Глава 5
Но пучком не вышло. А вышло все очень вкривь и вкось.
– Сначала ты явилась! – уныло перечислял Ваня, глядя на Вику. – Мама сразу же смекнула, что ты никакая не должница. Мы же с тобой похожи, словно близнецы. Она об этом весь вечер только и твердила.
– И что с того? Что с того, что я к вам явилась?
– Сам не пойму, – промямлил Ваня. – Ну, родственница, ну, нашла нас. Что тут такого?
Но Варвара Сергеевна впала в панику. При Вике ей еще удавалось сдерживаться, но стоило девушке шагнуть за порог, как Варвара Сергеевна со стоном рухнула на пол.
– Все пропало! – причитала она. – Все пропало! Даже эти жалкие крохи и те у нас отнимут! Счета в банках заморозят! Квартиру придется поделить! Мы снова станем нищими!
После этого Варвара Сергеевна вскочила и резво помчалась следом за Викой.
– Я думал, что она хочет с тобой поговорить.
– Нет, она со мной не разговаривала.
– Странно. Мама вернулась поздно. И сказала, что теперь знает, где ты живешь.
– Так она следила за мной! – воскликнула Вика. – Очень мило!
Выяснив, где живет их родственница, Варвара Сергеевна снова унеслась куда-то из дома. Куда, она сыну не сказала. Только намекнула:
– Один раз эти люди уже помогли решить наши с тобой проблемы. Должны помочь и теперь!
Ваня остался дома у своего любимого телевизора. Но недобрые предчувствия не давали ему покоя. Во что впуталась его мама? Почему она так испугалась, когда увидела Вику и узнала в ней родственницу? Да и вообще, с чего Варвара Сергеевна была уверена, что к ним пожаловала именно родственница? Мало ли на свете похожих людей. Совсем ни к чему паниковать.
– Или твоя мама знала о существовании у твоего деда другой семьи, дочери и Вики – его внучки?
Ваня выглядел очень удивленным. Так, что девушки поняли: если Варвара Сергеевна и знала что-то про Вику и про роман ее бабушки со Львом Илларионовичем, то со своим сыном она тревогами не поделилась.
– А после того, как вы переехали в Питер, больше к вам никто не приходил?
– Нет. Никто не приходил.
– Только те двое мужчин в строгих костюмах?
– Да.
– А как их звали?
– Они не представились. Разговаривали только с мамой. На меня вообще внимания не обращали, будто бы я стул или табуретка какая-нибудь.
И, помолчав, Ваня неожиданно добавил:
– Приходить никто не приходил. Но вот звонили.
– Звонили? Кто?
– Не знаю. Какие-то люди. Мама с ними разговаривала и очень кричала.
– Что кричала?
– Чтобы они убирались. Что она свои имущественные права отлично знает, что никакие самозванцы не отнимут у нее того, что принадлежит ей и ее сыну по праву родства.
– Это что, тоже были наследники?
– Видимо, – пожал плечами Ваня. – Мама бросила трубку, отключила телефон и пошла к себе. Но по дороге так громко ворчала, что я невольно услышал.
– Что? Что услышал?
– Ну, что деду следовало лучше следить за своими делишками. И что трое внебрачных детей – это для женатого человека уже слишком.
– Трое? – ахнули Мариша с Викой. – Не один ребенок? Трое?
– Мама сказала – трое.
Выходит, у Викиной мамы имелось еще два единокровных брата или сестры. И где же они? Почему не явились требовать свою часть наследства? Впрочем, судя по отповеди, которую им дала Варвара Сергеевна, явились. Но получили по носу и быстро отстали. В самом деле, если дети не были признаны отцом, то юридически доказать факт их родства со Львом Илларионовичем весьма и весьма проблематично. Наверное, наследники это тоже понимали. И решили не связываться с пробивной мадам, уже успевшей монополизировать владение квартирой Льва Илларионовича, его деньгами и прочими оставшимися после него ценностями.
– А как их найти, ты знаешь?
Ваня пожал плечами.
– Может быть, у мамы где-то записаны их координаты?
– Очень может быть. Потому что, когда они еще раз пробовали ее достать, она им пригрозила, что подаст на них жалобу в милицию. Что она знает, как их зовут и где их искать. А еще...
– Что – еще?
– Еще она сказала, что без завещания деда все их претензии бессмысленны. И она трижды советует им подумать, прежде чем начинать с ней склоку по поводу наследства.
Вот оно что! У Викиного деда было трое внебрачных детей! И двое из них претендовали на наследство. Интересно, почему Викина мама этого не сделала. Впрочем, ответ был прост. Викина мама не знала, что ее родной отец вовсе ей не отец. Но вот почему она этого не знала, это уже совсем другой вопрос.
Но пока что девушки вцепились в Ваню.
– Ищи записи своей мамы! В них могут быть не только телефоны и адреса родственников, но и намеки на то, как найти тех странных мужчин в костюмах.
– Ой, не хочу их искать! – испугался Ваня. – Я их боюсь!
– Чего ты боишься? Сам же говорил, они приходили к вам сюда много раз, но никого не тронули.
– Это когда было! Им тогда от мамы были нужны бумаги деда. Они их искали. А теперь ситуация могла измениться.
Девушки застыли словно громом пораженные. Бумаги деда! А ведь люди, напавшие на Вику в ее собственной квартире, тоже интересовались бумагами ее деда. Только ими и ничем другим. А вдруг эти люди и те господа в костюмах, что приходили к Варваре Сергеевне и общались с ней как со старой знакомой, это одни и те же персоны?
И что с того, что к Варваре Сергеевне они приходили в деловых костюмах, а к Вике пожаловали в черных масках? Долго ли переодеться? Вот и получилось, что страхи бедного Вани не напрасны. Если за бумагами Льва Илларионовича охотится одна и та же шайка, то люди в ней подобрались серьезные, к шуткам не склонные. Вика это может доказать на своих собственных ребрах.
– Все равно, – отмерла Вика. – Сидеть сложа руки мы тоже не можем. Надо поискать записи Варвары Сергеевны. А вдруг в них разгадка того, кто ее убил? И мы запросто прищучим мерзавцев, а сами останемся целы и невредимы!
Эта идея насчет того, чтобы остаться целым и невредимым, пришлась трусоватому Ване как нельзя больше по сердцу.
– Ладно, – кивнул он. – Так и быть, поищем мамины записи. Только вы должны мне помочь!
О чем речь! Девушки ни о чем другом и не мечтали. Да и вообще, как можно доверить такому тюфяку поиски чего-либо? Он просто заснет в самом их начале. А после побоится сказать правду и наврет, что искал, да ничего не нашел.
– Конечно, мы тебе поможем! – с жаром закивали подруги. – Ты можешь сам ничего даже не делать. Только говори, где нам искать.
Вот на это Ваня отлично годился. Можно сказать, он просто великолепно подходил на эту роль. Уютно устроился на диване, взял в кухне тарелку с нарезкой колбасы трех видов и, поглощая один ломтик за другим, принялся давать девушкам ценные указания. Смерть матери уже выветрилась из головы этого обалдуя. И он торопился удовлетворить свой разгоревшийся от перенесенного стресса аппетит.
– Мама бы меня не одобрила, если бы я остался голодным, – пробурчал он в свое оправдание, заметив косые взгляды подруг. – Хотите тоже кусочек?
От кусочка, тем более что на тарелке он и остался один-одинешенек, девушки отказались. Как бы они стали его делить? Так что Ваня запихнул его в рот и с довольным видом погладил себя по брюху. Но тут же его лицо приобрело задумчивое выражение.
– Ну, хорошо, – произнес он. – Колбасу я съел. Потом съем картофельную запеканку с грибным соусом, съем рассольник с курицей, который мама приготовила вчера, съем фруктовый салат и мороженое. А что же я буду кушать потом?
Его лицо исказилось от неподдельного страдания. Кажется, этот обалдуй в самом деле боялся умереть голодной смертью.
– Пойдешь в магазин и купишь себе полуфабрикаты, – посоветовала ему Мариша. – Пельмени, пицца, лазанья.
– Да всего и не упомнишь! – подхватила Вика. – Блинчики очень даже ничего. Конечно, не чета тем, что готовит моя мама, но если кушать сильно хочется, то отлично пойдут.
– Но это же все надо еще приготовить!
– Блинчики только обжарить остается. А остальное... Ну, там по рецепту или по вкусу. Можно просто сварить, можно в микроволновку засунуть, можно в пароварку.
Теперь лицо баловня отражало неподдельное отчаяние.
– Но я не умею!
– Что ты не умеешь?
– Ничего этого не умею!
– Газ включить и воду в ковшике на газ поставить не сумеешь?
Ваня судорожно замотал головой.
– Нет! Никогда этого не делал!
– Прекрати! – рассердилась на него Мариша. – Ты же поил меня чаем.
– Чай – это я умею! Чай – это совсем просто. Налил воды в чайник и нажал на кнопочку. А когда закипит, надо бросить в чашку пакетик и налить кипятку.
– Вот и молодец!
– Но я не могу питаться одним чаем! – взвыл Ваня. – Даже бутерброды я никогда не резал!
Парень был в таком отчаянии, какого не вызвало в нем даже известие о смерти матери и о том, что ему самому грозят бандиты. То ли бандиты казались ему менее страшными, чем голодная смерть, то ли Ваня, от природы глуповатый, сейчас отупел от паники.
И, чтобы его утешить, Вика пообещала:
– Я подарю тебе книгу по кулинарии.
– Серьезно?
– Да, что-нибудь простое, для начинающих.
– Ага, мне такое и надо! – оживился Ваня. – Только чтобы до свадьбы протянуть. А там уж Мила начнет меня кормить.
О-па! У подруг даже рты открылись! Еще и Мила какая-то нарисовалась. А эта фифа откуда взялась, интересно знать?
– Что за Мила? Рассказывай!
– Ну, Мила. Просто Мила. Мы с ней познакомились около месяца назад.
– И что? Ты ей, конечно, выболтал, что являешься богатым наследником?
– Да, – бесхитростно удивился Ваня. – А что, не надо было?
– Как знать, может, и не надо. А твоя мама знала про Милу?
– Конечно. Я их познакомил недели две назад.
– И Мила ей понравилась?
– Мама сказала, что если эта девушка возьмет меня к себе, будет кормить и заботиться обо мне, как она сама все эти годы, то она Милу полюбит как родную.
– Другими словами, маменька планировала выставить тебя жить к невесте?
– Да. Мама сказала, что молодым лучше жить отдельно.
– А у Милы есть такие условия?
– Что вы! – развеселился Ваня. – У нее в квартире трое братьев, и все женаты. И еще папа с мамой. И две старые бабки.
– Батюшки! – ахнула Мариша. – Где же вы там еще поместились бы?
– Не знаю я. Как-то не задумывался.
А вот Мила, подруги были в этом уверены на все сто процентов, задумывалась, да еще как. И ее родители, и братья тоже. А стало быть, кто-то из этой семейки мог и помочь Миле. Очистить ей, так сказать, семейное гнездышко от противной свекрови.
Жилищный вопрос в нашей стране до сих пор является основным для молодых семей. Никому не хочется жить с родителями, но многим приходится. Однако, если у Милы кроме родителей в квартире имелась еще куча родственников, то там молодым ловить было нечего. Зато у Вани ситуация была кардинально другой. Одна только мать.
– А твоя Мила не пыталась возражать против такого решения твоей мамы?
– Как же не пыталась! Пыталась.
– И что?
– И мама ей очень внятно объяснила, что наследницей деда Левы является она одна, самая близкая родственница. А я живу тут исключительно из-за ее любви ко мне. Наследовать же квартиру и все такое прочее могу только после смерти матери.
Вот оно что! Ох, не подписала ли милейшая Варвара Сергеевна этими словами смертный приговор самой себе. Но пока подруги не стали делать никаких выводов. Решили, что сначала познакомятся поближе с семейкой этой Милы. И посмотрят, что они за люди и что думают.
А поиски, которыми были заняты подруги, подошли к концу. Ничего интересного найдено не было. Записная книжка Варвары Сергеевны то ли находилась при ней и теперь была в руках у следователя, то ли завалялась еще где-то. Но дома ее точно не было.
Зато в ящике письменного стола девушки нашли странные квитанции переговоров по межгороду. Разговоры велись с домашнего телефона Льва Илларионовича, но не с Вологдой. Это Ваня девушкам гарантировал.
– Может быть, я чего-то в этой жизни и не знаю, но уж код родного города помню назубок. Это какой-то другой город.
Коды были двух видов. И оказалось, что один зарегистрирован на Тихвин, а второй на Псков. Оба города находились не так уж далеко от Питера, Тихвин вообще был в Ленинградской области. Но вот с кем там могла разговаривать Варвара Сергеевна?
– Никаких подруг у мамы не имелось. Кто и был, те остались в Вологде.
Версию о друге сердца Ваня тоже отверг весьма решительно.
– В жизни моей мамы был только один мужчина! – важно заявил он. – Это я сам! И она много раз говорила, что не выйдет замуж, пока не пристроит меня в надежные руки.
Варвара Сергеевна, похоже, была человеком долга. И раз уж породила на свет, а после воспитала такое на редкость бесполезное и беспомощное существо, которым был ее сынок, то явно считала себя за него в ответе. Поила, кормила и одевала бездельника. Вряд ли приходила от этого в восторг, но от дела не отвиливала. Собственная личная жизнь могла и подождать, пока сыночек найдет себе подходящую невесту и свалит к ней.
– Мы позвоним по этим телефонным номерам? – спросила Вика у Вани.
Тот равнодушно пожал плечами:
– Делайте что хотите. А я есть хочу.
– Так иди и поешь.
– Я не хочу холодную запеканку! – заканючил Ваня. – Я люблю теплую.
– Так подогрей!
– Я не умею!
– Вот горе луковое! – воскликнула Мариша. – Пошли, так и быть, покажу тебе, как греют запеканки.
Ведя парня на кухню, Мариша ощутила даже нечто вроде удовольствия. Все-таки приятно, что есть на свете люди, которые смыслят в кулинарии еще меньше ее самой. Конечно, страшно себе даже представить, как бы они ужились со Смайлом, если бы тот не научился готовить.
И при мысли о муже Мариша расчувствовалась. Милый, дорогой ее муженек! Как же он не похож на этого Ваню. И трудно даже себе представить девушку, которая добровольно согласилась бы выйти замуж за этого недотепу.
– Вот так включается твоя плита! – пояснила Мариша, щелкнув электроподжигом и повернув горелку.
На всякий случай она продемонстрировала эту операцию несколько раз. Ваня оказался способным учеником. Или это голод так обострил его умственные способности, но зажигать газ он научился всего с третьей попытки. Усвоил, что греть запеканку лучше всего на маленьком огне. И научился регулировать газ. На это ушло немного больше времени, но все же Ваня справился. Так что рассольник он водрузил на плиту уже самостоятельно. И посмотрел на Маришу с видом победителя.
– Молодец! – похвалила она его, поскольку тот, видимо, ждал именно такой реакции. – Ты справился!
– А это ничуть не трудно. Может быть, мне сегодня уже что-нибудь попробовать приготовить самому?
– Хорошенького понемножку! Сегодня у тебя полно еды. Грей ее, закрепляй полученные навыки. А приготовить мы попробуем завтра.
– А вы придете?
– Обязательно.
Пообещала ему это Мариша совершенно искренне. Не потому, что ее привлекало возиться с этим великовозрастным оболтусом. Просто могли появиться новости относительно того, кто же убил его мать. А раз так, то с Ваней следовало еще пообщаться.
– Мы с тобой еще увидимся, – заверила она его. – И не раз.
– Только смотри, как бы Мила тебя тут не застукала.
– Что?
– Ну да. Она у меня ревнивая. Поймет, что ты за мной приударить решила, живо глаза выцарапает!
У Мариши прямо челюсть отвисла. О, времена! О, нравы! И куда катится наш мир? Раньше женихи приударяли за невестами. А теперь парни считают чем-то само собой разумеющимся, что девушки будут ухаживать за ними. Да еще соревноваться друг с другом за право обладания таким призом.
– Думаю, что с Милой проблем не возникнет.
– Ты ее просто не знаешь. Она ужасно ревнивая. И нервная.
– Разберемся с твоей Милой. Ты пока ешь, а я пошла.
Вика уже дозвонилась по одному из телефонов. И сейчас страдала, не зная, кому звонит, куда звонит и что спросить у взявшего трубку человека. Наконец ее осенило.
– Скажите, – попросила она, – имя Варвары Сергеевны Цветковой вам о чем-нибудь говорит?
О-о-о! Судя по донесшейся из трубки брани, имя Варвары Сергеевны говорило о многом. Сначала Вика даже не могла вставить ни словечка в сплошной поток ругани. Но потом все-таки изловчилась и тихонько вякнула:
– Ну, вы не очень-то! Женщина погибла. А о мертвых, как известно, либо хорошее, либо ничего...
В трубке мгновенно наступила тишина. Вика даже немножко загордилась собой. Ишь, как быстро ей удалось усмирить грубияна. Мигом язык проглотил. Но потом она снова расстроилась. Ну, одумался мужик, так что с того? Ведь теперь из него и слова не вытянешь. Раз уж о мертвых или хорошее или ничего. Вот он и молчит.
Но оказалось, что молчал мужик совсем даже не поэтому.
– К-как умерла? – пробормотал он, запинаясь. – Когда?
– Сегодня.
– Как это случилось?
– Ее задавила машина.
– Точно? Это точная информация?
Судя по скорости, с какой собеседник выстреливал своими вопросами, вопрос жизни и смерти Варвары Сергеевны его интересовал необычайно. Поэтому Вика ответила:
– Все произошло у меня на глазах. А вы...
– Еду! – не дожидаясь продолжения, воскликнул мужчина. – Прямо сегодня еду! Завтра буду у вас. Может быть, уже сегодня!
И он бросил трубку. Когда Вика дозвонилась до него снова, то трубку никто не снял. То ли мужчина уже выскочил из квартиры, как и обещал, то ли был занят сборами и не слышал.
– Я так и не поняла, кто это был, – растерянно призналась Вика подруге. – Но, видимо, какой-то очень близкий Варваре Сергеевне человек.
– Звони по другому номеру!
– Может быть, лучше ты?
– Какая разница! – вспылила Мариша и схватила трубку.
Но по второму номеру в Пскове тоже никто не отвечал.
– Черт! – выругалась Мариша. – Что за невезуха! А что сказал тот мужик в Тихвине?
– Ты же все слышала!
– Все, да не все. Шуршало что-то сильно. Кто он ей?
– Этот мужчина? Может быть, родственник?
Пошли снова к Ване. Тот уже покончил с первой тарелкой рассольника, отставил грязную посуду в раковину и поедал теперь внушительный кусок картофельной запеканки. Девушкам присоединиться к застолью он не предложил. Видимо, ввиду надвигающегося на него гастрономического кризиса обычно не жадный Ваня решил быть экономным.
– Нет, – пробурчал он с набитым ртом. – Говорил вам уже, нет у нас ни в Тихвине, ни в Пскове никакой родни.
– Знакомые?
– И знакомых тоже нет!
Но кому-то Варвара Сергеевна в эти города звонила! И там ее отлично знали. Хотя, похоже, знали не с самой лучшей стороны. Но ведь знали, знали!
Однако от Вани в этом смысле проку было мало. И оставив его заедать свое горе запеканкой со сметаной и густой грибной подливкой из белых грибов и лисичек, подруги ушли, предупредив парня, что он может звонить им в любое время дня и ночи, если возникнут какие-то осложнения или же появятся новости.
Домой Мариша не слишком-то торопилась. Во-первых, потому что муж должен был вернуться со своего аэродрома только поздно вечером. А до вечера была еще целая пропасть времени. И, уж конечно, Мариша знала, чем ее занять. В этом мире существует столько вещей, куда более интересных, чем мытье пола или окон.
– Прогуляюсь по магазинам, – решила она. – Давно этим не занималась.
Вика с ней идти отказалась.
– Плохо себя чувствую, – пояснила она. – Голова все-таки болит. И в сон клонит. Так что я лучше домой.
– Как хочешь. А мне надо подумать.
– И для этого ты идешь по магазинам? – удивилась Вика.
– Да. Хочешь верь, а хочешь – нет, но самые интересные мысли мне приходят в голову именно там.
– Ну что же... Тогда удачи тебе.
Мариша помахала ей рукой и отправилась в путь. Если кто-то думает, что поход по магазинам одежды и обуви – это приятное и легкое развлечение, тот жестоко ошибается. На самом деле это тяжкий труд, выматывающий последние силы и финансы. Ходьба из магазина в магазин, от одной примерочной к другой позволяет нарезать за день много десятков километров. Настоящий марафонский бег! Кроме того, чтобы купить пару приглянувшихся вещичек, приходится перемерить около десятка совсем тебе не подходящих. А это тоже труд. Руки вверх, руки вниз, повертеться на месте, снова вверх, снова вниз и так далее.
За целый день Мариша успела побывать на пяти распродажах, где купила теплый вязаный жилет Смайлу на зиму, теплую же вязаную шапочку (пусть катается на лыжах!) и подарочный набор в виде шести водочных рюмочек, оправленных в гальванизированное серебро. И такой же графинчик. Все остальные пакеты принадлежали самой Марише. И вещей набралось изрядно.
Среди покупок была новая пышная юбка с воланами в цыганском стиле и узкий черный топик к ней. Было новое изумрудно-зеленое платье, которое (Мариша это знала совершенно точно) она никогда не наденет. Или рискнет один или два раза. Но тем не менее она его купила, потому что платье шло ей просто феноменально. И тот факт, что это было совсем не ее платье и чувствовала она себя в нем неуютно, погоды не делал. Мариша примерила его не меньше трех раз, ушла, потом вернулась, снова примерила, снова ушла, и наконец она его купила, чтобы перестать уже терзаться мыслями об этом платье и спокойно продолжить свой шопинг.
Потом она приобрела чудную сумочку из кожи под крокодила. Сумочка была тоже темно-зеленой и подходила к ее новому платью. Ну а раз уж была куплена сумочка, то пришлось купить в тон ей и туфли. Как же без туфель-то? И Мариша их купила. Правда, пришлось побегать, чтобы подобрать подходящий оттенок. Но зато, пока Мариша носилась по обувным магазинам, ей удалось купить по дешевке легкие тапочки, состоящие из почти плоской подошвы и трех разноцветных веревочек. Стоили они совсем уж смешную сумму, и Мариша не удержалась. Должна же она была себя как-то утешить, раз подходящие туфли все никак не находились!
Наконец нужные туфли были найдены. По дороге домой, уже вся обвешанная кульками, свертками и пакетиками, Мариша обнаружила лавочку, где продавалась всевозможная бижутерия. Там Мариша провела без малого полтора часа, просто потому, что не могла оторваться от стендов с переливающимися браслетами, сверкающими серьгами, причудливой формы кольцами и перстнями, перламутровыми подвесками и бесконечными цепочками.
И, конечно, с брошками она тоже зависла надолго. Броши с полудрагоценными камнями, с хрусталем, с кристаллами Сваровски, с эмалью и прочими ювелирными достижениями просто завораживали.
И все же Мариша выстояла среди всего этого великолепия. Она определилась наконец с выбором единственного украшения под свое платье. Им стал браслет из широких отполированных пластин какого-то камня. Он приятно грел руку и оттенял кожу. Конечно, можно было бы еще подобрать и серьги, и кольцо. Но в комплекте они не предлагались. А чтобы подбирать что-то самой, на это у Мариши уже просто не было сил.
Впрочем, как оказалось, их не было и еще на одну важную вещь, о которой она совсем забыла. Придя домой, она обнаружила там Смайла, который снова стоял в задумчивой позе посредине гостиной и созерцал ведро и упавшую на пол швабру.
– И что случилось на этот раз? – спросил он, оглядываясь на шум открывающейся двери.
– Случилось? Ничего не случилось.
– А по какому поводу все эти подарки?
– Это не подарки. То есть тебе, да, подарки. А мне так, маленькая минутная слабость.
– Думаю, эта минутная слабость растянулась у тебя на несколько часов, – проворчал Смайл.
Мариша тут же кинулась в атаку.
– Но я же не виновата, что ты не любишь ходить по магазинам!
Смайл и правда этого не любил. То есть он ходил, покладисто следовал всюду за Маришей, словно катер за ледоколом, но при этом у него делалось такое отрешенно-трагичное выражение лица, что Марише становилось неловко. Вещи в примерочной валились у нее из рук. И впопыхах она покупала нечто совсем ей не нужное, которое на следующий день тайком приходилось сдавать назад.
А еще хуже бывало, когда муж вдруг начинал проявлять деятельное участие в процессе.
– Вот это платье тебе решительно не идет! – твердил он, требуя, чтобы Мариша без всякой жалости отбросила только что с таким трудом отобранное по вешалкам. – И это тоже! Это вообще кошмар! А это уродство! Это тебя бледнит! Это чернит! Примеряй-ка вот это и это!
И с торжествующим видом приносил жене в примерочную что-то серенькое, или коричневое, или темно-синее. Смайл был твердо уверен, что именно в эти тона и следует одеваться порядочной замужней женщине. Марише они совсем не нравились. И те вещи, которые под давлением мужа она все же мерила, а потом и покупала, назавтра или даже в тот же день она опять сдавала в магазин. Если, конечно, ей это удавалось под бдительным присмотром мужа.
Но сейчас она посмотрела на Смайла и убежденно сказала:
– У тебя есть дела поважней, вот мне и пришлось сегодня целый день ходить одной! Чтобы не третировать тебя, дорогой мой!
Смайл проворчал в ответ что-то невразумительное, кинул последний задумчивый взгляд на ведро и швабру и потопал на кухню, откуда вскоре донеслось аппетитное журчание шкварок на сковородке. Сегодня у них на ужин была картошка по-деревенски, то есть отварная картошка посыпалась свежим зеленым луком и жареными шкварками. И подавалась эта вкуснятина к тушеному мясу.
А Мариша поспешно запихнула ведро на место и убрала швабру.
– Уф! Кажется, пронесло! И почему он так рано вернулся?
Но взглянув на часы, Мариша убедилась, что это не Смайл вернулся рано, а именно она задержалась. И, почувствовав угрызения совести, Мариша отправилась на кухню. Надо хотя бы картошки почистить и как-то подлизаться к угрюмо молчащему мужу. Все-таки где она найдет такого другого, который бы стал терпеть ее со всеми ее фокусами да еще умел бы готовить?
Процесс подлизывания к Смайлу затянулся до позднего вечера. Муж упорно не желал идти на контакт. Мариша даже немного на него обиделась. Чего он в самом-то деле? Уткнулся в телевизор, на нее совсем не смотрит.
Да еще в кухонной раковине снова гора грязной посуды. Будто бы она ее и не мыла никогда! И Смайл даже не поинтересовался, что за обновки она себе приобрела. А вот свой жилет надел! И даже натянул свою новую шапочку по самые уши, мол, ему дует, и затих перед телевизором. И рюмочки, Мариша видела, ему понравились. И графинчик тоже! И все равно на нее дуется! Нет, ну что за характер у этого человека!
Только перед сном Смайл повернулся к жене и спросил:
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Я тебя люблю!
– Понятно.
– Очень люблю! – добавила убедительности в голос Мариша.
Но Смайла это не очень убедило. Он продолжал хмуриться. И ложась спать, повернулся к жене спиной. Такого с ними не случалось уже почти год! И Мариша восприняла этот знак как весьма настораживающий. Смайл был явно обижен на нее. И она знала, на что он обижается. Вовсе не грязный пол или окна его тревожили. Он хотел жить с женой одной жизнью. Разделять ее радости, а главное, тревоги и трудности. Именно так он понимал свою роль в их семейной ячейке. Он защитник, он покровитель. А для этого ему необходимо быть в курсе дел своей жены. А как будешь в курсе, если она все скрывает?
Вот Смайл и переживал. А вдруг с Маришей что-нибудь случится, а он даже не будет знать, что именно. Но настаивать, он это тоже знал, было бесполезно. И он избрал позицию выжидания.
Тем временем зазвонил телефон. Межгород. Это мог быть только Маришин дед. Это он и был. Мариша оказалась права.
– Добрый вечер, моя красавица, – необычайно ласково и как-то смущенно произнес дед. – Не думай, что я забыл о твоей просьбе. Я не забыл.
– Я знаю. Ты никогда и ничего не забываешь.
Дед закряхтел.
– Так-то оно так, – произнес он наконец. – И я с самого утра позвонил своим ребяткам, чтобы они поискали твоего Льва Илларионовича.
– И что?
Дед снова закряхтел.
– Ты уверена, что правильно продиктовала мне его инициалы?
– Да.
– А в фамилии букву не пропустила?
– Нет.
– А адрес верный?
– Совершенно верный.
– Хм, – закряхтел дед. – Странно.
– Что странно?
– Да, понимаешь ли, внучка... Прямо не знаю, как тебе и сказать...
– Скажи как есть.
– Как есть? Ну, слушай. Как есть. Нет такого человека в наших архивах!
Мариша оторопела.
– Как это нету?
– А вот уж этого я не знаю. А только нету его. С такой фамилией мы нашли десяток. Пяток подходит по возрасту, другие по имени. Но полных совпадений нет ни в одном случае!
Это было очень странно. И Мариша предположила единственно верное:
– А пропасть бумаги из вашего архива никуда не могли?
Но это ее предположение буквально взбесило деда.
– Ты что говоришь, девчонка! – рявкнул он. – Как это – пропасть?!
– Ну, сгорели или утонули!
– Нет! Не могло такого быть, – продолжал негодовать дед. – Надо же такое придумать! Чтобы у нас и что-то пропало!
– Но этот человек жил! Дедушка, я знакома с его внучкой! Была у этого старика дома. Он существовал! Погиб только год назад!
– Не знаю, не знаю, – пробормотал дед. – Впрочем, существует еще один вариант, но я бы даже не хотел его рассматривать.
– Что за вариант?
– Возможно, у этого твоего Льва Илларионовича настолько высокий гриф секретности, что даже мне!.. Подумай только, даже мне! Так вот, даже мне нету доступа к его личному делу!
Некоторое время Мариша обмозговывала такую ситуацию.
– Дед, разве такое возможно?
– Да.
– А ты не мог бы...
– Мог. Но на это нужно время. И если это так и он столь основательно засекречен, то я тебе не советую соваться даже близко к такому человеку.
– Почему?
– Потому что возле человека, которому присвоен такой высокий гриф секретности, просто не может быть безопасно!
– Но он был глубоко пожилым человеком! Пенсионером!
– Над некоторыми вещами время власти не имеет, – сухо произнес дед и повесил трубку.
А Мариша пошла к мужу. Тот лежал в кровати и делал вид, что спит. Притворяется, ясное дело.
– Смайл, – произнесла Мариша, устраиваясь рядом и глядя в оскорбленную спину мужа. – Я тебя, правда, люблю. И ничего плохого не делаю.
– Знаю, – обернулся на мгновение к ней Смайл. – Знаю. Спи.
И муж снова сделал вид, что все у них в порядке, а он просто спит. Надувшись, Мариша тоже повернулась на другой бок. И вскоре сама не заметила, как заснула.
