Глава 6
А подруги, напрочь забыв про Аньку, лежали в засаде на участке Дмитрия Прокофьевича. Подождет Анька со своим замужеством! Они полностью сосредоточились на своих наблюдениях. Пока что ничего не происходило. Никто не приходил красть кроликов. И воровать приманку из ловушки для варанчика тоже никто не являлся.
Подруги даже заскучали, хорошо еще, что не замерзли, так как сбегали за огромным надувным матрасом, на котором сейчас с комфортом и устроились под ветками старой сливы. Время шло. Подруги зевали, глазели на звезды, даже пытались их считать. И вдруг… Неподалеку от них раздался какой-то хруст.
Это не был обычный хруст. Это был какой-то в высшей степени подозрительный хруст, который немедленно вывел подруг из их безмятежного состояния. Они насторожились, приподняли головы и усиленно завертели ими.
Бесспорно, в той стороне, откуда раздался хруст, что-то двигалось. Что-то большое и темное.
– Человек! Сюда идет человек!
– Ага! Вижу. Кажется, у нас посетитель!
Обе подруги насторожились еще больше. Между тем посетитель оказался не один. Девушки убедились в этом, взглянув чуть в сторону. Там тоже раздавался шум тихих осторожных шагов. И двигалось что-то большое и темное.
– Кошмар!
– Их двое!
– Они нас окружают!
Между тем темные тени явно шли на сближение. Но друг друга они, похоже, не видели. Подруги замерли, не решаясь пошевелиться. А ну как спугнут незваных гостей. До сближающихся фигур осталось меньше метра. А те все еще не замечали друг друга, разделенные ветвистой старой сливой, под которой устроились подруги. До того как загадочным темным фигурам предстояло столкнуться, им оставалось сделать всего по одному шагу. И вдруг что-то произошло.
Человек, который приближался справа, вдруг бросился вперед с криком:
– Попался, ворюга!
Но, не успев толком схватить темную фигуру, вдруг вскрикнул и начал падать. Как раз на того человека, который приближался к подругам слева. Тот завизжал тонким, очень высоким, почти женским голосом:
– А-а-а-й! Спасите! Караул!
Поняв, что дальше отлежаться на матрасе им не удастся, подруги вскочили на ноги. И попытались растащить сцепившихся незнакомцев. Но это оказалось не так-то просто. Тот, который упал, ни за что не желал отпустить того, который еще стоял на ногах и голосил тонким высоким голосом.
– Пусти меня! Помогите, люди добрые! Насилуют!
Никто этого типа насиловать не собирался. Как это, стоя – и вдруг насиловать? Но в этот момент первый тип дернулся. И второй тоже упал на землю. Теперь на земле барахтались два человека. Как наконец разглядели подруги, это были мужчина и женщина в длинном платье, продолжавшая истошно орать не своим голосом:
– Помогите! Насилуют!
– Анька! – разглядели наконец «незнакомца» подруги. – Это в самом деле ты?
Ничего странного в их вопросе не было. Анька была сама на себя не похожа. Для своей поздней прогулки она почему-то вырядилась в вечернее длинное платье. А на голове у нее была высоченная башня из локонов. Сейчас башня угрожающе накренилась, грозя в любой момент рухнуть вовсе. Но Анька, впавшая в панику, продолжала верещать:
– Спасите! Помогите!
И ведь что удивительно, помощь действительно пришла! Нет, не со стороны подруг. Они толком так и не успели вмешаться в происходящее. Откуда-то со стороны улицы раздался хруст, топот и лягз. И мимо опешивших подруг словно вихрь пронесся. Они успели заметить только край ржавой цепи, которой были обмотаны ворота Дмитрия Прокофьевича. Теперь этой цепью третий неизвестный принялся махать над своей головой, словно пастух, сгоняющий стадо.
– Отпусти ее! – грозно орал этот тип на первого, схватившего Аньку. – Отпусти! Ну! Кому сказал?!
Снизу из-под подола Анькиного платья раздалось приглушенное кряхтение, заглушаемое воплями.
– Помогите! Помогите!
Подняться самостоятельно она была явно не в силах. Ее спаситель был слишком занят манипуляциями с цепью. Так что пришлось подругам схватить перепуганную девушку с двух сторон. Чуть ли не силком они поставили ее на ноги. Но это не помогло. Анька продолжала истошно вопить. Видимо, у нее началась истерика. Потому что она уже ничего не соображала. И только вопила и вопила.
– Чего ты орешь? – допытывалась Леся.
А Кира ничего спрашивать не стала. Она молча влепила Аньке затрещину. Не слишком сильную. Но достаточно увесистую, чтобы привести девушку в чувство. И ведь помогло! А еще говорят, что народные средства бесполезны!
– А? Что? – завертела головой очухавшаяся Анька. – Что случилось?
В это время ее спаситель занялся лежащим на земле человеком.
– Вставай, мерзавец! – грозно заявил он. И так как слова не возымели никакого действия, пнул лежащего ногой, обутой в ботинок.
– Эй! – возмутилась Леся. – Так нельзя!
– Чего нельзя? А ему можно на чужих невест нападать? Насильник хренов!
И мужик сплюнул. Теперь подруги узнали и его. Это был тот самый Анькин спаситель с пруда. Снова он! И откуда только такая прыть у человека?
– Степа! – кинулась к нему на грудь Анька. – Как ты тут оказался?
– Ты же сама звала на помощь!
– Ну да. Звала. Но я… Степа! Спасибо тебе огромное! Ты меня спас!
Наблюдающая эту сцену Кира только фыркнула и пожала плечами:
– Неплохо бы знать, от кого он ее спас.
И наклонившись к все еще лежащему на земле мужчине, она потрясла его за плечо:
– Эй! Вы можете встать?
– Могу.
Голос, бесспорно, принадлежал Репейнику. Это и в самом деле оказался председатель, который, тяжело дыша и отплевываясь от набившейся ему в рот земли, поднялся на ноги.
– Ой! – сконфузилась Анька, быстро отстраняясь от Степки. – Это вы?!
Теперь в ее голосе слышались какие угодно интонации, но только не страх. И похоже, она здорово жалела, что поспешила и позвала на помощь. Помолчала бы, глядишь, и свела бы более близкое знакомство с завидным женихом. А там, глядишь, сконфуженный своей ошибкой председатель стал бы наносить ей визиты вежливости, которые благополучно закончились бы свадебными колоколами.
Но не судьба. Теперь рядом с Анькой уже стоял Степа. И сверлил председателя пронизывающим злым взглядом.
– Тебе тут чего надо было? – спросил он у того, без всякого уважения к должности и чину. – Ты чего за чужими девками гоняешься?
– Нужна она мне! – фыркнул председатель. – Я за вором следил!
– За каким еще вором? Ты чего мне баки заколачиваешь?
Обозленный Степан явно нарывался на драку. Поэтому осторожный по своей природе председатель, прихрамывая, потихоньку отступал назад. Но Степан не отставал от него.
Не известно, чем бы это противостояние кончилось. Возможно, Степка просто набил бы морду председателю и сел бы за решетку на пятнадцать суток, но подруги решили вмешаться. Они встали между набычившимися мужчинами. И Кира решительно воскликнула:
– Так! Тихо! И ты, Степан, и вы, товарищ председатель. Произошло недоразумение. Никто ни на кого не хотел нападать! Просто Реп… гражданин председатель явился сюда, чтобы попытаться поймать воришку, таскающего кроликов у нашего соседа. Мы с подругой пришли сюда с этой же целью.
– А Анька?
– И Анька тоже поэтому…
Последняя фраза прозвучала у Киры не так уверенно. Поскольку она отлично знала, что если Анька и явилась в этот сад сегодня вечером, то совершенно точно не ради пропавших кроликов. И ее наряд вполне подтверждал это.
Но Степка неуверенности в голосе Киры не расслышал. Неподходящий Анькин наряд его тоже не сильно смутил. Поэтому мужик отступил, лишь неодобрительно покачав головой:
– Знал, что все бабы чокнутые. Но не думал, что у вас это так далеко зашло!
– Прошу без оскорблений!
– Какие уж тут оскорбления! – воскликнул Степан. – Одна голая правда. Баба наряжается так, словно собирается в высшее общество, платье, туфли на каблуках, прическа… Я уж думал, у нее свидание с любовником намечается. А она вместо этого идет в чужой сад выслеживать какого-то воришку! Нет, все бабы чокнутые! Верно мне мама говорила! Чокнутые, как есть!
И с этими словами Степка развернулся и потопал прочь. Вся его фигура выражала одно сплошное неудовольствие. Но всем остальным было уже не до него.
– Как вы тут оказались? – набросились подруги на председателя, едва Степка скрылся из виду. – Всю засаду нам погубили!
– Но я…
– Погубили, погубили!
– Шум подняли!
– Драку устроили!
– Анечку чуть ли не до смерти перепугали!
– Кто вас сюда звал?
Председатель только растерянно переводил взгляд с одной подруги на другую.
– Девочки, – пробормотал он. – Вы уж меня простите. Я же не знал, что вы тут… Думал, что я сам… Того… Вора поймаю!
Похвальное намерение. Жаль только, что он подруг не предупредил о нем.
– Вот так казус! – произнесла Анька.
Председатель в это время осматривал свою испорченную одежду. И поэтому кинул на девушку весьма неприязненный взгляд. Хотя, по сравнению с ее испорченным вечерним платьем, его слегка измазанные зеленой травой брюки и испачканная в глине сорочка были сущим пустяком.
Тем не менее Репейник расстроился. Кроме того, у него болела подвернувшаяся на кочке нога. Так что к долгим объяснениям он был не расположен. И рвался поскорей домой. Привести свою одежку в порядок и приложить компресс к распухающей ноге.
Все-таки, что ни говори, он был порядочным занудой!
– До свидания! – сухо попрощался он со всеми девушками.
А Аньке еще и специально от себя добавил:
– Вы уж скажите своему жениху, чтобы он учился отличать порядочных людей от хулиганов. А то как бы ему потом не пришлось пожалеть о своей горячности.
И напрасно Анька извинялась и даже предлагала проводить Репейника до его дома. Он был холоден и непоколебим. Так, припадая на одну ногу, он и ушел к себе. Один! А три девушки остались. На матрасе. А куда им теперь спешить?
У Аньки глаза были полны слез. Она так надеялась на этот вечер! И снова облом. Вмешался Степка и совершенно испортил намечающееся романтическое знакомство.
– Если бы не этот дурак, – рыдала Анька, – то Жан-Поль уже бы разглядел, что перед ним красивая молодая девушка. И понял бы, что схватил вовсе не вора, а совсем даже наоборот.
– Кого же?
– Человека, мечтающего подарить ему свое сердце и всю свою жизнь!
Звучало это многообещающе. Вот только жаль, что Репейник от этого Анькиного дара упорно отказывался. Не хотел он ни ее сердца, ни жизни, ни ее самой. И Анька рыдала так горько, что Кире наконец стало ее жалко.
– Это еще не конец! – бодро произнесла она, похлопывая Аньку по ее полному, содрогающемуся от слез плечу.
– Нет?
– Нет! Пусть начало было неудачным, но продолжение будет лучше!
– Думаешь, он еще захочет со мной разговаривать?
– Репейник? Конечно! Только нужно поставить его в такую ситуацию, чтобы у него просто не было другого выхода.
Леся молчала. Вообще-то ей казалось, что романтические знакомства с будущими мужьями должны происходить как-то не так. Но как именно, она и сама точно не знала. Ведь замужем ей пока что побывать не довелось. А поэтому, не вполне будучи в теме, скромно помалкивала в сторонке.
А Кира рассуждала сейчас перед доверчивой Анькой так, словно сходила туда по меньшей мере раз пять. А то и все семь.
Наконец подругам удалось уговорить Аньку не реветь. И она замолчала. Ночь была теплая. И так как спешить девушкам было некуда, то они просто сидели на удобном матрасе. Каждая думала о своем. Леся размышляла, где бы еще можно было соорудить ловушки для последнего бегающего на свободе дракончика дяди Гены. Кира думала о том, как бы ей завтра половчей свести Аньку и Репейника. А сама Анька… стыдно сказать, но она думала о Степане.
Мысли эти Анька специально не заказывала. И даже гнала их прочь. Но почему-то они все лезли и лезли ей в голову. И в конце концов Анька устала, сдалась и стала думать про Степку. Что он к ней привязался? Куда ни пойдешь, всюду он. Прямо как с утра появился на пороге ее дома, так и не отстает теперь.
Почему-то Анька, сама толком не понимая зачем, утаила от своих подруг тот факт, что со Степаном она была знакома еще до того, как он кинулся спасать ее на пруду. Этого типа она видела у себя в магазине и раньше. Но толком познакомились они лишь сегодня утром. И что самое странное, он сам явился к ней домой. Без приглашения.
Дело было так. Едва только Анька успела развесить халат, полотенце и выставить у порога мужские тапочки, да еще завести тесто для будущих пирогов, как в дверь требовательно постучали.
Нравы в поселке были самые простые. Двери закрывали только уходя. Поэтому Анька, не отвлекаясь от своих пирогов, крикнула:
– Кто там? Заходите!
Степан и зашел. И прямо с порога принялся требовать, чтобы Анька все оставила и шла бы в магазин, торговать. Анька в ответ только презрительно фыркнула. Щас! Ради какого-то алкаша, которому с утра пораньше приспичило похмеляться, она прохлопает свое личное счастье! Размечтался!
Вообще говоря, на алкаша Степан был не очень-то и похож. Даже совсем не похож. Фигура у него была хоть и невысокая, но под гладкой кожей перекатывались стальные мышцы. И было видно, что парень следит за своей формой. Вот только одет он был так убого! Так бедно! Просто стыд и срам! Показаться с таким на улице, так, пожалуй, со стыда сгоришь!
Анька ему прямо так и сказала. И намекнула, чтобы он шел куда подальше. А не отпугивал бы своим ароматом других, более приличных кандидатов. Но парень почему-то не уходил. А потом вдруг заметил:
– Чего дрова такие огромные покупаешь?
Бревна, которые валялись у Аньки во дворе, в самом деле пугали и обхватом, и длиной.
– По дешевке взяла, – сердясь, что приходится вступать в диалог, все же объяснила ему Анька. – Дядька с фабрики привез. Отходы это. Понятно? В производство не годятся, зато на дрова за милую душу.
– Понятно-то понятно. А колоть кто же их будет?
– Не твое дело!
Но Степан, кажется, так вовсе не считал. Он исчез. А вскоре Анька услышала со двора глухой стук топора. Выскочив во двор, она с удивлением увидала, как Степан лихо расправляется с очередным сучковатым поленом. Анька только пожала плечами.
– Только если ты думаешь, что я тебе заплачу и на бутылку еще дам, то не надейся.
– А мне ничего и не надо, – спокойно ответил мужик.
Анька вторично пожала плечами. И вернулась к своим делам. В конце концов ее пирогов дожидался перспективный жених, который в любую минуту мог войти к ней в дом. Так что Анька не обращала внимания на Степана. Пусть себе тешится, коли заняться больше нечем. А Степан, переколов все ее дрова, так же молча ушел. Даже не попрощавшись и в самом деле не спросив никакого вознаграждения.
Вот обо всем об этом Анька почему-то и решилась молчать. Почему? Да как-то это все было странно. И к тому же она сомневалась, чтобы подруги одобрили кандидатуру Степана. Какой-то он никому не нужный. Жена вон ему опять же изменяла. А разве хорошим мужикам бабы изменяют?
Другое дело председатель Жан-Поль. Это же мечта, а не мужчина! Из себя видный и одевается не чета Степану. Да если даже и в трениках к себе во двор выйдет, все равно всем хорошо известно, что денег у председателя куры не клюют. И машина шикарная, и дачка огромная, и вообще все у него тип-топ. Как говорится, везде все схвачено, за все заплачено.
За таким человеком женщина будет как за каменной стеной. А что Степка? Какая из него защита в этой жизни? Только и умеет, что кулаками махать. Да и то без всякой пользы.
Одним словом, Анька ничего не рассказала подругам про Степана. И ушла, лишь добившись от них клятвенного заверения, что осаду Репейника они продолжат завтра. И вообще не отстанут от председателя, пока их осада не завершится победным штурмом крепости.
Анька ушла, а подруги еще долго сидели в саду Дмитрия Прокофьевича на полюбившемся им матрасе. Сидели, шептались и слушали ночные шорохи.
Внезапно Кира почувствовала, как плечо сидящей рядом с ней Леси напряглось.
– Что случилось?
– Т-с-с…
Кира замолчала. И стала прислушиваться к шорохам с еще большим вниманием. Нет, все как обычно. Никто не шуршит по саду Дмитрия Прокофьевича. Но Леся не расслаблялась. И Кире это надоело.
– Что случилось? – повторила она.
– Мне кажется, что я видела свет. Даже точно, что видела.
– Где?
– В доме.
– В нашем доме?
– При чем тут наш с тобой дом?! – обозлилась Леся. – Мы вообще сидим к нему спиной!
– Так и я о чем!
– Я видела свет в доме Дмитрия Прокофьевича.
Кира удивилась.
– Там никого нет. Дом пустой.
– Без тебя знаю, что пустой. А свет был!
– Ты ошиблась.
– Говорю же, что я видела свет в одном окне. Свет на мгновение вспыхнул, а потом снова погас.
– Я ничего не видела.
– А я видела!
И Леся стала подниматься с матраса.
– Ты куда это? – встревожилась Кира.
– Хочу проверить.
– Что?
– Кто ходит в доме у Дмитрия Прокофьевича.
Вот тут Кира испугалась по-настоящему.
– Ты что?! – схватила она подругу за руку. – С ума сошла?! И не думай даже!
– Уверена, что там воры!
– У старика брать нечего!
– У него есть и телевизор, и посуда, и садовый инвентарь. Все это стоит денег. И значит, все это могут у него украсть!
– Надо позвать кого-нибудь на помощь.
– Кого?
– Хотя бы того же Репейника!
– Ага. Он уже один раз сегодня пострадал. Вряд ли захочет слушать нас снова. И потом… А вдруг там в доме никого и нет?
– Но ты же говорила, что точно видела свет.
– Это было уже минут пять назад, – с раздражением произнесла Леся. – Воры могли уже и уйти. А если мы и дальше будем с тобой препираться, то они точно уйдут.
И она решительно направилась в сторону дома Дмитрия Прокофьевича. Естественно, Кира последовала за ней. А как же иначе? Ведь Леся была ее лучшей подругой. И если уж ей пришла в голову безумная затея, то кто, как не лучшая подруга, должна ее поддержать?
Правда, при мысли о том, что им вдвоем и без всякой охраны придется войти в дом, который, возможно, кишмя кишит всякими там ночными грабителями и прочими бандитами, у Киры даже мурашки по спине забегали. Но все равно она не отставала. И на подгибающихся коленях, но все же двигалась следом за подругой.
– Слушай, а если они на нас нападут? – прошептала она. – Давай не будем заходить внутрь. Покараулим снаружи.
Но внутрь подругам заходить и не пришлось. Когда они уже почти подобрались к крыльцу, вдруг заскрипела входная дверь. Девушки едва успели спрятаться в зарослях колючего крыжовника, который рос у хозяйственного Дмитрия Прокофьевича вдоль дорожек вместо роз или ирисов.
Кустарник был до того колючим, что подруги едва не взвыли, когда острые шипы вцепились им в кожу, царапая и разрывая ее. Хорошо еще, что, отправляясь на ночное дежурство, девушки оделись потеплей. Так что плотная одежда спасла их от серьезных травм.
Оказавшись в безопасном укрытии, девушки жадно уставились на человека, который вышел на крыльцо.
– Ты его узнаешь?
– Нет. Слишком темно.
Словно услышав их слова, незнакомец вытащил зажигалку и, спустившись со ступенек, прикурил сигарету. На мгновение огонек осветил его лицо. И подруги увидели крупный нос, упрямый подбородок и четко вырезанные суровые губы. Кого-то им этот человек напоминал. Вот только кого?
Определенно, мужчина чувствовал себя тут не в своей тарелке. И когда неподалеку хрустнул сучок под ногой какого-то зверька – кошки или собаки, отправившейся на ночную прогулку, мужчина резко пригнулся. Он явно не хотел, чтобы его заметили. И это тоже было странно. Странно и подозрительно.
– Кто он такой?
Леся пожала плечами. У нее была одна догадка, но она не спешила делиться ею с Кирой. Слишком уж эта догадка была пугающей.
Убедившись, что ничего необычного не происходит, вокруг по-прежнему тишина и покой, незнакомец снова выпрямился. И направился в сторону кроличьих клеток. Там послышалась какая-то возня. Подруги не слышали, что он делает. Но обратно на дорожке он появился, держа в руках крупного кролика. Очередного самца!
– Вор! – тихо ахнула Кира. – Это он и есть! Кроличий вор!
Кролик в руках мужчины вел себя тихо. Висел, вытянувшись почти до земли. Похоже, он был без чувств или вообще мертв. От этого подругам стало не по себе. По исколотой крыжовником коже пробежала дрожь. И Леся даже тихонько пискнула.
Незнакомец тут же снова насторожился. Замер, чутко прислушиваясь. При мысли, что он может поступить с ними, как с кроликом, подругам стало вообще нехорошо. Но бежать они не могли. Во-первых, некуда. А во-вторых, от страха у них отнялись и руки, и ноги.
– Вылезайте, – вдруг произнес мужчина. – Вылезайте, я вам сказал!
Он обращался к подругам! Не может быть, чтобы он их заметил!
– Вылезайте, – настаивал незнакомец. – Вы так дышите, что и глухой бы услыхал. Ну!
В его руке появился пистолет. И дуло было направлено как раз в том направлении, где сидели подруги. Аргумент, что и говорить, весомый. И возражать ему девушки не посмели.
Постанывая и обливаясь слезами, они вылезли из крыжовника. И замерли, выжидающе глядя на незнакомца.
– Пошли в дом, – скомандовал тот вполголоса. – Там поговорим.
И он кивнул подругам, приказывая им двигаться первыми. И так как они не торопились выполнить его приказ, он спросил:
– Надеюсь, вам понятно, что нужно вести себя хорошо и быть послушными?
– Да!
– Точно понятно?
– Понятно!
– Тогда вперед.
И заметив, что девушки еще колеблются, он произнес:
– И знаете что? Пожалуй, обойдемся без песни! Идите молча и никаких мне фокусов!
И девушки потащились по дорожке к дому. Никогда еще несколько шагов не давались им так тяжело. Это что же выходит? Они дали себя пленить? И кому? Какому-то подозрительному убийце кроликов с пистолетом в руках? Да он же и их самих может убить. Небось хорошо потренировался на бедных кроликах.
Втолкнув подруг в дом, мужчина не стал зажигать свет. Кролика он небрежно бросил на кухонный стол. А сам сел на стул и вопросительно посмотрел на девушек.
– Ну? И кто вы такие?
Подруги молчали, не зная, что отвечать.
– И что вам нужно на чужом участке? Кроликов воруете?
Да как он смеет! Сам вор, а их обвиняет! Девушки даже задохнулись от возмущения. Не подозревая, что именно этой реакции и добивался от них незнакомец. Гнев помог подругам осилить страх. И они наконец заговорили:
– Как вы можете такое говорить!
– Мы этих кроликов кормили!
– Заботились о них!
– А вы их убиваете!
Незнакомец выслушал их, покивав головой.
– Все верно, – сказал он. – Видел, как вы сновали возле клеток.
– Видели?
– А то! Я тут не первый день живу.
– Но это дом Дмитрия Прокофьевича!
– И кролики тоже его!
– Знаю, – с досадой произнес незнакомец. – И в связи с этим у меня есть к вам один вопрос. Это отец просил вас позаботиться о его зверьках?
Отец! Так вот оно что! Незнакомец с пистолетом, который прячется в доме Дмитрия Прокофьевича, на самом деле никакой не незнакомец, а его родной сын. На мгновение подруги ощутили нечто вроде облегчения. Все-таки не чужой человек грозит им пистолетом, а сын их ближайшего соседа. Но тут же девушки ощутили новую волну беспокойства.
Минуточку! С чего это сыну Дмитрия Прокофьевича прятаться от всех людей, высовываясь на улицу только ночью, да еще с такой осторожностью? И разве они не слышали от соседей, что сынок Дмитрия Прокофьевича сейчас сидит в тюрьме? И появиться он должен только следующей весной!
На все эти вопросы был только один-единственный разумный ответ. И он очень быстро пришел в головы обеих подруг, ни капли не порадовав их. Кира побледнела, сообразив, что они имеют дело с беглым преступником. А Леся так и вовсе издала сдавленный полустон-полуписк.
– Вижу, что вы все поняли верно, – усмехнулся мужчина. – Да, я сын Дмитрия Прокофьевича. И одновременно беглый преступник. А раз мы с вами все про меня выяснили, то давайте знакомиться. Меня зовут Сергей. А вас?
Надо же, прямо Версаль какой-то!
– Зачем вам наши имена, если вы все равно нас пристрелите?
– С чего бы это? – казалось, удивился Сергей.
– Ну, мы же теперь знаем, что вы тут прячетесь!
– И что с того?
– Разве мы вам не опасны?
– Мы же можем в любой момент пойти в милицию и сдать вас.
– В принципе, можете, – кивнул мужчина. – Но что-то подсказывает мне, что вы этого не сделаете.
– Почему это?
– Если бы вы были из тех безмозглых дамочек, которые с любым пустяком бегут в милицию, то уже давно притащили бы оперов сюда. В тот самый момент, когда обнаружили пропажу первого кролика. Но вы этого не сделали, решив разобраться с кроликами самостоятельно. И это дает мне повод уважительно относиться к вашим умственным способностям.
Подруги почувствовали себя польщенными. Но тут же снова насторожились. Где кролики и где беглый преступник. Почувствуйте, что называется, разницу!
– Мне кажется, вас утешит, если я вам скажу, что сидеть мне осталось меньше года. И сбежал я вовсе не потому, что такой отмороженный и мне все равно, жить или умереть. Совсем даже наоборот.
– Наоборот?
– Да. В тюрьме мне стало слишком опасно. До меня дошел слух, что на зону прибыл человек, которому поручено прикончить меня раз и навсегда.
– Разве такое возможно?
– Еще как возможно, – усмехнулся Сергей. – На зоне да в КПЗ легче легкого избавиться от неугодного человечка. Чик ножичком по горлу – и отдыхай в Красном море. А то еще можно организовать суицид, когда все сокамерники будут спать и никто не заметит, как один из зэков повесился.
– Какой ужас!
– А за что вас хотели убить?
– И кто?
Этот вопрос вызвал минутное замешательство у Сергея.
– Не буду говорить, что чист как ангел и пострадал из-за злых людей. Пострадал я из-за собственной алчности. И теперь очень каюсь в своем грехе. Да, боюсь, слишком поздно.
– Так что же вы все-таки сделали?
– Вы уверены, что хотите это знать?
– Нам надо знать!
Сергей кивнул:
– Полагаю, вы правы. Что же, я вам скажу. Я был кассиром в одном, скажем так, не совсем честно работающем банке. Через нас проходило немало грязных денег. И кое-что из них прилипло и к моим шаловливым ручонкам.
– Так вы вор? – ахнули девушки. – Вас за это и посадили?
– Посадили меня за другое. За преступления, которые совершали мои боссы. Они прятались от налогов, а сидеть пришлось мне. Но вот беда, после того как шум от этой истории улегся, я оказался за решеткой, а они чистенькими, эти ребята провели у себя в банке ревизию и смекнули, что вместе со мной исчезла приличная часть их грязного оборота.
– И вы не знали?
– Как уже говорилось, я в это время пребывал за решеткой. И никак не мог повлиять на ход дела.
– И что было дальше?
– Сначала они пытались договориться со мной по-хорошему. Но я проявил строптивость. Или, точней сказать, глупость.
– И что тогда?
– Я думал, что пока про то, где спрятаны деньги, знаю лишь я один, они не посмеют меня тронуть. Но, похоже, ошибся. Для них честь клана оказалась превыше меркантильных соображений. И было решено наплевать на пропавшие деньги. А со мной просто покончить в назидание всем остальным.
– Ужасно!
– Ужасно, – согласился Сергей. – Но так как умирать мне решительно не хотелось, то я принял единственное возможное в той ситуации решение. Бежать.
– Как же у вас получилось?
– Не скрою, мне помогли.
– Кто?
– Кое-то из охраны. Имен и званий я вам не назову, не хочу прослыть болтуном. Но скажу, что этот человек был не из последних на зоне. И ему тоже очень не хотелось, чтобы у него убили невиновного человека.
– Так уж и невиновного!
– Во всяком случае, мне смерть представлялась слишком строгой карой за то преступление, которое я совершил, поддавшись своей жадности.
Это заявление девушки оставили на его совести. Их интересовало другое.
– Итак, вы сбежали из тюрьмы. И куда направились?
– Куда же я еще мог направиться? Только к своему бедному старому папаше.
– А те люди? Разве они не стали бы вас преследовать?
– Конечно! Но про этот дом они ничего не знают. Я купил его на подставное лицо.
– Вот как!
– Да. И думаю, что тут они искать меня не станут.
– А Дмитрий Прокофьевич… Ваш папа… Он знает, что вы тут?
Лицо Сергея исказилось от досады.
– Откуда? – воскликнул он. – Откуда ему знать, если я его не застал!
– Нет?
– В том-то и дело! У нас с отцом была договоренность, что я даю ему деньги, покупаю дом за городом, о котором он всегда мечтал, а он безвылазно живет в этом доме. На тот случай, если мне придется дать из колонии деру. И вот я удрал. И что же я выяснил?
– Что?
– Оказывается, нельзя доверять даже собственному родному отцу! Старикан куда-то усвистал, оставив меня без всякой помощи и поддержки! В положении – хуже не придумаешь. Мне даже огонь нельзя развести, потому что дым из трубы выдаст мое присутствие! Хорошо, что сейчас лето. А как бы я выкрутился, будь на дворе зима?
Подруги молчали.
– Вот и скажите мне, разве так поступает настоящий родитель? Разве бросает свой пост, зная, что в любой момент может понадобиться сыну?
– Возможно, Дмитрий Прокофьевич не имел понятия, что вы сбежите!
– Я написал ему достаточно четкое письмо. И там была условная фраза, которая должна была заставить отца догадаться и ждать меня! Я примчался сюда, словно затравленный волк. И не нашел в доме ни хлеба, ни соли! В буквальном смысле этого слова. Пришлось жрать кроликов несолеными. И без хлеба!
Выпустив свое возмущение, Сергей перевел дух и спросил у подруг уже гораздо спокойней:
– А теперь объясните мне, милые девушки, куда подался мой старикан?
Но подруги лишь развели руками в ответ.
– Вы не знаете?
– Нет.
– Но… Но разве старикан не просил вас присматривать за кроликами?
– Нет. Это была наша личная инициатива.
– Но он говорил, что куда-то уедет?
– Ничего такого он нам не говорил!
– Совсем ничего?
– Совсем.
Сергей выглядел растерянным. И лишь пробормотал:
– Ну, тогда я совсем уже ничего не понимаю.
Ах, знал бы он, до какой степени сами подруги разделяли его чувства! Они тоже ничего не понимали. Кроме, пожалуй, того, что вокруг них происходит нечто странное. Странное, загадочное и пугающее. Со всем этим следовало разобраться. И как можно скорее.
