Глава 3
На следующее утро Мариша проснулась в квартире одна. У Смайла, который работал летчиком МЧС, снова был рейс. Где-то, в какой-то терпящей стихийные бедствия стране с нетерпением ждали самолет с грузом гуманитарной помощи, медикаментов и чистой питьевой воды.
Впрочем, Смайл пообещал Марише, что это будет совсем небольшой рейс. Такой короткий, что он даже не позволил жене провожать его в аэропорт.
– Всего на пару дней летим. Собственно говоря, туда и обратно. Ты даже не успеешь соскучиться и заметить мое отсутствие.
Но, допустим, отсутствие мужа Мариша заметила сразу же. В квартире не пахло аппетитной сдобой. И аромата кофе тоже не чувствовалось. Не говоря уже о более основательном запахе яичницы с колбаской и зеленым лучком, которой муж любил побаловать себя самого, пока Мариша наслаждалась своими теплыми булочками с кофе.
Сегодня кофе Марише пришлось варить себе самой. И с непривычки он у нее сначала убежал на плиту, потом пригорел, а той малости, что все-таки чудом уцелела в турке, было явно недостаточно для полноценного завтрака.
Так что Мариша решила ограничиться сладким чаем, с которым, к счастью, не возникло никаких проблем. Мариша бодро шлепнула в чашку пакетик, залила кипятком и села рядом, наблюдать, как заваривается чай.
Мысли ее текли также неторопливо и безмятежно. Конечно, Смайл, без всяких сомнений, прав в своем нежелании, чтобы она даже близко подходила к этому делу с похищенным серебряным петушком. Да и петушка-то у нее уже больше нет. Они со Смайлом уже отдали его Николаю Воронцову, чтобы тот приобщил драгоценную вещицу к уголовному делу своего племянника.
И все же Марише было как-то не по себе. Сегодня ей предстояло поехать к следователю и еще раз в деталях рассказать Воронцову о встрече с его племянником.
– Ох как не хочется. И что я ему буду рассказывать? Я и так уже ему все рассказала.
В душе Мариша немного лукавила. Ей было любопытно узнать, чем же закончилось расследование Николая. Поверил он в вину своего племянника окончательно? Поймали Ваню? Всего этого Мариша пока что не могла знать и поэтому со вздохом проворчала:
– Но ничего не поделаешь, придется поехать. Уж такую малость для следствия я могу сделать!
Они еще вчера со Смайлом договорились, что Мариша съездит к Воронцову, ответит на все его вопросы, и все! Больше она в дело с ограбленным коллекционером соваться не будет.
– Слишком оно выглядит опасным. Даже со сто-роны.
И вот сейчас Мариша сняла трубку, чтобы по телефону подтвердить свою вчерашнюю договоренность.
– Николая пока нет, – сообщил ей суховатый мужской голос. – Позвоните чуть позже.
Мариша хмыкнула и пошла в душ. После душа она выпила остывший чай, съела холодную и потому совершенно безвкусную булочку и, совершенно недовольная жизнью (какой у нее, оказывается, отвратительный муж! Деспот! Сам умотал в очередную экспедицию, а ей черствой сдобой приходится давиться! Да еще и к расследованию он ее не подпускает!), снова позвонила Воронцову.
– Он еще не приходил.
– Как же так? – удивилась Мариша. – У меня назначена с ним встреча на час дня. А сейчас уже без четверти час.
– Раз назначено, значит, придет. Воронцов никогда не опаздывает. Главное, вы сами не опаздывайте!
Снабженная этой ободряющей информацией, Мариша начала собираться. Больше звонить следователю она не стала. И в участок прибыла ровно в половине второго. Воронцова все еще не было. И более того, его никто не видел с самого утра. Хотя в десять было назначено совещание у начальника. И Воронцов и его тоже пропустил.
– Непонятно. Как же такое получилось? Вы же говорите, что он никогда не опаздывает.
– Николай у нас сама пунктуальность, – повторил сотрудник. – Не понимаю, что произошло.
– Возможно, надо ему позвонить и узнать?
Сотрудник так глянул на Маришу, что та моментально заткнулась. Воронцову явно уже звонили, и не один раз. Время шло, и на душе у Мариши становилось все тревожнее и тревожнее. И она уже подумывала, чтобы уйти, как внезапно в комнату вбежала молоденькая девушка.
– Сережа, выйди на минутку! – воскликнула она, глянув на коллегу Воронцова, с которым беседовала Мариша. – У меня есть к тебе разговор!
– Говори тут, Наташа. Что за фокусы?
– Нет. Выйди.
– Да зачем мне выходить?
– Это насчет Воронцова!
В голосе девушки прозвучало такое отчаяние, что Сергей быстро собрал свои дела, запер их в сейф и вышел в коридор. Спустя секунду Мариша последовала за ним. Но у дверей она остановилась и приникла к щели. Конечно, подслушивать нехорошо и даже прямо стыдно. Мариша и сама это прекрасно знала и понимала. Но она ничего не могла с собой поделать.
Любопытство Мариши было сильнее правил хорошего тона, прививаемых ей с детства, да так до конца, похоже, и не привитых.
– Ну, что у тебя за информация? – услышала она раздраженный голос Сергея – коллеги Воронцова. – Говори скорей! Не мямли.
– Сережа, ты, я знаю, дружен был с Колей. Поэтому я к тебе сразу и прибежала.
– Что случилось-то?
– Я скажу, обязательно скажу. Но ты, Сережа, только не очень нервничай.
– Что за ерунда? Говори нормально!
– Ты бы присел, Сереженька, – вдруг совсем жалостливо пропищала девушка. – Знаешь, новость нехорошая. Ты сядь! Вот тут на диванчик. Вот и умница, Сережа. Вот и молодец, что присел!
– Ты будешь говорить или нет? Или ты подурачиться ко мне пришла?
Чувствовалось, что мужчина закипает и готов сорваться. Девушка это тоже поняла и всхлипнула:
– Ой, какое там дурачиться, Сережа! Горе у нас!
– Да что за комедия, Наталья!
– Вот ты какой, Сережа! – обиделась девушка. – Я к тебе к первому прибежала. Сразу же, как узнала, так и прибежала. А ты ругаться на меня за это вздумал! А разве я виновата, что Колька Воронцов умер?
Услышав это, Мариша чуть было не сползла на пол. Воронцов умер?! Как? Когда это случилось? Мариша остро пожалела, что не прислушалась к совету Наташи и тоже не присела. Впрочем, куда бы она тут у дверей села? Разве что прямо на пол!
Тем временем Сергей в коридоре отдышался после полученного известия и снова обрел дар речи.
– Откуда ты это взяла? – спросил он у сотрудницы, явно не веря ей.
– Так из сводки, Сережа. Сводка пришла сегодняшняя. А в ней черным по белому Колькино имя!
– Может, не он? Может быть, просто однофамилец?
– Я же не дура, Сереженька. Я сразу же ребятам, которые Колю нашли, звякнула. Это в Центральном округе. Знаешь, у них там Петька Пузан работает? Помнишь его? Он у нас раньше был, а потом перешел чего-то. Ну тот, что на Масленицу у нас сто двадцать блинов сожрал. С маслом и вареньем.
– Помню я Пузана. Он теперь в Центральном?
– Да. На Крылова сидит. Вот ему я и позвонила. Он же с Колькой дружен был. Он сразу же тех ребят, которые Воронцова нашли, расспросил, все приметы сходятся! Конечно, надо будет родственников в морг на опознание послать, но похоже, что это наш Коля. И на совещании он сегодня не был. А ты можешь припомнить случай, чтобы Воронцов на совещание не явился?
Судя по продолжительному молчанию, Сергей такого припомнить не мог.
– Что же это получается? Кто его?
– Неизвестно. При себе у него никаких документов не было.
– А как же имя узнали?
– Из метки на одежде. Подкладка пальто была украшена нашивкой с его именем.
Странно, мелькнула у Мариши мысль, взрослый человек, а метит свою одежду, словно школьник или, того хуже, детсадовец, которого на лето отправили с другими детьми на отдых. Когда малыши уезжают на коллективный отдых, их матери, чтобы в лагере одежда одного ребенка не перепуталась с одеждой других детей, помечают вещи нашивками или просто пишут где-нибудь имя от руки. У маленькой Мариши на одежде тоже красовались метки с ее именем.
Но зачем такая метка на одежде взрослого человека?
Однако ни Сергей, ни Наташа этой странности значения не придали. Они были слишком поглощены обсуждением того, что им предстоит сделать дальше. Кому передать дела Николая? И кого послать в морг, чтобы там окончательно уточнить, он это или не он?
– Все-таки крохотный шанс, что это его однофамилец, все равно остается.
– Не знаю. Пузан обещал все разузнать. А вот, кстати, и он мне звонит!
Наташа, видимо, приложила трубку к уху и некоторое время издавала лишь отрывистые реплики:
– Да. Слушаю. Да. Да. Да. Нет. Спасибо тебе, Петя. Значит, ошибки быть не может? Все поняла, еще раз тебе спасибо. Да, наверное, это дело мы заберем к себе. Да, когда что-то будет ясно, я тебе перезвоню.
И сунув трубку обратно в карман, девушка сказала:
– Это точно Николая убили. Пузан его опознал. И сейчас просил, чтобы его уведомили о дне похорон.
Чувствуя, что людям в коридоре сейчас не до кого, Мариша совсем обнаглела и приоткрыла дверь еще пошире. Теперь она не только слышала, но и видела разговаривающих сотрудников. Сергей вытер вспотевший лоб и посмотрел на девушку:
– Чушь какая-то! Колька мертв! Ты спросила у Пузана, как это случилось?
– Он ничего не знает. И никто не знает. Петька сказал, что тело Воронцова нашли за мусорным баком. Судя по всему, Николай возвращался домой в потемках через проходные дворы и стал жертвой уличных грабителей.
– Но он же был обучен приемам самообороны. Мы вместе ходили на курсы!
– На Николая напали сзади. Вероятно, он не услышал шагов нападавшего. Его ударили по голове. Оглушили или сразу убили. На голове следы нескольких ударов. Какой из них был смертельным, покажет экспертиза.
Сергей вскочил на ноги.
– Надо что-то делать! – воскликнул он. – Кто будет расследовать это дело? Надо выяснить! Добьюсь, чтобы его поручили кому-то из наших ребят. Мы все любили Кольку! Лично я буду землю рыть, но узнаю, кто на него напал. Не успокоюсь, пока не засажу мерзавца за решетку навечно!
Мариша поспешно отпрянула от дверей. И очень вовремя. Потому что уже спустя секунду в кабинет влетел коллега убитого Воронцова. Лицо у него горело. Волосы были растрепаны. Глянув на Маришу диким взглядом, он воскликнул:
– Можете идти. Воронцова сегодня не будет.
– А… А что с ним?
– Пока не знаю. Идите, гражданочка, идите! Не занимайте место!
– Но меня пригласили для разговора!
– Если вы нам понадобитесь, мы вам позвоним!
– А кто будет заниматься моим делом? Не Воронцов?
– Да, вашим делом теперь будет заниматься другой следователь. Идите! Ну, что же вы тут расселись, как у себя дома!
Мариша даже не обиделась на такие проводы. Она прекрасно понимала, в каком состоянии сейчас находится этот мужчина. Судя по подслушанному Маришей разговору, Сергей был не только коллегой, но и другом Николая Воронцова.
И снова какая-то смутная тревога царапнула сердце Мариши.
– Послушайте, – произнесла она, обращаясь к мечущемуся по кабинету Сергею. – А что, если убийство Николая каким-то образом связано с ограблением его отца? А ведь я…
Договорить ей не удалось.
– Вы еще здесь?! – взвился Сергей. – И подслушивали?! Сказано же вам, уходите! Не мешайте органам работать!
И больше не слушая Мариши, он выдворил ее за дверь. На этот раз Мариша рассердилась. Уж выслушать ее он бы мог!
Но видимо, Сергей был слишком шокирован ужасной новостью, случившейся с его другом, чтобы обращать внимание на такие мелочи. А зря! Ведь нет ничего важней вот таких мелочей. И кому так об этом не знать, как самому следователю? Похоже, Сергей не очень-то опытный следователь.
– Ох, не нравится мне все это, – вздохнула Мариша. – Если парень сразу же не уцепился за потенциальную свидетельницу, никакого проку из него не будет. И расследовать он ничего толком не сможет.
И снова ее царапнуло неприятное чувство. Похоже, придется ей все-таки вмешаться. Да, конечно, она поклялась Смайлу, что не будет вмешиваться, но ведь это было еще до того, как она узнала о смерти Николая Воронцова. Они-то со Смайлом были уверены, что Николай сам займется поисками грабителя и убийцы своего отца. А теперь что? Теперь ситуация кардинальным образом изменилась. Николай сам убит.
И Мариша чувствовала, что оставаться в стороне, как они с мужем договаривались, она просто не сможет.
– Ты не должна! – испугалась Мариша, как только поняла, в каком направлении текут ее мысли. – У тебя есть другое занятие! Ты должна присмотреть и купить приданое своему ребенку!
Но вспомнив, что вышло из ерундовой покупки погремушечки, Мариша затосковала.
– Что же я за человек такой? И что это ко мне притягивает всякую шушеру? Ну, что стоило этому Ване-горемыке пройти мимо меня?
Тот факт, что она сама полезла к парнишке с расспросами, Маришей старательно игнорировался. Равно как и то, что потом ее никто не заставлял подслушивать под дверями кабинета следователя. Будь она обычной законопослушной гражданкой, сидела бы на том стуле, куда ее вежливо посадили. И знать бы ничего не знала о случившемся с Николаем Воронцовым. Спокойно бы восприняла известие о том, что ее дело будет вести другой следователь. И не заморачивалась бы совершенно тем, куда же делся предыдущий следователь.
– И что со мной не так?!
И причитая таким образом, Мариша уже понимала, что не сможет спокойно уйти. Ей позарез необходимо выяснить, что же случилось с Николаем Воронцовым. Его убили, это она уже знает. Но конкретно, что произошло? Она должна это выяснить! Иначе ни сна, ни отдыха, ни просто покоя ей не будет во веки веков, аминь.
– Что там они говорили про переулок Крылова?
Это отделение милиции Мариша знала превосходно. Когда-то у нее там работал знакомый мальчик. Числился он оперативником, но быстро разочаровался в розыскной работе и ушел в охрану, где было куда спокойнее и сытнее. Мариша в свою очередь разочаровалась в своем знакомом. Уж она-то никогда не выбрала бы для себя такой скучный путь.
Конечно, все это было страшно давно. Но все же о том отделении у Мариши сохранились теплые воспоминания.
Добравшись до переулка Крылова без всяких приключений, Мариша заглянула в дежурную часть и поинтересовалась:
– А где я могу найти Пузана?
– Это Петьку, что ли?
– Вот-вот! Его самого!
– А вы, девушка, его по какой надобности разыскиваете? – не скрывая своего любопытства, поинтересовался у нее дежурный.
– Я-то? По сугубо личной надобности, вам совершенно ненужной.
– Нет, я почему у вас спрашиваю, – слегка смутился дежурный, – Петька у нас товарищ несговорчивый. Характер у него какашечный.
– Какой?
– Плохой очень у него характер. Он из-за своего характера долго на одном месте не задерживается. Обычно принято полных людей считать добрыми, но Петька – не тот случай.
– Это вы к чему?
– А к тому, что Петя у нас сегодня в самом паршивом настроении с утра пребывает. Друга у него убили.
– Ой!
– И поэтому, если вы к нему с какими-нибудь пустяками полезете, то он вас и послать куда подальше может в грубой форме. По причине стабильно вливаемой в себя с самого утра водки. За помин души дорогого друга.
– А что же делать? – растерялась Мариша.
– Мой вам совет, если не очень надо, то и не суйтесь к нему.
– Нет. Мне как раз очень надо.
– Ну тогда… Даже и не знаю, как вам быть. В принципе Петька любит плотно закусить. Хотя когда пьет, то не закусывает вовсе.
– Почему?
– Закуска градус крадет, – любезно просветил Маришу дежурный. – Но так как пьет Петя с самого утра и до сих пор еще ни разу не перекусил, возможно, пирожки или чебуреки и снищут его расположение. Я понятно изъясняюсь?
– Более чем! – радостно воскликнула Мариша и пулей понеслась в сторону Апраксина переулка.
Накормить мужика – великое дело! Любой, даже самый лютый из них мигом добреет, когда к нему в желудок попадает что-то горячее и мясное. И Мариша знала, где раздобыть дорогие каждому настоящему мужчине чебуреки. И конечно, она не станет покупать их где-то в дорогом ресторане. Там готовят, возможно, и изысканно, но на вкус опера Пузана вряд ли подходяще.
Сразу за переулком располагалась всем хорошо известная «апрашка», или бывший Апраксин двор. Был он поменьше Гостиного двора, не такой богатый и знаменитый. В царское время тут останавливались со своим товаром купцы попроще, а также стояли грузовые фуры и грубые конюхи раздавали ломовым лошадям овес в тяжелой мешковине.
Нынче же ряды Апраксиного двора были отданы для мелкооптовой и розничной торговли самым разным товаром. Тут можно было по дешевке купить пару носочков из лайкры или даже столовый сервиз с немыслимым количеством позолоты. Можно было приобрести маечку с забавным рисунком. И джинсы, ну почти что от Гуччи.
Тут вовсю торговали китайцы, турки, корейцы, а также различные выходцы из стран СНГ. Пожалуй, последних было больше всего. Ну и еще китайцев. И хотя после многочисленных указов и реконструкции рынок приобрел более или менее цивилизованный вид, все равно вечером тут находиться было страшновато.
Да, уличная торговля была прекращена. Всех торговцев загнали в павильоны или заставили искать себе другое место для торговли. Но все равно Марише казалось, что многочисленные складские и прочие подсобные помещения просто идеальное место, если какому-нибудь не слишком честному гражданину захочется спрятаться от властей.
И между тем именно тут Марише удалось купить те самые пирожки и чебуреки, которые ей велел приобрести дежурный для Петьки Пузана.
– Тебе сколько? – блеснула на нее ярким желтым зубом смуглолицая киргизка. – Побольше или поменьше. Для себя берешь или для мужика своего?
– Для мужика.
– Ага! Сейчас положу!
Возможно, зуб у нее был даже и золотым. И Мариша с сомнением посмотрела на тетку. Были они примерно ровесницами. Но зубы у тетки были, похоже, почти все вставными.
– Что смотришь? – весело воскликнула женщина, заметив взгляд Мариши. – Нравится? Это мне муж зубы выбил.
– Какой негодяй!
– Да нет! – еще веселей отозвалась торговка. – Зубы все равно гнилые уже все были. А муж тем более потом мне новые вставил. Видишь, какие красивые! Ровно тридцать штук! По числу моих лет! И все из золота! Красота!
И женщина клацнула вставными зубами.
– Что? Завидно? Себе тоже такие хочешь?
– М-м-м… пожалуй, обойдусь пока что только чебуреками, – сказала Мариша. – Почем они у вас?
Чебуреки стоили дешево. Весело припевая, женщина проворно сложила ей десять штук истекающих жиром «ушек», а заодно положила и по два пирога с картошкой, печенью, ливером и луком с яйцом.
– Бери, не сомневайся. У меня вся выпечка хорошая, – заверила она Маришу. – Народу много идет, ничего вчерашнего не остается. Все свежее. Мама у печки их печет, а я тут продаю.
Постаравшись даже не думать, чем может болеть мать женщины, которая в свои неполные тридцать лет имела уже полный рот гнилых зубов, Мариша завернула пирожки и проворно потрусила назад к отделению.
Петька Пузан нашелся на втором этаже, где он изливал свое горе какому-то молоденькому парнишке-стажеру. Перед Пузаном стояла почти пустая бутылка водки. И Мариша выругала себя за то, что не догадалась принести к чебурекам еще и водочки. Хотя, как знать, возможно, что и хорошо, что не принесла.
Пузан и так уже весьма нетвердо держался на стуле. Выпей он еще граммов триста, возможно, просто свалился бы под стол. А так он с интересом посмотрел на Маришу и принюхался. Уже подходя к нему, Мариша позаботилась приоткрыть плотный пакет. И теперь аромат жареного мяса, жира, лука, чеснока и перца распространился по всему помещению.
– Чем это от вас, гражданка, так аппетитно пахнет? – поинтересовался у нее Пузан, уже не скрывая своего интереса. – Что это у вас в сумке?
– А вы меня обыщите! – лукаво улыбнулась Мариша.
От сердца у нее отлегло. Пузан явно уже сумел снять свой стресс с помощью излюбленного средства всех русских мужчин. И теперь он был готов жить дальше. Ну а для этого требовались силы. А где мужчине взять силы? Ясно, что для этого ему надо плотно поесть.
– У меня к вам есть разговор, – сказала Мариша, когда обрадованный стажер унесся прочь резвее лани. – Кстати, это вам.
И она выложила перед Пузаном чебуреки. И по тому, как загорелись глаза у мужчины, поняла, что с выбором угадала.
– Что это? Взятка?
– Что вы! Угощение!
– Точно мне?
– Вам.
Пузан не стал вдаваться в подробности. Вместо этого он принялся поглощать чебуреки с такой скоростью, что Мариша только диву давалась. Мужик открывал рот, складывал туда свернутый чебурек, делал несколько мощных жевательных движений, и чебурек с бульканьем проскальзывал внутрь, а Пузан открывал рот для новой порции.
Вместе с чебуреками он съел и пирожки с картошкой, а также пирожки с курдючным салом и ливером. Пирожки с печенью и жареным луком он доедал уже явно через силу, объясняя это тем, что с детского садика не любил печень.
Лицо у мужика разгладилось, морщины на лбу исчезли. А сам он залоснился и зарумянился почище слопанных им пирожков.
– Оказывается, я был голодный, – с искренним удивлением произнес он. – Ну, гражданочка, спасибо вам. Спасли меня от голодной смерти.
– Не за что. Но я к вам пришла вот по какому поводу…
И Мариша рассказала о своем знакомстве с Николаем Воронцовым.
– Значит, вон оно как. Не угомонился у Кольки племяш! – вздохнул Пузан, оказавшийся вполне симпатичным и ничуть не злым. – А я ведь ему говорил, что наркомана исправить – лишь одно средство имеется!
– И какое же?
– Сосновый гроб и белые гамаши! – зло рявкнул Пузан. – Уж сколько я на этих ребят у себя на работе насмотрелся, лишь один из тысячи способен за ум взяться. Да и тот редко когда берется. Если уж человек на иглу подсел, то тут фиг что исправишь. Один ему путь – на тот свет. И чем раньше, тем лучше. Меньше вреда остальным принесет.
– Но Николай не хотел сдаваться? Он любил своего племянника?
– Как же ему не любить Ваньку. Как-никак Ванька – это родной сын его брата. Да и мальчонкой Ванька очень славный был. Это уж потом он с наркотиками связался, да по кривой дорожке пошел. А в детстве он Коле вместо сына всегда был. Николай всегда в выходные к мальчишке мотался. Родной отец столько бы для парня не сделал. И в зоопарк Николай с ним, и в цирк, и в кино, и в музеи. И на лето всегда путевка у пацана в самый лучший пионерский лагерь была. И книжки, и учебники, и даже компьютер ему дядя Коля купил! У самого компьютер только на работе стоял, а парню купил!
– Ну, и наверное, дед тоже помогал? – предположила Мариша. – Дед ведь у Вани очень богатый человек был?
Но при упоминании убитого коллекционера лицо Пузана внезапно окаменело.
– Про это ничего вам не скажу, – произнес он. – Со стариком лично никогда не общался. Но сдается мне, что тот был еще той сволочью.
– Да? – удивилась Мариша. – А почему?
– Внуку он никогда не помогал. Да и сыну тоже. Всем, чего Колька в этой жизни добился, он обязан лишь самому себе. И квартиру он от государства получил. И на машину сам заработал. Пахал без сна и отдыха и заработал! А что отец у него цацки драгоценные собирает и даже вроде в этом деле авторитет немалый имеет, это я совсем недавно узнал. И не от Коли лично, а из телепередачи. Услышал знакомую фамилию, и давай Кольку пытать. Кто такой, спрашиваю, всемирно известный коллекционер Иван Алексеевич Воронцов? Родственник он тебе или кто? Ну а Колька меня и огорошил. Отец мой, говорит!
– Надо же. Но его ведь тоже убили.
– Знаю. Нехорошее дело получается. Ивана Алексеевича убили. Ванька в бега подался, неизвестно, где его теперь искать. Колька тоже убит.
– И коллекция пропала.
– Да. И еще ограбление висит, – согласился Пузан. – И все меньше чем за сутки случилось. Поневоле о семейном проклятии задумаешься.
– О чем?
– Легенда у этих Воронцовых есть, – неохотно сказал Пузан. – Если у них старший в роду мужчина погибает не своей смертью, то и все остальные тоже мрут.
– Как это?
– А так. Отец у Николая погиб?
– Погиб.
– Ну вот, а следом за ним и Николай на тот свет отправился.
– Значит, следующий на очереди Ваня? – дрогнувшим голосом спросила Мариша.
– Э-э-э… нет! – протянул Пузан. – А младший в роду как раз жив остается. Ну, типа, чтобы род продолжить.
– Чушь какая-то!
– Я в это тоже не больно-то верю, – признался Пузан. – А вот сноха Колькина очень все эти старинные приметы и легенды уважала. Суеверная баба!
– Сноха – это мать Вани?
– Она самая. Кстати, Колька ее всегда терпеть не мог. Считал, что она в смерти его брата виновата. И еще считал, что она Ваню неправильно воспитывает.
– А вы с ней знакомы?
– С Клавдией-то? Конечно знаком! Колька нас и познакомил. Одно время, лет десять тому назад, он носился с идеей поженить меня и Клавдию. Ну а потом утих. Ни она, ни я интереса к этому делу не проявили. Но телефончик Клавдии у меня имеется.
– Десятилетней давности?
– Зачем? Колька мне его совсем недавно дал. Ну, типа, мало ли кто там его племяша может застукать. Николай не всегда сам на связи бывал. А в таких делах время не терпит. Так чтобы у меня было кому еще позвонить.
– И вы Клавдии уже сообщили о… о Николае?
– Да вот пока что не собрался, – признался Пузан. – Весь день думаю, что надо Клавдии сказать, и никак не соберусь.
– Она будет переживать?
– Не думаю. Они с Колькой общего языка так и не нашли.
– Да? А почему?
– Клавка – дура. Она даже меня раздражала. Что уж там про Николая говорить с его дворянским воспитанием.
– Дворянским?
– Ну, это я так называл. Отец у Николая чудной был. Колька мне рассказывал, как он его чуть ли не с горшка французским и немецким пичкал. А англичанка сама к ним на дом приходила. И еще всякие там занятия по истории и культуре разных стран Европы. Да Кольке с его образованием прямой путь в искусствоведы был. А он не захотел! В сыщики подался. Отец ему этого так и не смог простить.
– Почему?
– Ну, по его мнению, ловить преступников – это дурной тон. Он только два пути одобрял – медицина или искусство. Он так об этом Кольке и говорил.
– Значит, между отцом и сыном особенно теплых отношений не было?
– Но и ссор тоже не было.
– Ясно.
Мариша видела, что Пузан вот-вот вырубится. Выпитая днем водка, плюс съеденная сытная и обильная пища делали свое дело. Мужика клонило в сон. Но прежде чем он заснет, Марише было необходимо выяснить у него адрес матери Вани.
Но стоило Марише намекнуть на это, как Пузан решительно запротестовал:
– Нет, нет! Я сам должен! Это мой долг!
– А давайте я вас до дома провожу?
– До дома? Это можно! – снизошел Пузан. – Мы дома еще выпьем по граммулечке, и нам совсем хорошо станет!
Насчет «граммулечки» Мариша не протестовала, чем окончательно расположила к себе Пузана. Он даже несколько раз за время своей транспортировки вниз попытался объясниться ей в любви. Мариша его объяснения воспринимала благосклонно. И лишь зорко поглядывала, как бы Пузана никто у нее не перехватил.
Ей повезло. Она благополучно доставила Пузана до своей машины. Усадила в мягкий салон. Сунула в руки бутылку теплого пива, которая завалялась у нее в багажнике и к которой Пузан сразу же жадно присосался. Свой адрес он еще сумел ей назвать. И даже до лифта доковылял вполне бодро, правда, пританцовывая и качаясь.
Но в лифте он начал сползать по стеночке.
– Тише, тише! – уговаривала его Мариша. – Стой смирно! Сейчас мы уже дойдем!
Ключи от квартиры Пузана девушке пришлось искать самой. Впрочем, они нашлись уже во втором по счету кармане, который обыскала Мариша. В это время сам Пузан мирно дремал на резиновом коврике у дверей. А когда Мариша справилась с замками, то сразу же поняла, что живет Пузан один. И никто не сможет помешать ей в том, что она планирует сделать.
