Глава 4

Так как Кира была занята, следя за дорогой и за тем, как бы в порыве благородных чувств, мчась спасать мать незнакомого Галчика, не врезаться в чью-нибудь машину, то переговоры с Тараканом выпало вести Лесе. Впрочем, тихая и ласковая Леся всегда была любимицей старика, и ее он выслушал относительно спокойно.

– Адрес Галчик Надежды я вам, конечно, сейчас дам, – произнес он. – Залезу в архив и звякну. Впрочем, сильно сомневаюсь, чтобы она все еще жила в том же самом доме. Столько лет прошло.

– Но вы все-таки сообщите нам ее адрес.

– Значит, это тот же самый Галчик – сын моего старого знакомого?

– Да, Богдан Галчик – приятель убитой Марго, в убийстве которой обвиняют Диму.

– Интересно, – задумчиво произнес Таракан. – Вот и снова свиделись… А ведь двадцать лет прошло, как я в последний раз слышал про мальчонку.

– Теперь он уже взрослый мужчина. И, судя по всему, у него крупные неприятности.

– Любопытно, какие иной раз жизнь нам подкидывает сюрпризы. Я это дело давно похоронил в памяти, а оно возьми, да и всплыви. Говорите, у парня проблемы?

– Да. И серьезные. Его подруга убита. И перед смертью ее пытали бандиты, требуя выдать Галчика.

– Вот что, – решительно произнес Таракан, – если так, то я раздобуду вам настоящий адрес Надежды и ее сына. Ждите!

И к тому времени, как девушки на обратном пути миновали пост ДПС и вновь оказались в черте города, у них уже имелся адрес Надежды Галчик. Вопреки пророчествам Таракана, женщина жила в том же самом доме, где когда-то купил квартиру ее супруг. В девяностых годах квартира в этом доме считалась завидным приобретением. Толстые кирпичные стены, просторные коридоры, лифт, мусоропровод.

Да и комнаты тут были большими. Единственное, что подкачало в этом жилище, – так это потолки. Увы, они были стандартной для советской застройки высоты в два с половиной метра. Ни сантиметром больше, а кое-где так даже и меньше. По уверениям Таракана, в этой квартире Надежда Галчик была зарегистрирована вместе со своим сыном.

– Подожду вас в машине, – неожиданно произнес Дима, когда подруги уже были на улице. – Думаю, что, как женщинам, вам будет одним сподручней разговорить мать Богдана.

– Что же, дело твое, – кивнула Кира. – Заодно и машину покараулишь.

И она кинула взгляд в сторону местных пацанят, которые с видимым интересом присматривались к чужой машине.

Они ожидали, что Богдан может отсиживаться дома.

Однако, когда друзья позвонили по домофону в нужную квартиру, удивленный женский голос произнес:

– Богдан? Но его нету, он в отъезде.

– Надежда, это вы?

– Да.

– Тогда откройте, мы хотим поговорить с вами о Марго!

– Марго? А что… что случилось?

– Она мертва.

– О господи! – ахнула женщина. – Не может быть!

– Увы, может.

– Ну, проходите же, проходите! – заторопилась Надежда. – Последний этаж.

Домофон щелкнул, впуская друзей в подъезд. В этом доме замком была снабжена не только входная дверь, но и двери, ведущие на этажи. Во всяком случае, на шестнадцатом, последнем этаже, где жила Надежда, это было именно так.

Если прибавить сюда еще внушительное количество замков на двух дверях в квартире Надежды, то в случае пожара было больше шансов прыгнуть из окна и спастись, чем выбраться из прочно закрытого дома. Железная дверь при пожаре неизбежно бы перекосилась, замки заклинило, и то, что казалось жильцам вершиной безопасности, могло стать для них же братской могилой.

Но, услышав про смерть своей молодой подруги, Надежда Галчик забыла о всякой осторожности. Она распахнула двери своей квартиры навстречу друзьям и воскликнула:

– Что с ней? Передозировка? Отвечайте скорей!

Подруги переглянулись друг с другом. Дима как-то не упомянул о том, каким образом была умерщвлена Марго. Он только сказал, что бандиты пытали ее. Наверное, от пыток бедная девушка и скончалась. Но они не были уверены, стоит ли говорить об этом Надежде. На лице этой женщины и так жили одни глаза.

– А ведь я подозревала! – тихо прошептала она, опускаясь на стул, стоящий в прихожей. – Подозревала, что этим все и закончится. Сны мне в последнее время стали дурные сниться. То распятие на голой грязной стене, да не просто так висит, а вверх ногами. То туалет какой-то вонючий. То еще какая-то дрянь, таблетки, шприцы, а среди всего этого моя бедная Маргошка.

– Марго принимала наркотики?

Надежда кивнула:

– Много. И часто. Особенно она к ним пристрастилась после смерти Вадима и Марфуши.

Так звали родителей Марго. И подруги кивнули, показывая, что они в теме. Надежда была такой бледной, что девушки осторожно подняли женщину под руки и осведомились, где у нее кухня.

– Там, – слабо мотнула головой женщина. – Там у меня кухня.

Подруги провели хозяйку в указанном направлении, усадили на стул. И Надежда жалобно взглянула на них:

– А ведь и верно, хорошо бы сейчас чайку горяченького выпить. Внутри все застыло, словно сама умерла, а не бедная Маргошка.

За чаем, который быстро приготовила Леся, хозяйка немного отошла. Судорожно сжимая в руках огромную кружку, куда вошло почти пол-литра бодрящего напитка, она пустилась в воспоминания:

– Мы с Марфой очень хорошо дружили. Она была такая умная, такая… такая интеллигентная. Именно интеллигентная, другого слова я и не подберу. Причем интеллигентность у нее была врожденной. Марфа не умела завидовать, не умела злословить. Она была добра ко всем людям и чрезвычайно строга к самой себе.

– А ее муж?

– О, Вадим был совсем другим. Как говорится, от сохи. Родом из деревни, простой парень, но сумел пробиться к самым вершинам тогдашней партии. Вадим работал на моего покойного мужа. Если говорить откровенно, то мой муж и вывел Вадима в люди. Потом, после развала Советского Союза и смерти моего мужа, Вадим снова нашел меня. Он очень помогал нам с сыном все эти годы. Собственно говоря, на его средства мы и жили все время.

– Вы не работаете?

– Почему же, я швея. Без куска хлеба никогда не останусь. Но понимаете, одно дело – иметь просто кусок хлеба для себя и ребенка, а другое – иметь возможность позволить себе и ему хоть изредка бутерброд с икрой. Без Вадима, боюсь, эти бутерброды бы появлялись у нас на столе гораздо реже.

– Вы ему были благодарны?

– И до сих пор благодарна! – порывисто воскликнула Надежда. – И Марго я после смерти ее родителей взялась опекать отчасти в память об ее отце и том добре, которое он для нас с Богдашей сделал!

– А кстати говоря, что с ними случилось?

– Никто не знает, – вздохнула Надежда. – Какая-то болезнь, которую врачи так и не сумели обнаружить.

– Болезнь?

– Ну, это я так считаю, потому что не верю в колдовство и прочую мистическую дребедень. Но Марфуша считала, что они с мужем стали жертвой проклятия черного колдуна.

– И от этого умерли?

– Да, практически одновременно. Сначала ушла Марфуша, а спустя сорок дней за женой последовал и Вадим.

– И никто из врачей не смог понять, отчего они оба умерли? – удивились подруги.

Но Надежда покачала головой:

– Нет, никто. Бедная Маргошка, мне кажется, что, установи врачи точную причину смерти ее родителей, девочке было бы легче смириться с их концом. Случается, что и совсем молодые люди становятся жертвами болезней. А Вадим с Марфушей были уже в зрелом возрасте.

Самой Надежде с трудом можно было дать ее сорок с небольшим. Выглядела женщина даже сейчас, когда переживала за свою юную подругу, очень свежо. Про собственные горести и проблемы она поведать своим гостям не спешила.

– Никто не знает, где Маргоша раздобыла свою первую дозу. Но я уверена, это произошло еще до смерти ее родителей. Их смерть лишь подтолкнула девушку искать забытья в том, что дарило ей радость. Или, во всяком случае, казалось, что дарит.

– Но ведь родители должны были оставить Марго огромное состояние.

– О да! Вадим сумел здорово развернуться за годы хаоса. Он всегда был предприимчив. И в отличие от моего мужа у него были очень невысокие моральные планки.

– Что вы хотите сказать?

– Вадим умел быть подлым, если считал, что это сойдет ему с рук, – тихо произнесла Надежда. – Не знаю, может, и не стоит так говорить о мертвом, но мне этот обычай замалчивать о человеке плохое только потому, что он, видите ли, умер и не может вам ответить, всегда казался нелепым. Что с того, что человек не может вам возразить? Черное от этого не станет белым, а низкое – высоким. И еще с возрастом и по мере роста его благосостояния Вадим сделался чрезвычайно чванлив. Он привык, что все вокруг кланяются ему в ножки и смотрят на него с обожанием. Жена и дочь делали это искренне. А другие… Другим приходилось так делать.

Подруги не стали уточнять, приходилось ли самой Надежде кланяться в ноги сильно разбогатевшему другу своего покойного мужа, чтобы у них на столе появился тот самый бутерброд с икрой. Они чувствовали, что это далеко не та тема, которую захочет обсуждать эта женщина.

И Кира спросила:

– Скажите, а где сейчас ваш сын?

– Почему вы спросили о нем? – моментально напряглась Надежда.

– Ну, он ведь тоже дружил с Марго.

– Они общались, но между ними не было никаких серьезных отношений.

– И они не собирались пожениться?

– Пожениться? – воскликнула Надежда. – Великий боже, нет! У них в мыслях подобного не было. Кто вам сказал такую глупость? Марго и Богдаша просто дружили с детства. Но Марго старше его более чем на десять лет. Они не планировали совместной жизни!

– Мы об этом и не говорим. Просто, наверное, надо сообщить Богдану о случившемся. Пусть он и не жених Марго, но он ведь ее друг, не так ли?

– Да, – потерянно кивнула Надежда. – Да, вы правы. Вот только я не знаю, как мне это сделать.

– В чем дело?

– Понимаете, Богдаша полетел в Турцию – хотел немного отдохнуть перед сдачей экзаменов. Мы с сыном не так богаты, как Марго и ее родители, но наскрести денег на билет в Турцию я для сына способна.

– И давно ваш сын улетел?

– Позавчера. Это получилось неожиданно. Путевка оказалась горящей и поэтому стоила сущие копейки. Сын вернулся из института очень взволнованный, сказал, что от такой удачи глупо отказываться. Что самолет отлетает через несколько часов, ему прямо сейчас надо ехать в аэропорт. Покидал в сумку кое-какие свои вещи и уехал!

– И он сейчас в Турции?

– Да. Сын звонил, сказал, что долетел хорошо.

– А на каком он курорте?

– Не знаю, – растерялась Надежда. – Я как-то этого не спросила.

– А в каком отеле?

– Тоже не помню. Сын назвал, но у меня плохая память на имена и названия. Название отеля тут же вылетело у меня из головы. Сын только сказал, что там все круто, «на пятерку». Что есть целых три бассейна. Один с морской водой, второй с подогретой и еще имеется один с маленьким аквапарком. На территории отеля есть также несколько ресторанов, и так круто он еще никогда не отдыхал.

С одной стороны, подруги были рады, что Богдану не грозит опасность подвергнуться участи своей приятельницы Марго. А с другой стороны… с другой стороны, поспешный отъезд Галчика, совпавший с розысками его вооруженными бандитами, наводил на мысль, что поездка в Турцию – не более чем благовидный предлог удрать из страны. И спрятаться от опасности на далеком курорте.

Так во что же вляпался тут Галчик, если его так активно разыскивали преступники?

Уже прощаясь с Надеждой в холле, Кира не могла удержаться, чтобы не кинуть взгляд в жилую комнату. Там действительно стояла расчехленная швейная машинка: Надежда не солгала, она и впрямь выучилась на швею, чтобы не умереть с голоду и не дать погибнуть своему сынишке, который остался сиротой после смерти его отца.

– И последний вопрос: кому еще мы должны сообщить о смерти Марго? Вас связывали с девушкой теплые отношения, вы должны знать, как звали ее подруг?

– Подруг? Да мне кажется, что у Марго подруг никогда и не было.

– Почему?

– Не знаю. Приятельниц у Марго было очень много. И приятелей тоже. Но вот близких людей она так за эти годы и не смогла встретить.

– У Марго совсем никого не было?

– Ну, разве что я могу припомнить одну – Лену Кокошкину. Марго училась вместе с ней в школе. Надо сказать, что Вадим, хоть и имел возможность послать дочь учиться в Лондон или Америку, предпочел, чтобы девочка училась у нас в стране. И Марго ходила в обычную школу, правда, с углубленным изучением иностранных языков.

– А номер школы?

– Извините, не помню. Но тогда Вадим жил в Приморском районе. Помню, как он купил свою квартиру с видом на залив и ужасно гордился, что может теперь наблюдать парусную регату, не выходя из дома. Думаю, что и школа тоже находилась неподалеку от дома, потому что Марфуша не одобряла длительных поездок на машине. Считала, что это вредно для детского организма – дышать пропитанным бензином воздухом час по пути в школу и час обратно.

Эти слова напомнили подругам о том, что они еще не побывали на городской квартире Марго. Ведь тот загородный дом, где произошло преступление, был отнюдь не единственным местом обитания богатой наследницы. В том доме Марго проводила свои разнузданные уик-энды, а основное время жила в городе. И в ее городской квартире могли остаться какие-то вещи, которые бы подтолкнули подруг к разгадке того, что же произошло прошлой ночью и в чем полицейские поспешили обвинить Диму.

Выйдя от Надежды, подруги почувствовали, что им необходимо подкрепить свои силы и немного передохнуть. За последние несколько часов они пообщались с таким большим количеством новых людей и получили такую кучу полезной информации, что теперь им требовалось эту информацию переварить. А как лучше всего это сделать, если не с кусочком сладкого пирога и чашечкой ароматного кофе?

Зайдя в кафе и сделав заказ, девушки устроились за угловым столиком, задвинув Диму подальше. Вид у молодого человека был крайне мрачным. Он впервые участвовал в расследовании. И, видимо, начинал понимать, что все будет далеко не так легко и просто, как ему рисовалось в мечтах.

В ожидании, пока официант принесет им заказ, Леся полезла в сумочку и неожиданно наткнулась на ту самую бумажку, которую она нашла в ванной Марго.

– Черт! – досадливо сморщилась она. – Наверное, надо выкинуть эту дрянь.

– А что это у тебя? – заинтересовалась Кира.

– Нашла в доме Марго, под ванной. Вряд ли что-то важное.

– Нет, ты так не говори. Что это?

– Просто телефонный номер. Ни имени, ни других указаний, кому он принадлежит. Даже не знаю, зачем я его подняла. Надо выкинуть.

И Леся вторично потянулась к пепельнице, собираясь избавиться от надоевшего ей клочка грязной бумаги. Но Кира вновь не дала подруге сделать это. Она бережно взяла бумажку, разгладила ее и достала свой телефон.

– Что ты хочешь?

В это время к столу подошел официант в смешном длинном переднике, который сильно мешал ему двигаться, путаясь в ногах. Парень поставил заказ, неуклюже пролив кофе Киры на блюдце, вляпавшись пальцем в креманку с фруктовым десертом со взбитыми сливками и напоследок оставив свой отпечаток на тарелочке с чиз-кейком, который заказал для себя Дима.

Дождавшись, пока недотепа утопает прочь, Леся со вздохом аккуратно убрала испорченные сливки ложечкой и повторила свой вопрос:

– Кира, что ты делаешь?

– Не видишь, звоню.

– Ну, хорошо, позвонишь ты по этому номеру, а что ты там скажешь? – не успокаивалась Леся. – Кого спросишь?

– Может быть, мне и не придется ничего говорить.

И Кира оказалась права. Едва прозвучали первые два гудка, как трубку взяли и мелодичный голос автоответчика сладко произнес:

– Ветеринарная клиника «Приют мотылька» слушает вас. Если у вас проживает кошка, нажмите цифру «один». Если собака – нажмите «два». Если грызун – «три». Если у вас вопросы по поводу передержки животных в нашей гостинице для животных, нажмите цифру «четыре». И наконец, в случае, если у вас дома живет экзот и вам нужна консультация специалиста, просто дождитесь ответа оператора.

Разумеется, Кира не стала ждать ответа оператора. Консультация насчет ухода за экзотическим животным была ей не нужна. Она повесила трубку и вопросительно посмотрела на своих друзей.

– Вот так, и кто из вас скажет мне, зачем Марго могла звонить в ветеринарную клинику?

– Нет, мы не скажем.

– Домашних питомцев у Марго явно не было.

В самом деле, ведь подруги осмотрели весь дом Марго, но никаких следов домашнего животного там не обнаружили. Не было ни миски, ни поводка, ни игрушек. Не было также клеток или пакетов с сухим кормом или консервов для питания любимца. Одним словом, всего того, что необходимо владельцу любого животного, пусть даже оно будет самым простым и беспородным.

Конечно, можно было предположить, что Марго готовила своему питомцу сама исключительно полезные и диетические блюда на натуральном мясном бульоне. Но, во-первых, у подруг уже сложился образ Марго – светской львицы, которая вряд ли станет мешать по утрам в кастрюльке овсянку. А во-вторых, из чего она кормила свое животное? Из тарелок саксонского фарфора, которым были забиты шкафы у нее в доме? И животное должно было где-то спать. Не в своей же белоснежной спальне держала Марго мохнатого любимца?

– Мы еще не осмотрели городскую квартиру Марго, – напомнила Леся. – Может, зверек живет там.

– И не побеседовали с Леной Кокошкиной, – добавил Дима, который уже расправился со своим куском торта и теперь нетерпеливо махал официанту, призывая того принести ему еще кусок.

Официант понял Диму неправильно и вместо добавочной порции принес счет.

– Вам все понравилось? – неуклюже сгребая на поднос грязные тарелки и выхватывая из-под носа Киры еще не допитую ею чашку кофе, поинтересовался он и, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений, о чем он говорит, еще и многозначительно добавил: – Вам ведь понравилось, как я вас обслуживал?

Намек был достаточно ясен. Наглый парень надеялся на чаевые. Но у ни у Димы, который рвался заплатить по счету, ни у Леси, которая в результате все же заплатила сама, не было ни малейшего желания дарить неуклюжему неумехе за его работу даже небольшой подарок.

Официант не стал ждать, когда они уйдут. Жадно сгреб кожаную папочку, в которую был вложен счет, и лицо его перекосилось.

– У-у-у… жадины! – злобно произнес он. – Жаль, что я вам в кофе ничего не налил!

С этими словами он схватил поднос и поволок его на кухню, откуда вскоре донесся звук бьющейся посуды. Видимо, парень все же что-то уронил.

– Пойдем отсюда!

– Ноги моей больше не будет в этом месте.

– По крайней мере, до тех пор, пока этот оболтус тут трудится. Нам еще повезло: вы же слышали – особо неприятным клиентам он и в кофе может чего-то там подмешать.

– Вот что происходит, когда люди оказываются не на своем месте!

Лену Кокошкину друзья нашли довольно просто. Фамилия была редкая. И в базе данных молодая особа с такой фамилией и именем значилась всего одна. Школьная подруга Марго жила в том же Приморском районе, в котором когда-то жила и Марго со своими родителями. И даже дом тоже выходил фасадом на залив. Наверное, Лена тоже могла наблюдать парусную регату, вот только ей это даже и в голову не приходило. На этот раз было решено, что к Кокошкиной пойдет одна Леся. Совсем не надо соваться туда всей толпой.

Женщина открыла дверь Лесе. Одета она была в засаленный халат и стоптанные тапочки. На голове у нее во все стороны торчали жидкие бесцветные волоски. На левой руке женщины сидел годовалый малыш, в правой она держала телефонную трубку, возле ее ног крутилась девочка лет пяти. А из кухни слышались вопли десятка горластых мальчишек или около того.

При виде Леси женщина радостно воскликнула:

– Ну, наконец-то вы пришли! Вы наш новый доктор?

– Я?

– Вы же пришли по моему вызову?

– Ну… можно сказать, что и так.

Но Лене было не до разговоров.

– Проходите скорей! – воскликнула она. – У старшего парня с утра по всему телу какая-то сыпь. У младшего горло красное. А у Анютки глазки гноятся уже второй день. И малыш какой-то беспокойный, кушает плохо, спать совсем не хочет.

– У вас четверо детей? – удивилась Леся, вымыв руки и одновременно старательно припоминая все, что ей доводилось слышать о детских болезнях.

Судя по шуму, который доносился из кухни, играющие там мальчики находились в бодром здравии. Больной так вопить не станет. Да и малышу, про которого упомянула Лена, явно не мешало бы сбросить пару килограммчиков. Вряд ли это нормально, когда ребенку всего год, а у него уже пять подбородков, а ручки и ножки напоминают собой ветчину в сеточке.

Что касается Анютки, то, учитывая ее страсть размазывать себе по лицу все, что можно размазать, глазки у нее были еще в отличном состоянии. Но надо же было с чего-то начинать. И Леся сказала:

– Ну, давайте посмотрим ваших деток.

Пока она осматривала детей, Лена не замолкала ни на минуту. И очень быстро Леся поняла, что Кокошкина относится к разряду тех ненормальных мамаш, которые все свое время посвящают детям, трясясь над каждым их прыщиком и не замечая при этом вокруг себя назревающих глобальных проблем.

К примеру, в квартире было жарко и душно, возможно, поэтому дети и беспокоились. И каша на плите давно подгорела, и запах по квартире распространился чудовищный. Если Лена пыталась запихнуть в своего малыша именно эту еду, то неудивительно, что он яростно противился маме. Да и те двое мальчишек, что были постарше, явно нуждались в отцовской порке, потому что ругались друг на друга такими словами, какие маленькие мальчики вообще знать не должны.

А что касается Анютки… Про нее разговор был вообще отдельный. Не успела Леся оглянуться, как девочка стянула у нее из сумки косметичку и довольно умело нанесла на себя боевой раскрас.

– Ну как, мама, я красивая? Мальчики будут меня любить?

Лена ойкнула и, сунув малыша Лесе, повела дочку умываться. Оказавшись на руках у чужой тети, малыш немедленно разорался, судорожно трясясь всем тельцем, так что пухленький животик у него задрожал, словно желе.

– Что вы с ним сделали? – развопилась мамаша, мигом примчавшись из ванной, где бросила Анечку одну.

Не стоило бы ей оставлять девочку, которая сама не своя до косметики, наедине с жидким мылом, гелем и прочими соблазнительными штуками, хранящимися в ванной комнате. Ведь их так приятно на себя намазать.

– Ничего я с вашим ребенком не делала, – растерялась Леся, возвращая малыша маме.

Тот не спешил заткнуться, сердито косясь на чужую тетю, посмевшую до него дотронуться. Женщина принялась укачивать малыша, который, к удивлению Леси, вскоре заснул. Кокошкина отнесла его в кроватку, шуганула мальчишек с кухни и, включив им компьютер, добилась тишины. Потом налила Анечке ванну, потому что иначе отмыть девочку уже не получалось, и, присев рядом с Лесей, неожиданно разрыдалась.

– Господи, наверное, я худшая мать на свете!

– Не говорите так! – испугалась Леся. – Вы – замечательная мать. А ваши дети…

Леся замялась, не зная, как бы поделикатнее охарактеризовать этих взбесившихся мартышек, которые по недоразумению достались Кокошкиной в роддоме вместо детей.

– Они… Они…

– Они самые мои любимые! – с жаром воскликнула Кокошкина, не дав Лесе договорить. – Самые лучшие! И пусть отсохнет язык у всех тех, кто говорит иначе!

– О ком это вы?

– Да есть такие…

– Соседи?

Будь Леся соседкой этой семейки, она бы уже давно повесилась или перебралась в местечко потише.

– Нет, соседи у меня как раз с пониманием относятся. Ну, шумно бывает у нас иной раз, так ведь это же дети. Нормально, когда они шумят. Наоборот, должно быть подозрительно, если в семье дети и голоса не подают. Это моя подруга… подруженька… стерва! Заявилась, незваная-нежданная, хвостом тут вильнула, все вокруг раскритиковала, разве же это подруга?

– Подруга?

Неужели Кокошкина говорит про Марго? Если так, то стоит ее внимательно послушать.

– Заявилась несколько дней назад, – начала рассказывать Кокошкина, которой явно необходимо было выговорить то, что у нее накипело на душе. – То целых десять лет о ней ни слуху ни духу, а тут вдруг появилась. Да без всякого предупреждения свалилась, словно снег на голову.

Лена была совершенно не готова к визиту своей старой школьной подруги. Честно говоря, она про нее уже стала вовсе забывать, столько лет прошло, они не виделись с рождения у Лены ее старшенького. За эти десять лет у Лены родились еще трое детишек. Дети подрастали, с ними было много хлопот и каждодневных дел, вроде бы мелких и незначительных, но съедающих все свободное время и все силы матери.

На общение с приятельницами у многодетной Кокошкиной, которая и сама не поняла, как же стала мамашей, ресурса не оставалось. Поэтому она была очень удивлена, когда на ее пороге возникла Маргарита, за пролетевшие десять лет ничуть не постаревшая, а, напротив, вроде бы даже помолодевшая.

Про саму себя Лена того же сказать не могла. Напротив, она хорошо знала, что сильно изменилась за это время, и, увы, не в лучшую сторону. Многократное материнство, несмотря на принимаемые витамины, высосало из молодой женщины больше питательных соков, чем она могла дать. От постоянного недосыпа Лену шатало. Волосы стали редкими и безжизненными. Зубы крошились.

Одним словом, иной раз она кляла и саму себя, и своих чадолюбивых родителей, которые заставили ее родить четверых, а помогать не могли, и мужа, слушавшегося их, и мечтала, чтобы у нее был один, в крайнем случае два ребенка. Ну или если уж четверо, то чтобы кто-нибудь ей помогал.

Завести себе няню и помощницу по хозяйству было заветной мечтой Лены. Тогда она бы сбагрила на эту святую женщину младших, старших отправила бы до конца лета в лагерь на море, а сама наконец смогла лечь и выспаться. Потом бы она привела себя в порядок, сходила в парикмахерскую, сделала бы себе маникюр.

Но на все это требовались деньги, а их, увы, катастрофически не хватало.

– Ну что я могу поделать, если муж у меня не олигарх? – рыдала Лена, уронив голову на руки. – Он зарабатывает сколько может. Государство тоже помогает. Но все равно денег постоянно не хватает. Бьюсь из последних сил. Нанять себе помощницу я не могу. Да муж и не одобрил бы такой траты. Ведь нам столько всего надо, какая уж тут помощница. Я должна справляться сама!

Может, и должна, да только не получалось у бедной Лены. Не дала ей природа ни должной расторопности, ни оборотистости, ни даже просто крепкого здоровья. От постоянных промахов Лена нервничала еще сильней и начинала ошибаться еще чаще. И когда она увидела у себя на пороге цветущую и сияющую Марго, неприятное чувство царапнуло ее за незаживающую душевную рану очень больно.

– А что было надо от вас подруге?

– Что надо? Да уж, верно вы подметили, надо. Не просто так подруженька спустя столько лет обо мне вспомнила. Дело у нее было ко мне!

– И какое же?

– Попросила передержать у меня ее песика!

И, вытерев слезы, Лена неожиданно улыбнулась.

– Нет, вы можете себе представить, попросила меня взять к себе домой ее собачку! Можно подумать, у меня есть силы, чтобы ухаживать еще и за каким-то там песиком! Ни о ком она, кроме своей сиятельной персоны, не думает. И всегда была такой!

Леся не обратила внимания на две последние фразы Кокошкиной. Мысли у нее в голове пронеслись со скоростью почуявшего опасность сайгака.

Песик! И Марго звонила в ветеринарную клинику! Значит, у нее все-таки был зверек! А где же он теперь?

И Леся вновь устремила взгляд на Кокошкину, которая никак не могла успокоиться.

– Вы представляете меня с четырьмя детьми, да еще и с собакой на поводке! Такая мысль могла прийти в голову только законченной черствой эгоистке! Впрочем, Марго именно такой всегда и была! Госпожа Царская сбросила со своего плеча песика нищей подруге! Сама улетела на Мальдивы или Сейшелы, а я разбирайся с ее собакой!

Ни на какие тропические острова Марго не улетела, но знать об этом Кокошкиной было пока что рано. И Леся спросила:

– Значит, подруга хотела навязать вам свою собачку, но вы не взяли ее?

– Как не взяла?! – возмутилась Лена. – Взяла, конечно!

– Но вы же…

– Марго мне все-таки подруга, – уже спокойней произнесла Лена. – В кои-то веки вспомнила про меня. Конечно, я взяла ее собачку. К тому же она мне заплатила за передержку. А мне очень нужны деньги. Мечтаю сходить в салон красоты, сделать себе…

– Все, я уже поняла. И где же песик теперь?

Леся огляделась по сторонам, но опять же не заметила на кухне ничего, даже отдаленно напоминающего собачью подстилку, миску и прочее. Да и самой собачки не было слышно. Дети встречать чужака к дверям выбежали, а собака – нет.

– Муж велел мне избавиться от собаки. Пришел вечером домой, сразу же расчихался. А потом сказал, что у него на собак всегда была аллергия. И чтобы я сплавила собаку обратно.

– И вы отдали собачку обратно Марго?

– Попыталась. Но она отключила свой телефон. Улетела уже, наверное. Вот так всегда – одни пашут в поте лица, а другие только и делают, что отдыхают. Маргошке всегда везло. Папаша у нее захапал целое состояние во время перестройки. Ходили слухи, что он якшался с очень страшными людьми. Сам дядя Вадим был из партийных шишек, но человек добрый такой, простой. Помню, как по дому ходил в одной майке и трениках. И с мамой Маргошке повезло. Марфа Петровна была для Марго лучшим другом и советчиком. Моя мама никогда не была со мной так добра. Марго всегда везло!

Леся с трудом удержалась, чтобы не сказать изнывающей от зависти Лене, что родители Марго – тот самый дядя Вадим и Марфа Петровна – давно в могиле. А она, упрекающая подругу в невнимательности, понятия об этом не имеет.

Но вместо этого Леся спросила:

– Как же вы поступили с собачкой?

И, чтобы оправдать свой интерес, прибавила:

– Просто большая мохнатая собака – это не лучший вариант для семьи с детьми, склонными к ОРЗ и кожной сыпи.

– Да какая там большая! – отмахнулась Лена. – Крошечный совсем песик. И лысый!

– Что?

– Лысик! Марго так и сказала: бери Лысика да береги его пуще всех своих детей. Когда через пару недель вернусь, озолочу, если с Лысиком ничего не случится.

– Так и сказала?

– Да. Вернешь, говорит, мне его в том же виде, что и получила. И учти, если хоть что-то с него убудет, у меня есть такие знакомые, которые и тебя, и твою квартиру, и детей твоих по кирпичику разберут, а потом соберут в произвольном порядке и похоронят в общей могиле.

– Э… Это она шутила так?

– Ну, сначала-то я так и подумала. Только Марго что-то невеселая была. И вот теперь я думаю, а правильно ли я поступила, что сплавила Лысика к Василисе. Она хоть и хорошая девочка, но ее Бонифаций… это такой хулиган!

– Минуточку, а кто такая Василиса? И этот ее… Бонифаций?

– Васька – моя двоюродная сестра. Она еще студентка. Живет в соседнем доме. Девчонка радуется любой возможности немного подзаработать. Так что я ей дала немного денег из тех, что оставила Марго, передала миски, коврики и все прочее, а Васька сказала, что все будет в ажуре.

– А Бонифаций кто?

– Это ее такса. Жуткий хулиган! Если он попортит Лысика, то как мне его вернуть Марго? У этих китайских хохлатых собачек такая нежная кожа, вдруг Боня ее поцарапает или причинит Лысику иной ущерб?

Леся хотела сказать, что песика Марго никогда уже не заберет, но заколебалась и попридержала эту информацию. Во-первых, районному педиатру, роль которого она сейчас играла, не полагается знать таких подробностей. А во-вторых, кто знает эту Василису: вдруг, поняв, что Лысика ей подбросили навсегда, а денег заплатили всего за две недели, она не захочет заботиться о песике и просто выгонит беднягу на улицу?

– Так вы дадите мне рецепты? – оторвал Лесю от ее размышлений требовательный голос Лены.

– Рецепты?

– Пропишете лекарства? Вы сидите тут уже битый час, а ничего еще не сказали о том, как мне лечить детей.

Вид у Лены был крайне недовольный. И Леся вспыхнула:

– Я вам не сказала… Не сказала, потому что я вовсе не ваш районный педиатр! И я понятия не имею, что с вашими детьми!

– Вы не врач? – поразилась Лена. – А кто же вы?

– Я веду расследование обстоятельств, приведших к смерти вашей подруги – Марго.

– Марго… что? Она умерла?

– Да. Она умерла. Убита. А вы, обижаясь на нее за невнимательность, даже этого не знаете.

Но Лена упрека не расслышала. Мысли ее крутились совершенно в другом направлении. И наконец после довольно продолжительного молчания она сказала:

– Так, значит, Марго не сможет забрать свою собаку?

– Боюсь, что нет.

– Вот дрянь! Всегда была дрянью! Взяла, подкинула пса нам, а сама… сама умерла? Ей хорошо, она будет лежать себе спокойно, а мы тут разбирайся с ее псом?

И тут Лесе, хотя она всю жизнь была кошатницей, стало ужасно жаль бедного Лысика. Какая печальная судьба ожидает этого песика в будущем! Родных у Марго нету, а Василиса не захочет кормить еще один рот. Она взяла Лысика только потому, что ей за это заплатили. Держать его даром она не станет.

– И что же мне делать с собакой?

Вид у Лены был такой, словно она прямо сейчас собиралась выбросить песика на помойку. И Леся поспешно сказала:

– Собачка была дорога Марго, Лысика возьмут ее наследники!

– Да? Ну, тогда хорошо, – повеселела Лена.

Но вот надолго ли хватит ее веселости? Ведь никаких наследников, судя по всему, у Марго не имелось. Она была очень одинока, несмотря на все свои капиталы.

Впрочем, Леся тут же напомнила себе, что раз уж Лена Кокошкина не общалась с Марго столько лет подряд, то, может, она и не узнает, что у Марго нет наследников, способных позаботиться о собаке. Ну, по крайней мере, до того, как Леся не познакомится со всеми, кто хорошо знал Марго, и не найдет среди них человека, который бы согласился приютить Лысика исключительно из добрых чувств к покойной.