Глава 19
Мариша с Алиной уже давно выписались из больницы, а так сильно ожидаемого звонка от Бурьянова все не поступало. Девушки уже начали подумывать, что он вовсе забыл о своем обещании посвятить их во все детали этой истории. Или, быть может, Наталья Константиновна что-нибудь не так поняла. Но пришел день, и следователь все же им позвонил!
После звонка Бурьянова Мариша сразу же помчалась к Алине. Родители девушки уже перестали шарахаться от Мариши, как от зачумленной. А вот в первые дни, особенно в больнице, взгляды, которые они в нее метали, были весьма далеки от дружелюбных.
Но Мариша не обижалась. Людям свойственно сваливать на других свои проблемы. Так что ничего удивительного не было в том, что и Виноградовы, один раз взвалив на Маришу проблему дочери, сочли, что теперь Мариша в одиночку должна вывезти их всех.
Однако Алина все же осталась жива. И даже больше того, теперь рядом с ней неотлучно находился на правах жениха Виталик. И узнав, что дочь помирилась с поклонником только благодаря Марише, Виноградовы вновь вернули проштрафившейся соседке свое дружеское расположение.
— Только больше вы уж ничего не расследуйте, — попросил у Мариши папа Алины.
— Да. А то у нас только одна дочь. Второй-то у нас нету.
Слушать такие шуточки было не очень приятно. По этой причине Мариша избегала теперь бывать в гостях у Виноградовых. Да и Алине, честно говоря, было не до нее. Все ее свободное, оставшееся от тренировок время занимал Виталик. Он прочно поселился в доме Виноградовых. И поклялся родителям своей невесты, что теперь никуда не отпустит ее одну и не допустит, чтобы с ней случилось что-то плохое.
Мариша была рада за Алину. И не обиделась бы на нее, узнай, что Алина не желает больше участвовать в расследовании и знать не желает, кто же там на самом деле убил Толика. Но оказалось, что Алина очень даже желает.
— Какие разговоры! Конечно же, я пойду с тобой! — воскликнула она, едва услышав про звонок следователя. — И Наталья Константиновна пойдет! Можно мне ее позвать с нами?
Мариша сказала, что можно и даже нужно. Следом за Алиной, разумеется, увязался и Виталик. А за Натальей Константиновной вся команда «синхронисток». По понятным причинам не было только Тани Рябовой и Вики Серовой.
Следователь, увидев целую команду, явившуюся к нему, даже развеселился.
— Однако, как вас много! — воскликнул он. — Десять человек? Горячая десятка? Или я ошибаюсь?
— Увы, теперь нас только девять, — грустно произнесла Наталья Константиновна. — Даже восемь. Вика ведь тоже не с нами.
— И что? Всем интересно услышать развязку вашей истории?
Девушки нестройным хором подтвердили, что да, интересно. И даже очень!
Следователь покивал с самым довольным видом. Он явно наслаждался своим триумфом. Еще бы! Ведь он довел такое сложное расследование до конца. Виновные были изобличены и наказаны. И пришло время ему собирать лавры.
— Вся эта история началась с непомерной жадности одного человека, — произнес он. — Жадности, происходившей родом из самого его детства.
И обведя взглядом собравшихся, безмолвно ему внимавших, он продолжил:
— Все дело в том, что всем нам с вами хорошо известный господин Ибрагим не всегда был таким богатым и влиятельным человеком. Когда-то он был просто маленьким Беней, который отчаянно завидовал своим сверстникам, потому что у тех были нарядные игрушки, велосипеды и прочие радости детской жизни.
Беня рос, как теперь говорят, в неполной семье. Из родителей у него была только мама и бабушка. Ситуация, которая является ординарной в наши дни, сплошь и рядом дети растут без отцов, во времена детства самого господина Ибрагима была из ряда вон.
— Чтобы у ребенка и не было отца? — шептались соседские кумушки. — Быть такого не может! Умер, должно быть, батька у нашего Беньки.
— Нагуленный он!
— А отец-то кто? Цыган не иначе? Парень-то чернявый.
— Да что вы! Не цыган, а еврей!
— И не еврей вовсе! Молдаванин. На нашем рынке яблоками торговал. Обрюхатил девку, да и свалил обратно к себе в республику. Следов теперь и не найдешь.
На самом деле, правы или не правы соседские кумушки, не знал никто, в том числе и сама мама маленького Ибрагима. Артистка театра варьете, она отличалась легким нравом и такой любвеобильностью, что давно потеряла счет своим любовникам. Впрочем, своего сына она тоже очень любила. Вот только бывать вместе с ним могла совсем не часто.
Театр варьете постоянно гастролировал по стране, и маленькому Бене оставалось утешаться мамиными фотографиями, где она молодая и красивая выступала в различных сценических нарядах.
— Значит, не было никакого отца — богатого арабского шейха!? — вырвалось у Мариши. — И деда с нефтяными скважинами и миллионами, бьющими оттуда, тоже не было?
— Нет, ничего этого не было, — покачал головой следователь и продолжил.
Ибрагим рос обычным подростком. Ходил в обычную школу. И там не пользовался у своих сверстников авторитетом. Для того, чтобы иметь авторитет, нужно было либо хорошо учиться и быть отличником, как Толя или Вася Макеев, либо быть сыном богатых родителей. Ибрагим не был ни тем, ни другим. Он был просто бедным мальчиком, отчаянно нуждавшимся в родительском попечении.
Ибрагим остро чувствовал свое ущемленное положение. И хотя он обожал свою далекую красавицу мать, но все же не мог не упрекать ее. Но мать лишь отмахивалась от упреков сына.
— Зачем тебе отец? Поверь мне, такой отец, какой бы мог быть у тебя, тебе совсем не нужен!
И Ибрагим понял, что в этой жизни ему рассчитывать, кроме как на себя, не на кого. И он стал учиться тому, как в одиночку бороться за место под солнцем. Он был один против этого жестокого мира, но твердо знал, что выстоит и заставит этот мир и этих противных людишек уважать себя. И не только уважать, они все будут плясать под его дудку! Уж он своего добьется. Он такой, он упрямый!
Ибрагим учился, участвовал в общественных делах. Потом успешно пошел по комсомольской линии, одно время даже занимал неплохую должность в горкоме. Но вовремя почуял, куда дует ветер, и «соскочил» с партийной тачанки. Он занял тихое, но прибыльное местечко в спортивном комитете, еще в те времена смекнув, что спорт очень скоро станет делом не только азартным, но и очень, очень прибыльным.
И он не ошибся в своем выборе. Спортсмены стали зарабатывать не прежние скромные денежные призы, а огромные, прямо-таки невероятные денежные суммы. Хороших спортсменов теперь вовсю продавали из одной команды в другую. И на каждой сделке грели руки многие чиновники. Господин Ибрагим был одним из многих. Он умел оказываться в нужную минуту в нужном месте. Он был необходим всем. И все ему платили.
— Но жадность погубила многих. Не ушел от нее и наш Ибрагим Исмаилович.
Началом конца стало для господина Ибрагима то мгновение, когда его горячо любимая жена познакомила его с противным плешивым стариком, украшенным бородавками, сказав при этом:
— Познакомься, Ибрагим. Это — Леопольд. Муж моей лучшей подруги Людочки. Очень влиятельный человек.
Нельзя сказать, что господин Ибрагим пришел в восторг от нового знакомого. Он чуял, что Леопольд занимается делами, весьма далекими от порядочных. Но с другой стороны, Леопольд ворочал огромными деньгами. А господин Ибрагим привык превыше всего в этой жизни ценить деньги, ибо только деньги, причем большие, дают человеку уважение к самому себе и вызывают у окружающих то же чувство.
Леопольд оказался еще тем кадром. Очень быстро он разузнал, чем занимается господин Ибрагим, и предложил ему выгодное предприятие. Нет, он не хотел покупать у Ибрагима спортсменов. Он предлагал иное.
— Сейчас ты продаешь своих спортсменов за копейки, потому что продаешь ты лузеров! А что скажешь, если я дам тебе пару-тройку настоящих чемпионов? За сколько ты сумеешь продать их?
Ибрагим даже зашелся слюной от жадности. Чемпион мог «уйти» за много десятков и сотен миллионов. И не рублей, а долларов или даже евро. И соответственно, процент самого Ибрагима от сделки вырастал многократно. Ради того, чтобы вырастить чемпиона, спортивный чиновник был готов пойти на многое.
Но вслух он сказал:
— Чтобы вырастить чемпиона, надо строить стадионы, спортивные сооружения. Надо набирать ребят в спортивные школы и вербовать там наиболее перспективных для зачисления их в команду олимпийского резерва. Сначала юношеского, а потом и взрослого.
— Ну, на это уйдет не один десяток лет, — пренебрежительно отмахнулся Леопольд от слов приятеля. — Не знаю, как ты, а я боюсь не дожить до тех светлых времен. Я тебе предлагаю совсем другое.
— Что же?
— Я сделаю из твоих спортсменов чемпионов за пару месяцев. Не из всех, а из нескольких. И ни одна проверка ничего не заподозрит. А ребята начнут показывать стабильные результаты, которые продержатся у них до момента продажи, и позволят тебе заработать свои деньги и уйти спокойно на пенсию. Хочется на пенсию-то, а?
На покой господину Ибрагиму хотелось. И с каждым годом ему хотелось все больше и больше. Но вот беда. Он хотел на покой, но хотел при этом иметь достаточно денег, чтобы вообще не думать о них.
— Так я тебе именно это и предлагаю! — воскликнул Леопольд. — Чудак человек! Мы же с тобой почти сверстники. Может быть, я чуток постарше тебя буду. Я тоже хочу заработать свой кусок к пенсии. Ну что? По рукам?
И господин Ибрагим не устоял. И хотя он очень сомневался, что Леопольд так уж нуждается в деньгах, ведь чиновник знал, что его новый знакомый был очень богатым человеком, он согласился на его предложение.
— И дело у них пошло. Пока что господин Ибрагим признался лишь в трех случаях, когда спортсмены принимали полученный от Леопольда допинг. Да и то, вряд ли эти признания чиновник повторит официально. Он же не дурак и прекрасно понимает, что свидетелей у нас нет. И подтвердить факт передачи допинга от Леопольда к нему, а от него уже спортсменам — невозможно.
— Ну да. Единственный свидетель — Толик ведь мертв.
— А кто его убил?
— Еще не догадались? — лукаво усмехнулся Бурьянов. — Кому Толик был наиболее опасен? Ведь он собирался идти и каяться в своем проступке.
— А Толик собирался каяться?
— Ведь жена требовала от него публичного разрыва с Ибрагимом. И даже более того, Вика потребовала от мужа, чтобы тот пошел в спортивный комитет и в милицию и написал бы и там, и там заявления о том, что господи Ибрагим склонял его к употреблению допинга. Это и был ее план!
— И что?
— Это бы вызвало огромный резонанс в спортивных и околоспортивных кругах. В спортивном комитете и так ходили разговоры о том, что Ибрагим Исмаилович слишком уж зарвался. И пора бы его по-хорошему, не привлекая внимания широкой общественности, отправить в отставку.
— Значит, Толика убил Ибрагим?
— Он самый. Мы нашли на его одежде следы пороха. А также нашли человека — кустаря-самоучку, который изготовил и продал оружие, из которого был убит спортсмен. И этот мастер рассказал нам, что оружие он продал человеку, чьи приметы просто поразительно совпадали с приметами господина Ибрагима. Нами также была уже произведена очная ставка между продавцом и господином Ибрагимом, на которой господин Ибрагим и сознался в совершенном им убийстве.
— Значит, и в том, что он давал Толику допинг, он тоже сознался?
— А вот в этом как раз нет! Господин Ибрагим далеко не дурак. Он умеет хорошо считать. И он настаивает на убийстве в состоянии аффекта. Дескать, Толик приставал к его жене.
— Сколько же лет жене господина Ибрагима, чтобы Толик на нее позарился?
— Не важно. Главное, что жена эти показания мужа подтверждает. Также господин Ибрагим нанял себе хороших адвокатов, которые так повернут дело, что либо он получит минимальный срок, либо вовсе, учитывая его прежнюю безупречную жизнь и преклонный возраст, отделается условным наказанием. Но это только при условии, что не всплывет история с допингом!
Некоторое время в кабинете все молчали. А потом Наталья Константиновна спросила:
— Но это ведь означает то, что с Вики Серовой снято обвинение в убийстве собственного мужа?
— Ну, разумеется!
— Я вас правильно поняла? Вика не виновна?
— Да!
— Слава Богу! — воскликнула Наталья Константиновна. — Теперь бедная девочка может выйти из убежища! И наконец приступит к тренировкам! Бегу! Лечу! Мы с Викой должны немедленно начать тренироваться, чтобы нагнать упущенное время!
Все опешили. А Наталья Константиновна бросилась к дверям.
— Постойте, подождите! — остановил женщину изумленный Бурьянов. — Это что же получается? Все это время вы знали, где прячется подозреваемая?
— Какая подозреваемая? Лично я никогда Вику ни в чем таком не подозревала!
— Но вы знали, где она прячется?
— Конечно, я знала! — с достоинством ответила Наталья Константиновна. — Конечно, я знала, раз сама ее там спрятала!
У следователя, да и у остальных буквально пропал дар речи.
— Вы?! Но как вы могли?
— До тех пор, пока я тренер команды, все мои девочки находятся под моей защитой и покровительством. Даже Таня, хотя видит Бог, спортсменки из девочки никогда бы не получилось! Но Вика — это совсем другое дело! У Вики есть талант и есть потенциал. И мы выиграем эти соревнования, чтобы им пусто было!
Наталья Константиновна снова бросилась к дверям. И исчезла, лишь крикнув напоследок:
— Девочки! Завтра тренировка ровно в девять! Всем быть, никому не опаздывать!
И исчезла, не обращая внимания на гул возмущенных голосов, что завтра воскресенье и все хотели бы отдохнуть.
— Вика столько времени профилонила, вот пусть одна и тренируется.
— А мы-то тут при чем?
Но Натальи Константиновны в кабинете уже не было. И девушкам-спортсменкам только и оставалось, что излить свое недовольство друг другу. По этой причине их интерес к раскрытому следователем Бурьяновым преступлению очень быстро угас, и они потихоньку начали уползать из кабинета, надеясь использовать с пользой хоть сегодняшний выходной для них день.
— Скажите, а то что Таня Рябова и Толик были оба родом из Саратова — это просто совпадение?
— А кто вам сказал, что Рябова была родом из Саратова?
— Ее тетя, — растерянно ответила Мариша. — То есть не тетя, конечно, а эта Людмила Павловна.
— А откуда Людмиле Павловне было это знать?
— Значит, очередная ложь?
— Совершенно верно!
— Но ведь Толик перед смертью упомянул свой родной город — Саратов. И еще он говорил, что-то про яхонт. Яхонт — это ведь драгоценный камень?
— Яхонтом назывался тот наркотик, который придумала для своего мужа Людмила Павловна и который он успешно продавал как своим друзьям, так и Ибрагиму Исмаиловичу под видом допинга для его «чемпионов»!
Постепенно в кабинете следователя остались только главные действующие лица этой истории — Мариша с Алиной. Ну, и конечно, Виталик, который теперь так плотно прилип к Алине, что следовал за ней по пятам даже у них дома, провожая любимую до туалета и преданно дожидаясь ее возвращения оттуда, чтобы приветствовать с сияющей улыбкой на устах и каким-нибудь ласковым словом.
И пока что Виталик занимал прочную позицию возле Алины. И сейчас на правах ее защитника и покровителя требовательно спросил у следователя:
— Значит, эта страшная Людмила Павловна находится под арестом?
— Ну, конечно.
— И… И она созналась?
— Пока что нам удалось выжать из нее признание в том, что она подливала сердечное средство в напитки Наталье Константиновне и девочкам. Но по ее словам, она делала это из самых гуманных побуждений. Желая подправить их физическое здоровье. Потому как ей показалось, что они слишком взволнованы. А она считала, что это средство имеет легкий успокаивающий эффект.
— Ничего себе! Успокоить!
— Да она хотела успокоить нас навсегда!
— Так она имеет шанс скоро очутиться на свободе? Если не будет доказан ее преступный умысел, она выйдет на свободу?
Следователь в ответ лишь развел руками. Мол, что я могу сделать?
— Одного я не понимаю, — задумчиво произнесла Мариша, решив не терзать следователя. — Если Людмила Павловна сама была в центре всего происходящего, зачем она рассказала нам о знакомстве своего мужа и Тани Рябовой? Ведь она же фактически направляла нас к Леопольду?
— Не могу вам этого сказать. Но либо она уже тогда предполагала, что убьет мужа, либо просто не думала, что вы сможете так быстро сопоставить ее рассказ и личность Леопольда. Она ведь не называла вам имя Леопольда?
— Да. Не называла. И если бы не фотография в кармане брюк Вики, которую мы случайно нашли благодаря чистоплотности Нины, то мы бы никогда не поняли, что Леопольд — это и есть тот противный старикан, который якобы клеился к Тане еще в далеком прошлом.
— Вот видите. Людмила Павловна не предполагала, что вы так быстро вычислите личность любовника Тани Рябовой и ее мужа. Тем более, она не предполагала, что вы наберетесь такой наглости, что залезете в его клуб, да еще будете присутствовать там в момент его кончины.
— Это она его отравила. И даже не пришла, чтобы попрощаться с ним перед смертью.
— Это страшная женщина! — воскликнул Виталик. — И если вы ее выпустите на свободу, то будут новые жертвы! Помяните мое слово! Будут!
Но мрачному прогнозу Виталика не суждено было осуществиться. Людмила Павловна в ту же ночь скончалась в следственном изоляторе от сердечного приступа. Наутро рядом с ее телом сокамерницы нашли те самые сердечные капли, с помощью которых она спровадила на тот свет своего мужа, его любовницу и покушалась на жизнь еще нескольких человек.
Как очутились эти капли в камере у задержанной, никто сказать не мог. Но Мариша с Алиной считали, что это была месть кого-то из окружения Леопольда. Таким образом они отомстили его вдове за убийство ее мужа, заодно избавившись и от основной наследницы, которая могла попортить им много крови при дележе наследства Леопольда.
Господину Ибрагиму за совершенное им убийство, как и предсказывал следователь Бурьянов, удалось отделаться минимальным условным сроком. Но он был вынужден изрядно потратиться на адвокатов, и, конечно, уйти в отставку, не дожидаясь своей пенсии.
Наталья Константиновна, перешагнув через тела двух таких могущественных врагов, продолжает тренировать своих девочек и успешно продвигается вместе с ними к вершинам спортивной славы.
Вика Серова, выйдя из укрытия, вновь вернулась в команду и приступила к тренировкам. Теперь ей нужно было работать вдвойне, чтобы наверстать упущенное и смыть с себя пятно, которое все же наложила на нее вся эта история с убийствами и применением допинга ее мужем. Но Вика трудилась так много и усердно, что нагнала упущенное время. И команда «синхронисток» не без ее помощи завоевала на соревнованиях первое место.
Теперь у Алины и остальных на очереди поездка на всероссийский турнир. И Мариша искренне надеется, что у девушки в спорте будут большие успехи. В личной жизни у Алины полный порядок. Виталик постоянно находится при ней.
— Не отлипает от Алины, буквально ни на минуту, — с гордостью сообщили ей Алинины родители, души не чающие в новоявленном женихе.
Мариша же со своей стороны могла поставить десять к одному, что если Виталик в самое ближайшее время не изменит своего поведения, то Алина прогонит его снова. И не видать будет ее родителям пышной свадьбы и молодого зятя в доме.
Потому что когда вы выходите из туалета, самое последнее, что вы хотите увидеть, это вашего возлюбленного, бросающегося к вам в объятия со словами:
— Ну, как ты, дорогая? Все у тебя в порядке?
В этот момент хочется уединения и тишины. Триумфальная музыка тут вовсе неуместна. И с человеком, который этого не понимает, будет очень трудно ужиться под одной крышей.
У самой Мариши тоже все хорошо. Покончив с этим расследованием и оставшись жива, она торжественно пообещала своей маме, что больше не станет ничего расследовать. Обещание это она дала в обмен на мамину клятву ничего не рассказывать Смайлу о случившемся.
Но как впоследствии, и очень скоро выяснилось, слово свое Тамара Ильинична не сдержала и выболтала любимому зятю страшную тайну о том, что Мариша чуть не отправилась на тот свет. Ну, а Мариша со своей стороны… Нет, пока она ничего не предприняла в ответ. Но посмотрим, что будет дальше. Жизнь длинная, и, возможно, Марише еще выпадет шанс поучаствовать в каком-нибудь расследовании.
Назад: Глава 18
На главную: Предисловие
