Глава 17
Система Мёбиус

– Берегитесь!

Предупреждение пришло слишком поздно – первый «Скорпион», устаревший, но всё ещё смертельно опасный бронетранспортёр солларианской сборки, уже вывернул из-за угла светло-коричневой керамобетонной башни. Он занял позицию по центру широкого бульвара, и тут же к нему присоединились ещё две аналогичные машины. За первой тройкой появились и остальные. Все БТР несли на броне президентский герб и скрещённые молнии Президентской Гвардии.

Всякие сомнения относительно цели «Скорпионов» были развеяны быстро и совершенно чётко, и для этого не потребовалось ничего потенциально неоднозначного вроде слов.

Главное оружие Скорпионов — 35 миллиметровое гравитационное орудие — не стреляло, но установленный на башне трёхствольник изверг тысячи пятимиллиметровых дротиков. Они пронеслись как ужасающий шквал разрушения и первые ряды демонстрантов были раскромсаны на отвратительные брызги темно-красной измельчённой плоти. Части тел разлетались и дождём опадали на стены ближайших домов и мостовую, а вопли ужаса сменили только что скандируемые лозунги.

Запахи крови и разорванных человеческих тел изгнали тёплый летний аромат цветов, и толпа демонстрантов начала ударилась в паническое бегство.

Ни один из разбегающихся сейчас демонстрантов не был вооружён. Они пришли, чтобы выразить свой протест против режима президента Ломброзо, а не участвовать в противостоянии с Президентской Гвардией – самой внушающий страх спецслужбой из всех, имеющихся в системе Мёбиус. Эта демонстрация стала результатом продолжительного недовольства политикой режима, и более половины её участников сами были членами «Партии Единства и Прогресса Мёбиуса», основанной самим президентом Ломброзо. Последнее особо ничего не значило, так как Партия Единства являлась единственной разрешённой  политической партией во всей Системе Мёбиус, а партийное членство было обязательным условием для любого, кто рассчитывал на нечто более престижнее, чем место простого исполнителя. Однако, это всё же говорило о значительном количестве членов партии готовых принять участие в протестах против политики их собственного вождя. И тем не менее, не смотря на весь гнев звучавший в лозунгах против тирании и коррупции Ломброзо, мало кто из тех, кто сейчас разбегался, спасая свои жизни, ожидал именно такого ответа на свой протест!

Однако не все демонстранты разбегались. И не все из них пришли без оружия. Менее идеалистические (или, скорее, менее наивные) они ожидали появления Президентской Гвардии и заранее подготовились. По крайней мере, они так считали. Появление БТР в сердце планетарной столицы для разгона абсолютно неагрессивной демонстрации поразило даже их.

Но несмотря на последнее, то там то здесь из кричащей толпы начали раздаваться ответные выстрелы пульсеров. Их было немного и они были далеко друг от друга, что объяснялось тем, что более 20 стандартных лет назад Ломброзо и прошедшая подготовку в УПБ Президентская Гвардия конфисковали у граждан всё современное оружие, аргументируя это тем, что их личная безопасность отныне является зоной ответственности их правительства. «С этого момента в комитетах бдительности [созданные самими жильцами отряды милиции для охраны собственных домов, улиц и т.д.] на Мёбиусе нет нужды, дорогие сограждане, и большое спасибо! Можете расходиться. Больше ничего интересного не будет!»

Менее современное огнестрельное оружие избежало правительственного запрета на личное оружие, однако, если оно и было «менее продвинутыми» чем пульсеры, то не перестало быть менее смертельным если ему удавалось поразить свою цель.

И появившиеся на бульваре вслед «Скорпионами» облачённые в броню и спрятавшиеся за щитами пехотинцы Гвардии с высоковольтными полицейскими шокерами в руках убедились в этом на собственной шкуре. Их защитное полицейское снаряжение хорошо служило им в столкновениях с вооружёнными лишь недовольством возмущёнными студентами, скорее уязвлёнными интеллектуальным произволом, нежели ведомых организованной ненавистью. Также неплохо оно служило для успокоения буйных голов во время стихийных забастовок или для выселения «незаконно проживающих в домах» – точнее тех, чьи дома и участки под ними потребовались корпорации-покровителю Ломброзо. И эти самодовольные – самопровозгласившие себя «элитными» – солдаты шли в «бой» при поддержке тяжёлой пехоты, бронемашин и даже штурмовиков. Они были уверены, что никто не может быть достаточно глуп, чтобы пытаться навязать им вооружённое сопротивление против всей этой поддерживающей их огневой мощи.

К сожалению для себя, на сей раз они ошибались, и полицейское защитное снаряжение, всегда останавливающие импровизированные дубинки и брошенные камни, оказалось не очень эффективным против пуль.

Ряды Гвардии дрогнули, когда начался ответный огонь. На секунду или две солдаты просто оцепенели, неспособные осознать, что это могло произойти с ними, и более четырёх десятков их были за эти секунды были выведены из строя. Впервые с момента своего создания Президентская Гвардия услышала мучительные крики агонии своих раненых, тела которых были изувечены или разорваны, и увидела цвет своей крови на доспехах. В тот же миг «элитные» бойцы, все как один, превратились в вопящую, панически разбегающуюся толпу.

Экипажи «Скорпионов» тоже были удивлены жёсткостью отпора. Как и их сослуживцы из пехоты, они привыкли к тому, что именно они обладают исключительным правом убивать и калечить. Даже мысль о том, что кто-то мог оказать им организованное сопротивление, никогда не приходила им в головы, и они в ярости зарычали, когда простое развлечение по расстрелу врагов государства превратилось в нечто иное.

Тем не менее перед ними было ещё достаточно «врагов государства», а у «Скорпионов» было собственное оружие и… собственная броня. И они, приподнявшись на антигравах, двинулись вперёд, ведя непрерывный огонь из трёхствольников. Десятки демонстрантов, большинство из которых не имели никакого отношения к ответному огню по Гвардии, были убиты в отместку за каждого выведенного из строя солдата службы безопасности. Толпа, втаптывая упавших в ошмётки разорванных дротиками тел, побежала в тщетных усилиях избежать гнева «Скорпионов».

Однако, к сожалению Гвардии, службе безопасности президента Ломброзо не удалось конфисковать всё современное вооружение у граждан, а противотанковая пусковая установка на тридцатом этаже Башни О'Салливана являлась по-настоящему современным оружием. Её кинетический снаряд, несмотря на свои скромные размеры, имел массу более пяти килограммов. Разогнанный портативной гравитационной пусковой установкой до тридцати километров в секунду фактически он представлял собой эффективное энергетическое оружие. Суперплотный снаряд, с поражающей способностью в полтонны докосмического взрывчатого вещества сжатого в цилиндр полторасантиметрового диаметра, врезался в вырвавшийся вперёд «Скорпион» и тот  расцвёл языками бело-синего пламени воспламенившегося водорода из пробитых топливных баков.

Вторая пусковая выбила ещё один БТР так же эффектно, и экипажи «Скорпионов» резко переключились с резни демонстрантов к более насущному вопросу самосохранения. Их орудия развернулось, обрушив вал разрушения на фасад башни, откуда были произведены пуски. Разлетались осколками стёкла окон и витрин. Огонь вырывался сквозь пробитые проёмы в керамобетонных стенах. Завыли пожарные сирены, клубы густого дым подымались в небо, смешиваясь с гарью ещё одного взорванного «Скорпиона».

Оставшиеся удвоили свои усилия, и к смерчу дротиков из трёхствольников присоединились выстрелы главных орудий. Их более тяжёлые 35-миллиметровые снаряды, по крайней мере, столь же быстрые как те ракеты, что поразили БТРы, прошили фасад башни, взорвавшись глубоко внутри неё.

* * *

– Недопустимо! Неприемлемо! – отмечая каждое слово ударом кулака по столу, кричал президент Свейн Ломброзо. – Что вы там наворотили? Я вас спрашиваю, что вы там наворотили?

На секунду он оставил в покое стол, чтобы ткнуть пальцем в окно резиденции, через которое открывался вид на колоны чёрного как смоль дыма, поднимающиеся над сердцем финансового района Лэндинга. Стрельба утихла ещё час назад, но нижние этажи трёх главных башен были объяты пламенем и бог знает, какой ещё ущерб нанесёт огонь до того, как пожар будет потушен. И пострадала собственность не только местных компаний. Частью пожара стали и два офиса крупной межзвёздной корпорации – спонсора Ломброзо.

– Я месяцами твердил вам, что надо ждать чего-то подобного! - продолжил президент. – Месяцами! Я предупреждал вас о слухах, о недовольстве, о которых сообщала моя служба безопасности! И вы верили мне? Нет, чёрт возьми, не верили!

– Господин президент, пожалуйста, успокойтесь, – попросила Анжелика Ксидис своим самым спокойным тоном. – Сэр, я согласна – всё это ужасно. Но мы полностью контролируем ситуацию!

– Полностью контролируем?! – недоверчиво уставился на неё Ломброзо. – Я потерял более ста человек. Сто человек! За один день погибло больше солдат Гвардии, чем за последние пятьдесят Т-лет. Вы думаете, эти анархисты не понимают этого? И они не будут окрылены таким успехом?

Ксидис прикусила язык.

Официально она считалась сотрудником государственного департамента – торговым атташе Солнечной Лиги на Мёбиусе. На самом деле, как все отлично понимали, торговое представительство занималось тем, чем считал нужным представитель местного отделения Управления Пограничной Безопасности (некая Анжелика Ксидис, так уж случилось). Как чиновник УПБ среднего звена, Ксидис могла – при желании, которого она не имела – вспомнить достаточно многих властолюбивых личностей вроде Ломброзо. И большинство из них имело зад в вазелине именно по причине своей полнейшей некомпетентности. И было удивительно, сколько из них зацикливалось — точно так же, как Ломброзо — на потерях, понесённых их личными силами безопасности и как это сможет воодушевить местную оппозицию вместо того, чтобы задуматься над тем, какую ярость породят несколько тысяч жертв среди гражданского населения!

«Естественно именно потому, что они гражданские. Чего их считать!?» – мрачно подумала Ксидис. – «Почему, ну почему же, все эти придурки с захолустных планет знают о палке, но не вспоминают о морковке? Понимают ли они, кто создаёт им условия для роскошной жизни? Их головорезы из служб безопасности или те рабочие, которых они уничтожают пачками, стоит тем проявить лишь намёк на недовольство?»

«И ведь не скажешь, что у Ломброзо есть склонность к необдуманному применению насилия», – размышляла она, разглядывая двоих мёбиусцев, застывших позади президента.

Генерал Оливия Ярдли, возглавляющая Президентскую Гвардию, была по мнению Ксидис несколько прямолинейна и туповата. Немного более сообразительная, чем любой из её бойцов, но не сильно, и Президентская Гвардия полностью соответствовала личности своего командующего, что во многом объясняло её реакцию этим утром.

Ярдли, как всегда, щеголяла в чёрной униформе Гвардии (и почему все эти головорезы с захолустных планеток считают чёрный цвет наиболее подходящим для своей униформы?), а человек рядом с ней был облачён в гражданский костюм с красночёрнозолотым значком ПЕПМ, говорившим о том, что он входит в верхний эшелон руководства этой партии, на лацкане пиджака. Он также носил чин генерала, но с одним нюансом: генерал Фридман Матиас возглавлял Тайную Полицию Мёбиуса – организацию, которой официально не существовало… Что всегда поражало Ксидис, которая считала очень глупым притворяться и скрывать очевидный для всех факт. Все знали о ТПМ. В конце концов, довольно глупо рассчитывать на страх перед террором организации о существовании которой никому не известно! Но казалось что Ломброзо и Матиас просто не понимают, что слова «тайная полиция» в первую очередь должны обозначать, что никто не знает кто-именно в ней служит, а не существует ли она на самом деле.

Однако, Матиас, по крайней мере, был умнее Ломброзо, и его ТПМ стала фактически контрразведкой ПЕПМ. За пять десятилетий Ярдли и Матиас проделали довольно внушительную работу по уничтожению любой организованной оппозиции режиму. И всё же им не удалось сделать её менее ненавистной для жителей Мёбиуса. Но, тем не менее, Матиас хотя бы частично осознавал возможные последствия беспардонной резни собственной планетарной рабочей силы, в то время как Ярдли и интересовали исключительно потери понесённые службой безопасности.

Ксидис подумала, не стоит ли подкинуть им «свеженькую» мысль, что они с Ломброзо всегда могут набрать ещё больше солдат там, откуда была их последняя партия. А если и не оттуда, то таких полно в тюрьмах за пределами планеты или в сумасшедших домах! В общем фактически напомнить президенту системы, кто на самом деле поддерживает его режим.

«Но… Видимость благопристойности должна сохраняться», – напомнила она себе вместо этого. – «Кроме того, если я действительно хочу держать его на коротком поводке, то должна сначала обсудить это с Генрике. А она тот ещё подарочек».

«Атташе» подавила накативший приступ брезгливости. Джорджина Гернике занимала пост исполнительного директора корпорации «Триада» на Мёбиусе. Учитывая это, она должна иметь хотя бы туманное понимание необходимости сохранения количества «подвластной» ей рабочей силы и потенциальных потребителей. Но «Триада» казалось была полностью удовлетворена тактикой «выжженной земли» обычно используемой УПБ в мирах Окраины. И ей было наплевать, что творят Ломброзо и его дружки до тех пор, пока в головах у тех не появляются крамольные мысли по поводу того, кто является реальным хозяином их звёздной системы.

– Господин президент, я признаю, что возмутители спокойствия скорее всего будут слегка воодушевлены достигнутыми «успехами», – вслух сказала Ксидис, как только убедилась что достаточно уверенно контролирует свой голос и выражение лица. – И я уверяю Вас, что пересылала абсолютно все полученные от Вашей службы безопасности предупреждения в офис комиссара Веррочио. Я уверена, что его люди тщательно их рассмотрели.

«Или нет», – добавила она про себя . – «В конце концов, ты скулил об угрозах своему режиму последние лет сорок. Ты когда-нибудь слышал историю о маленьком мальчике и волке? Чем бы этот чёртов «волк» не был».

– И толку-то?! – усомнился Ломброзо. – Мейерс всего в двенадцати днях пути для курьера! Не похоже что-то, что его хоть как-то волнуют наши проблемы!

– Господин президент, – в тоне Ксидис появился холодок, – Вы отлично понимаете, что прошлогодние провокации манти в Талботте и на Монике ставят под угрозу не только этот регион, но и весь Мадрасский сектор. Очевидно, что внимание комиссара было сосредоточено на той угрозе. Я понимаю, что это может выглядеть так, как будто он игнорировал Ваши проблемы или недооценивал серьёзность угрозы. Однако, уверяю Вас, это не так.

– Легко Вам говорить, – проворчал Ломброзо. Но, как удовлетворённо отметила Ксидис, всё-таки немного расслабился. Те, кому реально принадлежит власть на Окраине, вполне могут призвать его поумерить аппетиты.

– Я понимаю Ваши проблемы, сэр, – продолжила она более мягко. – И я уверяю Вас, что немедленно направлю рапорт комиссару Веррочио, в котором буду просить его направить сюда один или два интервенционных батальона УПБ. Я думаю, что для усиления Вашей Гвардии бригадный генерал Юкель пришлёт свои самые лучшие подразделения и самых компетентных советников. Жандармерия постоянно сталкивается с подобными ситуациями.

– Ладно, – сказал Ломброзо. – Но я надеюсь, что Вы также передали мои сообщения о провокациях мантикорцев. Нет нужды говорить, какую именно помощь они готовы предложить своим доверенным лицам здесь на Мёбиусе! И к слову, скорее всего именно оттуда появились эти противотанковые установки!

– Я обязательно посоветую комиссару Веррочио и бригадному генералу Юкель обратить особое внимание на эти сообщения, господин президент, – уверила она его.

«Даже если я так и не думаю, то все равно, чёрт возьми, есть шанс на то, что манти действительно пытаются создать проблемы в этом галактическом захолустье», –  подумала она. – «Будь я на их месте, я тоже постаралась бы приложить все усилия, чтобы пнуть Пограничную Безопасность в самое чувствительное место, до которого смогла бы дотянуться. Но эта небольшая буря начала назревать задолго до того, как этот осёл Бинг отправился на Новую Тоскану, и независимо от того, кто и что думает по этому поводу, я не верю, что манти сознательно ищут конфронтации с Лигой. И даже если это они, то почему из всех систем был выбран именно Мёбиус?! Я уверена, что они вполне могли подыскать вариант получше и создать гораздо более эффектную проблему. Правда, мы тут находимся в информационном вакууме, но всё же…»

– Ладно, – повторил Ломброзо. – Хорошо.

* * *

– В общем, Ксидис пообещала ему интервенционные батальоны, – горько отметил Михаэль Брайтбах.

Председатель «Освободительного Фронта Мёбиуса» стоял на балконе первой высотки, возведённой в рамках проекта правительства Ломброзо по строительству общественного жилья, который – впрочем, как и все остальные его проекты – захлебнулся в море взяточничества, мздоимства и бесцеремонного вымогательства. В результате первая высотка так и осталась единственной и даже она не была закончена. Десять верхних из семидесяти её этажей были пригодны для проживания только местных крыс, летучих мышей и тараканов.

Хотя, если уж на то пошло, сказать, что достроенное общественное жилье было значительно лучше, было бы большим преувеличением.

Сейчас Брайтбах стоял, облокотившись на хрупкие перила балкона (очень опрометчиво, по мнению Кэйли Бланшар), и вглядывался в тёмный город. Пожар ещё не был потушен, и вздымающие клубы дыма подсвечивались языками пламени. И скорее всего сейчас основные силы администрация города бросила на тушение пожаров, а не уборку с улиц тел погибших. Ведь мёртвым некуда спешить, не правда ли?

– Это точно? – задала вопрос Бланшар, и Брайтбах, отстранившись от перил, взглянул на неё.

– Да, – сказал он, и она задумчиво кивнула.

Пусть Бланшар была его правой рукой и наиболее вероятным преемником, но даже она не знала всех (даже большинства) его источников информации. В отличие от значительного числа освободительных движений, появлявшихся и канувших в небытию за полстолетия с того момента, как Ломброзо стал президентом (на «свободных, справедливых и прозрачных выборах», за проведением которых наблюдал такой образец справедливости и честности как УПБ), Брайтбах никогда не питал иллюзий по поводу реальности успеха поставленной задачи. Ещё до того как он сформировал первую ячейку ОФМ, он провёл буквально годы, исследуя всё, что смог найти об успешных революционных движениях. В результате ОФМ, в отличие от любого из более ранних движений раздавленных Президентской Гвардией, стал системой абсолютно обособленных ячеек, организацией в которой безжалостно устранялась любая угроза безопасности. Имелось совсем немного более нехороших способов умереть, чем дать заподозрить ОФМ, что ты поставляешь информацию правительственной СБ, а ещё – твоя смерть была гарантирована. И тогда чьё-то тело оказывалась на обозрении в каком-то людном месте в качестве послания Гвардии и… предупреждения любому другому потенциальному предателю.

– Ты считаешь, что Веррочио пришлёт их? – спросила она после паузы.

– Я считаю, что это гадание на кофейной гуще, – откровенно сказал Брайтбах. – Если…

Он неожиданно замолчал, затем криво улыбнулся, так как Бланшар мягко, но твёрдо убрала его локти с ненадёжных перил. Он посмотрел на неё с улыбкой в глазах, но покорно последовал за её рукой.

– Так лучше? – спросил он.

– Угу, – кивнула она. – Я была бы рада, если бы ты не давал Ломброзо такого повода для радости, как собственное падение со смертельным исходом. – Она укоризненно смотрела на него до тех пор, пока он не пожал плечами и не облокотился вместо перил к двери, соединяющей кишащую паразитами башню и балкон. И лишь тогда она удовлетворённо кивнула. – Итак, ты говорил об интервенционных батальонах?

– Я говорил, что если решать будет Юкель и у неё будут в распоряжении эти батальоны, то они прибудут сюда на самом быстром транспорте, который окажется у них в распоряжении, – уже серьёзно сказал Брайтбах. – Веррочиоже, скорее всего, судя по отчётам, будет колебаться, но Юкель, один в один как наша дорогая генерал Ярдли. Хотя если судить по тому, что я о ней слышал, то она похоже умнее Ярдли. С другой стороны, мне даже представить тяжело, как можно быть глупее её!

Его лицо скривилось в гримасе, в которой любой бы опознал полное отвращение, и Бланшар, не сдержавшись, фыркнула. Ломброзо потратил целых двадцать лет, чтобы найти кого-то настолько готового убивать направо и налево, предоставляя Богу возможность самостоятельно отделить агнцев от козлищ. Но Оливия Ярдли оставалась командующей Президентской Гвардией уже более двадцати пяти стандартных лет главным образом потому, что… её личная охрана была, к сожалению, слишком хороша для того, чтобы дать ликвидаторам ОФМ возможность отправить её саму на отбор к Богу. С другой стороны, это могло быть и не плохо. Как Брайтбах только что сказал, она едва ли была гигантом мысли, и её уничтожение, возможно, освободило бы место для кого-то менее жестокого, но гораздо более опасного. Теперь же, если бы они смогли заполучить кого-нибудь из безопасности Матиаса… особенно, если бы они смогли убедить его, что именно Ярдли стоит за этим...

– Хонгбо более непредсказуем, – продолжил Брайтбах, прерывая её задумчивость. – Я думаю, что он умнее или, что более вероятнее, просто в отличие от Веррочио имеет привычку обдумывать свои действия заранее, но это вряд ли много значит.

Бланшар снова кивнула. Это было ещё одной особенностью Брайтбаха: он тщательно выполнял свою домашнюю работу по составлению характеристик противников, и его оценки их действий и реакций снова и снова оказывались абсолютно точны.

– В итоге, – продолжил он, – я думаю, что отправка батальонов более вероятна, чем отсутствие реакции, особенно если Гернике тоже подпишет соответствующий запрос. После всего случившегося в секторе Талботта они должны нервничать по поводу того, что любой из нас может набраться достаточно нахальства. Я думаю, что Веррочио на данный момент напуган, хотя бы потому, что он ожидает реакции своих боссов. И если он напуган, то он вряд ли склонен делать хоть что-то раздражающее или разочаровывающее кого-то в роде «Триады», которая скорее всего будет подталкивать его реализовать подход в стиле «твёрдой руки».

– Замечательно, – пробормотала Кэйли.

– На самом деле, я больше волнуюсь не по поводу самих интервенционных батальонов, – сказал Брайтбах, и глаза Бланшар удивлённо расширились. – Я больше опасаюсь того, что он может отправить парочку эсминцев для сопровождения транспортников и поддержки орбитальным огнём любой наземной операции.

– Ты думаешь, что они будут использовать вооружение космических кораблей по наземным целям? – Бланшар не смогла скрыть тревогу, но Брайтбах отрицательно покачал головой.

– Я сомневаюсь, что они будут использовать их по целям в пределах городов, поскольку не смогут избежать огромных потерь приспешников Ломброзо. А мы не собираемся давать им отличных изолированных целей в сельской местности, где они могли бы сделать большие кратеры без риска уничтожения своих сторонников. Нет, я больше обеспокоен тем, что они смогут эффективно противодействовать новым поставкам оружия.

Бланшар нахмурилась и на пару секунд склонила голову, затем медленно кивнула. Жёсткая реакция Гвардии на мирную демонстрацию удивила ОФМ. Несмотря на общее глубокое проникновение Фронта в среднее звено органов власти режима, ни у кого заблаговременно не было информации о планируемой акции чтобы успеть сделать хоть что-то. «С другой стороны, это тоже к лучшему», - подумала Бланшар. – «Если бы они знали, то вступили бы в открытое противостояние с Гвардией слишком рано. Их запас современного оружия, вроде противотанковых пусковых установок, уничтоживших в общей сложности пять «Скорпионов» до того, как их самих подавили огнём, стабильно рос, но был всё ещё недостаточно большим».

И если на орбите столичной планеты, Мёбиус-Бета, окажется пара эсминцев Пограничного Флота, то шансы получить новые партии оружия фактически упадут до нуля.

– И что мы будем делать? – поинтересовалась она.

– В настоящий момент нам необходимо воспользоваться тем, что произошло сегодня, – оскалился Брайтбах. – Истина непоколебима: любой головорез всегда создаёт достаточное количество мучеников. Видит Бог, я ни за что не поддержал бы проведение демонстрации, если бы ожидал подобной реакции Ярдли. Но теперь, когда она руками Гвардии убила столь многих, то безусловно пожалеет об этом, когда Томас и его люди опубликуют список погибших. Ей будет очень тяжело убедить людей, что мы раздуваем число жертв.

Бланшар кивнула. Томас Марроун возглавлял департамент пропаганды ОФМ. Несомненно, во вселенной были авторы и получше него, но у Марроуна был дар обличать ненависть и гнев людей Мёбиуса в словесную форму. Скорее всего, причина была в том, что эта ненависть и гнев были отражением его собственных чувств. Не было ни цинизма, ни идеологии в его бескомпромиссных анонимных рисунках, слоганах и лозунгах, которыми он украсил не одну стену даже в центре города. Были только возмущение, гнев и страсть. И люди, которые видели и читали его послания, верили ему.

– Я только надеюсь, что Томас не станет испытывать судьбу… снова, – сказала она.

– Я тоже.

Брайтбах на мгновение нахмурился. Искренность Марроуна, делающая его таким эффективным в роли пропагандиста, являлась одновременно и его слабостью, как революционера. Он хотел, даже желал того, чтобы его поймали, и Гвардия была чертовски близка к этому, когда он рисовал одну из своих граффити менее трёх месяцев тому назад. Брайтбах вынес ему «строгий выговор с занесением», указывая на тот факт, что поимка головорезами Ломброзо одного из членов Центрального Комитета имела бы очень пагубные последствия для ОФМ. Марроун же утверждал, что они, скорее всего, будут считать его всего лишь ещё одним неприметным участником движения или вообще просто сочувствующим, но он и сам в это особо не верил.

– Я надеюсь, что не будет и не думаю, что он все-таки рискнёт, – сказал Брайтбах. – Будем надеяться, что я выбил дерьмо из его головы, указав на тот факт, что Матиас сможет узнать слишком много в том случае, если кто-то догадается, кто он на самом деле. Конечно же, я планируют ещё раз переговорить с ним о безопасности, прежде чем мы снова отпустим его на улицы.

– В дополнение к тому, что мы будем делать здесь, я думаю – пришло время отправить курьерский корабль. Если Ломброзо и Ксидис отправляют сообщение Веррочио, то и мы должны отправить вести своим людям.

– Курьерский корабль? – Бланшар даже не пыталась скрыть своё удивление. – Майкл, у тебя есть доступ к курьерскому кораблю?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил он. Затем пожал плечами. – К чёрту, так или иначе, если что-нибудь случится со мной, то тебе нужно знать об этом. У нас есть…, скажем так, друг в экипаже одного из этих кораблей. Я не собираюсь говорить тебе какого-именно даже теперь, хотя скажу, что Лэндрум знает, как выйти с ним на связь.

Бланшар кивнула ещё раз. Джозеф Лэндрум был одним из старших руководителей ячейки Брайтбаха и, более того, присоединился к движению раньше самой Бланшар. Помимо этого, он обладал незаурядным даром общения и потому она не была удивлена, что Брайтбах выбрал именно его для налаживания межзвёздной линии связи, коль появилась возможность её организовать.

– Так или иначе, но этот курьерский корабль покинет Мёбиус через несколько дней, – продолжил Брайтбах. – Сам факт не имеет никакого отношения к нам, но мы сможем это использовать. Особенно учитывая то, что несмотря на напряжённость между солли и манти, он отправляется прямо в Сектор Талботта. Более того, он направляется к Шпинделю через Монтану, а именно последняя нам и нужна, устраивает маршрут?!

– Шпиндель? – словно пробуя на вкус, повторила Бланшар, затем улыбнулась. – О, да, Майкл, – согласилась она. – Шпиндель меня более чем устроит!