Глава 13
На первый взгляд данное медицинское учреждение показалось подругам даже симпатичным. Если забыть, что тут лечились и наблюдались психически или, как их называли на Руси в старину, душевно больные люди, то тут было очень даже ничего.
Чистенькие стены выкрашены в приятный для глаза персиковый оттенок, нарядные белые двери и пластиковые окна, медицинский персонал, щеголяющий в идеально чистой форменной одежде. Да и больные, вопреки опасениям девушек, совсем не напоминали орду буйно помешанных психов. Пациенты выглядели опрятно и миролюбиво. Столкнись подруги с большинством из них, к примеру, в магазине или просто на улице, ни за что бы не заподозрили в них хоть в чем-то ненормальных людей.
Кира подошла к окошечку регистратуры и, просунув голову поглубже, произнесла:
– Скажите, у вас раньше работала доктор Людмила Милюкова?
Регистраторша, полная тетка с одутловатым лицом, подняла на Киру взгляд и смущенно пробормотала:
– Да, работала, но… но теперь не работает.
Рядом с ее пухлой рукой стояла большая чашка с чаем, таким густым, что он казался сиропом. Да еще за спиной регистраторши наблюдалась коробка с несмотря на ранний час уже початым кремовым тортиком. Тетка была большой сластеной, а Кира отрывала ее от любимого занятия. Тем не менее регистраторша не теряла любезности, что само по себе было достойно уважения.
– Этого доктора у нас сейчас нет.
– Ой, как жаль, что мы не застали Милюкову. А вы не скажете, как мне ее найти?
Регистраторша побагровела, что при ее тучности было делом совсем нехитрым, но зато опасным. Полным людям следует быть очень осторожными, малейшее волнение способно спровоцировать у них гипертонический криз. Но Кира, желающая добиться своего, не собиралась жалеть тетку.
– Куда она перебралась? – продолжала пытать она даму, краснеющую все больше и больше. – Кто бы мог нам помочь?
– Идите к заведующей, – выдавила наконец из себя регистраторша. – Она вам объяснит.
– Объяснит, как нам попасть к Милюковой на прием? – наивно улыбнулась ей Кира.
И, не дожидаясь, пока тетка еще больше побагровеет, поблагодарила:
– Огромное спасибо. И как найти заведующую?
– В девятом кабинете она.
И регистраторша поспешно захлопнула окошко, ей явно требовалась передышка и чашечка чая с еще одним кусочком тортика, чтобы привести свои нервы в порядок. Нельзя быть такой впечатлительной и одновременно такой пухлой. Этак и до беды недалеко. И никакой маньяк не понадобится.
В отличие от регистраторши, заведующая оказалась женщиной худой и очень деятельной. Сладкого в ее кабинете не было и в помине, зато пахло коньяком и сигаретами. Она не стала краснеть, бледнеть или как-то иначе реагировать на фамилию Милюковой, просто деловито кивнула и произнесла:
– Конечно, я помню Милюкову. Отличный специалист, хотя и молодая. Но старательная, умненькая и очень работоспособная. А вы к ней по какому вопросу хотели обратиться?
– Один из ее бывший пациентов, некий Антон, подозревается в совершении тяжкого преступления – убийства.
– И… и кого же он убил?
– В частности, саму Милюкову, если вы понимаете, о чем я.
Вот теперь заведующая покраснела.
– Значит, вы все знаете? Почему же вы сразу мне об этом не сказали?
– А вы? Почему изображали, что Милюкова жива и все с ней в порядке? И сотрудников заставили обманывать.
– Понимаете, у нас специализированное учреждение, – принялась оправдываться заведующая. – Если поползут слухи, что один из наших врачей стал жертвой неизвестного маньяка, то это в первую очередь коснется наших пациентов. А многие из них и так идут на поправку с большим трудом. Любой стресс может нарушить хрупкое равновесие, в котором они пребывают после полученной терапии. Поэтому я велела всем сотрудникам делать вид, будто Милюкова просто уволилась. Ну, увольняются же люди по собственному желанию!
– А пациентам Милюковой вы что сказали?
– Я просто поставила их в известность, что теперь с ними будет работать другой, более опытный психолог. Большинство из них даже не заикнулись о Милюковой. Некоторые, конечно, интересовались, куда она перешла, пришлось сказать, что она уехала за границу.
Заведующая достала пачку дорогих сигарет, пепельницу и нервно закурила. Из этого подруги сделали для себя вывод, что убийство Людмилы прошло для диспансера, где она трудилась, далеко не так безболезненно, как пыталась представить им сейчас заведующая.
Выпустив из ноздрей дым, хозяйка кабинета произнесла:
– Но могу я в свою очередь вас кое о чем спросить?
– Да?
– Людмила погибла уже месяц назад, а вы взялись за расследование обстоятельств ее смерти только сейчас. Почему у полиции возникла такая задержка?
– А мы не из полиции.
– Нет? Кто же вы?
– Мы – частные детективы, нас нанял супруг покойной.
Лишь половина фразы более или менее соответствовала правде. Но Киру это не смущало.
– Муж покойной подозревает в убийстве жены одного из ваших пациентов – некоего Антона.
– Но это совершенно невозможно! – возмутилась заведующая, которая заметно приободрилась, поняв, что явившиеся к ней девушки не имеют никакого отношения к официальному следствию. – Совершенно невозможно!
Демонстрируя свое возмущение, она даже сигарету затушила. А потом решительно заявила:
– Все наши пациенты находятся под медицинским наблюдением. Они не способны на агрессию. Вы пришли к нам напрасно!
– Другими словами, вы отказываетесь помочь нам? Не хотите, чтобы мы нашли убийцу вашей коллеги?
– Нет, – слегка растерялась заведующая. – При чем тут это? Просто я хочу сказать, что среди пациентов нашего диспансера убийц быть не может.
Кира молча смотрела на нее, не мигая. И заведующая сдалась:
– Ну, хорошо, я помогу вам. Но я вас уверяю, вы только даром теряете время у нас.
– Это наше время, мы как-нибудь сами разберемся, на что его потратить.
– Все медицинские карточки пациентов Милюковой я передала другому врачу.
– А Антона? Кому вы его передали?
– Не понимаю, о каком Антоне вы все время говорите, – с досадой пожала плечами заведующая. – Как хотя бы его фамилия?
– Если бы мы это знали, то не явились бы к вам сюда, – отозвалась Кира с не меньшей досадой. – Нашли бы этого типчика самостоятельно.
– У нас много пациентов. И Антонов среди них немало. Будете проверять их всех?
– Уверена, этот молодой человек выделяется среди остальных. Иначе покойная Людочка не стала бы заниматься с ним индивидуально.
– Он убил двух своих жен.
– Если бы вы знали, сколько подобных пациентов прошло за это время через наш диспансер, – вздохнула врач.
– Но как такое возможно?
– Человека, которого судмедэксперты признали невменяемым, не могут просто отправить за решетку, как обычных убийц или насильников. Он ведь болен, а значит, не виноват в совершенном им преступлении.
Вот только родным и близким жертв такого преступника от этого не легче.
Но заведующую, судя по всему, этот вопрос мало волновал, или она предпочитала об этом не задумываться, а бойко чирикала дальше:
– Больного отправляют на лечение, которое проводится в специализированном заведении, разумеется, с решетками на окнах и с соблюдением прочих мер безопасности для предотвращения побега. Но держать больного там могут лишь до тех пор, пока в его состоянии не наметится положительный перелом.
– Другими словами, пока он не выздоровеет?
– Ну на полное выздоровление иногда уходят долгие годы или даже вся жизнь. Но если состояние больного позволяет, его переводят на домашний режим. После этого пациента ставят на учет в диспансере его района, и он должен минимум дважды в год проходить там обследование.
– И все?
– Если ухудшения не наступает, то все.
– Но Антон убил дважды!
– Бывает и такое, и даже довольно часто.
Подругам с трудом верилось в подобное, но ведь сидел же перед ними человек, который отвечал за это безобразие и даже находил его правильным.
– Неужели к вам никто не приходил из полиции? – все же спросила Кира.
– Насчет Людочки? Нет. Ее ведь убили возле дома, а не возле работы. По логике вещей, допрашивать надо было соседей.
И высказав свое мнение, заведующая продолжала уже ближе к теме:
– Все пациенты Милюковой сейчас переданы доктору Хасановой. Она работала у нас вместе с Милюковой, можно сказать, приятельствовала с ней. Возможно, вам повезет, и она вспомнит, о каком именно Антоне идет речь. Тем более что, как вы говорите, этот пациент был особенно дорог Милюковой.
Это был настоящий подарок. И Кира обрадованно воскликнула:
– Мы можем с ней побеседовать?
– Я отведу вас к ней, – устало вздохнула заведующая и, уже направившись к выходу, добавила: – Не думайте, что я совсем бесчувственная. Мне очень жаль Людочку, но я продолжаю утверждать, что вы ищете не там, где нужно.
С этим утверждением подруги предпочитали разобраться сами. Советы уважаемой заведующей им были для этого не нужны. Девушки были уверены, что дыма без огня не бывает. Если у мужа Людочки возникли подозрения насчет этого Антона, значит, что-то с парнем было не так. Вот только странно, если подозрения у мужа были и он поделился ими с полицией, то почему следователь, который вел это дело, даже не соизволил заглянуть к покойной женщине на работу?
Впрочем, это недоразумение очень быстро прояснила подругам та самая доктор Хасанова, которая значилась ближайшей приятельницей покойной.
– А Людочка помимо работы в нашем диспансере давала еще и консультации частного порядка, – не без зависти в голосе произнесла она. – Она и еще двое ее коллег открыли частный медицинский кабинет. Там Людочка и вела прием пациентов. И наиболее интересных своих пациентов из нашего диспансера она также приглашала к себе для более углубленной работы с ними.
– Наверное, только тех пациентов, которые были в состоянии оплатить дополнительные консультации?
– Нет, деньги для Людочки никогда не были главным стимулом. Она просто любила свою работу и стремилась делать ее хорошо. Людочка считала, что некоторым больным нужно дополнительное внимание, которое она и была готова оказывать им.
– Очень благородно. Но вот муж покойной считает, что один из этих дополнительных пациентов оказался настолько неблагодарным, что напал и убил своего врача.
– Я тоже на похоронах была и слышала там от него эту версию. Но разве полиция не разобралась в этой истории до конца?
– Убийца Людочки до сих пор не найден. Иначе мужу бы об этом сообщили.
– Ну что я могу вам сказать? Съездите сами в этот кабинет. Там вместе с Людочкой работали еще два врача и секретарша. Специального медицинского образования у нее не было, но для того, чтобы перекладывать бумажки, отвечать на звонки и вести запись пациентов, оно ведь и не нужно? Что касается фамилий пациентов, то Тамара Георгиевна должна будет вам в этом помочь. Если кто и знает про этого Антона, то только она. А вот я, к сожалению, понятия не имею, о каком именно Антоне идет речь. Среди карточек пациентов, которые мне передали, мужчин с таким именем около десятка. Я еще не со всеми из них познакомилась, так что прямо сейчас не могут вам назвать фамилию нужного вам Антона.
Хасановой явно не хотелось возиться самой, роясь в карточках пациентов и разбирая их истории, и она успешно спихнула эту работу на неизвестную пока что подругам Тамару Георгиевну. Что же, если та женщина окажется более толковой, подруги не против съездить еще в одно место, где покойная Людочка тоже работала, посмотреть, что там и как.
– И каким образом нам найти эту секретаршу?
– Сейчас я дам вам визитку, которую мне Людочка оставила еще в прошлом году, когда только-только открыла свой кабинет. Там есть все необходимые телефоны и координаты.
И врач с головой нырнула в ящик своего стола. Как успели заметить подруги, если на самой поверхности стола доктора царил образцовый порядок, то в ящиках бумажки, посуда, какие-то бланки, стержни для ручек и прочее барахло валялось в полнейшем хаосе. И к тому же бумажки были мятые, чашки покрыты густым черным налетом, бланки помяты, а многие стержни для ручек, как подозревали подруги, были пусты или засохли.
Такой беспорядок был подругам неприятен и непонятен. У них дома иной раз случалось, что оставались валяться на поверхностях ненужные вещи или даже скапливалась пыль в ожидании, пока ее вытрут. Зато внутри шкафов и на полках все вещи находились в организованном порядке. Во всяком случае, колготки вместе с чайными ложками у них точно не валялись.
Тамара Георгиевна сразу же согласилась встретиться с сыщицами, едва только услышала, что речь пойдет о Людмиле Милюковой.
– Знала ли я погибшую? Конечно, я ее знала!
И тут же начала нахваливать покойную.
– Могу сразу сказать, что такого хорошего и порядочного человека редко встретишь в наше время, – решительно заявила она.
И сурово поглядела на подруг, не осмелятся ли они ей возразить?
Подруги не осмелились бы вякнуть что-то против даже в том случае, если бы сами лично знали покойную Людочку. Внешний вид Тамары Георгиевны отбивал всякое желание противоречить ей по какому-либо вопросу. Выглядела женщина впечатляюще. Огромные, поросшие густой щетиной руки и ноги, которой Тамара Георгиевна совершенно не стеснялась. Мощный торс венчала громадная голова с пышными стоящими дыбом волосами. На необъятной груди лежал складчатый подбородок, в котором подруги попытались сосчитать слои, да быстро в них запутались и оставили эту затею. Женщина-великанша Тамара Георгиевна умела внушить почтение к себе.
Голос у нее тоже вполне соответствовал ее внешнему облику. Он одновременно напоминал рев слона и шум горного водопада.
– Если бы этот мерзавец попался мне, живой бы он от меня не ушел!
И Тамара Георгиевна так сжала свои огромные кулаки, что подругам стало даже жаль неизвестного им преступника, покусившегося на жизнь Людочки. Окажись он в руках у этой великанши, двадцать раз пожалел бы о содеянном. И, к удивлению девушек, именно тут они обнаружили подлинную и искреннюю скорбь по погибшей женщине. Скорбь, которая никак не хотела уходить, несмотря на относительную давность случившегося несчастья.
Вот домашние Людочки, те быстро оправились от удара. А ее коллега продолжала искренне скорбеть о погибшей, словно это произошло только вчера. Во всяком случае, Тамара Георгиевна горько заплакала, когда заговорила о Людочке, она сказала, что больше всего в жизни мечтает отомстить злодею.
– Убивала бы его медленно и мучительно, как он нашу голубку! Виданное ли это дело, мало того, что просто убил, он еще и рядом сидел, ждал, когда она совсем обескровет, чтобы уж не спасти ее было. А пока сидел, еще и поглумился над ней.
– Вы говорите про порезанные руки и ноги?
– Порезанные? Вот и видно, что ничего-то вы не знаете. Кисти рук и ступни были у Людочки пробиты насквозь!
– Муж Люды упоминал об этом.
– То-то и оно, что разве что упоминал, – фыркнула Тамара Георгиевна. – Не очень-то он переживал, скотина толстокожая. А я много ночей спать не могла, все думала, какой же конец страшный наша Людочка выдержала. И не обороняясь, она эти раны получила, специально этот скот над ней поглумился. Это же каким извергом надо быть, чтобы содеять подобное с этим ангелом!
– Вы так любили покойную?
– А ее все любили. Очень она была душевная и отзывчивая. И с больными своими возилась, словно с малыми детьми. Да они до сих пор опомниться и в себя прийти не могут. Иной раз зайдут ко мне по старой памяти и все плачут, плачут о ней, о голубке нашей.
И Тамара Георгиевна и сама шмыгнула носом. По щеке у нее скатилась слеза, которую великанша не успела вытереть. Слеза шлепнулась на стол, и на его ровной поверхности образовалась внушительных размеров лужица.
– Скажите, а откуда у вас информация о ранах, которые убийца нанес покойной?
– Вы про ее ручки и ножки пробитые? Да уж не первый год я с медиками общаюсь. Нашлись и у меня знакомые, кто вскрытие нашей голубки делал. Они первые и сказали. А потом уж и муж покойницы подтвердил.
Подруги переглянулись. У них обеих в головах появилась одна и та же мысль – надо обязательно выяснить, какие именно травмы конечностей получили Костя и Леночка. Если у них тоже руки и ноги были не порезаны, а именно пробиты насквозь, вывод ясен, тут действовал один и тот же человек, по всей видимости, маньяк.
– Серж сказал, что Лену убили таким же образом, что и Костю, – шепотом напомнила подруге Леся.
И помимо воли девушки испытали нечто вроде облегчения. Значит, ни Аня, ни Лора, ни тем более Хаяне не виновны. Все три убийства дело рук совсем другого человека. И кто этот человек, подругам позарез нужно было узнать.
– Мы пришли, потому что хотим побеседовать с кем-нибудь из бывших пациентов Людмилы.
– Да с кем же именно?
– С Антоном.
– Антон? Ну, это вы правильно решили. У Антона к Людочке особое отношение было. И даже после ее смерти он тут часто появлялся.
Голос Тамары Георгиевны смягчился, когда она заговорила про этого пациента.
– Придет, поплачем мы с ним, вроде бы и легче на душе становится.
– Но вы никогда не задумывались о том, что Антон может быть опасен?
– Антон? Да вы что!
– Но нам сказали, что он совершил два убийства.
– Ну, быть может, что и совершил, – смутилась Тамара Георгиевна. – И все равно человек он хороший.
– Но он убил двух своих жен.
– Значит, стервы они были! – решительно заявила Тамара Георгиевна, и даже усы у нее под носом воинственно втопорщились. – Но зато нашу Людочку Антон очень любил.
Любил, любил, а потом взял и убил.
– Антон считает, что нужно, чтобы все правильно жили. Чтобы все по правильному делалось. Наверное, с женами ему не везло. Бывают такие вредные бабы, что и святого из себя своими выходками выведут. Но к Людочке он всегда с добрым сердцем и открытой душой приходил. И как вам только такая мысль могла прийти в голову, что он мог быть опасен для Людочки?
– Нам сказал об этом муж Людмилы.
– Ну, этот-то, конечно, все знает! – презрительно поджала губы Тамара Георгиевна. – Семь классов образования, а туда же, советы ей давать вздумал, жизни учить да как ей с пациентами обращаться. Да он-то еще ничего, только что дурак, но не вредный. А уж братец у него, ну до чего мерзкая рожа! Вы бы его только видели!
– Мы его и видели. Вроде бы обычный работяга.
– Работяга-то да, только хитрый до жути, взял и свалился Людочке прямо на голову. Мужа она к себе в квартиру уже давно прописала, а следом и этот из своего Торжка нарисовался.
Значит, Славка приехал к своему брату из Торжка и поселился в общежитии от завода. Но после смерти Людочки перебрался к брату в квартиру, которая, надо понимать, принадлежала Людочке и которую теперь унаследовал ее супруг. И чаша весов в головах у подруг снова качнулась. Они перестали думать о маньяке, а стали думать о том, как много выиграл Славка от смерти Люды. До чего же повезло мужику. Неудивительно, что он совсем не грустит из-за ее гибели.
– Работы там у них, в Торжке, нет, он сюда и прикатил, – продолжала гудеть, как из бочки, Тамара Георгиевна. – Конечно, Питер – город большой, возможностей много. Поселился этот хмырь у Людочки, порядки свои заводить начал, Людочка в собственной квартире уже и не хозяйкой стала. Всем брат ее муженька править начал. Бабу себе какую-то нашел, приводить ее начал. Людочка с работы усталая придет, а дома дым коромыслом. Ей статьи научные почитать, программы посмотреть, а эти к ней с выпивкой лезут, шумят, обижаются, если отказывает.
– Зачем же она терпела?
– Так ради мужа. Любила она его сильно, да и жалела. Боялась, что без нее он совсем пропадет. А он-то как ее отблагодарил! Не успели Людочку землей присыпать, он уже своего брата снова к себе жить позвал.
– Снова?
– Месяца за полтора Людочка духу набралась и братцу этому нахальному на дверь указала. Но он и впрямь обнаглел, не одну бабу привел, а дюжинами водить их начал! То одну, то другую, то третью. И все пьянь и гопота.
Подруги и сами заметили, что мужик был большой охотник до женского пола, но справедливости ради все же сказали:
– Мы были у Люды дома, но никаких баб там что-то не заметили.
– Да? – недоверчиво глянула на них Тамара Георгиевна. – Ну, значит, пошел ему Людочкин урок впрок. Понял, что нечего в чужой монастырь со своим уставом лезть. Только не верится мне что-то в то, что этот тип извлек для себя урок. Сдается мне, что просто притворяется он нынче.
– Зачем вы так? Он брату своему помогает. Муж Люды ахиллово сухожилие повредил.
– Знаю я, видела мужа Людочки на костылях.
– У человека нога совсем не работает, ему нужна чья-то помощь, а именно брат ему и помог. И никаких женщин в дом к вдовцу не приводит. Они там вдвоем живут – двое братьев.
– Ну, рада это слышать. Только с братом у них всегда хорошие отношения были. Это Людочка им всю малину портила, как кость поперек горла. Занудой они ее считали, зубрилкой. Сами-то дальше средней школы в образовании не продвинулись, вот и не понимали, как человек может по доброй воле всю свою жизнь учиться и новое что-то постоянно осваивать.
– Но если у покойной не было взаимопонимания с мужем, наверное, у нее имелся кто-то другой для души, для сердца?
– Это вы на что намекаете? – насторожилась Тамара Георгиевна.
– У покойной была связь на стороне?
– Что вы такое говорите! – возмутилась женщина. – Людочка любила своего мужа и была ему верна!
А как же Костя и их с Людмилой бесконечные ежедневные разговоры?
И Кира спросила напрямик:
– Имя Кости Нахапкина вам что-нибудь говорит?
Подруги были уверены, что Тамара Георгиевна заявит, что это имя ей незнакомо, но наверняка смутится, если солжет. И сыщицы пристально уставились на лицо женщины, чтобы не проворонить изменившуюся мимику. Но Тамара Георгиевна их удивила:
– Константин Нахапкин был близким знакомым Людочки. Но если говорить про какой-либо интим, то его у них не было и быть не могло. Скорее он был ее клиентом, хотя и не в том плане.
– А в каком плане он был ее клиентом?
– В том плане, что Константин не расплачивался с Людочкой за ее консультации деньгами. Вместо этого он частенько подкидывал ей клиентов. У них был своего рода бартер. Людочка давала ему советы психологического плана, ну и тоже рекомендовала своим клиентам Нахапкина. Вот только о бесплатных дизайнерских консультациях со стороны Нахапкина для Людочки я что-то не слышала. Но это и понятно, Людочку всегда и все вокруг использовали в своих целях. И если уж родной супруг не мог защитить бедняжку от происков своей родни, то что говорить про других.
Но подруги явились сюда не для того, чтобы слушать жалобы Тамары Георгиевны на неудавшуюся семейную жизнь Людочки. Им было важно отыскать Антона и познакомиться с парнем. Но как только они завели речь об этом с Тамарой Георгиевной, она снова возмутилась:
– Говорю вам, Антон и мухи не обидит!
– Но он убийца!
– Все равно! Не мог он напасть на Людочку. Только не на нее.
– Но вдовец утверждает обратное.
– Ему-то откуда знать? Он работой своей жены никогда и не интересовался.
– Убийство Людочки похоже на дело рук маньяка.
– Так Антон не маньяк никакой! Он просто очень несчастный человек. Родители у него умерли, осталась только старенькая бабушка где-то в другом городе. Жены стервозные попадались, одна хуже другой. Искушали его сильно, вот и допрыгались обе.
– Дайте нам его адрес.
– Антон дома не живет.
– Но почему?
– Он только-только начал приходить в себя, а тут смерть Людочки… Эта история так на него повлияла, что он совсем потерялся.
– Но вы говорите, что после похорон он приходил к вам несколько раз.
– Верно, приходил. И в последний визит сказал, что поедет к бабушке. Там природа, тихо, спокойно. Я одобрила его идею. Мальчику нужно успокоиться.
Да хорошо бы уже с этим мальчиком познакомиться! И подруги вплотную подступили к Тамаре Георгиевне:
– Дайте нам адрес бабушки Антона!
– А я его не знаю, – растерялась та. – Как-то и в голову не пришло уточнять.
Это был серьезный удар, но подруги не собирались сдаваться так просто.
– Ну хотя бы в каком городе живет старушка?
– Это он мне говорил… Да только я запамятовала. Какое-то очень короткое название.
Вот спасибо, удружила. Ищите теперь, подруженьки, город с коротким названием по всей карте Российской Федерации. Хоть всю жизнь на это потратьте, а нужного города можете так и не найти.
– Но хотя бы фамилию Антона вы нам сказать можете?
Это Тамара Георгиевна знала. У нее в журнале регистрации пациентов даже оказались записаны паспортные данные Антона, что было для подруг хорошим подспорьем. Там же нашлись и два его контактных номера, видимо, один домашний, второй мобильный.
А напоследок Тамара Георгиевна и еще присовокупила:
– Да ведь к нам уже приходили ваши сотрудники. Буквально на следующий день после похорон Людочки сюда заявился прыткий молодой человек, который расспрашивал про пациентов покойной.
– А про Антона?
– Нет, отдельно про него не спрашивал.
И так как прыткий юноша не зацикливался ни на каком пациенте отдельно, то Тамара Георгиевна и выдала ему полный список, в котором значились почти полсотни фамилий. Увидев длинный перечень, молодой человек заметно приуныл и поинтересовался, не было ли среди пациентов буйных или склонных к агрессии индивидуумов.
– И что вы ему сказали?
– Сказала, что это врачебная тайна, разглашать которую я не уполномочена, да и не знаю таких подробностей.
– Нам хотелось бы взглянуть на записи, которые покойная делала о своих пациентах. Это можно устроить?
Кира полагала, что они уже достаточно подружились с секретаршей, чтобы та прониклась их просьбой.
Но Тамара Георгиевна неожиданно насторожилась:
– Это что же… вы все Людочкины бумаги увидеть хотите?
– Да.
– Так это уже на обыск похоже. А у вас есть ордер на обыск?
– Нет, ордера у нас нету.
– В таком случае я не могу вам позволить копаться в чужих бумагах! – непреклонно заявила женщина.
– Но это необходимо в интересах следствия, – попытались убедить ее подруги.
– А в моих интересах, чтобы у хозяев не было ко мне претензий! Если они узнают, что я пускала в кабинет их коллеги кого попало, то они меня не похвалят.
И сколько ни уговаривали ее подруги, сколько ни убеждали, сколько ни умоляли, старая сотрудница оставалась верна своим принципам. Нет, и все тут.
– Вот когда будет у вас ордер, тогда и приходите. А пока ордера нет, я не допущу вас к медицинским записям!
И напрасно сыщицы пытались втолковать туго соображающей даме, что дело идет об убийстве, в котором может быть замешан один из пациентов покойной докторши, что время дорого, что ордер они могут раздобыть, но не прямо сейчас, а бумаги им, наоборот, нужны прямо сейчас, Тамара Георгиевна была непоколебима.
Столкнувшись с подобным упорством, подругам не оставалось ничего другого, как спасовать. Они видели, что с помощью посулов, уговоров или даже прямого подкупа с Тамарой Георгиевной не справиться. Эта женщина твердо знала свои служебные обязанности и манкировать ими не собиралась.
Угрожать такой монументальной даме было и вовсе себе дороже. И подруги ушли, напоследок пообещав женщине, что если в ближайшее время произойдет еще одно убийство, то эта кровь будет на ее совести. Но даже эта угроза не возымела действия на Тамару Георгиевну. Единственное, что поняли девушки, бумаги покойной Людочки до сих пор хранились в ее кабинете. И это обстоятельство давало им определенную надежду.
