Глава седьмая
Следующий день начался для подруг с головной боли и жуткого зуда во всем теле. Вчера они этого не заметили. Но оказалось, что за время бдения возле колодца их основательно покусали комары и мошка. Да так, что сегодня глаза у девушек совершенно заплыли и превратились в маленькие щелочки.
– Я ослепла! – ужаснулась Леся, когда утром обнаружила, что ничегошеньки не видит.
– Ты глаза продери! – посоветовала ей Кира, которая проснулась раньше подруги и уже поняла, что с ними произошло. – А потом сходи к умывальнику и умойся. Отек сразу спадет.
Леся с трудом раздвинула свои веки пальцами. И, придерживая их, поплелась к рукомойнику. Холодная вода в самом деле помогла. И она стала кое-что различать. Но все равно вид у обеих подруг был ужасный.
– Проклятое место! – простонала Леся. – Сначала труп в колодце, потом труп на колодце, а теперь мы с тобой едва не ослепли! Надо держаться от этого места подальше.
Баба Клава уже встала. И возилась возле печки.
– Газ беречь надо, – заявила она в оправдание своих действий. – Его мало осталось. А на свои кровные я газ для Настьки покупать не собираюсь. Зато дров у Лаврентия припасено на годы вперед. Вот ими и станем пользоваться. Ему-то они уж без надобности.
Подругам было все равно. Тем более что печь баба Клава истопила сама. Вкусную рисовую кашу с маслом, сахаром и молоком сварила тоже сама. Она же вбила туда яйца, отчего каша стала пышной и золотистой. А также баба Клава добавила в кастрюлю изюм и дробленые грецкие орехи. Получилась не каша, а настоящее объедение!
– Еще бы чуть-чуть корицы, – переживала баба Клава, накладывая девушкам по второй тарелке.
Те молчали. Корицу они не любили. Баба Клава внезапно выглянула в окошко и воскликнула:
– А к нам снова гости.
– Кто там?
– Как кто? Ваша Нинусик!
– Не может быть!
– Очень даже может! Я хоть и старая, но на зрение не жалуюсь. Она самая и есть!
И действительно, не прошло и минуты, как в дверь постучалась Нинусик. Тихая и скромная. Просочилась внутрь и робко стала возле двери.
– Можно?
– Зачем приехала? – сердито спросила у нее баба Клава. – Мы же убийцы! Мужика твоего замочили возле колодца! Чего притащилась-то?
– Простите меня!
– Еще чего! Ты нас в смертном грехе обвинять будешь, а мы что?
– Простите! – разрыдалась Нинусик. – Сама не знаю, что на меня нашло. Помутнение какое-то! Конечно, не могли вы Федора убить!
– Теперь ты так говоришь, а ментам вчера совсем другое говорила!
Подруги тоже взглянули на Нинусика с обидой.
– Из-за твоих показаний на нас уголовное дело едва не завели! – сказала Кира. – И, во всяком случае, мы точно у ментов теперь под подозрением!
– Никто вас не подозревает! – закричала Нинусик. – Я сегодня была у следователя. У него уже есть отчет экспертов. И он мне сказал, что на Федора напал высокий человек. А, судя по силе удара, это был мужчина.
Вот оно что! Выходит, Нинусик не добровольно раскаялась. А, так сказать, по принуждению. Под давлением веских улик.
– Рады слышать, что ты одумалась! – сухо произнесла Кира. – А теперь проваливай!
– Простите меня!
И Нинусик повалилась на колени.
– Простите!
– Эй! Ты чего? – испугались подруги. – Встань немедленно!
– Не встану!
– Что за комедия?
– Перестань дурочку валять! Поднимись на ноги!
– Не поднимусь!
– Ах, так!
Подруги, переглянувшись, подступили к Нинусику с двух сторон и легко подняли ее маленькое тельце. Но и Нинусик оказалась не промах. Она поджала ноги и висела в таком состоянии. Пришлось бабе Клаве выпрямить колени Нинусика. И только тогда подруги смогли удержать ее в вертикальном положении.
– Вот так!
Но стоило им оставить Нинусика, как та снова повалилась на колени.
– Умоляю! Помогите!
– Что за цирк?!
– Помогите!
– Да чем мы можем тебе помочь?
Нинусик моментально перестала реветь. Посмотрела на подруг сверкающими глазами и заявила:
– Найдите убийцу моего мужа!
– Что? При чем тут мы?
– Найдите! Вы это можете!
– С чего взяла?
– Сами рассказывали, как вы ловко умеете такие дела расследовать.
– Нам просто везло!
– И на этот раз повезет! Помогите!
– Мы своего кота найти не можем.
– Не то что убийцу твоего мужа!
– Помогите! Умоляю!
И Нинусик сделала попытку улечься на пол. Допустить, чтобы на их три дня не метенном полу валялась чистенькая, вся из себя всегда такая гламурная Ниночка, подруги не могли. Это вызывало в них подсознательный эстетический протест. Это было невыносимо! И они воскликнули:
– Хорошо! Сделаем, как ты хочешь. Только встань!
Нинусик мигом прекратила истерику. Поднялась на ноги, деловито отряхнулась и посмотрела на подруг:
– Так что? Я могу быть спокойна? Вы найдете убийцу моего мужа?
– Попытаемся! – буркнула Кира.
– Тогда я вам скажу, к кому надо обратиться, чтобы начать поиски!
И Нинусик подскочила к столу.
– Ой, а что это вы такое вкусное едите?
– Кашу. Рисовую. Будешь?
– Да! Два дня во рту маковой росинки не было!
Баба Клава плюхнула ей на тарелку внушительную порцию каши. Но подруги заметили, что ни орехов, ни изюма почти не добавила. Хотя подругам положила в избытке. Этим она хотела выразить свое отношение к Нинусику. Мол, накормить голодного – это ее долг. И она его выполнит, потому что совесть имеет. Но вот баловать вкусностями неприятную ей бабенку, пусть даже та и вдова и нуждается в сочувствии, баба Клава не собирается. Это уж дудки!
Но Нинусик ничего не заметила. И с аппетитом принялась наворачивать кашу. По мере того как тарелка пустела, Нинусик веселела и розовела.
– Вкуснятина! Оказывается, я была просто голодная. А думала, что умираю от горя!
Дождавшись, когда Нинусик утолит свой голод, подруги приступили к ней с расспросами.
– Что ты знаешь о случившемся?
– Ничего!
– Хм. А как же ты хочешь, чтобы мы нашли убийцу Федора?
– Но я знаю, кто может об этом что-то знать!
– И кто?
– Анатолий Артемович!
– Кто это?
– Отец.
– Чей отец?
– Федора.
– Другими словами, твой свекор?
– Ну да.
Слова приходилось вытягивать из Нинусика чуть ли не клещами. И подруги на нее за это даже рассердились. Является к ним, просит о помощи. А сама!
– Ни мычишь ни телишься! Ничего не рассказываешь!
– Девочки, просто у меня с Анатолием Артемовичем не очень хорошие отношения, – залепетала Ниночка. – Даже совсем нехорошие. А попросту говоря, мы друг друга терпеть не можем!
– Это еще почему?
– Почему он меня ненавидит, я не знаю. А я его не люблю, потому что он жадина, хам и сквалыга.
– Так уж?
– А вот представьте себе! Живет себе бирюком один-одинешенек, ни жены у него, ни других расходов. Богатый, одним словом, ужасно. И все равно квартиру в городе сдает, а сыну жить негде.
– Совсем негде?
– Мы с Федором как поженились, так все время у меня жили!
– Но у тебя же три комнаты!
– Ну и что? – пожала плечами Ниночка. – Мы бы мою квартиру сдать тоже могли. И отлично бы жили в квартире Федора! А те денежки мне бы и самой пригодились. Очень мне нужно, чтобы их Анатолий Артемович себе присвоил.
Вспомнив про обиду, Ниночка всерьез завелась. У нее даже щеки покраснели. Подруги и раньше знали, что Ниночка немножко, как бы это помягче сказать, сребролюбива. И единственное, что могло задеть ее до слез, были материальные потери. Все остальное в жизни она воспринимала довольно легко.
Но, выслушав Ниночку, подруги решили оставить эту квартирную склоку между Ниночкой и ее свекром на совести этих двоих. Вряд ли, что из-за нее убили Федора. Вместо этого Кира спросила:
– А сам Федор отца любил?
Нинусик фыркнула:
– Скажешь тоже! Любил! Да они виделись раз в три года. Разговаривали на Новый год или день рождения. И если разговор длился дольше минуты, то обязательно ругались.
– Но если отец и сын не слишком ладили, вряд ли этот Анатолий Артемович может знать, почему убили сына.
– Знает он! Знает!
– Почему ты так решила?
– Потому что это именно отец и посоветовал Федору клад у деда Лаврентия в доме поискать!
– А он-то откуда узнал? – ахнула баба Клава, внимательно слушавшая Нинусика.
– Вроде бы сам дед Лаврентий ему проболтался.
– Да ты что?
– Ну да, – кивнула Нинусик. – Анатолий Артемович где-то с дедом Лаврентием случайно встретился. То да се, зашли они в кабачок и выпили там за встречу.
– И что?
– Дед Лаврентий сразу твоему свекру принялся рассказывать, где маску спрятал? – недоверчиво переспросила баба Клава.
Ниночка очень удивилась.
– Маску? Какую маску?
– Как это – какую? Ту самую! Клад!
Нинусик изумленно пожала плечами. И перевела взгляд на подруг.
– О чем она говорит?
– О маске!! – хором воскликнули девушки.
– Впервые слышу!
– Как? Ты не…
Но Лесе договорить не удалось. Ее перебил громкий голос бабы Клавы:
– Минуточку! Так что же вы с мужем тогда в доме у Лавра искали?
– Клад!
– Но маска – это и есть клад!
– Впервые слышу про какую-то там маску! – не без раздражения ответила Ниночка. – Впрочем, спорить не буду. Видимо, вы лучше меня осведомлены. Возможно, среди прочих сокровищ имеется и маска. Она что, золотая?
– Будто бы ты не знаешь! Золотая!
– Вот! – обрадовалась Нинусик. – Значит, все правильно. Где-то в доме есть клад. А в нем есть и маска.
– Нет! Не правильно!
– Клад – это и есть маска. Одна-единственная!
Нинусик явно растерялась.
– Одна-единственная маска? И все? Не может быть! Вы меня дурите!
– Вот еще! Как есть, так и говорим!
– Нет, нет! Федор не мог ошибиться! И мне он рассказал совершенно точно, его отец говорил про клад! Не про какую-то там одну-единственную маску. А про настоящий клад! С золотом, ювелирными украшениями и всеми прочими прибамбасами!
– Это откуда же у моего брата такие ценности вдруг взялись?
– Скопил! За долгую жизнь скопил.
– Чушь мелешь! Единственное, что Лавр приобрел в своей жизни, – это вот этот самый дом! И то, по современным меркам, не больно-то большая ценность выходит. Не из камня, из дерева. Вода и туалет на улице. Кому такое добро нужно? Нынче все поголовно хотят коттеджи.
– Дом! Вы бы еще баню или сарай вспомнили!
Нинусик презрительно фыркнула. И сказала бабе Клаве прямо в глаза:
– Вот и видно, что вы про своего брата совсем плохо знаете!
– Это я-то?
– Вы!
– Я своего брата знала отлично!
– Много вы там из своей Тулы знать про него могли!
– Мы общались!
– Ага! По телефону!
– Ну и что?
– А то! То, что жизни его тогдашней вы знать не знали.
– Почему же? Все про него знала! Скромно он жил!
– А вас не удивляло, что директор довольно крупного мясного магазина живет так бедно?
– Нормально Лавр жил. Как все остальные. Не воровал, не спекулировал, не мошенничал! Откуда же барышам взяться было? На зарплату и жил!
Баба Клава закончила. А Нинусик снова фыркнула:
– Вот я и говорю, что брата своего вы совсем не знали! Не воровал он! Конечно, сам не воровал, зато продавцы в его магазине покупателей так обвешивали, что тем от каждого килограмма от силы граммов семьсот оставалось. И все контрольные весы в его магазине тоже были заряжены! Пойдет покупатель перевешивать, все вроде бы верно! Идет домой, а там поди докажи, что по дороге ты кусок от колбасы не отрезал и не схомячил на свежем воздухе.
– Вранье! Лавр был честным человеком!
– Только продавцы ему в конце каждого дня мзду в кабинет несли. Им Лаврентий десятую часть от обвеса оставлял. А все остальное себе брал.
– Не может этого быть!
– А уж как они второй сорт за первоклассное парное мясо доверчивым простакам втюхивали, да как из просроченного мяса купаты и фарш мололи – это дело известное. И как по накладным один вес числился, а прибывал совсем другой. Да там, если хотите знать, целая преступная сеть была задействована. И директор бойни, и начальник мясокомбината, и даже председатели совхозов, откуда мясо в магазин поступало.
Слушая все это, баба Клава поджимала губы. Пока они не превратились у нее в одну тонкую нитку. И тогда она яростно выпалила:
– Брехня все это!
Подруги ожидали, что Нинусик сейчас кинется отстаивать свое мнение. Но она, похоже, утомилась. И лишь пробормотала устало:
– За что купила, за то и продаю. И не мои это слова, а свекра моего. А ему сам дед Лаврентий хвастался.
– С чего бы это? – ядовито поинтересовалась баба Клава. – Вроде бы не приятельствовали они. Если и виделись, то всего несколько раз в жизни.
– Выпили они в тот раз, вот деда с пьяных глаз на откровенность и потянуло.
И с неожиданным ехидством Нинусик добавила:
– Еще скажете, что и водки ваш брат в жизни в рот не брал!
Совесть у бабы Клавы была в порядке. И она признала:
– Почему же не пил! Бывало, что и выпивал. Как все мужики. А когда грустно ему было или, наоборот, весело, мог и изрядно накушаться.
И тут же поспешно воскликнула:
– Но всегда вел себя прилично! Разговоры разные умные разговаривал. В драку не лез. И к женщинам не приставал. Не то что другие!
– Вижу, что вы на моего мужа намекаете! Только он тут и не виноват вовсе. Федора его собственный отец на этот дедов клад науськал.
– Как?
– А так!
И Нинусик поведала историю на удивление странного разговора между отцом и сыном. Между Федором и Анатолием Артемовичем. Странного потому, что отец с сыном обычно совсем не общались. И всегда, не сговариваясь, стремились сократить общение до минимума. А в тот раз беседа заняла около получаса. Что было своего рода личным рекордом Анатолия Артемовича. Так долго он не общался с сыном, даже когда тот был еще ребенком.
Началось все с того, что после года совместной жизни Нинусика стало разбирать зло. Какого черта ее законный муж проживает у нее на площади? То есть в общем-то Нинусику было не жалко. Но тут ведь дело принципа. Почему это они живут у нее, когда могут жить у Федора?
Практичную женщину этот вопрос глубоко волновал. А поскольку она не была существом таким уж безропотным и кротким, как можно было заключить по ее внешности, она принялась допекать Федора. Поговори да поговори с отцом.
Сперва мужик отнекивался. Но потом все же внял настойчивым уговорам жены и отправился к отцу требовать свою долю жилплощади. Но папуля сыночка живо обломал. Квартира была оформлена в собственность на него одного. Даже жена-покойница и родной сын имели право только проживать в этой квартире. Или получить ее в наследство после смерти папаши.
На это у Федора никакой надежды не было. Его папаша отличался отменным здоровьем. И помирать не собирался. И вообще все мужчины у них в роду отличались богатырским здоровьем. Видимо, оно давалось им в качестве компенсации за дурной нрав и душевную черствость.
Видя, что сынок приуныл и озлобился, папаша неожиданно проявил признаки сочувствия. Это было до того необычно, что Федор, вместо того чтобы послать папашу подальше, замешкался и вынужден был выслушать его предложение. А выслушав, неожиданно заинтересовался.
– Иди, говорит ему папаша, и поищи свое счастье у деда Лаврентия в погребе, – пересказывала Ниночка. – Денег у старикана видимо-невидимо. Вот тебе они и достанутся, коли будешь умно действовать.
– Это как же?
И Анатолий Артемович растолковал сыну, что деньги те все равно что ворованные! Дед Лаврентий их у трудового народа украл. Вот и выходит, что они вроде бы и не его вовсе. А раз так, то и взять их у него – дело не противозаконное, а очень даже благородное.
– Интересная логика! – восхитилась Кира.
– Это как же получается? Если бы Федор деньги у Лавра украл, то это не воровство и он не вор! А если Лаврентий в своем магазине что-то там химичил, то он преступник?
– И его тогда не только можно, но и нужно обокрасть!
Видя такое дружное возмущение со всех сторон, Нинусик смутилась. И произнесла уже далеко не таким уверенным голосом:
– Ну, когда Федор мне это рассказывал, у него все вроде бы разумно звучало.
– Чушь собачья! Воровство, оно и есть воровство! Какими бы ни были деньги. И кто бы ими ни владел!
Но тут же баба Клава спохватилась:
– Да что мы тут обсуждаем! Не было у Лавра никаких особых денег. Что было, он за кооперативную квартиру взнос внес и потом всю жизнь взносы выплачивал. А еще домик строил и дочку растил! Один! А после внучку. И снова один!
Нинусик уже утомилась спорить. И молчала. Однако подруги не согласились с бабой Клавой.
– Нельзя упускать никого из подозреваемых, – сказали они ей. – Если этот Анатолий Артемович знал столько разного про деда Лаврентия, может быть, он и про маску был осведомлен? Надо с ним поговорить!
– Дело ваше!
И баба Клава отвернулась в сторону. А обрадованная Нинусик, которая уже поняла, что вода все-таки льется на ее мельницу, быстро продиктовала подругам адрес и сотовый телефон своего свекра.
– Так вы беретесь за это дело?
– Что делать? Беремся.
Нинусик заблестела глазами. Но тут же спохватилась и произнесла:
– Только учтите, много я вам платить не смогу. Что с меня взять? Я же вдова теперь!
И она принялась снова плакать и жаловаться. Конечно, подруги могли бы напомнить ей про отличную новенькую иномарку, которая сверкала лаком у забора их дома и мало вязалась с образом нищенки, влачащей жалкое существование на крохи от зарплаты до зарплаты.
Но зачем это было подругам? Дело заинтересовало их само по себе. И поэтому, даже не став слушать, что там еще наплетет Нинусик, чтобы выдавить из них каплю жалости к себе и сэкономить пару сотен долларов, подруги сказали:
– Все расходы за твой счет. Бензин, питание и прочее. А за расследование мы с тебя денег не возьмем!
Некоторое время Нинусик боролась со своей жадностью. Но в конце концов желание найти убийцу своего мужа, а также, возможно, и тот клад, ради которого он сложил буйну головушку, она кивнула:
– Согласна!
Девушки ударили по рукам. Итак, соглашение между ними было заключено. Теперь пришла пора действовать.
