Глава 11
А возле машины подруг поджидал еще один сюрприз. Там столпилось несколько мужчин в форме, да еще рядом мигали две патрульные машины.
– Что за фигня? – неприятно изумилась Кира, оглядываясь по сторонам в поисках запрещающего парковку знака.
Ничего похожего она не увидела и поэтому удивилась еще больше. Может быть, проблема вовсе не в их машине? Вроде бы она поставила свой «гольфик» очень скромненько, у бордюрчика, на газон не заехала и другим машинам въезжать и выезжать со двора тоже не мешала.
– Так, в чем тут дело? – с таким вопросом подлетела Кира к одному из сотрудников милиции.
– Гражданочка, это ваша машина?
– Моя!
– Что же у вас в ней делается? На заднем сиденье дикий зверь безобразничает!
– Кто? Как безобразничает?
– Человека сожрал!
– Кто сожрал?!
– Да медведь этот ваш уссурийский. Он и сожрал.
– Но у нас… – начала было оправдываться Кира, но патрульный ее перебил:
– На вас уже и заявочка пришла. Марка машины, номера, цвет – все сходится. И животное на заднем сиденье тоже имеется. Так что попрошу вас открыть машину, будем устанавливать личность животного.
Кира изумилась до такой степени, что временно даже потеряла дар речи. Она решительно не понимала, что за ажиотаж они устроили возле ее маленького «гольфика». В отличие от подруги мысли Леси быстро нашли правильное направление и, предвидя неприятности, она воскликнула:
– У нас в машине нет никакого животного!
– Нехорошо врать, – укорил ее патрульный. – А в вашей ситуации так и просто глупо. Вот же оно… Животное!
И он ткнул пальцем в окно, указывая на мохнатое покрывало, под которым до сих пор мирно дрых Лисица.
– Вон, и ботинок торчит, – сказал он. – Тело ваша зверюга сожрала, а с ботинком не справилась. Да оно и понятно, кожзам не всякому по вкусу придется.
Леся хотела возмутиться и сказать, что Лисица сроду не носил ничего дешевле изделий из натуральной телячьей кожи, но тут Кира обрела дар речи и внезапно громко расхохоталась.
– Так вы думаете, что в машине животное? – веселилась она. – Это вам тот дурачок, который нас остановил, стукнул?
– Очень мне непонятно, что это за веселье такое вас, гражданочка, обуяло! У вас в машине дикое животное и сожранный им труп! Потрудитесь открыть двери!
Решив больше не спорить с этими упрямцами, Кира молча щелкнула брелоком сигнализации, и патрульные полезли в машину. Ловить дикого зверя было им явно в диковинку. Они не знали, как нужно себя вести, и поэтому сильно нервничали, подбадривая самих себя и других противоречивыми репликами:
– Не бойся!
– Осторожнее!
– Серега, смотри, как бы он тебя не тяпнул!
– Здоровенная зверюга!
– Смотрите, ой, смотрите, с него шкура слезает!
– Батюшки! Да он же лысый!
– Что это за зверь такой? На медведя вроде бы непохож!
– Обезьяна?
– Лысая обезьяна?
– Больная небось!
Между тем Лисица, с которого полностью стащили теплое покрывало, внезапно открыл глаза, зевнул и, поежившись, пробормотал:
– И по какому поводу собрание? Мы что, попали в аварию, пока я спал?
Его реплика вызвала бурную реакцию гаишников. Половина патрульных кинулась наутек, а вторая замерла, словно загипнотизированная.
– Серега, а Серег, ты чего-нибудь про говорящую обезьяну слыхал?
– Не-а! Уникальный кадр.
– А стоит дорого?
– Ну, это смотря кому продать. Могут и тысячу баксов отвалить, если повезет.
Но тут уж Кира не выдержала.
– Да это же живой человек! – воскликнула она. – Наш приятель. Он просто спал на заднем сиденье. А ваш коллега принял его за животное, вот и вообразил себе невесть что!
Но патрульные не спешили поверить Кириным объяснениям.
– Ежели он у вас человек, то документ иметь при себе должен.
– Есть у него документы! Лисица, покажи им свои бумажки!
Еще не вполне пришедший в себя после долгого сна, Лисица тем не менее вытащил из кармана паспорт и протянул его патрульным. Те изучали документ долго, водили носами по каждой строчке и придирчиво сверяли фотографию с оригиналом.
– Смотри-ка, – наконец произнес один из них, – до чего докатились мы с этой компьютеризацией. Уже и обезьянам документы выдавать начали!
– Это что же дальше-то нас всех ждет?
– Ох, верно бабка моя говорила. Рукой подать до конца света! Вот оно что!
Избавиться от патрульных друзьям удалось далеко не сразу. Они ушли только после того, как Кира отдала им мохнатое покрывало, которое служивые забрали, как они выразились, на экспертизу. Едва дождавшись ухода патрульных, подруги набросились на Лисицу:
– Ну и что ты себе позволяешь?!
– А что такого я себе позволил? – оправдывался Лисица. – Зато выспался хорошо. Я же не виноват, что кому-то там что-то такое показалось.
– Из-за тебя мы чуть было не попали в милицию.
– Чуть-чуть не считается.
– И у нас забрали покрывало.
– Навсегда!
– Кстати, о покрывале! – оживился Лисица. – Где вы его покупали? Под ним чудесно спится, вернее, спалось. И сны никакие не снились. Где вы его купили?
После такого стресса нужно было привести нервы в порядок. И друзья отправились в кафе, где выспавшийся и проголодавшийся Лисица заказал себе огромную порцию шашлыка с жареной картошкой. А подруги, почему-то продолжая нервничать и не испытывая голода, взяли себе по скромному салатику, к которому так обе и не прикоснулись.
Лисица запивал свой обед какой-то странной темной жидкостью, которую он взял с собой, из стильной фляжки. Однако, сделав глоток, Лисица неизменно морщился, кряхтел и даже жалобно стонал. Его поведение до крайности раззадорило любопытство подруг. И Кира спросила:
– Что это у тебя там? Снова зеленый чай?
– Отвар трав.
– Ты пьешь травы? А какие?
– Те, что доктор прописал.
Говорить на тему своего здоровья Лисица явно избегал. И поэтому быстро перевел разговор на самих подруг:
– Что это вы сидите, словно квелые мухи? – спросил он у них. – Расследование не ладится?
Лисице явно очень хотелось, чтобы подруги подтвердили, что да, без него ничего у них не ладится. Мужчина, что с него взять! Но девушки заверили Лисицу, что у них все прошло успешно. И машину неведомого Эрни они раздобыли. Вернее, узнали ее марку, номер, ну и цвет тоже узнали.
– Теперь бы только найти адрес ее владельца или владельцев, – сказала Кира приунывшему Лисице, и тот снова повеселел.
– Значит, без меня вы все-таки не можете, да? – И, чтобы подруги не успели возразить, Лисица быстро произнес: – Ладно уж! Помогу вам и в этот раз. Вижу ведь, что без меня вы как без рук. Только и знаете, что влипаете в глупые истории. А расхлебывать кому приходится? То-то и оно, что не вам, белоручкам!
Подруги онемели от возмущения. У них даже нервная трясучка, не отпускавшая их последние два часа, внезапно прошла. Но Лисица уже погрузился в изучение недр своего нетбука и вскоре произнес:
– Есть такая машинка! До недавнего времени она принадлежала гражданину Лаврову Валентину Васильевичу.
– Лавров? Это может быть тот самый Лаврик!
– Может, – кивнул головой Лисица. – Очень даже запросто.
– А адрес? Адрес его есть?
– Записывайте, – велел Лисица подругам. – И адрес, и домашний телефон – все пишите. Пользуйтесь моей добротой, я не жадный.
– А кому принадлежит машина теперь?
– Некоей гражданке Федосеевой. Но зачем вам сия персона? Она стала владелицей светло-серебристого «Мерседеса» лишь месяц назад. И, к слову сказать, теперь у машины другой номер, куда проще. Видно, Федосеева эта на дешевых понтах не помешана. Рулит себе потихоньку, а об остальном и не думает.
Адрес гражданина Лаврова подруги получили без труда. Но вот для того, чтобы встретиться с самим Лавровым, им пришлось изрядно потрудиться. Хорошо еще, что с ними был их Лисица, отказавшийся оставить девушек одних.
– Чувствую, что мы уже вплотную подобрались к преступникам. Эта ваша Светлана недаром так панически боялась Эрни и Лаврика. Парни имели на нее влияние отнюдь не благодаря своему личному обаянию. Они сумели запугать вашу бухгалтершу до такой степени, что она стала их послушной марионеткой.
И вот теперь, сидя в машине возле дома гражданина Лаврова, подруги зевали и смотрели по сторонам. А Лисица прыгал по сайтам своих многочисленных знакомых, чтобы нарыть информацию на Лаврова и всех тех, кто мог быть с ним связан.
– Ох, что-то нехорошее у меня предчувствие, – вздыхала Кира, глядя по сторонам из окна «гольфика». – Не там мы ждем нашего Лаврова, ох не там!
Дело в том, что хотя квартира, в которой был зарегистрирован гражданин Лавров, пока что стояла пустой, а соседей, которые бы могли пролить свет на личность обитателей этого жилья, тоже не было дома, но сама местность вокруг говорила о том, что вряд ли тут могут жить владельцы дорогих машин бизнес-класса.
Дом был старым, но отнюдь не старинным. Его поставили пленные немцы в первые же послевоенные годы. И дом давно пришел в аварийное состояние или, во всяком случае, был близок к этому. По кирпичным стенам в нескольких местах пошли трещины, заботливо залепленные бумажками, которые должны были показывать, идет трещина дальше или процесс остановился.
Трещина, судя по бумажкам, расширялась каждый год. Бумажки рвались. На их место наклеивались новые. И таким образом, подруги могли насчитать не меньше пяти бумажек на каждой из трещин. Тем не менее власти что-то не торопились расселять из потрескавшегося дома его обитателей. Видимо, они полагали, что если в доме всего два этажа и шесть квартир, то больших жертв не будет даже в том случае, если дом все же рухнет.
Непосредственно возле дома красовалась помойка, изрядно вонючая даже в это время года. А что уж говорить про летние месяцы, когда от мусорных баков должно было подниматься настоящее зловоние. Да и тучи мух, летом кружившихся тут, чистоты и благоухания воздуху тоже отнюдь не прибавляли.
– Ох, не нравится мне все это. Сильно не нравится!
– Что ты ворчишь?
– Не найдем мы тут нашего Лаврова! Вот увидите, он тут только прописан, а живет совсем в другом месте. А где, мы и не узнаем никогда!
– Ну что ты психуешь? Успокойся!
– Не знаю, нервишки что-то пошаливают.
– Выпей отвар трав. Видишь, какой Лисица спокойный!
Друзья прождали без малого два часа, но господин Лавров так и не появился. Зато вернулись с работы его соседи. В их квартирах открылись окна и форточки. Опасаясь воров, жители плотно закрывали все окна, уходя из дома. И по возвращении их должны были ждать миазмы испарений из сырого подвала. Так что открытие окон настежь было здоровой мерой.
– Пойдем! – дернулась Кира, едва увидела признаки жизни в доме.
Леся была готова последовать за ней. Но Лисица их не пустил.
– Стойте! – сказал он подругам. – Дайте людям поужинать и немного прийти в себя. Когда они отдохнут и поедят, станут более любезными и не сразу прогонят нас.
С трудом подруги выждали еще полчаса. А потом Кира воскликнула:
– Ну, все! Мое терпение лопнуло! Хотите вы или не хотите, а я иду. Вы со мной или нет?
Начать решили с ближайших соседей Лаврова. Жили они на первом этаже в квартире номер один. Лично Кира заранее не завидовала людям, проживавшим в такой квартире. Именно к ним должны были обращаться за всякой ерундой все те, кому было лень или просто неохота ковылять к себе наверх.
Девушки позвонили и испуганно замерли, услышав из-за двери:
– Кто там? Васька, если это снова ты за бутылкой, то я тебе сразу говорю: отвали!
Голос был то ли мужской, то ли женский. Не разобрать. Да и открывшее дверь существо тоже не имело признаков пола. А точнее, оно имело их все. Борода, мощные плечи, грудь, папироса в зубах и маникюр на пальцах рук.
– Чего вам? – произнесло существо. – Кого ищете?
– Вашего соседа. Вот из этой квартиры.
– А-а-а… Ваську… не знаю, где этот супостат шатается! Хоть бы уж подох скорее, честное слово!
– А почему вы так говорите? Он плохой сосед?
– Плохой?! Да шваль он последняя! Пьет, курит, того и гляди весь наш дом подожжет. Да оно бы и неплохо, чтобы сгорело все тут к чертовой матери, только самой помирать при этом неохота!
Ага! Значит, это все-таки тетка. Но откуда в таком случае густая и даже кудрявая борода у нее на лице? Ведь волосы на голове отнюдь не претендуют на густоту и тем более на курчавость. Там они жиденькие и какие-то тусклые.
– А ведь нормальный мужик когда-то был! – продолжала возмущаться соседка. – Не пил, а если и пил, то в меру. И жена у него хорошая была. И дитенок. И куда все делось?
– Значит, у вашего соседа ни жены, ни детей, ни других родственников не имеется?
– Один как перст! Да и кто с ним, с алкашом, жить захочет?
– А фамилия его как?
– Чего?
И тетка бдительно прищурилась, воззрившись на друзей:
– Это зачем же вы его фамилией-то интересуетесь? А? Небось обворовать старика хотите?
– А у вашего соседа есть что красть?
– Да вроде бы нечего, – после минутного раздумья вынуждена была признать женщина. – Все ценное он давно пропил. Опа! Как это я забыла! Так у него же квартира имеется! Сейчас и за меньшие хоромы людей убивают. А у Васьки целых сорок квадратных метров имеется. Из них двадцать пять – жилая площадь!
– Что же он один в таких хоромах жирует?
– Так уж и жирует! С хлеба на воду перебивается.
– А деньги на водку откуда берет?
– Пес его знает. По возрасту вроде бы Ваське пенсия еще не положена. Молодой он еще, моложе меня. И на инвалидность чтобы оформиться, никаких особых болячек у него тоже не имеется. Всю жизнь тунеядничал, так отчего ему к старости другим вдруг становиться?
– Ну, а живет-то он на что? Может быть, жильцов к себе пускает?
– Не пускает он никого. Да и кто в его свинарнике жить захочет?
И внезапно тетка вновь заподозрила неладное:
– Слушайте, граждане хорошие, а что это вы все моим соседом интересуетесь, а? Подозрительно это как-то!
– Ничего подозрительного, вы не волнуйтесь. Просто мы в аварию попали. Столкнулись с серебристым «Мерседесом». Водитель с места ДТП удрал, а нам для получения страховки его показания нужны.
– И что же? У Васьки отродясь машины не имелось. А тем более такой дорогой!
– Нет, нет, в документах указано, что водителя зовут Лавров Валентин Васильевич.
– Так то же Валька! – радостно воскликнула соседка, лицо которой мигом покинуло выражение настороженности и скрытой враждебности. – Сын Васькин!
– А вы сказали, что ваш сосед один живет.
– Так он один и живет. Валька сюда к отцу и носа не кажет. Да оно ему надо, с таким алконавтом знаться? Валька у нас высоко нынче летает. Стыдится он родного-то отца.
– Значит, нам тут Валентина Васильевича искать нечего?
– Даже и не думайте, и не сомневайтесь! – заверила их соседка. – Валентин где угодно может оказаться, только не тут. Он и при матери-то с отцом не ладил. А уж когда она померла, так и вовсе дорогу в родительский дом позабыл.
– Но прописан он все равно тут.
– Прописан, – пожала плечами соседка. – Наверное, и денег отцу подкидывает. Иначе, на какие шиши Васька глаза бы себе каждый божий день заливал? Но немного Валька своему отцу дает, потому что я Ваську в последнее время все чаще и чаще трезвым вижу.
Но все же время от времени отец-алкоголик деньги от своего сынка получал. А значит, должен был поддерживать хоть какой-то контакт с ним.
– Надо нам этого Василия Алибабаевича разыскать и про сынка его расспросить, – шепнула Леся Кире.
По словам соседки, сосед Васька редко покидал пределы родного микрорайона. На автобус или другой транспорт у него никогда не было денег. Да и что ему было делать за пределами своего района? Все точки, представляющие для него жизненную ценность, а именно такие, где продавали дешевую сивуху, были пьяницей изучены за долгие годы, как азбука. Ну а больше Василия ничего и не интересовало.
– Один магазинчик, где Васька ошиваться любит, сразу за детским садиком располагается. Вы там алкашей поспрашивайте о Ваське из казармы, они, если видели его, вам скажут. Ну, а если там его не будет, к аптеке идите. Там спирт продают в бутылочках. Если Ваське деньги удается найти, он с какими-нибудь дружками скидывается, и они там, под кустиками, на лавочке, прямо напротив аптеки, и устраиваются.
Третья точка находилась чуть дальше. Но друзья надеялись, что либо у первой, либо у второй точки найдется желающий поискать вместе с ними Ваську из казармы. Не безвозмездно, разумеется.
– А почему Васька из казармы?
– Наш дом так называется, – охотно пояснила тетка, под конец разговора даже проникнувшаяся душевностью по отношению к подругам. – Когда-то этот дом немцы построили, солдатики наши в нем жили. Ну, а после войны в дом нуждающихся заселили, перегородки поставили. Да только название так и осталось. Ну, и еще туалет у нас на каждый этаж один.
– Как один?
– Ну так, – пожала плечами соседка. – Когда по нужде приспичит, нужно из квартиры выйти – и вон он.
И она кивнула головой на грязненькую дверку, притулившуюся между ее и Васькиной квартирой.
– Туда и ходим.
– А ванная как же?
Этот вопрос Леси вызвал у тетки приступ хохота:
– Какая ванна, детка? Отродясь у нас тут ванны не бывало. Кто побогаче или с руками, те душ себе организовали. Только в холодной воде тоже не большая радость плескаться.
– Почему же в холодной? – поразилась Леся опять. – А водогрей?
– Да чтобы водогрей поставить, тоже деньги нужны. И за электричество намучаешься потом платить.
– А газовую колонку?
– Да и не предусмотрен газовый водогрей в нашем доме, чтобы его установить, газовые трубы все заново переваривать надо. А чтобы их переварить, газ нужно по всему району отключить. И кто же будет это делать, а?
– То есть вы вообще не моетесь?!
– Ну, холодная-то вода у нас есть. И раковину нам перед заселением в каждой квартире сделали. Так что живем не хуже других. Крыша над головой есть, и на том спасибо.
И про эту жилплощадь толковала тетка, когда подозревала друзей в злом умысле относительно одинокого пьяницы Василия! Страшно себе даже представить, что такое вообще возможно в нашем современном мире. Но факт остается фактом, очень многие люди и по сей день живут именно так. И дело происходит совсем даже не в заброшенной сельской местности, а почти что в самом центре нашей страны, в самом крупном городе всей северо-западной части России.
Неудивительно, что раскатывающий на дорогих машинах Валентин Лавров не желает жить под отцовским кровом. И, возможно, дело тут вовсе не в сложных отношениях между отцом и сыном, а в элементарном отсутствии бытовых удобств и горячей воды.
Свои поиски Василия друзья начали от магазинчика, расположенного ближе всего к казарме. Обогнув детский садик, друзья увидели несколько личностей с характерным цветом лица и перегарным «выхлопом», который они оставляли вокруг себя.
– И кто из них Васька? – с сомнением разглядывая этих пошатывавшихся личностей, давно утративших нормальный человеческий облик, спросила Леся.
– А мы сейчас у них спросим.
И Лисица двинулся к пьянчужкам. Увидев его, они сначала насторожились. Но, узнав, что чужаку нужен Васька из казармы, расслабились, почуяв возможность немного подзаработать.
– Тут его нету! С утра был, а сейчас нету.
– А где он может быть?
Вопрос заставил всех почесать в затылке, но оставил равнодушным.
– За найденного Ваську из казармы даю бутылку портвеша! – произнес Лисица, и равнодушие мигом испарилось с лиц участников этого разговора.
– Так, это… – засуетились пьяницы. – Мил-человек, это мы за родную душу!
– Телефончик не купите? Хороший телефончик! Купи! Душа опохмелиться просит!
Страшные скрюченные пальцы протягивали Лесе какую-то видавшие виды модель, бережно перетянутую резиночкой, чтобы не развалилась на части.
– Нет, не надо мне!
– Сто рублей! Купи!
– Мне телефон не нужен.
– Сто рублей! Душа горит!
– Возьмите так!
Но едва лишь Леся достала деньги, как к ней со всех сторон протянулись жадные руки.
– И мне! И нам! И нам дай тоже!
Здешние пьянчужки по своему менталитету были на уровне трехлетних детей. Одному дали конфетку, значит, и другим тоже нужно дать. Иначе не миновать драки. Денег Леся больше никому не дала. И драка завязалась! С ужасом Леся наблюдала за тем, как двое пьяниц, по внешнему виду вроде бы мужчин, набросились на ту особь, которой она выделила сторублевку.
Мужчины стремились сторублевку у своей подруги отнять, но та огрызалась, и чувствовалось, что она еще может отбиться. И отбилась! Зализывая раны, двое бомжей были вынуждены отступить. А тетка помчалась в магазин, откуда как раз выходил Лисица с двумя бутылками портвейна и озабоченно семенившим рядом с ним провожатым.
– Да ты поосторожней, мил-человек, – приговаривал он. – Не урони бутылочки-то!
В голосе его слышались самая искренняя забота и волнение.
– Не беспокойся. Не уроню, – морщился Лисица из-за вони, исходившей от их проводника. – Показывай, куда идти!
– Так уже почти пришли. Вон она, аптека-то! А бутылочку-то покрепче держи.
– Не учи меня, а то вообще выброшу на хрен!
Угроза до того напугала пьянчужку, что он едва не свалился бездыханным. Но вовремя взял себя в руки и поспешил дальше, недоуменно и с осуждением покачивая головой. Это же надо такое удумать – разбить ноль семь портвейна! И что у людей в мозгах, это ведь даже себе представить невозможно!
Возле аптеки Василия тоже не оказалось. И провожатый погрустнел:
– Значит, он либо у высотки, либо в скупке. Ну, или на базе.
– На базе?
– Пойдемте через базу, – решил провожатый. – Как раз через нее к высотке и выйдем.
«Базой» оказались мусорные бачки, установленные за специальным бетонным ограждением. В отличие от помойки возле дома Василия тут, помимо бачков для обычных отходов, также стоял огромный контейнер для бытовой техники и другого крупногабаритного мусора. И еще рядом стояли баки для раздельного сбора стеклотары, картона и другого мусора.
– Вон он! – радостно воскликнул провожатый, увидев невысокого щупленького человечка в засаленной одежде, сортировавшего что-то. – Нашли!
– А это точно Василий из казармы? – с сомнением поинтересовалась Леся, разглядывая странную фигуру, замотанную во что-то вроде древнеримской тоги.
– Он самый и есть. Васька! Василий, скажи людям, что это ты и есть!
Но Василий не ответил. И, как показалось подругам, он тихо ругнулся себе под нос.
– Злой, – уважительно пробормотал провожатый и тут же счел нужным пояснить: – Злой, потому что трезвый! Так вы одну бутылочку мне отдайте, а вторую – ему. Тогда он с вами поговорит, а так может и прогнать за милую душу.
Получив свою бутылку, провожатый тут же удрал. Ему явно не хотелось попасть к злому с похмелья Ваське из казармы под горячую руку. А друзья не без робости, но все же пододвинулись поближе к предмету их поисков.
– Ну? – поднял на них мутный взгляд Василий и встал на какой-то ящик. – Чего столпились? Солнце мне только загораживаете!
Вид у него при этом был невероятно важный. Мужчинка приосанился и вроде бы даже стал выше ростом и шире в плечах. Прямо король помойки, да и только! Впрочем, королевскую мантию ему с успехом заменял поношенный плащ, волочившийся за этим оригиналом по земле при каждом шаге своего хозяина.
– Ну? – повторил Василий, которому явно надоели изучающие взгляды друзей.
Он бы давно уже выругался на них, но его останавливала бутылка портвейна в руках у Лисицы. Василий чутьем опытного алкоголика предвидел скорое перемещение содержимого этой бутылки в недра своего иссушенного жаждой организма. Но первым лезть с предложениями к хозяину бутылки он не спешил: у Василия, несмотря на его бедственное положение, еще сохранились остатки гордости.
– Мы хотели бы с вами поговорить. Можно?
Уважительный тон пришелся алкоголику по душе. Он еще больше раздулся и важно кивнул:
– Ну, попробуйте. Вот только кто же на сухую разговаривать станет?
– А это легко поправить! – обрадовался Лисица. – У нас и выпивка, и закуска имеются.
– Закусывают либо аристократы, либо дегенераты! – тут же парировал Василий, бессовестно переделав известную фразу. – А мы – ни то, ни другое. Мы люди простые! Нам закусывать – только градус красть!
И с этими словами он выхватил бутылку из рук Лисицы, тут же достал из кармана зажигалку, оплавил пластиковую пробку и, дождавшись, когда материал от огня размякнет, ловким натренированным движением руки сдернул ее прочь. После чего извлек из складок своего невероятного одеяния черный от грязи граненый стакан, плеснул в него вина и пригубил с поистине царственным видом.
Дегустировал Василий напиток тоже так, словно пил драгоценное бургундское из запасов какого-нибудь герцога, а не дешевый портвейн, который и вином-то нельзя было назвать. Так, коричневая бурда с запахом чего угодно, но только не винограда.
Тем не менее Василий явно остался доволен напитком. С видимым удовольствием допив стакан, он заметно подобрел. И даже предложил своим гостям:
– А не переместиться ли нам в более подходящее место?
Подруги страшно обрадовались такому предложению. Василий наводил на них легкое смущение. Они не знали, как отреагирует строптивый алкаш на их просьбу – отойти подальше от вонючих баков. Но раз уж он сам предложил, тогда дело другое.
– Обязательно переместиться! – воскликнула Леся, едва сдерживаясь, чтобы не захлопать в ладоши от восторга. – И прикупить еще чего-нибудь горячительного. Как вы на это смотрите, Василий?
– А что? Можно, – степенно отвечал пьянчуга, окончательно расположившись в пользу своих новых знакомых.
Так, почти подружившись, вся компания и переместилась на скамеечку на детской площадке. Видимо, площадка была исключительно в ведомстве местных алкашей, потому что детишек и их родителей на ней не просматривалось. Да и сама площадка, как бы это помягче выразиться, была порядком загажена.
– Знаете, а мы ведь к вам по делу, – сказал Лисица, смотавшись еще за двумя бутылками портвейна, который ему даже пришлось пригубить за компанию. – Мы хотели расспросить вас о вашем сыне.
Но Василий не пожелал поддерживать разговор на эту тему и горестно воскликнул:
– Нету у меня сына!
– Как нет? А Валентин? Валя?
– Умер! – горестно воскликнул Василий. – Умер мой Валька!
– Как умер?! А почему же соседка нам ничего о вашей утрате не сказала?
– А никто не знает, – сообщил подругам Василий. – Не в курсе народ о моем горе. Потерял я сына, как есть потерял!
– И… И давно это случилось?
– Да уж лет пять назад или того больше.
– Погодите! Но мы точно знаем, что ваш сын жив и…
– Для меня он умер! – возвестил Василий, которого уже изрядно развезло на старые дрожжи, и он ударился в слезливость.
– Ах, только для вас! – с облегчением воскликнула Леся. – Но… Но почему?
– Потому что подлец он и подонок! И не потому я так говорю, что он отца своего не помнит и не уважает – за что меня, если разобраться, и уважать-то, а потому, что как есть подонок из моего Вальки вырос! А для того ли я его в секцию бокса отдавал, чтобы он потом кулачищами своими людей обижал? Для того ли за двойку по математике его порол, чтобы он выучился и людей обманывать принялся? Вы хоть знаете, какими делами этот негодяй занимается?
– А какими же? Какими?
– Тсс… – Василий приложил к губам заскорузлый от грязи палец. – Это не моя тайна! И я не могу вам о ней рассказать. Наливай!
Последняя реплика относилась к Лисице. Тот встрепенулся и налил Василию еще портвейна.
– А сам чего не пьешь? – подозрительно уставился на него пьянчуга. – Пей! А то вообще с вами разговаривать перестану. Не люблю людей, которые меня не уважают и со мной выпить не хотят!
Подругам пришлось приложить немало сил, чтобы заверить Василия в своем огромном к нему уважении. Они даже сделали вид, что пьют это мерзкое пойло, которое по недоразумению носило гордое название – портвейн.
– Ну, то-то же, – пробурчал Василий. – А дела у моего Вальки хорошо идут, чтобы черти его всего по кусочкам разодрали! К родному отцу в дом уже не приходит. Грязно ему там, дескать, стыдно. На улице встречаемся. Да и что это за встречи такие? Я к тротуару подойду, он на машине своей подъедет, сунет мне деньги – и до свиданья! Вот и все свидание! Ни поговорить, ни пожаловаться.
– Но, значит, сын вам все-таки помогает? Заботится о вас? Не такой уж он гад!
– Да какая тут забота! Не хочет, чтобы я сдох раньше времени!
– А почему не хочет?
– Так любит он меня! – нелогично пояснил Василий, у которого, как и у всех пьяниц, было явно совсем плохо и с логикой, и с анализом, и со всеми другими мыслительными процессами, происходящими в нормальной голове.
Все-таки не зря говорят, что алкоголь – даже в малых дозах – разрушает клетки головного мозга. А что говорить про таких, как Василий, у которого этих клеток изначально было совсем немного? И пусть даже самые наиученейшие умы человечества используют свой мозг едва ли на десять процентов, у Василия и в лучшие его годы вряд ли было активизировано больше одного процента серого вещества. И, учитывая неумеренное потребление дешевого сивушного спиртного, которое поглотил за свою жизнь Василий, неудивительно, что в зрелом возрасте он пришел к такому печальному знаменателю.
– А почему любит?! – вдруг вскричал Василий, грохнув сухоньким кулачком по доскам скамейки. – Потому что отец я ему! Папка! Батяня! Шлепал его в детстве, ремня для гаденыша не жалел. Вот и вырос у меня Валька человеком. Пусть и плюет на батю, а все же большим человеком стал. Только все равно гад он! И знать я его не хочу!
И с этими словами Василий внезапно наклонился вперед – друзья даже испугались, что он сейчас упадет. Но Василий не упал, а просто громко захрапел, свесив голову. Друзья смотрели на него в немом оцепенении. Ни один из них не знал, что делать дальше. И все вместе они испытывали жуткое разочарование после этого общения с алкоголиком.
