Глава 6
На следующий день, разобравшись с домашними делами, подруги отправились на набережную Крюкова канала, в тот самый злополучный двор, где погиб юный мошенник Федя.
– Как бы там ни было, а мне этого парня жалко. Молодой был, глупый. Мог бы еще исправиться и жить себе до глубокой старости.
– Жалко-то его жалко, спору нет, но ведь в его смерти обвиняют Сергея. А я уверена – Сергей не мог никого убить.
– Хм…
– Не мог, не мог! Он не такой!
– Хороший?
– Не то что хороший, а… уравновешенный. Не стал бы он из-за каких-то там документов убивать живого человека!
Кира спорить с подругой не стала. Хотя однажды, когда она потеряла всего лишь медицинский полис, ей пришлось побегать и постоять в очередях, чтобы получить новый. Что уж говорить про человека, который утратил полный комплект документов. А что, если этот человек иногородний? И катить ему за документами обратно на родину. Тут уж впору впасть в отчаяние. Шутить такими вещами не стоит.
А вот мошенники Федор с Борисом играли на человеческом горе. За что в конечном счете один из них и поплатился.
Но тут же Кира одернула саму себя. Нельзя строить версии исходя из одних лишь предположений. Нужно сначала найти хоть какие-то улики, а потом уж делать выводы и выстраивать гипотезы.
Дом, в подворотне которого произошло несчастье, был самым обычным питерским домом с проходным двором-колодцем. Дом был угловым, поэтому парадная его часть выходила одновременно на Садовую улицу и на Крюков канал. Но это были парадные покои. А все прочие квартиры дома выходили окнами во дворы.
Скучные и серые питерские дворы в последнее время были несколько облагорожены частично усилиями администрации, частично усилиями самих жильцов. Но в том дворе, куда вошли подруги, из новшеств были лишь три лавочки, установленные местным депутатом и густо облепленные бомжеватого вида мужичками и тетками. Все они сидели с пустыми руками и самым страдальческим видом. Им отчаянно требовалось похмельное пойло, а денег не было.
– Нам этим обязательно следует воспользоваться в своих целях, – пробормотала Кира, снова выходя на Садовую и заворачивая в ближайший продуктовый подвальчик.
Тут располагался магазин, в котором Кира купила две двухлитровые пластиковые бутылки пива, про себя тихонько ужаснувшись дешевизне этого напитка. Даже если в него входят действительно только солод, хмель, дрожжи и вода, все равно напиток не может стоить так дешево.
Но пьяниц такие мысли не посещали. Увидев бутылки в руках у Киры, они оживились и зашептались между собой, косясь в ее сторону – кто-то делал это просительно, а кто-то враждебно-завистливо.
– Говорят, вчера тут у вас милиции было, не протолкнуться, – завела разговор Кира.
– Было. Топтались.
– А что случилось-то, вы не знаете?
Разговор тут же был охотно подхвачен хлипкого вида мужичонкой, который воскликнул, не сводя алчущего взгляда с пивных бутылок:
– Отчего же не знаем, очень даже хорошо знаем. Убийство тут произошло.
Он облизнул пересохшие губы, и это послужило своего рода знаком, чтобы и остальные пьянчужки тоже подтянулись к общей беседе.
– Сначала участковый наш прискакал, а после уж следователь из города.
– Медики приехали.
– Фотограф тоже был.
Постепенно в беседу включились все остальные. Знакомство состоялось. Кира передала одну бутылку, а вторую пока что оставила при себе. Откуда ни возьмись нашлись и стаканы, и кружки, и даже какие-то пластиковые емкости, сделанные из пустых бутылок. А один гурман и эстет пил пиво из старой консервной банки.
Тем не менее всем все очень нравилось. Люди повеселели. И разговор у них потек куда живей. А уж после того, как Кира рассталась со второй бутылкой, народная любовь к ней и вовсе зашкалила, и она узнала все, что хотела узнать.
– Убитый-то совсем молоденький парнишка. Жалко его.
– Ох, и не говори.
– Небось горе для родителей-то.
– А я ведь видел того, кто на него напал.
– Видели? – ахнула Кира, ощутив толчок в области сердца. – Правда?
– Точно, видел. Спортивный такой высокий парень за ним во двор вошел. Нерусский. И руку так нехорошо держал. За пазухой. И вынимать не спешил. Я еще подумал, чего он там за пазухой у себя прячет-то?
– И что? Вы видели, как этот парень напал на первого?
– Не-а, врать не стану, того не видел. Но разговор у них бурный получился. Первый-то второго и за грудки таскал, и в рожу ему кулаком тыкал.
– Значит, была драка? – с замиранием сердца спросила Кира.
Уже легче! Если есть свидетели, которые могут подтвердить, что синяки и гематомы на лице убитого появились не по вине Сергея, это уже здорово. А в том, что драку устроил не их бывший садовник, Кира теперь больше не сомневалась. Назвать спортивным Сергея язык не повернулся бы даже у его любящей матушки. Сергей был полным, даже рыхлым, невысокого роста и передвигался как мешок с мукой.
– Драка была! – подтвердил мужичок. – Тот парень убитого-то здорово отметелил. А потом… вишь как… и вовсе прирезал сердешного!
– Да как же прирезал? Чем?
– А ножом! За пазухой у него наверняка нож был. Это уж я теперь задним умом понимаю. А так-то раньше и в голову не взял.
– Не пори чепухи, – внезапно перебил говорившего седобородый старик, единственный из всей компании, кто ничего не пил, а просто сидел и слушал. – Драка была, и ничего больше! Парни оба молодые. Студенты. Небось девчонку между собой не поделили. Или еще что.
Кира удивилась:
– Почему студенты?
Она точно знала, что Федор никаким наукам ни в одном учебном заведении не обучался. Так почему же старик назвал его студентом?
– А потому… Студенты они. Один, во всяком случае, точно студент!
– Да откуда вы знаете?
– Откуда-откуда… Удостоверение я его нашел, билет студенческий. Ясно? Военный институт физической культуры. Спортсмен, значит, парень-то!
У Киры от такой удачи прямо внутри все вскипело.
– Дедушка! Милый! Да вы же наш спаситель! Отдайте этот билет мне!
– Еще чего! – сразу же насупился дед. – Не отдам.
– Почему? – оторопела Кира.
– Ишь, какая ты шустрая! А зачем тебе этот билет? В милицию его снесешь? Может быть, я тебе его отдам, а ты всю жизнь человеку порушишь!
– Да почему же порушу?
– В тюрьму засадишь.
– Если он ни в чем не виноват, кто же его посадит?
– Молодая ты ишо! – с осуждением произнес старик. – Не понимаешь многого. У нас ведь как… Было бы дело, а кого посадить за него, всегда найдется. Так и тут… Дело есть, тело есть, а кого посадить? Вот этого Барклаева и посадят.
– Барклаева? – тихо пробормотала Кира себе под нос, вспоминая слова Нади о том, что фамилия у человека, преследовавшего Федора, была нерусская, иностранная и даже французская.
Теперь понятно, почему у девушки возникли такие ассоциации. Барклай де Толли – известный военачальник времен наполеоновских войн. Корни у него были норманнские, что видно из фамилии. Хотя родился Михаил Богданович в добропорядочной немецкой семье в Риге, а служил всю свою жизнь России.
– Этот студент тут во дворе был, он драку с убитым затеял, – бормотал дед, – и с кого спрос? С него! С него и спросят!
– Но если вы сами это подтверждаете, почему же не хотите документ отдать?
– Что я подтверждаю? – еще более сердито засопел дед. – Ничего я не подтверждаю. Говорю, что парень не виноват.
– Но ведь он устроил драку!
– Драку, а не убийство! И вообще… не видел я ничего. Оставьте меня в покое.
И, поднявшись со своего места, дед решительно заковылял прочь, опираясь на сучковатую палку.
– Дедушка, постойте! – кинулась за ним следом Кира. – Подождите!
– Ну, что тебе еще, стрекоза?
Старик остановился и уставился на девушку. Вид у него был непреклонный и решительный. И все же что-то подсказывало Кире, что она сумеет достучаться до старика.
– Понимаете, я ведь не из милиции, – принялась она сбивчиво ему объяснять. – Просто нашего хорошего друга уже арестовали за то, что он был возле убитого в тот момент, когда в подворотню приехала милиция.
– Вот видишь! – осуждающе произнес старик. – Одного невиновного уже арестовали. Так ты и второго подвести хочешь? А может, он и не убивал? За что же его подводить? К тому же хороший парень, спортсмен. А про первого, того, что убили, я слыхал, что и не учился он нигде, не работал, на жизнь себе мошенническим способом промышлял. Тунеядец и лгун!
– Это вы откуда узнали? – удивилась Кира.
– А не глухой я еще. Менты между собой толковали, я и подслушал. Рядом стоял, все думал, отдать им удостоверение али нет. Ну а потом услышал, что у них уже есть задержанный, да и не стал.
– Пожалели, значит, этого Барклаева?
– Пожалел, – тихо признался дед. – У меня у самого внук такой. Вот я и не решился парню судьбу загубить. Горячий он, врезал тому первому, да после пожалел, должно быть. За ним побежал, да тот от него. Ну, Барклаев этот посредине двора остановился, растерянный такой. По карманам шарить начал. Деньги достал, потом ножик перочинный, потом еще какие-то бумажки.
– Что-то искал?
– Что искал, не знаю. А только, должно быть, тут у него документ из кармана и выпал.
– Эх, – вздохнула Кира. – Вот вы говорите, Барклаев ваш невиновный. А если так, то зачем ему ножик понадобился?
– Сразу видать, что ты баба, – презрительно цыкнул сквозь зубы дед. – Да мало ли для чего мужику ножик перочинный в кармане может сгодиться! И леску обрезать, и гвоздь выковырять, и пробку от бутылки открыть. Да мало ли еще, всего и не упомнишь так сразу!
– А еще можно этим ножом кого-нибудь проткнуть.
– Не, – покачал головой дед. – Опять ты глупость сморозила. Таким перочинным лезвием человека не убить. Разве что в глаз попадешь. Ну а я-то слышал, парня заточкой из шила прикончили. Странное, я тебе доложу, оружие. Я такого со времен своей молодости не припомню. Тогда у нас во дворе у каждого хулигана в кармане свое шило было. Вроде бы и не оружие, а ткнешь таким, мало не покажется. И рукоятки веревкой обмотаны обязательно.
– Зачем?
– А чтобы рука не скользила, когда удар наносить будешь.
Похоже, дед знал, о чем толкует. И все же Кира не оставляла надежды добиться от него помощи.
– Дедушка, от меня Барклаеву беды не будет. Мне с ним поговорить надо. Отдайте документ.
– Нет! И не проси даже! Билет студенческий я тебе не отдам. Я и так тебе больше чем надо сказал. А уж как тебе дальше поступать, думай сама.
И с этими словами старик решительно заковылял прочь. На сей раз Кира за ним не пошла. Она чутьем понимала, что старика больше трогать не надо. Что хотел, он уже сказал. А чего не хотел, того из него и клещами не вытащишь. Старая школа, чтоб ее!
Леся ждала подругу на улице, сидя в «гольфике» и безмятежно играя на телефоне, гоняя пушистый шарик по запутанному лабиринту. Подругами заранее было решено, что вдвоем лучше во двор не соваться. Если одной бы не повезло, тогда пошла бы вторая. Увидев подругу, Леся немедленно оставила игру и жадно поинтересовалась:
– Ну как? Удалось тебе что-нибудь узнать?
– Что-нибудь удалось. Только пока не знаю, что именно.
– В смысле?
– А ты, похоже, не очень-то озабочена судьбой Сергея, – пробурчала недовольная собой и потому сердитая Кира. – Сидишь тут, в телефончик играешь.
– Скажешь тоже! – насупилась Леся. – Это я от нервов! Чтобы успокоиться. Ну, не томи же! Говори, что тебе удалось узнать.
Кира перечислила. И Леся задумчиво причмокнула:
– Так, значит, студент Барклаев. А учится он в Военном институте физической культуры. Это где же?
– На Сампсониевском проспекте, – сказала Кира.
– О! Ты и это узнала? Как быстро!
– Я это давно знала.
– И откуда?
– У меня там один знакомый учился. Правда, тогда этот институт вроде бы немного иначе назывался. Но неважно, он у нас в городе один такой.
– Согласна. Так что? Поехали?
– Куда?
– Ну, в этот институт, – удивилась Леся. – Найдем там этого Барклаева. Поговорим с ним. А что?
И только тут до Киры дошло, что имел в виду старик, когда говорил, что он и так сказал ей больше чем достаточно. Действительно, зная название вуза, а также фамилию студента, нетрудно будет найти его самого. Ну а студенческий билет пусть полежит, пока суд да дело, у упрямого старика. Возможно, этот Барклаев совсем и не виноват в случившейся трагедии. Тогда он спокойно может вернуться в тот двор и забрать свой документ у приметного старика.
Военный институт физической культуры когда-то давно, еще при царской власти, занимал всего один скромный по нынешним меркам учебный корпус. Но с годами учебное заведение крепчало и кадрами, и финансами, и своими именитыми выпускниками. И теперь институт занимал большую территорию с собственным бассейном, баскетбольными площадками и прочими спортивными сооружениями и учебными корпусами.
Найти и проникнуть в учебную часть подругам не составило особого труда. Но вот добиться взаимности от сухопарой тетки, которая ведала списками учащихся, не получилось.
– Зачем вам координаты Барклаева? – поджав губы, осведомилась она у подруг. – У вас есть официальная бумага на сей счет? Запрос? Ах нету! Ну, так и нечего тут прохлаждаться, людей от работы отвлекать.
– Понимаете, у нас к Барклаеву личное дело.
– Какое?
– Он… – Леся на мгновение заколебалась, а потом выпалила: – Он отец моего будущего ребенка!
– Да-да! – поддержала ее быстро пришедшая в себя Кира. – Подруга забеременела от вашего Барклаева, а он к ней и носа не кажет! Разве это по-человечески?
Но если подруги надеялись, что секретарь встанет на их сторону, хотя бы из элементарной женской солидарности, то они здорово просчитались. Все женское в этой грымзе давно завяло и высохло. Она лишь еще больше поджала свои тонкие губы и жестко отчеканила:
– По-человечески сначала идти с мужчиной в ЗАГС, а потом уже прыгать с ним в койку!
– Так-то оно так, кто же спорит. Только много ли вы назовете примеров, когда молодые люди поступают именно таким образом? То-то и оно, что нет.
Но грымзу это нисколько не вразумило.
– Сама допрыгалась, милочка, сама и расхлебывай! – произнесла она. – Если наш студент не желает тебя видеть, значит, сама виновата!
И, указав рукой на дверь, грымза заявила:
– Освободите помещение! Не мешайте работать!
– Да мы… Да вы… Сердца у вас нет, вот что! Мы к декану пойдем.
– Хоть к самому господу богу, – отрезала грымза. – Когда получите письменное распоряжение, тогда и поговорим. Но я уверена, что все поддержат мою позицию. Девицам легкого поведения, которые хотят захомутать наших замечательных мальчиков, нету места в этих стенах!
Подруги вышли из ее кабинета, словно оплеванные. Хотя они и в мыслях не держали соблазнять студента Барклаева, но почему-то чувствовали себя, словно последние проститутки.
– Кошмар, – произнесла Леся.
– Вот стерва!
– А представляешь, если бы я действительно забеременела от одного из студентов.
– Тьфу-тьфу. Не приведи бог!
– Ну, не скажи, – как-то очень задумчиво произнесла Леся, следя глазами за проходящими мимо них молодыми людьми. – Зачем ты так безапелляционно? Красивые тут ребята. И сильные! И здоровые! И вообще…
– Эй! Ты только не сильно засматривайся. И не забывай, что мы тут ради твоего жениха.
– Что? – очнулась Леся. – Какого жениха?
– Сереги.
– Но мы с ним…
– Он обещал на тебе жениться, если ты выпутаешь его из этой истории. Разве не ради этого мы с тобой стараемся?
– Нет, – испугалась Леся, которую словно ледяной водой из ведра окатили. – Ты что?
– Но он сказал…
– Не пойду за него ни в жизнь!
Леся так испугалась, словно ее уже силком отдавали замуж за садовника.
– Я не согласна! Я не хочу за него замуж!
Последние слова она произнесла слишком громко. И несколько ребят, проходящих мимо, оглянулись на девушек и заржали.
– Чего ржете, придурки? – внезапно услышали они за собой молодой девичий голос. – Своих дел нету?
Обернувшись, подруги увидели высокую черноволосую и черноглазую девушку, в которой явственно чувствовалась горячая южная кровь.
– Привет, – произнесла девушка, ничуть не смущаясь тем, что вступает в беседу первой. – Я случайно услышала, как Барракуда на вас набросилась.
– Барракуда?
– А что? Неправильное мы ей дали прозвище? – захихикала девушка. – Впрочем, это не мы ей его дали. Это до нас еще. Барракуда тут с восьмидесятых годов властвует. Совсем молоденькая пришла на работу. Но говорят, за эти годы она ничуть не изменилась. Во всяком случае, когда наши выпускники ее видят, они всегда восторгаются, как она прекрасно сохранилась и как совсем не изменилась!
И, тут же посерьезнев, девушка спросила:
– А насчет Барклаева – это вы серьезно?
– Очень!
– Вот негодяй! – воскликнула девушка, и на ее щеках заиграл румянец. – В наших краях за такой поступок кровь проливают! И не только самого джигита, но и всей его родни!
– А ты откуда родом?
– Из Дербента. Это Дагестан. А зовут меня Гульнара. Можно по-вашему – Гуля.
Ну да, правильно определили подруги. Дагестан хотя и входит в состав Российской Федерации, но нравы в стране царят самые что ни на есть патриархально-кавказские. И, конечно, соблазненная девушка да еще забеременевшая вне брака – это позор. Несмываемый и ужасный.
– Бедная ты! – неожиданно ласково обняла Лесю черноглазая красотка. – Сколько же тебе пришлось пережить! Но ничего! Я этого дела так просто не оставлю! Вижу, ты девушка хорошая. Не какая-нибудь там легкомысленная путанка. Значит, Алек тебя просто обманул!
– Алек?
– Александр. Сашка Барклаев. Ты что, не знаешь, как зовут твоего возлюбленного?
– А-а-а… Ну, я просто не сообразила сразу. Ты как назвала его сначала?
– Алек? Сокращенно от Александра. Его все так называют. Разве ты не знала?
– А я называла его Шуриком, – капризно протянула Леся, надеясь, что Гульнара простит беременной женщине ее тон.
Так оно и оказалось.
– Да оно и неважно, кто и кого как называет. Главное, как Сашка с тобой поступил. Подло! Честно говоря, от него я такого поступка не ожидала!
Лесе даже стало неловко. Что они, в самом деле, с Кирой за глупую историю придумали с этой беременностью. Они-то уйдут, а неведомому им пока Сашке Барклаеву придется отдуваться. Ведь ни Барракуда ему не забудет брошенной беременной невесты, ни тем более эта Гульнара. Ишь, как у нее глаза горят. Того и гляди, сама за кинжал схватится и пойдет отвоевывать назад Лесину честь.
Видимо, и Кира тоже смекнула, что от такой помощницы может быть больше вреда, чем пользы, потому что выдвинулась вперед, поближе к Гуле, и сказала:
– Ты это… Ты нам только скажи, где нам Сашу найти, а дальше мы уж сами.
– Да вы что! – искренне возмутилась девушка. – Как это сами? Такое дело… Мы всей общественностью должны его решить!
Общественностью! Вот уж попали подруги так попали! И повезло же им из всего огромного учебного заведения нарваться на ярую активистку, которую хлебом не корми, а дай кого-нибудь на собрании пропесочить.
– Мы с Сашкой земляки. Он должен понимать, что натворил!
– Гуля, Гуля, постой! – взмолилась Леся. – Не надо общественности!
– Почему?
– Мне… мне стыдно!
Уже разогнавшаяся Гуля внезапно притормозила и хлопнула себя по лбу.
– Ах, какая же я дура! – самокритично воскликнула она. – Как же я сразу не сообразила! Действительно, это же позор! Прости, прости меня, дорогая!
И, снова порывисто обняв Лесю, растерянно воскликнула:
– Но что же тогда нам с вами делать? Нельзя ведь, чтобы ребенок без отца оставался! Надо Сашку пристыдить!
– Так мы за этим сюда и пришли.
– Ну, ладно. Раз уж так получилось, что я в курсе вашей беды, меня-то вам стесняться нечего. Вместе к Сашке пойдем. Вы ему свою правду скажете, а я свою! Глядишь, и прищучим парня! Ничего, у нас такое тоже случается. До беременности, конечно, дело не доходит, но бывает, что молодые и поспешат до свадьбы. Тогда тоже скандал получается. Хуже не придумаешь, если невеста на свадьбе невинности своей не предъявит. Позор на весь ее род!
Гульнара слишком близко принимала к сердцу случившееся. А может быть, так и нужно? Но подругам, выросшим совсем в другом мире, где мужчины преимущественно были слабыми созданиями, а все решения принимали сильные и волевые женщины, это было в диковинку. В их мире, если женщина беременела или лишалась невинности, это было сугубо ее собственное решение. И роль мужчины тут была, как бы это помягче выразиться, весьма второстепенной.
Но Гульнару было не унять. Она кипела, она бурлила, она исходила негодованием. Влекомые ее мощной волей, подруги тремя разноцветными кометами – рыжей, белой и вороной – пронеслись по всему зданию института. И нашли все-таки студента Барклаева.
Бедолага, еще не подозревающий о надвигающейся на него буре, спокойно сидел у окна и изучал какие-то свои конспекты. Когда девушки замерли перед ним, он поднял голову и безмятежно улыбнулся Гульнаре:
– Привет.
И хотел снова уткнуться в свои записи, но не тут-то было.
– Алек! Посмотри сюда! – приказала ему Гульнара. – Ты не хочешь ничего сказать этой девушке?
– Кому?
– Вот ей! – Гульнара ткнула пальцем в Лесю.
– А разве мы знакомы?
Гульнара от возмущения даже задохнулась. Ну а Леся, воспользовавшись ее замешательством, быстро сказала:
– Да, мы встречались у меня дома. Я живу на Крюковом канале. Как раз напротив Никольского храма. Помнишь? У нас в подворотне еще убили одного парня. Забыл?
Было видно, что Барклаев ничего не забыл. Его смуглое лицо стало постепенно приобретать какой-то землистый оттенок. Совсем побледнеть Барклаев не мог, потому что был жгучим брюнетом, но вот позеленел он основательно.
Гуля тоже это заметила и обрадовалась:
– Ах, тебе стыдно! Рада это видеть! Рада, что ты еще не потерял остатки совести! – воскликнула она.
Барклаев кинул на подруг затравленный несчастный взгляд.
– Вы что, уже всем об этом растрепали? – пробормотал он.
– Пока что не всем. Но скоро все узнают! – воинственно пообещала ему Гуля, и бедный Барклаев сжался в комочек.
Активную Гулю он явно побаивался. И теперь, предвидя множество неприятностей, которые она может ему доставить, стремился уменьшиться в размерах до желудя или наперстка. Ведь всем известно, чем меньше само тело, тем меньше претензий к нему можно предъявить. Никто ведь не упрекает хомячка или кролика в том, что он нагадил в углу своей клетки. Ребенку тоже простится. А если такое попробует натворить отец семейства… о-го-го, вот тут уж мужику мало не покажется!
– Гуля, а можно мне с Сашей поговорить наедине? – произнесла Леся, и Гуля тут же отступила.
– Конечно, даже нужно. Идите разговаривайте. Но учти, Сашка, если ты ее обидишь…
Гуля сделала красноречивую паузу, а потом коснулась двумя пальцами своего глаза.
– Учти, я за тобой наблюдаю, – многозначительно произнесла она, и Барклаев даже застонал вполголоса.
Лесе стоило большого труда оттащить его от подоконника, к которому он почти прилип. Барклаев спотыкался и не мог идти. Несмотря на широкие плечи, атлетическое телосложение и высокий рост, он явно боялся связываться с женщинами, в частности с Гулей.
Но наконец Леся отвела студента на достаточно большую дистанцию от Гули, чтобы та не могла ничего услышать из их разговора, и сказала:
– Значит, так, чтобы сразу же снять напряжение между нами, я от тебя беременна.
– Что? – охнул Барклаев. – Еще и это! Но когда мы успели? По-моему, мы с тобой даже незнакомы.
– Так и есть. Незнакомы. То есть до сих пор были незнакомы. Теперь-то уж, конечно, познакомимся. Куда деваться.
– Погоди, но как же тогда…
– Это мы Гуле сказали, что я от тебя беременна.
– А на самом деле… Значит, ты…?
– Нет, конечно.
– Уф-ф-ф! – с облегчением выдохнул Барклаев. – Уже легче. Знаешь, ребенок мне бы сейчас был совсем не в тему. Хотя ты и симпатичная. И мне девушки твоего типа очень нравятся. Такие, чтобы и не тощие, и не толстые. И в другое время, пожалуй, я бы и не отказался, но… но не сейчас. Честно скажу, сейчас мне не до женитьбы.
– Понимаю, – смиренно произнесла Леся, отчего-то ощутив нечто вроде разочарования. – У тебя учеба. Большие планы. В аспирантуру, наверное, собираешься поступать.
– Да какая там аспирантура! Меня в ментовку вот-вот загребут! Да что я тебе рассказываю? Ты же и сама все знаешь, раз завела речь о том проклятом месте!
– Это ты убил Федю?
– Что? – вздрогнул Барклаев. – О черт! Значит, он все-таки помер?!
– А ты не знал?
– Нет, откуда?
Барклаев был явно в смятении. Он крутился, словно под ним черти развели жаркий огонь, и бормотал:
– Но как же так? Я ведь его совсем несильно стукнул. Ну, подумаешь, морду ему слегка разбил. Ерунда какая-то для настоящего мужика. Мне самому, к примеру, нос целых три раза в бою ломали. И в нокауте я пару раз побывал. И ничего! Живой, как видишь!
Леся с уважением покосилась на могучие мышцы Барклаева, которые играли под его спортивным костюмом. Как странно, обычно Леся не переносила мужчин, одетых в спортивную одежду, но на Барклаеве его спортивка сидела так, словно он в ней и родился. И еще на ногах у парня были кроссовки с красивой, хорошо знакомой всякому знатоку птичкой-галочкой. И тоже было понятно, что эти кроссовки не просто для понта надеты, а для пользы дела.
Чтобы в них бегать, чтобы в них прыгать, чтобы в них ставить новые мировые рекорды и прославлять нашу могучую и славную Родину. Прав был дед, когда не хотел сдавать студента ментам. Такому хорошему парню грех портить жизнь.
– Но как же так произошло? – продолжал переживать Барклаев. – Меня теперь посадят? Да?
– Ну…
Леся хотела сказать, что решать это будет суд, а не она, но Барклаев ее перебил:
– Но ведь я же его всего один разок стукнул! – воскликнул он.
– Иногда и одного раза бывает достаточно. Особенно если удар пришелся прямо в сердце.
Но Барклаев недоуменно вытаращился на нее:
– Кому в сердце? Я ему по морде двинул!
– Шилом?
– Каким шилом? Кулаком!
И Барклаев продемонстрировал Лесе свой кулак. Что и говорить, кулак у парня был внушительных, прямо-таки устрашающих размеров. И Гуля, наблюдавшая за парочкой издалека, сердито нахмурилась, увидев, как Барклаев сует свои пудовые кулаки девушке под нос.
А Леся между тем начинала понимать, что чего-то она в этой истории не понимает.
– Так ты ударил Федора кулаком? В лицо?
– Нос я ему расквасил. И пару фингалов на морде поставил. Но он жив был, когда я уходил. Клянусь мамой, он шевелился и даже очень хорошо! Прытко так от меня ускакал!
– И ты не стал его преследовать?
– Зачем? Что хотел, я ему уже сказал!
Так, ситуация начала вырисовываться. Выходит, это Барклаев украсил физиономию Федора синяками. Но, кроме Барклаева, в том дворе, похоже, имелся еще кое-кто, желающий свести счеты с Федором. И когда студент-спортсмен, отведя душу, ушел прочь, этот кто-то вышел из своего укрытия и убил Федора шилом.
Но все же Леся еще не до конца разобралась и поэтому спросила:
– А за что ты побил Федора?
– За то, что он мразь!
– А если конкретнее?
– Он меня обманул!
– И каким же образом?
– Сказал, что мои документы у него. Деньги взял, а документы не вернул. И мало того, мне эти документы другие люди в конце дня принесли. Ну, я и не стерпел. Поехал к этому г…ну домой, хотел там ему рожу начистить и деньги свои вернуть. Да он, подлец, скользкий такой оказался. Вывернулся и удрал.
– Значит, ты у Федора и дома побывал? – ахнула Леся.
– Ага.
– Подкараулил его на лестнице и устроил драку?
– Да какую там драку, – отмахнулся Барклаев. – Говорю же, пару раз об стену подлеца стукнул, а потом он у меня вырвался. Но я…
– Постой, постой! А как же ты адрес его вычислил?
– Ну, я ведь тоже не совсем лох. Когда он деньги у меня взял, а документы не отдал, сказав, мол, через час друг подвезет, я за ним потихоньку пошел. Ну, и увидел, где он живет.
– А деньги ты ему зачем дал, если документов не было?
– Так он сказал, что это нечто вроде аванса. Так-то я ему пять тысяч должен был отдать. Хорошо, что не успел.
Так, с этим было более или менее ясно. Но как Барклаев оказался на Крюковом канале? Ведь там Федор не жил.
– Ну и что? – пожал плечами студент, когда Леся задала ему этот вопрос. – И что с того, что он там не жил? Я же говорю, я не совсем лох. У нас дома в горах я и не таких зверей выслеживал. Ну и тут постарался. Когда он от меня в первый раз удрал, я за ним пошел.
– И он тебя не заметил?
– Я могу быть очень незаметным, если захочу, – похвастался Барклаев, и Леся ему почему-то поверила.
– Но почему ты столько ждал? Ведь ты шел за ним по улице довольно долго?
– А что, надо было прямо на улице на него наброситься? Чтобы меня же и скрутили первого? Нет уж, я ученый. Знаю, как с подлецами поступать надо. Подождал, пока он в подворотню свернет, туда же за ним сунулся и припугнул хорошенько.
– Хорошенько? Выходит, ты его не один раз ударил?
– Ну, два или три, – неохотно признался Барклаев. – Или даже еще больше. Но помереть он от моих ударов не мог. Точно вам говорю!
Ну да, верно. Помер Федор от удара заточенным шилом прямо в сердце. И что теперь было делать Лесе? Поверить в невиновность Барклаева? Или же предположить, что парень врет? И что, избив Федора, он этим не удовольствовался и напоследок ткнул его острием в грудь?
Но что-то подсказывало Лесе, что перед ней не убийца. Да, Барклаев, будучи в гневе, мог начистить кому-то физиономию. Мог и убить в запале. Не специально, но в драке, да еще с такими пудовыми кулаками всякое может случиться. Но убивать шилом… Да еще носить это шило при себе, готовиться…
Нет, не вязался данный способ убийства с личностью самого Барклаева. Ну, не вязался, и все тут.