Глава 6
Сейчас же они стояли перед домом Славы Охолупко и искренне надеялись на то, что с минуты на минуту они узнают если не все, то хотя бы что-то.
– Так это же общежитие, – с удивлением произнесла Инга. – Я была уверена, что их все давно снесли, по крайней мере в Москве.
– Как видишь, нет.
Инга с любопытством смотрела на мусорный бак, стоящий у самого выхода. На пестрые тряпки, развешенные на окнах вместо занавесок, на убогий куцый газончик с жалким цветничком, буквально задыхающийся от выхлопных газов, вырывающихся из плохо отрегулированных систем стареньких «шестерок» или, в лучшем случае, «девяток», на которых перемещались жители этого места и которые ждали своих хозяев под окнами первого этажа.
Инга смотрела на все это и думала, что подарки, которые получал Слава от своих любовниц, явно были его приятелями сильно преувеличены и наверняка не шли дальше часов или кожаного портмоне. А вот богачки, которая бы подарила своему любовнику хорошую, или по крайней мере отдельную, квартиру, пока что на Славино счастье не сыскалось.
– Ну чего застыли? Пошли!
– Я останусь в машине, – твердо заявил Ваня. – Нам ее еще возвращать, а тут такие рожи, что, боюсь, если оставим «мерс» хотя бы на пару минут, возвращать будет уже нечего.
– Она ведь застрахована, – пожал плечами Залесный.
– И чего? – вытаращился на него Ваня. – Чужое имущество оно и есть чужое. Люди тебе его доверили на время, значит, ответственность втрое выше, чем если бы твое было.
И Ваня вцепился в руль машины с таким видом, что всем стало ясно, он с места не двинется, хоть режьте его.
Бывшее общежитие, когда-то являвшееся государственной собственностью, нынче было успешно приватизировано почти полностью, и в бывших комнатах, которые получали работники предприятия, поселились случайные люди. Из бывших отсеков получились вполне приличные коммунальные квартиры, с горячей водой, туалетами и сносной кубатурой.
Конечно, старая общага с годами не стала лучше, так что комнаты стоили недорого, и в подавляющем большинстве здесь жили иностранные граждане, то ли купившие, то ли вообще снимавшие тут жилье. Их присутствие здорово оживляло старую общагу. На балконах пожарных лестниц тут и там сушилось постельное, да и не только постельное, белье.
Дверь в единственный подъезд общежития была кем-то открыта и заботливо подперта камешком. Наверху раздавались чьи-то бодрые голоса, то ли въезжающих, то ли, наоборот, покидающих этот оазис романтики.
– Нам на второй этаж.
– Поднимемся пешком.
В высшей степени разумное решение, учитывая, что в лифт сейчас загружали какую-то мебель. Дверь отсека, в котором жил Охолупко, не была снабжена даже звонком.
– Как же нам туда попасть?
– Будем стучать.
Никакой системы условных стуков тут тоже не предусматривалось, поэтому Залесный просто забарабанил в дверь.
– Открывайте, миграционная служба.
На стук ему открыл хмурый седой дядька.
– У нас нелегалов нет, – сообщил он Залесному, даже не сделав попытки потребовать у того удостоверение. – Все с регистрацией.
– А вот это мы сейчас и проверим.
– Ну проверяйте, – не стал спорить с ним мужик. – Воля ваша.
Залесный вошел первым и немедленно осведомился:
– Где комната Вячеслава Охолупко?
– Славка? – удивился мужик, но тут же ткнул в ближайшую дверь пальцем. – Вон его комната.
Игорь снова постучал:
– Вячеслав! Открывайте!
Но за дверью не торопились. Залесный попытался нажать на ручку – оказалось заперто. Вернувшись к своим друзьям, он приказал им едва слышным шепотом:
– Стойте тут. И чтобы ни звука.
Все трое послушно замерли возле двери, а сам Залесный отправился дальше, громко оповещая о своем приближении остальных жильцов. Видимо, такого рода проверки тут были рядовым явлением, потому что жильцы даже не пытались что-то выяснять или возмущаться. Люди молча выходили из своих комнат, показывали паспорта и так же молча уходили обратно.
Этот отсек состоял из двух идущих параллельно друг другу коридоров. И в каждом из них было по четыре комнаты. А когда Залесный перебазировался в параллельный коридор, произошло нечто странное. Дверь комнаты Славы Охолупко отворилась, и из нее на мгновение выглянул молодой человек. Увидев стоящих в прихожей чужаков, он резко дернулся назад. Но было уже поздно. Алена узнала его.
– Это же наш официант! – закричала она и кинулась к двери. – Кукушка! Сережа! Открывай! Мы тебя видели!
На шум прибежал Залесный. Отстранив Алену, он попытался воздействовать на спрятавшегося за дверью Кукушку сначала словами, а потом в ход пошли и угрозы.
– Выходи! Тебе некуда деваться. Все выходы перекрыты.
Но Кукушка не торопился откликнуться на призыв. Внезапно по ногам Инги потянуло сквозняком. А затем с улицы раздались громкие крики.
– Ой! Что делается! Человек из окна выпал.
Залесный сориентировался первым. Мощным ударом ноги он выбил хлипкую дверь в комнату Охолупко, и всем стало видно, что в комнате никого нет, да и спрятаться тут негде. Во всей комнате из мебели имелся лишь матрас, лежащий прямо на полу, стол и два стула.
Зато окно было открыто, указывая, каким путем сбежал отсюда Кукушка. Залесный перевесился через окно и увидел прихрамывающего парня, который, несмотря на поврежденную ногу, резвой рысью двигался в сторону проезжей части, явно намереваясь уехать прочь на каком-то транспорте.
Мешкать было нельзя, и Залесный понимал это лучше, чем кто-либо другой.
– Туда! – крикнул он. – На улицу.
Но, как назло, именно в этот момент по лестнице двое рабочих спускали огромный диван, по виду ровесник этой общаги. Мужики пыхтели и очень старались справиться с гигантом. Они раскорячились и загромоздили весь проход, так что пока Залесный и Василий Петрович преодолели эту преграду и выскочили на улицу, Кукушки уже и след простыл.
– Упустили!
К ним подбежал Ваня.
– Я видел, как этот парень из окна сиганул. Бросился за ним бежать, да очень уж резво удирал. А я не знал, как машину оставить.
– Ничего бы с ней за это время не случилось!
Залесный не скрывал своей досады.
– И что теперь делать? – спросила Инга.
– Пошли назад.
– Зачем?
– Посмотрим, что там за дупло, из которого выпорхнула наша кукушка.
Инга хотела напомнить Залесному, что это чужая собственность, куда без разрешения хозяина входить не следует, но не решилась соваться, до того расстроенным и обозленным выглядел Игорь.
Оказавшись возле выбитой им двери, Залесный не стал колебаться. Он тут же вошел внутрь комнаты Охолупко и завертел головой по сторонам. Инга вошла следом и встала рядом. Алена с Василием Петровичем топтались в дверях. Как уже говорилось, жилище Охолупко было обставлено по-спартански просто. Смотреть тут было не на что. Тем не менее Залесный умудрился все же что-то углядеть и с заинтересованным видом двинулся в угол, где стояло нечто, напоминающее распахнутый шкафчик с дверцами, прикрытыми дешевым покрывалом.
Но когда Залесный откинул тряпку, то под ней оказался новенький тренажер, даже на неопытный взгляд Инги очень дорогой. Василий Петрович, подойдя следом, даже присвистнул:
– Неплохая штучка. Такая тысяч сто пятьдесят, а то и все двести может стоить.
– Так дорого?
– Это же многофункциональная станция. Подходит и для силовых тренировок, и для любителей, и вообще для всего. Отсюда и такая цена.
Впрочем, вся прочая обстановка в комнате Славы Охолупко вряд ли могла быть оценена больше чем в тридцать тысяч рублей. Да еще пойди найди охотников купить этот побывавший в употреблении хлам за такие деньги. Если задаться целью, то и половины указанной суммы не выручишь.
– Странно, откуда у простого грузчика мог взяться такой дорогой тренажер?
– Возможно, это подарок одной из его любовниц? – предположила Алена. – Ну, из тех, о которых упоминали грузчики в магазине?
Но Инга покачала головой. На ее взгляд, женщина скорей подарила бы любимому нормальную кровать или хотя бы постельное белье, которое здесь было хоть и не рваным, но довольно мятым и далеко не новым. Да и вообще, если женщина испытывала к Охолупко столь сильные чувства, что дала ему денег на такую дорогую покупку, то уж, наверное, она могла бы наскрести еще тысяч десять, чтобы купить ему кое-какую мебелишку в комнату. Нет, такой дорогущий тренажер мог купить только сам мужчина, чтобы порадовать самого себя.
И поэтому Инга невольно задалась вопросом, откуда у Охолупко могли взяться деньги на покупку такой дорогой игрушки для себя любимого?
Кроме тренажера, ничего интересного в комнате не оказалось. Ни документов, ни каких-либо ценностей. Кукушка тоже не потрудился оставить о себе на память ничего, кроме сковороды с остатками засохшей яичницы и хлебных корок.
– Даже холодильника у него нет, – с недоумением пробормотала Инга, все еще пытаясь понять, что должно твориться в голове у человека, который вполне способен обойтись без нормальной кровати и холодильника, но при этом не жалеет денег на дорогущую установку для накачивания мышц.
Однако долго осматривать жилище Охолупко у сыщиков не было возможности. К этому времени очухались соседи, и в комнату стали заглядывать люди, желающие узнать, что же тут произошло. Объясняться с ними у Залесного не было никакого желания. И он покинул комнату, пообещав «прислать слесаря, который все починит». Этим обещанием соседи вполне и удовольствовались.
Лишь один бородатый мужик пробормотал вслед:
– Ну, если даже слесарь и не придет, беда невелика. Брать у Славки все равно нечего.
И никто из соседей не сделал ни малейшей попытки остановить команду сыщиков и потребовать у них ответа за свои действия. Сделав, что, по их мнению, было в их силах, соседи мирно разбрелись по своим комнатам и занялись своими делами, мудро избегая лишний раз совать нос не в свое дело во избежание совершенно ненужных им неприятностей.
Оказавшись на улице, Залесный продолжал негодовать на самого себя и своих друзей:
– Непростительная ошибка! Преступник был уже у нас в руках, а мы упустили Кукушку!
– Почему ты называешь его преступником? – удивилась Инга. – Это еще не доказано.
– А кто как не преступник стал бы сигать от полиции через окошко?
– Может быть, у Кукушки при себе документов не было. Вот он и испугался, что его задержат как подозрительный элемент.
Но Залесный все равно считал, что если человеку нечего скрывать, то он и в окно прыгать не будет. А если прыгнул, значит, однозначно виноват. Смущенные неудачники переглядывались между собой. Все понимали, что здорово опростоволосились, дав возможность Кукушке скрыться, ничего не объяснив.
– Ну что, – мрачно произнес Залесный. – Надо идти к коллегам признаваться в своем непрофессионализме.
– Прости, это все мы виноваты.
– При чем тут вы? Я сам должен был учесть возможность побега. Я должен был поставить под окнами кого-то или хотя бы дать Ване соответствующие указания.
На Залесного было жалко смотреть. Но оказалось, что беды на сегодняшний день еще не закончились. Не успели друзья немного отойти от своих переживаний, как раздался звонок Вити. К этому времени вся компания уже сидела в кафе, кто заедая, а кто и запивая свою неудачу.
Василий Петрович, едва только сев за стол, сразу же попросил у бармена пустую рюмку.
– Для лекарства, – пояснил он.
Лекарство было налито в коньячную фляжку и представляло из себя полупрозрачный напиток темно-зеленого цвета. Жидкость была такой густой, что она не лилась, а почти тянулась. Да и запах, который немедленно распространился от этой рюмки, трудно было назвать приятным. Но Василия Петровича не смутил ни цвет, ни запах его «лекарства». Он быстро опрокинул в себя рюмку и прикрыл глаза. Через мгновение по его лицу разлилось выражение неземного блаженства.
– Хорошо, – произнес он и, взглянув на остальных, предложил: – Хотите тоже попробовать?
– А что это? Настойка на травах?
– Почти. Попробуй, не пожалеешь.
И видя, что Инга колеблется, он прибавил:
– Рекомендовано принимать при стрессах и волнениях.
Ну, чего-чего, а волнений сегодня было предостаточно. И Инга попросила пустую рюмку и для себя. И к тому времени, как Залесный с Аленой сделали заказ, Инга уже отведала «лекарства» Василия Петровича. К ее удивлению, мерзкого цвета и запаха жидкость на вкус оказалась очень даже ничего. А эффект от нее был сопоставим с целым днем пребывания в хвойном лесу. Захотелось вздремнуть, но в то же время тело наполнила странная легкость и гибкость.
– Мне понравилось. А можно еще?
– Нет. В день не больше одной рюмки. Мне можно две.
И в подтверждение своих слов Василий Петрович налил себе еще одну порцию, но не выпил, а оставил стоять на столе, утверждая, что даже запах этого «лекарства» целителен.
– Это лекарство пока что производится лишь по спецзаказу. Но для тебя, Инга, могу отлить бутылочку.
– Спасибо тебе, Василий Петрович. Не откажусь.
Звонок Вити раздался в тот момент, когда друзья уже почти справились с заказанными ими блюдами. То ли благодаря тому, что они все утро (а кое-кто и ночь) провели на ногах, аппетит у всех был просто зверским. После еды все ощутили легкую эйфорию, в которую почти сразу вторглась грубая реальность.
Алена ответила на вызов Вити, и вначале ее голос звучал спокойно.
– Да, Витя, что случилось? – спросила она.
Но затем тон разговора изменился, и Алена громко воскликнула:
– Как арестовали? За что?
Разумеется, все взгляды тут же сосредоточились на ней.
– Кого арестовали? Кого?
Но Алена лишь отмахивалась. Она хотела дослушать Витю, который едва не плакал в трубку.
– Все поняла! Мы немедленно приедем.
И закончив разговор с кузеном, Алена пояснила:
– Полиция арестовала дядю Петю. Витя говорит, что они даже не успели пообедать, как за дядей Петей пришли и забрали его на допрос.
– Ну, допрос – это еще не арест.
– Так это они сначала сказали, что на допрос. Но Витя почуял неладное, он поехал следом за отцом. И когда ждал его в коридоре, один из тех полицейских, кто был в «Разгуляе» сегодня утром, подошел к нему и спросил, зачем, по его мнению, отец это совершил.
– Что совершил?
– Вот и Витя то же самое спросил. Тогда тот полицейский сделал вид, что ничего не говорил, и ушел.
Но встревожившийся еще больше Витя попытался проникнуть в кабинет следователя. Его туда не пустили, но дядя Петя, увидев мельком сына, успел ему крикнуть:
– Они хотят повесить на меня убийство Жанны. Звони адвокату, сынок!
Услышав такое, все сыщики-любители дружно возмутились.
– Это же произвол!
– Беспредел!
– Безобразие!
– Хватают невиновного человека и заставляют его признаться в том, чего он не делал.
– Как они могут!
– У дяди Пети есть алиби на время убийства тетки Жанны. Он катался со всеми на кораблике!
Залесный поднялся на ноги.
– Такое ощущение, что не мы одни сегодня сели в лужу. Немедленно едем и будем разбираться.
Но разбирательство ни к чему хорошему не привело. К тому моменту, когда вся компания прибыла в полицейское отделение, где держали дядю Петю, там уже собралась большая часть Алениных ближайших родственников. К ним присоединилась и некоторая часть дальней родни, приехавшая на юбилей бабушки. В общем, получилась весьма внушительная толпа родственников, которые дружно требовали отпустить Петю или, по крайней мере, объяснить им, что происходит. Видя, что если не выполнить желание толпы, то беспорядков не избежать, следователь пошел на уступки.
– Петр Лопаткин задержан нами по подозрению в совершении особо тяжкого деяния. И он пробудет у нас до тех пор, пока мы не убедимся в его невиновности.
– В чем его обвиняют? Неужели в убийстве?
– Так у него же алиби!
Но хотя все родственники в один голос утверждали, что дядя Петя был с ними во время ночной прогулки на катере и вообще все время находился у них на глазах, следователь не торопился им верить.
– А как в таком случае быть с показаниями соседей покойной, которые утверждают, что видели вашего родственника возле ее дома в ночь убийства?
– Так убили-то ее в ресторане!
– Все равно слова соседей покойной доказывают, что ваш родственник не мог быть с вами во время ночной прогулки по Москве-реке. И значит, алиби у него отсутствует.
– Соседи ошиблись.
– Обознались.
– Приняли другого человека за нашего дядю Петю!
Но следователь не торопился признавать ошибку:
– Наши сотрудники побеседовали не с одним, а с несколькими соседями покойной женщины. И все они предельно четко описали внешность человека, который приходил к покойной. Густые усы, невысокий рост, белая кепочка с якорем. Если хотите, мы можем провести опознание, но мне кажется, будет лучше, если ваш задержанный сам признается в том, что бывал у покойной неоднократно и появлялся он у нее также и прошлой ночью.
– И что если даже он и приходил к ней? Мы – родня. Наверное, дядя Петя захотел проведать родственницу. Она ведь не поехала с нами на прогулку по реке, он обеспокоился и направился к ней, чтобы выяснить почему.
– Ах, какая доброта! – скривился следователь. – Почему вы не признаетесь в том, что задержанный ненавидел покойную?
– Это ложь!
– Это чистая правда. У нас и на этот счет есть показания соседей убитой.
Заявление следователя было встречено тишиной. Родственники были явно смущены. Похоже, никто из них даже не предполагал, что дядя Петя мог общаться с теткой Жанной вне общих сборищ, на которых он вел себя с ней вполне лояльно.
– Вы уверены, что соседи говорят правду? – наконец подал голос Витя.
– Да, – кивнул следователь. – И я утверждаю, что ваш отец не только приходил к покойной, но также он и неоднократно угрожал ей.
– Угрожал? Зачем?
– Вот это нам и предстоит выяснить.
И так как шум не утихал, следователь возвысил голос и произнес:
– А сейчас попрошу вас всех удалиться. Вы нарушаете работу отделения, поймите это.
И пошарив по толпе глазами, поманил к себе Залесного:
– Коллега, зайдите ко мне на минутку. Мне надо перекинуться с вами парой слов. Всех прочих я убедительно прошу покинуть отделение!
Немного притихшие после его слов родственники не стали больше чинить препятствий работе правоохранительных органов и вышли на улицу. И там немедленно состоялся маленький стихийный митинг.
– Как хотите, а я не верю, чтобы Петр ездил к Жанне, чтобы угрожать ей.
– Это поклеп!
– Гнусная ложь!
– Дядя Петя и мухи не обидит, это всем известно.
Тем не менее у сыщиков-любителей, которые тоже присутствовали при этих разборках, сложилось четкое ощущение того, что родственники, несмотря на свои заверения в преданности дяде Пете, в душе все же поверили словам следователя о его угрозах в адрес тетки Жанны. Да и как им было не поверить, если следователь предельно четко описал приметы дяди Пети и сказал, что этот человек неоднократно наведывался к Жанне домой.
– А может, дядю Петю подставили?
– Кто? У дяди Пети и врагов-то нету. Его все любят.
Витя и Надя тоже были тут. И вид у них был до крайности смущенный. Казалось, они единственные из всех понимали или, во всяком случае, догадывались, что именно произошло с дядей Петей. Инга хотела подойти к Наде, поговорить с ней, но в это время из отделения вышел Залесный. Выглядел он сосредоточенно, и Инга сразу поняла, что у него есть новости и эти новости вряд ли добрые. Моментально забыв про Надю, она подняла руку и помахала своему любимому.
Залесный увидел их, подошел поближе к своим друзьям и решительно произнес:
– Нам с вами необходимо съездить домой к Жанне.
– Домой? У тебя есть ключи от ее квартиры?
– В квартиру нам входить не понадобится. Мы лишь поговорим с соседями покойной.
Что же, на это друзья были согласны.
– Для этого тебя и позвал следователь?
– Теперь он для нас не просто следователь, а товарищ майор Дмитрий Додонов, – пояснил им Залесный.
– Он попросил тебя съездить к тетке Жанне домой?
– Отчасти.
В этот момент к нему подошли Витя с Надей. Тетя Марина – мать Вити – тоже была тут.
– Вы не возражаете, если мы с вами не поедем? – извиняющимся голосом произнесла Надя.
– Мы лучше побудем с папой, – добавил Витя. – И… и мамой. Она не хочет уходить отсюда. А я боюсь оставить ее одну.
Тетя Марина и впрямь держалась не ахти. Глаза у нее были красные, она пошатывалась и поминутно прижимала руки то к груди, то к вискам, то просто сжимала их так судорожно, что казалось, косточки прорвут туго натянувшуюся кожу.
Залесный и не собирался их принуждать.
– Справимся и без вас, – заверил он Витю.
– Нам так неловко, что мы втянули вас в эту историю.
– О чем ты говоришь? Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы не пострадал невиновный, – пообещал Игорь, пожимая руку Вите. – Уверен, твоего отца отпустят уже сегодня или в крайнем случае завтра.
Но, едва сев в машину, тут же снял деланую улыбку с лица и озабоченно произнес:
– Ситуация куда хуже, чем я предполагал вначале.
– Хуже? Почему?
– Родным задержанного пока не говорят всей правды, но в деле появился еще один труп.
Это заявление заинтересовало всех, не исключая Вани. Тот развернулся и внимательно посмотрел на Залесного. В его глазах не читалось тепла или особой симпатии, и все знали, почему это так. В свое время Ваня сам имел планы насчет Инги. И хотя планы эти были нечеткими, так что он даже перед самим собой не мог ясно сформулировать, чего же он хочет от Инги, но когда она связалась с Залесным, Ваня долго не мог принять этот факт. А приняв, стал винить себя. И чего он все мешкал и медлил? Давно уже надо было признаться Инге в своих чувствах и…
Но вот что должно было последовать за этим самым «и», Ваня до сих пор сказать не брался. Вряд ли из них с Ингой получилась бы хорошая пара, слишком разные они люди и слишком по-разному смотрят они на жизнь. Ваня не мог не признать, что Залесный куда лучше подходит Инге. И все же, как Ваня ни старался, он не мог избавиться от некоторой неприязни в адрес своего счастливого соперника.
Внешне раздражение Вани проявлялось в том, что он снисходительно и свысока относился к более молодому Залесному, да еще не служившему в армии. Боевому офицеру, прошедшему Афган, сильному и до сих пор сохранившему отличную форму, было нетрудно относиться к худосочному Залесному как к неопытному мальчишке.
И поэтому сейчас голос Вани прозвучал чуть более язвительно, чем того требовал момент:
– Чей труп? Что ты выдумываешь?
– Это не выдумки, а достоверная информация, к тому же полученная мной из официального источника.
Залесный, со своей стороны, тоже не питал к Ване особого расположения. Но так как обычно пути этих двоих почти не пересекались, то и проблем не возникало. Но сейчас, и Инга это чувствовала, проблема могла возникнуть в любой момент. Враждебность между этими двумя мужчинами росла прямо на глазах.
И поэтому она поспешила вмешаться в разговор, тоже спросив:
– Кого же убили?
– Нашего с вами знакомого.
Залесный не сводил враждебного взгляда с Вани, явно ожидая, что тот скажет что-нибудь, но Ваня промолчал, частично потому, что ему и самому было интересно узнать, кого же убили, а частично повинуясь сердитому взгляду Алены, приказывающему заткнуться.
И Залесный продолжил рассказ:
– Труп молодого человека был обнаружен полицией сегодня на квартире вашей покойной тети Жанны. Это произошло около полудня, во время осмотра следственной бригадой жилья потерпевшей.
– Как раз в то время, пока мы нарезали круги и петли по территории вокруг «Разгуляя»!
– А зачем полицейские вообще сунулись к тетке Жанне домой? Убили-то ведь ее в ресторане!
– Сотрудники полиции решили осмотреть квартиру покойной, чтобы найти там предметы, способные указать на личность ее убийцы. Но вместо этого нашли на квартире вашей тети совершенно свежий труп.
– Да кого убили-то? Ты можешь это нам сказать?
– А разве я вам еще не сказал?
– Нет! – закричали все хором.
Они прекрасно видели, что Залесный просто издевается над ними в отместку за то, как вел себя в отношении него Ваня. Но если у них с Ваней контры, почему остальные-то должны страдать?
– Говори скорей! – поторопила Инга своего любимого, еле скрывая раздражение.
Ну что делать, если у человека такая дурная привычка подразнить своих близких, довести их сначала до белого каления, а потом уж остудить, сказав, что собирался.
Вот и сейчас Залесный не скрывал своей довольной улыбки:
– И зачем же так бурно реагировать? Сейчас скажу, кого нашли.
И дождавшись, когда взгляды друзей уже стали выжигать на нем узоры, наконец произнес:
– Убитым оказался уже заочно знакомый нам с вами Вячеслав Охолупко.
– Кто? Слава Охолупко? Приятель Кукушки?
– Да, да! Он самый! Мы с вами потратили сегодня свое время на поиски человека, который был к этому времени уже давно мертв.
После слов Залесного в машине на какое-то время повисло тяжелое молчание. Все пытались осмыслить услышанное и сделать из него для себя хоть какие-то выводы.
– Ни фига себе, – отреагировал первым Ваня. – Это что же такое получается? Выходит, они между собой знакомы были?
– Официант Кукушка и Охолупко? Мы и раньше знали, что они знакомы. Ты чего?
– Нет, я имею в виду этот хмырь Охолупко и эта баба, которую убили?
Слова Вани заставили всех задуматься еще глубже.
– Выходит, что так, – пробормотала Инга. – Выходит, тетка Жанна и Слава Охолупко были знакомы друг с другом. Иначе как бы он мог оказаться у нее дома?
Но Залесный считал, что делать какие-либо выводы еще рано.
– Пока нам надо поговорить с соседями.
– На предмет?
– На предмет прошлой ночи. Надо разузнать, что они видели или, может, что слышали?
– А почему это поручили нам? Как тебе этого удалось добиться?
– Честно говоря, мне даже не пришлось особенно усердствовать. Оказалось, что у Димы, у следователя, которому поручили это дело, отчаянно не хватает сотрудников, кто-то в отпуске, кто-то на больничном, кто-то просто уволился. Поэтому он и попросил меня, как своего коллегу, заняться поиском свидетелей произошедшего минувшей ночью убийства. Ничего особенного, просто небольшая дружеская услуга.
Компания сыщиков-любителей была чрезвычайно польщена оказанным им доверием. Они стали переглядываться между собой, не скрывая довольных улыбок. Но в то же время все понимали, что теперь они ни в коем случае не должны разочаровать официальное следствие. И если хотят, чтобы им еще что-нибудь рассказали, то и со своей стороны должны постараться оправдать доверие и принести следователю Диме в клювике какую-то полезную информацию.
– Ваня, поехали, – поторопила Алена шофера. – Чего ты застыл? Едем домой к тетке Жанне.
И отдав распоряжение, куда ехать, она вновь повернулась к Залесному. Тот сидел на заднем сиденье между Ингой и Аленой и наслаждался выпавшей на его долю законной минутой славы.
– А все началось с того, что я рассказал Диме, как мы с вами сегодня днем упустили Кукушку.
Но если личность Кукушки оставила Диму равнодушной, сбежавший официант их пока что не сильно интересовал, то услышав, в чьем именно жилище он скрывался, следователь очень оживился. Узнав, что добровольные и непрошеные помощники уже побывали в общаге Славы Охолупко, следователь не только не разозлился, но даже обрадовался этому.
К тому же в отличие от ребят, ведущих допрос в «Разгуляе», этот следователь куда как более уважительно отнесся к служебным корочкам Залесного. И ничуть не оскорбился участию питерского ссыщика в его деле.
– Вот и еще одна ниточка вырисовывается в деле, – с воодушевлением произнес он. – Слава Охолупко и официант из «Разгуляя». Спасибо за эту наводочку. А то ведь мне, по чести сказать, этого вашего усатого дядю Петю, которого мы задержали по делу об убийстве, даже жалко. Такой он беспомощный, того и гляди удар его от волнения хватит. Да и чувствую я, вряд ли он ее убил. Не тот он человек. А с другой стороны, как быть с угрозами в ее адрес? Соседи, словно сговорились, в таких красках описывают последнюю встречу этих двоих, что хочешь не хочешь, а поверишь в вину мужика. Слушай, разберись с этим вопросом! Съезди домой к покойнице, потолкуй там с людьми. Может, еще чего нарисуется…
Нетрудно догадаться, что ответил на эту просьбу Залесный. Он с радостью согласился и тут же помчался к своим друзьям, чтобы пересказать им то, что удалось узнать у следователя.
– Труп Охолупко, насколько я понял со слов Димы, был совсем свежий. Разница во времени, с которой они с Жанной отправились на тот свет, может составить максимум несколько часов.
– И кто из них был первый?
– Дамы обычно идут вперед. Охолупко в этом плане оказался настоящим джентльменом. Он пропустил тетку Жанну вперед. Но, как уже говорилось, всего на несколько часов.
– Я считаю, что тетку Жанну убил Кукушка, – произнес Василий Петрович, молчавший до сих пор. – А потом он со своим сообщником и приятелем Славой Охолупко поехал домой к убитой, чтобы заняться там мародерством. В процессе грабежа квартиры преступники что-то не поделили между собой, и Кукушка убил Охолупко, как убил перед этим и Жанну. Как погиб Охолупко?
– Ему нанесли удар ножом в область сердца.
– Вот! – обрадовался Василий Петрович подтверждению своей версии. – И способ убийства один и тот же!
– Не слишком ли много жертв для простого официанта? – рискнул возразить Залесный. – Не говоря уж о том, что странно убийце после совершения убийства прятаться в жилище одной из своих жертв.
– А мне кажется, Василий Петрович дело говорит, – вмешался Ваня. – Кукушка этот запросто мог родственницу Василия Петровича прикончить.
– Она не моя родственница, – поспешно открестился тот. – Это родня Алены!
Услышав это, Алена торопливо воскликнула:
– У нас с ней даже не кровное родство!
Ей почему-то ужасно не хотелось, чтобы друзья считали покойную тетку Жанну ее близкой родственницей.
– Тетка Жанна чужачка в нашей семье. Она была некоторое время замужем за моим дядей Володей. Но хотя они прожили вместе около семи лет, тетка Жанна в нашей семье своей так и не стала. Вечно перед всеми нос задирала, всех жить учила. Себя всем в пример ставила, мол, какая она умная, хитрая, ее на мякине не проведешь.
Ну а потом дядя Володя умер, и отношения между родственниками и теткой Жанной от этого не выиграли. И Инга впервые задумалась о том, что же могло произойти между родней Алены и Жанной, чтобы вызвать такую дружную ненависть к последней. Опыт подсказывал ей, что, скорей всего, дело тут упиралось в деньги.
– А этот дядя Володя… Он был богат?
– Я бы сказала, хорошо обеспечен, – буркнула Алена. – У него была фирма, какие-то акции, две машины, два гаража, квартира… счета в банке.
– Неплохо, – присвистнула Инга. – И что же? Наследство этого твоего дяди Володи, надо полагать, досталось пережившей его вдове?
– Детей или других близких родственников, за исключением жены, как мне помнится, у дяди Володи не было. Значит, ей.
– А бабушка Зоя? Разве она ему не мать?
– Мать, – согласилась Алена. – Но по завещанию дяди Володи квартиру получала его жена. И что касается прочих наследников… Надо спросить у Вити, но я лично не слышала, чтобы кому-то из нашей семьи что-то перепало от дяди Володи. Думаю, что все его имущество должно было достаться тетке Жанне. Во всяком случае, квартира точно перешла к ней. Я помню, как мама возмущалась, до чего несправедливо устроена эта жизнь.
– Почему она так говорила?
– Ну, родня считает, что Жанна способствовала тому, что дядя Володя так быстро умер. Мол, она его и не кормила в последнее время, и врачей к нему не водила.
– В общем, плохо заботилась о бедном алкоголике!
В голосе Инги звучала ирония. Но Алена поспешила заступиться за своих родственников:
– Ну, их тоже можно понять. Дядю Володю все мы очень любили, он никому не причинял зла. Дядя Петя похож в этом на брата. Да и пил дядя Володя не через меру, не до беспамятства. И на неделе в семь утра неизменно уже был на ногах, собирался и шел на работу. Ну да, в выходные дни, да, он любил выпить. Признаюсь в этом. Но и выпив в свое свободное, прошу заметить, время, становился скорее забавным, чем вредным. Ни одного случая не могу вспомнить, чтобы он впал в агрессию, обругал, ударил или что-то в этом духе. А вот тетка Жанна была злой. Чуть что не по ней, могла и скандал устроить, и вообще…
Алена не договорила, потому что они уже подъехали к хорошо ей знакомому дому, в котором у дяди Володи была симпатичная двухкомнатная квартирка. Но пусть квартирка и была не такой уж большой, но все в ней было обустроено по уму, с хорошим ремонтом и обстановкой. Да и находилась она в чудном тихом месте неподалеку от метро «Динамо». И стало быть, должна была стоить немало. И еще Алене вспомнился случайно услышанный ею разговор тетки Жанны с одной из их родственниц.
– Ты что думаешь? Я себя тоже не на помойке нашла. И замуж за Володю я вышла по расчету, который оказался верен. Та квартира, которой вы мне все тыкаете, дескать, я на нее зарюсь, для меня ерунда. Могла бы отдать ее вам, только из принципа не сделаю этого. Но вообще, после Володи остались такие богатства, какие вам и во сне не снились. Что вытаращилась? Володя всю свою жизнь копил на старость. В этом мы с ним были очень похожи. Так-то вот, моя милая, проявляй поэтому побольше уважения ко мне, знай, что дело имеешь с очень богатым человеком.
И сейчас Алена невольно заинтересовалась. А кому достанется все это праведно или неправедно нажитое добро? Кто станет наследовать за самой теткой Жанной? И что конкретно будет наследовать этот человек?
С этой целью она даже позвонила маме, которая подтвердила ее догадку. Никто из родственников ничего не унаследовал за дядей Володей. Ни мать, ни братья, ни сестра или племянники. Все, что у дяди Володи было скоплено за долгую трудовую жизнь, досталось одной лишь тетке Жанне. И теперь Алена не могла не думать о том, кому же достанутся деньги покойницы.
