Глава 17
Зинаида Владимировна была плоха. Это поняли даже далекие от медицины подруги. Женщина была бледна, и вокруг глаз образовались огромные черные круги, отдающие желтизной. Она лежала на больничной койке. И на фоне больничного белья казалась еще более бледной. Она едва говорила. И почти не шевелилась.
– Что с ней такое? – прошептала напуганная Леся.
– Удар. Парализовало всю правую половину. Едва говорит. Но постоянно твердит, что хочет вас видеть. У нее есть что вам сказать.
И тетя Галя, не в силах скрыть слезы, выбежала из палаты, оставив подруг наедине с больной.
– Подойдите, девочки, – прошептала Зинаида Владимировна.
И когда подруги подошли, прошептала:
– Это мне за вранье! Бог меня наказал за то, что я вам всей правды не рассказала.
– О чем вы?
– Горшков! – прохрипела Зинаида. – Я ведь вам врала! Знала я, чем он занимается! Все знала! И про доктора его знала! И про то, что людей убивают, тоже! Верней, не знала, но догадывалась, что не все у них там чисто. Такие деньжищи, какие у Горшкова водились, за просто так никто не платит!
Подруги переглянулись. Ну и Зинаида! Обвела их вокруг пальца! Они-то думали, что она женщина недалекая, искренне заблуждавшаяся насчет Горшкова. А она знала. Знала и молчала, молчала и… и любила!
– Мы все знаем, – как можно мягче, не забывая, что разговаривает с тяжело больной, произнесла Кира. – Не волнуйтесь. Мы нашли дневники доктора Семенова. И…
– Нет! Вы не знаете! Никто не знает! И Семенов этот не знал. Семенов дурачок был! А мой Никита вертел им, как куклой!
– Что? Как он мог? Нет, вы ошибаетесь! Семенов был организатор, идейный лидер, вдохновитель. Семенов был врач! А кто такой ваш Горшков? Простой водитель! Находил жертвы и…
– Вот! – страстно произнесла Зинаида и даже на подушках шевельнулась. – Вот именно! Он находил тех, кто должен был умереть! Врал Семенову, что это грешники! А сам брал за них деньги!
И откинувшись на подушки, Зинаида бессильно застонала:
– Околдовал он меня! Как я могла быть с этим человеком! Он был чудовище! Скольких из-за своей жадности на смерть обрек! Обычные ведь были люди. И не грешные. Родные или кто другой от них избавиться хотел. Вот и обращались к моему Горшкову! Убийца он!
Подруги ошарашенно молчали. Даже для них такое признание было уж слишком. Что же это получается? Горшков поставил дело на поток? Семенов убивал. А Горшков подыскивал тех, за чью жизнь могли заплатить деньги? Верней, не за жизнь, а за смерть? Но что же это получается? Они действовали на пару?
– Семенов – нет! – бормотала Зинаида Владимировна. – Семенов не знал ничего! Он бы не стал! Он в идею верил! Это все Горшков! Он один виноват. Он их подставлял. Он…
Речь больной становилась все более и более бессвязной. В палату быстро вошла медсестра. И, посмотрев на приборы, к которым была подключена больная, покачала головой:
– Уходите, девушки. Ей надо отдохнуть.
Подруги не стали спорить. Они и так уже узнали достаточно. Выходит, Горшков втайне от своего компаньона, работавшего за идею, брал деньги за тех людей, которых они с доктором отправляли на тот свет.
– Англичанка, – услышали подруги хриплый голос и, оглянувшись, увидели Зинаиду, которая словно в бреду вырывалась из рук медсестры. – Англичанка! Они и ее тоже! А ребеночка отец хотел себе забрать! Да ему не дали!
Но в это время силы окончательно оставили больную. И она без сил упала на подушку. Слезы градом катились по ее лицу. И подругам очень бы хотелось верить, что это были слезы искупления и исцеления.
А совсем замотавшиеся подруги снова помчались назад к тете Маше. Хорошо еще, пробок в это время уже совсем не было. И они не затратили много времени на обратную дорогу.
– Хотите вы того или нет, а рассказать обязаны, – приперли они несчастную женщину к стене. – Что там за история была в роддоме? Как это отцу не отдали его ребенка? А откуда же тогда у вас в доме взялась Марго?
– Ничего не понимаю. Брат мне ничего не рассказывал!
– Но вы же были в родильном доме вместе с Арнольдом Борисовичем, когда ему отдали Марго?
– Была.
– И все прошло без эксцессов?
– Конечно! Нам отдали сверток с нашей малюткой, поздравили, и все. Может быть, персонал держался чуточку скованно, но ведь это и понятно. Мать-то они прошляпили! Оставили бедную малютку наполовину сиротой!
Больше тетя Маша не знала ничего. Пришлось подругам, хотелось им того или нет, идти за ответом к Арнольду Борисовичу.
– Ой, чувствую, не захочет он с нами говорить на эту тему. Если он даже родной сестре запретил упоминать имя своей погибшей жены и выкинул из дома все ее вещи и фотографии, а с нами точно говорить не захочет.
Встречу с Арнольдом Борисовичем отложили на следующий день. А сегодня вечером подругам нужно было ехать домой. Время было уже позднее. А они и так пропустили катание с недавно сооруженного горного склона на их «курорте» в поселке. Да еще сегодня вечером к ним мог нагрянуть долгожданный гость из Австрии.
Девушки благополучно просочились к себе в коттедж, счастливо избежали встречи с соседями и Тараканом, а потом с нетерпением прождали Роберта до полуночи. После полуночи они поняли, что дальше ждать бессмысленно, и легли наконец спать.
Справедливости ради надо сказать, что Кира ждала не столько Роберта, сколько новостей о поисках Марго. А вот Леся… Леся была искренне расстроена отсутствием Роберта.
– Знаешь, у меня какое-то нехорошее предчувствие, – произнесла Кира, уже забравшись в свою кровать.
– И мне тоже что-то тревожно.
– Наверное, это из-за Роберта. Как ты думаешь, почему он все-таки не пришел?
Кира задавала этот вопрос уже в десятый раз. И Леся даже не стала на него отвечать. Вместо этого она гневно сказала:
– Позвонить-то уж точно мог!
– Ну, ничего! Завтра у нас уже будут новости. Так что это не мы в нем, а он в нас будет заинтересован. Думаю, что Арнольд Борисович тоже будет заинтересован. И захочет нам помочь.
Однако предчувствие обмануло Лесю. Арнольд Борисович мало что не захотел. Выслушав краткий отчет подруг об их собственном расследовании, он так взъярился, что подругам стало страшно.
– Не сметь совать нос не в свое дело! – гаркнул он во всю мощь своих легких.
При этом он вскочил из-за стола и тяжело грохнул по нему кулаком. От удара подскочил и опрокинулся кофейник, разлив на столе некрасивую лужицу бурой жижи. И упала красивая подставка для ручек, а все они рассыпались по столу и испачкались в пролитом кофе.
Но Арнольд Борисович даже не заметил этого безобразия, которое сам же и натворил. Он продолжал вопить на подруг:
– Кто позволил вам совать свои носы в мою личную жизнь! Девчонки! Шмакодявки! Дуры!
– Но мы думали, смерть вашей жены и исчезновение Марго могут быть связаны!
– Они не могут быть связаны! Со дня смерти моей дорогой Клеопатры прошло уже двадцать пять лет. Почти прошло! И вы думаете, что кто-то мог ждать столько лет, чтобы нанести свой следующий удар? Этого просто не может быть. А потому говорю вам, не лезьте в мою жизнь! Не бередите мне душу! Никто Клеопатру не убивал!
– Как знать. Возможно, этот человек был все это время лишен возможности вредить вам и вашей семье. А теперь снова активизировался.
– Как это… лишен?
– Например, сидел в тюрьме. Или был тяжело болен и прикован к кровати.
– Ну конечно! – ехидно воскликнул Арнольд Борисович. – А через двадцать пять лет он внезапно исцелился, встал, словно богатырь, со своей кровати и отправился мстить мне.
– Вам или вашей бывшей жене, – поправила его Кира. – Возможно, его не удовлетворила ее смерть. Этого ему показалось мало. И он захотел отомстить еще и вашей дочери.
– За ее мать!
– Глупости! – снова рявкнул Арнольд Борисович. – Вы ищете там, где ничего нет! Смерть моей жены была абсолютно естественна. Врагов у нее тоже не было. Все любили Клео! И я не понимаю, почему вы прицепились к факту ее смерти!
Подруги и сами не знали почему. Но поведение Арнольда Борисовича их насторожило. Или он так себя ведет, потому что все эти годы старается забыть свою любовь, но безуспешно? И когда подруги неосторожно разбередили его раны, он поэтому взбесился?
И все же им показалось, что Арнольд Борисович прячет голову в песок. Не желая вспоминать о своей любимой жене, стремясь похоронить ее образ и избежать боли от мысли о ее утрате, он сознательно избегает всякого упоминания о ней. А ведь именно в прошлом скрывалась какая-то тайна. В этом нет никакого сомнения. И подруги продолжали настаивать:
– Зинаида сказала нам, что Горшков откуда-то находил жертвы для своего психопата компаньона-доктора. Но где он их находил? И кто платил ему за них?
– Верно! Кто-то должен был платить! И за Клеопатру! И за других!
– Да! Горшков в отличие от бескорыстно злодействующего Семенова работал за вознаграждение!
– Он использовал Семенова для собственного обогащения. Брал деньги у клиентов, которые хотели избавиться от какого-либо человека. А потом убеждал Семенова в том, что именно этот человек и заслуживает небесной кары как отъявленный грешник.
И, уставившись на Арнольда Борисовича, девушки продолжили давить на него:
– И мы вас спрашиваем, кто же заказал Клеопатру?
– Да, должен быть заказчик!
– Сам Горшков нам о заказчике уже ничего не скажет.
– Потому что убит.
– Но если мы найдем тех, кто его убил, возможно, мы найдем его заказчика.
– Человека, который хотел смерти вашей жены. И заказал ее Горшкову!
Арнольд Борисович схватился за голову:
– Не могу поверить! Вы говорите, кто-то хотел смерти моей Клео?
– Да.
– И сделал заказ на ее смерть этому Горшкову?
– Да. Возможно.
– Но это невозможно! Ее все любили!
– Если ее любили вы, вовсе не обязательно, что все разделяли ваши чувства.
– Они могли притворяться!
– А в душе ненавидеть Клеопатру!
– Но за что? – взвыл Арнольд Борисович. – Говорю вам, Клеопатра была светлым ангелом! Чуть не от мира сего, светлый человечек! Моя родная, моя любимая, моя ласточка! Никто не мог желать ей зла!
– И тем не менее такой человек нашелся! И сделал заказ Горшкову!
– Да с чего вы взяли, что смерть этого Горшкова как-то связана с той давней историей?! – почти взвыл Арнольд Борисович. – Клеопатра умерла от естественных причин!
– Точно так же, как и все прежние пациенты доктора Семенова.
– Не верю! Почему вы не думаете о том, что один-единственный раз пациентка этого, как вы говорите, доктора… доктора… Ах, не важно, будем называть его доктор Смерть! Не думаете, что один-единственный раз пациентка этого доктора могла умереть и не по его воле. А просто так!
– Как просто так?
– Просто потому, что так получилось! И вообще! Клеопатра умерла в больнице, а не в «Скорой».
– Доктор Смерть мог вколоть ей по дороге что-то такое, от чего ей стало плохо.
– Клеопатра умерла от недостатка компетенции у медперсонала больницы! А не оттого, что кто-то там сделал заказ на ее убийство водителю «Скорой помощи», а он в свою очередь уговорил доктора, чтобы тот убил мою жену! Да в такое даже поверить невозможно! Дикость! Нелепость! Глупость невероятная!
Арнольд Борисович начал успокаиваться. Да и подруги уже не так рвались в бой. Когда он так разложил все по полочкам, подругам стало казаться, что действительно нелепость и глупость. Но, подумав немного, они помотали головами:
– Горшков – это наша единственная зацепка. Найдем его убийц, найдем и заказчика. Возможно, найдем, но это все же лучше, чем просто сидеть сложа руки.
– Ну, ищите, – устало вздохнул Арнольд Борисович. – Что я могу вам еще сказать? Ищите!
– А вы?
– А что я?
– Разве вы нам не поможете?
– Чем? Чем я могу вам помочь? – уныло осведомился Арнольд Борисович, но уже через секунду оживился и кивнул: – Разумеется, помогу. Дам вам своих людей! Двоих! Они оба бывшие менты. Так что кое-что смыслят в сыске и могут быть весьма полезны в ваших поисках.
Вот это подарок! От такой щедрости у подруг даже дыхание перехватило. Сразу два бывших оперативника! В их непосредственное распоряжение! Будут помогать девушкам! Фантастика!
Впрочем, один человек не разделил их восторгов. Роберт, который все же явился к ним вечером с дружеским визитом, услышав о расследовании подруг, как-то помрачнел.
– Не уверен, что вам стоит заниматься этим делом, – произнес он с такой кислой миной, что Кире захотелось взять и хорошенько встряхнуть его за шкирку.
– Это почему?
– Слишком опасно. Погибло уже много людей. В том числе и Калеш. А он был и сам парень не промах. И вот погиб! И о чем это говорит?
– О чем?
– О том, что его убийца еще более умен, хитер и изворотлив, чем был Калеш. Что он еще опасней!
– Ну и что? Мы ведь не занимаемся поисками убийцы Калеша.
– Вот именно! Мы ищем убийцу Горшкова! А это совсем другое дело.
– Не уверен, – покачал головой Роберт. – Возможно, все эти убийства как-то связаны друг с другом. Прошу вас, откажитесь от своего расследования!
Но подруги только посмеялись над осторожным Робертом. Чего им бояться? Ведь их будут охранять сразу двое бывших оперативников! А они уж знают толк в подобных делах!
– Нам ничего не грозит!
– Все под контролем!
– И мы поймаем убийцу Горшкова и узнаем, кто был тот негодяй, заказавший Клеопатру!
Двое сосватанных Арнольдом Борисовичем бывших оперативников оказались даже лучше, чем представляли себе подруги. Оба высокие, накачанные и отлично одетые. Прощайте, китайские свитера с рынка и турецкие джинсы оттуда же. Теперь оба бывших мента были в деловых костюмах, отглаженных рубашках и шелковых галстуках. В их ботинки можно было смотреться, словно в зеркало. А белоснежные платочки с вышивкой, выглядывающие из нагрудных кармашков их пиджаков, невольно вызывали слезу умиления, которую так и хотелось утереть ими.
– Видимо, в службе безопасности олигархов платят куда лучше, чем на государственной службе? – весело хмыкнула Кира, и парни ухмыльнулись ей в ответ.
– С чего начнем? – спросила Леся. – Вы профессионалы, вам и карты в руки.
Их помощников звали Миша и Гриша. Очень удобно и в рифму.
– Предлагаю начать с того, чтобы наведаться в отдел, где уже занимаются этим делом, – сказал Миша.
А Гриша лишь согласно покивал в ответ и добавил:
– Возможно, они уже что-то нарыли. И нам не придется делать лишнюю работу.
– Отлично! – обрадовались подруги. – Поехали к ним! Тем более что мы обе являемся главными свидетельницами по делу Горшкова. Так что вроде как не чужие.
Однако расследующие дело Горшкова менты не смогли ничем порадовать подруг. Они наведались ко всем бывшим женам Горшкова, но не услышали от них ровным счетом ничего интересного. Все женщины в один голос твердили о высоких мужских качества Горшкова, как любовник в постели он был чрезвычайно хорош. Но вот во всем остальном у них были к нему претензии.
– Грубоват.
– Недостаточно образован.
– Плохо воспитан.
И скуп! Это обвинение прозвучало у всех четырех женщин, к которым наведались оперативники. Но ни одна из них понятия не имела, кто мог убить Горшкова. Две из них предположили, что это сделали грабители, так как Горшков был очень богат, хотя и не показывал свои богатства на людях.
– Но вы можете проверить, у него на разных счетах лежит около миллиона рублей!
– У него есть целая коробка золотых изделий и монет.
– Кольцо с огромным брильянтом! Я думала, он хочет мне его подарить, а он просто показал и снова спрятал в тайник.
Итак, покойный был богатым человеком. Об этом говорила целая серия свидетельских показаний. Подруги даже не сомневались, что богатство это нажито преступным путем. Доктор Семенов убивал свои жертвы. А жадный до денег Горшков, проявляя чудеса ловкости и оперативности, подсовывал безумцу все новые и новые жертвы, за устранение которых могли заплатить!
– В таком случае нужно проверить наследников! – предположила Кира. – Раз Горшков был богат, значит, его могли убить наследники!
Но вот наследников-то у Горшкова как раз и не оказалось. Все жены были бывшие. И по закону на его имущество претендовать не могли. Детей у Горшкова не было. Родители давно умерли. Имелась одна сестра. Но она была одинока и к тому же сама скончалась в прошлом году.
– Итак, все нажитое Горшковым либо отойдет к дальней родне, если таковая объявится. Либо… Либо перейдет государству.
Выходит, наследники отпадали. Кто же оставался? Грабители? Но дома у Горшкова, а также у него на даче жили посторонние люди. И они заверили, что вся обстановка на месте. Ничего не пропало. И никаких незваных гостей, которые бы могли распотрошить тайники Горшкова, у них тоже не было.
– А вы проверили его счета?
– Они в порядке. Последняя операция проводилась около двух месяцев назад. И это было пополнение счета.
Что же это получалось? Наследников у Горшкова не было. Грабителей тоже. Так кто убил старого жучилу? И подруги снова вернулись мыслями к Клеопатре, пропавшей Марго и тому таинственному незнакомцу, который мог сделать заказ Горшкову. А после, спустя много лет, встревожиться и устранить нежелательного свидетеля.
– Наверное, тогда он убить Горшкова опасался. Началось бы следствие. И к смерти Клеопатры появился бы повышенный интерес. Злодей, конечно же, стремился избежать этого.
– Ему было нужно, чтобы смерть Клеопатры все сочли естественной. Ну, подумаешь, скончалась женщина в родах. Печально, конечно, но такое случается. Никто и не подумал, что Клеопатру могли убить! А если бы погиб еще и Горшков, начали бы копать. Да вдруг бы и докопались.
– Но кто? Зачем? До чего могли докопаться следователи? И почему теперь неизвестные злодеи взялись уже за Марго?
– Клеопатра, – пробормотала Кира. – Глочестер. Марго. Деньги!
– Что?
– Деньги! Деньги Глочестеров! Огромное состояние английских дедушки и бабушки Маргариты! Кому достались эти деньги после их смерти?
Леся всплеснула руками.
– Какие же мы с тобой лохушки! Как же мы не выяснили такой важный вопрос!
– Наверняка деньги достались бы Клеопатре.
– А какой-нибудь английский родственник – брат или племянник – не согласился с такой постановкой вопроса. Он хотел, чтобы деньги достались бы ему. И заказал убийство Клеопатры.
– А потом похитил ее дочь и наследницу – Марго.
Арнольд Борисович, к которому подруги примчались, едва дыша от волнения, внимательно их выслушал.
– Вообще-то у Клеопатры был брат, – задумчиво произнес он. – Родители отреклись от него и выгнали из дома.
– Почему?
– Он был мот, гулена и игрок. Родители опасались, что он спустит все их громадное состояние. Однако… В отсутствие других наследников он вполне мог претендовать на состояние своих родителей. Вполне!
– Мы ничего не слышали о том, что у вашей жены был еще и брат.
– Потому что он не играл никакой роли в жизни семьи. Он был изгой. Понимаете? Родители отреклись от него.
– А кому сейчас принадлежат деньги леди и лорда Глочестер?
– Формально они принадлежат Марго. Но… Но это только на бумаге.
– Как это?
– Лорд и леди Глочестер, завещая свои деньги внучке, поставили условие. Деньги она получит лишь по достижении ей двадцатипятилетия. Если же она скончается раньше, то деньги переходят частично разным благотворительным фондам и организациям. Но это совсем небольшая сумма. А частично другим наследникам.
– Другим? Кому именно?
– Это в завещании не оговорено. Сказано, другим наследникам, которые могут появиться у Марго на момент ее смерти.
– Значит, до двадцати пяти лет Марго все равно не могла распоряжаться состоянием своих дедушки и бабушки?
– Нет. Дочь ежегодно получала доход с этих денег. Да и только. Основная сумма должна была достаться ей только в апреле этого года.
– А если бы она ее не получила, то деньги пошли бы другим наследникам? Тому самому дяде Марго? Блудному сыну ее бабушки и дедушки?
– Да. Думаю, так.
– И как его зовут? Он еще жив? Где его можно найти?
Арнольд Борисович развел руками.
– К сожалению, я не имею подобной информации.
– Совсем никакой?
– Совершенно! Никогда не видел этого парня.
– Но хотя бы какие-то подробности?
Арнольд Борисович мрачно покачал головой и сказал:
– После смерти Клеопатры я постарался изгнать из нашего дома всякое воспоминание о ней. Мне казалось, что так нам всем будет легче пережить то, что ее больше нету с нами. Ну, вроде бы никогда и не было. Все это был чудесный сон, и только. А в действительности ничего не было. Понимаете?
Подруги кивнули, но в душе поразились странной мужской логике. Ну как это не было у него жены? А ребенок, позвольте спросить, откуда тогда взялся? Нелогично выбрасывать из дома вещи любимой жены, но ее ребенка оставить.
Но эта мысль мелькнула и пропала. Все-таки ребенок – это не сверток со старыми фотографиями или, там, чемодан с шелковыми блузками. Ребенок – это живой человек. К тому же к Марго отец прикипел всеми фибрами своей сухой души. Вон как убивался, когда ее похитили. Прямо волосы готов был на себе рвать. И деньги немалые на ее поиски потратил. И выкуп заранее готовил. Не его вина, что поиски так и не увенчались успехом.
– Так что с братом Клеопатры, – продолжал говорить Арнольд Борисович, – равно как и с прочими ее родственниками, сами понимаете, я отношения постарался свести к минимуму.
– Как хотя бы его звали?
– Кого?
– Ее брата!
Кажется, вопрос застал мужчину врасплох. Он заметно смутился. Хотя и с чего бы это? Он вполне мог не поинтересоваться именем пропавшего брата своей жены. Ни при жизни Клеопатры, ни тем более после.
– Помните его имя?
– Теодор, кажется. Или Эдуард. Нет, не помню. Какое-то королевское имя. А что?
Интересные вопросы задает этот человек! Как это что? Очень может быть, что этот тип и был организатором убийства Клеопатры. А не достигнув своей цели, спустя много лет переключился на племянницу.
– Он был ее родной брат? Родной брат вашей жены?
– Вроде бы да.
Но это было и все, что сумели подруги выжать из Арнольда Борисовича относительно родни его покойной супруги.
Вернувшись к себе домой, девушки первым делом поспешили на кухню. Сегодня вечером к ним снова должен был пожаловать Роберт. Они уже познакомили его вчера с Тараканом и Сергеем Сергеевичем. И сегодня старики должны были пожаловать на ужин, чтобы обсудить с австрийским полицейским все тонкости проводимого им расследования.
Ну а подругам, как настоящим хозяйкам, хотелось блеснуть своим гостеприимством.
– Слушай, мне тут одна мысль пришла в голову, – произнесла Кира, деловито нарезая лапшу для домашнего куриного супа.
Тесто замешивала Леся, клала в него много яиц, не жалела масла и пряностей. Поэтому тесто получалось у нее желтое и ароматное. И суп с домашней лапшой не имел ничего общего с обычным супом, где вместо лапши плавали белые червячки покупной вермишели. Курицу для бульона подруги, не скупясь, купили парную. И сейчас вся тушка целиком со связанными ножками варилась в кастрюле, украшенная корешками петрушки, колечками лука и кружочками морковки.
– Если этот тип, брат Клеопатры, хотел смерти сестры и организовал ее убийство, он же должен был крутиться где-то поблизости!
– Зачем?
– Чтобы контролировать лично… процесс.
– Ой, верно!
– Как иначе он мог убедиться, что Горшков его не обманет? И что сестричка действительно будет умерщвлена им? Им и доктором Семеновым!
– И что ты предлагаешь в связи с этим?
Но Кира на ее вопрос не ответила. Ее взгляд неожиданно затуманился, словно она пыталась разглядеть сквозь пелену веков нечто ей пока что невидимое.
– Может быть, и в родильный дом братец тоже заглядывал, – пробормотала она наконец.
– Что?
– Недаром же Зинаида пробормотала что-то о скандале в роддоме, связанном с выпиской Марго! Может быть, это братец пытался выкрасть племянницу, представившись ее отцом?
– О господи! – побледнела Леся. – Точно! Зинаида что-то говорила об этом! Точно говорила! Кира, оставь лапшу! Накрой ее тарелочкой или нет… Не накрывай! Ничего с ней не станется. Подсохнет чуток, так даже еще лучше будет! Скорее!
– А что такое? Что ты засуетилась?
– Бежим! Скорей бежим!
– Куда? – изумилась Кира. – К нам гости скоро придут!
– Ничего не скоро! До гостей еще часа три есть. Мы вполне успеем!
– Куда?
– К Зинаиде!
Леся выкрикнула это, уже стоя в дверях и натягивая на себя куртку. И что оставалось делать Кире? Только выключить огонь под кастрюлей с куриным бульоном и броситься следом за выбегающей на улицу подругой.
К Зинаиде в больницу они попали как раз во время ужина. Он в больницах всегда бывает рано. Что это за время такое для ужина – половина шестого вечера? Потом до утра еще двадцать раз успеешь проголодаться. Хотя какое дело умирающей Зинаиде до больничного ужина, рано его подадут или поздно. Ей, бедной, уже все равно.
Но как ни странно, совершенно умирающая вчера Зинаида сегодня выглядела куда лучше и бодрее. Она вовсю уплетала овсяную кашу, которой ее кормила подруга. При виде подруг Зинаида оживилась еще больше и приветливо помахала им здоровой рукой.
– Ну как? Поймали их?
– Кого?
– Тех, у кого Горшков брал заказы на убийства?
– Нет. Нам сейчас не до этого. Нам нужно, чтобы вы подсказали нам, кто дежурил на выписке того ребенка, осиротевшего по вине вашего Горшкова.
– За это дежурство все медсестры сражаются между собой, – улыбнулась Зинаида одной половиной лица.
Вторая у нее по-прежнему была неподвижной. Но это, кажется, Зинаиду особенно не смущало. Сбросив с себя тяжкий груз вины и рассказав подругам о преступлениях своего любовника, Зинаида словно помолодела и похорошела.
– Каша остывает, – напомнила ей Галина, и больная вернулась к трапезе.
Подруги хотя и торопились, не стали им мешать. Уже то, что к больной вернулся аппетит, было само по себе хорошим знаком. Женщины – существа живучие. В то время, когда мужчина останется прикованным к кровати инвалидом, женщины очухаются уже через пару недель, максимум через месяц.
Это заставило Лесю вспомнить одну историю, которая имела все шансы стать трагической, но закончилась вполне счастливо. И все потому, что героиней ее была женщина. И не просто женщина, а кошатница.
– У меня была знакомая, которую тоже разбил инсульт, – наблюдая за тем, как каша быстро перемещается из тарелки в желудок больной, начала рассказывать Леся. – Вся правая половина у нее отнялась. Полностью! Причем случилось это за городом, на уединенном хуторе. Родственники женщины в это время уехали, она там одна и две ее кошки. Один день кошки как-то вытерпели, подъели весь корм, что был в их мисках, выпили воду, легли спать. А на второй день начали просить кушать. Утром просили, днем просили, вечером. А хозяйка лежит. Плачет, жалко ей животных, а встать, чтобы хотя бы из дома их выпустить или воды им дать, не может. На второй день стало еще хуже. У хозяйки сердце кровью обливается, так кошки кричат. Стала пытаться двигаться. Одна ведь половина шевелится. Ну, и стала активней ею шевелить. Где рукой себе поможет, где зубами цепляется. Чтобы добраться до ведра с водой, ей понадобилось почти три часа. Но добралась, дала кошкам воды. И сама напилась. Посидела, отдохнула, потом до шкафа с кормом доковыляла. Половину рассыпала, но кошек накормила и сама горсть сухариков себе в рот сунула. Так и пошло у нее дело. Через неделю тетка уже ковыляла по всему дому, словно ничего и не случилось. А когда вернулись ее родственники, уже и не заметно ничего было. Лишь легкая хромота и онемение в руке остались.
Зинаида Владимировна под эту оптимистическую концовку доела свою кашу и продолжила прерванный рассказ:
– Так вот, за дежурство в роддоме на выписке всегда небольшое соперничество. Во-первых, приятно быть в центре внимания. А во-вторых, родители всегда по традиции денежку суют. Или подарок какой-то делают. Конечно, всем хочется поучаствовать.
– А малышку, сиротку Марго, кто выписывал? Вы вчера говорили, что там ребенка отцу не хотели отдавать.
– Там странная история получилась, – нахмурилась Зинаида. – Когда выписка началась, матери ведь нет, кому ребенка отдавать? Ясное дело, что отцу. И вдруг появляется такой товарищ и говорит, что он отец ребенка. И документы у него в полном порядке были. Правда, говорил с акцентом. Но наши решили, что прибалт. Они всегда с акцентом разговаривали. Стали выписку оформлять. Уже ребенка вынесли, смотрят, а за младенцем совсем другой человек подходит.
– Как это?
– И самое интересное, что паспорт у него был на то же имя, а человек другой! Лицо совсем другое, понимаете? Ну, не тот! Не первый. Ну, суматоха поднялась. Стали первого искать. Искали, искали, а нету его. Сбежал. Паспорт свой оставил и сбежал.
– Как же так получилось?
– А вот так и получилось! У первого-то папаши, который раньше за ребенком явился, фальшивый паспорт оказался! Он и хотел этим воспользоваться, чтобы врачей обмануть. У нас ведь как обычно бывает? Обычно-то медики мамашу с ребеночком наблюдают. А тут мамаша умерла, один отец у ребенка остался. Но он же не в родильном доме находился. Врачи на выписке папашу настоящего в лицо не знали. Отсюда путаница и получилась. Видят, что по документам он, и хотели ребенка ему отдать.
Подруги переглянулись. Одна и та же мысль мелькнула у них. Почему же Арнольд Борисович не рассказал об этом странном случае? Забыл? Не может быть! Не мог он забыть случай, когда у него прямо в роддоме едва не выкрали новорожденную дочь. И тетя Маша молчала! Почему? Что это такое? Заговор двух самых близких Марго людей? Но зачем и против кого заговор?
– А больше ничего странного не было?
– Да там все было странно, – пробормотала Зинаида Владимировна.
Больная явно начинала уставать от визита подруг. Но все же держалась мужественно. И один раз открыв свою душу, теперь уже не стеснялась.
– Отец-то когда малышку в первый раз увидел, словно ума лишился.
– От радости?
– Там и не поймешь, от горя или от радости. У нас ведь прежде в роддоме очень строго с посещениями было. Не то что нынче, когда все кому ни попадя в родилку прутся. Наденут халатик и думают, что все микробы снаружи остались. А на обуви? А на одежде? А на руках? На волосах? Безобразие, одним словом! Прежде папаши своих детей только на выписке и видели в первый раз. Но тут случай иной. У человека жена умерла. Врачи вошли в положение и ребенка вдовцу показали. Сразу же как родился ребеночек, так и показали. Думали как лучше сделать. Утешить человека. А оно даже хуже вышло. Мужик-то пока ребенка не увидел, еще держался кое-как. А увидел, зашатало его. О стену головой ударился. И все стонал.
– Что стонал-то? Плакал?
– Нет, плакать не плакал. Стонал: «Пятно! Пятно!»
– Пятно? Какое еще пятно? – смущенно пробормотала Кира, припоминая, что совсем недавно тоже слышала нечто подобное.
Вот только от кого? Ах да! Тетя Маша тоже упоминала про пятно! Вернувшийся из родильного дома Арнольд Борисович собрал вещи своей покойной жены и выкинул их. И при этом все время бормотал про какое-то пятно.
– Пятно? – повторила Кира и вопросительно посмотрела на Зинаиду.
– Именно! Мы еще удивились. Чего ему не нравится? Хороший ребеночек такой. Живенький. Здоровенький. Ну, подумаешь, пятнышко небольшое на ручке. Так это же ерунда! Ручка – это ведь не лицо, не шея. Да и пятнышко такое симпатичное. На цветочек клевера похожее. Только не тот, что с тремя листочками, а тот, что с четырьмя. Тот, что счастье приносит.
Подруги переглянулись. Про родимое пятно в виде четырехлистника они слышали впервые. И как увязать все между собой, пока не знали.
Зинаида Владимировна тем временем сильно побледнела и выглядела утомленной. Галина поглядывала на это все с тревогой. Но у девушек был еще один последний вопрос к больной.
– Скажите, а вы помните того человека, который хотел украсть ребенка?
– Я его не видела, – пояснила Зинаида. – Я ведь на выписке не стояла. Но девочки с послеродового мне рассказывали, что он был высокий, худощавый.
– А еще приметы? Волосы у него были какие? Темные?
– Вроде бы волосы были у него светлые. И еще он был какой-то сильно дерганный.
Будешь тут дергаться, когда крадешь родную племянницу, мать которой совсем недавно отправил к праотцам! Теперь подруги были совершенно уверены: в родильным дом на выписку за Марго приходил ее блудный дядя. Тот, кто убил ее мать. Тот, кто хотел завладеть состоянием своих родителей и для которого новорожденная Марго была в этом помехой.
