Глава 5

Подругам повезло. Клотильда Леонардовна оказалась дома. Вопреки предположениям подруг, которые они строили исходя из звучного имени этой особы, Клотильда Леонардовна оказалась вовсе не монументальной дамой бальзаковского возраста, а сухонькой тетенькой, едва ли дотягивающей до сорок второго размера.

– Вы ко мне? – приветливо осведомился у подруг этот воробышек. – По делу? Милости прошу!

Двигалась, разговаривала и принимала решения эта женщина-эльф в мгновение ока, и казалось, что все вокруг нее двигалось и жило в ускоренном режиме. Мгновение, и подруги оказались в ее безупречно прибранной гостиной, где не было и намека на ковры, мягкую мебель и располагающие к лени кресла. Нет, тут имелся гладкий пробковый пол, жесткие спинки бамбуковых стульев и татами из соломы, на котором лежало несколько подушек в простых белых чехлах.

– Василиса? – откликнулась она на вопрос подруг. – Ну конечно, знаю. Девочка в данный момент находится у нас в стационаре. Состояние у нее стабилизировалось. Скоро мы ее выпишем.

– И часто она так..

– Что? – улыбнулась Клотильда Леонардовна. – Лежит у нас? Да, частенько. Но не спешите ее жалеть. Для девочки наша больница вроде санатория. Ее там регулярно кормят, ухаживают за ней. А дома она живет, верней, жила с родителями, которые проповедуют естественный порядок вещей, а на самом деле, как я считаю, им просто ни до кого и ни до чего нет дела. Даже уход за собственными детьми представляется им чем-то ненужным и даже вредным. Дети росли у них, как сорняки возле забора. Сын каким-то образом вырос нормальным. А вот Василиса… Увы, за ребенком в первые три года его жизни необходим самый тщательный присмотр. Консультации всех врачей-специалистов, к которым нужно отвести малыша, – это ведь не прихоть какого-то чиновника-самодура, это объективная необходимость. Те врожденные недостатки или даже пороки, которые не отследили и не пролечили до трех лет, поздней уже поддаются лечению гораздо сложнее, если вообще поддаются.

– То есть Василиса стала жертвой родительского пофигизма?

– Лично я именно так и считаю, – решительно кивнула головой врач. – Хотя у ее родителей, конечно, есть на сей счет своя собственная точка зрения.

В голосе Клотильды Леонардовны звучало откровенное презрение к тем двоим, которые не выполнили свой родительский долг по отношению к дочери. Но подруг сейчас интересовало не это, и даже не сама Василиса, их интересовал сын беспутных родителей – Сема, Семафор.

– Семафором его прозвали где-то в третьем классе. Он где-то нашел разноцветные краски и что-то там ими пытался намалевать на стене дома. Получилось не очень, но зато сам он стал разноцветным. Нос был желтым. Лоб красным. Ну а подбородок был весь зеленый. Настоящий семафор! Сема всегда тяготел к ярким краскам. И всегда носил одежду пестрых расцветок. Желтые брюки, красную рубашку, ярко-зеленую куртку. Наверное, поэтому прозвище к нему так хорошо и приклеилось.

– Как хорошо вы все помните.

– Да уж, на память не жалуюсь. Но вы же хотели узнать про Василису. Вы ей кто? Знакомые?

– Нет, мы… собственно говоря, нам и Василиса-то нужна, чтобы узнать у нее про брата.

– Вот как? Знаете, вряд ли она вам поможет.

– А соседка сказала…

– Брат и сестра как бы существуют в разных мирах, – перебила Клотильда Леонардовна тоном, не терпящим возражений. – Всегда так было. И с возрастом не изменилось. Сема весь такой энергичный, подвижный, если не сказать суетливый. Он вечно чем-то увлекался, но надолго его не хватало. Он бросал одно занятие и принимался за другое. А Василиса всегда была медленной, плавной. Существовала в своем собственном мире, окружающие люди и события ее мало волновали.

– Но она ведь должна знать, чем занимался ее брат в последнее время?

– Совсем не обязательно. Даже совсем нет.

– Вы уверены?

– Василиса, как я уже сказала, живет в своем собственном мире. Вряд ли Сема стал бы делиться с сестрой тем, что он затевает. А что с ним случилось? Он во что-то влип?

В голосе Клотильды Леонардовны слышалось любопытство. И подруги решили, что могут рассказать ей о своем расследовании. Почему бы и нет? Клотильда Леонардовна была женщиной деловитой и умной. Она могла дать подругам хороший совет.

Врач выслушала подруг очень внимательно, и когда они закончили, лишь покачала головой:

– Удивительная история. Даже не знаю, что вам на это и сказать. Три смерти, все такие разные. И вы считаете, что они связаны между собой?

– Владик никак не мог подцепить лихорадку Западного Нила, сидя у себя на Свири.

– Да, случай поистине уникальный. Хотя я и не эпидемиолог, мне трудно судить об этом. Но я бы на вашем месте все же поговорила с его женой.

– Со Стефой?

– Да. Позвоните ей. Когда умирает богатый мужчина, чаще всего оказывается, что в его смерти так или иначе заинтересована супруга. Позвоните, расспросите. Мне эта история с младенцем, которого она пыталась подсунуть покойнику в качестве родного ребенка, кажется весьма подозрительной.

Разумеется, Клотильда Леонардовна была права. И все же подругам казалось, что в этом доме они добыли еще не всю информацию. Если сестра пропавшего продавца мотоциклов не могла быть им полезна, возможно, найдутся другие люди, лучше осведомленные о жизни Семы.

– Скажите, а у Семы были друзья?

– Ну, в школе он дружил с мальчиком по имени Коля. Не знаю его фамилии, он не из нашего дома. Черненький такой, похож на цыганенка. В детстве был очень хорошеньким, но с годами слегка подурнел. Стал похож на сухого жучка, но все равно он мне симпатичен.

– А как нам его найти?

– Адреса я его не знаю. Попробуйте разузнать у соседей. А еще лучше сходите в школу, где учились мальчики. Вон она, сразу через дорогу. Там вам должны сказать, где искать бывшего ученика.

В летнее время школа была закрыта, тут на вахте сидел лишь один важный усатый дед – охранник и всем говорил, что в школе никого нет, все учителя в отпуске. Но подруг это заявление не сильно расстроило. Они запомнили номер школы и теперь знали, как получить необходимую информацию обо всех учениках, когда-либо вышедших из стен данного учебного заведения.

С этой целью подруги поехали в офис своей туристической фирмы «Орион». В конце концов, их расследование – это просто хобби, а вот про работу, особенно в разгар туристического сезона, забывать никак не следует. Подруги знали об этом не понаслышке.

Совсем недавно они пренебрегли золотым правилом – ежедневно появляться в офисе, целиком и полностью доверившись нанятому ими менеджеру. В результате их фирма оказалась на грани банкротства, и подругам стоило огромных усилий вновь вывести свое детище на хороший уровень. Да и не получилось бы у них ничего, но им помогло настоящее чудо. Если бы не эта помощь свыше, то не видать бы им своего «Ориона» как собственных ушей.

Но сейчас в офисе все было благополучно. Тут царила нормальная рабочая атмосфера. Все девочки либо сидели на телефоне, либо искали подходящий тур для нетерпеливо ожидающего клиента, либо заполняли формуляры, отправляя очередного счастливчика в очередное путешествие.

Видя, что они особенно никому не нужны, все отлично справляются и без них, подруги подписали несколько бумаг, которые требовали их личной подписи, а затем подсели к Кириному компьютеру, в котором имелись всевозможные базы данных.

Эти волшебные базы, в которых были указаны все и каждый, дал подругам их близкий приятель Лисица. И девушки уже не раз имели повод, чтобы сказать ему спасибо за эту услугу.

Вот и сейчас девушки влезли в списки учеников школы, в которой учился Семафор, и быстро выяснили, что единственный мальчик по имени Коля и фамилии Пипеткин учился вместе с Семой все десять лет.

– Отлично. Значит, Николай Пипеткин. Очень хорошо. И где же нам найти тебя, Коля?

К счастью, Пипеткин – фамилия малораспространенная. Семья с такой фамилией в городе нашлась лишь одна. Судя по всему, семья состояла из деда, отца и матери Коли Пипеткина. Ну и разумеется, самого Коли – единственного сына четы художников-декораторов.

Судя по базе данных, пять лет назад семья Коли Пипеткина перебралась в другой район, в новый дом, в квартиру, которая почти в четыре раза превышала их прежнее жилье по размерам. Похоже, на семью Пипиткиных свалилось богатство, которое они немедленно и пустили на улучшение своих жилищных условий. Прежде-то вся их семья ютилась в крохотной двушке. И где там на сорока квадратных метрах помещались муж с женой, взрослый сын и еще вполне бодрый дед, было подругам мало понятно.

Они набрали номер домашнего телефона семьи Пипеткиных. Трубку сняла мама. И услышав, что девушкам нужен Коля, сразу же приветливо сказала:

– Ну конечно, он дома! Конечно, подъезжайте в любой момент. Конечно, ему сейчас удобно. О чем вы вообще говорите! Это же его работа!

Что именно у Коли была за работа, подруги не стали уточнять. Вдруг бы мама Коли заподозрила неладное и запретила им приезжать. Что бы они тогда стали делать? Караулить Колю возле дома, когда он выйдет, дело хлопотное. Куда приятнее приехать с визитом к заранее оговоренному часу, будучи твердо уверенными в том, что их ждут.

На всякий случай, памятуя о мудром совете Клотидьды Леонардовны, перед выходом из офиса девушки позвонили еще и Стефе, но у той дома снова никто не снял трубку. И подруги окончательно уверились в том, что мать Владика дала им неправильный номер. И если они все равно хотят поговорить с молодой вдовой, им придется разыскивать ее по каким-то другим каналам.

Дом, к которому приехали подруги, приятно их поразил своим внешним видом и общей атмосферой благополучия и ухоженности. Старая постройка в центре города была расположена в удачно тихом месте. Этакий маленький тупичок, в котором, казалось, застыло само время.

Но стоило подругам шагнуть через арку, закрытую ажурным плетением ворот, как они сразу же поняли, что цивилизация добралась и сюда. Вход преграждала обманчиво хрупкая бабушка-вахтерша, сидящая в будочке с коммуникатором и тревожной красной кнопкой на видном месте и наверняка еще одной, но уже потайной, расположенной где-нибудь под столом.

– К кому? – строго произнесла она, глядя на девушек в упор из-под опущенных на нос очков. – К Пипеткину? Ах, к этому! Ну идите, идите. И не лень вам деньги за такую ерунду отдавать!

– Вы это о чем?

– Когда коту делать нечего, он яйца себе лижет, – буркнула старушка. – А вы вон чего удумал!.. Ох, грехи-то наши тяжкие. И чего только не увидишь в наше время!

Дверь перед подругами открылась, но они так и не поняли, что же прозвучало в голосе старушки – насмешка, осуждение или откровенная издевка?

– Судя по всему, Коля Пипеткин ее расположением не пользуется.

– Да уж. Хотя и странно. Как думаешь, чем он занимается?

– Родители у него художники-оформители. Дед тоже художник. Скорей всего, Коля пошел по их стопам.

Дверь подругам открыла маленькая темноглазая женщина, сухая и подвижная, словно кузнечик.

– Коля, к тебе клиентки! – воскликнула она после того, как подруги по ее предложению зачем-то посетили ванную комнату с санузлом.

– Проводи их ко мне, мама!

– Пойдемте, девочки!

И заметив, что Леся замешкалась, женщина нахмурилась:

– Побыстрее, пожалуйста! Не задерживайтесь! Вы же знаете, Коля очень занят. К нему очередь на полгода вперед!

Очередь? На полгода? Интересно, как же тогда самим подругам удалось попасть так удачно и без всякой очереди?

Кира снова хотела спросить, а чем же занимается Коля, но вовремя прикусила язык. Ни к чему сейчас лишние вопросы. Через минуту сами все поймут.

Эльза с подругами к Пипеткину не пошла. Страх перед большим миром у нее почти совершенно прошел, и она осталась ждать снаружи в кафе.

– Я проголодалась!

– Мы тоже хотим есть, – пробовали убедить ее подруги. – Но нас ждет Коля. Если мы не пойдем, наше место могут занять, и нам придется добиваться встречи с ним еще неизвестно сколько времени.

– Все равно! Я хочу есть.

И Эльза уселась за столик в кафе, твердо давая понять, что пока она не поест, ей не интересен ни сам Коля, ни его профессия. Так что Эльза осталась наедине с антрекотом и жареной картошкой с салатом, а голодные подруги отправились к однокласснику пропавшего Семы.

Когда они очутились в комнате, где их ожидал Коля Пипеткин, то сразу же поняли, что с определением его профессии они не ошиблись. Он был художником. Вокруг стояли полотна, занавешенные тряпками. Стоял подрамник с чистым полотном. Всюду лежали кисти и краски. В воздухе витал неистребимый легкий запах растворителя, какой бывает в мастерских востребованных или просто работящих мастеров.

Но больше всего подруг интересовал сам Коля. Они впились в него взглядами, желая рассмотреть лучшего друга Семафора во всех подробностях. Но внешний вид художника их разочаровал. Был он маленьким, сухоньким, с блестящими черными глазками. И внешне точно напоминал жука. Волосы у него были черные и торчали во все стороны непослушными жесткими пружинками.

Для солидности Коля зачем-то нацепил на себя огромный темно-синий шелковый халат, в котором разгуливал взад и вперед по своей мастерской. Под халатом мелькали голые страшно волосатые ноги и желтые пятки. Тапочек Коля не носил.

– Располагайтесь, где вам удобно, – произнес художник. – Я буду готов через минуту.

– Хорошо.

– Не возражаете, если сначала я сделаю несколько ваших снимков?

– А это необходимо?

– Я не могу уделить вам сразу столько времени, чтобы написать картину с натуры. Да и вы устанете ждать. Конечности начнут затекать. Что вы думаете, ремесло модели не из самых легких. Так что лучше сейчас я сделаю общий набросок. Почувствую вашу ауру. А потом допишу картину, сверяясь с фотографией.

– Ну, если вы так привыкли работать, мы не против…

Значит, подруги были правы! Коля зарабатывает на жизнь картинами. И похоже, пишет он их просто мастерски, раз его семья живет в таких хоромах и в таком доме.

– Если стесняетесь, раздеться можете за ширмой.

– Раздеться?

– Ну да. А как же я буду писать? Кстати, вы хотите парный портрет?

– Да.

– Вообще-то с парами мне работать еще никогда не приходилось, – покачал головой Коля. – Но, наверное, это будет интересно. Знаете, я даже не возьму с вас двойную цену. Раз уж вы первые, кто на такое решился, то должны же вы получить хоть какой-то бонус за свою отвагу?

Никто не позировал ему парами? Хм… А как же семейные портреты, которые были в моде в восемнадцатом – девятнадцатом веках и сдали свои позиции только после прихода им на смену сначала черно-белой, а потом и цветной фотографии? Да и теперь близкие друзья или родственники, решившие запечатлеть свой образ в масле или акварели, частенько позируют вместе.

Но художник явно чего-то ждал от подруг. Ах да! Он же предложил им раздеться. Ну, и что им еще снять?

Под взглядом художника Кира сняла туфли, а Леся отложила в сторону сумочку. Потом Кира сняла пояс, а Леся вытащила из кармана носовой платок. Больше снимать было вроде нечего. Но Коля продолжал смотреть на них с явным ожиданием во взгляде. И под его взглядом подруги переминались с ноги на ногу, не зная, что им снять с себя еще.

– Вижу, что вы стесняетесь, – вздохнул наконец Коля. – Очень зря! В том, что вы собираетесь сделать, нету ничего противоестественного. Не нужно меня стесняться. Представьте себе, будто я врач. Между нами ничего личного, только работа.

Подруги согласно покивали, но все равно не поняли, что им можно снять с себя еще. И Коля произнес:

– Ну ладно! Остается последнее средство. Смотрите и учитесь!

Раз! И в одно мгновение он сбросил с себя свой шикарный халат, оставшись в чем мать родила.

– Ах!

– Ох!

– Батюшки!

Поражались подруги долго. Оказалось, что шерстью художник оброс и под халатом. Но главное было не это. Его мужское достоинство было таких гигантских и прямо-таки устрашающих размеров, что просто не могло не впечатлять.

– Это… Это вы зачем сделали? – прошептала Леся, не в силах отвести глаз от болтающегося между ног художника сокровища.

– Так для вас же! – пожал плечами Коля. – Чтобы вы меня не стеснялись. Видите, я уже голый. Раздевайтесь и вы тоже!

– Но нам-то зачем?

– А как же я тогда буду вас рисовать?

– Ну… так… это… в одежде!

– Нет, в одежде я никак не могу, – неожиданно запротестовал художник. – Я же не телепат, мне через одежду ничего не видно! Снимайте одежду и ложитесь!

– Ложиться? Куда ложиться?

Подруги ужаснулись, но Коля их неправильно понял и принялся растолковывать:

– Вообще-то обычно клиентки ложатся вон туда. Но раз вы вдвоем, ложитесь прямо на пол. Не беспокойтесь, там чисто. И можете взять вот эту простыню, чтобы вам было помягче.

С этими словами Коля сдернул простыню с того, что подруги приняли за гигантских размеров мольберт. Но оказалось, что под простыней скрыто самое обычное гинекологическое кресло. Впрочем, нет. Кресло было новейшего образца. С мягкими подушечками. И оно регулировалось по высоте и прочим параметрам. Конечно, подруги видели подобные вещи, и не раз. Как же иначе, ведь они были женщинами, так что им приходилось сталкиваться с такими конструкциями. Но вот в мастерской художника гинекологическое кресло было последней вещью, которую они ожидали тут увидеть.

– И… И зачем оно тут? – пролепетала Леся.

– Дамы, вы чего? – удивился Коля. – А как же мне познакомиться с вами? Как же я буду вас рисовать, если не вижу?

Понемногу до подруг стало доходить. Выходит, Коля рисует не самих людей, он рисует…

– Совершенно верно, – кивнул головой Коля, когда подруги озвучили вслух свою догадку. – Именно так и никак иначе. Я изображаю половые органы людей так, как я их вижу.

– И что? Есть спрос?

– Бешеный!

– И… И выставки бывают?

– В следующем месяце открывается моя выставка в Париже.

Феноменально! Конечно, подруги слышали, что такие вещи бывают. Но никак не ожидали, что столкнутся лицом к лицу с человеком, который рисует женские половые органы, да еще получает от этого неплохую прибыль.

Между тем, пока пораженные подруги разглядывали орудие мастерства художника, сам он что-то прикинул в голове и произнес:

– Выходит, вы не клиентки?

– Нет.

– А… А как же вы тогда сюда пришли?

– Правильней спросить не как, а зачем мы сюда пришли.

– И зачем?

Коля быстро накинул себе на плечи халат и снова обрел былую величавость. Впрочем, мужчине, снабженному таким орудием, есть чем гордиться. Маленький рост и невзрачная внешность не имеют ровным счетом никакого значения. Если у мужчины есть деньги и большой член, он может чувствовать себя королем, даже будучи записным уродом.

– Зачем же вы ко мне пришли? Я вас совсем не знаю.

– Зато мы знаем одного твоего друга. Вы с ним вместе учились в школе.

– Вы говорите про Семку? Семафора?

– Да. Как ты так быстро догадался?

Коля усмехнулся, отчего его некрасивое лицо в мгновение ока озарилось и преобразилось.

– А он у меня один друг и есть.

– Вот как… А он тебе не жаловался в последнее время на то, что ему грозит какая-то опасность?

– А что с ним случилось?

– Твой друг пропал.

– Как пропал? – ахнул Коля. – Что вы придумываете? Я с ним виделся на прошлой неделе. У него все было в порядке. Никуда пропадать не собирался. Работой в салоне он был очень доволен. Сказал, что коллектив отличный. Есть перспектива роста. Хозяин его хвалит.

– Но все это в прошлом. И теперь хозяин Сему совсем не хвалит. Он даже грозится уволить его ко всем чертям!

– Да вы что? – еще больше заволновался Коля. – Семке терять эту работу никак нельзя. У него сестра и родители…

– Про родителей мы уже все знаем. Родители у него в Гималаях.

– Ну а на чьи деньги они там торчат, вы не знаете? Семка им регулярно туда по сто-двести долларов шлет, чтобы они там сидели и сюда больше не совались.

– И зачем он это делает?

– Зачем? – переспросил Коля. – Сразу видно, что вы с его родителями не знакомы. Это же такие люди… Нет, поймите меня правильно, с ними очень интересно пообщаться… Ну, час, полтора, ну, два часа от силы. А дальше уже труба. Дальше они начинают реально напрягать. Семка просто на стену лез от их постоянных диет, йоги, медитаций. За хлебом сходить у них времени нет, а в позе лотоса корячиться – это пожалуйста. На подоконнике у них вечно овес колосился. Его они сырым ели – это, дескать, полезно. Овсянку в жизни не варили. Крупу сырой жевали. Или вот картошку поджарить – это уже нельзя. А почему, скажите на милость, картошка что, не овощ? Да и жарят ее на растительном масле. Что в этом дурного? Нет, жевали ее сырой. Жарить запрещали. Семка для себя и Василисы картошку тайком варил у соседей, потому что у них в квартире даже плиты кухонной не было. Родители так и заявили, зачем им плита, если они пищу сырой едят? Так и жевали все овощи и злаки сырыми. Про курицу и другое мясо я уже не говорю. Его Семка в родительском доме класса с пятого не видел. А с сестрой вы его познакомились?

– Она сейчас в больнице.

– Ну да, Василиса вообще тяжелая. Если ее предки еще понимают, что они живут не как все, то Васька вообще в ауте. Живет где-то в своем мире и даже не осознает, что вокруг нее-то все иначе. Ее одну на улицу нельзя отпустить. Потеряется.

– Она дурочка?

– Нет, с мозгами у нее хорошо. Книжки умные читает. На двух языках спокойно изъясняется. Сказать вам, на каких? Латынь и древнегреческий! – И взглянув на подруг, Коля поинтересовался: – Как вам? Нормально? На этих языках вообще никто больше не говорит, а она говорит!

– Действительно говорит?

– Целые главы наизусть заучивает. Память у нее феноменальная. Но в реальной жизни она никак себя не нашла. Работать нигде не работает, значит, ее содержание опять же на Семку ложится.

– И он такой жизнью доволен?

– Не думаю. Но Семафор очень ответственный. Если уж так получилось, что на нем одном родители и сестра, он их ни за что не бросит. Я его за это сильно уважаю.

– А куда же он мог уехать?

– Говорю же, понятия не имею. А что? На работе у вас никто не знает, где Семка?

Коля тоже принял девушек за коллег Семафора, но они не возражали. Все знакомые Семы были как один озабочены тем, чтобы он не потерял работу. И услышав, что Сему собираются уволить за прогул, начинали активно помогать Кире с Лесей в поисках пропавшего Семафора.

– Нет. На работе не в курсе.

– Хм… А его соседи?

– Они тоже не в курсе. Одна старушка сказала, что Сему забрали водолазы в скафандрах и поместили его в инфекционное отделение на карантин.

– Чушь какая-то! Старуха не в себе. Откуда взяться водолазам?

– Мы тоже так подумали. Но Сема на звонки в дверь не откликается. Дверь не открывает. И как попасть в его квартиру, если дверь закрыта?

– Дверь – это как раз не проблема.

– Как ты сказал?

– Дверь – не проблема. У меня есть ключи от Семкиной квартиры.

Вот это была удача! Подруги прямо подпрыгнули на месте.

– Что же ты раньше молчал?!

– А это важно?

– Ну конечно! Вдруг Семка до сих пор там? Старуха, которая про водолазов рассказывала, могла и ошибиться.

– Дома? И трубку не берет? Но почему?

Странный человек! А еще Василису упрекает, что она не от мира сего. А сам-то! Понять не может, что человеку может быть элементарно плохо, так плохо, что он и до телефона не доползет, он может заболеть или… или даже умереть.

Конечно, о последнем подруги предпочитали не задумываться, чтобы не накликать беду. Но все же в этом мире все возможно. И самое страшное в том числе тоже.

Обратно домой к Семе подруги примчались в рекордные сроки. Они подобрали насытившуюся и потому добрую Эльзу в кафе, быстро познакомили ее с Колей и помчались к Семафору.

Куда-то подевались все пробки. Девушки промчались по центру города, словно сегодня было утро жаркого воскресного дня, когда все распродажи в прошлом и пришло время отправиться на природу, чтобы хоть немного отдохнуть.

Только перед уходом из квартиры Пипеткиных возникла небольшая пауза.

– Коля, а ты куда?

Мама гинекологического художника попыталась подловить сына в холле своей роскошной квартиры.

– Куда ты собрался? А как же работа?

Тревога, с которой женщина произнесла эти слова, ясней ясного показала подругам, что не у одного Семы были проблемы с родителями. У Кольки в этом плане дела обстояли лишь немногим лучше. Да, возможностей у него было больше, но и его мама тоже не собиралась терять своего золотого теленка. Почему-то многие родители, заводя детей, искренне считают, что те будут заботиться о них в глубокой старости. А ведь эта позиция в корне неверна. Тут вопрос стоит иначе: то ли дети будут это делать, то ли нет. Заставить насильно их не может никто.

– Ты куда собрался?

– К Семе.

– С какой стати? У тебя же клиенты!

– Мама, у Семы серьезные проблемы.

– У него всегда проблемы! Хоть бы женился поскорей на своей девушке, она мне кажется единственной нормальной во всем их семействе. Но и ты тоже хорош, Коля!

– А я что?

– Вот тоже выбрал себе дружка! Ведь были же у вас в классе дети из нормальных семей. Зачем ты связался с этим чокнутым?

– Мама, дети из, как ты выражаешься, нормальных семей со мной дела иметь не хотели, потому что я был самым маленьким в классе мальчиком. А вот Сема дружил со мной все школьные годы и прикрывал от насмешек одноклассников. И когда он меня защищал, ты была им всегда очень довольна.

– За то, что он тебя защищал, я с лихвой расплатилась с ним домашними котлетами и салатами, которые он поедал у нас в доме тоннами.

И, повернувшись к подругам в поисках женской солидарности, мама Коли воскликнула:

– Мальчишка был вечно голодный! Просто не понимаю, о чем думали его родители.

– Мама, сейчас речь не о том! Сема попал в беду. У него что-то случилось.

– А при чем тут ты?

– Долго объяснять! Ладно, мам, целую тебя!

– Коля, но твоя работа… У тебя выставка в следующем месяце!

– Максимум через пару часиков буду дома!

И, не отвечая больше на возмущенные расспросы матери, которой очень не хотелось выпускать своего золотого птенчика из-под контроля, Коля выскочил на лестницу и дал откровенного драпака.

За дверью Семы не обнаружилось ничего ужасного. Обычная типовая квартира, не слишком чисто прибранная, даже, если сказать прямо, запущенная. Но ни холодного трупа, ни следов грабежа или насилия в квартире не обнаружилось. Зато пахло тут какой-то дрянью со стойким признаком химии.

– Фу! – сморщила нос Эльза. – А я только что пообедала!

Она-то сама пообедала, а вот для подруг взять из кафе сухпайком кусочек мяса с помидорками и картошечкой даже не догадалась. А ведь девушки мотались по ее делам с самого утра и тоже страшно проголодались.

– Ну и воняет тут! – поморщилась Кира, у которой в желудке тоже прямо все перевернулось (может, и хорошо, что Эльза оказалась такой скупердяйкой?). – Но где же все-таки Сема?

– Похоже, Семка просто свалил, – растерянно произнес Коля, заглянув в несколько ящиков. – Его дорожной сумки нету. И куртку он тоже взял. И свои любимые джинсы.

– А документы? Деньги?

– Денег и документов тоже нету.

Коля ориентировался в квартире Семафора очень хорошо. Было заметно, что он тут чувствует себя куда уверенней, чем у себя дома. Там был установлен тотальный контроль мамы. Впрочем, стоило Кире подумать об этой уважаемой особе, как телефон Коли завибрировал.

– Да, мама, – обреченно забубнил парень в трубку. – Нет, мама. Не знаю, мама. Не кричи, пожалуйста, так громко, мама.

В таком духе он бубнил еще около минуты, а потом с мученическим выражением лица убрал телефон обратно в карман.

– Мама беспокоится, – извиняющим тоном произнес он, глядя на подруг. – Мне пора возвращаться.

– Твоя мама очень строгая.

– Она переживает из-за выплаты кредита, – тут же встал на защиту своей родительницы Коля. – Наших накоплений и моих тогдашних заработков хватило ровно на половину нынешней квартиры. Но маме захотелось именно ту, в которой мы сейчас живем. Ну, мы ее и купили. А потом надо было ее отделать, приобрести мебель, шторы… в общем, пришлось взять еще один кредит.

– Интересно получается. Маме захотелось, а кредит выплачивать должен ты!

– Но это же моя мама, – удивился в ответ Коля. – Если она хочет чего-то, то я должен в лепешку расшибиться, но сделать это.

Молодец мама! Подруги готовы поставить ей десятку по пятибалльной шкале оценок. Просто гениальный манипулятор и гипнотизер. Вот только на то, чтобы так выдрессировать мужчину, нужно очень много лет. И конечно, потом страшно жалко отдавать такое вымуштрованное сокровище, на которое потрачено так много времени, какой-то посторонней, чужой и совсем незнакомой женщине.

– Слушай, Коля, а можно мы тут еще останемся?

– Где? – удивился художник. – Тут? Ну, не знаю.

– Ты же сам видишь, ничего ценного тут нету, и похоже, никогда не было.

– Да, Сема за богатой обстановкой никогда не гнался. А его родители и подавно.

– Вот видишь, украсть мы ничего не сможем.

– А зачем же тогда хотите остаться?

– Останемся, поищем следы, которые, возможно, укажут нам, где искать Сему. Ну что? Согласен?

Коля уже явно заколебался. Но в этот момент ситуация разрешилась сама собой. Дверь в квартиру открылась, и на пороге возникла молодая симпатичная девушка, которая с явным удивлением и даже испугом воззрилась на наших друзей.