ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

На этот раз женщина оказалась дома. И, услышав, что незнакомые ей молодые девушки приехали побеседовать об отношениях ее погибшей дочери и главврача санатория, в котором работала Галина, женщина тут же разразилась проклятиями, перемежая их бурными рыданиями.

— Подлый жмот! Бабник и потаскун! — вдохновенно перечисляла она отрицательные качества Семена Голиафовича, не отвлекаясь при этом от перемешивания теста для завтрашних поминальных блинов. — Негодный человек! Совершенно негодный. Даром что пост такой важный занимает.

— Может быть, вы преувеличиваете? — осторожно спросила у женщины Леся.

— Я? — даже задохнулась от возмущения мать Галины. — Да вот ни капли! Ведь я же знаю, что он соблазнил мою Галюнечку на свои непотребства, а теперь в сторону желает увильнуть. Мол, не было между ними ничего. Только служебные отношения. И денег на похороны мало дал! Не расщедрился!

И, блеснув глазами, женщина издала странный хриплый звук. Подруги с трудом догадались, что это был горький смех. А затем женщина внезапно снова разрыдалась.

— Мама, перестань! — пыталась успокоить ее молоденькая девушка — младшая сестра Галины, теребя мать за край домашнего халата. — Не плачь! Мы с папой телеграмму дали в часть, где Сережа служит. Он на похороны приедет.

Подруги уже насторожились, услышав еще одно мужское имя, упомянутое в связи с Галиной, но тут же им пришлось осадить лошадей. Сережей оказался сводный брат Галины, родившийся от отчима сестер. Впрочем, отчим тоже присутствовал тут. И судя по тому, как морщилось его славное простое лицо, он был искренне привязан к обеим своим падчерицам. И ему невыносимо было видеть, как страдает его жена.

— Если бы я знал, кто это сделал, не задумался, убил бы эту сволочь! — рыкнул наконец он, стукнув огромным кулаком по столу.

Но ни жена, ни падчерица не испугались. Девочка погладила огромный кулак. А мать Галины жалобно всхлипнула.

— Так ведь не знаем мы этого, — простонала она. — У главврача этого алиби имеется. Я ведь в милиции специально узнавала. А что он теперь не желает признаваться, что обещал на Галине жениться, так кто же это докажет. Да и не важно это теперь совсем.

Ее муж вздохнул и, тяжело поднявшись, вышел из комнаты. Женщины проводили его взглядами, но он не обернулся. Ему явно хотелось побыть одному.

— Простите, — извинилась за мужа мать Галины. — Он у нас такой! При посторонних свои чувства никогда не покажет. Стеснительный.

Но подруги и не думали обижаться на отчима Галины, вполне понимая его чувства.

— Скажите, а жена Семена Голиафовича знала о его связи с Галиной? — спросила Леся.

— Когда это жена не знает, что ей муж изменяет? — фыркнула мать Галины. — Женщина, она всегда все сердцем чувствует. Конечно, она все знала. Только отношения у нее с мужем были такие, что она на многие его выходки глаза закрывала.

— Почему? — удивилась Кира.

Она ведь не работает, — пояснила ей мать Галины. — Кормилец у них в семье один — Семен Голиафович. Так что ругаться ей с ним не с руки. Хотя чужая душа — потемки. Но я вам вот что скажу: если кто про Семена Голиафовича всю правду знает, то это только его жена.

И она деловито плюхнула первый блин на сковородку, над которой немедленно поднялся фонтан жирных брызг, раздалось шкварчанье и пошел характерный чад. После этого подруги поняли, что делать им тут больше нечего. И попытались тихо улизнуть. Впрочем, сделать это было легче легкого. Так как, высказав подругам, что у нее накопилось на душе, мать Галины снова принялась активно печь блины. Но не успели девушки выйти из квартиры, как следом за ними раздался торопливый топоток молодых ног.

— Подождите! — остановил их чей-то голос.

Девушки обернулись и увидели, что их догоняет младшая сестра Галины — Наташа.

— Вы от того, что мама вам про Голиафа говорила, не отмахивайтесь, — торопливо произнесла она. — Уж я-то наверняка знаю, что он с Галькой спал. И мало того, что спал. Но еще и почти заставлял ее помимо этого что-то делать. Поэтому он матери денег и передал, чтобы она язык не распускала.

— Семен Голиафович дал вам денег? — изумилась Леся.

Сестра Галины задумчиво кивнула:

— И я думаю, что Галину через его делишки и убили.

— А что за делишки такие? — сгорая от любопытства, спросила Кира.

Да уж темные делишки, — мрачно произнесла Наташа. — Галина уже и не хотела в этом участвовать. А он ее уволить грозился. Да еще по такой статье, чтобы ее потом нигде и ни на одну приличную работу не взяли. Вот какой гад!

— В самом деле гад! — согласилась с ней Леся, еще толком не зная, верить или не верить девушке. — А чего он конкретно добивался от Галины? Что она должна была делать?

— Опыты он какие-то проводил, — понизив голос, произнесла Наташа. — И Галину заставлял ради этого трахаться с разными противными старикашками из числа тех, кто у них в санатории останавливался. Сестра говорила, что одному из них вообще под восемьдесят было. Песок из него сыпался. Весь в морщинах, а туда же. Секс ему с молоденькой подавай.

— Фу-у! — поморщилась Кира. — Это же притон какой-то получается.

— Вот вам и фу, — вздохнула Наташа. — А потом у Галины Толик появился. Она его очень любила. И Семену Голиафовичу так прямо и заявила, что с его похотливыми старикашками больше спать не будет. Если ему так надо, то пусть нанимает проститутку, ей платит. А у нее любовь образовалась.

— И он что? В смысле, Семен Голиафович?

— Вроде бы согласился, — пожала плечами Наташа. — Только через несколько недель после этого Галину и убили. Вот так-то.

Но в это время раздался голос ее матери, призывающий дочь обратно. И Наташа, не прибавив больше ни слова к своему рассказу, умчалась домой.

— И что ты насчет всего этого думаешь? — спросила Кира у подруги.

Леся промолчала, не желая говорить, что теперь, после слов матери и сестры Галины, главврач их санатория представляется ей каким-то жутким монстром. И больше всего на свете Лесе сейчас хотелось махнуть рукой на всю эту историю и просто вернуться назад, домой в Питер, попросту плюнув на не использованную еще ими до конца санаторную путевку. Нет, в таких невыносимых условиях постоянных тайн она поправлять здоровье решительно отказывалась. Тут не только последнее можно было растерять, но и с жизнью, чего доброго, расстаться.

— Поехали к жене Голиафа, как ребята и предлагали, — решила Кира, видя, что из подруги не вытащишь ни слова. — Хорошо, что она тоже в Луге проживает. Просто не представляю, что бы мы делали, если бы она жила в Питере.

В отличие от нее Леся, напротив, четко себе представляла, что бы она стала делать, окажись в родном Питере. Забралась бы в свою родную квартирку, забилась бы на диван и накрылась с головой теплым пледом из овечьей шерстки, отгородившись таким образом от всего мира, полного злых врачей, маньяков и чересчур деятельных подруг.

Но делать было нечего, мечты остались мечтами. А девушки в сопровождении притихших Олега с Димой отправились с визитом к жене Голиафа. Она жила в симпатичном бело-розовом коттедже, окруженном со всех сторон садом. Ажурные, но крепкие ворота были заперты. По саду носилась огромная кавказская овчарка, один вид которой отбивал всякую охоту проникать на охраняемую ею территорию.

— Кто там? — раздался хрипловатый женский голос, когда Леся надавила на кнопку переговорного устройства, вмонтированного в калитку.

Подруги переглянулись — что-то в голосе их насторожило. Была в нем какая-то замороженная сонливость. Да и гласные женщина тянула как-то чересчур уж протяжно. Однако, услышав, что к ней приехали от Семена Голиафовича, женщина больше ничего уточнять не стала. А просто щелкнула пультом, отворяя калитку. Овчарка тут же оживилась. И, оскалив зубы, подскочила к воротам. При этом слюна буквально капала у нее с клыков. Шерсть на загривке встала дыбом. И вообще, весь ее внешний вид был далек от дружелюбия.

Ни слова не говоря, Леся захлопнула калитку перед носом злобного монстра в собачьей шкуре и во второй раз нажала на кнопку переговорного устройства.

— Что еще? — поинтересовался тот же голос.

— У вас тут собака, — сказала Леся. — Она нас не пускает! Уберите ее!

— Вот еще! — неожиданно расхохоталась женщина, и подруги с удивлением поняли, что она попросту пьяна. — Хотите войти, идите! А я на вас посмотрю. Хоть какое-то развлечение будет!

— Погоди, — остановил Олег Киру, уже готовую шагнуть навстречу зубастому чудовищу.

С этими словами он засунул руку в карман брюк и вытащил оттуда небольшую коробочку. Затем направил ее в сторону злобно наблюдающей за ним собаки. И через мгновение овчарка задрожала всем телом, жалобно заскулила и отступила назад.

— Еще немного подождем, — сказал Олег, удерживая девушек. — Сейчас она должна лечь.

Внезапно в глазах овчарки отразилось изумление. Затем ее лапы стали подгибаться. Она зашаталась и в самом деле плюхнулась мохнатым, тяжело ходящим боком на траву.

— Теперь можно идти, — сказал Олег. — Она нам не опасна.

Овчарка и в самом деле выглядела жалко. Ее тяжелая голова упорно клонилась к земле. И собака из последних сил старалась не поддаваться действию неведомого излучения, направленного на нее из таинственной коробочки Олега.

— Ты что с ней сделал? — набросилась на Олега Леся.

Она уже забыла, как минуту назад боялась собачьих клыков.

— Ты ее убил?

— Вот еще! — обиделся Олег. — Что я, живодер какой-нибудь? Я же знал, что в этих местах сторожами служат собаки, вот и подготовился. Это специальное средство для борьбы с агрессивными животными. Действует практически мгновенно. И начисто лишает животное способности нанести вред человеку. Жаль, действует оно недолго. Так что вы там постарайтесь закончить разговор с этой дамочкой побыстрей. Иначе у нас возникнут трудности, как покинуть этот дом.

— А ты разве не пойдешь с нами? — удивилась Кира.

— Я должен остаться с собакой и понаблюдать за ней, — ответил ей Олег. — Во-первых, ей может стать плохо. Или она, напротив, может слишком быстро прийти в себя. Но вы не беспокойтесь, с вами пойдет Дима.

Дима согласно кивнул. И поторопил девушек. Проникнуть в дом оказалось гораздо проще. Дверь была уже открыта. И никакого стража — ни четвероного, ни двуногого — тут не наблюдалось. Супруга Семена Голиафовича оказалась именно такой, какой представляли ее себе подруги. Женщина лет пятидесяти, которая благодаря неустанной заботе о своей внешности выглядела на тридцать восемь с хвостиком, облик которой не мог подпортить даже коньяк, употребляемый ею явно в неограниченных количествах.

Во всяком случае, сейчас возле Елены Дмитриевны, как звали супругу главврача санатория, валялась пустая бутылка коньяка, а еще одна, опустошенная лишь на треть, стояла перед ней.

— А! — с некоторым удивлением произнесла женщина. — Вы все же прошли. И как же вам удалось подружиться с Цербером?

— Вполне подходящее для вашего пса имя, — кротко произнесла Кира. — Не волнуйтесь, с ним все в порядке.

Но Елена Дмитриевна уже достигла той блаженной стадии опьянения, когда перестаешь адекватно реагировать на окружающее. Да и вообще, забота о чем-то, пусть даже о любимой собаке, была ей явно совершенно чужда. Вселенная Елены Дмитриевны вращалась исключительно вокруг нее самой. Это подруги поняли спустя всего несколько минут после начала общения с женщиной.

Поэтому идея журнальной статьи про ее мужа — великого ученого и саму Елену Дмитриевну — ослепительную красавицу и его верную и постоянную спутницу на всем тернистом жизненном пути — пришлась дамочке очень по вкусу.

— Да! — высокомерно произнесла она. — К нам приходят многие. Кстати, я и сама подумываю о собственной карьере. Например, дизайнера. Вот этот дом я обставляла на свой вкус. Не правда ли, получилось великолепно?

Подруги снова не стали спорить. Им уже было совершенно ясно, что этой холеной красивой самке ужасно, просто чудовищно скучно в этом богато обставленном доме, среди многочисленных дорогих безделушек, сверкающих зеркал, шелковых ковров и прочих изысков. И ведь никто не держал ее в этой золотой клетке. Только ее собственная природная лень.

О своем муже, как и следовало ожидать, Елена Дмитриевна была весьма высокого мнения. Впрочем, она была абсолютно убеждена, что в этом мире имеется лишь одна-единственная величина, достойная истинного восхищения, уважения, любования и обожания, — это она сама.

— Вот вы в своей статье скажете, что мой муж гений, — словно невзначай произнесла она. — Верно?

Девушки и Дима не собирались с ней спорить.

— И я с вами соглашусь, — продолжала самодовольно рассуждать Елена Дмитриевна, сделав еще один щедрый глоток из бокала с золотистой жидкостью, которая маслянисто переливалась за тонким стеклом. — Я просто не могла выйти замуж за какого-нибудь неудачника. И мой муж это прекрасно понимает. И стремится соответствовать.

Друзьям на минуту стало даже жаль Семена Голиафовича. Чем бы он там ни занимался на третьем этаже своей водолечебницы, жизнь с такой чудовищной эгоисткой его отчасти оправдывает.

— Вот и большие люди заинтересовались его научными разработками, — продолжала тем временем Елена Дмитриевна. — Но т-с-с-с! Пока это секрет. Не вздумайте написать об этом в вашей статье.

— Не будем, — покорно согласилась Кира.

Но этот ответ неожиданно возмутил тщеславную женщину.

— А о чем тогда вы собираетесь писать? — рассердилась она. — Да если хотите знать, мой муж скоро получит за свое открытие столько наград и денег, что голливудские звезды побледнеют от зависти. Да что там! Они в очередь будут выстраиваться на прием к моему мужу!

И, увидев сомнение в глазах своих посетителей, она воскликнула еще громче:

— Конечно, будут! Ведь заветная мечта каждого человека — почувствовать себя моложе. Хоть на пару лет, но моложе. А открытие моего мужа позволяет людям не только чувствовать себя моложе, но и реально омолаживаться. Да не на пару лет, а на десять, а в будущем — двадцать лет и более!

— Что вы говорите? — ахнула пораженная Кира. — И каким же образом он достигает такого результата?

— А вот этого я вам не скажу! — хмыкнула дамочка. — Еще чего! За свое открытие муж получит награды и огромные гонорары. Но это в будущем, которое скоро наступит. И чего ради я стану вам сейчас выкладывать ценную информацию?

— Даже как-то не верится в то, что вы говорите, — вздохнула Кира.

— Не верите? — возмутилась Елена Дмитриевна. — А меня вы видите? На сколько, по-вашему, я выгляжу?

— На тридцать, — бодро соврала Леся.

— Нет, на двадцать восемь! — перебила ее Кира.

— Ха-ха! — развеселилась очень довольная их ложью Елена Дмитриевна. — А скоро я буду выглядеть на двадцать пять или даже двадцать! Процесс омоложения может идти непрерывно. Были бы только доноры!

— Доноры? — насторожилась Кира, чей слух царапнуло это слово.

Да, с этими донорами вечная проблема, — пробормотала Елена Дмитриевна. — Это должны быть молодые, абсолютно здоровые молодые люди. К тому же они должны сознавать ту ответственность, которая на них ложится, и потому уметь держать язык за зубами. Желающих омолодиться уже сейчас огромная очередь. И они как раз умеют молчать. А вот с донорами вечная проблема. Молодые люди так болтливы и жадны!

— И где же ваш муж берет этих молодых людей? — спросила Кира.

— В разных местах, — пробормотала Елена Дмитриевна уже изрядно заплетающимся языком. — В самых разных. Проблема не в этом. Проблема в том, чтобы потом заставить их молчать.

Подруги переглянулись. Последняя фраза прозвучала в устах Елены Дмитриевны зловеще. И заставила девушек всерьез призадуматься. Тут же припомнились им намеки родных Галины о том, что Семен Голиафович принуждал молодую девушку заниматься какими-то непотребными делами, от которых она потом отказалась во имя своей любви к Толику. И вскоре после этого отказа Галину нашли мертвой.

Теперь Семен Голиафович представлялся подругам чудовищем. Настоящим сумасшедшим ученым, который ради своей великой цели готов идти по трупам друзей, врагов и даже единомышленников. От Елены Дмитриевны подруги вышли, имея некое представление о том, в чем заключается тайная деятельность главврача их санатория.

— Шарлатан он или гений, но в свое «открытие» он верит и умеет заставить поверить и других людей, — сказала Кира, когда они уже покинули дом Елены Дмитриевны.

Дверь за ними хозяйка закрывать не стала. Она была уже просто не в силах подняться. Поэтому друзья просто захлопнули за собой сначала входную дверь, а затем, убедившись, что Цербер вполне очухался от действия странного излучения и способен охранять и дальше свою хозяйку, захлопнули и калитку.

— По крайней мере, теперь мне отчасти понятно, в чем состоит тайна третьего этажа водолечебницы, — сказала Кира, когда они вчетвером устроились за столиком в маленьком уличном кафе, располагавшемся неподалеку от базарной площади.

Отдых был подругам необходим, чтобы обсудить полученную информацию и свои действия на ближайшее время.

— Именно там, на третьем этаже, Голиаф проводит свои эксперименты по омоложению, — задумчиво произнесла Кира.

— С теми пациентами, которые находятся в санатории на особом положении и которых, видимо, уже традиционно селят в номерах люкс! — подхватила Леся.

— И это всегда супружеские пары, — прибавила Кира. — Причем один из этих людей, молодой человек, — донор, как их назвала Елена Дмитриевна, а второй — пациент, желающий омолодиться.

— Кстати, супружеские это пары или вовсе не супружеские, это еще надо выяснить, — произнесла Леся. — Наверное, для того чтобы не привлекать излишнего внимания, донор и желающий омолодиться человек часто просто изображают перед всеми отдыхающими супружескую пару. А потом ходят на третий этаж водолечебницы, где Голиаф и занимается с ними своими манипуляциями по омоложению. Посмотреть бы еще, как они это делают!

— Стоп! — воскликнула Кира. — У меня идея! Помнишь ту супружескую пару, которая хоть и не живет в люксе, но все время тусуется с нашими соседями? Он такой глубокий старик, а она этакая кобылка — кровь с молоком?

— Да, — кивнула Леся. — Думаешь, они из той же тусовки?

— Точно! — кивнула Кира. — Нас из люкса, раз уж мы там оказались, выселить им не удалось. Поэтому тех людей поселили в обычный номер. Но это ничего в цели их визита в санаторий не меняет.

— Они приехали позже остальных, — уточнила Леся.

— Вот именно, — сказала Кира. — И я уверена, что они еще не удостоились чести посетить третий этаж водолечебницы. И если я хоть в чем-то разбираюсь, они или кто-то из их друзей отправятся туда сегодня ночью!

— И мы во что бы то ни стало должны это наблюдать!

Дима с Олегом молча прислушивались к разговору подруг. Но те так увлеклись обсуждением своих идей, что не заметили того интереса, который проявили мужчины к их планам. Очнулись подруги лишь после того, как Олег произнес:

— Я так понимаю, вам показалось мало, что вас прошлой ночью оглушили, отвезли в лес и оставили там одних, беззащитных, на всю ночь? Вы желаете повторить свою попытку?

— Но не думаете ли вы, что на этот раз все может кончиться куда более трагично для вас лично? — добавил Дима. — Видимо, Семен Голиафович весьма трепетно относится к соблюдению секретности своего изобретения.

Олег кивнул, соглашаясь со своим другом, и добавил:

— И до тех пор, пока он не получит за него патент, вечную всемирную славу осчастливившего все человечество ученого и, разумеется, огромные деньги, главврач постарается сохранить свое открытие в тайне.

— Вряд ли у него нанят целый штат охраны, — возразила Кира. — Мы видели нескольких охранников. Но и только. Конечно, с нами двумя им было справиться совсем просто.

— Но если вы пойдете сегодня ночью с нами, то все будет иначе, — добавила Леся, кокетливо улыбнувшись.

— Слышишь, Дима, девушки вроде бы приглашают нас на дело? — внезапно развеселившись, воскликнул Олег.

И, подмигнув девушкам, он наклонился к ним и заговорщицки спросил:

— А как же быть с вашим упорным желанием вести совершенно самостоятельное расследование?

Но Дима шутливого тона своего друга не принял. И выглядел он неожиданно задумчивым.

— Может быть, в этом есть рациональное зерно, — пробормотал он наконец.

И, сделав знак своему другу следовать за ним, Дима вышел из-за стола. Обратно они вернулись спустя лишь добрых пятнадцать минут. Но, кажется, то время, которое они провели вдалеке от подруг, позволило им прийти к согласию.

— Вот что, — произнес Олег. — Мы вам поможем выяснить, что именно происходит на третьем этаже водолечебницы.

— Нам это и самим интересно, — опережая недоуменный вопрос, готовый сорваться с губ Киры, добавил Дима. — Ну как? Вы согласны?

Еще бы девушкам не согласиться. Несмотря на всю свою браваду, им было не по себе от мысли, что ночью они снова окажутся вдвоем против неизвестного противника. А сейчас они сразу же почувствовали себя уверенно. Одно дело — идти лишь вдвоем на шизанутого доктора и его команду практически с голыми руками. И совсем другое — когда вас четверо. И к тому же двое — крепкие мужчины, способные укротить даже злющую собаку.

— Если Олег так ловко с этим Цербером разобрался, может быть, у него в кармане найдется и еще несколько таких же штучек для Голиафа и его охраны? — прошептала на ухо подруге Кира. — Если подействовало на крупную собаку, подействует и на людей.

Но Леся отреагировала совсем не так, как ожидала Кира. Поморщившись, словно ей на больной зуб попала холодная вода, Леся произнесла:

— Кстати, очень странно, где он…

Закончить она не успела. Возле их столика возникла официантка, которая принесла им шашлык, заказанный еще полчаса назад. Несмотря на длительность приготовления, мясо оказалось жестким, сухим и жилистым. С трудом прожевав по куску, подруги отодвинули тарелки и с тоской вспомнили о том, что сейчас в санатории их как раз дожидается нежнейшее рыбное суфле с запеченной в сырной массе цветной капустой. Ведь там было время ужина.

Но это воспоминание неожиданно подстегнуло подруг. Рассиживаться-то некогда! Им еще следовало многое успеть до намеченного срока. И первое, что стояло в списке необходимых дел, — Кирина машина. Ее следовало извлечь из кювета, выяснить, способна ли она самостоятельно перемещаться, и вернуть на стоянку.

— Если нас во время нашей ночной вылазки обнаружат, то нам придется срочно уносить ноги, — заявила Кира. — И моя машина должна быть на ходу.

И несмотря на уверения Олега и Димы в том, что подруги при любом исходе их мероприятия всегда и без всякого сомнения смогут воспользоваться их гостеприимством, их автомобилем, Кира продолжала твердить, что ей нужна собственная машина. В конце концов ей удалось убедить друзей. И вся компания отправилась извлекать Кирину машину из кювета.

На это ушло меньше времени, чем думалось. И к тому же, к радости Киры, когда машина выехала на твердый асфальт, выяснилось, что никаких существенных повреждений она не получила. И способна ездить ничуть не хуже, чем до аварии. Так что на случай внезапного бегства машина могла отлично сгодиться.

Между тем действовать друзьям решено было быстро, но осмотрительно.

— Бессмысленно пытаться проникнуть на третий этаж по лестнице, — заявил Олег. — Она надежно защищена. Через окна, я так понимаю, это сделать также будет крайне трудно, не привлекая внимания.

— Что же тогда остается? — растерялись подруги.

— Остается крыша, — произнес Дима. Подруги замолчали, осмысливая только что услышанное.

— Ты предлагаешь нам разобрать крышу? — наконец произнесла Кира.

— Не всю, — заверил ее Дима. — Только кусочек.

— Небольшой кусочек, через который мы сумеем спуститься на чердак или что там у них есть, — сказал Олег.

— Но как? — пожала плечами Кира. — Это ведь крыша!

— Да что тут такого? — изумился Дима. — Она, насколько я видел, крыта железом. Ничего нет проще — отогнуть один из кровельных листов и проникнуть внутрь.

— А шум? — поинтересовалась Леся. — Листы железа всегда гремят.

— Вечером в водолечебнице никого не остается, — покачал головой Дима. — И она пустует вплоть до того времени, когда там появляется Семен Голиафович и его жаждущие омоложения пациенты. Но это бывает глубокой ночью. Правильно я понял?

— Между полуночью и двумя ночи, — кивнула Кира.

— Вот и отлично! — просиял Олег. — Времени у нас предостаточно. Ночь сегодня словно по заказу — безлунная. На небе облака. Так что нас с Димой никто не заметит, пока мы будем ковыряться на крыше.

— Но как вы туда попадете? — изумились еще больше подруги. — На саму крышу?

— А водосточная труба на что? — пожал плечами Олег. — При известной ловкости мы сможем забраться туда.

— Вы альпинисты? — хмыкнула Кира.

Мужчины переглянулись. И Олег ответил за них обоих:

— Почти.

При этом он так странно улыбнулся, что настаивать на своем вопросе подруги больше не стали. В конце концов, они тоже не были со своими новыми друзьями до конца откровенны.

— Хорошо, — сказала Кира. — Допустим, вы подниметесь на крышу. Также допустим, что вы сумеете, не привлекая внимания, отогнуть лист железа и пролезете внутрь здания. Но как мы-то с Лесей попадем туда? Или вы нам тоже предлагаете карабкаться по водосточной трубе?

— Если так, то я сразу предупреждаю, что боюсь высоты, — заявила Леся.

— Я это предвидел, — кивнул Дима. — И у нас для вас есть канат.

— Что?! — поразилась Леся.

— Хороший прочный синтетический канат, — заверил ее Дима. — Такой способен выдержать на рывок вес до восьмисот килограммов. А уж двух таких изящных девушек вообще не почувствует.

— И откуда у вас такой канат? — подозрительно спросила у него Кира.

— А у вас в машине разве нет троса для буксировки? — удивился Дима.

Кира открыла рот и тут же его закрыла. Разумеется, трос у нее был. И если она приобрела трос минимальной длины, то кто мог помешать Олегу купить для его машины трос длиной в десять, а то и двенадцать метров? В конце концов, кому что нравится. Может быть, Олег человек запасливый. И оптом длинный кусок троса стоил дешевле, чем по частям.

— Значит, с этим вопросом мы решили, — удовлетворенно кивнул Олег. — И поэтому сейчас я предлагаю подняться в наши номера. И переодеться во что-нибудь более практичное.

И он, не скрываясь, окинул критическим взглядом легкие наряды подруг. Девушки мысленно с ним согласились. В таких воздушных сарафанах и коротеньких юбчонках, в которые они нарядились сегодня, хорошо выступать под куполом цирка. Но для их дела такие туалеты решительно не годились.