Глава 10
Но Слепокуров, похоже, обладал дьявольской интуицией. Потому что одним сверлящим взглядом он не удовлетворился. Кивнув всем, он вполголоса обратился к Кире.
– Ну что? Раз вы тут, то можно считать, что очередной труп уже на подходе?
– Типун вам на язык! – в самом деле испугалась Кира.
– Что сегодня делали? Размышляли, как получше вставить палки в колеса следствию? Скажите уж честно!
– За что вы так меня не любите? – тоже шепотом ответила ему Кира.
– Лично против вас я ничего не имею. Местами вы мне даже нравитесь. Но ваша привычка всюду совать свой нос меня просто бесит! Где вы, там проблемы!
– В таком случае, могу вас успокоить! В этом доме полный порядок. Меня целый день тут не было!
– Где же вы были?
– В гараже! Забирала свою машину из ремонта.
Откровенно соврав, Кира испытала где-то в области желудка противное сосущее чувство. Что-то она сделала не так. Что-то ее тревожило, а перед глазами стояла Настя, удаляющаяся куда-то со своим в высшей степени подозрительным дядей. Куда он ее повел? Но тут же Кира успокоила себя. Дядя Коля и Настя – родня. Не могут же они всерьез воевать друг с другом. Все обойдется.
И потом, у Насти есть родители, пусть они и разбираются с дядей Колей. А стоит сейчас Кире ляпнуть про Настю, как Слепокуров уже от нее не отстанет. Все вытрясет. До мельчайшей подробности. В том числе и то, что они с Лесей совсем бы не хотели ему рассказывать.
– Но не думайте, что я такой наивный дурачок и поверю вам на слово! – предупредил Киру Слепокуров. – Если понадобится, я не поленюсь и проверю каждое ваше слово!
С этими словами он оставил Киру в полном замешательстве. Она не понимала. Он что, шутил? Или в самом деле в чем-то ее подозревает? Чутье подсказывало Кире, что остроумие следователя на работе спит. И если сегодня днем кого-то пришили, у них с Лесей могут быть серьезные проблемы. С трудом справившись с охватившим ее волнением, Кира пошла за Слепокуровым, который уже прошел к ожидавшим его членам семьи в столовую.
Но если она рассчитывала, что следователь возьмет и прямо на тарелочке с голубой каемочкой поднесет ей список виновных в покушении на Бориса и убийстве Валькирии, то она здорово просчиталась. Следователь откровенничать с подозреваемыми не торопился. А снова начал один за другим вызывать людей для беседы.
– Мало им, что мы сегодня в отделении полдня проторчали, – сердилась Нина. – И снова допрашивают! Безобразие!
– Нина, погиб человек, – укорила ее Кира. – Нужно понимать.
В ответ Нина выразительно фыркнула. И вообще, как заметила Кира, девушка была на взводе. А когда раздался телефонный звонок, Нина с такой скоростью метнулась в холл, что Кира насторожилась. Лично она могла бы так разволноваться только по одной причине. Если бы ей должен был звонить любимый молодой человек. И что-то его задерживало или мешало это сделать в оговоренный час.
«Хотя, возможно, Нина просто волнуется за судьбу брата», – предположила Кира.
Она знала, что сегодня похитители больше не звонили. И вообще никак не давали о себе знать. Да они и не обещали. Угроза с отрубленным пальцем или ушами тоже пока что не была задействована. Но завтра, когда похитители узнают, что не получат никаких денег, ситуация может измениться.
Но еще больше Кира убедилась в своих подозрениях, что Нина ждет звонка от любовника, когда заметила недовольный взгляд Виктора Алексеевича, которым он одарил дочь. И, напротив, когда она вернулась понурой, так как звонивший по телефону человек хотел побеседовать со Слепокуровым, а вовсе не с ней, сердитая складка на лбу Виктора Алексеевича моментально разгладилась. И вроде бы он даже повеселел.
В течение часа Нина еще дважды бегала к телефону, несмотря на то, что обычно трубку брала прислуга. И каждый раз девушка навлекала на себя если не гнев, то во всяком случае недовольство отца. Но, похоже, ей это было по барабану. Она боготворила кумира и думала только о нем.
Все эти выводы Кира сделала, исходя из личного опыта. Но не сомневалась, что совершенно права. И исходя из своего же опыта могла предположить, что в таком состоянии Нина способна наворотить кучу ошибок.
Но тут до ее сознания дошли слова Слепокурова. И все мысли о Нине и ее любимом мигом вылетели у Киры из головы.
– Так вот, что касается той машины, на которой якобы увезли Бориса, то мы ее нашли.
Слепокуров голосом выделил слово «якобы» и еще, подлюка, выразительно покосился в сторону Киры! Сто раз она уже пожалела, что явилась сюда одна, без надежной поддержки, какой ей всегда и всюду была маленькая и нежная, но когда дело касалось ее подруги, такая бойкая и деловая Леся. Тем не менее Кира встрепенулась. Наконец-то следователь собирался разродиться чем-то интересным.
– Машину мы нашли брошенной в районе станции метро «Нарвская», – продолжал следователь. – Она стояла во дворах. Занимала чье-то место перед домом, удобное для парковки. Вот обиженные владельцы других машин и начали искать ее хозяина.
– И что хозяин?
– Машину у него угнали два дня назад. Как и полагается, он оставил заявление в милиции. И на эту машину были высланы ориентировки. Но как обычно это и бывает, они ничего не прояснили.
– Но вы побеседовали с владельцем машины? У него есть подозрения, кто мог украсть его машину?
– Ни малейшего. По его словам, машину угнали со стоянки возле «Ленты». Кстати, он был весьма удивлен. По его словам, машина у него далеко не новая.
– А я вам об этом говорила! – вклинилась Кира.
– Не новая и выглядит не ахти. Он считал, что на такую угонщики в жизни не польстятся. Но поди ж ты! Отключили сигнализацию, вскрыли замки и уехали.
– Выходит, орудовали профессионалы? – не сдавалась Кира. – Если сигнализацию так лихо отключили? Вы можете их найти! Наверняка вам известны все подпольные мастерские, где разбирают такие подержанные машины на детали.
Но Слепокуров ее разочаровал.
– Вы о нас слишком высокого мнения, – заявил он. – Действуй любители, еще имелся бы шанс их найти. Но в случае с профессионалами… Подобных мастерских слишком много. В любом гараже можно оборудовать подобную мини-мастерскую. И в любом случае никто не захочет признаться в краже машины. Она же осталась стоять брошенной.
– А никаких следов преступники в ней не оставили?
– Отпечатки принадлежат хозяину и еще неким лицам. Но ни один из них в нашей картотеке не числится.
– Значит, тупик? – уныло спросила Кира у следователя.
Но тот выразительно молчал, разводя руками.
– Попытайтесь еще что-нибудь вспомнить, – велел он Кире. – Например, внешность этих людей.
– Какая еще внешность?! – вспыхнула девушка. – Мы с Лесей под кроватью лежали, когда они по дому топали. Только их ботинки и видели. Могу вам их описать, если нужно.
Но следователя ботинки как-то не заинтересовали. А вот Кира задумалась. Да так глубоко, что даже не услышала следующего вопроса, который адресовал ей Слепокуров.
– А? Что? – встрепенулась Кира, ощутив тычок в бок от Рины.
– Я спрашиваю, где ваша подруга?
– Она… Это… Она дома осталась. Ей нездоровится.
– Надеюсь, ничего страшного?
– Нет, нет. Легкая простуда.
– Простуда? В самом деле?
– Да.
– Хм! Странно. А я ей звонил. Мне ее голос не показался простуженным. К тому же она жаловалась на вывихнутую ногу.
– Ну да! – «обласкав» про себя всеми возможными словами подругу (не могла сообщить, что ей звонил следователь!), кивнула Кира. – Сначала она в лужу упала, тогда и ногу повредила. А потом в мокрой одежде еще и простыла.
– Опять же странно. А мне она сказала, что ногу она повредила, когда дома пыль на люстре протирала.
Прокляв свою собственную болтливость (кто ее за язык с этими подробностями тянул!) и обругав Лесю, которой не ко времени приспичило изображать из себя чистюлю и аккуратистку (сто лет уже люстру не мыла, а тут вспомнила), Кира промямлила:
– Наверное, с люстры это она уже без меня свалилась. Сначала-то ногу она на улице подвернула. И зачем, спрашивается, с больной ногой на люстры лазить!
И Кира так сердито посмотрела на Слепокурова, словно это он лично загнал бедную Лесю под потолок. В общем, интерес к этой теме он моментально потерял. И, потерев переносицу, перешел уже к совсем другой.
– Ну, а что касается яда, которым была отравлена гражданка Кудряшина, то наши эксперты с ним поработали.
– И что? – вырвалось у Киры.
– Да то, что он по своему составу идентичен яду, который попал в организм первого потерпевшего от шоколадных конфет, которыми вы его угощали.
Кира вспыхнула.
– Слушайте, хватит нас этим попрекать! Мне и самой жутко думать, что я своими руками человека отравила. Хотя и не хотела, да ведь случилось! А вы еще мне постоянно об этом напоминаете!
– Да! Напоминаю! И буду напоминать! И все потому, что не хочу, чтобы с вами случилось что-то плохое! А мои слова помогают вам пребывать в тонусе!
– Хорош тонус! – проворчала Кира. – Трясет всю! Скажите лучше, в ликере тоже был яд?
– Нет, в ликере нет.
– Слава богу! Значит, Фире Яковлевне ничто не угрожало?
– Нет. Ваша соседка могла наслаждаться им совершенно спокойно.
– И все равно я рада, что ликер не достался этой грымзе, – буркнула Кира. – Я ей ремонт, а она мне еще судом грозится.
Слепокуров задумчиво смотрел на девушку.
– Мне бы не хотелось, чтобы вы оставались в этом доме, – произнес он. – Я за вас боюсь.
– Почему за меня? Ведь похитили не меня, а Бориса. Да и отравить собирались Виктора Алексеевича.
– За них я тоже беспокоюсь, – признался Слепокуров. – Но они разумные люди. Могут сами за себя постоять. А вы…
– А вы бы лучше подумали о том, как спасти Бориса!
– Мы для этого делаем все возможное!
– И что именно? – ядовито полюбопытствовала Кира.
– Вы хотите, чтобы я посвятил вас в детали операции?
– Было бы неплохо! Что-то я не заметила, чтобы вы устанавливали прослушивающие устройства на телефоны в доме.
– Зачем это еще?
– Да чтобы запеленговать звонок похитителей! Или как у вас там это называется? Одним словом, чтобы вычислить, где они находятся. Хотя бы примерно.
Слепокуров покачал головой.
– Или вы должны были выделить своего человека, – продолжала настаивать Кира.
– А это зачем?
– Затем, чтобы он мог подсказать несчастным родственникам, как им себя вести, когда похитители позвонят вновь! – загорячилась Кира. – Ну, и потом он понадобится, чтобы сопровождать делегированного к похитителям члена семьи Бирюковых. И еще хорошо было бы передать похитителям вместо денег «куклу». Или просто сцапать похитителей в момент передачи денег. Мало ли что ваш человек может еще полезного сделать!
– А у вас, похоже, богатая фантазия, – одобрительно произнес Слепокуров. – Вашу бы энергию да разумному человеку. Цены бы ему не было!
– А я, по-вашему, выходит, неразумная! Спасти жизнь Бориса – это неразумно?
– Нет, я совсем другое хотел сказать.
– Не надо! Я уже все поняла!
– Послушайте, вам следует убраться из этого дома, потому что у вас просто дар вляпываться в неприятности! Тут и без вас разберутся!
– Занимайтесь своим делом, а меня не трогайте!
И обиженная до глубины души Кира вылетела из комнаты, ничего не желая слушать.
– А вот назло ему останусь тут и переночую еще раз! – шипела она.
Впрочем, до ночевки было еще далеко. Пока что Кире следовало подумать о спасении Бориса. Милиция вела себя просто возмутительно. На Виктора Алексеевича тоже рассчитывать не следовало. Оставалось самостоятельно вычислить похитителей. Кира почему-то не сомневалась, что организатор похищения – кто-то из окружения семьи Бирюковых. Возможно, не из самого близкого. Но достаточно близкого для того, чтобы контролировать происходящее в доме Виктора Алексеевича.
«И вероятней всего, этот человек или беден, или остро нуждается в деньгах, – размышляла Кира. – А кто у нас бедный и срочно нуждается в деньгах? Ниночка и ее жених?..»
Да, эти двое вполне подходили на роль организаторов похищения Бориса. И Кире до смерти захотелось узнать тайну Нины. А для этого нужно было подслушать, о чем она будет говорить со своим тайным возлюбленным. Кира обратила внимание, что девушка все так же взвинчена. И по-прежнему дергается на каждый телефонный звонок. При этом ее собственный мобильник лежал рядом с ней. И молчал.
– Странно, – удивилась Кира. – Почему кавалер не звонит Нине на ее сотовый?
Но все объяснилось до смешного просто. Оказывается, позавчера вечером у Ниночки украли телефон. Ничего страшного, новый она купила в тот же вечер. Для богатенькой девушки это не проблема. Но вот с новой сим-картой возникли какие-то трудности. И пока что Нина была вынуждена пользоваться другим оператором связи и, соответственно, другим номером.
Поэтому единственной ниточкой, по которой к Нине еще мог дотянуться ее возлюбленный, был домашний телефон. А между тем любовник не торопился подать о себе весточку. После ухода следователя Кира улучила мгновение и нырнула в заранее облюбованное укрытие. Нечто вроде кладовки, в которой хранились различные вещи для уборки – пылесос, фильтры к нему, метелки, щетки, тряпочки и прочая белиберда.
Пахло тут не слишком приятно. По доброй воле Кира ни за что не стала бы тут сидеть. Но кладовка обладала другим притягательным свойством. Она находилась практически напротив телефонного аппарата. А в доме Виктора Алексеевича все телефонные трубки отличались занятным анахронизмом, они были соединены с базой посредством провода. Виктор Алексеевич не признавал беспроводных телефонов, считая, что иначе все будут забывать возвращать трубку на базу.
Но пока что Кира только благословляла его старорежимность. В пользу кладовки говорил еще и тот факт, что именно этот телефонный аппарат, висящий напротив нее, был ближе всего к комнате Нины. И Кира считала, что, сидя в кладовке, есть шанс услышать, о чем будет разговаривать Нина. Но пока ей не везло. То есть телефон-то звонил. И Нина к нему подбегала. Но на связь выходили совсем другие люди.
Кира уже начала дремать, как вдруг ее словно током ударило. Телефон тоненько заверещал, и Кира могла поклясться, что на этот раз звонит кто-то важный. Сидение в тесной кладовке необычайно обострило ее интуицию. Но трубку и на этот раз взяла не Ниночка. К телефону подошла Люда. И, едва увидев выскочившую падчерицу, успокоительно произнесла:
– Не волнуйся, дорогая. Я уже взяла трубку. Это меня.
Нина испустила разочарованный вздох, который услышала даже Кира в своей кладовке. Она уже собиралась снова задремать, как вдруг снова насторожилась. И на этот раз у нее были основания. Люда, которая начала говорить бодро-дружелюбным тоном, оставшись, как она думала, одна, перешла на интригующе-таинственный полушепот. Кира даже с трудом разбирала некоторые слова. Тем не менее кое-что понять было можно.
– Ах, нет, – шептала Людмила, почти облизывая трубку. – Сегодня это решительно невозможно. Я говорю серьезно. У нас тут такое творится! Увидимся завтра. Ладно?
Собеседник ответил ей что-то резкое, потому что голос у Людмилы стал обиженный.
– Знаешь, в таком тоне я разговаривать с тобой не стану! Вечером? Сегодня? Нет, говорю же, это невозможно!
Тем не менее собеседник настаивал. И Людмиле пришлось дать объяснения.
– У меня на сегодняшний вечер есть одно крайне важное дело, – втолковывала она. – Что какое? Будто бы не знаешь!
Теперь в тоне Людмилы сквозило раздражение. Потом в коридоре послышались шаги. И Людмила, не прощаясь, поспешно повесила трубку.
– С кем ты разговаривала? – раздался подозрительный голос Виктора Алексеевича.
– Ни с кем. Просто ошиблись номером! – соврала его женушка. – Дорогой, ты уже пил сегодня свое лекарство?
– Если оно будет таким же, как вчера, тогда лучше не стоит!
– Ну что ты! Сегодня я лично проконтролирую весь процесс. С самого начала и до конца.
Виктор Алексеевич от проявленного к нему молодой женой внимания немного оттаял.
– И знаешь, – сказал он, – воду возьми лучше из-под крана. Не нужно родниковой из канистры. Честное слово, Люда, до чего меня довел этот мерзавец! Я вынужден пить воду из-под крана! Стыд и позор! Люда, если так пойдет и дальше, я схлопочу инфаркт!
И его ворчливый голос начал удаляться. Людмила последовала за ним, воркуя что-то умиротворяющее и ласковое. Едва они ушли, как Кира выскользнула из своего укрытия. Черт подери! В этом доме у всех какие-то тайны. С кем разговаривала Людмила? И зачем соврала мужу?
– Эй!
Кира подняла глаза и увидела Ниночку, которая стояла на пороге своей спальни и призывно махала рукой.
– Иди ко мне!
И, втащив Киру к себе в комнату, Нина прикрыла дверь и посмотрела на гостью.
– Слышала, как Люда со своим-то разговаривала!
– Ничего не слышала, – попыталась отвертеться Кира.
Но Нина буквально пригвоздила ее к месту словами:
– Не лги! Я видела, как ты пряталась в кладовке! И я знаю, что ты все слышала! Что он ей говорил?
– А с чего ты взяла, что это он?
– Ясно, что мужчина Люде звонил. С кем бы еще она стала так шептаться! Что он ей говорил?
И, не дожидаясь ответа Киры, девушка печально поникла головой:
– Можешь не отвечать! Сама знаю, небось свидание ей назначал.
– Ну, что-то в этом роде.
– Вот так и бывает, – горько произнесла Нина. – Мне отец с хорошим человеком не разрешает встречаться. За каждым шагом следит. А на своей собственной плешивой голове рогов не замечает!
– А ты бы взяла и раскрыла ему глаза!
– Я пробовала! Думаешь, не пробовала? И я, и Рина, и мама! Да только для него Люда просто ангел какой-то. Все вокруг плохие, она одна хорошая. Прямо околдовала она папу!
– Ну, это часто случается с пожилыми мужчинами, – попыталась утешить девушку Кира. – Влюбляются в молоденьких. А те и пудрят им мозги почем зря. Это пройдет.
– Но я удивляюсь папе! Он всегда был такой рассудительный. А тут прямо поглупел! Обидно видеть, как она его дурит! Понимаешь?
– Понимаю. Но ведь ты скоро и сама выйдешь замуж. И не придется тебе наблюдать это безобразие каждый день.
При слове «замуж» Ниночка насторожилась и сделала стойку не хуже охотничьей собаки.
– Кто замуж? Я?! С чего ты взяла?
– Как же! Я слышала, у тебя есть жених.
– Уже натрепали! – фыркнула Нина. – Вот люди! И кто?
И не успела Кира ответить, как Нина махнула рукой.
– Впрочем, не важно! Ну да! Жених есть. А толку-то? Отец мне за него замуж никогда не разрешит выйти. А сказать почему?
– Скажи.
– Потому что он бедный! – зло воскликнула Ниночка, но даже сейчас было понятно, что сердится она не на любимого за его нищету, а на отца за то, что для него это важно. – Вот так вот! Раз он миллионами не ворочает и у родителей ни гроша за душой, только крохотная квартирка, которая целиком будет поменьше нашей кухни, вот папа и решил, что он мне не пара!
– А сама ты так не думаешь?
И зачем спросила? Будто бы и так не ясно. Но неожиданно Ниночка Киру удивила. Не отвечая на вопрос, она сжала кулачки и прошипела:
– Но я своего все равно добьюсь! Что это получается, отцу можно на голодранках без роду без племени жениться, а мне только за богатого да горбатого?
– Почему за горбатого?
– Да потому! Потому что папочка мне именно такого и сватает! А Людка говорит, что я – перестарок! Что для меня и такой муж – подарок. А кто виноват, что я до сих пор не замужем?! Отец и виноват!
И в глазах Нины заблестели злые слезы. Но в этот момент снова зазвонил телефон, и девушка сорвалась с места, словно пущенная с полигона ракета с атомными боеголовками.
– Здравствуй, Сенечка! – донесся до Киры ее вмиг повеселевший голос. – Боже, как я соскучилась! У меня телефон украли. Ты мне звонил? Звонил, да? Много раз! Милый, какой же ты милый! А сегодня понял, что раз трубка не отвечает, то домой надо позвонить. Умница!
Кира только хмыкнула. Похоже, милый Нинин Сенечка особым умом не блистал. Если он так долго соображал, что можно позвонить и на домашний телефон, то можно себе представить, каков он в других жизненных ситуациях. Да уж, не хотела бы она полюбить такого тормоза. Но, с другой стороны, лишь бы не альфонс. Для Нининого отца ведь это важно.
С этими мыслями Кира поплелась в комнату, где они с Лесей провели прошлую ночь.
– Остаться тут еще на ночь или ехать домой?
Что и говорить, ее тянуло остаться. Но следовало найти разумное обоснование.
– Я должна попытаться найти убийцу и отравителя. В конце концов, Иннокентий Павлович съел конфеток из моих рук. И пострадал он отчасти по моей, ну, почти что по моей вине. Конечно, если бы он в ресторане ко мне с глупостями не полез, не стали бы мы его на следующий день пытаться задобрить и конфетами угощать. Так что сам виноват.
Но все равно, такое наказание для сластолюбивого Иннокентия Павловича было слишком жестоким.
И, успокоив себя тем, что у нее есть основание, чтобы остаться, Кира приободрилась. Потому что даже наедине с самой собой она не желала признаваться, что задержаться в этом доме ее в первую очередь побуждает тревога за судьбу Бориса. А ведь ситуация складывалась в самом деле тревожная. Если Виктор Алексеевич завтра так и не согласится заплатить выкуп за сына, а милиция не сумеет найти, кто злодеи и где прячут бедного Бориса, то участь последнего предсказать нетрудно.
Мысли Киры получили новый оборот. Итак, раз найти и спасти Бориса совместными силами ее, Леси и милиции пока не удалось, следовало подумать о выкупе. И, спустившись вниз, Кира предприняла еще одну попытку достучаться до сердца Виктора Алексеевича. Но, увы, в этом вопросе он был упрям, как одно небезызвестное серое длинноухое животное.
– Нет, нельзя идти на поводу у вымогателей, – твердил он. – Что бы ни случилось! Нет, нет и нет!
В этом нежелании рискнуть деньгами, чтобы спасти родного сына, было что-то отталкивающее. Кира впервые взглянула на хозяина дома под этим углом. И он ей очень не понравился.
– Борис сам виноват! – твердил Виктор Алексеевич, чем вывел из себя даже Людмилу.
– Дорогой, подумай, ну что ты такое говоришь! Как мальчик может быть виноват в том, что его похитила сначала одна неуравновешенная особа, а затем неизвестные злодеи.
– Борис у нас прямо нарасхват, – сострила заметно повеселевшая после разговора со своим женихом Нина, чем вызвала сердитые взгляды остальных. – А что я такого сказала? Прямо друг у друга из рук парня рвут. И что нашли такого привлекательного, хотела бы я знать?
Вопрос был по существу. Но ничем, кроме рокового стечения обстоятельств, Кира объяснить эту ситуацию с Борисом не могла.
– Интересно, а с чего они взяли, что у отца есть такие деньги?
Этот вопрос был задан уже Риной. И смотрела она на отца слишком, слишком заинтересованно. Словно бы решала важную для самой себя задачу.
– Я уже говорил, что такой суммой я свободно распоряжаться не могу. И взять мне их просто негде, – высказавшись таким образом, Виктор Алексеевич тяжело поднялся со своего места. И вышел из комнаты, всем своим видом показывая, что не собирается продолжать этот разговор.
– Врет, – услышала Кира злой, едва различимый шепот. – Есть эти деньги. Мне Борька сам говорил. В сейфе лежат.
Кира вздрогнула. И, скосив глаза, обнаружила, что голос принадлежит Ниночке. Девушка так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как начала рассуждать вслух. Правда, пока едва слышно. Но Кира сидела ближе всех к ней. И потому услышала. Итак, деньги у Виктора Алексеевича были. Но тратить их на выкуп сына он отказывался. Чертовски странное поведение для любящего отца!
Да, но у всякого человека есть не только отец, но и мать. И что скажет мать Бориса? Кира знала, что Анастасия Владимировна уже уехала к себе на городскую квартиру. Но не беда. Есть же телефон. И, набрав нужный номер, Кира приготовилась выслушать потоки жалоб на отцовскую черствость Виктора Алексеевича и мольбы как-то повлиять на него и выжать деньги на выкуп сына.
Ничуть не бывало! Анастасия Владимировна даже не заикнулась о том, что следует начать собирать выкуп.
– Виктор всегда принимал решения сам, – только и сказала она. – Если захочет, то заплатит. Я никогда не вмешиваюсь в его дела.
– Даже когда речь идет о жизни вашего сына?
– Моего сына?
Пауза.
– Да, конечно, похищен мой сын. Вы правы. Но я уверена, что Виктор все устроит. Так или иначе, все всегда устраивается.
Кира не верила своим ушам. Что происходит? Они же обожали Бориса? Или нет? Судя по поведению Анастасии Владимировны и Виктора Алексеевича, Борис в доме был не слишком избалован родительской любовью и лаской.
Нина и Рина по этому поводу высказались скупо. Их больше заботило, что они сами не ходят в любимчиках своих родителей. А главное – отца, у которого в руках были сосредоточены все деньги семьи.
– Нормально папа к Боре относится, – буркнула Нина. – Да и как иначе? Боря уже несколько лет тянет на себе всю компанию.
– А как же Владимир?
– Вовик?! – усмехнулись сестрицы. – Вот он у нас точно маменькин и папенькин баловень.
– Младшенький, – сказала Рина со злобой в голосе.
– Младшенький, – согласилась с ней Нина. – Но ни в одной семье, сдается мне, так с младшими детьми все равно не нянькаются!
И сестры неодобрительно хмыкнули.
– И добро бы славный парень был, – сказала Рина. – А то из себя кургузый, с детства перекормленный, характер противный.
Кира была поражена. Они ненавидели своего младшего брата!
– Да его никто не любил!
– Даже в детстве никто с ним играть никогда не хотел! Маме приходилось шоколадом всех детей одаривать – тогда они на полчаса соглашались Вовика в свою компанию принять.
Кира покачала головой.
– Выходит, Борис совсем не похож на своего брата?
– Просто разные люди! – заверили ее сестры. – Вовик – это карикатура на Борьку.
– Причем злая и уродливая карикатура. Шарж!
Так, с сестрицами Кире все более или менее было понятно. Но они вообще злюки, невоздержанные на язык. Да еще опасение остаться в старых девах окончательно испортило их характеры. И Кира отправилась за сведениями к менее пристрастному свидетелю. К дяде Мите.
Младший брат Виктора Алексеевича, как уже успела отметить про себя Кира, как по характеру, так и внешне не слишком походил на старшего. Возможно, это было родовой чертой семьи Бирюковых. Дмитрий Алексеевич сидел на своем излюбленном месте все с той же знакомой Кире фляжкой в руках. Он явно успел из нее основательно хлебнуть, так как был разговорчив и страдал, как он уверял, от дум о пропавшем племяннике.
Но зато про своего младшего племянника – Владимира дядя Митя высказался еще более грубо, чем сестры.
– Дерьмо он, а не парень! – рявкнул дядя Митя, едва Кира спросила, что он думает о Вове. – Конечно, каким он в детстве был, я точно не знаю. Не часто мальчишек наблюдал.
– А что так? – вырвалось у Киры.
– А я в Магадане работал, – пояснил ей Митя. – Годами у брата не бывал. А как денег на квартирку скопил, обратно в Питер подался. А потом как раз перестройка грянула. Витька бизнес замутил. Ну, и я при нем пригодился.
Кира уже знала, что дядя Митя тоже занят в семейном бизнесе. Он возглавлял небольшой и не слишком важный отдел по сбыту и реализации чего-то там консервированного. Но кажется, эта должность давала ему стабильный источник дохода. А на большее он и не претендовал. Звезд с неба, в отличие от своего старшего брата, не хватал, это уж точно.
– Так вот, насчет Вовки, – продолжил дядя Митя. – Малышом я его почти не знал. Но думаю, что и тогда говнюком был. А потом уж мамаша его совсем испортила! Старшему ни шоколадки лишней, ни велосипеда. А младшему всего накупали сверх всякой меры. Даже мне, уж на что я человек ко всему привыкший, иной раз за Борьку обидно становилось.
– А за девочек?
– За Нинку и Ринку? Так они же девки! Какой с них прок?
И не успела Кира возмутиться, как дядя Митя продолжил:
– Девки они, известное дело, ни на что не годны. Замуж выйдут, только их в семье родительской и видели. Тут я с братом солидарен. Но с Борькой же совсем другой коленкор! Он тут старший сын – всему наследник. А родители с ним хуже, чем с девками, обращались!
– Почему?
– Почему, сказать не могу. А только Вовик у них всегда любимчиком был. Вот так-то!
– И вы думаете, раз ваш брат Бориса не любил, то и выкуп за своего старшего сына он не заплатит?
Дмитрий помрачнел.
– Уж я с ним говорил сегодня, – признался он Кире. – Ведь убьют, говорю, парня, как ты с этой мыслью дальше жить сможешь?
– И что он?
– Послал меня.
– Послал?!
Кира изумилась. На Виктора Алексеевича как-то не похоже.
– Ну, не в прямом смысле послал, – поправился дядя Митя. – Медсестрой своей от меня отгородился. Прикинулся, что плохо ему стало. Да только я же вижу, когда человеку в самом деле плохо, а когда один сплошной цирк.
– Цирк?
– Ну! Конечно, цирк! – И, многозначительно посмотрев на Киру, мужчина спросил: – Хочешь, тайну скажу?
Еще бы Кира не хотела! Дядя Митя поманил ее к своему уху пальцем. И прошептал:
– Ничем мой брат не болен! Вот так-то! Здоровехонек, как бык!
– Откуда вы знаете?
– Это всем в доме известно! Только все помалкивают!
– Но зачем же тогда все эти лекарства? Отвары? Медсестра круглосуточно в доме находится?
– Дурь ему в башку ударила! – решительно заявил дядя Митя. – Вот он и куролесит. Каждый по-своему развлекается. А моему брату угодно, чтобы все его больным считали. Я в театре был, так даже комедия такая есть.
– «Тартюф, или Мнимый больной», – машинально подтвердила Кира.
– Вот! Вот! Он самый! Виктору, конечно, далеко до того старикана. Но тоже иной раз перцу домашним дает. Никто ему перечить не решается. Деньги у него. А коли он больным хочет считаться, так все вокруг него и прыгают.
В принципе Кира о чем-то в этом роде уже догадывалась. Виктор Алексеевич не производил впечатления тяжелобольного. Так что, узнав, что все это лишь спектакль, Кира большого шока не испытала.
– А про Бориса я тебе так скажу, – продолжил дядя Митя. – Тут только один человек помочь может. И Виктора переубедить.
– Кто?
– Баба! Жена то есть! Людмила.
И Кира отправилась на поиски Людмилы. Но женщину, обыскав весь дом, она так и не нашла. Виктор же Алексеевич заперся у себя в спальне и отказывался общаться с кем-либо.
– Оставьте меня в покое! – сердито прокричал он через закрытую дверь. – Я уже лег! И я не намерен вставать только потому, что вам пришла охота поболтать со мной еще немного на сон грядущий о Борисе.
Пришлось идти к прислуге. Впрочем, там Киру встретили приветливо. Повариха заканчивала приготовления к завтрашнему дню. И сразу же угостила Киру чаем с пышными пирожками с ягодной начинкой.
– Яичные белки в тесто положила с десяточек, так вишь, как оно тянется! – с гордостью сказала она Кире. – Попробуй!
Кира попробовала. Пирожки в самом деле были вкуснющие. И она не стала скрывать своего восторга. Полное добродушное лицо поварихи расплылось в улыбке.
– Людмилу ищу, – пояснила Кира цель своих блужданий по дому. – Не знаете, где она?
– Вроде бы мелькала. Может быть, у себя закрылась. А зачем она тебе?
– Хочу, чтобы она поговорила с мужем про Бориса. Что за дела, ведь у Виктора Алексеевича двое сыновей. Борис и Вова. Так почему младшему…
Но только Кира в разговоре с поварихой упомянула имя младшего сына Виктора Алексеевича, как женщину словно перекосило.
– Дрянной он парень, этот Вовка! – воскликнула она. – Уж ты мне поверь. Дерьмо такое, каких еще поискать. То ли избалован матерью до последней степени, то ли таким уж уродился. А может быть, то и другое вместе. Но только я так скажу: платят мне в этом доме хорошо, и работа не сложная. А только если этот подонок сюда приедет, сразу же уволюсь. Отработаю, пока мне замену не найдут. И уволюсь.
– Почему так? Что он вам сделал?
– Вроде бы мне особенно и ничего. А только не могу с ним под одной крышей находиться. Тошно! И готовить ему не могу. Так бы и плюнула в тарелку.
И повариха в самом деле плюнула. Правда, пока только на пол. Кира слегка подавилась пирожком. И с сомнением покосилась на остальные. Вот вам еще один аргумент не нанимать прислугу. Невзлюбит тебя такая повариха, вылавливай потом ее слюни из своего супа! Ладно бы еще за дело. А то просто так.
– Родители, конечно, тоже виноваты. Любую его пакость покрывают. Да еще и сюсюкают, мол, обидели нашего Вовочку! Бедный мальчик, какие люди вокруг него злые. Вот, деточка, тебе конфетка.
– Конфетка?
– Ну, это я так говорю. В детстве в самом деле конфетами и шоколадом закармливали. Подрос, велосипеды не велосипеды. А совсем взрослый стал, так любую прихоть готовы исполнить. Вон Борька на отца работал сколько лет и парень из себя видный, а что ему от родительских щедрот перепало? Только та зарплата, что ему отец платит. Так на нее не разгуляешься особо.
– А я слышала, Борис неплохо обеспечен.
– Так это если его жизнь с жизнью младшенького не сравнивать. А коли сравнишь, так сама увидишь. Борька у родителей оборванцем рос по сравнению с тем, что их разлюбезному Вовику отмерялось.
И повариха принялась деловито шуровать сковородами и кастрюлями. Было понятно, что настроение у нее всерьез испортилось. Кира тихо жевала пирожок. Но неожиданно повариха громыхнула посудой с такой силой, что Киру даже подбросило.
– А как он с девушкой с этой поступил! – в сердцах воскликнула повариха. – Гад какой! Ему как с гуся вода, а она руки на себя наложила!
– Что? Кто?
– Девочка у нас тут работала. В медсестры к параличному нашему ее взяли. Мне она понравилась. Милая такая, старательная. Но робкая уж очень. И какая-то безответная, что ли.
– И что?
– Что, известно что. Приставать к ней младшенький сынок начал. То ли снасильничать хотел, то ли просто глумился, только она этих шуток не приняла. Да и заехала она ему при мне по морде. А он… Нет чтобы отступить, отомстить решил. Подстроил так, будто бы она проф… профнепригодна, вот как! Ну, девчонку и выгнали. Да еще с такими рекомендациями, что потом ее ни в одно место не возьмут. Разве что в поликлинику пробирки мыть.
И, снова громыхнув сковородой, повариха закончила:
– А уж как они эту медсестричку увольняли. Анастасия тогда еще тут хозяйкой была. Уж она такого этой девочке наговорила, что та вся в слезах убежала. И потаскухой ее обозвали, и воровкой, и ничтожеством.
– О!
– И что нечего-то ей в медицине делать.
– Ну да!
– А то! Анастасия умеет человека до слез довести. Вроде бы не орет, а все вежливо так. И при этом сама верит, что она чуть ли не высшую справедливость творит. Знает ведь, что не права. А все равно так себя ведет, что вроде бы верит в то, что говорит.
– Артистическая натура.
– Ой, артистка! – подтвердила повариха. – А той медсестричке так и сказала: вы бессовестная обманщица, и мой долг сделать так, чтобы вы больше ни одного человека не изувечили.
– Изувечили?
– Ну да, мать с сыночком так представили, что эта медсестричка по лени или глупости лекарства перепутала. И чуть Виктора Алексеевича на тот свет не отправила.
Кира не сдержалась и ахнула:
– Как? Снова? То есть и тогда тоже? Это так долго продолжается?
Но повариха ее ужаса не разделила.
– Блажь это все была! Ничего ему та медсестричка вредного для его драгоценного здоровья не делала. Просто Анастасия с Вовиком так придумали, чтобы ту девочку унизить.
– А-а-а, – протянула Кира.
Да уж, теперешнюю медсестру трудно было назвать наивной девочкой. Ей было за сорок. Да и хорошенькой назвать трудно. Огромный нос, крохотные глазки, нечистая кожа и мощные бицепсы. Похоже, семья Виктора Алексеевича извлекла урок из прошлого. Теперешняя медсестра могла быть совершенно спокойна за свою честь, даже находясь темной ночью в районе «красных фонарей».
Но разочарованной Кира себя почему-то не чувствовала. Вся эта история с младшим любимчиком заставляла все ее чувства насторожиться. Интуиция буквально завибрировала и забила в набат. Пока, правда, не объясняя, в чем конкретно кроется причина ее тревоги.
Может быть, это родные или близкие девушки – медсестры взялись мстить за нее? Но в таком случае они выбрали явно неподходящую кандидатуру. Ошиблись в выборе брата? Не знали, кто на самом деле виноват – Борис или Вовик? Нет, вряд ли.
– Так вот, когда хозяин молодую жену в дом привел, Вовику, ясное дело, хвост немного прижали, – продолжала разглагольствовать повариха. – При маменьке-то он себя тут вольготно чувствовал. Какую бы гадость ни устроил, она все покрывала. Поэтому у Виктора Алексеевича о своем последыше не совсем верное представление.
– Но ведь Людмила не стала бы покрывать… м-м-м… шалости своего пасынка.
– Не стала. Это верно. Только и он после ее появления недолго в доме задержался. Уехал. Говорят, учиться. А я так думаю, что денежки родительские проматывать. Вот где на выкуп для Бориски нашлось бы. Одна его машина, что внизу в гараже ржавеет, небось столько и стоит. А он их, этих машин, за год по три штуки, бывало, разбивал!
– Ого! – снова не удержалась от восклицания Кира. – Серьезно?
– А то нет!
– Так в гараже сейчас стоит машина Вовы, которой он не пользуется? И дорогая?
– Ну! «Порш», так, что ли, называется. Спортивная.
Кира решительно ничего не понимала. Что происходит с Виктором Алексеевичем? Выходит, он без всякого особого напряга может заплатить выкуп похитителям Бориса. Но не желает. Да уж, никакая Людмила не сможет его в таком случае уговорить. Видно, скрыта тут какая-то тайна. И серьезная, судя по всему.
– Конечно, что на сердце у человека, никогда до конца не узнаешь, а только таких родителей, как у Бориса, я и самой злейшей своей врагине не пожелаю!
И, отвернувшись к мойке, повариха принялась мыть овощи для завтрашнего рагу. Глядя на нее, Кира в задумчивости отправила в рот очередной пирожок. Потрясающе вкусно. И это при том, что готовили в доме строго без соли. Все-таки талант надо иметь, чтобы в таких сложных условиях готовить не просто съедобную, но еще и вкусную еду.
И спохватилась Кира только после того, как ее рука потянулась к следующему аппетитному пирожку. Ощупав свою талию, она убедилась, что там все в порядке. А вот если бы на ее месте оказалась Леся, то уже давно начала бы соблазнительно раздуваться в размерах. При мысли о подруге Кира с раскаянием вспомнила, что обещала той позвонить, едва приедет в дом Виктора Алексеевича. Но, забегавшись тут, совсем об этом забыла.
