Глава пятая
Кое-что задаром
Враг сам по себе никуда не исчезнет.
Мао Цзэдун
Драго сходил с ума.
Менялась не только его внешность. Вскоре после того, как пилота по имени Илэр увели, он поймал себя на том, что совершенно иначе воспринимает свет. Свет казался ему чем-то вроде жидкости, светлого потока, в котором можно купаться и который при длительном воздействии оставлял на коже след. Стоило отойти в тень, как этот след начинал тускнеть, словно впитываясь в кожу и вызывая приятое покалывание.
Если это можно было назвать кожей. Панцирь? Тоже не совсем точное слово.
Темнота, которая скопилась в некоторых уголках его тюрьмы, наоборот, напоминала черные льдинки… Даже не льдинки, а что-то вроде снежинок. Иногда Драго по нескольку часов вглядывался в узор, сложенный из их тонких ресничек, но так ничего и не понял. Когда же он заходил в тень, то казалось, будто идет мокрый снег – черный. Снежинки тьмы садились на руки и плечи, таяли, и от этого Драго пробивал озноб.
Но это было еще не самое странное.
До сих пор Драго питался по принципу «ешь, что есть, пока есть, что есть». Меньше всего его заботил вкус пищи. Если ничего не удавалось украсть, он не брезговал и объедками. Но теперь… Теперь он стал весьма разборчив и предпочитал сырую пищу. Понятно, что он ел без помощи рук – для столь тонких операций эти клешни были явно не приспособлены. Зато щупальца, которыми обросла нижняя часть его лица, отлично заменили пальцы. Более того: они оказались намного чувствительнее. И рассказать могли куда больше, чем пальцы. Они не просто ощупывали предметы – они словно заглядывали вглубь! Достаточно было коснуться поверхности кончиком щупальца – и он «видел» каждую лакуну, каждую трещинку, каждую неоднородность.
Будь Драго ученым, он был бы счастлив. Еще бы: теперь он мог сам, без помощи приборов, проверять и исследовать основные законы строения вещества! Но Драго подобные вещи совершенно не интересовали. Он был просто озлобленным воришкой, изгоем-отщепенцем… впрочем, стоит ли его в этом винить?
Он хотел лишь одного: стать прежним. Его сознание словно попало в заколдованный круг. Очнувшись и осознав новые перемены, которые произошли с ним за время сна, он впадал в панику. Он кричал, выл и бросался на прутья решетки, требуя, чтобы ему вернули его настоящий облик. Его сила росла, но ее было явно недостаточно, чтобы справиться с толстыми металлическими стержнями. Устав от бесплодных попыток, Драго опускался на пол и рыдал от отчаяния и бессилия… до тех пор, пока измененное тело не преподносило ему очередной сюрприз.
Но было еще одно чувство, которое то тлело в нем, как пламя под спудом, то разгоралось с неистовой силой. Раньше, когда рядом был красавчик пилот, оно не так тревожило Драго. Но теперь…
Это чувство называлось «ненависть».
Она и раньше жила в нем – темная, безымянная. И лишь когда Живчик посвятил его в свой план, он понял, что ненавидит всех и вся. А когда на площади прогремели взрывы, Драго осознал еще одну вещь: ненависть – это такое же оружие, как нож или палка. Он научился убивать – именно в тот день и час, не раньше и не позже. Это случилось не во время драк с уличными бандами – тогда смерть противника лишь обескуражила бы его, и не у катера уэнов – тогда он просто не осознал, что ему понравилось убивать. Сколько бы он отдал, чтобы Живчик попал ему в руки… Ох! Тогда Живчику не помогут никакие уловки, никакое оружие. Он разделается с этой тыквоголовой тварью. Он растерзает его на кусочки. Он будет убивать его медленно, с удовольствием, чувствуя, как трепещет в нем каждая жилка, когда его враг тщетно пытается сберечь свое самое дорогое сокровище – жизнь.
Но Живчик не появлялся. Драго расхаживал по клетке, растравляя свои раны и задыхаясь от ненависти, которая кипела в нем, то и дело переливаясь через край, словно зловонное варево в котле…
В один из таких часов за ним пришли.
К этому времени Драго довел себя до исступления. Окостеневшее лицо не отражало никаких чувств, но от воя, который он издал при виде созданий, похожих друг на друга, как копия с голоснимка, задрожали стены.
Живчик!!! Вернее, живчики… целых три…
– Сейчас мы откроем клетку, ты выйдешь и пойдешь с нами, – объявил один из «близнецов».
– И не вздумай что-нибудь выкинуть, – добавил другой, покачивая продолговатой штуковиной, сильно напоминающей парализатор. – Давай сюда руки.
Драго покорно вытянул свои клешни, но в душе у него огненной бурей бушевала ненависть. Третий живчик защелкнул на его «запястьях» наручники, явно предназначенные именно для таких конечностей.
– Пошли, – бросил он. – Главный хочет тебя видеть.
– И пошевеливайся, – второй ткнул пленника парализатором – к счастью, выключенным. – Начальство ждать не любит.
Драго издал неопределенный звук и шагнул из клетки. Пусть считают, что он сломлен… Ничего, они еще попляшут. Добраться бы только до этого главного… Уж он уделает эту шишку, и никакие наручники не помешают…
Его провели по длинному узкому коридору, а оттуда – в огромный туннель, похожий на трубу с прозрачными стенками. Драго невольно охнул и попятился. Он еще никогда не видел открытого космоса.
Если бы не тусклые отблески ламп на вогнутых пластинах из кремнепласта, туннель мог показаться узкой дорожкой, бегущей над бездной. В бархатной черноте, припорошенной драгоценной звездной пылью, недобро мерцали разноцветные пятна туманностей и слепые глазки далеких галактик. Драго заморгал. Его терзали противоречивые чувства. Впервые в жизни он испытал восторг… Но как от этой красоты рябило в глазах! Сверкающая россыпь не давала ощущения перспективы. К тому же сейчас он воспринимал гораздо больше цветов и оттенков, чем обыкновенный человек. Он бы еще долго любовался этим фантастическим калейдоскопом, но тычок в спину вывел его из забытья.
Туннель тянулся вдоль всего корабля, от кормы до носа. Некогда здесь располагалась гидропонная оранжерея корабля, служившая заодно и зоной отдыха. Вдоль дорожки, по которой сейчас вели Драго, тянулся монорельс. Свет ламп выхватывал из полумрака очертания изящных павильонов. Лианы, которые когда-то увивали их, переродились – то ли сами по себе, то ли под действием каких-то ядов. Они казались злобными змееподобными тварями, которые застыли, карауля добычу и насторожив кожистые уши-листья, покрытые жесткими волосками. Бурые сухие плети ощетинились острыми шипами с белыми кончиками, длиной с палец взрослого человека. Мелкие белесые цветки источали удушливый запах, похожий на запах гнили. Драго замедлил шаг, втянул воздух и почувствовал, как зашевелились щупальца на подбородке… Странно, но этот запах чем-то ему нравился.
Конвоиры были не столь впечатлительны. Они равнодушно шагали вперед, подгоняя пленника, когда тот замедлял шаг.
Вдруг первый живчик остановился – так неожиданно, что Драго едва не налетел на него, – обернулся и медленно указал на одну из беседок. Вот те на! Оказывается, беседка служила входом в коридор.
– Сюда, – приказал первый Живчик.
Драго ничего не оставалось, как повиноваться. Он последовал за своим конвоиром, нырнул под арку из спутанных колючих плетей и шагнул через порог.
И…
Так бывает, когда сильно получишь по голове. Только вот удара не было. Но в ушах стоял звон, а перед глазами плясали радужные круги. И что-то дико давило на виски и затылок.
– Рад приветствовать тебя, эмиссар…
Голос звучал прямо внутри черепа – не мужской, не женский… и словно бесплотный.
– Комиссар? – переспросил Драго.
Он совершенно растерялся. Помещение, в котором он оказался, было еще более странным, чем его «камера» и туннель. Под ногами явно что-то твердое… но Драго боялся опустить взгляд. Его окружало… ничто.
– Эмиссар – это посланник, – терпеливо пояснил голос.
Драго сжался, словно крыса, загнанная в угол. Враг был здесь, совсем рядом. Плевать на наручники: он бросится на эту тварь, стиснет ее клещами…
– Кто ты? Я тебя не вижу!
– Этого и не требуется.
Голос одновременно успокаивал и тревожил.
– Но…
– Я – тот, кто создал тебя. И ты должен повиноваться.
– Я никому ничего не должен…
– Ошибаешься.
«Нет, это ты ошибаешься!» – хотел крикнуть Драго… и не смог.
– А теперь закрой глаза. То, что ты видишь, отвлекает тебя. Я хочу рассказать тебе, кто я, откуда взялся, и почему ты должен подчиниться мне… Преклонить колени перед своим новым богом и господином…
– Но…
– Не возражай. Ты возблагодаришь меня за то, что я позволил тебе стать своим эмиссаром. Избранным. Подняться над толпой. Я дал свободу твоим чувствам, и они изменили твою плоть. Теперь ты стал таким…
– Не-е-е-ет!
Драго упал на колени.
– Нет! – вопил он, пытаясь заглушить голос у себя в мозгу. – Нет!!! Я не хочу!..
– Твои желания ничего не значат. Ты получил именно то, что хотел. Помни: не бывает ни добрых людей, ни добрых инопланетян. Ты ступил на странный путь – путь свободы. Но ты сделал лишь первый шаг. Самый трудный, самый опасный. Тебе кажется, что тебе позволено все, и от этой вседозволенности у тебя захватывает дух. Но вседозволенность и безнаказанность – это разные вещи.
Драго отчаянно замотал головой. Потом шагнул вперед, щелкнул своими скованными клешнями… и едва не задохнулся от боли. Нет, это была даже не боль – это было что-то более страшное. Оно наполнило каждую клетку его тела, овладело всем его существом…
– Не-е-е-ет!
– На самом деле ты – раб. Раб своих желаний, своих прихотей, своего неуемного самомнения. Ты – никто, но не хочешь с эти смириться…
– Не-е-ет… – хрипел Драго, корчась на металлическом полу. – Я не…
– Не «нет», а «да», – спокойно произнес голос. – Ты – мой слуга. Силой, данной мне, я повелеваю…
Драго взвыл. Невидимые руки ползали по его телу, зажимали рот и нос, сдавливали грудь. Ну, еще глоток воздуха… хоть еще глоток…
– Силой, данной мне, повелеваю…
Медленно уплывая в пучину черного забытья, Драго в последний миг сумел поднять веки. Спроси его кто-нибудь, он не смог бы объяснить, что произошло. То ли рассеялась завеса бесцветного «ничто», то ли его глаза обрели новую, доселе неведомую способность… Так или иначе, он увидел врага.
И содрогнулся.
В центре спутанной металлической паутины, увешанной паучками датчиков, висело лицо. Просто лицо – и больше ничего.
Это было человеческое лицо – но ничего более противоестественного нельзя было представить. Мертвая, разлагающаяся плоть, в которую каким-то образом вдохнули жизнь… надолго ли? Высокий лоб был белым, как воск. Глаза – один сплошной зрачок, в черной бездне которого плясали жуткие красноватые искорки. Нос, похожий на источенную ветрами скалу… Но самое страшное – это губы: почти черные, вспухшие… Казалось, малейшее прикосновение – и тонкая, до предела натянутая кожа лопнет, и наружу брызнет, заливая все вокруг, черная гнилая кровь…
Это продолжалось миг… или вечность. Потом невидимые руки подхватили Драго и поставили на колени.
* * *
У планеты, которая плыла в черноте вокруг желтой звезды, когда-то было имя, но Драго его не знал. Обычная планета… правда, расположенная на самом краю Галактики, и по ночам над одним полушарием небо искрилось сотнями звезд, а над другим было мрачным и черным, как бездонная пропасть. Может, именно поэтому на планете зародились две разумные расы. Одна, сухопутная, напоминала людей и обитала на той стороне планеты, что была обращена к звездам. Другая никогда не покидала подводных глубин – возможно, из-за того, что им не на что было смотреть по ночам. Они тоже были гуманоидами, но вместо ног у этих созданий вырос рыбий хвост.
Перед Драго разворачивались удивительной красоты пейзажи. Зеленые равнины, затянутые вуалями туманов… Белоснежные горы, похожие на творения безумного скульптора… Леса, где вековые деревья, увитые толстыми лианами, возносили могучие кроны на тысячеметровую высоту… А под ними, в непроглядной тьме болот, среди перепревших листьев, копошились твари, которых не могла породить самая изощренная фантазия. Над бескрайними просторами тундры трепетали радужные полотнища полярного сияния, и карликовые деревца, чернеющие среди заиндевелых холмиков, казались еще более жалкими на фоне его великолепия. Но лишь однажды Драго увидел что-то знакомое. Пустыни. Совсем как на его родной планете.
Шли годы, пролетали столетья.
Обе расы развивались, и у каждой был свой путь. Жители суши научились пользоваться огнем, добывали руду, ковали металл. Их подводные братья выращивали свои орудия труда из самых твердых кораллов. Они стремились постичь тайны живой природы и использовать ее законы…
Их так и звали: Народ суши и Народ моря.
Над пустынями вознеслись к небу шпили городов-крепостей. В это же время разразились первые войны под водой. Вскоре лихорадка завоеваний охватила и сушу. Армии пересекали континенты из края в край, уничтожая все на своем пути. Сотрясала землю поступь гигантские тварей, рядом с которыми люди казались карликами. Сверкая клинками, шла в атаку пехота, – расходный материал всех войн. В кровавом горниле битв рождались новые царства – подводные и сухопутные. Им был отмерен недолгий срок – несколько веков, несколько мгновений вечности. Государства и города исчезали, – сперва с лица планеты, а потом и из памяти ее обитателей, – и становились тем перегноем, который питал новые царства. И бывали времена, когда пламя сражений затихало.
Но ни Народ суши, ни Народ моря не знали покоя.
Казалось, ни те, ни другие не способны допустить даже мысли о перемирии. Возможно, дело заключалось в том, что между двумя мирами стояла не только стена непонимания и недоверия. Два мира – наземный и подводный – были закрыты друг от друга. Жители моря не могли выйти на сушу, а обитателям суши было под силу лишь на минуту проникнуть в глубины моря. Недоступное всегда влечет. Подводные царства представлялись жителям суши хранилищами несметных сокровищ. И каково было бы их удивление, узнай они о том, что обитатели моря говорили об их землях то же самое!
Противостояние не прекращалось. Обитатели земли забрасывали сети и ловили жителей моря. Если это им удавалось, они требовали огромный выкуп. Их противники, в свою очередь, при каждом удобном случае топили корабли, отбирали улов у рыбаков, уничтожали прибрежные сооружения. Это была война на выживание. И скоро стало ясно: победит в ней тот, кто первым найдет способ проникнуть на чужую территорию.
Когда начался Великий Приход, на каждом из трех материков существовало по огромной империи, включающей в себя десятки вассальных королевств. Водная преграда не стала преградой для взаимной ненависти, хотя воевать между собой они не могли. Что до подводных государств, ничто не мешало им вести войну друг с другом…
К тому времени обитатели всех трех континентов исповедовали веру в божество, которое воплотилось в смертного, чтобы познать страдания земного существования, ужас смерти, и открыть миру радость воскрешения. Возможно, причиной такого единодушия стал один из постулатов новой религии, в считанные десятилетия вытеснившей все остальные верования: души самых страшных грешников возрождались не на земле, а под водой и таким образом навсегда лишались надежды на спасение.
Казалось, еще немного – и Народ суши объединится под знаменем новой веры. Ничто не предвещало катастрофы. Знаком беды, вестником перемен стал космический корабль, прилетевший из межгалактической бездны. Что это был за корабль, откуда он взялся? То ли рассказчик не знал этого, то ли не пожелал поделиться своими знаниями с Драго, но тот увидел лишь образ… весьма неприятный.
Великий Приход – так назвали те дни историки далекой планеты.
Корабль напоминал огромный – более трех километров в поперечнике – ржавый шар. Всю его поверхность затейливой вязью покрывали надписи на неведомом Драго языке. Тяжелый, похожий на исполинское пушечное ядро, он занял вытянутую орбиту и начал вращаться вокруг планеты, то входя в верхние слои ее атмосферы и порождая невиданные возмущения в магнитных поясах, то превращаясь в крошечное злое око. Пророки сухопутных королевств превосходили друг друга, расписывая ужасы, которые предвещало это явление. По всей планете верующие собирались на ночные бдения и с мольбой простирали к небу руки, моля о пощаде.
Через двадцать дней корабль упал на поверхность планеты. Земля содрогнулась от чудовищного удара. Огромный металлический орех выкатился из кратера, который он породил, и некоторое время катился вперед, оставляя глубокий желоб, а потом раскололся надвое.
Оправившись от испуга и справившись с разрушениями и пожарами, жители материка робко приблизились к месту крушения… но увидели лишь пустую оболочку, похожую на толстую металлическую скорлупу. Если в ней что-то и содержалось, то взрыв уничтожил все без остатка…
Практичность вскоре взяла верх над суеверным страхом. Не прошло и нескольких дней, как обломки растащили: металл оказался весьма крепким, но при этом ковким. Что касается места падения странного корабля, у него появилось новое имя: долина Великого Прихода.
А еще через несколько дней началось самое странное. Те, кто обитал в окрестностях долины, начали меняться на глазах. Нечто невидимое, неосязаемое, заключенное в корабле-шаре, освободилось и начало свою работу. Если раньше жители долины отличались кротким нравом, то теперь любая мелочь приводила их в ярость. В считанные дни отдельные стычки переросли в повальную резню, которая начиналась по поводу и без повода.
Эпидемия взаимной ненависти охватила континент. Всюду царили смерть и хаос, всюду лилась кровь. Не миновала она и дворец императора.
Словно невидимый экскурсант, следующий за таким же невидимым гидом, Драго «шел» по дворцовым покоям. Он еще никогда не видел такого великолепия? Неужели люди живут в такой роскоши? Ему было просто не с чем сравнивать: самым пышным сооружением, которое он видел, была резиденция Управляющего Тау-52.
…Император давно состарился. Нрав у него и прежде был вздорным, а в последние годы он совсем замучил придворных и слуг придирками и непомерными требованиями. Но удивительное дело: в то время как его подданные сходили с ума и бросались друг на друга, словно дикие звери, старый правитель вдруг стал рассудительным и сдержанным. Казалось, он каждый раз обращается за советом к некоему незримому помощнику… надо сказать, весьма мудрому и осведомленному. Правда, смысл некоторых шагов императора становился понятным далеко не сразу.
Одним из таких шагов стало провозглашение новой религии. Император объявил себя глашатаем воли Древних Богов, которым отныне должны были поклоняться все его подданные. Эти боги, говорил император, правят Вселенной с тех пор, как она возникла. Иных богов не было, нет и не будет. Поклонение разумным или неразумным созданиям или силам, природа которых не вполне ясна, является ересью и должно искореняться самым решительным образом.
Кому-то показалось, что император сошел у ума. Но его подданные, уже зараженные яростью, все как один поддержали правителя. Возможно, просто потому, что он первым указал, куда они могут направить свою ненависть…
Начались погромы. Тех, кто не пожелал поклониться новым богам, убивали на месте. Кровь залила все улицы столицы, а над ними реяли черные вымпелы, покрытые таинственными письменами – в точности такими, как те, что покрывали поверхность зловещего корабля. Уцелевшие обломки были собраны и выставлены в спешно перестроенных храмах как святыни. Новых богов молили не о спасении от бед, не об искуплении грехов, но лишь о смерти для неверных.
И вот настал миг, когда Древние Боги явились своей пастве. Их облик был ужасен. Но к этому времени вера жителей суши достаточно окрепла. Они не смутились, но пришли в восторг – равно как и при виде того, что начало происходить с телами некоторых из них. То, что прежде могло показаться уродством, провозгласили образцом красоты и совершенства.
Одновременно на изобретателей словно снизошло откровение… на самом деле, так оно и было. Наука развивалась невиданными темпами. Новые машины устаревали, едва успев появиться. Появились первые паровые машины, потом двигатели внутреннего сгорания… После блестящих испытаний летательных аппаратов император заявил, что намерен захватить соседние материки. Однако война так и не началась. Едва огромный флот завоевателей покинул гавань, начался жестокий шторм. Лишь немногие корабли уцелели и сумели вернуться к родным берегам. И тут жрецы Древних Богов вспомнили один из постулатов отвергнутой религии: «души самых страшных грешников возрождаются не на земле, а под водой».
Ясно, что в гибели флота был виновен Народ моря, и больше никто. Во всех храмах призывали начать поход против обитателей подводного мира. И никто не удивился, когда на верфи стали один за другим приходить ученые с чертежами устройств, позволяющих дышать под водой, и кораблей, похожих на уродливых рыб и способных двигаться в глубине моря. Это лишний раз подтверждало, что война против Народа моря угодна богам.
Драго с недоумением наблюдал за странными существами, чем-то похожими на него самого. Одна мысль о страшном превращении, которое он пережил, до сих пор вызывала у него почти физическую боль. И вот теперь он смотрел на обитателей далекой планеты, которых с некоторыми оговорками можно было когда-то назвать людьми. Теперь даже рядом с ним многие выглядели настоящими чудовищами. Впрочем, их это совершенно не смущало. Казалось, они забыли, какими были изначально.
Однако и на этот раз завоевателей опередили. Словно с высоты полета Драго следил, как по всему побережью разом вспыхивают верфи, рушатся плотины, взрываются казармы моряков… Народ моря каким-то образом узнал о нависшей над ним угрозе. Флот империи – на этот раз подводный – был уничтожен почти полностью. Но Народ суши, обезумевший от ненависти, было уже не остановить. Грязные, израненные, моряки спускали на воду уцелевшие корабли. Их хватило, чтобы нанести врагу ответный удар. Когда империя остановилась, чтобы перевести дух, шельф вокруг материка навсегда превратился в голую отравленную скалу, где не могли обитать даже водоросли. Но жителей суши это не беспокоило. Их вела воля Древних Богов.
Передышка была недолгой. Еще не успели отстроиться верфи, когда начался Второй подводный поход, а затем и Третий… Все более жутким становился облик завоевателей и все более разрушительным – их оружие. Взрывались бомбы, над сушей и океаном вырастали странные грибовидные облака. Цветущая планета умирала в огне бессмысленного кровопролития. И лишь Древние Боги наслаждались. Они упивались ненавистью ее жителей, вкушали их боль горе, как люди вкушают изысканные яства, пировали вместе со смертью. Их храмы, сложенные из черепов и выпотрошенных торсов с отрубленными конечностями, украшенные отсеченными пальцами, были повсюду – на каждом из трех континентов, на суше и под водой. Впрочем, теперь им не требовались храмы, чтобы являться своим почитателям. Казалось, бедствия наполняли их силой. Их лики возникали над площадями городов, и многотысячные толпы в черных плащах преклоняли колени, подгибали хвосты, опускали уродливые головы…
Планета, опаленная ядовитым огнем, залитая кровью стала тесна для их ненависти. И тогда боги обратили взоры к небесам. Среди уцелевших они отбирали тех, чей вид был наиболее причудливым, и наделяли их невероятным могуществом. Теперь этим существам предстояло стать эмиссарами Древних Богов.
– Нет… – прошептал Драго, глядя, как копошатся странные твари, готовя к полету первые космические корабли. – Я не хочу…
И рванулся, пытаясь освободиться из невидимых оков.
– Да, – прошелестел Лик. – Ты – создание Зла. Ты – один из нас. Ты должен пройти путь до конца. Ты должен понять, что чувства и мысли разумного существа – одна из самых могучих сил во Вселенной. Сила созидательная, сила разрушительная… что суть одно и то же. Жизнь – болезнь материи. Когда разумные существа живут в неге и довольстве, они расслабляются. Им не к чему стремиться. Им ничего не нужно. Это гибель прогресса. Боль, несчастья, страдания – вот единственное, что может побудить к развитию. Стремление к новой, лучшей жизни. Это как пища, подвешенная перед носом у неразумного животного. Веревка привязана к одному концу палки, другой конец закреплен у него на спине. Тварь голодна. Она хочет дотянуться до пищи и бежит… бежит вперед, не понимая, что стремится к недостижимому. Но ведь она бежит! Вот суть прогресса. Мир, где все сыты и богаты, погрязнет в праздности.
– Нет! Не верю….
– Ты веришь. Я знаю твои потаенные желания. Твой разум открыт мне…
– Но я…
– Не бойся меня. Недаром мои посланцы выбрали тебя из многих тысяч. Ты отверженный. Ты жаждешь мести. Ты с детства познал унижения и понимаешь, насколько несправедлив мир…
– Но я не хочу…
– Хочешь. Ты всем сердцем желаешь убивать, уничтожать… Разве ты не мечтал, чтобы все живые создания на этой планете исчезли, чтобы остался только ты… только ты один? Чтобы никто не мешал тебе жить так, как тебе хочется, как тебе нравится?
– Я хочу стать таким, каким был!
– Нет, этого ты совсем не хочешь. Ты стал таким, каким хотел стать. Сильным. Неуязвимым. Ты чувствуешь то, что недоступно другим. Разве не об этом ты мечтал?
– Но… Но я…
Драго все еще колебался. Он не привык размышлять. То, что происходило, не укладывалось у него в голове. Но этот голос… Такой нежный, такой вкрадчивый… Он говорил правду.
– Ты хотел стать великим. Ты станешь великим. Ты согнешь их – всех и каждого. Ты отомстишь им…
Голос смолк. Стало так тихо, что у Драго заложило уши.
Да… Да… Больше всего на свете я хотел именно этого.
– Так возблагодари же своего создателя, – произнес голос. – Принеси клятву Древним Богам. Стать их эмиссаром, Бичом Божьим…
* * *
На обзорном экране сияла его планета. Как он ненавидел ее, как хотел навсегда ее покинуть и никогда не возвращаться… И вот теперь он возвращался. По доброй воле. Но возвращался не грязным воришкой, вынужденным доказывать свое право на существование с помощью кулаков. Он стал эмиссаром, посланцем силы, перед которой не устоит ничто. И он нес людям освобождение. Он поможет им полностью постичь себя и обрести облик, соответствующий внутреннему состоянию. И станет их героем. Но никто, кроме него, не будет решать, кто заслуживает новой жизни, а кто – нет. Вот о чем он мечтал все эти годы, сидя на полусгнившем полу грязных заброшенной хижины, которую вынужден был называть своим домом. Но теперь он отыграется. Теперь он поставит их на колени и заставит…
Но на этом месте его фантазия неизменно начинала пробуксовывать.
Он принес присягу… правда, так и не понял, было ли существо, которое он назвал «Ликом», одним из Древних Богов, или просто изображением, созданным бортовым компьютером «Летучего Голландца». По большому счету, какая разница? Сейчас он стоял и наблюдал за высадкой десанта. Все как на войне: сначала надо лишить врага способности сопротивляться, и лишь потом приступать к захвату его территории.
Теперь Драго осознал, кого на самом деле надо ненавидеть. Что касается живчиков, то они раздражали его своей одинаковостью, но прежнего жгучего гнева не вызывали.
Тяжело ступая, Драго прошествовал следом за ними на борт одной из десантных шлюпок. Мыслями он был уже на Тау, и его окружали шахтеры. Интересно, какими они станут, когда их коснется луч ненависти. Может быть, такими же, как он сам?
И увидел их, как наяву: тысячи близнецов с руками-клешнями поднимаются на борт шлюпок… Ну уж дудки. Древний Бог не просто так выбрал его из миллионов людей и уэнов, населяющих планеты Альянса. Взять вон того красавчика-пилота. Подержали парня на борту – и выкинули. Причем, скорее всего, без всякой шлюпки… Но он, Драго – не такой, как все. Он – единственный. Ему не надо никаких лучей, чтобы ненавидеть. Поэтому ему и дали новое тело, сделали его… как это называется… эмиссаром. И теперь весь мир узнает, кто он такой! Все они – и люди, и уэны, все, кто когда-то глумился над ним с тем… как они затрепещут, когда поймут уготованную им участь.
Он опустился в командирское кресло. Вокруг – сверху, снизу, справа и слева – мерцали экраны дальней связи. Разве смог бы он разом уследить за всем, что на них происходит, не будь у него таких глаз, как сейчас? Биоконтакты поначалу напугали его: шлюпка вдруг стала продолжением его тела, а заодно и сотня модулей, которые уже отстыковались от нее. Но вскоре Драго вошел во вкус. Оказалось, что управлять ими – это как шевелить пальцами! Или щупальцами?..
Не важно. Он вел свой флот к Тау. К ненавистной Тау, где пережил столько унижений. Не важно, что теперь вряд ли кто-нибудь узнает Драго из шахтерского поселка. Если понадобится, они вспомнят все. Сила на его стороне. Драго догадывался, что большинство его недругов погибли во время взрывов, которые он устроил по наущению Живчика – того самого первого живчика, которого он ненавидел, несмотря ни на что. Но сколько их было – тех, кто охотился на него, держал под замком, унижал, бил…
Внезапно несколько экранов погасло, и Драго ощутил укол жгучей боли. Идиоты! Они приняли его флот за флот Республики! Вместо того, чтобы приветствовать его и склониться перед ним, встретили его огнем! Его, Драго Освободителя!
Ну, теперь они попляшут…
Он чуть шевельнул клешней, и пространство между модулями и планетой прошили смертоносные лучи. Это продолжалось лишь миг. Драго не выбирал цели – выстрелил просто так, для разминки и тренировки. При желании он мог разом выжечь все поселения на этой стороне планеты. На Тау почти нет плодородных земель. Почти всю ее поверхность покрывают пустыни, среди которых разбросаны крошечные рабочие поселки. Некоторые из них пострадали… Но там, где лучи ударили в песок пустыни, образовались огромные стеклянистые «блюдца» несколько километров в поперечнике и десятки метров толщиной. Возможно, Драго очень обрадовался бы тому факту, что на этом месте уже никогда не возродится жизнь.
Он об этом не думал. Не думал он и о том, куда приземлится. Задыхаясь от ненависти, он следил, как растет на обзорном экране проклятая планета. Лишь когда опоры шлюпки коснулись посадочной площадки, он очнулся от своих грез о страшной мести.
Тау-1. Город, который некогда казался ему – да и не только ему – средоточием всех благ и удовольствий. Город, который никто из знакомых Драго не видел. Были только истории, которые пересказывали друг другу, дополняя собственными фантазиями и мечтами. Те, кому удалось туда попасть, обратно не вернулись – скорее всего, им просто не захотелось возвращаться. Все мечтали попасть в Тау-1. Люди рождались с этой мечтой, воспитывались на ней, передавали своим детям… и умирали, так туда и не попав.
С грохотом опустился входной люк. Медленно ступая, Драго вышел на трап. Шлюпка приземлилась посреди огромной площади. Когда-то она была меньше, но ближний ряд домов превратился в груду щебня. Вдали дымились разрушенные строения.
А на площади стояли люди. Тысячи людей.
Прошла секунда. Еще секунда. Потом один из них опустился на колени.
За ним – еще один. И следующий. И тот, что рядом…
Драго оцепенел. Теперь его глаза видели мир иначе, но он уже видел эту картину. И не раз. Точно также жители его поселка опускались в пыль перед уэнами и их посланцами.
Эти люди в его власти. Ему решать, карать их или миловать… Должен ли он покарать их за всё?
Драго опустил веки… и увидел себя как бы со стороны – таким, каким был до перерождения. Драго, уродец-отщепенец, обитатель трущоб, поднимает руку, и в толпу бьет огненный луч. Никто не шевелится – люди словно превратились в восковых кукол. Они стоят на коленях… и сгорают, источая удушливую вонь.
Драго почти ощутил вкус жирной копоти на языке.
Ну уж нет… Легкой смерти они не дождутся.
Разве они пришли бы приветствовать его, не будь он чудовищем, утратившим человеческий облик? Разве стали бы молить о помиловании?
Наверно, они еще не поняли, на что он способен. Ничего, поймут. Когда пройдут через то, что прошел он сам.
– Вы…
Он осекся. Он не узнал собственного голоса. Казалось, он говорил в огромную металлическую бочку.
По толпе пробежал ропот.
– Вы должны принести… присягу…
Да, с таким ртом особо не поболтаешь. Драго заметил, что вынужден подбирать слова, которые сможет произносить разборчиво.
– Вы должны присягнуть на верность новым хозяевам. Чтобы вам никогда не захотелось нарушать присягу, я передаю вам их первый дар.
Драго вскинул руку и звонко щелкнул клешней.
Луч ударил в самую гущу толпы. Совсем как в его видении… Только этот луч нес не смерть, а перерождение.
Если разобраться, смерть не так уж страшна. «Нет ничего страшнее смерти», – говорим мы. И все же во все времена разумные существа добровольно лишали себя жизни, предпочитая смерть… чему? Перечислять можно долго. И все это называется одним словом: «бессилие». Невозможность изменить то, что происходит внутри или вокруг.
Такое зрелище порадовало бы и самих Древних Богов. Облик Драго изменялся в течение многих дней. Процесс протекал в основном во сне и все равно приносил не только душевные, но и телесные муки. Излучение, которое накрыло толпу на площади, было настолько интенсивным, что превращение происходило буквально на глазах.
Казалось, тела людей взрываются изнутри, выворачиваются наизнанку. Плоть таяла, как воск, стекала по выгибающимся костям и застывала, принимая новые формы, которые могли присниться разве что в страшном сне. Крики запредельной боли и ужаса огласили руины. Половина облученных сошла с ума прежде, чем изменения завершились. Люди и чудовища, ничем не напоминающие людей, метались по площади, набрасывались друг на друга, разрывая в клочья тех, кто несколько минут назад был их друзьями, родными, близкими.
Драго почувствовал резь в горле и понял, что тщетно пытается рассмеяться.
Живчики окружили его, и он спустился на площадь. Пыль у его ног пропиталась кровью, превратившись в омерзительную бурую кашу. В какой-то миг его охватило почти неодолимое желание поднять с земли ошметок плоти, сунуть себе в клюв и жевать, жевать…
Нет. Это только начало. Что такое Тау? Жалкая планетка на задворках Альянса, где живут только горняки и шахтеры, потомки преступников, свезенных сюда со всех концов империи. Он, Драго, на этом не остановится. Он отправится на центральные планеты, населенные уэнами. Вот кто на самом деле виноват во всех его бедах! Это они собрали в этой дыре всех мерзавцев, до которых смогли дотянуться. Это они заставили их копаться в ядовитом дерьме, добывая проклятый нейтрит!..
– Господин эмиссар…
Драго повернулся. Перед ним был один из живчиков.
– Господин эмиссар, с вами хочет поговорить Управляющий.
Управляющий! Раньше при одном звуке этого слова у Драго тряслись поджилки… да и не у него одного. Живчик по-прежнему пялился на него, ожидая приказа. Ну и тупая же у тебя ряха, парень…
– Веди.
Живчик шмыгнул куда-то прочь. Драго мрачно уставился в пространство. Управляющего планетой он видел лишь один раз и мельком, да и то на стереопортрете… Но хорошо запомнил поросячьи глазки, двойной подбородок и особенно пышный «кок» надо лбом. Тогда он, еще мальчишка, долго ломал голову: как сделать, чтобы волосы так торчали?.. Во всяком случае, если его попытаются обмануть, подсунув вместо Управляющего другого человека, он разом выведет сволочей на чистую воду. И тогда…
Появление отряда живчиков вывело его из задумчивости. «Тыквоголовые» гнали перед собой людей в дорогих костюмах. Пошитые из роскошной цветной ткани, отделанные кружевом, они были изорваны, измазаны грязью и оттого казались более жалкими, чем обноски нищих, что побирались у поселковых лавок. Пленники едва переставляли ноги – не столько от перенесенных побоев, сколько от беспредельного, животного страха. Драго разглядывал их исцарапанные лица. Да, господин Управляющий собственной персоной. Проводник воли всесильных уэнов, мать их за ногу. Те же пухлые щечки, нос картошкой… и даже пресловутый кок – правда, сейчас изрядно сбившийся и запыленный. Так вот кому любой из шахтеров по первому свистку был готов лизать задницу?!
Толстячок поднял глаза на Драго, невнятно икнул и повалился в грязь. А не желаете, господин Управляющий, почистить мне коготки? Старательно, со всем прилежанием? Язычком?
– Умоляю, пощади нас… – залепетал Управляющий.
И этот голос гремел из всех колонок, повергая в трепет жителей поселка? Драго почти увидел, как стоит на площади, стиснутый со всех сторон шахтерами в пропахших потом и маслами робах… и не видит ничего, кроме этих роб да тяжелых сапог – это если опустить глаза. Рука отца твердо, почти до боли сжимает его широкую пятерню. Как давно это было! В прошлой жизни… Да, именно так. В прошлой жизни.
Управляющий еще что-то лепетал, но Драго не слушал его. Покачнувшись, он приподнял трехпалую ногу-лапу, и толстые, перемазанные кровью и грязью когти впились в жирные щеки Управляющего. А теперь раз – и оторвать ему башку напрочь… Ладно, живи, пухлик. Ты мне еще пригодишься…
Одним толчком Драго отшвырнул Управляющего и, даже не оглянувшись, зашагал вперед, разбрызгивая кровавую жижу, в которой корчились, завершая свое превращение, люди-чудовища…
* * *
– Итак, я готов выслушать ваши соображения.
Управляющий Вооруженными силами сектора небрежно махнул рукой, предоставляя слову одному из офицеров.
Капитан Инджич неловко поднялся на ноги. Казалось, он только что обнаружил, что его серый мундир был измят и не слишком чист, да и вообще смотрелся нелепо в этой бело-розовой комнате, украшенной кружевными занавесками и похожей на торт со взбитыми сливками.
– Ну что же вы, капитан? Говорите.
– Согласно распоряжению уэнов…
Инджич прочистил горло. Его было, что называется, слишком много, и он это понимал – квадратный, с густым зычным басом и грубоватым лицом, обрамленным колючей бородкой.
– Мы патрулировали границы сектора… кхм… когда с Тау поступил сигнал бедствия. Как вам известно, в моем распоряжении три крейсера и несколько катеров межпланетного типа… Кха… Получив сигнал, мы сверились с предписанием…
Капитан смолк и покосился на уэна, который сидел в дальнем конце стола и как будто совершенно не интересовался происходящим. Однако это было не так. Гуманоид мгновенно перехватил вопросительный взгляд капитана и торжественно кивнул – движение, несвойственное для уэнов, но освоенное ими в ходе общения с людьми.
– Сверившись с предписаниями, мы направились к Тау, – продолжал Ирджич. – Однако на подлете к планетной системе мы были атакованы.
– Как республиканцы посмели… – взвился один из Старших Управляющих.
– Сначала мы тоже решили, что это республиканцы, – печально вздохнул капитан. – И, как выяснилось, совершенно напрасно. Мы применили стандартную тактику. И…
Снова взгляд в сторону уэна и снова умиротворяющий кивок.
– Ни один из истребителей уэнов не вернулся. Такого раньше никогда не случалось. Даже если бы инженеры Республики увеличили прицельную меткость своих защитных систем в десять раз, что в принципе не возможно, даже тогда их пилоты не смогли бы уничтожить все наши машины.
Управляющий Вооруженными силами кивнул.
– Однако, несмотря на неординарность ситуации, мы продолжали действовать в строгом соответствии протоколу. Перестроившись в боевой порядок, мы попытались главным калибром накрыть те сектора пространства, где… кха-кхм… теоретически должен был находиться противник, после чего приблизиться на расстояние визуального контакта…
– И?.. – желчно осведомился один из Управляющих.
– Мы ничего не обнаружили, кроме обломков наших истребителей. Ни одной вражеской машины. Кха… При потере ста процентов летного состава идти к Тау не имело никакого смысла, так как вражеские скоростные истребители разделали бы нас на бифштексы в мгновение ока, поэтому мы повернули в сторону базы, запросив подкрепление у патрульных соседних секторов, а также отправили сообщение в штаб флота… На подходе к третьей базе мы поверглись нападению…
Капитан опустил веки. Перед глазами снова стоял кошмар, который творился у него на корабле.
По ним дали всего два залпа. Первый раз все было обычно… обычно – по сравнению с тем, что началось потом. Их обстреляли «лучами смерти» самонаводящиеся вакуумные торпеды – только-то и всего, какие мелочи! Ирджич помнил, как черным фонтаном разжиженного металла разлетелась переборка, разделяющая кабины основного и второго летного состава. Как обернулся Элемир, сжимая левой рукой обрубок правой. Элемир, один из лучших пилотов флота Альянса. О его пальцах ходили легенды. Например, о том, что он «ловил» повороты в сотую долю градуса.
Истошно завывали, словно пытаясь перекричать друг друга, сирены пожарной сигнализации. Какие пустяки – прямое попадание, только-то и всего. Переборки опускались, точно лезвия гильотины, отсекая разгерметизированные отсеки. Стонали раненые, стонал сам корабль, словно гигантский пресс сдавливал ему ребра. Все это такие пустяки… по сравнению с тем, что началось после второго залпа.
– Враг использовал неизвестное, но весьма эффективное оружие… кха-кхм… направленное на поражение биологических объектов, – выдавил Ирджич.
Невидимое, неосязаемое излучение… превращающее живых людей в комки черной, пузырящейся массы…
– Что значит неизвестное? – вновь вылез неугомонный Управляющий. – Что значит неизвестное? Что может быть неизвестного у республиканцев? Или вы что-то недоглядели?
Он повернулся к Управляющему Разведывательными силами Альянса и вытянул в его сторону палец, но тот и бровью не повел.
– Согласно распоряжению правительства уэнов, мы оповещаем командование флота обо всех нововведениях Республики, – отчеканил он и бросил красноречивый взгляд в сторону гуманоида.
– Но…
Круглое лицо Управляющего побагровело. Некоторое время он только пыхтел, словно не находил слов от возмущения, потом дернул головой, судорожно сглотнул и заговорил, обращаясь к уэну:
– Послушайте, господин советник. Мы потерпели серьезное поражение, и мой мир вынужден компенсировать военные потери. Но не проще ли будет предоставить военным полную…
Гуманоид остановил его небрежным движением руки.
– Как я понимаю, ваш неподобающий тон вызван личными потерями, которые неизбежны для компенсации потерь Альянса. Однако я считаю данный тон недопустимым, в особенности при общении с созданием высшей расы!
Он подался вперед, и голова на длинной шее повернулась в сторону Управляющего. Странно: кто угодно скажет, что уэны очень похожи на людей… если бы не шея, которая сразу же наводила на мысли о рептилиях. Управляющий плюхнулся в свое кресло и непроизвольно вжался в спинку. Краски на его лице медленно блекли.
– …И я надеюсь что нынешний совет – впрочем, как и все последующие, – собрался отнюдь не для обсуждения действий представителей высшей расы.
Уэн выдержал многозначительную паузу, обвел взглядом комнату и продолжал:
– Запомните: если нам потребуется, каждый из вас перережет себе горло. Или у кого-то есть другое мнение?
В комнате повисла напряженная тишина.
Плавным, кошачьим движением уэн опустился на свое место, словно втек в кресло, и снова принял безучастный вид.
– Продолжайте, капитан Ирджич, – проронил он.
– В результате вражеских действий… кха… было уничтожено четыре пятых экипажа, и нам с трудом удалось посадить крейсер в аварийном режиме.
…Едва замкнулись биоконтакты, тело пронзила нестерпимая боль. Каждая трещина, каждая пробоина как будто стала раной на его собственном теле. Аптечка не сработала: казалось, судно обезумело от муки и забыло обо всем. Пришлось самому, вручную вколоть себе двойную дозу анестетика. А потом была долгая борьба с машиной, которая кувырком падала сквозь атмосферу, рассыпаясь на лету, словно пытаясь вылезти из собственной обшивки…
– Было бы что сажать… – недовольно буркнул Управляющий. – Груда металла. На запчасти разобрать – и то работа дороже обойдется.
Капитан как будто не услышал его.
– Несмотря на мой приказ, – продолжал он, – два сопровождающих крейсера попытались пристыковаться к транспортной платформе, находящейся под защитой орбитальной батареи. В результате транспортная платформа взорвалась вместе с обоими кораблями…
– И вы называете это дисциплиной!
– Я не исключаю возможности, что на кораблях вышла из строя система связи, – спокойно возразил Ирджич.
– На обоих сразу?
– Либо имели место некие обстоятельства, которые мне неизвестны и которые вынудили капитанов действовать сообразно…
– Оставьте эти ваши дурацкие канцеляризмы! – заорал Управляющий. – «Имели место», «сообразно»! Кончайте словоблудие. Я хочу четко знать, из-за кого вверенная мне планета несет такие убытки! Восстановить три патрульных крейсера! Вы представляете, какие это затраты? Мы не намерены…
Конец фразы застрял у него в горле. Верховный Наблюдатель хлопнул обеими ладонями по кремовой столешнице и выпрямился во весь свой двухметровый рост. Движение было таким резким, словно уэн хотел перепрыгнуть через стол.
– Хватит!.. – прошипел он. – Считать убытки и искать виноватых будете у себя в кабинетах! Вы решили, что мы собрались тут ради трех крейсеров? Идет война! Каждая планета Альянса обязана содержать определенное число кораблей – сообразно своему местоположению в Галактике. А остальные должны при необходимости обеспечить ей поддержку.
– Но такие потери… – робко возразил Управляющий. – Три крейсера! Мы почти разбили республиканцев…
Уэн подался вперед. Взгляд его маленьких красноватых глазок впился в лицо Управляющего.
– Наши победы – это наши победы. Ваше дело – поддерживать порядок на вверенных вам планетах, а не лезть в политику, – он медленно обвел взглядом Управляющих. – Думайте об этом! Как я вижу, вы только и делаете, что ищете предлог, чтобы подкормиться за счет Альянса – вместо того, чтобы использовать собственные ресурсы. По возвращении на Материнскую планету я сделаю доклад в Верховном Совете. И не сомневаюсь, что все планеты, находящиеся под управлением людей, будут подвергнуты проверке. Советую донести это до Старших Управляющих, отсутствующих на этом совещании.
Он выпрямился и передернул узкими плечами – жест, выражающий крайнее возмущение.
– Наша комиссия изучила обломки крейсера, – продолжал уэн. – И мы с уверенностью можем сказать, что корабль, нападению которого подвергся патруль, принадлежит не Республике…
Громкий гнусавый гудок оборвал его слова. Вызов по каналу межпланетной связи во время заседания Совета означал только одно: произошло нечто из ряда вон выходящее.
Управляющий вооруженными силами виновато покосился на Верховного наблюдателя, словно хотел отлучиться по нужде, щелкнул биоконтактом и закатил глаза.
Несколько секунд его лицо ничего не выражало. Потом его щеки пошли пятнами.
– Тау захвачена вражеским десантом, – мертвым голосом произнес Управляющий. – Все орбитальные базы уничтожены.
