Глава 5
В себя Ирочка пришла только в отделении. Да и то не совсем. А чтобы машинально отвечать на вопросы, которые задавали ей следователь и оперативники. Они же оригинальностью не отличались. Собственно говоря, в отделении у Ирочки спрашивали все то же самое, что и на квартире. Отличие состояло лишь в том, что дома с ней разговаривали оперативники, а теперь к допросу подключился следователь.
Из отделения обе девушки вышли уже под утро. Покачиваясь на ослабевших от переживания ногах. И с вытянувшимися лицами.
— Поверить не могу! — восклицала Ирочка. — Поверить не могу, что это происходит именно со мной! За что? Почему я? Что я такого сделала?
Отвечать на эти чисто риторические вопросы Мариша смысла не видела. Да и что тут скажешь? Опасно отказывать мужчинам, у которых даже охрана на «мерсах» раскатывает! А уж если подозреваешь, что он психически не вполне адекватен, то от такого кавалера лучше держаться подальше. Но как известно, знал бы прикуп, жил бы в Сочи.
И все же ментам новые подружки на Бориса Львовича нажаловались. Те отнеслись к их словам с пониманием. Но тут же заметили, что раз доказательств прямой вины у девушек нету, то и задержать они его не могут.
— Что же? — удивилась Мариша. — Он так и будет покушаться на бедную Ирочку? Пока не доведет свое дело до конца?
Но менты проявили удивительную черствость.
— Хотел бы убить, уже давно бы убил! А он так… Балуется!
И хотя Маришу возмутило их отношение, но в глубине души она не могла не согласиться с ними. В самом деле, почему столько покушений на Ирочку закончились ничем? Что она — заколдована? Или преступники не слишком-то упорствовали? Может быть, их целью было вовсе не убить Ирочку? А всего лишь запугать ее? Лишить воли и способности к сопротивлению?
Выйдя из отделения, Ирочка занялась своим излюбленным делом. Заревела белугой.
— Где же мне теперь жи-и-и-ить! — выводила она рулады. — Домой я не могу-у-у-у! А больше некуда-а-а-а!
Но этот вопрос волновал Маришу меньше всего.
— Теперь рядом с тобой есть я! Поживешь у меня!
— Правда?
— Правда. Поехали.
Ирочка хотела что-то сказать. Но Мариша ее перебила, заявив:
— Просто с ног валюсь. Умираю. Если не посплю хотя бы пару часиков, просто скончаюсь на ходу.
И Ирочка раздумала говорить, что собиралась.
С трудом дорулив до родного дома, Мариша чисто случайно подняла глаза, нашла свои окна и, к огромному удивлению и даже смятению, обнаружила, что в окнах ее квартиры тоже горит свет. Прямо как давеча дома у Ирочки. Аналогия навевала какие-то неприятные мысли.
— Это что же такое? У меня дома тоже труп?
Но дома у Мариши был не труп. А всего-навсего Инна. Живая и вполне дееспособная. Об этом свидетельствовала перемытая гора посуды, опустошенная бутылка мартини и съеденная банка красной икры. Черную икру Инна, конечно, тоже любила, но с тех пор, как крохотная баночка стала стоить, как пара отличных сапог, решила от осетровой икры отказаться.
— Не такой уж я гурман. Пусть из этих икринок лучше вырастет новая молодь. Превратится во взрослых рыб, намечет икры и так далее — по кругу. А там, глядишь, и цены на икру снова придут в норму. Ведь когда много, то никому особенно и не нужно.
В этом была вся Инна. Ну не могла она выбрасывать деньги на ветер. И пусть это были даже не ее собственные кровно заработанные — все равно. Деньги, они и есть деньги. И тратить их следует разумно.
Все эти жизненные принципы Инны были похвальны. И заслуживали понимания и всяческого поощрения. Но при этом они никак не объясняли, какого черта Инна приперлась к Марише без приглашения и даже без элементарного уведомления. При этом она явно находилась тут уже давно. Так как успела перемыть у подруги всю грязную посуду, которая копилась в мойке целую неделю с прошлого воскресенья.
Это Мариша знала точно, потому что посудомойка у нее сломалась как раз тогда. Также оставалось непонятным, почему, вымыв посуду, съев икру и выпив мартини, подруга не ушла к себе домой, а улеглась на диван, накрылась меховым одеялом и заснула?
— Это кто? — робко осведомилась Ирочка.
— Моя подруга.
— А она… Она жива?
— Типун тебе на язык! — испугалась Мариша. — Конечно, жива!
И чтобы доказать Ирочке, а главное, самой себе, что все в порядке, Мариша затрясла Инну за плечо.
— А! — встрепенулась та. — Что? Что случилось?
— Это я у тебя хочу спросить, что случилось. Ты почему тут? На моем диване?
— А что такого? Нельзя уж и на твой диван прилечь? Честное слово, Мариша, не ожидала от тебя такой мелочности.
— Ты почему тут находишься, а не у себя дома?
И тут Инна оглохла. Вот так в один миг взяла и оглохла. И напрасно Мариша пыталась выяснить, что случилось. И почему подруга оказалась у нее дома. Инна лишь изображала полнейшее непонимание того, чего от нее хочет подруга. И всячески уклонялась от прямого ответа.
Выглядело это примерно так.
— Ты что натворила?
— Мариша, а где тапочки? Ищу их, ищу, а не нахожу. Куда ты их задевала?
— Снова с мужем поссорилась?
— Ой, а кто это с тобой? Вроде бы незнакомая девушка!
— Говори прямо, горе ты мое луковое! Что случилось? Бритый тебя выгнал?
— Это твоя новая знакомая? А почему она такая бледная?
Мариша открыла рот, чтобы выпалить в Инну очередную порцию разоблачающих вопросов, но внезапно передумала. И замолчала. В самом деле, что она прицепилась к Инне? Мало ли что могло случиться у ее подруги. Мариша и сама хороша. Сама того не желая, влипла в очередную передрягу. Так что чья бы корова мычала, а ее бы молчала.
И отложив допрос подруги до лучших времен, Мариша сказала:
— Ладно. Ты нас прости, Инна, но мы всю ночь провели в отделении милиции. И теперь хотим только одного.
— В душ?
— В душ и спать.
Инна спорить не стала. Она вообще сегодня была какой-то не склонной к болтовне. Найдя тапочки, которые ее так интересовали, она забралась обратно под меховое одеяло, которое Смайл привез из своего очередного путешествия. Сначала Мариша хотела выгнать его вместе с одеялом. Ведь на него пошло несколько счастливых семей голубых песцов. Но потом передумала.
Одеяло оказалось таким мягким, теплым, и под ним было так чудесно кайфовать долгими зимними вечерами, что Мариша сменила гнев на милость. И решила, что бог с ними, с песцами. Так что теперь Инна, несмотря на лето, смогла забраться под одеяло и свернуться там калачиком, что являлось у нее признаком сильного стресса.
Проходя из душа мимо подруги и направляясь в свою спальную, Мариша только покачала головой. Ох, не к добру все это. Но серьезный разговор Мариша отложила до утра. Потому что сейчас была просто не в силах даже рот открыть.
Утро началось у подруг поздно. Мариша проснулась от солнечных лучей. И аромата крепкого натурального кофе, который расползался по квартире. При этом Мариша совершенно точно знала, что дома у нее натурального кофе ни в зернах, ни молотого не было и в помине. Только растворимый. Но он так пахнуть не мог.
Приковыляв на кухню, Мариша обнаружила там Инну и Ирочку. Они сидели под голубыми, в горошек, занавесочками и мило сплетничали. За накрытым столом стояла тарелка со слоеными пирожками. Пирожки были еще теплые. И Мариша знала их происхождение. Такие пирожки с абрикосовым джемом пекли в соседней кондитерской. Раскупали их моментально. И чтобы добыть сдобу, нужно было являться в кондитерскую ровно к десяти утра. Получасом позже от пирожков и духу не оставалось.
Мариша сжевала пирожок. Выпила крохотную чашечку кофе. И блаженно зажмурилась. Но кайфовала она недолго. Такое самоотверженное поведение Инны требовало какого-то объяснения.
— И как это понимать? — поинтересовалась Мариша.
— Что?
— Вчера ты вымыла посуду. Сегодня купила и сварила кофе. И добыла к нему пирожки.
— Элементарный знак внимания.
— Не городи ерунды! Не забывай, знаю тебя не первый год.
— И что?
— Такой альтруизм не в твоей натуре! Выкладывай, что у тебя стряслось.
Инна лишь вздохнула в ответ.
— Ничего. Ничего особенного.
— Что случилось? — встревожилась еще больше Мариша. — Говори. Не трепли мне нервы. От них и так почти совсем ничего не осталось!
— Ничего. Просто… просто я вдруг подумала: кто у меня есть еще на свете, кроме тебя? А я о тебе совсем мало забочусь. Вот и решила исправиться.
— Что?
— Позаботиться о тебе.
Мариша чуть пирожком не подавилась. А он был нежный, пышный и вкусный!
— Как это у тебя никого нет, кроме меня? — произнесла она. — А Степка? А муж?
Степкой звали сынишку Инны. Он в прошлом году пошел в подготовительную группу детского садика. И теперь был почти самостоятельным мужчиной.
Это же чудесно! Ребенок становится взрослым!
Но оказалось, что в этом и крылся корень проблемы.
— Никому я не нужна! — трагично произнесла Инна. — У мужа целыми днями дела. У сына дела. А я… Какие могут быть дела у меня?
— И в связи с этим ты решила поселиться у меня?
— Почему сразу поселиться? Просто захотела помочь тебе.
— В чем?
Инна заколебалась.
— Ну-у-у… А чем ты сейчас занимаешься?
Кинув на Ирочку быстрый взгляд, Мариша поняла, что та уже успела проболтаться Инне о всех своих бедах. И не случайно Инна смоталась за кофе и пирожками. Ой, не случайно. Знает ведь, что сытая Мариша — это покладистая Мариша. Знает и пользуется. Про себя Мариша уже все решила. Но все равно сделала строгое лицо, чтобы Инна не думала, что ее так легко подкупить.
— Тебе об этом лучше не знать.
— Почему это?
— Потому что твоему мужу совсем не понравится, если ты примешься нам помогать.
— Нам? Кому это нам?
— Мне и Ирочке.
— А при чем тут мой муж?
— Инна! — воскликнула Мариша. — Не притворяйся дурой. Ты отлично помнишь, как Бритый едва не развелся с тобой. И строго-настрого потребовал, чтобы ты в наших с тобой расследованиях больше не участвовала.
— И что с того?
— А теперь ты выведала у Ирочки ее страшную тайну. И решила примазаться.
— И вовсе я не решила. А хотя бы даже и решила. Что с того? Ты меня прогонишь?
Мариша долго смотрела на Инну. Потом на последний пирожок, сиротливо лежащий на тарелке. Съесть или не съесть? В конце концов Мариша пирожок взяла. А Инне сказала:
— Если твоя семейная жизнь совсем тебе не дорога, помогай! Только потом не плачь, что Бритый снова ушел из семьи и ночует на даче.
— Не буду.
И Инна радостно вскочила со стула. А они у Мариши дома были красивыми. С гнутыми из темного полированного ореха ножками. Со светлой и блестящей, словно шкурка каракульчи, обивкой. И с удобными мягкими спинками. Сидеть на них было так приятно! А вот Инна зачем-то вскочила.
— Сделать тебе еще кофе?
— Отстань, подлиза.
Но как бы ни ворчала Мариша, в глубине души она была довольна, что подруга снова с ней. В одном строю. Что ни говори, а запрет Бритого тяжело сказался на Марише. Потерять боевую соратницу — это вам не носом шмыгнуть. И теперь Мариша смотрела на вернувшуюся в их ряды Инну с плохо скрытой теплотой и нежностью.
Вообще-то она и раньше не сомневалась, что сможет помочь Ирочке. Но все-таки с Инной было как-то надежнее. Особенно если им придется выступить против могущественного, да еще к тому же и шизанутого Бориса Львовича. Тут уж без поддержки Инниного мужа — Бритого и всего его частного охранного агентства могло и не обойтись.
А Мариша не сомневалась, Бритый им поможет. Сначала поможет, а потом уйдет из семьи. Но такое случалось уже не раз. И Мариша полагала, что и в этот раз Иннин муж в конце концов сменит гнев на милость и вернется к любимой жене и сыну. Так что все будет хорошо. И Ирочка тоже будет спасена.
— Значит, решено! — произнесла Мариша, обращаясь не столько к подругам, сколько к себе. — Мы все действуем сообща.
— Да.
— И какие у нас планы?
Ирочка кашлянула.
— Говори!
— Я всю ночь думала, что нам делать дальше.
— И что надумала?
— Вообще-то, я еще и вчера вечером об этом подумала. Ну, как только увидела у себя дома Валеру…
Тут Ирочка сглотнула подступивший к горлу комок, но справилась с собой и мужественно продолжила:
— И я подумала, ведь не только у Валеры были ключи от моей квартиры. Но и у меня были ключи от его дома. Понимаете?
— Предлагаешь поехать к нему?
— Да. У меня есть какое-то неясное ощущение, что это может быть нам полезно.
Подруги не стали спорить. Да и как тут поспоришь, когда у человека ощущение? К чувствам, предчувствиям, ощущениям и прочим штучкам своего подсознания подруги относились с большим уважением. А привыкнув уважать собственное подсознание, автоматически стали уважать и подсознание других людей.
Так что все вместе они направились к Валере.
— Никто нам не помешает. Жил он один. Ну, разумеется, если забыть про его змей.
Приехав на место, подруги поняли, что Ирочка забыла про кое-кого еще. Про ментов. А они уже тоже побывали в квартире Валеры. И украсили дверь грозными белыми бумажками с печатями. Дверь была по-прежнему закрыта. Менты открыли ее с помощью ключей, обнаруженных в вещах Валеры. А потом снова аккуратно закрыли ее и опечатали.
— Ну, это как раз не проблема, — заметила Ирочка. — Подумаешь, бумажка. Сорвем и войдем.
Так девушки и сделали.
— Только я вас предупреждаю, ничему не удивляйтесь.
Это Ирочкино предупреждение оказалось как нельзя кстати. Любого, кто впервые оказывался в квартире Валеры, подстерегало состояние шока. Начать с того, что все стены в прихожей были завешаны декоративными панно со змеиными шкурами. Это были шкурки, которые любая порядочная змея скидывает с себя при линьке. Валера их не выбрасывал, а бережно хранил и потом развешивал на стенах. Тут же стояли чучела змей. Это были его любимцы, трагически погибшие от болезней или других причин.
— Вот он — Дракон, — указала Ирочка на чучело довольно крупного ужа. — Это он спас мне жизнь.
— Допустим, жизнь ты себе сама спасла, — произнесла Мариша, неодобрительно косясь на чучело, змей она не любила и даже не считала нужным притворяться, будто бы это не так. — Опрокинула вазочку с мороженым. Тем и спаслась.
— Ага. А Дракон был просто прожорливым жадиной, позарившимся на чужое мороженое.
— Но это он его съел! Не я!
— Ты бы при любом раскладе не стала слизывать мороженое со стола. Ведь так?
— Да. Конечно!
— Вот и выходит, что благодарить ты должна только саму себя. И больше никого. И уж точно не этого ужа!
Мариша ткнула пальцем в чучело. И тут же, к своему ужасу, услышала шипение. Характерное змеиное шипение. Мариша моментально покрылась холодным потом. Чучело ожило! Но оказалось, что шипение исходит совсем даже не от мертвого выпотрошенного Дракона, а от змеи, которая злобно таращилась на подруг из-за стекла аквариума, в котором сидела.
— Это гадюка обыкновенная, — пояснила Ирочка. — Не бойтесь ее. Характер, конечно, у нее мерзкий, но если укусит, скорей всего, вас удастся спасти.
Это неуверенное «скорей всего» необычайно встревожило Маришу и Инну, которая (вот ведь странное стечение обстоятельств!) тоже не любила змей. И обе девушки решили, что будут держаться подальше от опасных ползучих тварей.
А Ирочка вела свою экскурсию дальше в глубь квартиры.
— Это гремучая змея, — перечисляла она, проходя мимо прозрачных ящиков. — Видите, у нее на хвосте погремушка. Когда она раздражена или напугана, то погремушку хорошо слышно.
Судя по тому, как гремело это украшение на хвосте змеи сейчас, она была не просто напугана. Она была в ярости.
— Это эфа. Видите, какая красивая.
И тут нервы у Инны не выдержали.
— Слушай, Ирка! — воскликнула она. — Хватит нас по этому гадюшнику таскать! Давай ищи, что собиралась.
— Ага! И сваливаем отсюда.
Ирочка печально усмехнулась.
— Что, не нравится? А я, представьте себе, в этом гадюшнике провела целых шесть месяцев своей жизни. Не каждый день, конечно, тут бывала. Но на выходные уж точно. И среди недели, бывало, приезжала. Что смотрите? Думаете, дура я была?
Но критики от подруг она не дождалась. Не стали они критиковать девушку. Влюбившись, и они совершали массу глупостей. Но Ирочке и не нужны были их сочувствие или укоры. Она винила во всем только себя.
— Как подумаю сейчас: а зачем я это делала? И не понятно мне ничего. Ведь я и Валерку любила только первые полтора-два месяца. А потом — что? Зачем я его терпела?
— И зачем?
— Просто привыкла, наверное. Удобно мне было так жить. А ведь змей я ненавижу. Вначале, когда к нему домой входила, чуть не кричала от ужаса. Потом-то притерпелась. Но все равно трогать их никогда не могла.
Разговаривая таким образом, Ирочка двигалась по комнате. Надо сказать, что квартира у Валеры была однокомнатная. Тут он жил один со своими змеями. И комната, где они проживали, являлась и его столовой, кабинетом и спальней. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Ты что же, и спала тут с ними? — содрогнулась Инна, обнаружив в углу довольно вместительное ложе.
В изголовье опять же стоял прозрачный ящик с очередной гадиной.
— Ужас!
Но Ирочка только плечами пожала.
— Ко всему привыкаешь.
— Могли бы встречаться у тебя.
— Вы не понимаете. За змеями нужен уход! Их нельзя надолго оставлять одних!
Сама Ирочка в это время рылась в письменном столе. Излишне говорить, что на нем было множество фотографий любимых пресмыкающихся Валеры. И только на одной фотке был запечатлен Валера в костюме цвета хаки, в соломенной шляпе и в крепких высоких ботинках на шнуровке, которые доходили ему до колен. В руках Валера опять же держал только что пойманную змею. Ее мощное тело извивалось в его руках. Лицо у мужчины было сосредоточенное и в то же время внимательное и нежное. Похоже, пойманная гадина внушала ему настоящую любовь.
— Он их сам и ловил, что ли?
— Ловил? Ну да, иногда ловил. А чаще покупал.
— Это у него хобби такое было?
— Можно сказать, что и так. Но вообще-то эти гады приносили ему приличный доход.
— Доход? Что с них взять?
— Много чего. Кожу, мясо, а главное, яд.
— Яд?
— Ну да. Он его продавал.
— Яд?!
Ирочка пожала плечами.
— А что тут такого особенного? Многие фармацевтические компании просто загибаются от нехватки яда. И готовы платить за него бешеные деньги.
— Никогда не думала, что в обычной городской квартире разрешено держать змей для их промышленного использования.
Ирочка выглядела удивленной.
— А кто сейчас говорил про разрешение? Насколько я знаю, никаких бумаг Валера никогда не оформлял. У него был знакомый перекупщик, который брал у него яд. Нелегально, разумеется. Но платил он Валере вполне прилично.
— Так, может быть, твоего Валеру грохнули из-за его бизнеса?
— Вряд ли. Зарабатывал он в месяц тысячи по две долларов. Из них одну он по-любому тратил на своих змей.
— А что на них тратить?
— Ну, вы даете! А питание? Потом еще подсветка, новые террариумы, витамины, лекарства. Вот штука баксов и рассасывалась. А на вторую тысячу или немного больше, если оставалось, он жил. И за что тут убивать, скажите вы мне?
Все было верно. Но все же подруг бизнес Валеры чрезвычайно заинтересовал. И они решили, если у них совсем уж не останется никаких версий, попытаться проработать версию с опасным бизнесом убитого.
А пока что они последовали за Ирочкой, которая продолжала самозабвенно копаться в столе Валеры. Змеи наблюдали за ней со сдержанным неодобрением. Плеваться ядом пока не плевались, но шипели довольно грозно.
— А что ты ищешь?
— Понимаете… Валера, когда обвинил меня в смерти Дракона, сказал странную вещь.
В тот раз Ирочка не восприняла слова любовника всерьез. Во-первых, он был очень расстроен, когда позвонил ей. А во-вторых, она сама была огорошена новостью о том, что кто-то собирался ее отравить. И уже подсыпал яду ей в десерт. Так что слова Валеры пролетели мимо ее сознания, осев где-то на самом его дне. И только когда Ирочка увидела труп своего бывшего любовника, его слова всплыли в ее памяти.
— Учти, я этого дела так не оставлю! Сдохну, но докопаюсь, кто отравил моего Дракошу! Сука ты! Дрянь! Я говорил с Асей. Она мне такого про тебя порассказала!
Мариша усмехнулась.
— Что же, по крайней мере первую часть своей угрозы Валера точно выполнил. Остается узнать, что у него там получалось с расследованием.
— Минуточку! — воскликнула Инна. — Это что же такое происходит? Ира?!
И она в упор посмотрела на девушку. Ее взгляд не предвещал Ирочке ничего хорошего. Но она все же нашла в себе смелости и спросила:
— Что?
— Ты сказала, что посещала эту квартиру по крайней мере полгода.
— Шесть месяцев.
— Это одно и то же! И при этом ты затеяла романчик с Борисом Львовичем? Ты изменяла Валере?!
Мариша тоже уставилась на свою приятельницу. Очень укоризненно уставилась. Она сама не терпела измен. Ни мужских, ни женских, ни супружеских, ни общечеловеческих. Видя, что подруги ее не одобряют, Ирочка смутилась и замямлила:
— Но ведь у нас с Борисом Львовичем ничего не было. Мы просто гуляли. Я же вам рассказывала!
— Все равно! Ты изменяла Валере!
— Нет. Физической измены не было.
— Пусть даже морально, но все равно изменяла.
И тут Ирочку прорвало.
— А он? Он сам мне не изменял?! Еще как изменял мне с этой грязной размалеванной оторвой!
— С кем?
— С Аськой!
— Кто это?
— Гадина она! Ненавижу! Ненавижу ее. Так бы и убила, если бы встретила! Это она Валере рассказала про Бориса Львовича. Я с ней поделилась по-дружески. А она… Она все растрепала Валере! Нарочно растрепала, чтобы нас поссорить! Вот она какая дрянь!
Худенькое тельце Ирочки сотрясала такая крупная дрожь, что подруги даже испугались. Надо же, какие сильные страсти. А ведь клялась, что Валера ее бросил исключительно по вине сдохшего ужика. А не сдох бы Дракон, так и жили бы они душа в душу.
Встряхнув Ирочку за плечи, Мариша потребовала:
— Ну-ка! Давай, колись! Что это за оторва, с которой тебе Валера изменил?
И напрасно Ирочка пыталась отнекиваться. И кричала, что противная Аська к делу никакого отношения иметь не может. Что у Валеры с ней было несерьезно. И что у нее со всеми мужиками несерьезно. Такая уж это легкомысленная особа. Подруги ее оправданий слушать не стали. И потребовали выложить всю правду. От начала и до самого конца.
Ирочка снова жалобно всхлипнула. Но подруги на эту ее уловку не поймались. Ишь, хитрая какая! Тут такие страсти, а она невинной овечкой прикидывается. Нет, верно говорят, в тихом омуте черти водятся. Вот и в Ирочке они, похоже, водились в избытке. На десять таких Ирочек их бы легко хватило. И темперамент — будьте-нате. Сразу с двумя кавалерами хороводилась.
