Глава 4
Однако – против всех ожиданий – в квартире пропавшего молодого человека не нашлось ровным счетом ничего интересного. Ну, совершенно ничего! Мариша была просто изумлена. Она потребовала, чтобы они с Леночкой осмотрели квартиру очень тщательно. Сантиметр за сантиметром. А бумаги Сени, какие у него нашлись, изучили бы листик за листиком.
И все равно результат у девушек оказался нулевым.
– Если бы ты мне не сказала, что твой брат жил здесь и что ты бывала у него в гостях, я бы ни за что не поверила, что тут обитал живой человек!
Мариша повторяла эту фразу раз за разом отнюдь недаром. Квартира буквально поражала своей аккуратностью и прибранностью. На столах ни чашки, ни ложки, ни кусочка печенья в вазочке. Ничего! Голые поверхности, на которых уже скопилось небольшое количество пыли.
– Твой брат был чистюля?
– Никогда не замечала за ним особой аккуратности. У меня он проходил в квартиру иногда прямо в обуви. И за столом вечно раскидывал вокруг себя крошки.
– Очень странно. Выходит, твой брат не стал бы поддерживать вокруг себя такую строгую пустоту? Посмотри, все убрано в шкафы или за стекло. Хотя пыль есть, значит, твой брат не появлялся тут уже дня два, а то и дольше.
– Вижу.
– Может, все же Сеня был аккуратен?
– Не знаю. Он иногда бывал очень забавным. Но вот наводить чистоту… – Лена задумалась, а потом решительно воскликнула: – Нет, этого бы он делать не стал!
– Значит, за него это сделал кто-то другой.
– Кто? Домработница? Но у Сени после смерти родителей совсем не было денег. Куда уж ему домработницу нанимать! Он у мамы и у меня обедал и ужинал, потому что у него денег на еду не было.
– Он учился?
– Нет. Что-то не припомню.
– Работает?
– Да. Наверное, да…
– Наверное? – насторожилась Мариша. – Значит, ты не уточнила?
Леночка покраснела.
– Понимаешь, – пролепетала она, – когда я вернулась домой из больницы, то ничего не помнила и никого не узнавала. Мои родные сами сказали мне, кто из них есть кто и как их всех зовут. Ну, чтобы я знала, как к кому обращаться. Но вот подробностей своих биографий они мне не сообщили. Сказали, что это может отрицательно повлиять на мою память.
– Куда уж отрицательнее! Ты и так ни хрена не помнишь!
– Они имели в виду, что память может со своим возвращением еще больше задержаться, если у меня голова будет набита чужими воспоминаниями, а не моими собственными.
– М-м-м… Пожалуй, в этом что-то есть.
– Да. Это совет врачей. И потому мои родные мне почти ничего о себе не сообщили.
– Получается, что ты вроде как жила в окружении незнакомых тебе людей?
– И даже хуже, – кивнула головой Леночка. – У незнакомых людей можно спросить о роде их занятий, о том, где они жили прежде, где учились и сколько раз были замужем. А у своих я не могла ничего спросить! Потому что это вроде как табу и вроде как это табу для моей же пользы!
– Но тебя это бесило?
– Конечно! Что же это такое?! Время идет, память не возвращается. А я все как дура хожу и ничего не понимаю. И еще эти таблетки, которыми они меня пичкают! После них я вообще вырубаюсь.
– Тебе дают таблетки?
– Да. С тех пор как я выписалась из больницы, я пью таблетки. Врачи сказали, что это облегчит процесс возвращения ко мне моей памяти.
– И ты их пьешь?
– Каждый день. Только сегодня и вчера я о них забыла... Да и не мудрено! Столько всего навалилось, где уж тут про таблетки упомнить. Хорошо еще, что сейчас вспомнила!
И Леночка потянулась к своей сумочке, в которой у нее, помимо всяческого другого женского барахла, лежали две прехорошенькие декоративные бонбоньерки, украшенные резьбой, позолотой и разноцветными стразами.
– Какие красивые! – восхитилась Мариша. – Что там? Конфетки? Драгоценности?
Она была готова к любому сюрпризу, и действительность не подкачала.
– Таблетки! – разочарованно выдохнула Мариша, заглянув в коробочки. – Зачем они тут?
– А где же мне еще их держать? Красиво, правда?
– Красиво, но…
– Что?
– Ты пьешь таблетки, не зная их названия?
– А зачем? Мне сказали, как они называются, но я тут же забыла. К чему грузить голову ненужными подробностями?
– Ну да, – пробормотала Мариша, – особенно когда нужно сконцентрироваться на главной задаче – возвращении к тебе твоей памяти.
– Вот именно! – просияла Леночка. – Ты поняла?
Мариша кивнула, думая про себя, что Леночка все-таки очень доверчивая особа. Как так? Пить таблетки, даже не зная их названий и тем более не ведая, от чего они?! Конечно, Леночка доверяла людям, давшим ей эти таблетки, но все равно такое отсутствие любопытства для Мариши было странным.
– Вот в этой коробочке лежат белые и голубые, – щебетала тем временем Леночка. – Их нужно принимать по утрам. А вот эти красненькие я пью по вечерам, перед сном, или когда устану.
– Молодец. Но сегодня ты их не пей.
– Не пить? – удивилась Леночка. – Почему?
– Прошу тебя, послушай меня. Не пей!
– Но врач сказал…
– Я знаю. Но попробуй не пить их. Все-таки уже много времени прошло с тех пор, как ты выписалась из больницы. Пора бы и перестать принимать лекарства.
– Нет, я так не могу, – помотала головой Леночка. – И Игорь будет недоволен.
– Разве ты доверяешь тем людям, которые заставляют тебя пить эти лекарства?
– Никто меня не заставляет! Я сама их принимаю!
– А теперь попробуй не пить! Разве стоит пить таблетки, которые тебе дали люди, вчера трижды посоветовавшие тебе заткнуться и убраться куда подальше?
На минуту Леночка заколебалась. Но потом она все же ответила:
– Игорь – он хороший. И мама… Не понимаю, что на них всех нашло… Наверное, они просто очень расстроились по поводу исчезновения Сени. В этом все дело. Они кричали на меня, потому что были растеряны и испуганы. И не знали, как им действовать дальше.
Но при этом рука Леночки сама собой опустилась, так и не донеся таблетки до рта. И Мариша, к своей величайшей радости, поняла, что Леночка одержала первую пусть и маленькую, но все же победу над самой собой, выходя из роли покорной овцы.
– А почему ты носишь лекарства с собой? – спросила Мариша у Леночки, чтобы окончательно убедить ее в правильности сделанного ею выбора. – Зачем ты их таскаешь в сумке?
– Ну, я собиралась сегодня уйти от мужа к своей маме…
– Она же уехала в Клин!
– Но когда-нибудь она вернется. Я даже вещи начала собирать. Вот и кинула эти таблетки машинально в сумку.
Поговорив, девушки почувствовали, что они уже немного передохнули и готовы к новым подвигам. Они дружно продолжили осмотр квартиры Сени. И очень скоро они поняли, что их поиски таки увенчались успехом. Как говорится, терпение и труд – все перетрут.
– Есть! – воскликнула Леночка, выныривая из-под стола с кусочком картона. – За плинтус зацепилась!
– Что? Что это такое?
– Визитка.
– Чья?
– Не знаю. Какой-то автосервис.
– Автосервис? – разочаровалась Мариша. – Твой брат работал в автосервисе?
– Не-ет, – протянула Леночка. – Не думаю. Руки у него всегда были чистые-чистые. И еще маникюр...
Мариша припомнила стильного молодого человека, вылезавшего из сверкающей белой тачки у них во дворе. Сеня! Брат Леночки. Пардон – кузен. Одет он всегда был с иголочки, а на шее неизменно носил платок или шарф, придающий его внешности этакий богемный оттенок. Едва его увидев, Мариша сразу же заподозрила, что у молодого человека имеются проблемы с ориентацией. И к тому же маникюр!
Да уж, рабочий человек, добывающий свой хлеб насущный с помощью своих рук, ни за что не станет обзаводиться маникюром. Потому что все равно это выброшенные на ветер деньги. Сегодня ты маникюр себе сделал, гоголем один вечер походил, а завтра – снова здорово! Грязь под ногтями, заусенцы и содранная кожа. Не говоря уж о том, что среди простых ребят считается зазорным ходить с маникюром. Это дамские штучки, а дамские штучки нравятся только кому?.. Правильно! А настоящие пацаны скорее согласятся умереть, чем перенесут, если их назовут гнилым гомиком.
Но тем не менее визитка автосервиса лежала перед Маришей. И девушка понимала, что никуда теперь не денешься: придется ей ехать в этот сервис и разговаривать там насчет брата Леночки. Показывать его фотографию. Если девушкам повезет, то парня там опознают и… Что будет дальше, Мариша пока что не придумала. Ей казалось достаточно проблематичным даже то, чтобы заставить мастеров из автосервиса вспомнить слащавого молодчика с наманикюренными конечностями и цветастым платком на шее.
– Машина у твоего брата была? – машинально спросила Мариша.
Да, машина была. Мариша ведь только что и сама ее вспомнила. Спортивный «Ягуар». Модель не новая, но все же еще до состояния металлолома не дожившая. Вполне приличная машинка для молодого человека, желающего выпендриться перед девушками или другими ребятами.
– И вот как так получается, что на хлеб у мальчишечки денег нету, а на спортивную машинку нашлись?
– Не знаю, – наморщила лобик Леночка. – А ведь действительно! Мама мне все уши прожужжала, как плохо живется Сенечке, какой он бедный и несчастный сирота. Как он голодает после смерти родителей, как ему денег на квартплату не хватает… А ведь ни разу она не заикнулась, что у Сени есть отличная тачка. Да я и сама могла бы смекнуть, что, раз у него есть машина, с голоду он не пухнет. Продал бы машину – и мигом решил бы проблему хлеба насущного!
Мариша смотрела на Леночку и определенно любовалась ею. Как Леночка смело рассуждает! Еще неделю назад она слепо боготворила и своего брата, и маму, и мужа. А теперь – посмотрите на нее! Рассуждает и даже осуждает!
* * *
Автосервис оказался запрятан в какое-то полуподвальное помещение. Впрочем, довольно большое, но темное и освещенное только искусственным светом. Тут же находилась и мойка машин, от которой изрядно тянуло сыростью. Да и вообще, подвал был каким-то холодным и страшным.
– Работы у них хватает, – заметила Мариша, оценив забитые боксы и вереницу ожидающих снаружи автомобилей.
– Люди до кризиса машин накупили, теперь хочешь или не хочешь, а ремонтировать своих железных коняшек им надо, – рассудительно ответила Леночка. – В сервис ехать дорого. Вот они и обращаются к кустарям. А те и рады! Есть работа, есть деньги. Никому не отказывают, всех принимают по живой очереди.
Подруги прошлись по всему автосервису, вызывая заинтересованные взгляды мастеров. Все они, за редким исключением, были мужчинами, причем мужчинами молодыми или, во всяком случае, еще не совсем старыми. Мариша даже задумалась на мгновение. А что будет, если снять с них засаленную, пропахшую машинным маслом, красками и бензином одежду, да отмыть хорошенько, да причесать? Ведь получатся из этих ребят вполне подходящие кандидаты на роль женихов!
Мариша задумалась об этом не случайно. В последнее время приток женихов в их брачное агентство слегка уменьшился. То ли это было связано с кризисной ситуацией в стране, то ли вообще женихов с каждым годом становилось все меньше и меньше, но Мариша понимала, что, если ситуация в ближайшее время не изменится, ее агентству может наступить каюк. Большой или маленький, но каюк. Невесты, если им не предлагать женихов, скоро разбегутся по другим фирмам.
Поэтому сейчас Мариша рассматривала этих ребят с точки зрения интеллигентных девушек из хороших семей, которые в подавляющем большинстве и приходили к ней в агентство и составляли ее клиентуру. Конечно, автослесарь – это далеко не подарок для дочки профессора. Но если уж выбирать из двух зол, то говорящий по-русски автослесарь куда лучше гастарбайтера, плохо изъясняющегося на языке Пушкина и имеющего в родной Средней Азии еще одну, а то и двух жен с кучей детишек и прочую родню.
Правда, в своем рабочем виде эти ребята вряд ли привлекли бы внимание дочек профессоров и внучек академиков. Но ведь, если взглянуть под другим углом, не все же академики сразу же родились академиками! Многие из них, если покопаться в их родословных, ведут свой род из совсем простых семей. Из семей пролетариата.
Да и откуда у нас в стране взяться другим корням? Дворянство, купечество и даже средний класс интеллигенции вы#резали в нашей стране еще за первые годы советской власти. Так о чем говорить? Мало кто в России может похвастаться истинно «голубой» кровью. Так и нечего женихов перебирать. Автослесарь ничем не хуже занюханного кандидата наук, у которого все мысли о диссертации, а не о любимой жене.
– Ребята, а вы женаты? – обратилась Мариша к двум наиболее симпатичным паренькам.
Ответ ее утешил. Нет, не женаты. Значит, можно с ними поработать. И Мариша, проходя мимо боксов, начала раздавать мастерам визитки своего агентства. Ребята смущались, ржали, отпускали соленые шуточки, отнекивались, но… но визитки все равно брали и тщательно прятали в карманы. Если хоть один из них дойдет до адресата – до ее бюро, уже будет неплохо.
– Мы тут зачем? – сердито пихнула ее в бок Леночка. – Нам надо расспрашивать про Сеню, а не проводить пиар-акцию твоей компании!
Про Сеню! Да, про бедного Сеню они как раз и забыли. Вернее, Мариша забыла. Стыд и позор! Поставила свое личное во главу их общих интересов. И Мариша, кивнув подруге в знак того, что прекрасно поняла ее, продолжила прерванный Леночкиным тычком разговор с автослесарем:
– Потому что когда человек не женат, а вокруг него все друзья и друзья, то очень скоро можно потерять свою репутацию.
– Чего?! – вытаращились на нее парни. – Чё мы – девки, чтобы нам эту… репутацию портили!
– У девушек одно, у вас – другое, – уклончиво произнесла Мариша.
– Чё это у нас другое? – раздухарились парни.
– А то! Будете ходить в компании друг друга, и пойдет про вас слушок, что вы того…
– Голубые, что ль? – заржали парни. – Не-е-е… Нас с педиками ни за что не спутаешь! Вот ходили к нам двое таких, так издалека видать было, что они геи! А мы – нет! Мы – нормальные!
– Да? И как же вы их отличали? Геев этих?
– По виду! Одеты чистенько, словно девки. Причесочки, колечки, пальцы в лаке! Прикиньте!
Мариша мимикой разделила их возмущение.
– Гадость какая!
– И говорят между собой, словно бабы! Все хихоньки да хаханьки! Мы их в момент вычислили! У одного шарфик на шее. У другого причесочка вся в лаке и кудряшках!
– И как их звали? – заинтересовалась Мариша.
– А хрен знает!
– Они часто приезжали?
– Несколько раз были. Один раз по ходовой что-то ремонтировали. А в остальные дни тачку мыли. Тачка у них пижонская – «Ягуар». Вот они и надраивали ее, чтобы пыль в глаза пустить.
– Новая машина?
– Не-а. Лет десять ей уже будет. Но не больше. И состояние хорошее. Видно, что хозяин в нее бабло втюхивать не жалеет.
– А цвет какой?
– Тоже пижонский. Белый.
Мариша покосилась на Леночку. Белый «Ягуар» она и сама несколько раз наблюдала во дворе их дома. Значит, все верно! В этом сервисе хорошо знают и Сеню, и его дружка. Они тут частенько бывали. У кого бы еще спросить про них?
– А одного из этих голубков случайно не Сеней звали?
– Мы не прислушивались, как они там друг друга называли, – отмахнулся мастер.
– Кто бы мог нам помочь? С кем они чаще других общались?
– В мойку тогда идите, – отозвался парень. – К нам эти двое только однажды приезжали. А потом все больше в мойку наведывались. У них там что-то вроде комнаты отдыха есть. И в ней мини-бар. Так там кофе варит Димка. Он свой пацан, но на девку шибко похож. Мелкий, тощенький. И ресницы, как у девчонки. И глаза огромные. Красавчик, одним словом! Так эти двое к нашему Димке каждый раз подваливали. Говорили, что только ради него одного на эту задрипанную мойку и ездят.
– И он с ними тусовался?
– Кто? Димон?! Да вы чё! – обиделись ребята. – Он же наш! Свой! Нечего ему с этой педерастней делать!
И, несмотря на их яростные вопли, девушки все же направились в сторону мойки и царствующего там бармена Димона. Парень и правда – не соврали мастера – внешне казался типичной девчонкой. Даже короткие, подстриженные ежиком волосы и нарочито грубый мужской прикид дела не спасали. Хорошенькое личико было до удивления по-женски миловидным. Да еще и губы у юноши были пухлыми и влажными, так и казалось, что он намазал их блеском для губ.
– Дима? – обратилась к нему Мариша.
– Да. Я. Чем могу помочь?
– У нас есть к вам разговор. Среди ваших клиентов есть двое друзей вполне определенного сорта. Они подкатывали к вам с предложением любви и дружбы. Помните их?
Лицо бармена приняло странное выражение. Кажется, ему очень захотелось швырнуть в Маришу тяжелой пивной кружкой, но он все же сдерживался из последних сил и очень страдал из-за этой своей выдержки.
– Что? Помните?
– Да. Приезжали несколько раз сюда, кретины!
– Вам они не понравились?
Пожалуй, «не понравились» было не совсем тем словом, потому что лицо бармена исказилось от ярости. И он перестал сдерживаться.
– Понравились! – выдохнул он и с грохотом хлопнул пивной кружкой о столешницу, так что девушки даже подпрыгнули от неожиданности. – Да если бы не эта работа, за которую я держусь, потому что в кредитах по уши, я бы уже давно этим двоим рыла их свиные начистил бы! Я уже и к хозяину ходил, упрашивал, чтобы за меня кто-то другой тут постоял, когда эти двое подвалят в очередной раз, да все без толку! Хозяин меня и слушать не захотел. Поржал, осел, над моими проблемами, и только. Вся его помощь! Так бы и врезал ему по роже! Тоже козел, вроде тех двух.
– Значит, они вас долго доставали своими ухаживаниями?
– Еще бы! Месяца два приезжали. А потом внезапно перестали!
– И давно перестали?
– Да уж дня три не появляются.
– А до этого каждый день приезжали?
– А то! Машину же, чтобы она хорошо выглядела, нужно как минимум один раз в день мыть. А если погода плохая, то и чаще.
Мариша слушала и понимала, что она чего-то… не понимает. О чем идет речь? Есть люди, которые согласны мыть свою машину чаще тридцати одного раза в месяц? Этот парень что, кретин, если так спокойно об этом говорит? Или все мужики немного того… с антенками?
– Ну, допустим, приезжали они сюда каждый день. И о чем они разговаривали?
– Да хрень все какую-то несли! – пожал плечами Димон и впервые с начала разговора насторожился: – А вам зачем?
– Мы не просто так спрашиваем. Эти сведения нам нужны… Для расследования убийства они нужны.
– Для… для чего?! – вытаращил глаза Дима.
– Для расследования убийства.
– А кого убили-то?
– Одного из этих молодых людей, липнущих к вам.
– Ну!.. Е!.. И кого убили? Сеньку или Антона?
Вот и выяснилось имя Сениного дружка! Антон! Антошка! Антошка-Антошка, пошли копать картошку! Только не картошку эти двое копали, а кое-чем поинтереснее занимались. Мыть машину по два раза в день – это же какие деньжищи за месяц набегают! Разориться недолго! А эти двое отдавали эти деньги и ухом не вели. Значит, денег у них было много. Так много, что они и счету им не вели! Тратили себе на свой кайф, не заботясь о завтрашнем дне и явно не сомневаясь, что и завтра денег у них будет много и тратить их они смогут легко и просто.
– Чем же они занимались? – против ее желания, вырвалось у Мариши вслух.
Она не рассчитывала на ответ, но Димон ее внезапно порадовал:
– А я вам скажу! Артисты они!
– Вот как? Поют? Дуэт?
– Нет.
– На эстраде выступают?
– Нет. Да вы слушайте, не перебивайте, я сам все расскажу! У нас тут неподалеку театрик один есть. Даже не театр, а балаган какой-то. Мимо их афиши мой дед никогда не проходит, чтобы на нее не плюнуть. И я его за это не осуждаю, потому как – срамота! Не театр, а притон для всяких уродов. Так там эти двое и ошивались. Говорили, что они актеры. Но какие из них, на хрен, актеры! Педрилы долбаные! Не знаю, почему их там держали, наверное, и остальная труппа была не лучше.
– Дима, а у тебя в руках – это что? Пивная кружка? У вас торгуют разливным пивом?
– Не пивная это вовсе, – надулся парень. – Кислородный коктейль из свежих соков с добавлением взбитых сливок мы в них подаем. Хотите, и вам смешаю? Очень классная штука! Витаминов в коктейле полным-полно. И калорий, чтобы подкрепиться, тоже.
Но от коктейля Мариша отказалась. Ее смущало сочетание свежего и наверняка кислого сока и таких же свежих взбитых сливок. Ведь если разобраться, то что такое сливки? Это просто очень жирное молоко – сливки. Скисая, они превращаются в сметану, это всем известно. И что же выходит – ей предлагают хлебать сметану пополам с соком? Спасибо большое!
* * *
Следующим пунктом на пути следования подруг был «срамной» театрик, как его окрестил бармен Дима. Едва подойдя к вывешенной перед театром афишей, Мариша поняла, почему его так окрестили. Все актеры на плакате были голыми. И их причиндалы закрывали разные и, по большей части, совершенно для этого не подходящие вещички.
У одного, стоящего на четвереньках, на попе красовался старинный чугунный утюг. Другой прикрывал свой срам пышным букетом гладиолусов в нарядной серебристой обертке. Девушки, которые тоже на афише имелись, закрывались косметичками, корзинками с маргаритками и даже самими маргаритками. А одна – наиболее стыдливая – спряталась за огромным эмалированным тазом, из-за которого торчала только ее голова и длинные руки и ноги.
– Фотомонтаж или они реально так фотографировались? – задумалась Леночка.
– Тебе нравится? – спросила Мариша.
– Сени тут нет.
Сени на театральной афише действительно не было. Разве что чья-то голая задница, выглядывающая из-за декоративной пальмы, могла условно считаться принадлежащей Сене.
– В принципе запоминается, – авторитетно произнесла Леночка, разглядывая афишу. – Такое представление уж точно ни с одним другим не спутаешь!
– Экспериментальный театр природной сущности человека, – прочитала Мариша. – Фу, как длинно и скучно!
– Спектакль «Розы и Мимозы».
– Интересно, они и на сцене выступают вот так же… с тазиками и цветочками? Или там они предстают перед зрителями… м-м-м… во всей красе?
Но найти ответ на этот вопрос подруги не смогли. Театр был закрыт.
– Гастроли у нас, – пояснила пожилая вахтерша на входе. – В город Нижний Новгород уехали все.
Подругам оставалось только посочувствовать актерам, которых их, видимо, полубезумный режиссер отправил на гастроли в глубинку. Ведь у нас в российской глубинке все как? Там у нас народ до сих пор простой и к театральным изыскам особо не приученный. Как бы не разгромили они театральный реквизит да не набили бы актерам их смазливые мордашки!
– А актеры? Кто-нибудь из них остался в городе?
– Все уехали.
– Когда?
– Намедни и уехали. Третьего дня.
– А Сеня? – воскликнула Мариша, совершенно позабывшись.
Но вахтерша неожиданно заулыбалась и кивнула головой:
– И Сенечка тоже. Говорю же, все уехали.
Это было очень интересно! Куда же уехал Сенечка? И почему он ни словом не обмолвился о своих гастролях родным, заставив их так переживать?
– И Сенечка, и дружочек его – Антошка, все они уехали на гастроли, – монотонно бубнила вахтерша, явно не собираясь критиковать такого сорта отношения между молодыми людьми.
А вот интересно, родня Леночки знала о том, что в их семье завелся гей?
– Не думаю, – покачала головой Леночка, когда Мариша задала ей этот вопрос. – Игорь, например, резко отрицательно относится к голубым. Он бы Сеню на порог к нам не пустил.
– Значит, Игорь не в курсе. А про этот театр он знает?
Леночка молча пожала плечами.
– Звони! – велела ей Мариша. – Звони и узнавай!
Игорь трубку снял лишь с третьего раза. Но побеседовать с женой он не захотел.
– Уйди, зараза! – заорал он в трубку. – Без тебя проблем выше крыши. Скройся!
И бросил трубку. Леночка удивилась, решила, что муж разговаривал не с ней, и перезвонила еще раз. Во второй раз муж пообщался с ней более приветливым образом, но все же не скрывая своего неудовольствия.
– Зря позвонила! Занят я, очень сильно. Домой приду, тогда поговорим! – выпалил он скороговоркой.
И, услышав, что жена все равно пытается что-то ему сказать, заорал:
– Сказал же уже, занят! Чего ты вяжешься?!
– Игорь! Игорь! – надрывалась Леночка. – Послушай меня, ты знал, что Сеня играет в театре с голубыми?
– Чего?! Какой еще театр, дура? – окончательно вызверился на нее Игорь. – Сиди дома с детьми. Денег на няньку у меня скоро не будет. Без театра обойдешься!
И опять шваркнул трубку. Послушав несколько секунд короткие гудки, Леночка растерянно взглянула на Маришу:
– Что это с ним? Никогда он не позволял себе таких грубостей!
– Видимо, что-то случилось. И что-то очень серьезное!
– Что могло случиться? – заплакала Леночка. – Он меня разлюбил? У него появилась другая?
Ну вот, пожалуйста! Почему женщины всегда думают в первую очередь о самом плохом? Ведь могли же быть у мужика неприятности на работе. У него мог страшно разболеться зуб. В конце концов, Игорь просто элементарно мог проголодаться. А многие душевные и мирные (в сытом состоянии) мужики, оголодав, способны растерзать всех вокруг себя.
– Нет, мой Игорь не такой, – плакала Леночка. – Он всегда приходил по вечерам с цветами. Не забывал меня поцеловать! И потом до самого вечера оказывал мне знаки внимания.
– Наверное, он и ночью развлекал тебя, как мог, – предположила Мариша, но Леночка в ответ отрицательно помотала головой:
– Нет. Ночью Игорь был не со мной.
– Нет? Как это – нет?!
– Мы с ним не занимаемся любовью, – покраснела Леночка. – Спим на разных кроватях.
– Но почему?
– Мне врачи не разрешают. Говорят, что это может повредить моему состоянию.
– Секс повредит твоему здоровью?! – изумилась еще больше Мариша. – Да он же только лечит! Лично у меня все болячки проходят, стоит моему Смайлу…
Тут она тоже слегка зарумянилась и решила не болтать понапрасну. У Ленки, вон, вообще секса уже сколько времени не было. Позавидует еще! Потому что Смайл, если честно, хотя цветов и не дарил ей уже давно, но долг свой супружеский выполнял исправно, никогда от этого занятия не отлынивал и всегда выказывал похвальное рвение к нему. За это Мариша его и любила, и прощала ему все прочие его недостатки.
– Ладно, с мужем твоим и с его дурным настроением мы потом разберемся. А сейчас нам нужно узнать адрес этого Сениного приятеля – Антошки.
– Зачем? Ты хочешь к нему наведаться в гости? Но он же уехал! На гастроли!
– Так же, как и Сенечка? Мертвым?
– Ой! Почему мертвым?!
– Потому что в твоей истории все весьма запутанно, – произнесла Мариша. – И то, что случилось с Сеней, мне совершенно непонятно. До мамы ты дозвониться можешь?
– Нет. Она вне зоны досягаемости сети.
– Жаль. У нее тоже стоило бы спросить насчет этого театра.
На всякий случай Леночка позвонила еще своей свекрови. И сказала, что у нее появились проблески памяти. И ей эта самая память подсказывает, что ее брат Сеня работал в каком-то театре. Свекровь выслушала Леночку довольно внимательно. А потом вежливо посоветовала ей не забивать свою больную голову такими вещами.
– Братик твой о своей работе никогда не распространялся. Но мне казалось, что он учится. И твоя мама говорила, что он студент. Так что театральные подмостки – это всего лишь твои фантазии.
– А какого учебного учреждения он студент?
– Вот этого, извини, я тебе не скажу.
– Не хотите сказать или не знаете?
– И то, и другое.
В общем, родня Леночки приятельницам в их расследовании никак не помогла. И пришлось им снова идти за милостью к старушке-вахтерше.
– Да откуда же у меня адреса мальчиков? – захихикала та. – Я уже дама в возрасте. И хотя мужчины, скажу смело, до сих пор на меня с известным интересом поглядывают, Антоша все равно для меня слишком молод. Да он мне в сыновья годится!
На взгляд Мариши, парень, бывший ровесником Сени, скорей уж годился бабульке во внучки#. Но вслух она этого не сказала и продолжала настаивать на своем.
– Нету у меня телефона Антошеньки, – развела руками бабка. – Нету, что я могу поделать! Но зато у меня есть телефон Анжелочки.
– А это кто такая?
– Анжелочка у нас в театре – звезда! Все женские роли – ее. Такая милая и обаятельная девушка! Если хотите, я дам вам ее номер. Наверное, у нее есть телефоны и Антошеньки, и Сенечки. Она со всеми дружит! Очень милая девушка.
– Разве Анжела не уехала на гастроли?
– Нет! Она-то как раз и не уехала! Такая неприятность с бедной девочкой приключилась.
– Что такое? – насторожилась Мариша.
– Упала! Упала и повредила себе ногу. Гипс ей наложили. И сказали, что раньше чем через месяц нечего ей даже и думать о сцене.
– Значит, театр уехал на гастроли без нее?
– Именно!
Заручившись телефоном очень милой девушки, подруги сразу же почувствовали себя как-то богаче. По крайней мере, нашелся человек, пусть пока всего один, который сможет рассказать Леночке истинную правду хоть об одном ее родственнике.
