Глава 3
В квартире дяди Бори, куда подруги и тетя Люся в самом деле проникли без всякого труда, всего лишь сорвав печати, было очень тихо и как-то очень уныло.
– Сразу чувствуется, что хозяин уже на том свете, – вздохнула тетя Люся. – Всюду запустение!
– Не преувеличивайте. Если бы вы не знали, что с хозяином беда, вы бы ничего и не заметили.
– Нет, не скажите! Такие вещи всегда чувствуются моментально. Вот когда я прихожу на могилу моей бедной незабвенной бабушки, я всегда чувствую в груди какую-то необычайную мягкость. Словно бабушка обнимает меня своими уютными руками!
– Это на могиле-то? Б-р-р! – передернуло Маришу. – Никогда не любила кладбища.
– Доживете, голубушка, до моих лет, полюбите!
Тетя Люся четко разделила девушек. Ритку она звала исключительно милочкой. А вот Маришу окрестила голубушкой. Мариша не протестовала ни против того, ни против другого, хотя оба словечка ей и не нравились. А еще ей очень не нравились люди, которые любят бывать на кладбище. Как-то это противоестественно – живым и любить кладбища. Таких людей Мариша инстинктивно опасалась.
Но в остальном тетя Люся оказалась для подруг просто неоценимым экскурсоводом. Она отлично ориентировалась в квартире Бориса Аркадьевича. Знала тут буквально каждую трещинку в старом паркете. Потому что квартира Бориса Аркадьевича хоть и была заполнена старинной мебелью и дорогими безделушками, но ремонт в ней не делался уже очень давно. И хотя высокие стены и потолок выглядели еще терпимо, но время уже наложило на них свой отпечаток. Тут было маленькое пятнышко, там трещинка, тут краски немного выцвели, а там на полу появились какие-то бугорки.
– Борис Аркадьевич не любил суеты. Он и на покупку того злополучного шкафа, которым его и придавило, тоже решился не сразу. Долго колебался, взвешивал плюсы и минусы. Причем плюсов было множество, а минус только один.
– И какой же?
– То, что придется подниматься из-за стола, отрываться от своих любимых каталогов с выставок и аукционов, куда-то звонить, о чем-то договариваться – таком суетном и мимоходном!
– Покойный был ленив?
– Ах, Борис Аркадьевич был эстетом до глубины души! Ему так претили все эти суетные желания!
– Угу, угу, – безразлично отреагировала Мариша на вздохи тети Люси, которая была явно неравнодушна к покойнику. – А что это тут за кладовочка такая?
– Обычная кладовка. Борис Аркадьевич складывал туда всякий ненужный хлам.
– А кто тут так орудовал? – удивилась Мариша, открывая дверь кладовки.
Во всей квартире был образцовый порядок. Следы экспертов, конечно же, наблюдались. Но Мариша по опыту знала, что эти люди предпочитают работать очень аккуратно. Ведь двигая и роняя мебель и другие более мелкие предметы, очень легко уничтожить дополнительные улики, просмотреть, упустить и в результате не поймать преступника.
А в кладовке все было перевернуто вверх дном. Точно так же, как и в библиотеке, где и произошло убийство.
– Кто тут орудовал?
– Не знаю. Когда я наводила порядок в квартире Бориса в последний раз, тут все было в полном порядке. Все эти вещи, которые Борис держал в кладовке, не представляют никакой рыночной стоимости. Но Борис Аркадьевич не хотел расставаться с ними. Он говорил, что они дороги его сердцу, потому что с ними связаны различные приятные воспоминания.
К числу таких вещей относился старый зонт, керосиновая лампа, разобранный журнальный столик в еще очень приличном состоянии, стопочка журналов и газет различной степени давности. Тут не было разнообразного малоинтересного хлама вроде пустых стеклянных банок, проволочек и шурупчиков, что так в чести у хозяйственного русского человека.
Нет, Борис Аркадьевич хранил именно вещи, дорогие его сердцу. И хранил бережно, находя для каждой отдельное место, а не сваливая их все в одну кучу. Своего рода маленький музей. Но сейчас все эти вещички были перепутаны.
– Я думаю, в одну кучу свалил их тот же человек, который орудовал и в библиотеке.
– Но зачем?
– Не знаю. Вероятно, он искал тут то же самое, что и в библиотеке.
– Но что?
– Понятия не имею! – отозвалась Мариша. – Я же вообще не знала вашего Бориса Аркадьевича. Если Ритка его хотя бы видела пару раз, то я и этим не могу похвастаться. Поэтому это вы двое скажите мне, что он мог прятать у себя такого опасного?
Но ни Рита, ни тетя Люся не смогли ответить на этот вопрос. Они лишь растерянно пожали плечами и переглянулись.
– Может быть, прежние владельцы квартиры устроили тут тайник? – предположила тетя Люся.
– Тайник! – хлопнула себя по лбу Мариша. – Точно! Мы же не осмотрели шкаф в библиотеке!
Все три женщины вернулись в библиотеку и вопросительно уставились на шкаф, все еще лежащий на полу. Никто из ментов не стал его поднимать. Они только сдвинули его немного в сторону, когда вытаскивали из-под шкафа тело бедного Бориса Аркадьевича.
– Почему они его не поставили на место?
– Не знаю. Их главный, кстати говоря, очень приятный молодой человек с громкой фамилией Карбышев, распорядился, чтобы все оставалось на своих местах. Видите, они и осколки стекла на полу не стали убирать. И книги по-прежнему разбросаны. Даже и не знаю, как мне поступить, убираться тут или нет? Можно уже или нельзя?
– Давайте для начала мы все тут посмотрим, а потом уж вы уберетесь.
И Мариша подошла вплотную к стене. Ясно, что никакого тайника тут нету. Если бы он был, то милиция нашла бы его в первую очередь. Совершенно гладкая, поклеенная обоями стена, которая во всех местах отзывалась ровным глухим стуком.
– Нет тут ничего! Никакой ниши! Ни тайника, ничего.
– Зачем же тогда этот человек перевернул шкаф?
Мариша тоже не понимала. Шкаф был очень тяжелым, и для того, чтобы его перевернуть, потребовалась немалая физическая сила.
– Вероятно, преступник был человеком недюжинной физической силы.
– Знаете, следователь тоже так сказал! – оживилась тетя Люся. – Но ведь это же не Никита? Бедный мальчик не производил впечатления тяжелоатлета!
– А ничьих других отпечатков менты не нашли? – спросила Мариша. – Только дядины и Никиты?
– И еще мои, – напомнила ей тетя Люся.
– И все? Потому что преступник, проникнувший в квартиру под видом Никиты, должен был всюду тут наследить. Он же трогал все эти книги! И шкаф тоже!
– Не знаю. Наверное, он орудовал в перчатках.
Мариша вздохнула. Наверное. Или… Представить себе, что «или», было даже страшно. Неужели Никита мог докатиться до такого? До убийства! И тут Мариша впервые задумалась о том, а что она, собственно говоря, знает про Никитку? Ну да, он милый, славный и добродушный. Кажется, что он и мухи не обидит. Но кто его знает, что у человека делается внутри?
К Марише и Ритке у него претензий никаких нет, вот он и мил с ними. А вдруг у него были личные причины, чтобы ненавидеть дядю Борю? Ненавидеть люто и неистово! Ведь даже самого мирного и безобидного человека можно довести до такого состояния, когда он взбесится.
– Слушай, Ритка, а твой муж в последнее время не выглядел угнетенным?
– Чего? В каком это смысле?
– Ходил он мрачным и хмурым? Задумывался о чем-нибудь таком… таком нехорошем?
– Ты к чему клонишь? – подозрительно нахмурилась Ритка. – Что Никитка… Что это все-таки Никитка натворил?
– Да нет, – солгала ей Мариша. – Просто если он был так близок со своим дядей, то мог знать, если у последнего возникли какие-то трения или разногласия с людьми.
– А-а-а… – протянула Ритка с облегчением. – Нет, ничего такого не было. Никита вел себя совершенно обыкновенно. Так же, как и всегда.
– Хорошо.
Мариша еще раз окинула взглядом библиотеку. Ну и разгром тут! Кто-то был изрядно зол, разбрасывая все эти книги. Вот эта даже разорвана пополам. У той оторвана обложка. И все они лежат так, словно их швыряли об стену и куда попало.
– Мне кажется, здесь мы уже больше ничего не найдем, – со вздохом произнесла Мариша. – Что бы ни искал тут преступник, он это нашел и ушел. Нам тут больше делать нечего.
И две другие женщины согласились с ней.
Покинув квартиру покойного Бориса Аркадьевича, подруги перешли дорогу и уселись в небольшом кафе. Чистенькие столики, приветливые официантки, меню без особых запросов. Все было создано специально для того, чтобы зашедшие сюда посетители могли ненадолго расслабиться и почувствовать себя в родной, домашней обстановке.
В это время в кафе было совсем безлюдно. И подруги могли спокойно посидеть и обсудить то, что им удалось узнать за сегодняшний день.
– Улики против Никиты неопровержимые, – вздохнула Мариша. – Тут и шарф, и соседка, и отпечатки пальцев на убившей твоего дядю книге. А что говорит по этому поводу твоя свекровь?
– Что она говорит? Ничего не говорит. Плачет.
– Но ведь дядя Боря – это ее брат?
– Вовсе нет. Дядя Боря – брат Никиткиного папы.
– Ах, вот как.
– Да.
– Но что-то она все равно должна про него знать?
– Да. Наверное. Но со мной она этими знаниями не делилась.
– А ты спрашивала?
– Нет.
– Сейчас поедим тут, поедем к ней и спросим, – решила Мариша и, кивнув Ритке, велела: – Звони и договаривайся.
Наталья Владимировна обещала быть дома к трем часам. И рассказать все, что она знает про Бориса Аркадьевича. И подруги до этого времени вполне уложились. Они съели по тарелочке грибного супа-пюре из шампиньонов и по куску торта со сливками, безе и орешками. Конечно, торт – это было отступление от правил диеты, но подруги сочли, что визит в квартиру покойника и без того достаточно сильный стресс для организма, чтобы еще и изнурять его сегодня разными диетами.
Свекровь Риты жила в самом обычном пятиэтажном блочном доме. Впрочем, за счет украшенных мозаикой стен он выглядел где-то даже привлекательно. Этакий сказочный домик на сто квартир. Впрочем, уже входя в подъезд, Мариша поняла, что если этот дом и из сказки, то из очень страшной сказки. Воняло в подъезде немилосердно.
– И как тут люди живут?
– А куда деваться? – хмуро пробурчала в ответ Ритка. – Живут.
– Но ведь воняет же!
– В подвале постоянно вода стоит. Сантехники ее откачивают, а она снова набирается. Трубы всюду ржавые. Должны со дня на день начать капитальный ремонт всего здания, но пока что все чего-то тянут.
Мариша только вздохнула в ответ. Лучше бы снести этот домик-сказку да построить на его месте нормальный современный дом с высокими потолками, отвечающий нормам человеческого жилья, чем латать старые дыры. Все равно ничего путного из этого не получится. Если из какашек слепить розу, она все равно хорошо пахнуть не будет.
– Сейчас – еще что, – продолжала рассказывать Ритка. – А вот зимой мы с Никитой у его мамы в гостях были, так тогда как раз трубы основательно прорвало. Несколько дней вода в подвале стояла. По всем стенам в доме плесень пошла. У людей на первых этажах и мебель, и одежда покрылись такими противными белесыми разводами.
– Это же страшно вредно для здоровья.
– Кто же спорит, – пожала плечами Рита. – Вот мы с Никиткой у меня и жили. Так наш дом еще в тысяча восемьсот девяностом году построили. Больше ста лет нашему дому. И ничего! Капремонт опять же в пятидесятых годах прошлого века делали. А этот дом в шестидесятых годах построен. И что?
– Что?
– Наши трубы стоят себе, замены не требуют. А у нее уже все проржавело и течет. О чем это говорит?
– О чем?
– О том, что дома очень много говорят о том, какой правитель был в стране! Умел держать народ в узде, или все творили что хотели. Посмотрите, какие дома строятся, и вы узнаете, что за люди стоят у власти!
К счастью, Марише не пришлось отвечать на эту политически окрашенную сентенцию. К этому времени они уже поднялись на пятый этаж к квартире Риткиной свекрови. Оставалось только пожалеть обитателей этого верхнего пятого этажа, ведь им приходится подниматься к себе наверх с тяжелыми сумками. Хотя с другой стороны, если внизу бушуют колонии плесени, поднимающиеся из подвала, то еще не известно, что хуже. Нет, пожалуй, пятый этаж без лифта все равно хуже. Плесень побыла и исчезла, а на пятый этаж подниматься приходится регулярно.
– Даже в нашем доме имеется лифт, – пропыхтела Ритка, которая страдала одышкой. – А тут… Здравствуйте, Наталья Владимировна! Вот и мы!
– Проходите, – пригласила подруг худощавая женщина, стоящая на пороге. – Не стойте в дверях, холодно.
Ритка быстро втолкнула Маришу в крохотную прихожую и захлопнула за собой дверь.
– О чем ты, Рита, мне по телефону говорила? Я что-то не очень тебя поняла. Ты считаешь, что у Бориса Аркадьевича были какие-то враги? Но следователь сказал, что все улики, которые имеются в деле, против моего Никиты?
Мариша машинально обратила внимание на это «моего». Не нашего с тобой Никиты, а именно моего. Значит, мать Никиты до сих пор считает сына своей неоспоримой собственностью и делиться им с невесткой не собирается?
– Но вы же в это не верите! – пылко воскликнула Рита. – И я тоже не верю, что Никита мог кого-то убить! А тем более своего родного дядю!
– Да что толку-то? Неужели ты – глупая девчонка – сумеешь сделать то, что не под силу настоящим мужчинам?
Похоже, мамочка Никиты слишком зациклилась на своем сыне. Многие матери, имеющие детей исключительно мужского пола, склонны обвинять во всех смертных грехах именно женщин и девушек. Они и глупые, и тупые, и ленивые, и сварливые. И транжирки, и гулены, и обманщицы! А вот их мальчики, все как на подбор, исключительного ума и порядочности.
– Но попробовать-то можно?
Первоначальный запал Ритки заметно погас после короткого общения со свекровью. Эта женщина действовала на нее так же губительно, как вода на пламя. И Мариша решила вмешаться.
– Если вы не хотите добра своему сыну, если вас устраивает, что он за решеткой за преступление, которого не совершал, то мы с Ритой уйдем. Наверняка кроме вас есть и другие родственники, которые смогут нам рассказать про дядю Борю!
И она с вызовом взглянула на женщину. Ну что? Уходить нам?
– Сядьте, – устало произнесла в ответ Наталья Владимировна. – Если уж вам так приспичило копаться в этом деле, то я расскажу, что знаю. Конечно, пользы от этого не будет, но… И я сразу же предупреждаю, что знаю про Бориса немного. Дело в том, что Борис – брат моего мужа. А я – вдова. Мой муж умер много лет назад. В память о нем я возила своего мальчика к его дяде, надеялась, что тот хотя бы отчасти заменит Никите отца. Все-таки родной дядя! Но Борис не испытывал к маленькому Никите никаких теплых чувств. Принимал нас вежливо, но прохладно. И откровенно давал нам понять, что не вполне понимает цели наших визитов.
– Он что, совсем чурбан был?
– Просто считал, что Никита – это не его забота. Старался как можно скорей сунуть мне денег на подарок Никитке и спровадить нас. Мне эти деньги казались грязными, словно я их выклянчиваю у него. Радости они мне не приносили. И мне с каждым разом все трудней становилось набирать номер Бориса и договариваться с ним о встрече.
– А как Никита реагировал на такое поведение дяди?
– Никита тогда был маленьким мальчиком. Вряд ли он что-либо понимал. Тогда Борис жил на набережной Невы, в огромной квартире с хрустальными люстрами, коврами и антикварной мебелью.
– А откуда у него взялась такая квартира?
– Борис унаследовал ее от своей жены.
– Жены? Он был женат? И жена умерла?
– Наверное. Иначе как бы Борис унаследовал после нее квартиру со всей обстановкой?
– А чем занимался Борис Аркадьевич в то время?
– Он имел степень искусствоведа. И сидел оценщиком в Гатчине.
– Где?
– В Гатчинском дворце.
– А что он оценивал?
– Поступающие экспонаты. Он выполнял работу эксперта. Только сдается мне…
И тут Наталья Владимирова замялась.
– О мертвых обычно плохо говорить не принято, – произнесла она, – но раз уж решается судьба моего мальчика, то я скажу. Мне кажется, что Борис был нечист на руку!
– Что?
– Да. Он должен был получать за свою работу в музее жалкие гроши. А между тем он ездил на машине, что в те времена было большой роскошью. И каждый день он обедал в лучших ресторанах города. Пусть тогда поход в ресторан и не стоил таких запредельных денег, как сейчас, но все равно позволить себе питаться исключительно в ресторанах могли немногие.
– Значит, Борис Аркадьевич был богат? И вы подозреваете его в грязных махинациях с произведениями искусства?
– Я не могу этого утверждать, – развела руками Наталья Владимировна. – Сам Борис всегда говорил, что проживает имущество своей покойной супруги. И сначала я ему верила, но потом… Потом я стала понимать, что антиквариата и ценных вещей в квартире Бориса с каждым нашим посещением меньше не становится. И даже наоборот, прибавляются все новые и новые экспонаты. И значит, вместо того чтобы продавать, он приобретает.
– А как вы вообще познакомились с Борисом?
– На похоронах. На похоронах моего дорогого Владика – отца Никиты.
– Выходит, раньше вы не знали Бориса?
– Нет.
– Как же так? А долго вы пробыли замужем?
– Семь лет. Семь прекрасных, незабываемых лет!
– И за все эти семь лет Борис ни разу не приходил к вам в дом?
– Нет.
– И вы к нему не ходили?
– Нет.
– Но как же так? Вы не находите это странным?
– Ничего странного в этом не было. Когда мы с Владиком познакомились и поженились, он уже не общался с братом и его женой.
– Но почему? Почему?
– Хотите знать почему? – ядовито усмехнулась Наталья Владимировна. – Мы с мужем были людьми небогатыми. А жена Бориса была дочкой профессора. Очень чванливая особа. И муж рассказывал мне, что она с первой же минуты поставила себя в их с Борисом семье хозяйкой. Она же наложила вето на посещения их дома родней Бориса. Заявила, что мы все нищие, а у нее в доме полно ценных вещей. Намек ясен?
– О да! Более чем! Она подозревала, что вы можете что-нибудь из ценных вещей украсть.
– Владик сказал, что никогда его еще так не оскорбляли. И больше всего его задела реакция Бориса.
– А что такое?
– Борис не только не вступился за него, не встал на сторону брата, но еще и добавил, что Славочка совершенно права. И что у него слишком много бедных родственников, которые того и гляди сядут им со Славочкой на голову.
– Жену Бориса звали Славочка?
– Да. Слава – любовно Славочка.
– То есть полностью имя этой женщины было Вячеслава?
– Нет. Именно Слава. В честь какой-то годовщины победы над фашистской Германией.
Да, прежде было модно давать людям имена в честь каких-нибудь великих людей или событий. Что же, Слава – это еще не совсем плохо. Хуже приходилось людям с именами Газпрома или Домна в честь той или иной отрасли советской промышленности.
– Но ведь как-то Борис узнал о смерти вашего мужа?
– Да.
– Как же, если вы не общались?
– Я позвонила ему сама. Обзванивала всех родственников, чтобы сообщить им об ужасном несчастье, которое приключилось с моим мужем, и случайно наткнулась на телефон Бориса. Ну и позвонила. Решила, что пусть он и был плохим братом, но все же имеет право знать о том, что случилось с моим Владиком. Да и лишние деньги нам в тот момент совсем бы не помешали.
Борис на похороны брата приехал. И денег вдове дал. Держался он, правда, обособленно. Ни с кем из родных не разговаривал. Но Наталья Владимировна не удивилась. Ведь Борис позволил своей жене изгнать этих людей из своей жизни. Вряд ли они после этого питали к Борису теплые чувства.
– Но вы разговорились с Борисом?
– Он сам ко мне подошел. Представился. Выразил соболезнования. И сунул конверт с деньгами. Вот уж это совсем было не нужно!
Однако конвертик Наталья Владимировна взяла. И потом еще неоднократно брала аналогичные подарки, пока не почувствовала, что Борис откровенно тяготится ее появлениями в его доме.
– С тех пор мы и перестали общаться. И для меня стало настоящим открытием, что Никита с недавнего времени вновь ходит в гости к своему дяде.
– Вы об этом не знали? – удивилась Мариша.
– Это стало для меня сюрпризом. Я и понятия не имела, что Никита возобновил отношения с Борисом. И вообще, как сказали соседи Бориса, был в его доме очень частым гостем.
– Тем не менее это так.
– Я очень удивлена, – покачала головой Наталья Владимировна. – Не могу понять, как такое получилось. Никита никогда не спрашивал у меня ни нового адреса, ни телефона Бориса.
– Возможно, тот сам его нашел.
– Но как?
– Борис ведь знал ваш адрес, не так ли?
– Да.
– Значит, он мог прийти к вам в дом, когда вас самой не было дома?
– Ну да, теоретически мог. А что бы это ему дало?
– Вас не было, а дома был один лишь Никита. Дядя и племянник вспомнили друг друга и стали общаться снова.
– Это возможно, но почему Никита скрыл от меня визит своего дяди?
На этот вопрос у подруг пока не было ответа. Но они очень надеялись, что в скором времени он у них появится. Но у Мариши и Риты было о чем посудачить между собой.
– Что-то мне не нравится эта информация о дружбе твоего Никитки с его дядей, – поделилась Мариша с подругой. – И эти внеплановые визиты в рабочее время! Почему Никита врал тебе, что идет на работу, а сам шел к дяде? Чем они там занимались?
Ритка в ответ лишь недоумевала. По ее словам, у Никиты и его дяди было очень мало общего. Никита не интересовался старинными вещами. Он любил спорт. И, до того как получил травму колена, играл в футбол. А вот дядя Боря был типичным домоседом. В гости он ходил лишь в самых исключительных случаях. И даже на работу в свой антикварный салон он ходил с явной неохотой.
– Антикварный салон?
– Ну, я же тебе говорила. Дядя Боря работал в антикварном салоне, куда люди приносят на оценку или на продажу свои вещи.
Мариша покачала головой. Однако для простого оценщика у дяди Бори была слишком дорогая квартира. Интересно, она больше или меньше прежних владений Бориса Аркадьевича?
– А та квартира на Неве, где вы бывали с Никитой, она была большая? – спросила она у Натальи Владимировны.
– Две комнаты.
– А тут у дяди Бори целых четыре!
– Но там был вид на Неву и Петропавловскую крепость! Правда, там последний этаж. И Борис не один раз говорил мне, что это его сильно напрягает.
Значит, Борис Аркадьевич поменял свою двухкомнатную квартиру на Неве на четырехкомнатную квартиру с видом на Мойку. Не самый худший обмен. Наверняка новая квартира стоила дороже предыдущей.
– И откуда деньги? Ведь четыре комнаты еще нужно обставить. А вся мебель в квартире у Бориса Аркадьевича была старинной.
Да, как бы густо ни были заставлены две комнаты, их вряд ли бы хватило на четыре и тоже больших. Значит, антикварную мебель старик докупал. И где? И, главное, на что? Все на ту же зарплату оценщика?
– Странно это все, – сказала Марина подруге. – Похоже, у старика имелся какой-то дополнительный бизнес, о котором нам пока что ничего не известно.
– И ты думаешь, его из-за этого бизнеса и грохнули?
– Возможно.
– А мой Никита тут с какого боку?
– Он мог помогать твоему дяде в…
И тут Мариша задумалась. А в самом деле, чем занимался дядя Боря? У кого бы узнать? Свекровь Ритки в этом плане совершенно бесперспективна. Она с Борисом Аркадьевичем не общалась довольно продолжительное время. А когда и общалась, то все равно ничего о нем толком не знала.
Тетя Люся тоже общалась с Борисом Аркадьевичем только по делам хозяйским. И еще, очень было похоже на то, что пожилой обеспеченный холостяк старался ограничивать общение со своей домработницей, которая наверняка имела виды и на него, и на его квартиру. Сама-то тетя Люся живет в коммуналке. И комната у нее хотя и светлая и просторная, но всего одна! Конечно, тетя Люся мечтала перебраться в многокомнатные хоромы, сменив амплуа нищей и слегка придурковатой художницы на амплуа замужней и счастливой в семейной жизни дамы.
Но все равно подруги позвонили тете Люсе и спросили у нее про друзей Бориса Аркадьевича. Кто к нему приходил? С кем она была знакома?
– Он меня со своими друзьями не знакомил. Как-то раз я видела у него старика с длинной седой бородой. Другой раз совсем не старого еще мужчину с казацкими усами. И несколько женщин.
– Женщины? Что за женщины? Молодые и красивые?
– О нет. Довольно немолодые. Две были еще так себе, ничего. А третья просто урод! Но все эти дамочки были очень богатые.
– Вот как?
– Меня не проведешь! – решительно заявила тетя Люся. – И если я говорю, что женщины были из очень богатых домов, значит, так оно и есть. И еще одно! С этими дамочками у Бориса не было даже никакого флирта!
– Это он вам так сказал?
– Это было видно! – отрезала тетя Люся. – То есть, может быть, они и не были бы против. А вот он – нет! Я хорошо знала, как он выглядит, когда хочет заполучить девушку! И как должны выглядеть девушки, чтобы вызвать интерес Бориса.
И тут тетя Люся замолчала, словно прикусив язык!
