Глава 67

Адмирал Женевьева Чин, командующий Пятым Флотом, стояла на мостике КФРХ «Канонада» в омывающем её шелесте потока докладов о готовности.

— Мы их подловили, мэм! — восторженно объявила коммандер Андрианна Спиропуло, — Астрогатор вывел нас меньше чем в пятидесяти миллионах километрах позади них — прямо в точку!

— Это я вижу, — Чин могла бы поспорить с её оценкой действий астрогатора, так как они вышли на несколько миллионов километров дальше от гиперграницы, чем следовало бы. Она подозревала, что лейтенант-коммандер Джулиан специально вывел их чуть дальше, чем она предписала. Однако оценка Спиропуло тактической ситуации полностью соответствовала её собственной и Чин с трудом удерживалась от того, чтобы в её голосе тоже прорвался восторг.

Ещё она знала, что полного успеха не добилась.

«Ну, пусть даже так, — думала он. — Но и в таком случае я это заслужила. Все мы заслужили, за то, как они лупили нас в прошлую войну. Но для меня это значит ещё больше».

— Хорошо, Андрианна, — произнесла она, возвращаясь к экрану и символам мантикорских кораблей стены, чьи экипажи начали осознавать, что забрели прямо в западню, — у нас не так много времени до того, как они выйдут за пределы нашей досягаемости. Давайте начинать сбрасывать подвески.

— Есть, мэм!

Тёмные глаза Андрианны сверкали, и Чин оглянулась на капитана Никодима Сабурина. Начальник штаба встретил её взгляд, а затем, незаметно для остальной команды флагманского мостика, кивнул, очень легко.

Чин кивнула в ответ. Сабурин был наверное единственным из штаба Чин, кто мог полностью насладиться её ощущением… финала. Чин долго шла к этому моменту. Она пережила при Законодателях роль козла отпущения за катастрофу на станции Ханкок в самом начале прошлой войны. Она пережила бесконечные тоскливые годы на службе Комитету общественного спасения — всегда под подозрением, слишком ценная для того, чтобы просто отказаться от службы, всегда под надзором своего народного комиссара. Она даже пережила взлёт Сен-Жюста к вершине могущества… и хаос после его падения.

Её дважды «реабилитировали». Один раз маньяки Роба Пьера, исключительно потому, что предыдущий режим назначил её козлом отпущения. И второй раз новая Республика, поскольку она чертовски хорошо делала свое дело, защищая назначенный ей сектор, несмотря на садиста-психопата назначенного ей в комиссары.

Сейчас же Чин действительно полагала, что эта полоса закончится. Она всё равно много потеряла в выслуге. Мужчины и женщины, бывшие младшими офицерами или даже рядовыми или старшинами в те времена, когда Чин уже была флаг-офицером, сейчас были старше её. Например Томас Тейсман был коммандером тогда, когда она была контр-адмиралом. Однако она была одной из жалкой горстки людей, ставших адмиралами при Законодателях и всё ещё остающихся в живых, так что Чин полагала, что это было вполне сносно.

И, независимо от того, являлась ли вселенная прибежищем справедливости или нет, Чин не могла пожаловаться на своё теперешнее положение. Женщина, на которую возложили груз вины за бедственное развязывание Законодателями конфликта со Звёздным Королевством, была также и той, кого избрали для командования захлопывающейся пастью капкана, которая раз и навсегда сокрушит Звёздное Королевство. Этого часа она ожидала пятнадцать стандартных лет и вкус его был сладок.

Никодим Сабурин это понимал. Чин долгое время этого не знала, но во время событий при станции Ханкок он служил старшиной на одном из её дредноутов. Как и она сама, он нетерпеливо ожидал возможности за это расплатиться сегодня.

— Как ваши огневые решения, Андрианна? — спокойно спросила Чин?

— Выглядят неплохо, учитывая их РЭБ, мэм.

— В таком случае, коммандер, — официально произнесла Женевьева Чин, — вы можете открыть огонь.

— Мы шли прямиком в ловушку, — горько сказала Феодосия Кьюзак, — Я шла прямиком в ловушку.

— Непохоже, чтобы у нас был большой выбор, мэм, — произнёс капитан Смитсон.

Они стояли около экрана, следя за подавляюще превосходящей их силой, внезапно появившейся, сбрасывая подвески, у них за кормой. Ожидая. Приказания уже были отданы. Их собственные ракеты уже стартовали. Не было буквально ничего, что Кьюзак могла сделать, кроме как ожидать выполнения другими людьми её распоряжений.

Она повернула голову к начальнику штаба и Смитсон пожал плечами.

— Мы не могли позволить им нанести удар по Сфинксу, не могли позволить им уйти после цены, заплаченной д’Орвилем за то, чтобы их остановить. Это означало войти в систему вслед за ними, — сказал он. — Это вы и сделали.

— Я обязана была предвидеть их появление, — парировала Кьюзак, однако тихо-тихо, понижая голос. — После того, что им устроила Харрингтон при Ловате, это был логичный ответ.

— Да? — Смитсон склонил голову и насмешливо улыбнулся, невзирая на мчащийся к ним ураган ракет. — Полагаю, что вы должны были неведомым образом обратиться к ясновидению, чтобы понять, что у них есть в резерве ещё сотня кораблей стены? Что они вознамерились бросить против нас триста пятьдесят супердредноутов? Именно вы — не адмирал Капарелли, не РУФ, не адмирал д’Орвиль или адмирал Харрингтон. Именно вы. Так как всё это несомненно ваша ошибка.

— Я не имела в виду… — сердито начала Кьюзак, затем остановилась. Она мгновение смотрела на Смитсона, затем протянула руку и стиснула его плечо.

— Думаю, я действительно это заслужила. Спасибо.

— Не стоит благодарности. — грустно улыбнулся Смитсон. — Это одна из обязанностей начальника штаба.

— Хорошо, Алекан, — заявил МакКеон своему операционисту. — Мы единственная эскадра оснащенная «Аполлоном». Для наилучшего его использования Кьюзак дала нам разрешение вести огонь самостоятельно. Это означает, что вся работа ложится на вас.

— Понял, сэр, — напряжённо кивнул коммандер Словацки.

— Я хочу сконцентрироваться на этой новой ораве, — продолжил МакКеон. — Они ещё не понесли урона, их системы управления огнём и тактические секции находятся в лучшей форме. Мы будем бить их по одному кораблю за раз.

— Понял, адмирал, — снова отозвался Словацки, а МакКеон указал на символы кораблей оперативного соединения Чин.

— Отлично. А теперь прикончите столько ублюдков, сколько только сможете.

— Есть сэр!

— Жалко, что её милости здесь нет, сэр, — тихо сказала МакКеону коммандер Розли Орндорф после того, как Словацки со своими помощниками занялся изменением плана ведения огня.

— Нет, — столь же тихо ответил ей МакКеон, — Никто не смог бы нас выручить, даже она.

— Я тоже так думаю, — согласилась Орндорф. — И вы правы. Мне не следует сожалеть, что она не вляпалась вместе с нами. Однако — ничего дурного, сэр, — мне… её недостаёт.

— И мне, — МакКеон протянул руку и погладил голову устроившегося на плече Орндорф древесного кота. Баньши толкнулся головой в его руку, но только на мгновение. Затем кот прижался щекой к виску своего человека и тихо замурлыкал Орндорф.

Орндороф потянулась и стала нежно поглаживать кота, не отрывая взгляда от экрана.

В отличие от линейных крейсеров Оливера Диамато Третий Флот не мог увернуться от дротика пульсера. Корабли адмирала Кьюзак увязли в резонансной зоне слишком глубоко. Кьюзак намеревалась поймать Второй Флот между своими кораблями и обороной Сфинкса; теперь же она сама была поймана между надвигающимся молотом приближающихся МДР Чин и потрёпанной наковальней уцелевших СД(п) Лестера Турвиля.

По крайней мере скорость Третьего Флота была почти на пятнадцать тысяч километров в секунду выше скорости Пятого и направлена практически прямо от Чин. С учётом геометрии дальность полёта ракет Чин в активном режиме составляла только пятьдесят один миллион километров. Однако дистанция была всего лишь 41 700 000 километров и это означало, что до того, как Третий Флот выйдет за пределы досягаемости, Чин сможет держать корабли Кьюзак под обстрелом в течение одиннадцати минут.

Одиннадцать минут. Казалось бы немного, однако это было больше, чем прожил под огнём Лестера Турвиля Флот Метрополии. И Флот Метрополии не нёсся навстречу огню одного противника в то время как огонь второго рвал его сзади.

— Открыть огонь! — отрывисто скомандовал Лестер Турвиль.

— Есть, сэр! — отозвался Фрейзер Адамсон и Турвиль увидел, как символы его ракет устремились к манти.

«Я чуть было не опоздал, — подумал он. — Астрогатор Чин ошибся на добрых десять миллионов километров, хотя трудно её за это винить. После прибытия „МакАртура“ у неё было всего лишь несколько минут для того, чтобы рассчитать свою позицию, в немалой степени благодаря тому, что Турвиль ожидал так долго, а также по той причине, что расчёт столь изящного короткого перехода всегда был адски тяжёл.

С учётом того, что любая ошибка, выводящая конечный пункт альфа-перехода Чин не по ту сторону границы резонансной зоны, привела бы к гибели всех её кораблей, было неизбежно — и правильно — что она обязана была сделать ошибку в пользу безопасности. Помимо того, план операции вовсе не предусматривал того, что её корабли вообще зайдут в резонансную зону или пределы гиперграницы до тех пор, пока они с Турвилем не будут полностью уверены, что разобрались с обороной. Всей обороной.

Тем не менее, одиннадцать минут концентрированного огня девяноста шести СД(п) должны были отправить боеспособность манти ко всем чертям, даже если бы оказались не в состоянии их полностью уничтожить. А тем временем и сам Турвиль мог сделать кое-что, чтобы помочь Чин.

Для его ракет дистанция составляла всего 32 955 000 километров и, в отличие от расстояния до кораблей Чин, она сокращалась более чем на миллион километров в минуту. Не говоря уже о том, что, в отличие от Чин, его тактики последние тридцать-сорок минут постоянно следили за манти, обновляя свои планы стрельбы.

Турвиль взглянул на часы. Время полёта его ракет составляло всего лишь чуть меньше шести минут, на две минуты меньше, чем у ракет Чин. Хотя она и выстрелила первой, его ракеты достигнут целей раньше.

— Нас воистину классно поимели, кэп, — тихонько произнёс старший уоррент-офицер сэр Горацио Харкнесс с поста механика ЛАКЕВ «Дакойт».

Скотти Тремэйн покосился на него, а затем снова стал смотреть на монитор, желая, чтобы у него был какой-нибудь способ не согласиться.

— Вам поступило сообщение от адмирала Трумэн, капитан, — сказал искусственный интеллект, заведовавший на «Дакойте» связью. — Личное.

— Централ, принять, — ответил Тремэйн и через мгновение на его дисплее появилась Элис Трумэн.

— Адмирал, — произнёс Тремэйн, наблюдая изображения ракет, расходящиеся подобно следам морских торпед докосмической эпохи.

— Похоже, что нас отлупят, Скотти, — откровенно заявила ему Трумэн. — Я желаю, чтобы вы отделили «Катаны». Оставьте их для усиления обороны адмирала Кьюзак. Затем возьмите остальные птички и немедленно атакуйте силы противника, находящиеся в глубине системы.

Тремэйн мгновение смотрел на неё. Он знал, что она имеет в виду. Его «Шрайки» и «Ферреты», особенно последние, готовились помочь поддержать ПРО Третьего Флота, но их вклад по сравнению с «Катанами» будет относительно невелик. Однако посылая их против остатков первой ударной группировки хевенитов, Трумэн могла бы заставить их перенести огонь. У них больше не было эскорта, их ЛАКи понесли тяжёлые потери и они не могли просто сбежать от Тремэйна в гипер. У них не было другого выбора, кроме как принять бой и сражаться, а если ему удастся выйти на дистанцию атаки не понеся серьёзных потерь…

— Понял, дама Элис, — сказал Тремэйн. — Постараемся не дать им поднять головы.

— Хорошо, Скотти. Удачной охоты. Трумэн, конец связи.

— Вот дерьмо, — пробормотала Молли Дилэни и Лестер Турвиль отрывисто хихикнул.

— Они оказались с этим чуть быстрее, чем я ожидал, — сказал он, наблюдая за устремляющимися от Третьего Флота ЛАКами манти. Ракеты уже достаточно долго находились в полёте — и манти отреагировали достаточно быстро — чтобы изменение их курса уже было очевидно, даже при том, что первый залп Второго Флота ещё не подошел на дистанцию атаки.

— Тем не менее, — продолжил он, — после того, как мы потеряли эскорт, это было логичным шагом. Фрейзер.

— Да, адмирал? — отозвался коммандер Адамсон.

— Пошлите Смирнофф встретить этих людей.

— Капитан Смирнофф мертва, сэр, — ответил Адамсон. — КоЛАК теперь коммандер Вест.

Турвиль в душе вздрогнул. Он не знал Элис Смирнофф хорошо. На самом деле он встречал её всего два раза, да и то мимоходом. Однако в любом случае её смерть, незаметная в общей резне, внезапно показалась символом сотен тысяч его подчинённых, погибших за последние три часа.

— Очень хорошо, — сказал он, и в его ответе прорвалась нотка резкости, — пошлите им навстречу Веста.

— Этого будет достаточно, шеф? — тихо поинтересовалась Дилэни и Турвиль покачал головой.

— Нет. Этих людей не очень много, но они свежи, а Смирнофф — Вест — и его люди истратили слишком много ракет, отбивая последнюю атаку. Мы должны будем обстрелять их МДР.

— Вы желаете изменить распределение целей?

— Пока нет. — покачал головой Турвиль. — Именно этого они от нас и хотят, а я не поддамся на давление Кьюзак до тех пор, пока только буду способен. Однако это ограничит число залпов, которые мы сможем по ней дать.

Он набрал команду, вызвав таблицу состояния флота. Турвиль несколько секунд изучал её, затем посмотрел на Адамсона.

— Фрейзер, прикажите адмиралам Муру и Журдэну прекратить обстрел Третьего Флота. Я хочу, чтобы их эскадры сохранили все оставшиеся у них подвески для использования против ЛАКов манти.

— Есть, сэр.

Турвиль кивнул и откинулся в командирском кресле. Из всех его эскадр кораблей стены эскадры Мура и Журдэна понесли наименьшие потери. Вместе взятые, они всё ещё состояли из четырнадцати СД(п) и, несмотря на то, что Турвилю было крайне неприятно в данный момент выводить их из боя, он чувствовал, что в следующие полчаса или около того будет ужасно нуждаться в их ракетах.

— Вот и долетело, — пробормотал Гудрик. Элис Трумэн кивнула.

Противоракеты ударили в приближающиеся МДР и по крайней мере на этот раз противник не смог развернуть то, что бы оно ни было, что позволило ему выпускать во Флот Метрополии такие чудовищные залпы. Это были простые «обычные» сдвоенные залпы более чем сотни СД(п).

«Ничего такого, о чём стоит волноваться, — сказала она сама себе; — всего лишь двенадцать тысяч ракет или около того. Не больше, чем несколько сотен на корабль. Детская забава».

Если не обращать внимание на то, что противник не распределил их по всем кораблям Третьего Флота.

Отделившиеся «Катаны» Скотти Тремэйна были собраны в компактную группу, парящую «крышей» Третьего Флота, вместо того, чтобы выдвинуться навстречу приближающимся ракетам, как диктует обычная доктрина. В конце концов, обычная доктрина не предусматривает ситуацию, когда флот облажается настолько кошмарно, что окажется между двумя широко разошедшимися вражескими флотами, каждый из которых превосходит его по численности, причем в пределах досягаемости обоих. ЛАКи не могли занять позицию между одним источником опасности и Третьим Флотом, не оставляя его неприкрытым со стороны другого, так что они остались на месте, выплёвывая «Гадюки» в стену разрушения, несущуюся к кораблям Феодосии Кьюзак.

Тысячи противоракет Марк-31 последовали за «Гадюками» и Трумэн ощутила дрожь «Химеры», когда её пусковые противоракет открыли беглый огонь, однако этот поток МДР не могло остановить ничто. Имитаторы и «Зуделки» пытались сбить с толку или ослепить приближающиеся ракеты, тем не менее те продолжали приближаться.

— Они концентрируются на Девятнадцатой, — доложила коммандер Джанин Стэнфилд, операционист Трумэн.

— На таком расстоянии у них будет много отклонившихся ракет, — сказал Гудрик и Трумэн кивнула, соглашаясь с начальником штаба. Не то, чтобы несколько сот ушедших в сторону ракет принесли много пользы вице-адмиралу Ирэн Монтэгю и её кораблям. Не при двух тысячах ракет, нацеленных на каждый из её шести супердредноутов.

Даже отражая залпы обрушивающиеся с противоположных направлений, ПРО Третьего Флота оказалась намного эффективнее ПРО Флота Метрополии. Отчасти просто из-за различия в числе ракет в каждом залпе. Отчасти из-за разницы в окончательных скоростях, что дало больше времени на отражение атаки. И, в особенности, против Второго Флота, потому, что очень многие из выпускавших ракеты его кораблей были и сами повреждены, зачастую существенно, ещё до начала стрельбы. Они уже утратили часть каналов наведения, сенсоров, вычислительных мощностей и важнейших людей своих тактических секций с неизбежными последствиями для точности своего огня.

Однако двенадцать тысяч ракет всё ещё были двенадцатью тысячами ракет.

Двадцать процентов являлись платформами РЭБ. Ещё двадцать процентов, как и предсказывал Гудрик, просто потеряли цели. Многочисленные противоракеты Третьего Флота и «Катан» Элис Трумэн уничтожили почти четыре тысячи, а оборонительный огонь 19-й эскадры кораблей стены и её эскорта уничтожили ещё полторы тысячи ракет. Это было замечательным достижением, однако всё-таки означало, что две тысячи семьсот ракет прорвались.

Тяжёлые лазерные боеголовки взорвались практически одновременно, вспухая огненными пузырями, исторгающими лучи рентгеновских лазеров, рвущими и кромсающими свои цели. Многие были перехвачены клиньями супердредноутов. Другие отклонили и ослабили бортовые гравистены. Однако ничто созданное руками человеческими не могло остановить все лучи.

Тяжело бронированные супердредноуты содрогались и вставали на дыбы под ударами обрушивающейся на них энергии. Разлетались броня и обшивка корпусов, из зияющих пробоин вырывался воздух, вооружение, антенны связи и сенсоры разносились в клочья. КЕВ «Триумф» рыскнул на курсе, когда его переднее импеллерное кольцо экстренно отключилось. Его клин задрожал, затем корабль, подобно страдающему от качки галеону, рыскнул вновь, когда полдюжины новых лазерных боеголовок сработала почти прямо перед ним. Его носовая гравистена остановила большую часть лазеров, однако по меньшей мере двенадцать лучей прорвались, сокрушая мощно бронированный «лоб» молотообразной носовой оконечности. Его носовые кластеры ПРО замолкли, носовое погонное энергетическое оружие было разбито, а один из носовых импеллерных отсеков взорвался, когда закоротило его сверхмощные накопители.

Мгновение казалось, что урон этим и ограничится. Однако в глубине корабля, невидимый извне, энергетический импульс от погибшего импеллерного отсека рвался всё глубже и глубже. Предохранители не смогли его остановить, цепи управления сгорали, энергопроводы взрывались в убийственной последовательности и затем, совершенно внезапно, корабль просто взорвался.

Не было никаких шлюпок, никаких спасательных капсул. Никаких спасшихся. Только что это был корабль; в следующее мгновенье он превратился в разбухающий огненный шар.

Его собратья по эскадре оказались более удачливы. Однако ни один из них не избежал повреждений. КЕВ «Воитель» потерял больше половины гравистены левого борта. КЕВ «Элен д’Орвиль» потерял половину бета-узлов кормового импеллерного кольца, а кластеры лазеров ПРО и гравитационные антенны по левому борту КЕВ «Беллона» были превращены в обломки. КЕВ «Регулус» отделался незначительными повреждениями, однако КЕВ «Мардук» потерял четверть бортового энергетического оружия. Все они выжили и их способность сбрасывать подвески не пострадала, но второй залп Второго Флота нёсся по пятам первого и практически одновременно подошёл первый залп Пятого Флота.

Оборона Третьего Флота была просто слишком тонкой. Двенадцать тысяч ракет обрушились на неё со стороны Лестера Турвиля. Ещё 11 500 обрушились со стороны Женевьевы Чин и чтобы их полностью остановить просто не хватало ни противоракет, ни «Катан».

Второй залп Второго Флота концентрировался на тех же самых целях, что и первый, а эти цели уже были повреждены и их оборона ослабела. «Воитель» взорвался, а «Мардук» получил катастрофическую серию попаданий, практически уничтоживших гравистену правого борта. «Беллона» зарыскала, её импеллерный клин погас, спасательные капсулы устремились прочь от безжизненного корпуса. «Элен д’Орвиль» получила ещё как минимум двадцать попаданий, однако продолжала идти, а «Регулус» выдвинулся прикрывая обнажённый правый борт «Мардука», пытаясь защитить своего собрата от уже несущегося к ним третьего залпа.

Доблестная попытка двадцать три секунды спустя стоила «Регулусу» жизни, так как более восьмисот лазерных боеголовок захватили единственную цель, которую они могли видеть.

— Мы только что потеряли «Баярд», сэр, — произнесла Молли Дилэни. Лестер Турвиль кивнул, надеясь, что выражение лица скрывает его боль.

Третий Флот попал в западню точно так, как и было запланировано, за исключением того, что она должна была захлопнуться на Восьмом Флоте, и Турвиль пытался заставить себя ощутить удовлетворение. Однако это было затруднительно. Пришло время, когда фразы вроде «благоприятное соотношение потерь», хотя и точные, давали мало утешения перед лицом столь огромных жертв и разрушений. Как бы ни было безнадёжно положение Третьего Флота, в решимости и силе духа манти не было ни малейших сомнений.

Они сочли Второй Флот главным призом — и главной опасностью — несмотря на уже понесённым им потери. Он всё ещё являлся наибольшим из оперативных соединений Турвиля и находился в наиболее благоприятном положении для удара по Сфинксу и манти подсыпали соли на его кровоточащие раны. Он потерял ещё три супердредноута, включая «Баярд», и дальнейшие потери являлись только вопросом времени.

Феодосия Кьюзак наблюдала на главном экране за тем, как оперативные соединения хевенитов раз за разом обрушивают сокрушительные удары на её флот. Девятнадцатая эскадра кораблей стены была практически уничтожена за первые шестьдесят секунд и следующие залпы Второго Флота переключились на 11-ю эскадру. Её собственные ракеты били в ответ и разведывательные платформы системы демонстрировали вспыхивающие посреди строя Второго Флота огненные шары, однако Кьюзак знала, что соотношение потерь полностью в пользу Республики и ничего не могла с этим поделать.

— Приближаются ракеты! Много ракет! — внезапно рявкнул коммандер Лэтрелл и КЕВ «Король Роджер III» подобно обезумевшему животному вздыбился под шквалом ударивших в него лазерных боеголовок.

— Иисусе! А это что за хрень? — резко спросила коммандер Спиропуло, когда взорвался КФРХ «Викторьез».

— Это должно быть новая система наведения, которую они использовали на Ловате, — отрывисто ответил капитан Сабурин. — Все-таки кто-то там ею располагает. Однако, хвала Господу, ею пользуются не более, чем несколько их кораблей.

— Сколько бы их ни было, это уже чертовски много, Никодим, — прохрипела Женевьева Чин. — И, кто бы там ни стрелял, его выбор целей мне не нравится! — прибавила она и Сабурин кивнул.

Большинство кораблей стены Пятого Флота более чем успешно держались под огнём манти. В основном потому, что по меньшей мере три четверти их огня всё ещё были направлены на супердредноуты Лестера Турвиля. «Наверное, — подумала Чин, — потому, что Турвиль всё ещё двигается внутрь системы». Было похоже на то, что Кьюзак решила, что остановить его важнее, чем стрелять по кораблям, которые могли в любое время по своему желанию исчезнуть в гипере после того, как их гипергенераторы завершили цикл после последнего перехода.

Однако, хотя большинство ракет Третьего Флота и были направлены внутрь системы, три или четыре корабля Кьюзак с убийственной точностью били по стене Чин. Их ракеты как шилом пронизывали мешанину противоракет, РЭБ и высверков кластеров лазеров ПРО. Они как будто могли буквально видеть, куда направляются и размышлять, а прикрывал их щит тесно скоординированных платформ РЭБ. ПРО Чин безнадёжно им уступала и, кто бы ни занимался выбором целей, он выбрал одну из эскадр и начал методично её обрабатывать.

Каждый отдельный залп не был особенно велик. На самом деле, по стандартам боя с применением подвесок они были смехотворно малы. Однако они, как казалось, проходили целиком. Ни одна ракета не уходила в сторону. Ни одна не пропадала впустую, срабатывая выше или ниже, там, где их мог бы остановить импеллерный клин цели. И, когда они в убийственной последовательности посылали шквал лазеров через дрогнувшую гравистену, они убивали.

— Будь оно проклято! — Чин услышала негромкое страстное ругательство Сабурина после того, как КФРХ «Ланселот» с погасшим клином внезапно вывалился из строя.

— Есть хоть какой-то способ выяснить, кто это стреляет, Андрианна? — потребовала она.

— Никакого, мэм, — сквозь стиснутые зубы прошипела Спиропуло. — Это может быть кто угодно из середины той кучи, — она раздражённо ткнула указательным пальцем в кровавые символы мантикорских тяжёлых кораблей. — Нет никакого способа выяснить, кто именно стреляет проклятыми штуковинами!

— Хвала Господу, что их немного, мэм, — лаконично произнёс Сабурин. — Похоже, что адмирал Тейсман был прав. Если бы мы ожидали до тех пор, пока они не внедрят это по всему флоту, нас бы поджарили.

Дама Элис Трумэн с болью следила по экрану, как ракета за ракетой бьёт лазерами по супердредноутам Третьего Флота. Её носители тоже получали попадания, однако по сравнению с агонией стены Кьюзак это было ничто. Трумэн полагала, что большинство ударов по её носителям наносили МДР, прошёдшие «выше» или «ниже», потерявшие корабли стены, которым они предназначались, и захватившие вместо них какой-либо из её носителей.

«Ублюдки думают, что они могут вернуться и прикончить носители попозже», — холодно подумала она и ощутила непомерный груз вины, осознав, насколько она удачлива. Тем не менее, она не могла ничего сделать, так как люди на борту её кораблей были её людьми, за которых она несла ответственность и она желала, чтобы они остались в живых.

— Они обстреливают адмирала МакКеона, мэм! — внезапно произнёс коммандер Стэнфилд и взгляд Трумэн метнулся к символу КЕВ «Непримиримый».

— Мы прикончили сукина сына, сэр! — провозгласил коммандер Словацки и, несмотря на страх, его голос ликовал.

— Хорошая работа, Алекан! — отозвался Алистер МакКеон, его зубы оскалились в волчьей усмешке. Его эскадра дала четыре залпа наводимыми при помощи «Аполлона» МДР и каждым из них уничтожила хевенитский супердредноут. В действительности, они добились ещё большего успеха; жертва, о которой столько что объявил Словацки, была их пятой.

— Теперь подыщите ещё одного, — сказал МакКеон и Словацки кивнул.

— Есть, сэр!

Операционист с горящими глазами склонился над дисплеем и МакКеон ощутил укол зависти. Словацки действительно что-то делал, добивался результатов. В действительности, четыре способных применять «Аполлон» корабля эскадры МакКеона последовательно и быстро истребляли хевенитские корабли стены и Словацки был слишком поглощён своей задачей для того, чтобы осознать, что за то время, пока он уничтожил пять супердредноутов, хевениты уничтожили уже девять кораблей адмирала Кьюзак. И не так много времени оставалось до того, как…

— Приближаются ракеты! — закричал кто-то и «Непримиримый» неописуемо закачался под первыми смертоносными ударами.

Элис Трумэн в ужасе наблюдала за тем, как хевенитская молотилка обрушилась на эскадру МакКеона.

«Это преднамеренно? — задала себе вопрос она. — Действительно ли они оказались способны каким-то образом выяснить, кто стрелял „Аполлоном“? Или это был просто удачный выбор?»

Не то, чтобы это имело значение.

«Непримиримый» безумно вскинулся под ударами лазеров. За его кормой, получив по меньшей мере восемьдесят прямых попаданий, зарыскал КЕВ «Елизавета I». Казалось, что корабль какое-то мгновение замер в нерешительности, однако затем, подобно своему старшему собрату «Триумфу», он исчез в короткой, ужасной вспышке новой звезды. «Второй Ельцин» и «Месть» также содрогались в агонии под несущимся по эскадре МакКеона сконцентрированным ураганом разрушения. КЕВ «Превосходный», собрат «Непримиримого» по дивизиону, заменивший погибший «Нетерпимый», с мёртвыми импеллерами вывалился из строя, оставляя за собой хвост обломков. От него хлынули спасательные капсулы. Затем подошли и ударили последние несколько сотен ракет концентрированного залпа и «Второй Ельцин» взорвался, а клин «Мести» погас. Корабль стал отставать, однако ещё до этого по меньшей мере двенадцать лазеров ударили по небронированному верху его корпуса, который должен был быть защищён импеллерным клином. Не встретив брони, которая могла бы их остановить, мощные лазеры проникли вглубь супердредноута до тех пор, пока не нашли его сердце.

Через тридцать одну секунду после «Второго Ельцина» КЕВ «Месть» присоединился к его огненному погребению.

«Непримиримый» выжил. Единственный уцелевший из всей эскадры, флагман МакКеона ковылял вперёд, представляя из себя немногим более чем руины, но всё ещё живой.

Очередной луч ударил по КЕВ «Король Роджер III». Он вонзился глубоко, прорываясь через раны, оставленные двумя его предшественниками. Он пробило основной корпус флагмана, прорвался в центральное машинное отделение и компенсатор инерции супердредноута внезапно отказал.

Аварийные системы практически немедленно погасили импеллеры корабля, однако этого «практически немедленно» было недостаточно для корабля, идущего с ускорением 612 g.

Корабль получил только умеренные повреждения корпуса; из экипажа никто не выжил.