Четыре
Красно-белые и мертвые, совсем мертвые
Пух, перья и прочая набивка сугробами навалены по всей комнате. Тут же клочья одежды, куски половика, останки бумажных фонариков. Обнаженные провода над стойкой бара время от времени искрят - еще недавно здесь была подсветка. Вообще помещение выглядит так, будто компания плющевых мишек устроила расслабон и в самый разгар веселья кто-то метнул в них ручную гранату. Те, кто выжил, остались без меха.
- Вот это я понимаю, - задыхается Джоди.
Она лежит на кофейном столике, глядя в окно на ночные огни - сверху вниз. На ней ничего нет, если не считать одного рукава от красной кожаной куртки. С головы до пят Джоди перемазана кровью. Следы клыков и царапины на ее теле затягиваются прямо у Томми на глазах.
- Если бы я только знал, - сопит в обе дырки Томми, - я бы давно уже постарался нарастить крайнюю плоть.
Томми, весь в крови, возлежит у противоположной стены на кургане из книг и обломков книжной полки. Тело его все изранено. Из одежды - один носок.
Томми вытаскивает из бедра щепку размером с карандаш и заключает, что зря он проклинал Джоди: быть вампиром вовсе не так плохо. Хоть он и не помнит всего хорошенько, однако такого секса у него в жизни не было, это уж точно. Из книг про вампиров следовало, что им бы только кровушки пососать, это им заменяет все, даже секс. Очередная брехня, вроде того, будто вампиры превращаются в летучих мышей, а текучая вода для них непреодолимое препятствие.
- Ты сама-то была в курсе, что будет? - спрашивает Томми.
- Понятия не имела. - Джоди так и лежит на кофейном столике, словно жертва насилия. Только жертва то и дело посматривает на Томми, улыбается и разговаривает.
- Я думала, мы сперва как следует подкрепимся, а потом завалимся в кино.
Томми запускает в нее окровавленной щепкой.
- Я не про сам секс. Я про то, как все прошло. Ты знала заранее?
- Откуда мне было знать?
- Но ты же провела ночь со своим папиком-вампиром…
Джоди слегка повышает голос:
- Этим я с ним не занималась. Я ночь напролет расспрашивала его о жизни вампиров. Кстати, его зовут Илия.
- Вот ведь как!
- Господи, Томми, кончай скрипеть мозгами. Если слишком много напрягаться, то жизнь сосет, не в кайф, в общем.
Томми возится на своей куче хлама - самое время надуться, но нижняя губа цепляется за клыки. Томми вздрагивает. Если честно, Джоди права. Он всегда чересчур увлекался анализом.
- Извини, - бурчит Томми.
- Живи как живется, - мягко говорит Джоди. - Не старайся разложить все по полочкам, не пытайся всему придумать определение. Просто скажи Let it be, как в песне.
- Извини, - повторяет Томми. Силясь выкинуть из головы ненужные мысли, он закрывает глаза и прислушивается к ударам сердец - своего и Джодиного.
- Да ладно. А знаешь, с таким сексом жизнь после смерти вполне себе ничего.
Томми ухмыляется с закрытыми глазами:
- Можно и так сказать.
Джоди встает, пересекает комнату и подходит к Томми.
- Вставай. - Она протягивает ему руку. - Только осторожно, у тебя башка почти в стену вошла.
Томми мотает головой. Штукатурка с шелестом сыплется на пол.
- Есть все равно хочется.
Джоди тянет его за руку, и он встает на ноги.
- У меня тоже живот подвело, - жалуется она.
- Плохо дело.
Тут Томми вспоминает, что в нем пульсирует ее кровь, а его кровь пульсирует в Джоди. Следы от ее клыков на плече чешутся, что-то не заживут никак.
Джоди целует место укуса.
- Когда напьешься свежей крови, заживает быстрее.
Желудок у Томми сводит судорогой.
- Ужас, до чего есть хочется.
Джоди увлекает его в спальню, где в углу за корзиной для белья притаился Чет. Только от вампиров не спрячешься.
- Минутку, - говорит Джоди, прошмыгивает в большую комнату и сразу же возвращается.
В руках у нее клочья красной кожаной куртки и разорванные пополам трусики.
- Прости, - извиняется Джоди, - мне как-то неудобно ходить голой перед посторонним.
Томми качает головой:
- Это не посторонний. Это обед.
- Угу. - Джоди умудряется кивать и качать головой одновременно, этакий окровавленный китайский болванчик. - Давай на новенького.
- Я? А где же твоя гипнотическая сила, лишающая животных способности к сопротивлению?
- Сам его лови. Я подожду.
Томми смотрит на нее, на клочья набивки тюфяка, прилипшие к ее белой, заляпанной кровью коже, на перья из лопнувшей подушки, застрявшие у нее в волосах. Он и сам облеплен перьями и еще кошачьей шерстью.
- Знаешь что? Нам бы надо его побрить.
Джоди кивком выражает согласие, не отводя глаз от кота. Гигантского кота.
- Может, сперва примем душ?
- Хорошая мысль. - Томми обнимает Джоди.
- Только душ! Никакого секса!
- А что такое? Запас шампуня иссяк?
- Двери в душ. Они стеклянные.
- Ладно. Но я могу потереть тебе…
- Не надо.
Джоди хватает Томми за руку и тащит в ванную.
Оказалось, нечеловеческая вампирская сила может очень даже пригодиться, когда надо побрить тридцатипятифунтового кота. Парочка фальстартов - пришлось гоняться за вымазанным кремом для бритья животным по всей квартире, - и под руку попалась клейкая лента, очень удобная штука, между прочим. Вот только связанные ею лапы остались небритыми. Когда процедура завершилась, Чет превратился в какую-то недотыкомку в унтах, маленькую, пузатую и большеглазую, - ну просто плод противоестественной любви Голема и домового Додди.
- Пожалуй, всего кота брить не надо. - Томми присаживается на краешек кровати рядом с Джоди. Бритый Чет со связанными лапами лежит перед ними на полу.
- Ну и видок у него.
- Прямо жуть берет, - соглашается Джоди.
- Давай соси ты. А то у тебя раны не затягиваются.
У самой- то Джоди все царапины, засосы и любовные укусы рассосались за милую душу. Если бы не крем для бритья в волосах, она была бы прямо конфетка.
- А как? - недоумевает Томми. - Куда кусать-то, я и не знаю.
- Попробуй за шею, - советует Джоди. - Только сначала нащупай вену языком, а потом кусай.
Голос ее звучит уверенно, но она и сама толком не знает, как браться за дело в данном случае. Просто Джоди обожает обучать Томми основам вампиризма и обожает его воспитывать. Должен же он наконец повзрослеть.
У зрелых людей, не мальчишек, в квартире все в порядке с электричеством и телефоном. Быть наставницей - это так возвышенно и ответственно, особенно после череды юнцов - от металлистов-анархистов до богатеньких мажоров, - которые и без нее знали, как им жить, и для которых она была вроде мебели. Хорошо бы еще во время урока по высасыванию крови из животных обернуться летучей мышью - конечно, если бы Джоди могла. Не так противно было бы. Единственный раз в жизни она совсем уже было собралась полакомиться кровью животных - это когда Томми приволок из китайского квартала двух здоровенных живых черепах, - но толстый панцирь явно было не прокусить, она и пробовать не стала. Томми дал черепахам клички, Скотт и Зельда, но что толку. Сейчас Зельда украшает собой газон в районе Пасифик-Хайтс, а Скотт в виде бронзовой фигуры обретается по соседству со старым вампиром в большой комнате. Фигуру отлили скульпторы-байкеры с первого этажа, что и навело Томми на мысль изготовить из бронзы статую старикашки и Джоди.
- А мы точно все правильно делаем? - интересуется Томми, склонившись над котом.
- То есть ты же сама говорила, что нам следует охотиться только на больных и слабых, у кого аура черная. А у Чета аура розовая и блестящая такая.
- С животными все как-то иначе.
Джоди понятия не имеет, как там дело обстоит со зверушками. Однажды она проглотила мотылька - но тот сам в рот залетел. Джоди осознает вдруг, что зря не расспросила Илию поподробнее - ведь такой случай упустила.
- И потом, ты ведь не собираешься его убивать.
- Ну да, - растерянно произносит Томми и прижимается ртом к шее кота.
- Воф фак?
Не в силах сдержать смех, Джоди отворачивается.
- По-моему, все правильно.
- По вкуфу напоминаеф кфем для бфифья.
- Давай, действуй.
- Лафно.
Томми кусает и почти сразу же издает глухой стон. Ничего от наслаждения в этом стоне нет. Примерно такой же звук получится, если лизнуть железку на морозе. Чет сохраняет странную невозмутимость и даже не пробует сражаться за свои кошачьи права.
Наверное, это и есть дар вампира лишать воли свои жертвы, думает Джоди.
- Хватит с тебя, - произносит она.
Не отрываясь от огромного бритого кота, Томми отрицательно трясет головой.
- Заканчивай. Оставь немножко на потом.
- Не-а, - мычит Томми.
- Прекрати отсасывать у кота, Томми, - проявляет настойчивость Джоди.
- Я не шучу.
Ну, доля- то шутки в ее словах есть.
Но Томми сосет и сосет, тяжело дыша. Кожа у него слегка розовеет.
Джоди озирается вокруг и замечает на тумбочке цветочную вазу.
Она откидывает в сторону цветы и выливает воду на Томми и кота. Никакого эффекта. Кот вздрагивает и снова замирает.
- Ну ладно, - угрожающе произносит Джоди.
В руках у нее керамическая ваза, довольно-таки тяжелая.
Томми как-то приволок ее из своего магазина вместе с цветами, стараясь подлизаться. Он иногда притаскивал домой разные штуковины - из соображений подхалимажа. Разве можно требовать от парня большего - еще ни в чем не провинился, а уже вроде извиняется. Поэтому-то Джоди и ударяет Томми вазой по башке вполсилы и не со всего размаха.
Томми так и подскакивает. Кот издает протяжный вой.
Удивительное дело, но ваза не разбивается.
- Спасибо, - сипит Томми, вытирая с губ кровь.
Полукруглая отметина у него на лбу исчезает на глазах.
- Всегда пожалуйста.
Джоди не отрывает глаз от вазы. Тонкий изысканный фарфор хорош для коллекционера или для чайной церемонии, но для девушки, которой нечем больше нанести удар, керамика незаменима.
- Вкус кошачьего дыхания. - Палец Томми указывает на Чета.
На теле кота быстро затягиваются следы от клыков.
- Так и надо?
Джоди пожимает плечами.
- А какой вкус у кошачьего дыхания?
- Оставь на недельку сковородку с тунцом на солнышке - узнаешь.
Томми, уроженец Среднего Запада, думает, что всем вокруг известен вкус тунца. У Джоди, появившейся на свет в городе Кармель, Калифорния, об этом виде рыбы смутное представление. Она никогда не ела пищу бедняков и престарелых.
- Я - пас, - кривится Джоди.
Она, конечно, голодна, но не до такой же степени. Кошачье дыхание, подумать только! А питаться-то надо! На кровушке Томми долго не протянешь, а охотиться на других людей - будь они хоть трижды больные и слабые - ей противно. Уж такие попадаются гадкие и грязные! Надо все хорошенько обдумать. Какой будет их новая совместная жизнь? Все так быстро меняется, особенно после того, как Томми с приятелями расправились со старым вампиром.
- Надо будет сегодня же вернуть Чета хозяину, - озабоченно говорит Джоди.
- Твои водительские права тебе еще пригодятся. Без них нам не снять новую квартиру.
- Новую квартиру?
- Нам надо переехать, Томми. Я обещала полицейским Ривера и Кавуто, что уеду из города. Они ведь и проверить могут.
Два инспектора из отдела убийств по цепочке из трупов вышли-таки на старого вампира, а тут и до Джоди было рукой подать. Она обязалась уехать и захватить вампира с собой. Конечно, если ей разрешат.
- Как же, как же, - кисло произносит Томми.
- Значит, на работу я уже не вернусь?
Ведь не дурак же, так чего так тормозит?
- Ну почему же. Только учти, что с восходом солнца ты отрубишься. И будешь покойник покойником.
- Да уж, это создает некоторые трудности.
- Особенно если вдруг попадешь под солнечные лучи и сгоришь. Ярким пламенем.
- А разве никаких мер по технике безопасности в должностной инструкции для упырей не предусмотрено? Непорядок.
Джоди только взвизгивает в ответ.
- Да шучу я, - подобострастно скалится Томми.
- Одевайся, кошачье дыхание, - вздыхает Джоди.
- Пока не рассвело, нам кое-что нужно сделать.
Вампир Илия Бен Сапир в большой комнате изо всех сил старается уразуметь, что с ним такое. Его заключили в какой-то сосуд, где и рукой-то не пошевелить. Превращаться в туман тоже без толку - он проверял. Обычно приходится даже прилагать усилия, чтобы никуда не улетучиться, а тут ни щелочки - все герметично до безобразия. Бронза проклятая. До него долетали голоса, но он понял только, что ученица его предала. Это вызывает у него усмешку. Люди неисправимы. Разве можно ставить надежду выше голоса разума? Урок ему.
Пройдет немало дней, пока он проголодается. В неподвижности он может обходиться без крови сколь угодно долго - только бы разум в узилище не пострадал. Илия решает, что по ночам будет превращаться в туман, а днем почивать в качестве мертвеца. Надо только подождать, и время придет (а уж 800 лет существования научили его терпению). Ничего, настанет и его черед.
