Дирк Оберт открыл глаза. «А ведь я, кажется, живой, – подумал он. – И даже не чувствую боли. В меня что же, не попали ни разу? Отчего тогда, спрашивается, я лежу? Да еще, кажется, затылком приложился?» Он попытался встать… ну хотя бы для начала обозначить намерение… и сразу понял, что в него все же попали. Правая нога отсутствовала напрочь. Холодея от дурных предчувствий, Оберт покосился туда, где предполагалось наличие нижних конечностей. Нога весьма удачно обнаружилась где ей и полагалось быть. Но на попытки ею управлять никак не отзывалась. «Парализатор, – догадался он. – Вот, значит, как это действует. Берут и отключают изначала принадлежащую тебе часть тела, и обходись как хочешь. Вот мерзавцы… Но почему в ногу?!»

– Почему в ногу? – спросил он вслух.

– А вы куда хотели? – сварливо осведомился капрал Даринуэрн. – В голову? Или в то место, которым вы думаете?

Он сидел на пригорке, через равные промежутки времени промакивая рукавом разбитую губу. Парализатор валялся неподалеку, в пределах досягаемости, но эхайн даже не смотрел в его сторону. Тони Дюваль стоял у него за спиной в чрезвычайно напряженной позе, воинственно оттопырив нижнюю губу.

– Тони, – укоризненно сказал Оберт. – Бить было необязательно.

– Я не бил, – сказал юноша, оправдываясь. – Он сам.

– Конечно, сам, – брюзгливо проворчал капрал. – Въехал себе же прикладом в физиономию, когда они пытались отнять у меня оружие. Ненавижу, когда вы так делаете. Вы знаете, что мы сильнее. Зачем нужно провоцировать нас на агрессию?

– А зачем понадобилось отстреливать мне ногу? – возмущенно спросил Оберт. – Я ее совсем не чувствую!

– Скоро почувствуете, – мстительно обещал капрал. – Вам понравится. Что за игру вы ведете, янрирр Оберт?

– Это не игра, – досадливо отмахнулся тот. – Это вам не шахматы, как вы привыкли. Мы всего лишь пытаемся донести до вас простую мысль о том, что по-прежнему уже ничего не будет.

– Будет, – упрямо сказал капрал. – Потому что это правильно и безопасно для всех.

– Я хочу домой, понимаете? – звенящим голосом сказал Оберт и снова попытался сесть. Ему удалось принять верную позу, чтобы видеть происходящее вокруг. – Мы все хотим домой. Вот что будет правильно. И никак иначе.

– Это невозможно, – немедленно возразил капрал. – У меня приказ охранять вашу безопасность. А еще у меня громадное желание выйти в отставку с титулом т’шегра. До сего дня эти вещи прекрасно сочетались. Пока вы все не испортили своими играми.

– За каким чертом вы в меня выстрелили? – злобно спросил Оберт.

– Хотел вас остановить. А еще вы сегодня все нервы мне вымотали. Есть предел любому терпению. Я с радостью свернул бы вам шею, и даже сейчас могу это сделать…

– Что же вас удерживает?

– … но не стану. Кто-то должен первым прекратить творить глупости. Смешно, но это будет эхайн.

– А почему они не стреляют? – Оберт кивком показал в сторону патрульных, застывших истуканами в отдалении.

– Потому что я запретил им применять оружие при любых обстоятельствах, – оскалился Даринуэрн. Он повторил: – При любых. За исключением угрозы личной безопасности. А мы умеем исполнять приказы.

– Даже если мы попытаемся вас убить?

– Зачем вам меня убивать? – поразился капрал. – Впрочем… мое убийство ни для кого не представляет угрозы личной безопасности, кроме, разумеется, меня самого.

– Похоже, это вы, господин капрал, играете в очень рискованную игру, – рассудительно заметил командор Хендрикс, который все это время с интересом прислушивался к их перепалке.

– Абсурдное предположение, – ответил тот с некоторым удивлением. – Из меня игрок не в пример хуже, чем охранник. И давайте уже обсудим, как мы будем выпутываться из возникшей неприятности.

– Насчет станции, – мрачно сказал Тони Дюваль. – Это правда?

– Правда, – подтвердил капрал. – Это что-то меняет?

Тони подумал, старательно морща лоб.

– Наверное, – сказал он неуверенно.

– Ничего это не меняет, – проворчал капрал и с кряхтением выпрямился во весь рост.

Их плотным кольцом окружали люди, в большинстве своем мужчины. Лица выражали какую-то недобрую готовность к любому повороту событий. Даже постоянно начертанное на бульдожьей физиономии Дюваля-старшего фермерское добродушие вдруг приобрело несколько зловещий оттенок. И тот же Ниденталь наконец расстался с обычной своей глуповатой ухмылкой. Готье, который после неудачной попытки побега как-то надломился и во всех ситуациях предпочитал оставаться в тени, на сей раз вылез вперед и выглядел довольно воинственно. «Тихо, тихо, – увещевал всех ван Ронкел. – Выдержка и спокойствие, господа, спокойствие и выдержка…» Что там творилось в задних рядах, можно было только гадать, но ясно было, что здесь очутились самые смелые и решительные, а за их спинами женщины вели свои бесконечные женские пересуды, дети играли, капризничали и хотели есть, спать и бегать по лесу одновременно, а мужчины не самой великой храбрости, вроде Россиньоля или Верпланка-старшего, дерзко переглядывались, как бы невзначай косились на вооруженных эхайнов позади себя и задавали друг другу один и тот же вопрос: «Ну? И долго мы еще вынуждены будем здесь торчать? Однако к ужину хотелось бы оказаться дома…»

«Я тоже хочу оказаться дома, – подумал Оберт сердито. – Но отныне ни одна сволочь не заставит меня считать своим домом эту жестяную тюрьму!»

– У вас ведь совсем нет планов вернуть нам свободу, не так ли? – спросил он вызывающим тоном.

Капрал Даринуэрн промолчал.

– Вы никогда нас не освободите, – настойчиво продолжал Оберт. – Мы будем заперты в этом террариуме, пока не умрем. Вы же не собираетесь однажды прекратить войну с Федерацией. И вам как можно дольше будет нужен живой щит.

– Не в моей воле решать, – сказал капрал уклончиво.

– Охо-хо, – вздохнул с непонятной досадой командор Хендрикс, нагибаясь и поднимая брошенный капралом парализатор.

– Что вы задумали на этот раз? – нахмурился эхайн.

– Корабль наш, господа, – провозгласил командор, печально улыбаясь.

– Какой корабль? – удивился Даринуэрн.

– Это образное выражение, – охотно пояснил командор Хендрикс. – Оно означает, что мы с вами поменялись ролями. Теперь мы хозяева на этой станции.

– Удивляюсь, почему вы раньше этого не сделали, – буркнул капрал.

– Раньше оружие не валилось из ваших рук.

– И это все? – спросил Оберт, с трудом сдерживая слезы. – Так просто?!

Причиной его слез была отнюдь не внезапная перемена участи. Нога как-то чересчур стремительно отошла от парализующего воздействия и теперь напоминала о себе самым жестоким образом – судорогами, жгучими мурашками по коже и невыносимой щекоткой где-то в самой кости.

– Ну хорошо, – промолвил капрал, старательно не обращая внимания на его мучения. – Допустим. Хотя для полного контроля над станцией вам понадобится еще разоружить моих людей. А у них нет приказа сдать оружие. Да я и не собираюсь им приказывать. Что вы станете делать со свалившимся вам в руки имуществом?

– Хватит врать!.. – прорыдал Оберт, корчась на траве, как подбитый футболист.

– Кто-нибудь, помогите ему! – не выдержала Клэр Монфор. – Что вы все стоите как истуканы?!

– Сейчас пройдет, – равнодушно проронил капрал Даринуэрн. – Ваш герой совершенно не умеет переносить боль.

– Я не герой! – плачущим голосом отозвался Оберт. – Сами вы… Черный Властелин! И вы снова водите нас за нос!

– Да, кстати, – промолвил командор Хендрикс. – Дирк совершенно прав. Предлагаемая вами картина нашего мира неполна или недостоверна. Вы утверждаете, что у станции нет двигательной установки. Как же тогда она покидает экзометрию для разнообразных технологических процедур и пополнения ресурсов?

– Мы находимся не в экзометрии, – подхватил ван Ронкел, – а в лимбической зоне, не так ли?

Даринуэрн открывал и закрывал рот, словно рыба на песке. Выглядел он крайне нелепо и, судя по всему, сам это сознавал.

– Я не знаю, – выдавил он наконец, побагровев от неудовольствия.

– Ах, оставьте! – прохныкал Оберт, скорее по инерции, нежели от реальной боли. Ему и впрямь стало намного легче, и теперь он просто сидел, хлюпая носом и энергично массируя больную конечность. – Мы ведь уже выяснили, что вы намного осведомленнее, чем желаете выглядеть.

– Но я действительно…

Капрал вдруг осекся и жестом потребовал тишины. Поднес к лицу браслет-коммуникатор. Его лицо очень скоро обратилось в обычную, ничего не выражающую маску. Разобрать голоса, доносившиеся из крохотного устройства, было положительно невозможно.

Затем он медленно опустил руку и произнес деревянным голосом:

– Вам придется вернуть мне оружие.

– Не в данных обстоятельствах, – веско сказал командор Хендрикс.

– Именно в данных, – капрал скорчил циническую усмешку. – У нас на борту гости. Непрошенные и не очень вежливые. Полагаю, отныне все свои вопросы вы будете задавать Истребителям Миров.