ГЛАВА ВТОРАЯ
Утро началось для Киры с кошмара. Ей снилось, что какой-то грозный зверь, почему-то с человеческим лицом ее дорогого пропавшего Вовика, напал на нее. И сначала вдоволь потоптался на ней своими слоновьими ногами, а потом принялся душить, наваливаясь со всех сторон и буквально облепляя ее словно жидкое тесто. Кира кричала, плакала и отбивалась от монстра. Но он становился все сильней, разбухал и душил ее все крепче.
— А-а-а! — завопила наконец Кира и проснулась.
Как ни странно, дышать от этого легче не стало. Напротив, рот, глаза, нос и даже уши были замотаны какой-то холодной, противно пахнущей гадкой пленкой.
— Пустите! — отбивалась Кира, чувствуя, что рядом с ней еще кому-то приходится худо. — Ле-е-еся! Ты где?
В ответ раздалось сдавленное кряхтение и такие же сдавленные проклятия. Кажется, Леська вела с неизвестно откуда взявшейся и опутавшей их пленкой сражение не на жизнь, а на смерть. Кира брыкалась, лягалась и даже кусалась. И наконец противная душащая ее субстанция отступила. Дернувшись всем телом в последний раз, Кира высунула голову на воздух и жадно набрала в исстрадавшиеся легкие побольше кислорода.
— У-у-уф! — вырвалось у нее. — Спасена!
— Помогите!
Кира оглянулась и с долей удивления обнаружила, что позади нее уже нет никакой палатки. Вместо нее валялся огромный, омерзительно грязно-желтый ком, из которого торчали веревочки и чьи-то дергающиеся ноги. По зрелом размышлении Кира поняла, что этот ком и есть их палатка. Просто во сне они ворочались и сорвали непрочное сооружение, намотав палаточную ткань на себя.
— Если это палатка, то в ней должна быть еще и Леся.
И придя к такому выводу, Кира принялась тянуть за торчащие наружу ноги. В конце концов ей удалось вытянуть подругу на свежий воздух. И она с удивлением обнаружила, что Леся стала какого-то странного синеватого цвета. И дышит как-то странно. С присвистом и хватаясь то за ребра, то за горло.
— Что с тобой?
— Что со мной?! Я чуть не задохнулась в этой проклятой палатке, вот что со мной!
Немного придя в себя, подруги решили, что заново ставить палатку уже не имеет смысла. Горизонт начал окрашиваться в нежные предрассветные тона. И хотя солнца еще не было видно, но оно уже намекало о своем скором появлении.
— Пора! — решила Кира. — Берем удочки и идем за Арнольдом!
— А куда?
— На берег! Куда же еще!
— А кофе?
В ответ Кира так свирепо глянула на подругу, что та без слов поняла: кофе не будет. Точно так же, как не было вчера вечером горячего чаю.
— Ладно, — проворчала Леся. — Лишь бы найти этого Арнольда. Уж я ему покажу!
И разобрав удочки, подруги уныло поплелись на берег. Рыбаков там не было. Но они, по словам Киры, могли появиться в любой момент. И потому девушки забросили удочки и устроились, лениво поглядывая на неподвижные поплавки.
— Кажется, кто-то идет, — произнесла Кира. — Приготовься.
Леся уже открыла рот, чтобы спросить, к чему ей следует готовиться. Как вдруг из-за поворота показались трое весьма крепких молодых людей. Они тоже увидели подруг. И с радостными криками:
— Вот она! — устремились к подругам. — Держи ее! И вторую тоже!
Дальнейшее напоминало кадры малобюджетного боевика, когда режиссер экономит на чем может. И в первую очередь на сценаристе, которого бюджет фильма вообще не предусматривает. Сценарий придумывают всей съемочной группой, и в результате он получается, как бы это сказать, несколько хаотичным.
Разумеется, все те места, где требуются логические заключения или рассуждения героев, просто заменяют сценами с кровавым мордобоем. В итоге зритель теряется. И начинает думать, что это он сам такой дурак, что не понял, в чем тут соль.
Точно так же растерялись и подруги, когда трое молодых людей с радостными воплями набросились на них. Скрутили опешивших подруг, забрали их удочки и потащили вяло сопротивляющихся девушек за собой.
— Куда вы нас тащите? — пыталась возмущаться на ходу Кира. — Я буду звать на помощь!
Она в самом деле открыла рот, но ощутимый тычок под ребра заставил ее издать болезненный стон и передумать насчет призывов о помощи. Таким манером подруг дотащили до ворот. Провели за высоченную бетонную ограду. Затем так же молча повлекли по дорожке мимо беснующегося огромного пса и впихнули в дом.
Тут подруг наконец-то поставили на ноги и дали им возможность оглядеться по сторонам. Один из напавших молодчиков куда-то убежал. Но двое других остались, зорко поглядывая на подруг.
— Где мы? — попыталась выяснить Леся. — Что вам от нас нужно? Чей это дом?
— Дом принадлежит мне.
Подруги дружно повернулись на голос. По роскошной лестнице с резными ореховыми перилами спускался невысокий полный господин. Самыми примечательными деталями в его внешности было пузо — огромное, мягкое и уютно колышущееся в такт движениям хозяина. И лысина — розовая и блестящая.
Все остальное казалось еще менее привлекательным. Кривые тонковатые ножки. И красные воспаленные глаза.
Хозяин дома, а это без сомнения был он, тоже смотрел на подруг не без удивления.
— Что за девушки? — спросил он наконец у замерших у стены молодчиков. — Зачем вы их ко мне привели? Да еще с удочками?
Молодчики при этом вопросе заметно смешались.
— Так это же… — сбиваясь и перебивая друг друга, принялись они объяснять. — На озере… На берегу… Рыбачили они! Все, как вы и сказали. Девушки с удочками. Красивые!
— Разве я вам говорил, что девиц было две?
— Так мы что?.. Мы разве знали, какая вам нужна? Видим, две. Обеих и притащили!
— Идиоты! — простонал хозяин дома. — Это не те девчонки.
— Совсем не те? — разочаровались молодчики, а подруги, наоборот, приободрились.
— Обе не нужны?
— Ни та, ни другая мне не нужна! Гоните их отсюда!
Но не успели молодчики сделать и шагу, как лысый толстяк передумал.
— Нет, погодите. Так будет нехорошо! Ну-ка! Оставьте нас наедине! Живо!
Молодчики, толкаясь и отпихивая друг друга, просочились через дверь. И через мгновение в гостиной даже и духу их не осталось. Похоже, хозяин дома, несмотря на свою комическую внешность, пользовался у охраны большим авторитетом.
Толстяк тем временем спустился вниз. И пытливо уставился на подруг. От его внимательного взгляда не укрылось ничего. Ни модельная обувь на ногах у подруг, ни костюмчик Леси, ни тщательно наращенные ногти с росписью на ухоженных ручках Киры.
Потом он переключился на удочки, которые подруги все еще держали при себе. Толстяк посмотрел на привязанные крючки, блесны, удилища. И нахмурился. А по мере того как он изучал внешний облик подруг и их удочки, его лицо принимало все более и более мрачное выражение.
— Вы — не рыбачки! — заявил он им наконец. — И в рыбалке вы ничего не понимаете!
В его устах это прозвучало вроде приговора. И подруги даже струхнули. Но врать не решились.
— Зачем вы тут оказались? — продолжал допрашивать их толстяк. — Зачем приехали на мое озеро?
«На мое озеро!» Уже и озеро стало его собственностью. С каких это пор, хотели возмутиться подруги. Но почему-то промолчали. Может быть, потому что толстяк при этом вел себя таким образом, словно имел на это полное право? Подруги ограничились нейтральными ответами.
— Вам-то что? — буркнула Леся.
— И вообще, что за обращение? — возмущенно добавила Кира. — Ваши люди схватили нас, силком притащили сюда, теперь вы нас из дома не выпускаете. Знаете, как это называется? Захват и удержание заложников! Даже статья такая в уголовном кодексе имеется! Вы не знали?
Почему-то эта фраза про уголовный кодекс крайне напугала толстяка. Он мигом подобрел. И даже изобразил на своем круглом лице улыбку. Правда, она получилась у него чуточку кривовата. Но, как говорится, лучше, чем ничего.
— Никто вас не задерживает, — принялся он юлить. — Какие заложники? Вы — мои гостьи.
Услышав это, Леся мигом сориентировалась:
— Гостей полагается угощать. Чаем. Горячим!
— Конечно! — оживился толстяк. — Сейчас все вместе чайку попьем. Катерина!
На этот неожиданно зычный клич в гостиной появилась полная женщина с недовольным лицом, в простом ситцевом переднике поверх такого же летнего платья.
— Чего?
— Чайку нам с девочками организуй, — велел ей толстяк. — Бутербродов там разных нарежь. Ветчинки, буженинки. Ну, ты знаешь, как я люблю.
Катерина молча кивнула. И кинув на подруг не слишком приветливый и даже презрительный взгляд, вышла. Обратно она вернулась минут через пять и уже с подносом, заставленным различной снедью. Тут была тарелочка с поджаренными до золотистого цвета пшеничными тостами. Вазочка с тремя видами джема — темно-красным клюквенным, оранжевым — апельсиновым и зеленым из киви.
Но вершиной кулинарного мастерства Катерины, бесспорно, являлись бутерброды. На круглой мягкой булочке лежал листик салата, смазанный майонезом, потом ломтик помидора и несколько кружков маринованных огурчиков. Буженина и ветчина были нарезаны так тонко, что из них получалось нечто вроде цветочного бутона или паруса. И все это великолепие сверху было украшено веточками зелени.
Сам чай был подан в огромном пузатом заварочном чайнике. В таких же сервизных чашках был уже налит напиток. Был подан крохотный сливочник, чуть побольше размером молочник и белая в серебристо-голубоватых цветочках сахарница. Все с благородной платиновой окантовкой.
— Какая красота! — не выдержала и воскликнула Леся. — Где вы купили такое чудо?
— Не я, жена где-то покупала, — рассеянно буркнул толстяк, но тут же спохватился и замолчал.
— Так вы женаты?
Но толстяк упорно молчал. Кажется, говорить о своей жене он был расположен меньше всего на свете. Случайно оговорился, бывает. А чтобы специально говорить о жене, это уж увольте.
Так что завтракали подруги в тишине. Впрочем, им было не до разговоров. Оголодав за ночь, они жадно поглощали угощение, стараясь только, чтобы это не выглядело слишком уж откровенно. Толстяк им не мешал. Сам он пил только горький чай, сдобрив его каплей молока.
Наевшись, подруги сами не заметили, как почувствовали к их хозяину нечто вроде расположения. И теперь были готовы простить ему странное «приглашение» в его дом. В конце концов, он их ничем не обидел. А напротив, напоил и накормил. Теперь они были готовы ответить на все его вопросы. Но толстяк не торопился начать говорить.
Он задумчиво смотрел на подруг. И только качал головой.
— Еще раз извиняюсь, что мои люди поступили с вами несколько… м-м-м… жестко.
— Ничего, — отмахнулась Леся, размякшая после вкусной и обильной еды и горячего чаю. — Мы не в обиде.
— Обычно я так к себе людей не приглашаю, — продолжал извиняющимся голосом толстяк. — Но сегодня у меня есть оправдание.
— Да? И какое же?
— Этой ночью был ограблен мой дом.
Подруги ощутили неприятный холодок в области солнечного сплетения. А что, если толстяк захочет обвинить их в ограблении?
— Ой! — прошептала Леся. — Но мы тут ни при чем!
— Знаю! — вздохнул толстяк. — Просто я поручил моим дуболомам притащить мне одну девицу.
— Какую девицу?
— Тоже рыбачку. На берегу я с ней познакомился. Случайно. То есть тогда я думал, что случайно.
— А теперь?
— А теперь я думаю, вот она-то как раз и была очень даже при чем!
— То есть она оказалась причастна к ограблению в вашем доме? — переспросила Кира.
Толстяк молча кивнул:
— Она была в доме, оставила кучу «жучков» тут и в моей спальне. А потом мой сейф ограбили! Приехала милиция. Они нашли «жучки» и спросили, кто бы мог их оставить.
— И вы вспомнили ту рыбачку?
— Она была единственной гостьей в моем доме за последнее время. Весьма подозрительной гостьей.
— Почему?
Ответ не заставил себя ждать.
— Слишком красивая. И слишком… как бы это сказать, необычная.
И видя, что подруги не понимают, он принялся объяснять:
— Не скрою от вас, что далеко не редкость, когда и женщины — прекрасный пол — становятся заядлыми рыбаками. Но при этом они и выглядят соответственно. Этак… м-м-м…
— Не так уж прекрасно? — подсказала ему Леся.
— Вот именно, — благодарно подхватил толстяк и продолжил свои объяснения: — Одеваются кое-как. Ну там, какой-нибудь вытянутый свитер, потертые тренировочные штаны или джинсы, понимаете? На ногах кроссовки или резиновые сапоги. Волосы стянуты в хвост. На лице минимум косметики и ногти на руках подстрижены или вовсе обломаны.
— А та девушка, значит, выглядела иначе?
— Совершенно иначе! Примерно как вы, только еще лучше!
Подруги сначала обиделись. Кто это выглядит лучше их? Но потом вспомнили, в каких жутких условиях провели сегодняшнюю ночь, и подумали, что критика их хозяина может быть вполне оправданна.
— И что же эта женщина? Насажала в вашем доме стаю «жучков» и исчезла? Бесследно?
— Вот именно!
— И вы не знаете ни ее адреса, ни телефона?
— Даже имя ее забыл спросить, такой я дурак!
Впрочем, толстяк тут же устыдился своей самокритичности и добавил:
— Да что толку? Она могла назваться любым именем. Паспорта ведь я у нее не спрашивал.
— А как получилось, что вы пригласили ее к себе домой?
— Совершенно незнакомую вам девушку?
Толстяк смутился. Он густо покраснел и закашлялся.
— Ну, как получилось, как получилось, — пробормотал он. — Обыкновенное дело. Вижу, стоит на берегу этакая красотка, сама вся из себя. Светлые волосы по ветру так и летят, сама длинноногая, юбочка только попку прикрывает. Ноги на таких каблуках, что только диву даешься, как вообще стоит. А она стоит, красуется. А в руках у нее удочки!
— И что такого?
— Естественно, я заинтересовался.
— Девушкой?
— Сначала ее уловом. Интересно мне стало, что такая красавица, вся из себя блестящая и гламурная, поймала в нашем озере?
— И что?
— Думал, что максимум пару окуньков или подлещиков. А то и вовсе ничего.
— А она?
— Отличный улов! — с жаром воскликнул толстяк. — Я сам заядлый рыбак! Уж можете мне поверить, этой девушке необыкновенно повезло! Мне даже завидно отчасти стало.
— И вы пригласили ее к себе домой? — спросила Кира.
А Леся бесхитростно добавила:
— Наверное, хотели расспросить о ее методе рыбного лова?
— Что? Ах, вот именно! Вот именно! О методе лова.
И толстяк снова обрадованно закивал головой.
— Кстати, мы же с вами не познакомились, — произнес он.
— Да.
— Совсем с этим кавардаком хорошие манеры порастеряешь. Но вы меня поймите: сначала взлом, потом милиция, а потом еще эта новость с «жучками», которые они обнаружили у меня по всему дому.
И сам оборвав поток жалоб, толстяк приподнялся и произнес:
— Разрешите представиться! Петрушкин Валентин Иванович.
Подруги в свою очередь представились господину Петрушкину. Надо же, господин Петрушкин. Петрушкин! Бывают же у людей фамилии, не позавидуешь. Но, кажется, сам Петрушкин ничего смешного в своей фамилии не видел. Он продолжал расспрашивать подруг, что привело их в Разлив.
Теперь девушки не видели смысла скрывать правду от толстенького господина Петрушкина. И быстро выложили, какая беда привела их на берег озера, к рыбакам, с которыми общался пропавший Вовик. Господин Петрушкин отреагировал на рассказ подруг как-то странно. Начал хмыкать и отворачиваться, пряча ухмылку. Даже девушки вели себя приличней, когда он сообщил им свою смешную фамилию. А тоже могли бы всласть похихикать.
— Не понимаю! — воскликнула наконец раздосадованная Кира. — Что смешного в том, что я рассказываю?
— Да ничего смешного! Наоборот, грустно. Встречаются же еще такие подлецы на свете!
— Вы это про кого?
— Да про вашего Вовика! Занял у вас деньги и исчез. А кстати, сколько он занял?
— Пять тысяч долларов.
— Наверное, для вас это приличная сумма? — сочувственно спросил господин Петрушкин.
По нему самому, его дому и образу жизни с наемной прислугой было понятно, что он пять тысяч серьезной суммой не считает. Но будучи человеком широких взглядов, готов признать, что кому-то они могут показаться настоящим богатством.
— Во всяком случае, наличными таких денег у меня нету, — ответила ему Кира, а господин Петрушкин сочувственно поцокал языком.
— И теперь банк требует вернуть кредит? А вам самой заплатить нечем? И еще ваш приятель смылся, так?
— Ну да.
— Что же, бывает. Только я бы не стал надеяться, что он появится тут. Он же не дурак, понимает, что вы можете захотеть его выследить. И ни за что не появится в тех местах, где вы с ним когда-то бывали.
Киру передернуло. Этот господин Петрушкин, похоже, совершенно уверен, что Вовик кинул ее и просто удрал с ее деньгами. Но не мог он! Не мог! Вслух же Кира произнесла совсем другое:
— Мы искали тут не самого Вовика, а одного его знакомого, с которым он вместе рыбачил несколько раз.
— Ах, вот как! — безучастно проронил господин Петрушкин, теряя всякий интерес к обществу подруг. — Ну, что же. Желаю вам удачи в ваших поисках. И еще раз извините, что оторвал вас от дела.
Последнюю фразу он произнес, уже поднимаясь из-за стола и как бы показывая, что подругам пора проваливать. Ему лично они больше не нужны. Могут продолжать дальше глупо суетиться в поисках того, что искать бесполезно.
Но все же господин Петрушкин не был законченной сволочью, потому что, уже уходя, он внезапно передумал и снова окликнул стоящих возле входной двери подруг:
— Послушайте, а как зовут того рыбака, которого вы ищете?
— А вам зачем?
— Я же вам говорил. Я и сам рыбак. И знаю тут многих. Это парень местный?
— Да.
— Тогда тем более! Как его зовут?
— Арнольд, — произнесла Кира, ни на что уже не надеясь.
Но господин Петрушкин внезапно оживился и снова подкатился к подругам на своих круглых маленьких ножках.
— Арнольд, говорите? Такой высокий, представительный молодой человек? Брюнет?
— Не знаю. Дело в том, что я его никогда в жизни не видела. Но Вовик рассказывал, что Арнольд трудится старшим менеджером в какой-то фармацевтической компании.
— Да, это он! — еще больше оживился толстяк. — Лекарствами занимается. Всякие там биодобавки и прочая чушь.
— Так вы его знаете?
— Да!
— И покажете нам его дом?
— Без сомнения, — кивнул господин Петрушкин. — Только…
— Что?
— Только… Нет, странно все это.
— Что странно?
Но господин Петрушкин, словно не слыша вопросов Киры, бормотал сам себе под нос:
— Сейчас вот сообразил. Надо же, какое совпадение! Да нет, не может быть, чтобы это что-то значило. Наверняка просто так совпало.
— Да что случилось?! — не выдержала Кира. — Вы нам расскажете?
— Дело в том… Даже не знаю, как вам и сказать. Хм, вот странная история! Как же вам об этом сказать?
— Как есть, так и говорите!
И господин Петрушкин наконец разродился.
— Дело в том, что ваш Арнольд тоже пропал, — заявил он.
— Как пропал? — ахнула Кира. — Куда пропал?
— Вот этого я вам сказать не могу. Только… вот уж в самом деле странно!
— Что? Да говорите же, боже мой!
— Только перед тем как исчезнуть, Арнольд занял денег у одного нашего общего знакомого.
— Тоже рыбака?
— Тоже, — спокойно кивнул господин Петрушкин. — Но совпадение не в этом.
— А в чем?
— В сумме! В сумме, которую одолжил Арнольд.
— И сколько же он взял?
— Вы можете мне не поверить, но он взял ровно пять тысяч долларов!
