Глава 41
По прошествии сорока дней, когда Мария и ее спутники направились в сторону Вифсаиды, ей показалось, что это время настало слишком скоро. Самостоятельное путешествие сильно изменило их, и они были не прочь продолжить свои странствия.
У колодца на окраине Вифсаиды они встретили Иоанну и Филиппа.
— Никого пока нет, — сказал Филипп. — Значит, мы первые. Мы можем подождать здесь.
Он прислонился к каменной стенке колодца, прикрыл глаза ладонью и посмотрел на Сусанну.
— Мы тут привели кое-кого, чтобы познакомить с Иисусом, — объяснила Мария. Было приятно снова увидеть Филиппа и Иоанну. Теперь они казались ей родными людьми. — Я исцелила ee! — выпалила она. — Избавила от демонов!
— Ты хочешь сказать, что Господь исцелил ее, — поправил ее Иоанн.
— Да. Да, конечно! Это был Бог. В Хоразине. Я призвала Бога, и Он ответил.
— Тебя это, похоже, удивило, — заметил Филипп.
Мария кивнула.
— Пожалуй, что так.
Да, ей и вправду показалось удивительным, что Он откликнулся на просьбу такой женщины, как она. И этим, может быть, окончательно подтвердил то, во что ей до сих пор с трудом верилось — ее полное исцеление. До последнего времени Марии постоянно казалось, что люди, глядя на нее, видят, какой она была до изгнания демонов. Теперь это прошло. Кто же тогда кого исцелил?
— Не волнуйся, мы тоже очень удивились, — улыбнулась Иоанна. — Явившись в первый на нашем пути город, Эндор, мы страшно нервничали и даже надеялись, что никто не захочет с нами разговаривать. — Она подошла к Сусанне. — Добро пожаловать. Рада видеть, что к нам присоединяется еще одна женщина.
Сусанна, однако, не слишком обрадовалась, и Мария пояснила:
— Я не думаю, что она будет с нами постоянно. Муж ожидает ее возвращения.
— Но мне так хочется встретиться с Иисусом, — тихонько промолвила Сусанна. — Я должна остаться хотя бы до той поры.
Пока они ждали, горожане подходили к колодцу, чтобы набрать воды на закате, толпились вокруг, привязав своих ослов к росшим невдалеке пальмам. Они наполняли сосуды, непринужденно приветствовали учеников, а разговоры вели все больше о происходившем сейчас сборе винограда.
— Женщины танцуют в виноградниках, при свете факелов, — сказал один здоровяк с многозначительным кивком. — Лучше присоединяйтесь к нам!
Иоанн только улыбнулся.
— А вы где побывали? — спросил Филипп, после того как толпа у колодца схлынула.
— В холмах Верхней Галилеи, — ответила Мария— Мы начали с Хоразина, а потом двинулись дальше вверх, в горы, где было очень мало людей. Там, наверху, мы видели дикие скалы и ущелья, густые кедровые и кипарисовые леса, но никаких деревень. Потом мы спустились и побывали в нескольких поселениях, через которые идет дорога на Тир и Дамаск. Но самого большого успеха нам удалось добиться в нашем первом поселении, в Хоразине. А как все прошло у вас?
Филипп и Иоанна рассказали о своих впечатлениях от Эндора, где их выставили из синагоги, и о том, как дела немного исправились впоследствии, когда им удалось исцелить нескольких калек.
— И никаких демонов? — спросила Мария.
— Ну. некоторые люди, особенно те, которые вышвырнули нас из синагоги, вели себя как бесноватые, но все-таки настоящими одержимыми они не были. Мне ли этого не знать? — рассмеялась Иоанна.
Они устали, ибо в трудных странствиях не жалели себя, а теперь черпали силы и отдохновение в беседах друг с другом. В тот вечер ученики Иисуса поели из общего котелка и потом рано легли спать, заночевав в поле, с которого уже убрали урожай. Им было не до праздников виноградарей, да и куда бы они пошли, со слипающимися от изнеможения глазами и подкашивающимися ногами?
На следующее утро на рассвете появились Матфей и Фома, следом за ними пришли Иуда и Иаков Большой. Матфей выглядел заметно похудевшим, как будто ходьба пешком и скудное питание одолели-таки его плотное сложение. Более того, он еле держался на ногах, а едва подойдя к колодцу, зачерпнул один за другим несколько ковшей воды и осушил все до капли. Фома вроде бы не похудел, но как-то подтянулся и стал строже, словно повидал нечто, не прошедшее для него бесследно.
— Друзья мои, где вы побывали? — спросил Иуда.
Даже он, обычно такой бойкий, говорил устало.
— Мы вернулись в Гергесу, — сказал Матфей.
— Что? — Иаков Большой, единственный из всех, кто не выглядел вымотанным, кажется, удивился. Его голос звучал, как всегда, громко. — Сами вернулись, по своей воле?
— Да! — Обычная невозмутимость Матфея сменилась радостным возбуждением.
— Но почему? — спросил Иуда.
— Очевидно, что тамошние люди отчаянно нуждались в помощи, — сказал Фома.
— Нуждающихся много, но вот способных понять и принять учение куда меньше, — заметил Филипп. — Вы исцелили кого-нибудь?
— Одного или двух, — ответил Матфей. — Но это далось нам не так легко, как Иисусу. На нас даже напали. — Он поднял руку, обнажил ее, показав безобразную ссадину и массу струпьев, — Несчастные, заблудшие существа.
— А пришлось ли кому-нибудь из вас отряхивать пыль со своих ног? — спросил Иоанн.
— Нет, потому что, так или иначе, никто не отказался нас выслушать, — промолвил Фома, кажется сожалевший о том, что ему не довелось осуществить ритуал отторжения.
— Иоанн попытался это сделать, — сказала Мария. — В Хоразине, Но, полагаю, ему просто хотелось попробовать, что это такое.
— Тамошние жители повели себя враждебно, — стал оправдываться Иоанн.
— Но не все, — указала Мария. — Нам удалось рассказать им об Иисусе, исцелить калеку и даже приобрести спутницу. Поэтому я посоветовала Иоанну не отряхивать сандалии.
— Ну а мы побывали в Иерусалиме, — объявил Иуда— В конце концов, в тех краях живет моя семья, а у семьи Иакова Большого есть связи с домом первосвященника — рыбой они их, что ли, снабжают. В общем, нам удалось побывать в особняке первосвященника, неподалеку от храма, и кое-что разузнать.
— Иаков! — воскликнул Иоанн. — Это невозможно! Все подобные связи мы отвергли, когда обратились к Отцу нашему!
— Да я только хотел нанести визит вежливости. Подумаешь! — грубовато возразил Иаков. — Никогда не вредит иметь влиятельных людей на своей стороне. — Он умолк, его лицо покраснело. — Говорю вам, я не отказался от нашей миссии.
— Но, ручаюсь, никому ничего и не объяснил, — сказал его брат.
В ту ночь они спустились к Иордану, где Иисус обещал их встретить, прилегли и позволили ласковому журчанию воды, текущей внизу, потихоньку убаюкать себя. На следующий день их нашли Симон и Иаков Меньший. Симон, увидев их, замахал руками и побежал по склону, Иаков поторопился за ним.
После того как все обнялись, Симон поведал, что они ходили на запад, к скалам Арбела, а потом спустились к Магдале.
— Барсу не избавиться от своих пятен, — покачал головой Филипп. — Вот и ты, старый мятежник, вернулся к укрытию зилотов.
— Я хотел повидаться с некоторыми из моих старых друзей, — признался Симон. Потом он сузил глаза и вызывающе обвел всех взглядом. — И хотел, чтобы они увидели меня. Хотел рассказать им о переменах в своей жизни.
— Да? И что же они сказали? — спросил Матфей.
Для человека, так сроднившегося с кинжалом, как Симон, перемены и впрямь были более чем значительные.
— Они разочаровались во мне, — признался Симон. — Сказали, что я лишился мужества и стал трусом.
— А кто-нибудь заинтересовался тем, чтобы присоединиться к нам? Или хотя бы прийти послушать Иисуса?
— Один, самый молодой. Те, что постарше, нет. Они сказали, что скорее умрут от меча римлянина.
— Но потом мы покинули эти утесы и пещеры и спустились к Магдале, — вступил Иаков Меньший, чьи отросшие волосы были всклочены, а плечи терялись в ставшей просторной одежде.
— А что… что было там? — скрывая свой страх, спросила Мария.
— О! Там нам удалось кое-кого обратить! — с гордостью объявил Иаков Меньший. — Да! В этом деловом городе, с множеством лодок, рыбаков и торговцев, мы спустились на набережную, можно сказать, в самую гущу народа и стали рассказывать об Иисусе и его миссии. — Он помолчал, убрал волосы со лба и продолжил: — Ну, насмешников там хватало. Но были и люди, проявившие любопытство. Двое калек вышли вперед, и я… мы… мы молились и возложили на них руки, и они отправились восвояси, распрямившись и не хромая. За ними, ясное дело, пришли другие, к нам начал стягиваться народ. И мы говорили, и говорили…
«Интересно, кто были эти люди? — подумала Мария. — Были ли там мои друзья, мои соседи? Могли ли слышать их проповедь мои мать и отец? Могло ли измениться их мнение об Иисусе?»
— Некоторые из них сказали, что придут сюда, чтобы увидеть Иисуса собственными глазами, — закончил Иаков Меньший, после чего ему пришлось перевести дух, поскольку он задыхался от возбуждения.
— Хорошая работа, Иаков.
Этот голос невозможно было спутать ни с одним другим. Иисус!
Ученики обернулись и увидели, что он стоит совсем неподалеку от берега, на краю поля, расставив ноги между бороздами. Солнце как раз находилось позади него, окаймляя светом края его хитона.
— Вы хорошо потрудились, — молвил Иисус, подойдя к ним, поприветствовав каждого поименно, спросил: — Трудно было?
Все заговорили разом, рассказывая ему о своих приключениях в пустыне, в горах, утесах и пещерах. Мария и Иоанн с особым волнением поведали о Сусанне и об изгнании демонов. Матфей и Фома, со своей стороны, рассказали о встречах с демонами в Гергесе.
— Мы видели, как Сатана падает с неба подобно молнии! — хором выпалили они.
— Да! — понимающе сказала Мария, снова переживая тот момент, когда она приказала демону покинуть Сусанну. — Демоны повинуются нам!
И вновь она почувствовала прилив гордости, ощущение избранности. Она, которая сама побывала во власти демонов, теперь могла заставить их слушаться ее.
Иисус посмотрел на них, переводя взгляд с одного на другого.
— Вы радуетесь тому, что демоны слушаются вас? — спросил он так, как будто они городили какую-то чепуху. — Лучше будьте довольны тем, что вы записаны в Книгу жизни.
«Что это значит?» — призадумалась Мария.
Но ей в любом случае нужно было представить Сусанну, и она, взяв ее за руку, вывела вперед.
— Учитель, вот та, что пребывала во власти демонов, как я. И она желает поблагодарить тебя за то, что ты освободил ее.
Сусанна опустилась на колени перед Иисусом, склонив голову.
— Что бы я ни сказала и ни сделала, это все равно не будет достаточной благодарностью за возвращение к жизни, — промолвила она.
Иисус взял ее за руку и поднял.
— Это Господь вернул тебе жизнь, — сказал он. — И Его нам должно благодарить за дарованную нам силу. — Он обвел взглядом всех собравшихся учеников, все еще пыльных и усталых с дороги. — Никогда не забывайте, что только Бог дает вам силу бороться со злом от его имени. Своей же силы у вас нет.
«Но Бог действует через тех. кого он избрал», — мысленно добавила Мария.
— Благодарность и слава, все этим вы обязаны Богу, — заключил Иисус. — А не себе.
Потом он пристально взглянул на Сусанну и спросил:
— Ты присоединишься к нам?
Она сбивчиво промямлила что-то насчет мужа, обязанности и желания побыть некоторое время с ними.
— Хорошо. Я буду рад и тому времени, которое ты сочтещь возможным с нами провести.
«Он никогда не говорил этого мне, — подумала Мария. — Может быть, он предпочитает ее?»
Мария отдавала себя отчет, что ревность не украшает ее, она вообще неуместна. Но не могла не думать о том, что встретилась с Иисусом раньше, заслуг перед ним имеет больше, а эту женщину вообще привела к нему сама.
— Мария, не тревожь душу такими мыслями, — обратился к ней Иисус, коснувшись ее руки.
Она заглянула в его глаза и сочла невозможным поверить в то, что для него кто-то может быть дороже остальных.
— Я не знаю, что ты имеешь в виду, — натянуто сказала она и вырвала свою руку.
— Не тревожься, — повторил Иисус.
Ближе к вечеру вернулись Петр и Нафанаил, а следом явились переполненные впечатлениями Фаддей и Андрей.
— Мы побывали в Наине, — возбужденно заговорил Фаддей. — Тамошний люд был рад послушать об Иисусе, нас просили рассказать как можно больше!
Наин! А ведь там живут родные Иоиля. Слушали ли они посланцев? Услышали ли их?
— Вы только говорили или делали что-нибудь еще? — мягко, без укора спросил Иисус.
— Мы возлагали руки на нескольких человек, — ответил Андрей, — Но мы не знаем, действительно ли они исцелились и исцелись ли навсегда. Им вроде бы стало лучше, но это все, что я знаю.
Иисус кивнул.
_ Петр, ты добрался наконец до Дана?
— Почти. Я поднялся до Теллы. Но…
— …нас остановили болота Гуле, — закончил за него Нафанаил. — Тем не менее мы разрушили несколько языческих святилищ, которые попались нам по пути.
— А как насчет людей? — спросил Иисус. — Статуи не могут изменить жизненный путь.
— О! Мы с ними поговорили и…
— Кто-нибудь из них слушал?
— Ну… — Петр смущенно огляделся по сторонам. — Некоторое из них — да. Но большинство рассеялось.
— И куда они пошли? — продолжал спрашивать Иисус.
— Я не знаю, — ответил Петр. — Могу сказать только, что оглядевшись по сторонам, я увидел, что народу поубавилось.
— Это трудно, — кивнул Иисус. — Ты не можешь сказать, кто действительно слушал и будет помнить, а кто забудет.
Пока шла беседа, солнце садилось за холмы Галилеи. Отблески его еще падали на поверхность озера, отчего оно казалось как бы тронутым священным присутствием.
— Я тоже проповедовал и наставлял, — сказал Иисус, — и меня принимали во многом как вас. Некоторые люди готовы к моему учению, другие — нет.
Вокруг них простирались безлюдные поля. Вскоре придут осенние дожди, питающие землю, и благодаря им земледельцы вновь будут надеяться на новый урожай.
— Когда пахарь засевает ниву, он не знает, как упадут семена и дадут ли всходы. Он должен разбрасывать их широко, как только позволяет размах руки. Иные семена падают на камни и не прорастают, другие попадают на скудную почву и дают хилую поросль, и лишь попавшее в плодородную землю зерно пробивается к свету, борясь с сорняками. — Он обвел их взглядом. — Вы понимаете, что это значит?
Петр начал было говорить:
— Сеятель должен подготовить свою почву…
Иисус рассмеялся.
— Сразу видно, что ты рыбак и ничего не смыслишь в крестьянском труде. Кто-нибудь здесь был земледельцем?
Зилот, братья-мытари, братья-рыбаки, ученик книжника, придворная дама, художник по фрескам и Мария, знавшая лишь домашнее хозяйство, — все покачали головой.
— Ну надо же! Собрать в Галилее такую компанию, и чтобы в ней не было ни одного пахаря! — Иисус улыбнулся. — Ладно, слушайте, что я имел в виду. Семя — это слово Божие. Оно может упасть на каменистую почву, то есть на землю, которая враждебна к нему, или Сатана будет настороже и выхватит слово Божие так, чтобы оно не достигло ничьих ушей. Скудная почва — это души тех, кто внимает, даже воодушевляется, но ненадолго, а потом забывает слово ради мирской суеты. Плодородная земля — это мир, который предлагает так много богатств, тревог и разнообразия, что слово Божие вынуждено бороться с сорняками.
Иисус помолчал.
— Но есть четвертое место, куда может упасть Слово. Оно может упасть на почву добрую, и всходы на ней будут обильны. Когда мы сеем, мы лишь стараемся разбросать семена как можно шире, но на какую почву упадут они, нам неведомо. Постарались вы хорошо, я горжусь вами. И пусть теперь Господь позаботится о всходах. Видите эти ячменные поля? — продолжал Иисус. — Сейчас они голые, но во время сбора урожая будут полны налившихся белым зерном колосьев. Вы помогли мне сеять, понадобитесь и когда придет время жатвы.
— Ты хочешь, чтобы мы собирали зерно? — Петр был разочарован.
— Не зерно, но души, — пояснил Иисус. — Но гляньте, видите людей на дальнем конце полей? Они готовятся к Суккоту. Давайте устроим здесь свой шалаш и проведем праздник с ними. — он посмотрел на учеников с любовью, — Но сначала вернемся к Иордану. Нужно еще кое-что сделать.
Иисус повернулся и повел их к поросшему тростником берегу реки. Без подпитки зимними дождями и тающими весенними снегами река обмелела, и вода в русле стояла низко. Он велел им спуститься по крутому откосу к самой кромке, а когда они встали бок о бок, Иисус наклонился и зачерпнул в ладони пригоршню воды.
— Иоанн крестил в Иордане крещением покаяния. Я не крещу никого, но позднее, как вы увидите, буду крестить огнем. Сейчас вы должны окрестить друг друга, не в покаянии, но в братстве и сестринстве — хотя для тех, кто следует за мной, нет ни женщины, ни мужчины, ни раба, ни свободного, ни эллина, ни иудея.
Ученики переглянулись, потому что ни рабов, ни эллинов в их сообществе все равно не было. Или это только пока?
— Иоанн, возьми пригоршню воды и полей ее на голову одного из твоих братьев или сестер, — велел Иисус.
Иоанн наклонился к реке, потом повернулся; вода струилась меж его пальцев, когда он попытался выбрать кого-нибудь. Он поднял руки над головой Марии, и она почувствовала, как льется на нее холодная вода, и услышала слова Иоанна:
— Узами водного крещения мы связываем себя с Иисусом и друг с другом.
Вода тонкими струйками еще стекала по ее лицу, а она уже зачерпнула воды Иордана и полила на голову Иоанны со словами:
— Сим присягаем мы Иисусу и друг другу.
Один за другим, по цепочке обряд повторялся другими учениками. Произносимые слова немного разнились, но суть их оставалась неизменной. Когда же все закончилось, они обратили сияющие лица к улыбавшемуся Иисусу.
— Кто мои братья и сестры? — вопросил он. — Все вы мои сестры и братья!
А мимо них потемневшие в меркнущем свете, уже не мутно-зеленые, а бурые текли и текли воды Иордана.
