Глава 15

Оказалось, что не только родители Бориса были в курсе измены Светланы. В курсе были все их близкие и дальние друзья и родственники. Влюбленная Светлана, вкусившая, как подозревали подруги, впервые радость плотской любви, трезвонила на всех углах об охватившем ее великом чувстве к другу своего мужа.

Светлана не скрывала, что ей очень жаль покинутого мужа.

– Но что я могу поделать! – восклицала она. – Такова уж я есть! Не могу томиться птицей в тесной клетке. Моя душа должна парить в облаках! Добрыня – лучший из мужчин. Мы созданы друг для друга. И мы с ним будем очень счастливы! Мой брак с Борисом был ошибкой. И лучше порвать сковывающие нас узы прямо сейчас, чем жить во лжи.

Отчасти Свету можно было понять. Борис не обращал на свою «жену» особого внимания. Он женился на ней, чтобы угодить родителям. И он совершенно не испытывал к своей супруге тех пламенных чувств, которые она ему приписывала. Впрочем, Добрыня тоже не собирался делать Светлану женщиной своей жизни. Но и об этом бедная дурочка, увы, не догадывалась.

– А как Борис воспринял известие о том, что Светлана уходит от него?

– Как? Да, знаете, он вроде бы не расстроился.

И женщина виновато отвела глаза в сторону. Она явно что-то скрывала. Но вот что именно?

– Не расстроился?

– Ну… Он был…

И покраснев до корней волос, она внезапно выпалила:

– Он был просто счастлив! Сказал, что Добрыня – молодец. Что он оказал ему огромную услугу. Что он наконец вздохнет свободно, потому что постоянное присутствие в его жизни Светланы здорово утомляло его.

Выяснилось, что Борис был готов прыгать до небес, но перед Светланой мастерски разыгрывал вселенскую грусть и скорбь. Видимо, «супружеская» жизнь даже с отсутствием интимной стороны все равно заставляла Бориса испытывать определенный дискомфорт. И как только он понял, что Светлана достаточно поднаторела в ведении домашнего хозяйства, оправилась от психологической травмы, причиненной ею смертью обоих ее родителей, и теперь вполне способна жить одна, Борис отправил свою «женушку» в свободное плаванье.

– Ваш сын просто избавился от Светланы! – ахнула Кира, когда до нее дошла правда. – Воспользовался Добрыней, как щитом!

– Возможно, даже подговорил его!

Мать Бориса вспыхнула.

– Не делайте из моего сына негодяя! Светлана тоже хороша! Никто ее насильно в постель к Добрыне не тянул! Она сама так решила! Сама сделала свой выбор! В конце концов, она должна была понимать, на что идет.

– Но она думала, что у них с Добрыней все серьезно. А он… Он обманул ее.

Последние слова Кира договаривала уже в состоянии глубокой задумчивости. Впервые ей в голову пришла мысль о том, что, возможно, совсем не у Бориса была причина, чтобы ненавидеть Добрыню. Борис и Добрыня явно вступили в сговор за спиной у Светланы. Или Добрыня решил таким образом оказать своему другу услугу, избавив того от назойливой «женушки».

Так или иначе, но Борис выступил в роли жертвы. А весь удар принял на себя Добрыня. Оставалось только восхищаться той ловкостью, с какой он провел операцию по избавлению Бориса от супружеского хомута. Добрыня сделал так, что и волки были сыты и овцы остались целы. Или все же был в этой истории один человек, который мог бы счесть себя обиженным?

– Интересно, а как отреагировала Светлана, когда поняла, что Добрыня отнюдь не собирается строить с ней свою дальнейшую жизнь?

– Ой, вы не знали Добрыни! – неожиданно рассмеялась мать Бориса. – Этот молодец умудрялся находить общий язык решительно со всеми девушками. Ни одна из его женщин не могла долго сердиться на него. Было в нем что-то такое… Даже я – старая дура, когда, бывало, он заходил к нам в гости, при виде его фигуры и широких плеч начинала чувствовать какое-то странное томление.

– Вы тоже были влюблены в друга своего сына?

– Ну, любовью бы я это не назвала, – усмехнулась женщина. – Люблю я все-таки своего мужа. Пусть он и не так хорош, как Добрыня, но я его люблю. А к Добрыне… Даже не знаю, как назвать то чувство, которое к нему испытывали все женщины от мала до велика. Но они все буквально млели, когда он оказывался рядом и обращал на них свое внимание.

То, что Добрыня был дамским любимчиком, подруги уже поняли. Но их интересовало совсем не это. Их интересовало, была ли в числе этих обожавших Добрыню дамочек одна, которая его в конце концов и прикончила.

– Скажите, а после развода вашего сына вы продолжали общаться со Светланой?

– Изредка. Где-то раз в месяц мы с мужем ездим к ней в гости. И на следующий раз она наносит нам ответный визит.

– И когда Светлана была у вас в последний раз?

– Дайте-ка подумать.

И покопавшись в своей памяти, мать Бориса назвала дату. Услышав число, подруги переглянулись. Это была суббота. И не просто суббота – это был день убийства Добрыни. Простое совпадение? Девушки очень надеялись, что нет. Потому что в противном случае их расследование начинало вновь буксовать на месте.

– Дорогая вы наша! – воскликнула Кира, бросаясь к матери Бориса и обнимая ее. – Так вы же просто неоценимая свидетельница!

– Я? Да я весь день дома была! Никуда не выходила! Что я могу знать?

– Все! Вы можете знать все! Вот, к примеру, скажите, как вела себя Светлана, когда пришла к вам в субботу вечером в гости?

– Как вела? Обыкновенно. То есть Светланочка всегда что-нибудь этакое да отчудит. Такая уж девушка незаурядная.

– Да, про ее незаурядность мы уже и сами все поняли. Но что именно она учудила в тот день?

– Ну, пришла к нам с тортом, с цветами. И не в шесть, как мы договаривались, а около двух часов дня. У нас еще ничего не было готово. Сами в разобранном состоянии. Я в банном халате. Муж в старых трениках. Один Борис был молодец. Кажется, он куда-то уходил, вот и встретил Светланочку в дверях уже выбритый, одетый и причесанный.

– И о чем они говорили?

– Не знаю. По-моему, ни о чем. Борис очень быстро ушел. Его уже кто-то ждал. Он в последнее время с друзьями за город зачастил ездить. Сумку со сменной одеждой на плечо набросит и вперед! И в ту субботу тоже ушел. А вот Светлана осталась. С тортом, цветами, вином и с шариками!

– С шариками?

– Да, у нее с собой оказался целый букет из шариков, то есть не букет. Но я не знаю, как это назвать иначе. Охапка, связка, гирлянда. Нет, гирлянда тут точно не подходит. Одним словом, она купила не меньше десяти больших, надутых гелием шариков и заявилась с ними к нам в квартиру. Торт, вино, цветы… Одним словом, она праздновала.

– И по какому случаю был праздник?

– Вот и я у нее тоже спросила. По какому, говорю, Светочка, случаю такое веселье? Вроде бы никакой круглой даты не отмечаем. Собирались тихо по-семейному посидеть. Все-таки ты нам не чужая девочка. Бывшая невестка, так сказать.

– А она?

– Захихикала и говорит, вы, тетя Настя, только не обижайтесь, понимаю, к чему вы клоните. Все, говорит, мечтаете, чтобы я назад к вашему Борису вернулась. Только не будет этого. Мол, у меня теперь все будет просто прекрасно. А Боря тоже кого-нибудь себе найдет. И снова эту лекцию о своей великой любви нам с отцом прочитала. Пару часиков посидела, все про своего принца нам рассказывала. А потом убежала. Пяти часов еще не было. Сказала, что у нее свидание. Спешит очень.

– Спешит? Она спешила на свидание к Добрыне?

– Я так поняла, что да, – кивнула мать Бориса. – Если бы у нее какой-то новый принц нарисовался, наверное, уж она бы нам об этом рассказала.

Подруги переглянулись. Ах, хитрая лиса! А прикинулась дурочкой убогой! Обвела, можно сказать, их вокруг пальца.

– Это она Добрыню пристукнула!

– Ну уж! Тощая больно. Куда ей с таким жлобом справиться.

– Во-первых, не тощая, а жилистая. А во-вторых, психи в момент острого приступа знаешь какими сильными делаются! Мне Любка, моя соседка по городской квартире, еще рассказывала. Она в психиатрии практику проходила. Так говорит, которые пациенты буйными считаются, те как раз самые тихие. Им лекарства специальные регулярно колют, вот они овощами и сидят. А те, которые тихими считаются, запросто внезапно взбеситься могут. Вот тогда катастрофа. Щупленькие девчонки здоровенные больничные шкафы роняют, тумбочками в докторов кидаются!

– Да ну?

– Точно тебе говорю! К таким людям с обычной меркой подходить нельзя.

– И что же нам делать?

– Что? Надо фотографию Светланы взять. И домой к Георгу ехать. Убийство произошло там. Вот пусть соседи на фотку нашей «невестушки» посмотрят. Может, кто из них и вспомнит девушку.

– Тогда уж и фотографию Бориса нужно взять.

– А его зачем? Неужели ты до сих пор думаешь, что он был в обиде на Добрыню? Да я уверена, что друзья-приятели все это заранее спланировали. И Светлана угодила в капкан, который для нее приготовил любимый «муж». Борис с помощью Добрыни избавился от надоедливой «женушки». И должен был Добрыне еще и приплатить, а никак не мстить!

– Понимаю, – поморщилась Леся. – Не очень-то это красиво выглядит, но ты права.

Но весь этот спор оказался ни к чему. У родителей Бориса все фотографии Светланы были только групповыми. Так что в результате подруги все же выбрали парочку из них, где Коровкина, на их взгляд, наиболее была похожа на себя в действительности и стояла рядом со своим «мужем».

Заручившись фотографиями, Кира велела Лесе:

– Звони Валерии и Анжелике.

– Зачем?

– Затем, чтобы они помогли нам с тобой побыстрее управиться.

И так как Леся по-прежнему стояла и не спешила выполнять ее просьбу, Кира воскликнула:

– Ты себе хотя бы примерно представляешь, скольким людям мы должны эти фотки продемонстрировать? Если будем вдвоем работать, до следующей недели не управимся. Так что звони девчонкам! Нам требуется их поддержка!

Валерия вызвалась поучаствовать в опросе с готовностью. А вот Анжелика хоть и согласилась, но напомнила, что у нее сегодня вечером свидание с Борисом.

– Мне бы после смены успеть в парикмахерскую забежать. Честно говоря, уже сожалею, что согласилась на это свидание.

– Почему?

– Я вся в растрепанных чувствах из-за того, что случилось с Викентием.

– И как он, бедный?

– Пока что без изменений. Врачи говорят, что, если бы его привезли чуть позднее, сделать было бы уже ничего нельзя. Сбивший Викентия человек не пожелал оказать пострадавшему помощь и тем самым обрек парня на смерть!

– Какой мерзавец!

– Да! И не говори, – согласилась с ней Анжелика. – И носит же земля таких мерзавцев.

– Может быть, Викентию нужна какая-нибудь помощь? Кровь или там лекарства?

– Нет. Мы спрашивали, но его мама сказала, что они с родными все уже оплатили. И доктора делают все, что возможно.

И помолчав немного, Анжелика добавила:

– А еще я весь день думаю о том, что еще совсем недавно мы разговаривали с Викентием. И он был такой странный!

– Странный? – насторожилась Кира. – Почему странный?

– А я вам не рассказывала? Он ведь мне позвонил накануне случившегося с ним несчастья. Сказал, что у него есть для меня важные сведения насчет того человека, которого мы ищем.

– Он хотел поговорить с тобой насчет Добрыни?

– Видимо. Но по телефону я ничего не поняла. А теперь уж вряд ли что-то узнаю.

– М-да… – протянула Кира. – Ты вот что! Выброси эту историю из головы! Викентий ваш поправится. А сейчас ты должна сконцентрироваться на Борисе.

– Я и пытаюсь, – протянула Анжелика. – Вот даже в парикмахерскую пойти решила. Прическу сделаю себе красивую. Да и маникюр освежить не помешает. Ну, и педикюр заодно тоже.

– Хорошо, молодец! Приведешь себя в порядок, и настроение сразу же улучшится.

И тут Киру осенила новая мысль, и она воскликнула с большим возмущением:

– Минуточку! Что-то я не поняла! Ты еще и педикюр ему демонстрировать собралась? И где ты его демонстрировать будешь? В спальне? Ну да! Не иначе как в спальне. На улице холод, открытых босоножек точно не наденешь!

– Ну, девочки! Вы же сами хотели, чтобы я пошла. А Борис мне очень нравится.

– Серьезно?

– В самом деле нравится. Я вам сразу об этом не сказала, хотела немного обдумать, что я чувствую.

– И как? Обдумала?

– Он замечательный! – воскликнула Анжелика. – И раз уж Добрыню убили, может быть, мне с его другом попробовать? Как вы думаете?

– Ладно, иди, пробуй. Но уж если идешь на свидание, то хоть не без пользы сходи.

– Как это?

– При случае спроси у своего Бориса, чем он сам занимался в ту злополучную субботу вечером. Договорились?

– И как вы себе это представляете? – неприятно поразилась Анжелика. – Как я у него такое спрошу? Он же мигом догадается, что это неспроста.

– Найди способ. Например, заговори первой о том, что случилось. Скажи, какой это для тебя был шок узнать, что звонившего тебе человека, то есть Добрыню, убили. Послушай, что тебе Борис в ответ скажет. От этого и пляши!

И дав Анжелике четкие, на ее взгляд, инструкции, Кира с легкой душой приступила к своей части операции.

В свой черед Анжелика не имела ни малейшего желания идти на поводу у Киры. Ей совсем не улыбалось начинать ужин с понравившимся ей мужчиной с разговора о его подозрительном дружке.

– А как иначе можно будет трактовать мой интерес к тому, как провел Борис вечер той субботы! Это ведь фактически равнозначно тому, если бы я спросила, а есть ли у самого Бориса алиби на время убийства Добрыни! Да он сочтет себя оскорбленным и будет совершенно прав. Нет, не буду я ничего у него спрашивать!

Но это означало подвести подруг. И Анжелика терзалась сомнениями целых два с половиной часа, пока парикмахерша делала ей укладку, а маникюрша елозила прохладной кисточкой с нейтрального цвета лаком по ногтям.

Так и не придя ни к какому выводу, Анжелика выползла из кресла и взглянула на себя в зеркало. Ах! То, что Анжелика увидела в зеркале, ей решительно не понравилось. И она расстроилась еще больше. Ведь знала же она, что ни в коем случае нельзя отвлекаться на посторонние темы, когда сидишь в кресле у мастера. Надо контролировать каждое его движение, чтобы вовремя пресечь попытку тебя изуродовать. А что она сделала? Она вместо тотального контроля погрузилась в мысли о расследовании, и результат теперь налицо. Верней, на голове, но от этого ничуть не веселее.

Постояв перед зеркалом, Анжелика, недолго думая, растрепала свою прическу, вернув волосам свободу, а себе относительно хорошее расположение духа. К счастью, маникюрша была знакомая и не стала уродовать ногти Анжелики синим лаком с алыми разводами или зеленым с серебристыми блестками и золотой пудрой, как несколько раз пытались с ней проделать в других местах.

Так что в общем и в целом результат предпринятых Анжеликой усилий был удовлетворительным. Да и каким еще он мог быть, если на душе так суетно?

– Привет! – услышала Анжелика, еще не дойдя до ресторана.

И подняв голову, увидела Бориса, замершего возле входа с большим букетом темно-розовых хризантем. К вечеру поднялся сильный ветер, с неба сыпалось что-то мелкое, противное и очень мокрое. Можно было только порадоваться тому, что прическа Анжелике не понравилась. Все равно, пока бы она дошла до ресторана, от укладки не осталось бы и следа.

Вот и обычно аккуратно причесанные волосы Бориса растрепались и даже вроде как встали дыбом от холода. А сам он отчетливо стучал зубами, когда вручал Анжелике цветы:

– Эт-то тебе!

– Спасибо.

– Н-нравятся?

– Они чудесные!

– Н-ничего, что не розы?

– Совершенно ничего! – искренне рассмеялась Анжелика, которой внезапно стало наплевать и на противную погоду на улице, и на неудавшуюся прическу, и на все прочие неприятности, включая беднягу Викентия, так неосторожно и неудачно рискнувшего своим здоровьем.

Анжелика взяла цветы и сказала:

– А зачем ты тут торчишь на самом ветру? Замерз, наверное?

– Замерз! – откровенно признался Борис. – А торчу, потому что боялся, что ты в последнюю минуту передумаешь, повернешься и уйдешь.

– Почему бы это?

– Ну… Мне показалось, что я тебе не очень понравился.

К этому моменту они уже сидели за столиком. И Анжелика с трудом подавила улыбку на лице. Вот дурачок! Как он может так низко себя ценить? Конечно, он ей понравился. И даже больше того… Анжелика вспомнила про запорхавших при виде Бориса внутри нее бабочек. Сказать ему или еще рано?

Но Борис заговорил сам:

– А еще я боялся, что у тебя может сложиться обо мне неверное мнение. Все-таки Добрыня был моим другом. И другом довольно близким. Не в последнее время, но вообще… А он был еще тот ходок! Да и я… Знаешь, я ведь был женат!

Анжелике стоило большого труда сделать вид, что для нее это новость.

– Да, я был женат, – покаянно кивнул головой Борис. – И еще своей жене я постоянно изменял!

– О-о-о…

– Конечно, это был не совсем обычный брак, и в свое оправдание я могу сказать, что с женой мы жили в разных комнатах и, соответственно, спали тоже в разных постелях. Но мне кажется, что тебе все равно будет неприятно узнать об этом.

– Ты прав.

– Вот я и решил сразу же сказать тебе всю правду о себе! – воскликнул Борис. – Ты должна все знать обо мне! Не хочу начинать наши отношения со лжи.

И вытерев лоб, он выдохнул:

– Уф! Даже на душе полегчало!

– А твоя жена… – задумчиво произнесла Анжелика. – Какая она была?

– Не спрашивай! Я тебя когда-нибудь с ней познакомлю. Это такое чудо расчудесное, ты сама поймешь, что ревновать к ней тебе точно не стоит.

В это время официант принес заказанные Борисом блюда. Они выбрали все легкое и малокалорийное. Ведь все диетологи мира в один голос советуют после шести часов вечера ограничивать себя в еде. Так что Борису должны были принести морского ежа, а Анжелика взяла себе осьминога. Но едва сделав этот свой выбор, она уже пожалела.

Зачем она заказала именно этого морского обитателя? Могла бы ограничиться рыбой. Отдыхая на Средиземном море, Анжелике как-то довелось поучаствовать в ловле осьминогов. И девушку еще тогда поразили удивительно печальные и умные карие глаза этого странного существа, вытащенного рыбаками на палубу.

Грациозный и подвижный в морской воде, осьминог на суше мигом «испортился». Жалко шевелил своими щупальцами и с каким-то укором поглядывал на погубивших его людей.

К счастью, сейчас на тарелке у Анжелики лежало нечто очень отдаленно напоминающее осьминога. Какие-то тонко наструганные кусочки, которые с равным успехом могли быть сделаны из чего-нибудь вроде отходов нефтеперерабатывающей промышленности. Приободрившись, Анжелика бодро воткнула вилку сразу в несколько таких обрезков и заявила:

– А я и не собираюсь тебя ревновать к кому бы то ни было. А тем более к твоей бывшей жене! Но все же расскажи, какая она? Ты давно ее видел?

– Давно. Хотя нет, зачем я говорю неправду? Мы с ней виделись в прошлую субботу.

– Когда убили Добрыню? – воскликнула Анжелика, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос не прозвучал фальшиво.

– Надо же, – удивился Борис, даже откладывая вилку в сторону. – Действительно. А я об этом и не подумал. Ну да, это было как раз в тот день.

– И о чем вы говорили с твоей бывшей женой?

– Знаешь, она в тот день была какая-то странная. То есть она такая всегда, но в тот день она была странная как-то по-особенному. Пела, смеялась без причины. Пообещала мне, что я скоро буду очень счастлив.

– И с чем ты это связываешь?

– Признаюсь, тогда я не придал этому значения. Моя бывшая жена всегда была с большими странностями. Но теперь вспоминаю и думаю, что Светлана выглядела очень взволнованной и счастливой одновременно. Я такой ее не видел… Пожалуй, я никогда ее такой еще не видел!

– У нее появился любовник?

– У нее? – поразился Борис и тут же расхохотался: – Ты бы ее видела! Какой там любовник! Хотя… Что-то в этом роде она мне, кажется, и щебетала. Сказала, что идет знакомиться с той, от которой зависит ее судьба. И что она очень надеется, что разговор у них будет плодотворный.

– А с кем? С кем она собиралась знакомиться?

– Кажется, она называла имя. Но я очень спешил и не вслушивался в ее болтовню.

– Но хотя бы имя ты запомнил?

– А это для тебя важно?

Борис устремил на Анжелику испытующий взгляд. И она сказала в ответ правду:

– Ты себе даже не представляешь, насколько важно!

– Тогда я постараюсь вспомнить. Определенно, это было женское имя. Что-то такое очень распространенное… Таня, Маша, Наташа! Да, Наташа!

– Наташа? Но ведь ту женщину, у которой ребенок от Добрыни, кажется, тоже зовут Наташей?

– Да-а-а… у Добрыни была дочка от некоей Наточки, – удивленно протянул Борис и внимательно посмотрел на Анжелику. – Однако ты очень хорошо осведомлена о жизни Добрыни. Откуда такие сведения?

– Так, выясняли понемножку с подругами, – как можно безразличнее произнесла Анжелика. – И что же? Выходит, твоя бывшая жена решила познакомиться со своей соперницей?

Борис совершенно забыл про еду. Он ухватил себя за волосы, что было у него проявлением крайней степени волнения. Анжелика уже успела узнать эту привычку своего любимого. И сейчас с удовольствием отметила, что Борис очень взволнован ее словами. Значит, ему небезразлична судьба его убитого друга. Он тоже хочет найти убийцу Добрыни!

– Да… Дела… – пробормотал Борис минуту спустя. – Слушай, а я ведь об этом и не подумал! Действительно, Светлана могла воспринимать Наточку как соперницу.

– Завтра похороны твоего друга, – помолчав, сказала Анжелика. – Ты пойдешь?

– Конечно! Как ты могла сомневаться! Конечно, я пойду.

– Вот и отлично, – пробормотала Анжелика. – Уверена, Наточка тоже там будет.

– Тогда мы и поговорим с молодой мамашей, да?

– Нам с девочками она про свою встречу со Светланой почему-то ни словом не упомянула.

– Это очень подозрительно. Ты не находишь?

Анжелика молча кивнула и склонилась над своим осьминогом. Не рано ли они торопятся подозревать Светлану? Она ведь могла просто не дойти до своей соперницы. Или все-таки дошла, но разговор у них не состоялся, в последний момент кто-то из них двоих пошел на попятный. А может ведь быть и такое, что и Светлана дошла, и разговор у двух соперниц состоялся, но вот Наточка по какой-то причине утаивает от всех это событие. И зачем? Что ей скрывать?

И еще Анжелика подумала, что ее Борис совершенно прав: в связи с произошедшим в этот же вечер убийством это начинает выглядеть очень и очень подозрительно.

На похороны Добрыни девушки бессовестно опоздали. Виноват был их неспокойный квартирант – Лисица. Он с самого утра метался по дому в крайне возбужденном состоянии. Ронял предметы, вздрагивал от каждого звука и, бреясь в ванной комнате, умудрился разбить флакон духов, керамическую вазочку и еще нанести ущерб раковине, по которой от ударов зазмеилась некрасивая трещина.

– Чего ты встал в такую рань? – сердилась на него Кира. – Тебе же все равно никуда не надо. Спал бы себе до полудня. Дал бы нам возможность спокойно собраться и уйти. Ты куда-то идешь?

– Нет.

– Зачем ты тогда вообще бреешься?

– Никогда не знаешь, что несет нам день грядущий. Возможно, это вообще будет последний день в моей прежней жизни.

– Ты решил устроиться на работу? – обрадовалась Кира, поняв Лисицу по-своему. – Уже прошел собеседование? Или сегодня идешь?

– Работа? При чем тут работа? Кто вообще говорит о работе?

– А как же… Но я подумала…

– Занимайся своими делами, – скорбно посоветовал ей Лисица и прибавил: – Когда каждый человек занимается своим делом, в мире царит гармония и спокойствие.

Кира поняла это так, что ей не следует соваться в дела Лисицы, обиделась на него и ушла. Леся даже не стала заглядывать в ванную, чтобы лишний раз не огорчаться при виде изуродованной раковины и разбитого флакона ее любимых духов, которые стоили к тому же совсем не дешево.

– Я все возмещу! – поклялся ей Лисица. – Честное слово! Вот только улажу одну свою небольшую проблемку и… и если останусь жив, то куплю вам все, что захотите, – прибавил он вполголоса.

Но подруги были слишком озабочены своими делами, чтобы обращать внимание на трепотню Лисицы и его повторный намек о том, что он собирается распроститься со своей жизнью. Да и глупо было жалеть вполне еще жизнеспособного Лисицу, когда сегодня подругам предстояли похороны другого человека.

Добрыню хоронили в дорогом гробу из красного дерева. Оказалось, что его родители вполне обеспеченные люди. Народ на похороны приехал на иномарках и в крайнем случае на новеньких отечественных машинах последних серий. От толпы собравшихся в большей степени веяло респектабельностью, чем скорбью.

– Ты видишь Наточку?

– Ее да, вижу. Вон она стоит.

– Ой! Она и ребенка с собой притащила!

– Вот ненормальная.

– Она хочет продемонстрировать внучку родителям Добрыни. Когда еще ей представится такая возможность!

Расчет Наточки оправдался на все сто процентов. Когда она подошла к одетым в черное родителям Добрыни и что-то им сказала, выставив перед собой с трудом ковыляющую малышку, на лицах этих двоих промелькнуло странное выражение. Несмотря на протянутые им бумаги, кажется, родители Добрыни сомневались в словах Наточки.

На ребенка они посмотрели с едва сдерживаемой брезгливостью. Но затем что-то изменилось. Мать Добрыни вздрогнула, подхватила девочку на руки и поднесла поближе к себе. Повертев малышку перед собой, она повернула ее лицом к мужу.

– Георгий, Гоша, – прошептала она, – посмотри, вот отметина на щечке. Видишь? Да посмотри же ты сюда!

Отец Добрыни взглянул, тоже встрепенулся и вопросительно посмотрел на жену.

– Точно такое же родимое пятно, как было у нашего сына! Помнишь, в три года по совету докторов мы удалили ему это родимое пятно!

– Да. Теперь вспомнил. Было пятно. Но его форма… Ты точно помнишь, какой формы оно было?

Мать Добрыни кивнула и решительно сказала:

– Это его пятно. И форма та же – бабочка. И дорогой, эта девочка – дочка нашего Добрыни! В этом нет никакого сомнения.

И передав ребенка ошеломленному деду, она тепло обняла Наточку.

– Дорогая! В этот мрачный день для нас ты словно луч света!

Женщина казалась искренне счастливой. А лицо самой Наточки светилось торжеством и самодовольством. Еще бы, ведь ее план удался! Богатый дед и бабка признали внучку. Теперь они будут помогать ей, а следовательно, и самой Наточке. Они ведь не смогут допустить, чтобы дочь их единственного погибшего сына болталась голодной. Если они этого не сделают, то их осудят все их друзья и знакомые.

За всей этой суматохой все как-то забыли про самого Добрыню. Дорогой гроб из полированного дерева опустили в землю, гости бросили по горсти земли и, пока могильщики засыпали яму, снова сгрудились возле крохотной героини сегодняшнего дня, которая раскапризничалась и расплакалась. Это было воспринято всеми с умилением и скорбью. И безутешно рыдающей малютке со всех сторон начали совать дорогие шоколадки, апельсины и конфеты в красивых обертках.

Наточка могла ликовать. Ее план сработал даже лучше, чем она ожидала!

– Почему Добрыня никогда не рассказывал, что у него есть дочь?

– Невероятная история!

– Какие вы счастливые! Потеряли сына, но обрели чудесную внучку!

Оказалось, что поминок не будет вовсе. Родители Добрыни считали, что сын опозорил их имя и в память о нем они не могут сказать ничего хорошего. А раз так, то и поминок устраивать не стоит.

Так что подругам пришлось поторопиться, чтобы протиснуться к Наточке поближе и задать ей тот вопрос, который волновал их сильней всего.

– Зачем к тебе приходила Светлана?

– Кто?

– Светлана! Бывшая жена Бориса и любовница твоего Добрыни! Она пришла к тебе в день убийства Добрыни!

– Не понимаю, о ком вы говорите? Никакие любовницы Добрыни ко мне в последнее время не приходили.

– Чокнутая тощая тетка в длинной юбке, очках и с тощей кичкой на голове!

– А-а-а… Действительно, приходила такая. Точно! Но я решила, что она сумасшедшая.

– Что она говорила?

– Кричала, что вся ее жизнь зависит от меня. Что моя дочка не будет знать ни в чем отказу. И что я должна отдать ей ее.

– Ее? Она так и сказала? Отдай мне свою дочь?

– Ну, она немного не так выразилась.

– А как?

– Она сказала: отдай мне самое дорогое, что у тебя есть!

– И ты решила, что речь идет о ребенке?

– Ну да. А вы что бы подумали на моем месте?

У подруг детей не было, так что они не могли ответить на этот вопрос. Но они точно знали, что Светлана имела в виду совсем другого человека. Она требовала Добрыню. Он был для чокнутой особы самым дорогим и желанным на свете. Именно его она просила у Наточки, а вовсе не дочь.

– И ты прогнала ее?

– Разумеется! Закричала, что сейчас вернется мой муж – отец моего ребенка, и он ей покажет!

– И как она отреагировала?

– Честно говоря, странно. Побледнела, отшатнулась в сторону, а потом зарыдала и вовсе убежала. Я даже не ожидала, что она так быстро сдастся. Ведь вначале разговора она была очень настырна. Хватала меня за руки, не давала пройти. А как услышала про мужа, вся посерела и дала деру. Я даже немного испугалась за нее. Убегая, она едва не попала под машину. Совсем по сторонам не смотрела!

– Другими словами, она была вне себя?

– Говорю же, сумасшедшая! А что? Это была одна из любовниц Добрыни? Вы не врете? Поверить не могу, чтобы Добрыня связался с такой жуткой особой! Наверное, он совсем спятил, если выбрал себе в подруги такую страшную бабу!

И уже убегая, Наточка воскликнула:

– Одни ее очки чего стоили!

Траурный кортеж уже скрылся из виду, а подруги все стояли и смотрели ему вслед.

– Очки, – внезапно прошептала Леся. – Ну конечно! Это были очки! Господи, Кира, теперь я поняла! Это она убила Добрыню!

– О ком ты говоришь?

– О ней, о Светлане! Очки! Помнишь, стеклышко, которое я нашла перед лестничной площадкой в доме Георга? Ну, я еще подумала, что это какая-то драгоценность, потому что оно очень блестело на солнце!

– Ну… Да.

– А ты меня заругала и велела быть серьезней!

– К чему ты это сейчас вспомнила?

– Я только сейчас сообразила, что точно такие же стекла были в очках Светланы!

И видя недоумевающий взгляд Киры, она воскликнула:

– Да, да! И я тебе это сейчас докажу!

С этими словами Леся порылась в своих карманах и вытащила из одного из них маленькое круглое стеклышко – линзу.

– Видишь, какое оно толстое? Светлана носит очки с точно такими же стеклами. Вспомни!

Кира кивнула.

– Да. Очень похоже.

– Это Светлана потеряла одно из своих стекол именно там, у дома Георга, – настаивала Леся. – А это значит, что она приезжала к Георгу. Возможно, была и в самом доме! А это значит, что она могла убить Добрыню!

Кира молчала, раздумывая над словами подруги. Да, вроде бы многое указывало на виновность Светланы и ее причастность к произошедшему убийству. Ее экзальтированная натура не выдержала известия о том, что Добрыня женат. Видимо, впечатлительная женщина изрядно расстроилась и помчалась к Добрыне, чтобы поговорить с ним. Слово за слово, у них дошло дело до ссоры.

Наверное, Добрыне надоело, что она всюду за ним таскается, следит, да еще приперлась за ним туда, где он занимается своим далеко не честным бизнесом. И он в порыве чувств высказал ей всю правду. Для Светланы, которая привыкла считать себя первой красавицей и обожаемой женщиной, это оказалось настоящим шоком. И она в порыве злости и отчаяния стукнула обманщика по голове. Стукнула изо всех сил, не рассчитав. И… и нечаянно убила его!

Вот как все могло быть. Именно так и никак иначе!