Дэвид Вебер, С. М. Стирлинг
Дуновение картечи
(Хонор Харрингтон. Больше чем Хонор - 3)
В рассказе подробно описывается бунт Уравнителей, упомянутый в «В руках врага».
Радикальная группировка не остановится перед многотысячными жертвами, чтобы захватить власть в НРХ. Надеяться Комитету не на кого: силы правопорядка разрозненны и дезориентированы, а связь с флотом потеряна, да и военные не горят желанием помогать палачам их сослуживцев. Единственный, кто может быстро среагировать - это адмирал Эстер МакКвин, герой войны с Мантикорой. Но входит ли спасение Комитета в ее честолюбивые замыслы?
Комитет общественного спасения Народной Республики Хевен редко собирался в полном составе. Во-первых, по соображениям безопасности; во-вторых, после чистки Парнасской фракции соперничество между членами стало слишком свирепым. Два десятка мужчин и женщин напряженно сидели за длинным столом, который новый режим унаследовал от прежнего правительства Законодателей. Темное дерево и кремовая обшивка комнаты придавали комнате сдержанную элегантность, также напоминавшую о прежней эпохе. Что ни говори о Наследственном президентстве и его элитарных подхалимах, а в хорошем вкусе им не откажешь. Не очень-то он им помог, когда челюсти его капкана сомкнулись на них.
«Что ж, по крайней мере мы не стреляем друг в друга, - устало подумал Председатель Роберт Стэнтон Пьер. - Пока». Порой он спрашивал себя, что хуже: спекулянты, налетевшие на государство словно туча мух, или Корделия Рэнсом с ее зловещими «Неподкупными».
Там, у Звезды Тревора, шел бой между силами Республики и Звездного Королевства Мантикоры. Мужчины и женщины гибли тысячами, чтобы купить Комитету больше времени. Черт побери, как он устал от кретинов, которые только тратили впустую это время, добытое кровью!
- Граждане, - холодно произнес Председатель Комитета Общественного Спасения.
Наступила тишина. Он мрачно кивнул. Соперничество не шло на пользу военному делу Народной Республики, но зато снижало вероятность того, что достаточно большое число членов Комитета объединятся против него… а он знал с тяжкой уверенностью, что никто из возможных преемников не станет ему достойной заменой. Его взгляд невольно обратился в сторону начальника Бюро Государственной Безопасности. Лицо Сен-Жюста, как обычно, ничего не выражало, а внешность была настолько незаметной, что лишь эта крайняя неприметность и могла броситься в глаза. Оскар бы справился. Но Госбезопасность помимо страха вызвала слишком много ненависти, не в последнюю очередь среди флотских. Никто не примет главного палача чисток в роли главы государства. Кроме того, первым шагом нового начальника Комитета станет чистка БГБ, а значит, им не оставалось ничего иного, кроме как продолжать поддерживать его, Пьера.
«Оскар же все прекрасно понимает. Мы прошли слишком длинный путь». Пьер подумал, что у него начиналась паранойя. В комитете у него нет друга надежнее, чем Оскар Сен-Жюст.
«Будем надеяться», - подумал он. Оседлав тигра, уже не спешишься. У него нет иного выхода, кроме как вынести и Хевен, и себя самого из нынешнего кризиса. Корделия Рэнсом улыбнулась в ответ, и он кивнул ей. - «Она мне тоже нужна». - Именно Рэнсом построила пропагандистскую машину Комитета, подхлестнула долистов из апатии. Она надзирала за кровавым карнавалом, когда законодателей и их семьи скормили Народным судам, а потом убедила массы, что их смертельный враг - Звездное Королевство Мантикоры.
Это было недальновидно, глупо - хуже, чем глупо, внутренне противоречиво - и накрепко связало ему руки. Его власть неоспорима, но только до тех пор, пока он ведет огромное миллиардоголовое чудовище туда, куда оно само хочет идти. И она помогла мобилизировать долистов. Орды паразитов, которые топили старый режим, требуя все большего БЖП - Базового жизненного пособия - толпами ломились в Народный флот и морскую пехоту, на верфи и военные заводы. Отказавшись от хлеба и зрелищ. Умоляя, требуя работу, искренне желая учиться, чего Народная Республика не могла добиться от них поколениями с ее слабым подобием системы образования. Одна только мощь этих процессов одновременно воодушевляла и отпугивала; он не представлял другой силы, которая бы уничтожила громадную массу социальной инерции, тащившей вниз его страну всю его жизнь. Если бы только они выиграли войну…
Тогда они смогут расслабиться, тогда он сможет во благо употребить свою власть, за которую он заплатил своей душой и возможностью спокойно спать по ночам. Однако если он помедлит хоть секунду, все это обрушится на него. Истинные Верующие Рэнсом только и ждут этого, а за ними фракции с фанатизмом таким гротескным, что пугал даже белокурую Корделию. Например, Ла Бёф и его Организация Равных, уравнители.
«Мы разбудили зверя, - подумал он. - Неплохо, пока им можно управлять. Но если он еще и думать начнет?»
- Мы собрались, - прямо сказал он, - чтобы обсудить большое изменение в нашей политике в целом. Как вам известно, мы оживили наши вооруженные силы с помощью политики равноправия, где положение человека определяется его способностями.
Иными словами, прикончили всех, кто мог оказаться ненадежным или показал хоть намек на некомпетентность.
- Но теперь мы достигли точки, когда результаты ухудшаются из-за… строгих правил, установленных сразу после переворота.
Иными словами, получили молодой, энергичный, способный и до чертиков напуганный офицерский состав. И последнее начинает перевешивать преимущества первого.
Покойные отпрыски Законодателей, ранее командовавшие флотом, не были потерей. Пришло время Комитету и его политическим офицерам вспомнить, что новая поросль всем обязана новому режиму. Кроме того, профессионалы и призывники, из которые состояли рядовые члены старорежимного флота, разбавлялись волнами революционных добровольцев, выливавшихся из ускоренных учебных курсов.
- Нам нужно изменить… - начал было он, и уставился в изумлении, когда дверь распахнулась настежь.
- Сэр! - сообщил офицер сил безопасности Комитета. - Сэр, чрезвычайная ситуация.
Гражданка адмирал Эстер МакКвин не питала большой любви к Комитету Общественного Спасения. Нельзя сказать, что от него не было никакой пользы: он убрал с ее пути Законодателей, а не имея патрона она не продвинулась бы далеко во флоте Народной Республики при старом режиме . Уничтожение всех правящих семейств Законодателей и расстрел всех остальных, кто не достаточно убедительно изображал преданность новому режиму или проиграл бой манти, обеспечило очень быстрое продвижение уцелевших.
Проблема в том, что, насколько она могла судить, почти весь Комитет не только ни на йоту не разбирался в военных делах - что уже опасно - но и совершенно не желал признаться в своем невежестве даже самим себе. А это уже могло быть смерти подобно. Не говоря уже об их привычке расстреливать всех, кто проиграл, всех родственников и всех друзей проигравших, а также родственников друзей проигравших. Такие порядки вызывали тревогу и тем более не способствовали смелому, дерзкому командному стилю. Очевидно, Комитет полагал, что можно победить не рискуя.
Она посмотрела на своего гражданина Комиссара - иначе говоря, политического надзирателя - Эразмуса Фонтейна, сидевшего напротив. Он сам терпеливо ждал, из окна во всю стену любуясь видом столицы Народной Республики со сто пятого этажа. Новый Париж до сих пор отличался какой-то обшарпанной красотой, даже после целых поколений упадка от абсурдной экономической политики Законодателей и под бременем долгой войны с Мантикорой. С такой высоты видно было лишь великолепие башен. Но не пустые окна и разбитые фонари, сгустки ярости и подозрения, ужас массовых арестов и ледяной страх ночных исчезновений. Или еще худший кошмар Народных судов и расправы черни, которая по жестокости превзошла даже прежние банды. Хуже всего были те, кто вернулись из «Исправительных центров». Очень тихие люди, которые мало говорили и работали как машины. Обычно у них не было зубов.
«Что ж, я более-менее уверена, что по хотя бы расстреливать меня не станут.» По крайней мере, ее вовремя вытащили из того разгрома на фронте. Хотя ни в чем нельзя быть уверенным… остается узнать, зачем ее запихнули в эту труднодоступную башню, кишевшую бюрократами. Это превратило ее в невидимку; если Хевен и был чем-то хорошо снабжен, так это башнями с роем крючкотворов. «Наши датчики отнюдь не так хороши, у манти превосходящие компенсаторы инерции, но по производству бюрократов мы впереди всей галактики. Ха, бред, абсурд».
Фонтейн отпускал загадочные намеки и недомолвки про «важное собеседование», возможно, с самим председателем. Пора бы уже перейти к делу. Она открыла рот, чтобы заговорить. Но не успела произнести и слова: в этот миг громадное здание, в котором они находились, содрогнулось до основания.
Фонтейн огляделся; у него была внешность тихони, и большую часть времени он казался круглым дураком, но при этом занимающим положение, которое делало его опасным. Сейчас же на его лице явственно проступал шок, а ум в его глазах поразил ее.
- Что это? - спросила она. - Землетрясение?
Здание снова тряхнуло, на этот раз сильнее. МакКвин втиснулась рядом с комиссаром, чтобы самой выглянуть наружу. Яркая актиничная вспышка заставила ее непроизвольно отпрянуть и закрыть лицо рукой, а затем вытереть слезы боли, когда остаточные изображения заплясали по сетчатке. Ветерану космических боев не нужно было сообщать, что сверкнуло в ночном небе. «Ядерная бомба, - подумала она. - И довольно большая». Разрыв боеголовки, а не той разновидности, что накачивала рентгеновские лазеры в бою между кораблями.
Эта мысль появилась из ненормально логичной, бесстрастной части ее разума. Остальное было бессвязно. Не мог же сам Хевен подвергнуться нападению…
- Манти, - сказала она. - Они могли решиться на прорыв… бросить на нас все…
Их взгляды встретились в обоюдном ужасе и смятении. Согласно штабным разработкам Народного флота, это был бы слишком большой риск для любого военачальника в здравом уме. Но граф Белой Гавани, командующий Королевским Флотом Мантикоры, достаточно часто шел на риск в последнее время.
Толкаясь плечами, они устремились к терминалу связи в приемной. МакКвин безжалостно оттолкнула старшего хевенита, и ее пальцы заплясали по клавиатуре. Она не стала заниматься общественными каналами новостей: они ничего не знают, да если бы и знали, им бы все равно не позволили ничего сказать. Было довольно сюрреалистично смотреть отрывки новостей о сельском хозяйстве, триумфах Новой Республики и счастливых долистах на ускоренных курсах обучения - хотя бы это более-менее правдиво: им наконец удалось заставить значительное число пролетарских бездельников добровольно заняться чем-то полезным, а именно, работать на войну. За окном снова вспыхнуло, и в репортажах появились помехи. Электромагнитные импульсы мешали трансляции. Их явно немало, если они сумели пройти сквозь цифровые фильтры шума. Она прорвалась в аварийные каналы флота.
- Ого, - тихо пробормотала она.
- Ого? - повторил комиссар.
- Логическая бомба, - сказала МакКвин. - Смотрите. - Она расширила экран и развернула его. - Мусор. Перенаправления, перекрестные ссылки, искаженный текст, перекрестные контуры обратной связи, самопроизвольные дампы основной памяти… Ничто не работает как положено.
- Невоз… - начал было Фонтейн.
Они снова посмотрели друг на друга. Любая военная служба в заселенной человечеством галактики зависит от информационных систем; у каждой службы есть защита от внешних логических бомб, неуязвимая для взлома. У каждого корабля также есть аварийная процедура: обрубить все связи с сетью, чтобы защититься от проникновения, если система была взломана.
Значит, кто-то совершил это изнутри , и они успешно разбили Флот Метрополии на множество раздробленных единиц до тех пор, пока систему не восстановят. На это уйдут часы, тогда как и за пару часов многое может случиться. Любой командир с трудом решится действовать без приказа или достоверных данных. Особенно в Народном флоте, где тот, что проявляет независимую инициативу без приказов сверху, рискует оказаться у ближайшей подходящий стенки.
- Гражданин комиссар, - медленно произнесла МакКвин. - Думаю, вам лучше попробовать зайти в сеть службы безопасности. И узнать, что же, черт возьми, происходит.
- Лучше не выйдет, гражданка адмирал, - объявил Эразмус Фонтейн спустя пятнадцать минут.
Он остро сознавал пот, текущий под воротник его формы. Для такого сдержанного человека, который десятилетиями оттачивал искусство не показывать никаких звуковых или телесных сигналов, кроме тех, что нужны ему, это было унизительно.
- Мой допуск опознан, - наконец сказал он. - Но это вызывает какую-то подпрограмму, которая перенаправляет мои вызовы. Какой-то вирус с ИИ[1], живет в любой открытой памяти, которую может найти. [1 Искусственный интеллект.]
- Вы можете хоть чего-то добиться?
- Я установил односторонний канал с сетью Службы безопасности. Контакты живут шесть-двенадцать секунд, а потом ИИ выкидывает меня. Посмотрите сами.
МакКвин не заставила себя долго ждать. Первым был сигнал с нашлемной камеры, передававшей с уровня земли. Адмирал моргнула: она никогда не видела столько людей одновременно. Долисты, судя по кричащим лохмотьям. Они несли плакаты - «Найти предателей» и «Победа народу», щедро перемешанные с «Равенство навсегда, равенство сейчас» - но беспокоил ее звук, который они издавали. Не хор, а скорее шторм, который она однажды видела на другой планете. Там, где медленные ленивые волны обрушивались на скалу бесконечными серыми рядами и заставляли дрожать камень под ее ногами. У толпы был такой же звук, но он был живой. И полный ненависти. Комитет приложил усилия, что пробудить долистов из спячки в революционный пыл, и добился успеха. Чересчур большого успеха.
- Огонь, - сказала она. - Ну же, кто там командует, дай приказ…
Камера на шлеме повернулась вправо-влево и показала длинный ряд полиции Общественного Порядка, стоящих по двое в ряду и вооруженных щитами и дубинками; за ними висел прямоугольный транспорт, орудийная башня которого была заряжена звуковыми бомбами и клейкогелем.
- Гражданка адмирал, полиция не может применить смертоносную силу без политического разрешения. И сейчас этот отряд не может получить разре…
Толпа рванула вперед, выбросив перед собой волну бутылок и камней. МакКвин без больших трудностей находилась в рубке во время боев, где гибли десятки тысяч… да и флагман не был неуязвим для оружия, которое могло превратить его в плазменный шар. Однако тысячи ревущих лиц, мчавшихся к камере, заставили ее отпрянуть на сиденье, как при внезапном появлении льва. Пробудились инстинкты гораздо древнее космических полетов - древнее, чем огонь или кремень.
Перед тем, как изображение исчезло, камеру швырнуло на землю. Были видны ноги, проходящие мимо, а шлем дрожал, когда толпа неслась по нему. И, осознала она, по телу, на котором было оборудование.
Экран опустел, а потом дрогнул. Еще одна нашлемная камера, но на этот раз в более знакомой обстановке: доска тактического дисплея, но наземная модель. Она показывала голосхему города, но информационные отметки в основном состояли из янтарных мигающих огоньков, означающих «нет данных».
- Гражданка лейтенант, - раздражительно сказал голос - голос человека, на котором надет шлем.
- Гражданин капитан!
Лейтенант была одета в маскировочную форму и кирасу от пехотной брони. Знаки рода войск на ее воротнике были красно-черными, которыми пользовалась только Бюро Государственной Безопасности.
Десантно-штурмовой батальон, подумала МакКвин. Головорезы Госбезопасности, но вооруженные до зубов.
- Гражданка лейтенант, что-то происходит, но мы совсем не получаем никаких сведений. Возьмите транспорт, доберитесь туда и ознакомьтесь с ситуацией. Потом доложите мне лично. Ясно?
- Так точно, гражданин капитан!
Лейтенант надела шлем, скрывший лицо под забралом, и поспешила к транспортному парку в наружной части крыши башни. Голос закричал: «Ложись! Ложись !»
МакКвин увидела, как фигуры вокруг тактического дисплея ныряют, чтобы укрыться, и камера почернела окончательно, в отличие от предыдущей трансляции. Секунды спустя отдаленный растянутый «буууум» эхом раздался в окне.
- Довольно, - твердо заявила она комиссару. - Здесь от нас не будет никакого толка. Ясно, что происходит какая-то атака на правительство.
Комитетский надзиратель кивнул.
- Именно так. Но у нас нет другой информации, чем… - он махнул рукой в сторону экрана, который показывал скучающего офицера службы безопасности, попивающего кофе перед экранами. - …чем у них.
МакКвин посмотрела в глаза Фонтейна:
- На ваш профессиональный взгляд, гражданин комиссар, что за чертовщина происходит?
Фонтейн долго молчал. Затем его лицо слегка скривилось, как будто он откусил от кислого фрукта. «Решает, что нужно сказать правду, - подумала МакКвин. - Должно быть, ему не очень приятно».
- Гражданка адмирал, я думаю что это попытка свергнуть правительство, замаскировав переворот под народный бунт. А вот кто это… - он снова помедлил. - Не могу сказать. Скорее всего, уравнители Ла Бёфа. Фракция полных психов, отколовшихся от ПГП[2], но среди их главарей есть несколько очень умных людей. [2 Партия гражданских прав.]
- Жаль, что их Комитет не расстрелял, - ответила МакКвин.
- Возможно, хотя они пригодились против парнасцев. Тем временем, у нас по-прежнему совсем нет информации.
- Информации нет, гражданин комиссар, - ответила МакКвин. - Но, скажем так, я предприняла кое-какие меры на тот случай, когда дела нельзя решить через обычные каналы. Гражданин сержант Лондерс! Выполнить Танго Три-Девять!
Лицо Фонтейна побелело, когда дверь распахнулась и за ней обнаружился десяток морпехов в полной боевой броне. У каждого было наготове импульсное ружье или энергетические оружие… и все они целились прямо в него.
Их взгляды снова встретились. «Понял, надсмотрщик. Я и не собиралась сдаваться без боя, если вызов на землю был маневром по моего аресту». БГБ уже убедилось, что попытка арестовать адмирала на мостике его флагмана может обойтись недешево.
- Гражданка адмирал? - вежливо спросил сержант.
- Уходим отсюда, сейчас же, - сказала она. - Двигайтесь.
- Нойфер, - сказал сержант.
Кто-то из его отряда поднял оружие. МакКвин и Фонтейн автоматически отвернулись и прикрыли глаза. Свет все равно проник сквозь их ладони, на мгновение резко очертив кости пальцев, прямо перед тем, как жар и давление толкнулись в спину как огромные теплые подушки.
Они обернулись, моргая; за окном висел бот.
- Что ж, я знал, что вы не верите в полумеры, - пробормотал Фонтейн.
- Поехали, - сказала она. Два морпеха подхватили ее под руки, а другая пара взяла Фонтейна; их броня и двигатели перенесли их от разбитого окна до открытого люка по точной, математической кривой.
- Гражданин энсин, - сказала МакКвин еще до того, как ступила на палубу. - Отправляйтесь по спирали над городом. Сканнеры на полную.
- Гражданин адмирал, это…
- … категорически запрещено, все равно выполняйте, - сухо приказала МакКвин.
Лицо энсина обливалось потом, когда его руки двигались над панелью управления.
- Есть, мэм!
«Поосторожнее, сэр и мэм контрреволюционны», - хмуро подумала она.
- Есть защищенная линия связи с «Руссо»? - спросила она.
- Да, мэ… гражданка адмирал.
- Хорошо. Полный сброс данных, а штаб должен быть в сборе, как только мы состыкуемся. Двигайтесь, и не бойтесь разбить окна. Визуальную информацию на этот экран.
Она чувствовала молчаливое присутствие Фонтейна у локтя, когда бот взлетел с воем рассекаемого воздуха. Только легкая вибрация и рывок ускорения намекали на дикую крутую спираль, которой следовало судно, или о десятках едва не случившихся столкновений, оставленных позади. «Разумеется, имея в своем распоряжении весь флот, я весьма тщательно выбрала пилота для моего собственного личного бота».
- Сэр, - обратилась она к Фонтейну - комиссаров можно было называть почетными титулами. - Если мы хотим спастись, мне потребуется ваше полное содействие. Оно у меня есть?
- Гражданка адмирал, вы его получили, - тихо ответил Фонтейн, не отрываясь от экрана.
- Вот суть дела, - сказала МакКвин своему штабу.
Быстрый взгляд на цифры в углу большого трехмерного дисплея дал ей знать, что с тех пор, как она почувствовала ту дрожь под подошвами, прошло всего-то полчаса. Явно достаточно времени, чтобы перевернуть весь мир с ног на голову. Мужчины и женщины вокруг нее инстинктивно придвинулись вперед. Супердредноут «Руссо» был задуман как флагман флота, и места на нем хватало - даже слишком для минимального состава команды, который она взяла с собой обратно, и учитывая потери у Звезды Тревора. В воздухе все еще висел едва уловимый запах озона, перемешанный с горелой синтетикой и, несмотря на всю чистку, устроенную экипажем, слабым запахом гниющей крови. Избавиться от него удастся только на верфи.
- Коммуникационные сети Флота Метрополии, службы безопасности и вооруженных сил Нового Парижа выведены из строя на ближайшее время - на часы, по крайней мере, но этого вполне хватит.
Она указала на дисплей. Он показывал диспозицию кораблей вместе с кодированными диаграммами. Проекция города под ними была почти сверхъестественно подробна. Сканнеры корабля собирали достаточно тактических данных, чтобы приблизительно сообщать необработанные цифры и типы оружия. По крайней не было новых минибомб после того первого залпа.
- Как видите, внизу идут обширные бои. Слава Богу, пока не в космосе, но можно предположить, что взломанную систему связи использовали для дезинформации различных сил полиции и службы безопасности. Это привело к тому, что многие из них теперь сражаются друг с другом , находясь под впечатлением, что остальные на стороне повстанцев. В то же время, очень большое число… - она чуть было не сказала «пролов», - представителей народа находятся на улицах. Первоначально все направлялось сторонниками вождей переворота, но потом распространилось, и теперь там может быть до миллиона мятежников, убивающих и громящих воображая, что защищают революцию. Те силы службы безопасности, которых не отвлекли ложные сообщения, тратят основные усилия на то, чтобы не допустить толпу в правительственные башни.
- Ох, замечательно, - сказал капитан ее флагмана.
Относительно младший офицер спросил:
- Гражданка адмирал… на орбите находится весь Флот Метрополии, несколько транзитных десантных бригад, да черт, отряды морпехов только на кораблях составляют вместе целую дивизию. Что мешает им прекратить это безумие?
МакКвин прочистила горло и посмотрела на комиссара Фонтейна. Тот мрачно кивнул. «Мы расстреляли всех военных, кто мог бы вмешаться в политику». Да и весь бунт против Законодателей начался с акции, которая выглядела так, словно флотские затеяли переворот.
- В связи с… различными обстоятельствами… - начал Фонтейн. - Маловероятно, чтобы кто-то из капитанов или более высокопоставленных офицеров предпринял какие-то немедленные действия. - Столичный флот чистили еще суровее, чем обычно: в конце концов, они ближе всех к Комитету. - По крайней мере, не сейчас. Заговорщики явно надеются на это. Должно быть, они планируют добиться своей цели до того, как будет организована контратака.
- Как всем вам известно, граждане, - нейтрально сообщила МакКвин, - у чрезмерно централизованной системы принятия решений есть свои преимущества и недостатки.
«И сейчас один из этих недостатков поднял свою уродливую голову и укусил Комитет Общественного Спасения за их несчастный зад», - подумала она.
Эта же логическая цепочка происходила в голове каждого из присутствующих. «Руссо» вполне может оказаться единственным относительно независимым фактором, который способен спасти нынешний комитет.
Оставался лишь один вопрос: стоит ли это делать? Она могла прочесть по лицам, что большая половина присутствующих офицеров готова без сожалений послать Комитет к черту - и это не считая тех, кто умел заставить свое лицо ничего не выражать. МакКвин взглянула на Фонтейна и увидела, как тот побледнел, когда понял, что ей оставалось только подождать. МакКвин слишком хорошо контролировала себя, чтобы улыбнуться - без этой способности она бы не прожила так долго. Впрочем, улыбка и не нужна.
- По сути, благодаря совпадению, я скорее всего единственный вышестоящий офицер, кто имеет реальное представление о том, что происходит. Я не буду критиковать Комитет. - Головы бессознательно закивали: на такое пошел бы только полный идиот. - Тогда, давайте допустим гипотетически: даже если кто-то не одобряет героические усилия Комитета по спасению народной республики, все же с его стороны будет мудро помочь Комитету в сложившейся ситуации, исходя из старого принципа, что всегда следует рассмотреть альтернативы. Гражданин комиссар, не могли бы вы сообщить нам основную информацию об Уравнителях Ла Бёфа?
Фонтейн приступил к докладу. Его спокойный сдержанный голос и бесстрастные термины, использованные им, сделали его описание еще эффективнее. Падение Законодателей вытащило пробку из бутылки, и на поверхность всплыли крайне радикальные идеологические подонки. Когда он замолчал, МакКвин с благодарностью кивнула, отмечая выражение ужаса на лицах офицеров вокруг тактического дисплея. По сравнению с тем, что готовил для Народной Республики Ла Бёф, Роб С. Пьер казался гуманистом.
- Конечно, у нас нет приказа, - начала она. - Однако рассмотрим просто как упражнение…
Роб С. Пьер, Председатель Комитета Общественного Спасения, посмотрел на стол. Теоретически, и, вплоть до сорока пяти минут назад, практически, сидящие здесь мужчины и женщины держали в своих руках судьбу каждого индивидуума в Народной Республике. Власть Республики распространялась на сотни световых лет и десятки планет, десятки миллиардов людей.
- Но прямо сейчас, у нас есть это здание и почти ничего больше, - подвел он итог. - Мы даже не знаем, кто нас атакует. Нам известно только, что они побеждают.
Кто-то из сидящих за столом дернулся, как будто Пьер нажал кнопку и послал электрический заряд по их креслам. Бывает иногда… с горечью подумал он. Даже с воздухоочистителями можно унюхать… нет, ощутить, злость и страх. Однако вернемся к текущим делам.
- Беру назад свое последнее утверждение. Еще нам известно, что они проникли в наши ряды, потому что иначе бы это не произошло как раз тогда, когда я созвал срочное пленарное заседание. Осознаете ли вы, граждане, что в этом здании сейчас находятся все наши руководящие кадры, причем со всем своим штатом? Что такого не случалось больше одного раза последние полтора года?
По всей видимости, еще не всем это приходило в голову: температура в длинной пустой комнате, казалось, упала еще на пару градусов, и взгляды, которые они украдкой бросали друг на друга, из затаенно размышляющих превратились в яростные. Он повернулся к нервозному техническому специалисту, которого служба безопасности привела для доклада. Человек стоял, как натянутая струна, как будто желал, чтобы его жизненно важные функции прекратились.
«Я начинаю думать, что мы достигли пределов того, чего можно добиться страхом», - подумал дальний уголок его мозга, та часть, которая не была озабочена его собственной вероятной смертью в следующий час-два.
- Пожалуйста, доложите, гражданин майор, - обратился он.
- Гражданин Председатель, мы восстановим сеть - участки первостепенной важности - не позднее, чем через два часа сорок пять минут. Возможно, через два часа, но этого я не могу гарантировать.
Кто-то перебил:
- Слишком до…
- Тихо! - крикнул Пьер, и треснул ладонью по столу. В растущем бормотании это прозвучало как выстрел. - Паника не поможет! - Он обратился к офицеру. - Прошу вас, сделайте все возможное, гражданин майор. Будущее Республики в ваших руках.
И в руках четырех отдельных нескоординированных и разрозненных сил правопорядка, две из которых сражаются друг с другом, подумал он.
Они предприняли очень тщательные меры предосторожности во всех вооруженных силах, близких к Комитету. Проблема оказалась в том, что эти меры предосторожности почти полностью разрушили способность этих сил иметь дело с кем-либо еще, кроме как друг с другом.
В этот миг Роб С. Пьер искренне пожалел, что не верит в Бога. Потому что сейчас, казалось, больше нет никого, к кому бы он мог обратиться.
- Гражданка адмирал, - сказал бригадный генерал морпехов. - Есть четыре проблемы - четыре взаимосвязанных проблемы.
Гражданин бригадный генерал Джерард Конфланс был невысок, но опрятен и широк в плечах, с длинными пальцами. Сейчас его лицо застыло, но в уголках глаз можно было заметить морщины от смеха, и у него были необычные пышные усы.
Он поводил курсором над улицами города.
- Во-первых, толпа. Многие из них вооружены, и их так много, и атакуют они так много объектов, что делают невозможным любое передвижение.
- Во-вторых, есть силы Президента, Столицы, Комитета и Госбезопасности. Многие из них активно воюют друг с другом, и ни у кого из не налажена связь с Комитетом, если только они не посылают гонцов с копиями сообщений. Вряд ли они поверят, что силы флота, появляющиеся внезапно и без предупреждения, не являются еще одной угрозой.
В-третьих, сами заговорщики. Они захватили последние десантно-штурмовые части, которые преграждали им путь нападения на штаб-квартиру Комитета.
В-четвертых, и это самое серьезное: остальные подразделения Флота Метрополии не знают, что за чертовщина происходит и явно намерены оставаться в стороне и выжидать. Они точно поймут, что мы что-то затеваем и могут не поверить, когда мы скажем, что действуем в защиту комитета. Несомненно, это будет выглядеть так, как будто мы замешаны в том, что происходит внизу. И у них обязательно есть действующий приказ помешать любому подразделению Народного Флота предпринять наступательные действия против Нового Парижа!
МакКвин кивнула. Остальные офицеры и комиссар сохраняли полное молчание, устремив все взгляды на нее как множество лазерных лучей нащупывавших информацию. Судьба Хевена висела на краю пропасти.
- Спасибо за аккуратное подведение итогов, гражданин генерал, - сказала она. - Я снова напомню, что восстание, похоже, начали Уравнители Ла Бёфа, и что на их фоне Корделия Рэнсом покажется доброй и умеренной. Как отметил гражданин генерал Конфланс, подавление их атаки связано для нас с несколькими проблемами. Я считаю, однако, что мы можем убить нескольких зайцев одним выстрелом.
- Гражданин капитан Нортон, - сказала она. Командир «Руссо» встал по стойке смирно. - Вы спустите корабль вниз. Настолько низко, насколько это будет безопасно, и положите его в циркуляцию над столицей. Это может - должно - не дать им решиться обстреливать нас. Потому что все, что не попадет в нас, обрушится прямо на населенную область.
Кто-то поморщился. Пятидесятимегатонный взрыв в космосе не был чем-то особенным, пока не происходил в непосредственной близости от корабля. Пятидесятимегатонный взрыв на поверхности планеты будет чем-то невообразимым, а действие рентгеновской боеголовки - это все равно что снова и снова вбивать в землю раскаленную кочергу Бога.
- Вы также, - продолжала МакКвин, - изготовитесь к бомбардировке планеты кинетическими ударами.
- В пределах города, гражданка адмирал?
- Именно там находятся потенциальные цели. Разумеется, удары вы будете наносить только по моему приказу. - Ее голос продолжал с механической точностью промышленного молота. - Гражданин бригадный генерал, готовьтесь высадить полный состав морпехов «Руссо» во всем, что может добраться до поверхности. Ваша задача - закрепиться на периметре штаб-квартиры Комитета и удерживать его ото всех.
- Гражданка адмирал, - тихо заметил тот. - Как я уже говорил, правительственный район атакует больше миллиона мятежников.
- Об этом тоже позаботятся, - ответила МакКвин с лицом, будто выточенным из кристалла. Она взглянула на Фонтейна: - Полагаю, что вы разрешите все необходимые меры, сэр?
Тишина затянулась.
- Все необходимые меры, гражданка адмирал, - ответил Фонтейн. - Настоящим заранее даю разрешение применить все необходимые меры по вашему усмотрению. Это будет зафиксировано.
- Замечательно, - сказала МакКвин. - Просто замечательно, сэр. - Она повернулась к штабу. - С данного момента это исключительно военная операция.
- Э… гражданка адмирал, - спросил офицер морпехов. - С миллионом граждан на улицах, разве может ситуация считаться исключительно военной?
На лице МакКвин впервые с начала собрания появилось выражение. То, как она обнажила зубы, совершенно не походило на улыбку.
- Не думайте о них как о миллионах граждан, гражданин генерал Конфланс - сказала она. - Думайте о них как об очень большом количестве целей. - Она посмотрела ему в глаза. - От этого зависит все будущее Народной Республики. Понятно?
Он кивнул, и ее взгляд возвратился к дисплею. А когда это окончится, изрядное число недоумков, которые мешали Хевену установить разумную внутреннюю политику… больше можно будет не учитывать.
- Гражданин капитан Нортон, в случае, если любое подразделение Народного флота откроет по вам огонь, вы отреагируете так, чтобы наилучшим образом защитить это судно. Я буду лично руководить данной операцией из передового штаба на одном из ботов. А теперь давайте разберемся с планированием, потому что на это у нас осталось около десяти минут.
Внутренняя сеть здания штаба все еще работала. Роб С. Пьер смотрел на настенный экран с клинической отстраненностью, когда массивные бронированные двери взлетели на воздух пятидесятью этажами ниже. Приглушенный рев дошел до барабанных перепонок на ощутимый миг раньше, чем вибрация под ногами.
- Почему они просто не взорвут здание? - спросила Корделия Рэнсом.
- Обезглавливание, - рассеянно ответил Председатель. - Если кто-то еще будет сидеть здесь и отдавать приказы, когда система заработает - особенно, если у них будет несколько знакомых лиц…
Никто не выглядел виновнее остальных. Жаль. Впрочем, на таком уровне все были первоклассными актерами.
- … почти все начнут следовать приказам просто по привычке. Если же от этого места останется лишь зияющая дыра в земле, адмиралы будут сражаться друг с другом за то, кому достанется кость. Вы знаете, нам следует что-то сделать по этому поводу, если нам удастся пережить следующую пару часов.
Сияние на экране потускнело. Сквозь дверь рвались плазменные молнии и фигуры в броне. Импульсные дротики вонзались в них, создавая туман из крови и частей тела. Затем что-то ярко вспыхнуло раскаленным светом, и экран погас. Когда изображение появилось снова, оно показывало охранников Председателя, сооружавших баррикаду из офисной мебели в неповрежденном коридоре на подземных уровнях. Изнуренная офицер повернулась на секунду, когда камера показала, что передачу смотрит кто-то с командными полномочиями.
- Они рвутся в бой, сэр, - сказала она. «Должно быть, думает, что это ее командир», понял Пьер. - И их много. Мы не можем выйти на уровень поверхности и отрезать их из-за толп. Но мы заставим их заплатить кровью за каждый шаг, пока хоть один из нас остается в живых.
Пьер почувствовал, что кивает и что ему трудно дышать. Они отдавали свою жизнь, чтобы достать ему больше времени.
- Вы знаете, - произнес он вслух - связь не была двусторонней, - вряд ли бы нам удалось заставить охрану сражаться как львы, держа в заложниках их семьи, даже если это элитные остатки старого режима. И вооруженные только легким личным оружием.
На лицах членов Комитета, разбросанных кучками по комнате, отразились разнообразные эмоции. Он заметил с легкой тошнотой, что они все еще разделены на привычные фракции. Интересно, к чему это приведет, когда атакующие ворвутся в комнату и начнут пальбу. Конечно, если они подождут, чтобы устроить показательные процессы, по крайней мере половина Комитета заявит о своем переходе на другую сторону.
«Я хотел помочь Хевену, вернуть ему былое величие, - прошептал он в глубине своего разума. - Я должен был действовать: Законодатели вели нас прямо по реке энтропии на корабле с отключенными двигателями. Я должен был действовать».
В этом вся проблема. С самого начала каждый шаг казался неизбежным и неотвратимым. А теперь они пришли к этой катастрофе.
- Вмажем им! - крикнул офицер на другом конце линии. - Вма…
Взревели импульсные винтовки. Им ответил плазмомет, и разлетелись капли раскаленного металла и пластика. Мимо объектива камеры пронесся мужчина, сбивающий расплавленное вещество, покрывавшее его ноги. Другой поднялся, чтобы выстрелить над горящей баррикадой и свалился обратно, и его шлем откатился от обезглавленного трупа, разбрасывая мозги. Пьер остановил руку, которая потянулась было отключить изображение. Он обязан смотреть на это. Все они обязаны, но он подозревал, что большинство его дражайших друзей и соратников никогда не поймут, почему.
- Потребуется тщательная координация, - сказала МакКвин из кресла второго пилота бота.
Фигуры на экране кивнули ей. Она улыбнулась в ответ; это случалось редко и произвело именно тот эффект, которого она добивалась.
- Вообще-то потребуется гребаное чудо, но мы все равно должны это сделать, ребята. Теперь поехали .
Бот накренился и нырнул вниз. Громадный бело-голубой щит планеты вырос перед ней, разрастаясь с пугающей скоростью. Бот предназначался для высокоскоростных полетов в атмосфере, и сканеры компенсировали растущий вокруг бота шар раскаленного добела воздуха. Она скривила губы. Благодаря неразберихе из-за попытки переворота Уравнителей управление транспортными потоками совсем не работало, как и наземная система противовоздушной обороны.
- Орбитальные крепости «Свобода» и «Равенство» подают нам сигналы, - это была передача с «Руссо». - Гражданин капитан, они требуют, чтобы мы освободили запретное пространство немедленно.
Раздался голос Нортона, резкий и властный:
- Запишите. «Руссо» оказывает помощь гражданским властям по прямому указанию Комитета. Любое вмешательство в нашу миссию будет считаться изменой Народной Республике. Конец.
- Постойте, - сказала МакКвин в передатчик. «Молодчина , - подумала она. - Лишен воображения, зато абсолютно надежен». - Сэр, не могли бы вы подписать эту передачу вместе с комиссаром гражданина капитана Нортона?
Фонтейн кивнул и добавил свой голос.
Он настоял на том, чтобы спуститься вместе с ней. Он не попросил об этом вслух, но… она доверилась ему.
- Потому что я буду той, кто справится с ситуацией, - тихо сказала она. - Не командовала ею с орбиты, не приказала приступить к ней, но той, кто это сделает .
Фонтейн кивнул. Это также сделает ее спасительницей Комитета… если она на самом деле намеревалась спасти Комитета, а не завершить его устранение - например, как «ошибку» при ударе, который вынесет Уравнителей. Он знал, что ее люди последует за ней, какое бы решение они ни приняла.
- Скорость снизилась до семи махов и продолжает падать, - доложил пилот. - Пока ниче… обнаружение! Нас облучают радаром!
МакКвин кивнула сама себе, когда сработали аварийные ремни, а мир снаружи завертелся с безумной, беспорядочной яростью.
Что-то прожужжало мимо за долю секунды, темное и твердое. «Достаточно близко, чтобы увидеть », - подумала она. Это свидетельствовало о поистине гениальном пилотировании. Бот задрожал, когда боеголовка взорвалась позади них, а помехи заглушили электромагнитную связь.
- Маньяки, - прошептала она. Используют ядерные боеголовки в атмосфере. Однако не полные кретины. Положились не только на логические бомбы как средство не дать флоту вмешаться в их переворот.
Роб С. Пьер не отрывал взгляда от настенного дисплея, прижав руки к седым вискам. Все остальные теперь тоже смотрели, а бой шел уже достаточно близко, чтобы здание не переставая содрогалось от повреждений, наносимых его конструкции. Из колонок раздался голос, полный страдания:
- Нет, Джордж, не надо!
Камера показала раненого человека, прислонившегося к бронированной керамокритом двери. Он посмотрел вверх с искаженным лицом и продолжал упрямо работать над шланговым соединением у себя на коленях. Повозившись, он наконец открыл его и изнуренно откинул голову на метал. Его язык облизал пепельно-белые губы с той жаждой, которую вызывает потеря крови, но глаза открылись снова, когда в коридоре снаружи раздались осторожные шаги. Разбитая, спаленная мебель когда-то была роскошной, а на полу лежало ковровое покрытие цвета морской волны. Он впитывало довольно сильную струю жидкости, брызгавшую из бронированного шланга, создавая незаметное растущее пятно, а не скользкую массу как на голом покрытии или металле.
Фигуры в броне хлынули вниз по коридору, образуя атакующие группы и двигаясь перебежками вперед. Импульсные ружья загудели, когда они «проверили» обстрелом комнаты по обе стороны, а гранаты время от времени выбрасывали осколки и пыль в сам коридор. Обзор сузился, когда голова прислоненного к двери мужчины поникла; теперь они видели только круг промокшего ковра и мертвые тела, разбросанные вокруг, повстанцев и охранников Председателя.
- Дай нам код доступа, предатель, - раздался голос, полный ледяной ненависти.
Мужчина снова взглянул вверх, видя отражение своего окровавленного лица на лицевом щитке врага, нависшего над ним. Ботинки откинули оружие.
- Нет, Джордж! Не надо!
Видимо, это ясно услышали и атакующие: они посмотрела вверх и вокруг. Тот, что был, в шлеме с щитком, захохотал.
- Не будь храбрецом, Джордж, будь умницей. - Он надавил ногой на раздробленную ногу распростертого мужчины, вызывая конвульсивный стон боли. - Код доступа! Дай его нам, сейчас же !
- Я… дам… - прошелестел мужчина.
Лицо в шлеме кивнуло, наклонилось, чтобы выслушать. На таком расстоянии Пьер мог видеть лицо сквозь забрало, видеть проблеск ужаса, когда пальцы раненого уронили зажигалку на ковер и он осознал, что сейчас произойдет.
- Нет, Джордж, не надо, это бесполезно, не делай…
Камера показала взметнувшееся пламя, а затем дрожащий пузырь расплавленного пластика. Длинный трубный «бууум» пронесся по остову здания, откликаясь в вентиляторных и лифтовых шахтах. Две дюжины пар глаз развернулись к наружному виду, и увидели, как окна в середине башне вылетают с раздающимся ревом огня.
Сен-Жюст деловито работал над консолью.
- Это было частью автоматической защиты, - пояснил он бесцветным бюрократическим тоном. - Не работавшей. Джордж Хендерсон повел команду вниз по шахтам на захваченные врагом этажи, чтобы активировать ее автоматически. - Тусклые бесстрастные глаза на мгновение поднялись вверх. - У него получилось.
- Сколько еще до того, как заработают системы?
- Час сорок пять минут, - ответил глава Госбезопасности. - Капитан Хендерсон купил нам немного времени; они не только потеряли людей, но и вынуждены ждать, пока тот уровень остынет, либо достать противопожарное оборудование. С другой стороны, мы тоже понесли тяжелые потери. Все висит на волоске.
Не в первый и не в последний раз за этот день Роб С. Пьер пожалел, что не может молиться.
«Свобода» и «Равенство» обладали массой в четырнадцать миллионов тон каждая, более чем в два раза тяжелее супердредноута типа «Руссо», бронированы и вооружены до зубов. Обычно в ближнем бою корабль смяли бы как картонную коробку под бронированным ботинком. Их недостаток был в том, что они не могли подойти к поверхности планеты так близко, как подвижный корабль. Все, что они метнут в «Руссо», может попасть на поверхность планеты, где живут их семьи. От подобной перспективы дрогнули бы даже фанатики.
- Колеблются, но это не навсегда, - пробормотал про себя капитан Роберт Нортон, откидываясь в командном кресле. Вслух он сказал: - Сохранять позицию!
- Гражданин капитан, - сказал его офицер-тактик, и Нортон взглянул на соответствующий ретранслятор.
«Черт побери, - возмутился какой-то уголок его разума, - гражданин Такой-то звание такое-то не только звучит смехотворно, но и обременительно во время спешки». Раздражение успокаивало - может быть, потому, что было так привычно. Мало кто из офицеров, служивших до Революции, привык к новым обращениям.
- Они запускают ЛАКи, - объявил он, наблюдая на диаграмме дисплея, как небольшие суда появляются из трюмов крепостей. - Логично.
Легкие атакующие корабли были задуманы для ближней ПРО[3]. [3 Противоракетная оборона.] У них не было ни брони, ни гравистенок, и всего одна легкая энергетическая пушка и подвешенные контейнеры с одноразовыми пусковыми ракетами. Направить их против супердредноута - все равно что послать муравьев против слона. Но и муравьи могут жалить… и он тоже был неподвижным объектом.
- Пуск, - сказал он. - Попробуем сравнять счет.
Громадный корабль содрогнулся от залпа бортовых батарей, и десятки тяжелых снарядов испещрили экран. Расстояния между противниками были безумно близки; форты разрубили бы его на куски, если бы посмели использовать лазерные и гразерные батареи, но «Руссо»-то стрелял вверх . Они все же могут ответить, если посчитают, что нет иного выхода. Он огляделся. ПРО была активна, рассматривая ЛАКи так, как будто они были ракетами. Безумие . Никому не хватит времени ни на что среагировать.
- Сближение, - сказал тактик. - Десять и две десятые секунды до запуска..
Точки ярчайшего света начали бесшумно вспыхивать на фоне тьмы и немигающих звезд космоса; дисплей показывал их как ядерные боеголовки, жалящее мелькание рентгеновских мечей с накачкой взрывом, более размытые взрывы от разрыва реакторов под тяжелыми кулаками энергетических батарей «Руссо». Машины сражались с машинами, а люди умирали.
«А я сижу тут как мишень», - с горечью подумал он. Капитан ничего не мог поделать: корабль не мог маневрировать.
Он посмотрел на другой экран, который показывал заданные для бомбардировки цели. Во рту пересохло. «Безумие», - снова подумал он. При кинетической бомбардировке ракеты без боеголовок выстреливали прямо вниз с - буквально - астрономической скоростью. Встретившись с поверхностью, масса в движении превратится в жар. В боеголовках не было нужды. При мысли о таком ударе по населенной области, и не где-нибудь, а в Новом Париже, хотелось сжаться в комок.
«Не мы это начали», - напомнил он себе. Банда сумасшедших, которые это начали, использовали ядерные бомбы в населенной зоне, а это многое говорило о том, на что они готовы пойти, и что они заставят его сделать, если захватят власть.
Он все еще чувствовал тошноту при мысли о том, что ему придется сделать, и что собирается приказать сама адмирал. «МакКвин, когда я сражаюсь с манти, я доверяю тебе безоговорочно. - Она была жестким военачальником, но она делала свою работу и сама не дрогнула бы. - Могу ли я доверять тебе здесь?»
Восемь миллионов тон «Руссо» дернулись и содрогнулись, когда энергетическое копье прошло через гравистенки и прошило броню.
- Повреждения, - сказал он размеренно, как метроном.
- Отсеки от двадцать шестого до двадцать восьмого разгерметизировались. Гразер-один вышел из строя.
- Реконфигурировать…
Больше не было нужды смотреть на экраны, хотя кто-то до сих пор это делал. Роб С. Пьер сидел, положив руки на стол, глядя перед собой и не обращая внимания на озабоченные взгляды и перешептывания там, где Оскар Сен-Жюст и Корделия Рэнсом что-то обсуждали друг с другом.
Все посмотрели на пару сержантов СБ, вошедших с грудой импульсных ружей в руках.
- Граждане, - сказал один из них. - Пора.
Они начали раздавать оружие.
Бот летел на высоте двадцати пяти тысяч метров над Новым Парижем, и даже отсюда были заметны клубы дыма. Одна или две огромных башни, должно быть, обрушились, образовав видимые бреши. Один кратер выглядел особенно зловеще, и Эстер МакКвин покрылась мурашками, прочтя информацию. Нет, примененное оружие было не самым сильным, к тому же задумано относительно чистым, но «относительно» можно понимать по-разному. Она вспомнила старую-престарую жутковатую шутку: «чистая ядерная бомба - это та, что взрывается за тысячу километров по ветру от тебя».
- Это ведь был штаб региональных десантно-штурмовых батальонов? - спросила она.
- Да, - ответил Фонтейн без всякого выражения.
Четырнадцать тысяч человек, подумала МакКвин. Больше, чем погибало в серьезном космическом сражении.
- Статус толпы, - спросила она.
- Она поредела. Должно быть, все сообразили, что происходит что-то нешуточное, и искатели приключений отправились по домам, - сказал кто-то из штабных. - По нашим расчетам, на улицах осталось всего двести тысяч.
Все еще довольно приличное число, даже для города с населением в тридцать два миллиона.
- Должно быть, бойцы Уравнителей. Все они внутри или возле штаба Комитета и прилегающих частей правительственного района. Никакой заметной организации, зато навалом оружия.
- Гражданин генерал Конфланс.
- Гражданка адмирал, я не могу продолжать, пока… толпа… у меня на пути. Десантировать войска посреди них будет все равно что швырнуть горсть картечи в бочку с соплями.
- А я не могу сделать это, пока воздушное пространство над Народным Авеню не освободится, - задумчиво сказала она. Затем на другой канал: - Гражданин капитан Нортон, выполняйте.
- Мэм, - его голос отдавал отчаянием. - Мэм, это правительственные войска.
МакКвин подавила желание заорать. Она не могла заставить Нортона повиноваться: правила теперь не действуют, и все поступают в зависимости от личных убеждений и преданности. Нортон был с ней во время сражения у Звезды Тревора, он оставался спокойным даже когда мостик «Руссо» разгерметизировался, когда они вели жестокую драку с мантикорскими супердредноутами на расстоянии дальности энергетического оружия, а главный реактор начинал достигать критического состояния…
- Боб, - спокойной сказала она, - мы не можем тратить время на то, чтобы убедить их в честности наших намерений, и они будут стрелять в нас. Времени нет. Расчисть нам путь, но чтобы ты ни делал, мы идем.
Ответный голос мог принадлежать роботу:
- Так точно, гражданка адмирал. Приступаем.
Кто-то ахнул, когда плотная полоса белого света протянулась с небес: воздух, расщепленный до ионизированного газа и осколки абляционного покрытия. Полоса достигла поверхности и из этого места брызнул яростно-белый свет. Затем последовала ударная волна, смявшая и обрушившая здания как соломинки.
- Да смилостивится Господь над всеми, кто находится в районе полукилометра от них.
- Гражданские, - сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь, - называют это хирургическими ударами. Так сказать, хирургическая операция бензопилой.
- Второй, - пробормотал кто-то. Еще одна полоса света; она отвернулась, моргая от отсветов за веками. - Третий. Четвертый. Пятый. Шестой. Седьмой. - Пауза. - Восьмой.
- Гражданка адмирал, - послышался голос Нортона. - «Свобода» и «Равенство» открыли огонь энергетическим оружием. - Еще одна пауза, а затем удивленно: «Братство» обстреливает их .
- Убирайся оттуда, Боб. Ты сделал все, что смог. - Она переключила канал. - Приготовьтесь начинать, гражданин генерал Конфланс. - Своей крошечной флотилии ботов: - Давайте убедим боевиков Уравнителей, что они выбрали карьеру не в той области. Приступить к операции «Картечь» .
Бо льшая часть толпы, заполнившей Народное Авеню, находилась в праздничном настроении, которому еще больше способствовали полицейские, висевшие на фонарных столбах по обеим сторонам или дергавшиеся на остриях декоративных железных заборов вокруг садиков. В башне Комитета ближе к трехсотому этажу все еще шли бои, но толпе заняться было особо нечем. Некоторые, более энергичные, забавлялись тем, что вытаскивали гражданских служащих из ближайших башен и подвергали их импровизированному Народному Правосудию. Другие передавали бутылки, распевали боевые песни о Заговоре Равных или просто стояли, сидели и ждали. Оставалось совсем ничего.
Многие из них взглянули вверх, услышав завывание турбин. Полицейские транспорты пытались летать час назад, и кому-то из них это даже удалось, но падающие обломки остальных были опасны. Руководители ячеек Уравнителей по краям улицы заговорили в свои коммуникаторы.
Возможно, кому-то в толпе хватило времени понять природу облака маленьких зарядов, которые сбросили боты. Ни у кого из них не было времени убежать до того, как десятки тысяч осколочных зарядов из кассетных бомб достигли заданной высоты и разорвались долгой волной белого пламени. Каждый из них выбросил в воздух тысячи осколков зазубренной керамической шрапнели, врезавшихся в толпу на уровне груди со скоростью тысяч метров в секунду. Там, где они попадали, клочьями летели плоть и кости, брызгали струи крови.
Толпа была огромна, больше восьмидесяти тысяч только на этом авеню. Благодаря законам вероятности и различным препятствиям, в живых осталось достаточно много, чтобы закричать, когда боты начали свой второй заход.
Один человек сумел с трудом подняться на ноги и добраться до ноши на спине. На глаза текла кровь, и при дыхании он чувствовал влагу, но его руки все еще действовали.
- Они бегут, мэм, - умоляюще сказал пилот, забывая о присутствии гражданина комиссара Фонтейна. - Они бегут!
- И пусть бегут долго-предолго. - Спокойно сказала МакКвин. - Всю жизнь, в мыслях. Как ты думаешь, сынок, каким образом эти тела оказались на фонарных столбах? Сделаем еще один заход, с пульсерами, медленно и ровно. Все боты, еще один заход. Гражданин генерал Конфланс, мы освободили вам путь. Теперь идите туда и покажите им, где раки зимуют.
Бот взревел в почти вертикальном повороте, пролетая мимо искореженной, дымящейся стороны комитетской башни, затем сделал петлю и начал новый заход над Народной Авеню. На этот раз он начал с тыла толпы по направлению к зданию, которое надеялись захватить бунтовщики. Носовые трехствольные пульсеры с обеих сторон пустили длинные иглы белого света, посылая тысячи тяжелых разрывных снарядов на улицы внизу. Тела живые и мертвые разрывало в клочья, а наземные машины и покрытие под ними, казалось, сопротивлялись не больше, взорвавшись вулканами металлических и каменных осколков. Асфальт раскалился добела под ревущими ударами зарядов, разгонявшимися до тысяч метров в секунду импеллерными катушками. Обломки отмечали хвост ясного синего пламени горящего водорода, тянущийся за ботом.
- Захват! - крикнул пилот, когда на его панели управления замигал красным и завыл сигнал тревоги. Он толкнул РУД[4] вперед до упора. [4 Рычаг управления двигателями.]
Бот бросило вперед. Что-то врезалось в его борт, одну из массивных турбин, оторвало и отбросило в сторону. Адмирал Эстер МакКвин увидела, как она угодила в стену башни. Последней ее мыслью стало сердитое нетерпение. Она даже не узнает, удалась ли ее авантюра.
- Гражданин председатель, - объявил морпех, отдавая салют. - Рад доложить, что это здание под нашим контролем. Я должен попросить вас оставаться здесь, пока мы…
- Есть! - раздался крик. - Сэр, сеть заработала! Мы убили проклятый призрак!
- Прошу извинить меня, - сказал Роб С. Пьер бригадному генералу морпехов. Он повернулся и сделал два шага к терминалу, сел и начал отдавать приказы. Прошло двадцать минут, прежде чем он закончил.
- Гражданин член Комитета Сен-Жюст, - сказал он. - Вы можете рассказать мне точно, что произошло, на данный момент?
Сен-Жюст сглотнул: только что он позволил произойти самой масштабной бреши в системе Безопасности за всю историю нового режима. «Конечно, - подумал Пьер, сохраняя маску на лице. - Он знает, что я знаю, что все совершают ошибки. Но он не может знать это наверняка». Его губы дернулись в кривой улыбке: в любом случае, будет довольно странно начать политику Нового Взгляда с расстрела своего заместителя.
За начальником Государственной Безопасности стоял офицер морпехов: он выглядел сдержанным, как и любой разумный офицер, находясь в таком близком контакте с Комитетом.
- Теперь, гражданин бригадный генерал… Конфланс? - Офицер кивнул. На руках и груди его боевой брони были видны следы ожогов и подсохших ржавых потеков. - Не могли бы вы объяснить, как смогли столь своевременно прийти нам на помощь?
Брови Председателя поднимались до тех пор, пока его лоб не заныл.
- И в самом деле своевременно, - прошептал он, когда морпех закончил говорить. - Эстер МакКвин, а? - Он глянул на Сен-Жюста, тот кивнул. «А я должен был провести с ней собеседованием сегодня». Он посмотрел на экран: почти ровно три часа с той минуты, как все началось. По его ощущениям, прошло много десятилетий… а как он умудрился получить этот синяк и порвать пиджак?
- Ну что ж, а где же дама? - спросил он. - Полагаю, она не на «Руссо»?
- Нет, гражданин Председатель, - ответил морпех. Его суровое привлекательное лицо с роскошными усами внезапно напряглось. - Ее бот упал, когда она командовала завершающими операциями. Нам не…
Роб С. Пьер обратился к начальнику БГБ:
- Найди ее для меня, Оскар. Я думаю, наша дама из возможности превратилась в несомненный факт, и будет чрезвычайно несправедливо, если она погибнет.
Спокойное бледное лицо бюрократа кивнуло:
- Конечно, гражданин Председатель. Сию же минуту.
Эстер МакКвин поняла, что смерть очень похожа на космос: очень темная, со вспышками света в безграничной глубине.
Через секунда она осознала, что висит вниз головой и видит, как самоликвидируется электронное оборудование. Корпус корабельного бота из броневой стали выдержал столкновение, которое превратило бы гражданский транспорт, летящий при той же скорости, в размытое пятно на стене башни. Остатки бота врезались в стену башни как нож в гигантский кусок сыра. Прямо под ней зияла брешь, открывающая вид Народное Авеню с высоты трехсот пятидесяти этажей… и если привязные ремни не выдержат, она упадет прямо вниз и добавит свои размазанные остатки к многотысячным жертвам ее яростной атаки.
От этого МакКвин рассмеялась. Однако резкая боль полностью привела ее в сознание с невольным всхлипом, достаточным, чтобы почувствовать, как бот движется в своей каменной колыбели. Она застыла, и перед глазами заплясали новые огни; теоретически она понимала, что семисоттонный бот не должен сдвинуться и свалиться из-за движений невысокой, некрупной женщины, но убедить свое сердце оказалось сложнее. Медленно, осторожно, она подняла руку к лицу и вытерла глаза, затем отбросила назад висящую часть скальпа. Свертывающаяся кровь удержала ее на месте.
«Ребра, - подумала она. Она пока не кашляла кровью, поэтому расколотые кости вряд ли угробят ее в ближайшем будущем… если она не будет энергично двигаться. - А это, поскольку я вишу вниз головой, с вероятностью долгого-долгого падения, мне скорее всего придется делать». Все остальные, насколько она могла видеть, были неподвижны; мертвы, либо без сознания.
Все, кроме гражданина комиссара Фонтейна. Его ремни повредились даже еще сильнее, чем ее, но их вырвало целиком. Последнее крепление удержалось, по крайней мере, пока, и раскачивало комиссара над дырой в корпусе бота. Она увидела, как он пытается дотянуться до висящего осколка, и крепление издает тихий скрежещущий стон.
- Фонтейн, - не столько сказала, сколько выдохнула она.
- Живы? - выдавил он.
- Временно. - Она усмехнулась, что жутковато смотрелось на кровавой маске ее лица. - Давайте посмотрим, насколько временно… вы не сильно ранены?
Он выглядел ужасно, его лицо и видная ей часть тела были похожи на массу синяков и подсохшей крови, следы от слез прорезали более чистые ручейки сквозь вещество на его лице, за исключением кровоточащих участков там, где кожу содрало. Она даже почти обрадовалась, что ее нос сломался и раздулся: ей совсем не хотелось нюхать запах этого склепа, сотворенного ее собственными руками.
- Я… сломанных костей нет, кроме этой. - Он дернул левой рукой, и она увидела, что его мизинец находился под прямым углом к остальным пальцам и раздулся до размера сардельки.
- Ваше… счастье, - мучительно прохрипела она. Иисусе, но это больно. Ну и ладно. Давай, шевели задницей. - Замок на ваших ремнях работает?
- Думаю, да. Однако я предпочел не проверять это, гражданин адмирал.
Фонтейн посмотрел вниз. Возможно, первоклассному акробату и удалось бы ухватиться за что-нибудь за полсекунды до того, как рухнуть прямо вниз. Человек средних лет, ведущий малоподвижный образ жизни и тяжело раненый с таким же успехом может махать руками во время падения.
- Вот мой план, - сказала МакКвин, и снова рассмеялась, прервавшись с дрожью боли, когда что-то задвигалось и врезалось в друг друга внутри ее тела. - Прошу прощения, цитата из классики. Начинаю бредить. Вы раскачаетесь и схватите мою руку вашей правой. Затем, как только я вас захвачу, вы нажмете на замок - сделайте это быстро, чтобы не потерять движущую силу. Я доброшу вас туда, - она показала на кусок стенной обшивки с гирляндами свисающих кабелей. - Тогда вы сможете выбраться и позвать на помощь.
Секунду Фонтейн смотрел на нее пустым взглядом. Потом он сказал:
- Вы не сдаетесь так просто, не так ли, гражданка адмирал МакКвин?
- Белая Гавань так не считал.
Он кивнул.
- На счет три.
- Раз, - комиссар направил свой вес назад, как ребенок на качелях.
- Два.
Она сосредоточилась только на руке, которую должна схватить.
- Три.
Ее ударило, и она услышала, как что-то щелкнуло и упало, когда ее пальцы сжались. Затем она кричала, кричала и чувствовала железный привкус, когда вес Фонтейна обрушился на ее протянутую руку и вдавил ее измученное тело в жесткую раму ремней. Ее поглотила тьма, желанная, как память о материнских объятиях, а потом она вернулась в сознание. Она сплюнула, чтобы очистить рот, и на этот раз там была кровь. Если и не артериальный фонтан, то неиссякающая струйка: обломки костей во что-то вонзились.
- Вот видите, - сказала она бледному от шока Фонтейну, цепляющемуся за развороченную стену не дальше чем на расстоянии протянутой руки. - Мы и впрямь много добиваемся, когда сотрудничаем, гражданин комиссар.
Затем тьма вернулась.
Роб С. Пьер посмотрел на носилки.
- Это не будет угрожать ее жизни? - спросил он.
- Нет, сэр, - неохотно ответил медтех.
- Тогда я настаиваю. - Он отступил.
Эстер МакКвин открыла глаза и вздохнула в блаженном облегчении, огни носилок мигнули, когда боль утихала.
- Джерард? - позвала она тихим, но твердым голосом. Морпех опустился на колени и посмотрел на нее, борясь между облегчением и тревогой. - Потери?
- Небольшие, шкипер, - ответил он. - Когда мы ударили, у них уже почти ничего не оставалось: охрана Председателя хорошенько их потрепала.
- Корабль?
- Есть повреждения, но гражданин Пьер вовремя их остановил.
Она вновь кивнула, и вперед выступил Председатель Комитета Общественного Спасения.
- Гражданка адмирал МакКвин, - сказал он. - Народная республика, Комитет и я лично у вас в долгу. Ваши оперативные действия… мы поговорим об этом позже. Я уже собирался побеседовать с вами сегодня, но и завтра сгодится.
- Спасибо… сэр, - сказала она. Потом ее глаза снова затуманились, и он отступил, подав знак техникам отвезти ее.
Он посмотрел на руины комитетской башни. Остальные члены разбредались по своим делам; пройдет какое-то время, прежде чем они расчистят завалы и снова займутся темой, которой он собирался посвятить этот день.
- Но мы к ней вернемся , клянусь Богом, - прошептал он и посмотрел в разбитые окна на свой город.
Там жили люди: слабые и глупые, безрассудные и недальновидные, но такими их сделали другие. Он их переделает, вернет им их гордость. Если у него будут нужные инструменты.
Он посмотрел вслед носилкам МакКвин. Ни один хороший набор инструментов не обходится без ножа. Причем острого. Если вы им порежетесь, то виноваты будете вы, а не инструмент.
