Глава 9
Леван был встревожен. Уверенность в том, что их временное логово оказалось на прицеле у спецслужб, с каждой минутой только возрастала. Подельники не особо-то тревожились, но он все-таки сумел уговорить их перейти из зала в прихожую. Кантурия мотивировал это тем, что в любой комнате, где есть окна, им могут угрожать снайперы.
Такая вот мысль возникла у него после разговора с Шаханом. Поэтому с того момента Кантурия не подходил ни к одному окну. Он старался удерживать от этого своих подельников. Они несколько раз порывались посмотреть во двор, чтобы самостоятельно оценить подозрительность, замеченную им в передвижении машин и людей. Леван попросту запретил им это делать.
В прихожей было тесновато. Однако это неудобство компенсировалось хотя бы тем, что здесь отсутствовали окна. Никакой снайпер не сумел бы достать боевиков.
Сидеть на корточках или прямо на полу им не хотелось. Они перетащили в прихожую кресла и расставили их впритык друг к другу. Теперь путь от входных дверей на кухню и в комнаты был полностью загорожен. Тем не менее террористы не без удовольствия устроились на этих «меблях», как изволил выразиться Дмитро.
— Может, тебе все-таки показалось и ничего особенного во дворе не происходит? — спросил он у Левана.
— Лучше перестраховаться, чем высунуться в форточку и получить в лоб пулю от ментовского снайпера.
— Да что вы все об этих снайперах! — воскликнул Зибор Клепач с явным намерением подбодрить старшего группы. — Думаю, ты преувеличиваешь опасность. В конце концов все будет хорошо. Париться не надо. Шахан очень скоро обменяет этого чертова старика на ценную информацию, за которую мы потом получим хорошие деньги. Я уже прикидывал, какая сумма должна выйти каждому. И сердце, и душа поют только при одной мысли о таком богатстве! А вы хоть думали об этом, решали, как распорядитесь своей долей?
Подельники без энтузиазма отрицательно покачали головами.
— Тоже мне солдаты удачи, — подтрунил над ними Зибор. — Я в отличие от вас давно все продумал. Как я уже сказал, сумма нам причитается приличная. Как только получим деньги, ноги моей здесь больше не будет. В двадцать четыре часа свалю отсюда.
— И куда же ты свалишь? — уточнил Кантурия.
— В Испанию, конечно. Я уже присмотрел там себе бунгало недалеко от Севильи. Даже не одно. Два куплю. В одном сам буду жить. Другое стану сдавать туристам. Доход хороший получается. Встану на ноги, начну расширять свой бизнес. Бар открою. Проституток наберу. Кайф, а не жизнь будет. Если не придумаете, куда вложить свою долю, то можете присоединяться ко мне. Вместе мы там такого наворотить сможем, что о нас вся Испания знать будет! Да и Польша тоже!
— А Польша-то тут при чем? — удивленно переспросил Бедник.
— Так она же там рядом с Испанией. Прямо на берегу океана. Не понимаю, почему испанцы до сих пор не присоединили этот аппендикс к себе.
— Привет тебе! Это Португалия возле океана! — воскликнул Дмитрий, победно улыбаясь.
— Ну а я как сказал? Я так и говорил: Португалия, — не моргнув глазом, стал выкручиваться Клепач.
— Ой, да ладно. Хватит уже. Пока это все мечты. Делим шкуру неубитого медведя, — заметил Кантурия с нарастающей тревогой в голосе.
— Леван, ты снова хандришь? Все будет хорошо! Это я тебе говорю — Зибор Клепач. А если Зибор Клепач что-то утверждает, значит, так оно и будет! — попытался подельник в очередной раз подбодрить своего дружка.
В эту же секунду со стороны входной двери раздался страшный грохот. Спецназовцы предприняли попытку высадить дверь. Боевики тут же вскочили со своих мест.
Они моментально догадались о том, что начался штурм, и в следующие мгновения, не сговариваясь, перевернули кресла. Прихожая была ими забаррикадирована. Автоматы у террористов были при себе.
Бедник не стал тянуть резину, ведь удары в дверь продолжались. Он быстро передернул затвор, направил автомат в нужную сторону и тут же открыл огонь.
Клепач был обескуражен происходившим. Да, он думал об опасности, но вовсе не о том, что начнется штурм квартиры! К тому же получалось, что все пошло совсем не так, как он себе нафантазировал. Зибор стоял возле входа в кухню, прижавшись к стене, держал в руках автомат, но стрелять не спешил.
Не делал этого и Кантурия.
Помня о договоренности с Шаханом, он отбежал в спальню, уселся в стенном шкафу, связался с главарем и прокричал:
— Алло, Шахан, нас штурмуют! Выламывают дверь!
— Черт возьми! — изобразил негодование Дамир. — Не сдавайтесь. Сопротивляйтесь. Попробуйте уничтожить штурмовую группу и попытайтесь уйти. Патронов у вас много. Вы сумеете отстреляться и прорваться в подъезд. А там бегом на последний этаж, на чердак и так далее. Я верю, что все получится. Не отключайся. Я остаюсь на связи.
Леван передал эти слова подельникам. Клепач тут же присоединился к Беднику и начал стрелять по двери, за которой находилась штурмовая группа.
Спецназовцы продолжали колотить чем-то тяжелым по дверям, будто действительно хотели их протаранить. На самом деле эти действия являлись отвлекающим маневром. Бойцам необходимо было приковать внимание противников именно к дверному проему, убедить их в том, что именно это и есть главное и единственное направление штурма. В действительности же все было далеко не так.
Несмотря на стрельбу со стороны боевиков, шум за дверью не прекращался. Спецназовцы имитировали настойчивое стремление выбить металлическую дверь. Террористы продолжали воспринимать их действия всерьез. Они не прекращали вести огонь, полагая, что сумеют переломить ситуацию в свою пользу.
Слова Шахана вселяли в них надежду на то, что прорыв реален. Нужно лишь хорошенько поднажать. Потом они смогут выбежать из квартиры и рвануть на чердак.
Кантурия подключился к бою, если так можно было назвать обстрел двери. Он подбадривал своих дружков, уверял их в том, что еще немного, одно усилие, и спецназовцы будут уничтожены. Однако время шло, а результата, желаемого для боевиков, так и не было.
— Мы отсюда не вырвемся! — прокричал в отчаянии Клепач, опуская автомат. — Все то, что сказал Шахан, складно, но нереально! Да мы же поляжем здесь! Плакали наши денежки, Испания, вся красивая жизнь!
— Успокойся! Надо продолжать сопротивление до последнего патрона! — отвечал Кантурия, будто и не заметил, что со стороны двери пока не прозвучало ни одного выстрела.
— А если их там не десять и не двадцать человек? Вдруг весь подъезд забит спецназовцами? Как мы вырвемся?! — не унимался Зибор, обеспокоенный тем очевидным фактом, что его мечты таяли на глазах.
— Не будет там полного подъезда. Спецназ так не делает, — не прекращая стрельбу, вставил свои три копейки Бедник.
— Но для нас-то они могли и постараться, нарушить свои правила, — угрюмо пробурчал Клепач. — Как для особо опасных преступников.
— Пока не уложим тех, кто пытается выломать дверь, мы в любом случае не узнаем, что на самом деле происходит в подъезде, — проговорил Леван, меняя магазин автомата. — Мы не должны останавливать бой. Если заканчиваются патроны в рожках, быстренько снаряжаем новые и продолжаем стрельбу.
Пока террористы вели бой, силовики начали новый этап операции по штурму квартиры. Пока все внимание боевиков было приковано к двери, с крыши на веревках к окнам квартиры были спущены взрывные устройства направленного действия.
Никто из членов группы Кантурии не заметил этих веревок. Во-первых, на окна смотреть им было недосуг. Во-вторых, стекла были зашторены еще тогда, когда у Левана возникло подозрение насчет снайперов, занявших позиции на крышах соседних домов.
Почему-то о той высотке, в которой находились они сами, боевик даже не подумал. Видимо, отвлекающий маневр с имитацией штурма через дверь оказался очень правдоподобным. Так или иначе, но веревки с взрывными устройствами были опущены до надлежащего уровня.
Спецназовцы, находившиеся за дверями, сымитировали рост интенсивности своих действий. В ответ на это боевики усилили обстрел двери, и без того изрешеченной пулями.
В этот самый момент один за другим прогремели несколько направленных взрывов, которые вышибли окна вместе с рамами. Боевики не успели и глазом моргнуть, как с крыши на альпинистских тросах спустились спецназовцы, вооруженные до зубов. Они начали стрелять по боевикам прямо с ходу, едва успев ворваться в квартиру.
Их первой, самой главной целью являлось освобождение Геннадия Дмитриевича Борисова. По всем ориентировкам командования следовало, что заложник на тот момент находился где-то в квартире. То ли в ванной, то ли в туалете.
— Что у вас там происходит? — прокричал в мобильник Шахан, надеясь, что Леван услышит его.
Однако тот не отвечал, был поглощен желанием отстреляться от спецназовцев, проникнувших в квартиру через окна. Поэтому главарю приходилось лишь догадываться об обстановке в квартире по шуму, доносящемуся оттуда через динамик телефон, — смешению голосов и выстрелов.
Кантурия и Клепач были ранены в первые же секунды реального боя. Бедник, прячась за креслами, пытался остановить спецназовцев выстрелами. Однако все эти усилия были напрасны. Автоматные очереди накрыли и его. Силовики, держа раненых террористов на прицеле, приблизились к ним.
— Где Геннадий Дмитриевич Борисов? — спросил какой-то боец.
— Ищи. Если найдешь, то он твой, — прохрипел Кантурия и издал звук, отдаленно напоминающий смех.
— Я все скажу! Только не стреляйте! — неожиданно запричитал Клепач, который словно хватался за последнюю соломинку.
— Ну-ка давай, говори! — подстегнул его спецназовец.
В то самое мгновение, когда деморализованный террорист готов был сказать, что заложника в квартире нет, сработало взрывное устройство, спрятанное на антресолях. Раздался жуткий грохот. Взрывной волной были снесены стены между комнатами, соседними квартирами и лестничной клеткой. Да что там говорить! Мощности взрыва хватило на то, чтобы уничтожить целый этаж и серьезно повредить квартиры, расположенные сверху и снизу.
Погибли все люди, находившиеся в квартире, как доблестные бойцы спецназа, так и террористы. К дому на всех парах неслись пожарные машины и кареты «скорой помощи». Пронзительный вой сирен долго стоял над микрорайоном.
* * *
Шахан и Рутко прогуливались вокруг озера. Здешние красоты природы завораживали. Листва трепетала на легком ветру. Пели птицы. В траве стрекотали кузнечики. По озеру плавали утки. Здесь имелось все, что могло отвлечь от бешеного ритма современного мира любого человека, дать ему возможность ощутить гармонию с природой.
Однако Шахан и его подельница прибыли сюда вовсе не за этим. Для них все эти красоты почти ничего не значили. В лучшем случае они воспринимали их как хороший способ маскировки.
«Залечь на дно в Подмосковье!» Именно эту фразу Дамир несколько раз выдавал при своей спутнице. Тем самым он намекал на то, что они очень хорошо спрятались и найти их здесь будет практически невозможно.
Ведь террорист был уверен в том, что нигде просто-напросто не осталось никаких следов, способных привести сюда спецслужбы. Что-то успел уничтожить сам Шахан. Остальное было ликвидировано взрывом, грохнувшим в съемной квартире. Все это в целом стало поводом для его неописуемой радости. Он даже позволил себе небольшую слабость — выпил рюмку водки в компании Софии.
Время шло, а радость не исчезала. Вот и во время прогулки с лица Дамира не сходила довольная улыбка.
— Конечно, Зибор заставил меня поволноваться, — заметил он. — Еще немного, и он выдал бы наши имена. Это была бы лишняя головная боль для нас. Однако взрыв все решил. Быстро, четко и эффективно. Никаких свидетелей не осталось. Да и денег теперь им платить не надо. Все, что даст Газиз, будет только твоим и моим.
— Я почему-то сомневаюсь в том, что ты дашь мне ровно половину этой суммы, — заявила женщина.
— Половину — нет, но ты все равно получишь огромные деньги. Кстати, подумай, не остаться ли тебе после всего со мной.
— Ты по-прежнему предлагаешь мне стать твоей женой? — с ухмылкой уточнила она.
— Заключать брак необязательно, — заявил на это мужчина.
— Ой, Шахан, хватит крутить. Хочешь потрахаться, так и скажи.
— Потрахаться мы еще с тобой успеем, — как ни в чем не бывало отреагировал на это Шахан. — У нас сейчас другие задачи. Их выполнением мы и должны заниматься. Получим всю необходимую документацию по «Флоксу» и свалим вместе в какую-нибудь теплую страну. Желательно, чтобы она находилась подальше от горячих точек и всяческих террористов. — Свое последнее замечание он нашел настолько остроумным, что даже расхохотался.
Спутница поддержала его настроение лишь легкой улыбкой.
— Кстати, ты так и не рассказал, чем закончился очередной телефонный разговор с конструктором. Он опять тянет резину? — поинтересовалась она.
— Ну уж нет! — воскликнул Шахан. — Резину тянуть я ему больше не позволю! Министерская проверка закончилась. Пусть он наконец-то возьмет волю в кулак и начнет действовать!
— Это всего лишь пожелания?
— Обижаешь. Я поставил конструктору жесткие условия. Он должен в течение двадцати четырех часов переслать всю необходимую документацию по Интернету. После этого она будет проверена на подлинность.
— А ты разбираешься во всей этой технической фигне?
— Нет. Но я и не буду этим заниматься. Все файлы уйдут к Газизу. Там, в Стамбуле, найдутся специально обученные люди, которые смогут разобраться в чертежах и во всем остальном, что перебросит конструктор. Это займет еще какое-то время. Но думаю, что не очень продолжительное. Явно меньше суток.
— А потом что?
— Я пообещал конструктору, что он получит своего брата. Место, где произойдет передача, я сообщу ему дополнительно, только после того как файлы будут проверены нашими экспертами.
— Ты на самом деле собираешься встречаться с ним?
— Нет.
— Мы просто оставим географа в условленном месте и уедем?
— Нет-нет. Кажется, ты меня не совсем поняла. Я не для того затеял игру, чтобы рисковать при передаче заложника. Никаких встреч и условленных мест в реальности не будет. Я дождусь заключения экспертизы из Стамбула, если все будет хорошо, то даже не стану связываться с конструктором. Географа мы тихо прикончим, а от трупа избавимся. Утопим где-нибудь. Только не в этом озере. Подальше от столь очаровательных мест. В общем, и от свидетеля избавимся, и следов лишних не оставим. А потом уедем отсюда. Хороший план, не так ли?
— Да уж, хороший. Ничего не скажешь, — задумчиво проговорила София.
— Тебя что-то не устраивает?
— Все отлично. Есть только одно «но»…
— Какое же?
— А что ты собираешься делать, если документация окажется фальшивой?
— Не думаю. Все должно получиться. Вряд ли Анатолий Борисов станет так рисковать своим братом. Да и вообще!.. Ты же видишь, как хорошо все идет? До настоящего момента не было ни одного прокола. Так что и финал окажется таким, какой нам нужен. Все, что мы можем сделать сейчас, это не высовываться из нашей берлоги и ждать хороших новостей.
— Ты оптимист.
— Просто я сделал все возможное для того, чтобы другого варианта развития событий не было.
— Ну да. Если смотреть на ситуацию глобально, то тебе действительно удалось повернуть ее в свою сторону с максимальной выгодой. Этого у тебя не отнять. — София одарила Шахана такой улыбкой, которую, наверное, давным-давно не адресовала ни одному мужчине.
Тот ответил ей тем же и весело подмигнул.
Послышались раскаты грома. Августовское небо, совсем недавно совершенно ясное, быстро покрылось свинцовыми тучами. Начал накрапывать дождь, который через некоторое время грозил превратиться в настоящий ливень.
Шахан и Рутко, не дожидаясь этого, рванули к охотничьему домику. Их бег сопровождался блеском молний и новыми раскатами грома. Со стороны эта парочка напоминала влюбленных, которым гроза не позволила хорошо погулять. Вряд ли кто-то, глядя на них, мог сказать, что это подлые, очень хитрые и кровожадные твари, самые настоящие террористы.
Покорность и безволие Геннадия Дмитриевича Борисова поддерживались инъекциями и избиениями. По этой причине проблесков ясности в его сознании почти не случалось. Он понимал, что захвачен, угодил в заложники, однако как-то отреагировать на это не мог.
Его воля была серьезно подавлена. Из-за этого все то, что происходило с ним, казалось ему невероятно далеким и чужим. Неважно, кормили его, угощали сигаретой или в очередной раз били для профилактики. Все это воспринималось им с одинаковой отчужденностью. Лишь в редкие минуты очищения сознания пенсионер хватался за голову от понимания безысходности ситуации, в которой он оказался из-за террористов.
Очередной проблеск наступил внезапно. Борисов открыл глаза и несколько минут тупо смотрел в потолок, пытаясь сообразить, что к чему. Спасаясь от грозы, террористы, удерживавшие его, забыли о так называемых процедурах. Это означало, что Геннадий Дмитриевич оказался без очередной дозы пресловутого препарата. Поэтому просветление сознания продолжалось не несколько минут, как это бывало ранее, а затянулось.
Он представить себе не мог, сколько еще это будет тянуться, однако решил воспользоваться моментом, пока не наступило новое помутнение или не заявились его мучители. Заложник поднялся с раскладушки, подошел к дверям, прислушался. С первого этажа доносились лишь отзвуки работающего телевизора. Голосов террористов не было слышно.
Пленник осмотрелся. Комната была обставлена так же скудно, как и ранее. Хотя имелось и новшество — сюда все-таки принесли стул. Недолго думая, бывший учитель взял его и перенес к окну.
Там он осторожно надавил на стул ногой, проверил на прочность. Ему показалось, что тот вполне крепкий, не должен развалиться прямо под ногами.
Смотреть со стула было неудобно. Мешали решетка и высокое расположение окна. Чтобы хотя бы частично разглядеть пейзажи за окном, пленнику приходилось вставать на цыпочки. За несколько раз Борисов сумел-таки заметить, что где-то в пяти сотнях метров от места его заключения располагались некие дома.
Вылезти в окно было бы проблематично даже в том случае, если бы оно не было зарешечено. А наличие этой преграды и вовсе ставило крест на любых мыслях о побеге, осуществленном таким вот способом. Но выбираться из этого плена все равно нужно было. Пенсионер прекрасно понимал, что он не только разменная монета в игре, затеянной террористами, но и очень важный свидетель, которого вряд ли оставят в живых. Мысли о тех или иных возможностях побега не давали ему покоя.
Дверь была заперта. Хлипкой ее вряд ли стоило бы называть. Чтобы выбить такую, следовало приложить недюжинную силу. А откуда она могла появиться у пожилого, пусть и физически тренированного мужчины, которого несколько дней пичкали специфическим препаратом и почти не кормили!
Даже если бы ему и хватило силы выбить эту чертову дверь, то убежать все равно не удалось бы. Он совершенно не ориентировался в доме, не знал планировки второго этажа, не так уж и много помнил о том, как выглядит первый. Но этого было мало.
Ведь на первом этаже сидели его мучители. А уж они точно не стали бы зевать, если бы он вдруг сумел пробиться через запертую дверь и спуститься вниз. Поэтому нужно было придумать какой-то другой способ повернуть ситуацию на пользу себе.
Борисов подошел к стенному шкафу. За все время нахождения в комнате он еще ни разу этого не делал. Открыв дверцу шкафа, он обнаружил внутри старые газеты, тряпье и прочий хлам.
Идея возникла мгновенно. Он начал перекладывать на раскладушку все, что нашел в шкафу. Затем бывший учитель обмотал кулак какой-то тряпкой, снова забрался на стул и застыл, прислушиваясь к звукам телевизора, работавшего на первом этаже. Как только они усилились, он резко стукнул кулаком по оконному стеклу. Оно не выдержало удара и разбилось.
Пенсионер замер, ожидая реакции террористов, но таковой не последовало. Можно было полагать, что те просто ничего не услышали. И тогда заложник начал осуществлять следующую часть своего плана, придуманного на ходу.
Геннадий Дмитриевич отодвинул в сторону стул, подошел к стенному шкафу, вытащил оттуда пачку газет, бросил ее на пол под окном. Он на секунду задумался, швырять ли в эту кучу еще тряпки, обнаруженные в шкафу, и решил особо не злоупотреблять этим. Ведь вскоре ему придется давать объяснения своим мучителям, и эти слова должны быть правдоподобными хотя бы частично.
С мыслью об этом он взял несколько тряпок и подложил их под верхние газеты. Недалеко от раскладушки стояла консервная банка, используемая в качестве пепельницы. Там уже находилось изрядное количество окурков.
Заложник придвинул банку поближе к пачке газет, выудил из макулатуры древний журнал «Вокруг света» и бросил его на раскладушку. Затем он закурил сигарету и несколько раз затянулся, нарочно стряхивая пепел между раскладушкой и банкой. После этого бывший учитель положил окурок так, чтобы тот оказался в небольшом зазоре между пачкой и пепельницей. Желаемого результата, то есть возгорания всей пачки, не произошло.
Да пенсионер и сам понимал, что так поджечь газеты будет практически нереально. Он поднес зажигалку к той стороне пачки, где бросил окурок. Газеты стали разгораться. Вся пачка должна была вот-вот вспыхнуть. Пенсионер подставил стул так, чтобы две его ножки оказались в огне.
Наконец пламя охватило все газеты. Его языки устремились вверх. Тряпки, оставленные между газетами, после возгорания дали густой белый дым, который устремился в разбитое окно.
Пленник надеялся, что таким образом сможет привлечь внимание людей, проживающих в соседних домах. Насколько это ему удалось, судить было сложно.
Газеты продолжали гореть. Пленник рискнул подбросить в огонь еще пару-тройку тряпок. Через несколько секунд запылал и стул. Комната наполнилась дымом.
Борисов был вынужден прикрывать нос и рот рукой. Это помогало мало. Ему приходилось терпеть и продолжать свою рискованную затею. Он ожидал момента, когда огонь охватит весь стул. Как только это произошло, заложник бросился к двери и принялся отчаянно барабанить по ней кулаками.
— Помогите! Пожар! Горю! — кричал он, изображая настоящий испуг.
Сначала никакой реакции из-за двери не последовало. Тогда узник начал стучать еще сильнее и кричать гораздо громче. Теперь реакция мучителей не заставила себя долго ждать.
Шахан и Рутко, встревоженные шумом, быстро устремились на второй этаж и по пути почуяли запах гари. Из-за дверей комнатки, в которой они держали заложника, валил дым. Шахан спешно отпер ее и выпустил Борисова из заточения.
Тот сразу же принялся разыгрывать спектакль. Он тяжело кашлял, будто задыхался, едва держался на ногах. София усадила его на ближайшую банкетку.
— Что здесь, черт возьми, произошло?! — прокричал главарь, заглядывая в комнатку, наполненную дымом, за которым можно было разглядеть языки пламени.
Огонь к тому времени успел перекинуться и на раскладушку.
— София, тащи быстрее огнетушитель! Он на первом этаже. В углу возле…
— Я помню, — сказала женщина и рванула вниз.
Шахан же тем временем сорвал с ближайшего окна тяжелую штору, сложил ее в два ряда, схватил за край и заскочил в комнату. Он попытался сбить пламя, однако напрасно. Огонь продолжал бушевать.
О том, чтобы вызвать пожарную службу, не могло быть и речи. Слишком много вопросов возникло бы к ним со стороны сотрудников МЧС. Поэтому пожар следовало нейтрализовать своими силами.
София подоспела вовремя и передала Шахану огнетушитель. Повозившись несколько секунд, он привел его в действие и начал гасить пламя. Борисов все это время лежал на банкетке, продолжая изображать жертву пожара.
Когда огонь был потушен, террористы не преминули подойти к пленнику.
— Эй! — Шахан бесцеремонно ткнул пожилого человека кулаком в бок. — Что ты там начудил, сволочь?!
— Я ничего не делал, — тяжело дыша, проговорил Борисов.
— Как же, черт тебя подери, не делал! А пожар тогда откуда? Сам, что ли, возник?!
— Не знаю. Я просто нашел в шкафу газеты и журналы. Решил почитать. Потом закурил и, наверное, уснул. Нет, скорее вырубился. Я не виноват в том, что вы меня этой своей дрянью пичкаете. Поэтому и вырубаюсь на ровном месте.
— Слышишь ты, читатель чертов, не тебе решать, что нам делать! — угрожающе прошипел террорист, не до конца веря словам пленника.
— Он и вправду мог отключиться, — вмешалась София, держа в руках обгоревший номер журнала «Вокруг света». — Да и насчет почитать тоже похоже на правду. Журнальчик-то как раз по его профессиональным интересам.
— Да? А почему тогда стекло в окне разбито? — недоверчиво проговорил Шахан, то заходя в комнату, то возвращаясь обратно.
— Я не помню. — Заложник покачал головой. — Может, я разбил его, когда ощутил запах дыма?..
— Вот так просто взял и разбил? Окно же почти под потолком! — бушевал главарь.
— Но там же стул, как раз под окном, — снова вклинилась женщина. — Наверное, в шоковом состоянии поставил, забрался на него и высадил окно, чтобы выпустить дым.
— А сразу позвать нас он, конечно, не мог?
— Я же говорю, что у него, скорее всего, был шок. Да и побочный эффект от препарата, вводимого нами, тоже дал о себе знать. Так что все логично.
— Ты так говоришь, будто специально хочешь его оправдать.
— Я озвучиваю только то, что вижу, обращаю внимание на детали.
— Зря ты все-таки не поступила на философский факультет.
— Какая разница, поступила или нет. — Рутко кивнула в сторону пенсионера и сказала: — Главное в том, что он нам пока нужен живым. Поэтому тебе стоит унять свой гнев и не творить глупостей.
— Ты мне будешь указывать, что я должен делать, женщина?! — начал закипать Шахан.
— Да делай ты что хочешь, — спокойно ответила на это женщина, направляясь к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж.
— Нет, ты погоди, — главарь подался за ней следом.
Они вместе пошли вниз, на ходу продолжая выяснять отношения. Со стороны трудно было понять, почему Шахан так разошелся. То ли из-за пожара, то ли из-за поведения своей подельницы.
Так или иначе, но их спор и то обстоятельство, что они спустились на первый этаж, были на руку Геннадию Дмитриевичу. Дело в том, что Рутко, помогая ему перейти к банкетке, впопыхах обронила свой мобильный телефон и даже не заметила этого. Тем более что как раз в тот момент главарь обратился к ней с просьбой принести огнетушитель.
Пленник увидел мобильник, незаметно схватил его и спрятал себе в рукав рубашки. С того момента он только и делал, что ждал, когда же его оставят в одиночестве. И вот мучители наконец-то ушли. Пусть и на короткое время. Борисову было ясно, что его вот так не оставят, переведут куда-нибудь на первый этаж.
Шахан что-то кричал о месте женщины, которое она должна знать. Рутко все тем же снисходительным тоном парировала его претензии.
Борисова не интересовало содержание их разговора. Для него главным был лишь сам факт того, что они разговаривали и делали это на первом этаже. Он рисковал очень сильно, однако поступить иначе попросту не мог.
Его сердце лихорадочно билось от волнения. Руки дрожали, почти не слушались. Но заложник все-таки извлек прихваченный мобильник из рукава и с облегчением вздохнул, когда определил, что на телефоне нет блокировки.
Прислушиваясь к бурному разговору, продолжавшемуся на первом этаже, он принялся судорожно набирать номер брата. Борисов знал его наизусть.
В это самое время Шахан и София резко замолкли. Пленник услышал их шаги. Мучители явно направлялись к лестнице, причем очень быстро.
* * *
Анатолий Дмитриевич находился в своем рабочем кабинете в НИИ «Вектор». В руке у него был мобильный телефон. Шел очередной разговор с вымогателем, имени которого он все еще не знал.
Это был Дамир Шахан. Он интересовался, насколько конструктор продвинулся в выполнении своих обязательств. Борисов старался держаться спокойно, хотя все эти разговоры с террористом стоили ему измотанных нервов.
Рядом с ним сидел генерал-майор Муравьев. Он пытался всячески подбодрить ученого и настроить его на нужный лад. Ведь от спокойствия и уверенности конструктора при общении с террористом могло зависеть многое.
Впрочем, тот почему-то не спешил выяснять, связался ли Анатолий Дмитриевич с полицией и спецслужбами. А коль так, то он наверняка был уверен в том, что его местонахождение никто вычислить не сможет.
— Сутки, отведенные вам на все про все, закончились, — напомнил Шахан. — Чем вы можете похвалиться? Все ли готово?
— Пришлось немало посуетиться. Все-таки режимное учреждение… — принялся объяснять ученый.
— Хватит мне в сотый раз втирать про режимное учреждение! — резко оборвал его собеседник. — Давайте обо всем без этих бесполезных предисловий. Мы знаем, как вам трудно было собрать всю нужную информацию. Не надо напоминать нам об этом. Скажите по существу, вы все сделали или нет?
Анатолий Дмитриевич изменился в лице и был готов взорваться. Генерал заметил такое, жестами и мимикой дал понять, что делать этого не стоит. Тот взял себя в руки и продолжил разговор.
— Да, я все сделал, — проговорил он прежним спокойным тоном. — Я собрал всю необходимую документацию. Часа два назад она была отправлена на тот электронный адрес, который вы мне назвали. Так что я вовремя выполнил ваши требования.
— Отлично! — заявил вымогатель и усмехнулся. — Вот так бы сразу: коротко и по-деловому!
— Надеюсь, что и вы выполните свое обещание.
— Не так резво.
— То есть? Мы договаривались, что после всего вы вернете брата. Разве не так?
— Вот именно, что после всего! Но не раньше!
— Получается, вы не собираетесь его освобождать? — Борисов снова был на грани срыва.
Муравьеву даже пришлось подойти к нему и взять за локоть, чтобы тот не натворил глупостей.
— Собираемся, — ответил террорист. — Но сперва мы проверим, не подсунули ли вы нам фальшивку.
— Там все документы настоящие! — вскипел конструктор.
— Не ори! А то все закончится плохо. И для тебя, и для твоего брата, — гневно проговорил Шахан.
— Извините. Нервы на пределе, — быстро исправился тот под одобрительный кивок генерала, который уже подумал, что его подопечного полностью и окончательно понесло не в ту степь.
— Уже лучше, — с ухмылкой отреагировал на это вымогатель и тут же загадочным тоном добавил: — А брата своего ты скоро увидишь. Обязательно.
— Что это значит?
— А то и значит. Время и терпение.
— Но… — Борисов хотел еще что-то уточнить, однако его собеседник прервал разговор.
Анатолий Дмитриевич положил мобильник на стол и задумчиво опустил голову. Все, что он услышал от террориста, не могло унять его волнений и переживаний.
— Толя, пожалуйста, не накручивай себя, — обратился к нему генерал Муравьев. — Этим ты ни себе, ни брату не поможешь.
— Да ты разве не понимаешь, что эти мрази темнят неспроста?! — воскликнул тот. — Они не собираются возвращать Гену. Может, его уже и в живых нет, раз они даже телефон ему передавать не стали.
— Но ты и не просил у них об этом.
— Да. Но они могли бы и сами догадаться.
— Могли!.. — передразнил его Николай Александрович. — Это же террористы. У них своя, совершенно особая логика. Нельзя ставить знак равенства между тем, как думаешь ты и они.
Конструктор кивнул, словно согласился с этими словами, и через секунду спросил:
— Так что все-таки будет дальше?
— Не гони лошадей. Сейчас мы делаем все, что в наших силах. Даже более того. Если террористы и решили не оставлять твоего брата в живых, то сейчас они не станут его убивать. Ведь он может пригодиться им для торга или еще чего-то. Пока нам это на руку. Думаю, что очень скоро мы сможем отыскать берлогу террористов и освободить Геннадия Дмитриевича.
— Дай-то бог, — сказал Борисов, пытаясь отогнать от себя самые мрачные мысли.
— На бога надейся, а сам не плошай, — напомнил генерал. — От того, что ты сейчас будешь рвать себе сердце, ситуация вряд ли изменится. В целом в разговоре с ним ты держался молодцом. Даже тогда, когда перешел на крик. По крайней мере, террорист увидел, что ты живой человек со своими эмоциями. Иногда это тоже надо демонстрировать в общении с такими поганцами.
— Эх, Коля, если бы ты только знал, как мне осточертело общаться с ним!.. Скорее бы увидеть брата. Живым и здоровым.
— Увидишь. Я в этом уверен.
* * *
В войсковую часть, в которой служил Суханов, наведались гости. Это были не простые посетители, не члены какой-нибудь комиссии или подобной структуры, а сотрудники антитеррористического управления, наделенные особыми полномочиями. Перед ними по стойке «смирно» становились и рядовые, и офицеры.
По части сразу прошелся шумок. Все гадали, по какому поводу эти люди прибыли именно сюда и к кому конкретно. Самым ходовым было предположение о том, что это как-то связано с событиями в Косинске. Ведь в самый разгар бойни, которую устроили террористы в этом районном центре, командование воинской части проявило полную пассивность. Отдельные группы бойцов были отправлены в город, когда он уже почти полностью находился под контролем спецназа и других силовиков.
Подобная версия была близка к истине. По крайней мере в том, что визит сотрудников антитеррористического управления связан с косинской трагедией, солдаты и офицеры не ошиблись.
Суханов сидел в своем кабинете. Он пытался держаться перед гостями непринужденно, но получалось у него это, мягко говоря, не очень. Майор тяжело дышал, то и дело вытирал пот со лба, вел себя суетливо.
— Вы догадываетесь, почему мы сюда прибыли? — спросил у него старший группы полковник Виноградов.
— Не совсем, — соврал тот. — Если вы о том, что мы смогли отправить наших бойцов в Косинск только под занавес спецоперации, то это не наша вина. У нас некоторое время не было информации о ЧП в этом райцентре. Мы узнали обо всем слишком поздно. Специфика части не позволила сделать все быстро. Да и наш личный состав не имеет подготовки, необходимой для участия в подобных операциях.
— Насчет специфики речь еще зайдет, — проговорил Виноградов. — Соответствующие органы уже прорабатывают и этот вопрос. А мы сюда прибыли по иной причине.
— И по какой же? — кое-как изображая недоумение, уточнил Суханов.
Ничего не говоря, полковник разложил перед ним с десяток фотоснимков, на которых были запечатлены последствия бойни, учиненной в подмосковном райцентре.
Герман Семенович несколько брезгливо просмотрел их, после чего поинтересовался:
— Это что? Косинск?
— Он самый.
— Но при чем тут я?
— А при том, подонок, что все это из-за тебя произошло! — не сдержал волны возмущения Павел Владимирович.
— Но позвольте…
— Не позволю! — Полковник ударил кулаком по столу. — Думаешь, мы ничего не знаем?! Ты ошибаешься! По номерам оружия, которое боевики применяли в Косинске, мы выяснили, что оно находилось в этой воинской части. Оно только-только успело поступить сюда с Северного Кавказа и вдруг почему-то оказалось в руках боевиков, которые безжалостно уничтожили не только правоохранителей, но и мирных граждан, обычных жителей Косинска. Ты посмотри, сволочь, на эти фотографии еще раз! Ты видишь этих детей, женщин, стариков?! Все они погибли из-за тебя! Из-за того, что ты вступил в сговор с террористами и фактически вооружил их!
— Вообще-то я не являюсь командиром этой части, а только исполняю обязанности, пока мой непосредственный начальник в отпуске, — совершенно по-детски попытался выкрутиться майор.
— Может, ты еще и складами здешними не заведуешь?! — сверля Суханова пристальным взглядом, спросил Виноградов. — Или доступа к ним не имеешь? Хватит строить из себя святую невинность. Ведь на самом деле ты волк в овечьей шкуре! Но мы тебя вычислили. Так что бросай придуриваться и начинай говорить начистоту. Как ты связался с террористами? На каких условиях обеспечил их оружием? Какие координаты для дальнейших отношений они тебе оставили? Ты, конечно, наворотил бед, но все же чистосердечное признание смягчает вину.
— Да мне не в чем признаваться, — заявил майор.
— То есть ты отрицаешь свою вину?
— Нет. Не отрицаю, — угрюмо проговорил майор. — Если вы думаете, что я мечтал о том, как бы поскорее найти террористов да подороже продать им оружие, то ошибаетесь. Ничего такого и в помине не было. Они сами на меня вышли, да не просто так, а устроили настоящий шантаж. Если бы я отказался от их требований, то к черту полетели бы моя семейная жизнь и карьера.
— Можно подумать, что сейчас, после того как боевики устроили бойню в Косинске, твои семейная жизнь и карьера пойдут в гору!
— Я тогда не думал, что последствия будут такими жуткими. Они заставили меня передать им определенное количество оружия, взамен обещали прекратить шантаж и передали мне материалы, компрометирующие меня. Никаких координат эти субъекты не оставляли. Да и зачем мне с ними снова связываться? Правда… — Суханов осекся.
— Что такое?
— Кажется, у меня сохранился телефонный номер вымогателя.
— Боюсь, что нам это мало чем поможет, — тут же заявил полковник. — Практически все боевики к настоящему моменту уничтожены. Думаю, что и твой вымогатель уже получил местечко в одном из самых горячих котлов преисподней.
Тем не менее он все-таки записал номер, о котором вспомнил Суханов. Помощники Виноградова тут же попытались пробить, за кем он числится. Оказалось, что номер был зарегистрирован на девяностолетнюю женщину, проживающую в Хабаровском крае. Эту информацию можно было даже и не комментировать.
— И что же получается в итоге? — Павел Владимирович решил закруглиться с расспросами. — Выходит, что ни имен, ни реальных контактов террористов ты не знаешь?
— Нет. Если бы знал, то рассказал бы все.
— Ладно. Ребята, забирайте его.
Помощники Виноградова набросили на запястья Суханова наручники и вывели из кабинета под взглядами изумленных сослуживцев. Так ему пришлось пройти около трехсот метров до того места, где стоял микроавтобус антитеррористического управления. Дверца открылась, но майор вдруг замешкался.
— Что такое? — недовольно спросил один из его конвоиров.
— Подождите. Я забыл вам сказать, что передавал оружие боевикам не в одиночку. Мне в этом помогал…
— Мы в курсе, — послышался из-за спины голос полковника Виноградова. — Твой личный шофер в отличие от тебя сразу понял, в какую историю вляпался. Он сам связался с нами и пришел с повинной. Им занимается военная прокуратура.
Суханов тут же поник и забрался в салон микроавтобуса. Там уже сидел мужчина, тоже в наручниках. Это был владелец ресторана Аркадий Георгиевич Новиков. Сотрудники антитеррористического управления успели арестовать его чуть раньше.
Новиков с грустной ухмылкой посмотрел на арестованного военного и спросил:
— Ну и что? Хорошо с медсестрой потрахался, мачо?
— Ах ты, сука! — Герман Семенович сообразил, что к чему, вскипел и даже попытался наброситься на него.
Бойцы антитеррористического центра быстро их усмирили. Дверцы захлопнулись. Микроавтобус покатил через открытые ворота.
* * *
Газиз сидел за столом в своем рабочем кабинете, на той же вилле, расположенной в пригороде Стамбула. Все, что было ранее задумано, дало свой результат. Он просматривал распечатки документации по ракетному комплексу «Флокс», которые получил от Шахана. Дамиру же в свою очередь их переслал Анатолий Дмитриевич Борисов.
При всем желании быстро проанализировать эти материалы было невозможно. Это ведь не два-три листа, даже не двадцать-тридцать. Перед ним на столе лежали несколько толстенных папок. Лишь для того, чтобы их просто просмотреть, понадобился бы целый день. Если говорить о вдумчивом изучении каждого листа, то времени, разумеется, уйдет гораздо больше. Заниматься этим должен был отнюдь не один человек, а большая группа специалистов из разных областей.
Для Газиза это не представляло большой проблемы. Он мог себе позволить нанять таких умников, которые сумели бы дать компетентное заключение и держали бы язык за зубами. На все про все могло уйти несколько недель, а то и целый месяц.
Однако Шахан и Рутко не могли так долго скрываться в России. Их хозяин это понимал. Все условия Шахан выполнил. Документация, пусть и не проверенная специалистами, все же производила впечатление подлинности.
К тому же Газиз мыслил логически. Он считал, что состряпать фальшивку за такой короткий срок конструктор просто не успел бы. Для этого ему пришлось бы работать дни и ночи, а их-то у него как раз и не имелось! Ведь Борисову нужно было заниматься своими непосредственными, текущими делами. Вдобавок, по словам Шахана, конструктор был настолько испуган, что вряд ли осмелился куда-нибудь обратиться за помощью.
Немного поколебавшись, хозяин принял решение, которое считал в данной ситуации вполне уместным и разумным. Связь с Шаханом он осуществлял посредством скайпа.
Дамир явно ждал того момента, когда заказчик переговорит с ним. Ведь прятаться в охотничьем домике ему изрядно надоело, невзирая на все тамошние красоты природы. Шахану хотелось поскорее выбраться и конкретно из Подмосковья, и из России вообще. Однако добро на это мог дать только хозяин, и никто кроме него.
После короткого приветствия и обмена дежурными фразами Газиз сделал многозначительную паузу. Он понимал, что Шахану не терпится узнать, что да как, и хотел посмотреть на его реакцию.
— Босс, есть какие-то новости? — не сдержался исполнитель.
— Да, имеются, — сказал тот и усмехнулся.
— И какие же именно?
— Надоело торчать в той дыре, в которой ты сейчас находишься? — вместо ответа спросил Газиз.
— Надоело — не то слово. Свалить бы отсюда! Так я могу это сделать? Или же конструктор нас обманул и подсунул фальшивку?
— Полная проверка еще предстоит. Но из того, что я понял, документация в порядке. А раз так, то… ты и сам понимаешь, что это значит.
— Нам придется ждать результатов полной проверки? — раздосадованно уточнил Шахан.
— Да нет же! Как раз наоборот. Бери свою подругу, и вылетайте в Турцию, как только сможете.
— Отлично! босс, это прекрасная новость! — возликовал Шахан, но через секунду немного успокоился и поинтересовался: — Можно вопрос?
— Конечно. Ты, наверное, о деньгах спросить хочешь, не так ли? — предположил заказчик.
— Именно о них. У нас был уговор на определенную сумму, которую мы должны получить после выполнения всего дела.
— Да. Естественно. Все остается в силе. Деньги, отведенные на спецоперацию, никуда не денутся. Все они достанутся тебе и этой девушке. Да, изначально бюджет рассчитывался так, чтобы хорошие суммы достались всем, кто доживет до финальной стадии операции. Никто не виноват, что погибли все, кроме вас двоих. Так что насчет денег не беспокойся. Приедешь и получишь. А уж как ты будешь делить их со своей дамой — это твои проблемы. Я не стану вмешиваться. Мне нисколько не интересно, как ты поступишь.
— Спасибо, босс. Вы очень добры и, как всегда, справедливы. Я рад, что смог оправдать ваше доверие. — Шахан едва скрывал свое счастье.
Собеседники попрощались. Сеанс связи был прекращен.
Газиз отодвинул от себя папки с кипами распечаток и взялся за телефон. Настало время передать эти бумаги в руки специалистов.
