Двадцать девять
Какая гадость - столкнуться с бывшим любовником!
Едва открыв дверь, еще с улицы Джоди чувствует запах крови, горелого мяса и шампуня. По спине у нее электрической змеей ползет нервная дрожь. На цыпочках, тихо-тихо Джоди поднимается по ступенькам. Ей слышен малейший шорох в квартире: гудение холодильника, потрескивание паркета, сопение кота Чета и, разумеется, чье-то дыхание.
Свет не горит. Босой, в джинсах и футболке Томми, вампир Илия сидит на полотняном раскладном стульчике, голова обмотана полотенцем.
Джоди замирает на пороге кухни.
- Птенчик, - говорит вампир.
- Вот и ты. Какой приятный сюрприз! Ты такая хорошенькая. В моем возрасте сюрпризы - редкость.
- А когда тебя поджарили из «хонды», ничего был сюрпризик? - Джоди вся подбирается, дрожь превращается в настороженность.
Страх прошел, сменившись готовностью дать отпор.
- Вполне. Не из приятных, правда. Полагаю, твоя служаночка сейчас в безопасности?
- Не все же ей тебя метелить, надо и дух перевести. Она ведь еще маленькая.
Вампир смеется. Джоди, невольно улыбаясь, открывает окно со стороны улицы.
- Просто ужас, до чего воняет горелым мясом.
- Ей пора покинуть сцену, - говорит Илия, все еще скаля зубы.
- Ничего подобного. - Джоди поворачивается к нему лицом.
- Пора, пора. Как и всем прочим, кроме тебя. Я так устал от одиночества. Уедем вместе, как и планировали.
Джоди поражена его тупой настойчивостью.
- Я лгала тебе, Илия. Я и не собиралась уезжать с тобой. Я притворялась, чтобы разузнать побольше про образ жизни вампиров.
- И что ты намеревалась предпринять дальше, если бы нас не залили бронзой?
- Наверное, прогнала бы тебя.
- Неправда.
- Призвала бы Зверье, чтобы они тебя уничтожили. Они, впрочем, и так собирались.
- Неправда.
- Тогда не знаю.
Настроение у Джоди уже не такое боевое. Может, она и вправду собиралась соединиться с вампиром. Очень уж ей было одиноко и бесприютно.
- То-то. Давай-ка вычеркнем все эти неприятные происшествия. Предположим, настала следующая ночь, мы пробудились. Мы двое, и больше никого. Других вампиров на свете нет. И как ты поступишь, Джоди?
- Но мы же не единственные вампиры на свете.
- Мы единственные, кого следует принимать в расчет. Ты хоть знаешь, что ты первый новый вампир за сотню лет?
Джоди старается не показать удивления.
- Вот повезло.
- Нет, ты, конечно, не единственная, кого я обратил. Через мои руки прошли многие. Ты единственная, кто пережил перемену, не повредившись разумом. Остальных пришлось… э-э-э… уволить из рядов.
- Ты их убил?
- Конечно. Но ты - другое дело. Поможешь мне с зачисткой - и мы вместе покинем эти места.
- С зачисткой?
- Милая, есть определенные правила, и я их соблюдаю. Правило первое: не плоди вампиров. А их вокруг нас уже целая толпа. Всех их надо зачистить, включая твоего мальчишку.
- Не плоди вампиров? А как же я?
- Любовь моя, я не планировал для тебя долгую жизнь. Мимолетное развлечение, средство от скуки, краткий антракт - вот какая тебе предназначалась роль. Но ты сразу заявила о себе.
- А теперь ты настаиваешь, чтобы я сбежала с тобой?
- Мы заживем как короли. Ты не представляешь, какие ресурсы в моем распоряжении.
- На тебе краденые джинсы, состоятельный мой.
- Доберемся до одного из моих тайников, увидишь.
- У меня мысль, - говорит Джоди.
Собственно, ради этого она сюда и явилась, надеясь в глубине души, что старик будет здесь. Так оно и получилось.
- Что, если я дам тебе денег и ты удалишься из города, как мы и обещали Ривере и Кавуто? Оставишь в покое меня, оставишь в покое Томми, оставишь нас всех.
Илия замирает, вешает полотенце на стул и внезапно вырастает прямо перед Джоди.
- Искусство, музыка, литература, - вкрадчиво говорит он.
- Желания, страсть, могущество, лучшее, что есть в человеке и в звере. И мы вместе. Тебе этого мало и ты отвечаешь отказом?
Вампир гладит Джоди по щеке, и она не отталкивает его.
- А любовь? - спрашивает Джоди, глядя старику в глаза.
Словно шарики ртути сверкают перед ней в темноте.
- Оставим для детских сказок. Мы - материал для кошмаров. Займись кошмарами вместе со мной.
- Замечательное предложение. И как это ты не нашел себе спутника за целую сотню лет?
Джоди хватает вампира за запястье. Если он откажется убраться, уж она ему покажет. Она ведь тоже вампир.
Губы Илии по-прежнему кривит усмешка. Только выражение лица у него поменялось. Было довольное, стало хищное.
- Значит, так тому и быть.
В мгновение ока вампир хватает Джоди за горло. Движение его настолько стремительно, что девушка не успевает и пальцем шевельнуть. Руки и ноги перестают повиноваться, за ухом и под челюстью возникает невыносимая боль. Джоди пытается закричать - и мяукает, словно кошка. Свободной рукой Илия зажимает ей рот.
- У нас с тобой была всего одна ночь, любовь моя. Я не успел научить тебя всему, чему надо.
Джоди беспомощно смотрит, как он задирает ей голову и обнажает клыки.
В отделе собачьего корма Трой Ли мячиком подпрыгивает перед Дрю. В руках у Троя две шпаги.
- Защищайся, слабак, - крутит в воздухе шпагами Трой Ли.
Дрю шлепается на колени у стеллажа с моющими жидкостями.
- Я теперь двигаюсь быстро, - заявляет Дрю.
- Угу. - Шпаги вертятся перед Троем смертельным пропеллером.
Он с детства тренировался, и никто ему не страшен. А уж Дрю тем более.
- Эй, - раздается откуда-то справа женский голос.
Трой Ли на долю секунды переводит взгляд. Вполне достаточно, чтобы заметить, как прямо в лицо ему летит что-то вроде полной луны.
Звонкий удар - и Трой летит вверх тормашками.
Чугунная сковорода попадает ему прямо в лоб. Синь скалит зубы.
- Вот чего мне всегда хотелось, - сообщает она Дрю.
- Отдел кухонной утвари - моя вотчина, - обижается Дрю.
- Тогда действуй, - приказывает Синь.
- Пусть перед смертью выпьет капельку твоей крови.
В консервном отделе какая-то суматоха, и Синь направляется прямиком туда.
- Оставьте и мне немножко, мальчики. Мамочке надо подлечить сломанный носик.
Джоди недвижима. Только клыки обнажились и коленки дрожат. Илия пьет и пьет. Какая же она все-таки дура! Старику целых восемьсот лет, разумеется, он не рассказал ей всего. И разумеется, он сильнее, чем Джоди, - ведь она сильнее Томми, хотя старше его всего на несколько месяцев.
Только бы не потерять сознание, - может, кровопийца прервется на мгновение и она сможет пошевелиться? В прах она обратится, подобно смертному, или во что-то другое? Дура. Дура. Дура. Могла бы догадаться. Почему молчал инстинкт? Куда запропастился живущий в ней хищник? Или когда надо, его и не докличешься?
Предметы в глазах Джоди удлиняются - чувства покидают ее. Снаружи доносятся чьи-то торопливые шаги - значит, слух ей еще не отказал. Кто-то топчется под окнами, кто-то перебегает улицу. Илия тоже слышит и на мгновение ослабляет хватку, только Джоди и дернуться не успевает, как его пальцы опять впиваются ей в глотку.
В окно влетает черная клякса, на кухне что-то с грохотом падает. Еще удар. Илия бросает ее, Джоди валится на пол. Пытается встать, но на нее набрасывают покрывало. Слышится жужжание и крики. Пахнет горелым мясом. Раздается звон стекла. Кто-то подхватывает ее и уносит прочь. Силы окончательно покидают Джоди, ей уже все равно, кто ее тащит и куда.
Девичий голос произносит:
- А ты Чета покормил?
Это последнее, что она слышит.
Император сидит на причальной тумбе у яхт-клуба Святого Франциска и смотрит, как туман переливается через волнолом. Он не послушался детективов из отдела убийств и ушел из универсама. В конце концов, это его город, здесь он и примет битву. Хватит трусить. С ним его острая сабля, за спиной штабельком спят Ханыга и Нищеброд.
- Ах, благородные воины, как же нам сражаться, если враг подбирается столь незаметно? Не лучше ли вернуться в универсам и присоединиться к его защитникам?
Во сне у Ханыги вздрагивает ухо и слегка топорщится шерсть на загривке.
От волнолома надвигается целое облако тумана. Странно, ветер-то северный, а туман несет на запад. Поперек ветра получается. Туман бурлит, облако раздувается, выбрасывает и прячет щупальца - словно дорогу нащупывает. Что-то здесь не так.
Император вскакивает и направляется к зданию яхт-клуба, на ходу подхватывая спящего Ханыгу. Нищеброд уже трусит рядом. В тени у входа в туалет Император замирает, придерживая собак.
Облако доходит до начала причала, останавливается и исчезает, будто его сдуло огромным вентилятором. На причале возникают три фигуры - две женщины и мужчина. На них длинные пальто. «Кашемир», - ни с того ни с сего приходит в голову недоумевающему Императору. Скользящей походкой вся троица направляется прямо к нему. Луна высвечивает их силуэты, абрис чеканных лиц, могучие плечи и узкие губы. Их можно было бы принять за родственников, если бы не черный цвет кожи одной из женщин. Вторая женщина - белая; итальянка, пожалуй, или гречанка. Мужчина на голову выше спутниц, у него нордические черты и коротко стриженные светлые волосы. Смертельная бледность заливает их лица.
Чем ближе они к Императору, тем громче рычит Ханыга.
Чужаки останавливаются.
- Вы здесь давно? - спрашивает у Императора мужчина.
- Целую вечность, - отвечает Император.
Блондин улыбается и трогается с места вместе с остальными.
- Мне это знакомо, - говорит он, не оборачиваясь.
Густаво и Джефф обнаруживают Барри на стеллаже среди рулонов туалетной бумаги. Завидев приятелей, Барри спрыгивает и кидается наутек, сметая с полок под ноги преследователям подгузники, фольгу и упаковки одноразовой посуды. Поскользнувшись на пластиковых вилках, на пол шлепается Густаво. Джефф ловко перепрыгивает через бумажно-пластиковую дрянь и почти настигает Барри, когда на его пути вырастает Леш с ружьем для подводной охоты.
- Ложись! - рявкает Леш, и Барри послушно падает на живот.
Слышен свист. Тяжелый гарпун из нержавейки вонзается Джеффу прямо в грудину и сбивает с ног.
- Распротак твою, - бурчит баскетболист, пытаясь вытащить гарпун из груди.
К Джеффу подбегает Густаво и тоже вцепляется в гарпун.
Леш с помощью Барри перезаряжает ружье.
- Последний? - осведомляется Барри.
Леш кивает.
- Где Клинт?
На другом конце прохода появляется высокая блондинка. За воротник она тащит Клинта, не подающего признаков жизни. Тело блондинки вымазано кровью от подбородка до промежности.
- Гадкие мальчишки. Оставили своего возрожденного к новой жизни валяться на полу. На него еще наступит кто.
Блондинка швыряет Клинта на пол лицом вниз и уверенными шагами направляется к ним.
Леш со всех ног кидается к холодильной камере, Барри за ним. Пластиковое полотнище колыхается у них за спиной. С одной стороны прохода - молочные пакеты, с другой стороны - бутылки. Приятели наваливают у входа в отдел побольше пакетов и прижимаются спинами к стене, не сводя глаз с прозрачного пластика, за которым расплываются перед глазами упаковки йогурта и сыра.
- Что это у нее в руках? - интересуется Барри.
- Сковородка, - поясняет Леш.
- Ой. И зачем я только ее впустил? Правда, она была почти голая.
- Откуда ты мог знать?
- Да как сказать… Я твой подарок на день рождения, говорит. Мог бы догадаться, что здесь что-то не так.
- У тебя ведь день рождения, кажется, в марте?
- Ну да.
Леш больно стучит Барри по лысой голове и наставляет на него ружье.
- Так мне и надо, - кается Барри.
- Как думаешь, гарпун угодил Джеффу в сердце?
- Должен был. Сантиметров на тридцать в грудь ушел.
- Что-то не похоже, чтобы он умер.
- Мазила. Может, мне попробовать? В башку.
- На, стреляй. Здоровее стрел просто не бывает.
С такими вот штуками охотятся на акул. Гарпун пробивает хищника насквозь.
- Она и не знает, что это такое.
- Целься как следует, - инструктирует Леш.
- Вышиби ей мозги.
Моторы холодильной камеры выключаются. Через секунду гаснет свет.
- Нам звездец, - констатирует Леш.
- Точно, - соглашается Барри.
