Глава 34

— Так сознайтесь, шеф. Мы уверены, что на этот раз это хорошая идея? — спросила капитан Молли Дилэни.

Адмирал Лестер Турвиль посмотрел на неё с лёгким неодобрением, и она пожала плечами.

— Я не хочу сказать ничего плохого, — заметила его начальник штаба. — Просто в прошлый раз, когда Октагон послал нас в одну из этих простеньких миссий, всё обернулось не так уж хорошо.

«Времена решительно изменились», — отметил Турвиль. При старом режиме офицер, сказавший то, что только что произнесла Дилэни, был бы арестован, обвинён в пораженческих настроениях и измене делу Народа, и практически наверняка расстрелян. Вероятно менее чем через двадцать четыре часа.

«Хотя нельзя сказать, что она совсем неправа», — признал он перед самим собой.

— Да, Молли, — сказал он вслух. — Я на самом деле думаю, что это действительно хорошая идея. И, — добавил он несколько более подчеркнуто, — то, что вы говорите мне наедине, как сейчас, это одно дело…

— Понимаю, сэр, — чуть более официально, но — Турвиль рад был это отметить — без каких-либо следов подобострастия произнесла Дилэни.

— Признаю, — через мгновение продолжил адмирал, — что атака на цель вроде Занзибара — занятие не для слабонервных, но, по крайней мере, на этот раз у нас есть данные адекватной — и тщательной — предварительной разведки. И, предполагая что в цифрах они не ошиблись, молот у нас на этот раз тоже достаточно большой.

— Я знаю, — ответила Дилэни и её улыбка была разве что только слегка смущенной. — Просто в прошлый раз нас поймали с совершенно спущенными штанами.

— Да, — согласился Турвиль, — так и вышло. Конечно, на этот раз мы можем быть совершенно уверены, что Хонор Харрингтон будет где-то в другом месте. И, хотя я не особенно суеверен, должен признать, что расцениваю это как доброе предзнаменование.

Он с Дилэни обменялись улыбками, веселье которых, от воспоминания о битве при Сайдморе, было более чем слегка вымученным. То был второй раз, когда Лестер Турвиль столкнулся с Хонор Харрингтон. В первый раз корабли под его командованием сильно повредили её корабль и захватили её в плен. Во второй раз — он честно это признавал — она пнула его задницу так сильно, что та подлетела выше головы.

Его спокойное лицо скрывало внутреннюю дрожь при воспоминании о кошмаре, творившемся в системе Марш. Уйти на четыреста световых лет от дома, с флотом, который должен был иметь решительное превосходство над неподготовленным, ничего не подозревающим противником, только чтобы обнаружить, что противник какой угодно, только не «ничего не подозревающий»… и очень хорошо подготовившийся.

Когда Харрингтон захлопнула ловушку, он не думал, что вообще хоть кто-то сумеет вырваться. Однако, каким-то образом, сумел увести почти треть своего флота. Что, разумеется, было другим способом сказать, что он потерял больше двух третей. И потерял бы всех, если бы оборонительная доктрина Шэннон Форейкер не сработала так хорошо. Большинство ускользнувших кораблей были жестоко потрепаны и, хотя он сумел уклонится от преследования в гиперпространстве, дорога домой сама по себе была кошмаром. Повреждения ограничили их возможности дельта-полосой, где максимальная эффективная скорость составляла только 1 300 c, и, в результате, на дорогу ушло больше трёх месяцев. Трёх месяцев, в течение которых они боролись с повреждениями, имея в распоряжении только скудные ресурсы своих кораблей. Трёх месяцев, в течение которых раненые поправлялись — или нет — при том, что даже на уцелевших кораблях потери медперсонала доходили до тридцати процентов. Трёх месяцев, в течение которых у них не было ни малейшего представления, как прошли остальные части операции «Удар молнии».

К счастью, ответом на последний вопрос было то, что прошли они достаточно неплохо. Успех прочих командующих флотами, возможно, добавил соли на рану его собственной неудачи, но манти хотя бы в целом пострадали гораздо сильнее Республики. Жаль, что Хавьер Жискар не рискнул атаковать Звезду Тревора, но Турвиль не мог его за это упрекнуть, исходя из того, что в тот момент знал Хавьер. Но остальные атаки, особенно на Грендельсбейн, завершились оглушительным успехом, и в Октагоне ни Турвиля, ни его штаб не обвиняли в том, что случилось со Вторым Флотом на Марше.

Один-два политика сочли нужным высказаться. По правде говоря, они наговорили достаточно, чтобы попасть в личный черный список Лестера Турвиля. Это было той стороной действующей демократии — Турвиль откровенно это признавал, — без которой он вполне бы обошелся. Но самым значимым свидетельством того, что он не потерял доверия начальства, было новое назначение.

Второй Флот был собран заново. Старый Второй Флот был расформирован после «Удара молнии», а ядро ветеранов нового получали в основном корабли новой постройки, прямо после прохождения ходовых испытаний в Болтхоле под руководством Шэннон Форейкер. Когда его назначили командующим, он считал, что активных действий им не видать ещё стандартный год, а то и дольше. Второму Флоту было предназначено стать кастетом, о существовании которого другая сторона не должна была подозревать, вплоть до того, как получит сокрушительный хук справа.

Но даже в лучшие планы приходится вносить коррективы, и на Лестера Турвиля свалилась операция «Гоби». Хотя нельзя сказать, чтобы эта операция потребовала от него задействования всех наличных сил. Он мог собрать в необходимое ударное соединение закалённых в сражениях ветеранов, не подставляя под удар новичков. Честно говоря, он полагал, что мог бы даже всю операцию поручить одному из командиров его оперативных соединений… если бы, черт побери, существовал хоть один шанс за то, что он откажется лично командовать ею.

— В любом случае, это будет интересно, — произнес он через несколько секунд. — Я не присутствовал при том, как Занзибару досталось во время операции «Икар», но, почему-то, мне не кажется, что занзибарцы сильно обрадуются, когда грузовик переедет их во второй раз. А Занзибар по меньшей мере столь же важен для Альянса, как для нас все атакованные Харрингтон системы вместе взятые.

— Понимаю, шеф, — кивнула Дилэни. — На самом деле именно это заставляет меня немного нервничать. — Турвиль изогнул бровь и она пожала плечами. — Раз уж мы понимаем, как для них важен Занзибар, то и они тоже должны понимать. А когда наши в последний раз проводили там разведку боем, они выдали нам уйму информации о своих оборонительных мероприятиях. На их месте, я бы после того многое поменяла.

— Именно из этого мы и исходили при составлении плана операции, — заметил Турвиль. — Но если только они не решились прислать туда значительное количество кораблей стены, то им остается только применить какой-то вариант того, что мы и видели. А мы, в отличие от них, решились прислать туда значительное количество кораблей стены. — он чуть улыбнулся. — Не думаю, что результат понравится им настолько же, как и нам.

Хонор стояла на флагманском мостике «Императора» сцепив руки за спиной, и наблюдала на дисплее, как Восьмой Флот отправляется на операцию «Плодожорка III». Следы крови, конечно же, были давным-давно смыты, а разбитые консоли и кресла — заменены. Но вряд ли кто-то из находившихся на мостике мог забыть, как здесь погибли шестеро человек, которых все они знали. А Хонор чувствовала, что на месте Саймона у люка стоит Спенсер Хаук.

Она наблюдала, как невинно выглядевшие иконки беззвучно перемещаются по схеме, уверенно ускоряясь по направлению к гипергранице Звезды Тревора, и пыталась проанализировать собственные эмоции. «По большей части печаль», — подумала она. А еще… не совсем вина, но что-то вроде этого.

Слишком многие её телохранители погибли, выполняя свой долг. Защищая её спину, или просто попав под огонь во время сражения, в гуще которого бы никогда не оказались, если бы не сопровождали её. Поначалу она чуть было не злилась на них за то, что их смерти висли на её совести. Но постепенно она пришла к пониманию того, что дела обстоят вовсе не так. Да, они погибали потому, что были её телохранителями, но каждый из них был добровольцем. Они служили ей потому, что таков был их выбор, и они были довольны свои выбором. Они стремились умереть ничуть не больше кого угодно другого. Зато были уверены, что служат тому, кто того стоит, так же как и сама Хонор Харрингтон была уверена с первой же своей встречи лицом к лицу с Елизаветой Третьей. И поэтому не её делом было, останутся ли они живы. Её делом было быть достойной их служения.

И все-таки, несмотря на это, она ощущала на себе груз их смертей, как и смертей всех погибших под её командой, и отчаянно желала, чтобы они остались в живых. И как бы она ни переживала смерть Саймона Маттингли, или смерти прочих людей на мостике, был еще Тимоти Меарс. Молодой человек, которого она убила.

Она стояла практически на том же самом месте, что и тогда. Могла повернуться и увидеть то место, где упал Саймон, где тело Меарса рухнуло на палубу. Хонор знала, что у неё не было выбора, и что, даже в тот момент, когда она его убила, Меарс это понимал. Но он был так молод, обещал столь многое, и умер, убитый другом, чтобы он не убил других своих друзей…

Нимиц укоризненно мяукнул ей в ухо, и она, почувствовав его эмоции, мысленно встряхнулась. Он тоже тосковал по Саймону и по Тимоти, но не обвинял в произошедшем ни её, ни Меарса. Свою ненависть он приберегал для того, кто отправил Тимоти Меарса в его последнюю ужасающую миссию, и Хонор поняла, что он прав.

Она не знала, кто отдал приказ о её устранении, или планировал операцию… но узнает. А затем она займется этим делом лично.

Нимиц снова мяукнул, на этот раз в согласии.

— Сэр, оперативное соединение готово к отбытию.

Лестер Турвиль повернул голову и взглянул вниз, на маленький дисплей коммуникатора. С него капитан Селестина Уэльбек, командир КФРХ «Герьер», флагмана Второго Флота, встретила его взгляд.

— Что? — с легкой улыбкой спросил Турвиль. — Никаких задержек в последнюю минуту? Никаких самовольщиков на берегу?

— Никого, сэр, — с чёрным юмором ответила Уэльбек. — Я уведомила береговой патруль, что каждого опоздавшего следует расстрелять прямо возле посадочной площадки, в качестве наглядного примера остальным.

— Вот это мне нравится! — заявил Турвиль, хотя, сказать по правде, он счел шутку несколько неуместной, учитывая историю предыдущих режимов. — Всегда надо находить положительный пример для мотивации личного состава.

— Так я и подумала, сэр.

— Ну, в таком случае, Селестина, давайте двигаться. У нас назначено свидание с манти.

— Есть, сэр.

Уэльбек исчезла с экрана и принялась отдавать приказы, необходимые чтобы Оперативное Соединение 21 снялось с парковочной орбиты, а Турвиль обратил внимание на свой дисплей.

Медленно перемещавшиеся значки мало что сказали бы гражданскому, но для опытного глаза они представляли собой внушительное зрелище. Он обратил внимание на тяжеловесную мощь его четырех эскадр кораблей стены, выстраивающихся, плавно ускоряясь, в походный порядок. Перед ними горели иконки пары эскадр линейных крейсеров; за ними пристраивались шесть НЛАК типа «Вольера». Россыпь более легких кораблей высыпала перед основным порядком подобно ожерелью из драгоценных камней, внимательно наблюдая за признаками присутствия неопознанных космических кораблей. Трио быстроходных транспортов боеприпасов, нагруженных дополнительными подвесками, тянулось за носителями.

Ни один из отмеченных на этом экране крупных кораблей не был старше трёх стандартных лет. Турвиль снова почувствовал что-то подозрительно похожее на благоговение. Флот Республики может и оставался, в некоторых отношениях, технологически отсталым по сравнению с Королевским Флотом Мантикоры, но, в отличие от манти, он поднялся из пепла поражения. Его офицеры и старшины знали, что значит проигрывать битву за битвой, но теперь те же самые офицеры и старшины узнали и то, каково побеждать. Более того, они шли вперед рассчитывая на победу, и Лестеру Турвилю было интересно, понимают ли в действительности манти, насколько это обоснованно.

«Ну, — подумал он, — если и не понимают сейчас, то примерно через две недели мы им намекнем».

— Сэр, мы только что зарегистрировали след гиперперехода. Похоже, как минимум два корабля, вероятно эсминцы или лёгкие крейсера.

— Где? — спросил капитан Дюран, пересекая командный центр космической станции по направлению к планшетистам.

— Сорок две световые минуты от звезды, на нашей стороне и прямо в плоскости эклиптики, сэр, — ответил лейтенант Бибо.

— То есть лисы вьются вокруг курятника, — пробормотал Дюран.

Лейтенант посмотрел на него немного странно; Шарль Бибо был родом из трущоб Нового Парижа, в то время как Дюран вырос на аграрной планете Рошель и время от времени разражался своеобразными метафорами и шутками. Но к чему тот клонил, Бибо понял вполне и согласно кивнул.

— Хорошо, лейтенант, — через мгновение сказал Дюран, опустив руку на плечо Бибо и наблюдая, как на экране гаснут отметки гиперпереходов. — Присматривайте за ними. Если сможем засечь их разведывательные платформы — тем лучше, но главное, что я хочу знать — это когда кто-либо ещё появится из гипера.

— Есть, сэр.

Дюран похлопал его по плечу, развернулся, и не торопясь направился обратно, к своему командирскому креслу.

Он знал, что где-то там группы разведывательных аппаратов манти скрытно крадутся внутрь системы, выведывая детали обороны системы Солон. Он знал, что они увидят, и что это будет не очень впечатляющим зрелищем: сиротливый дивизион супердредноутов старого типа, слегка недоукомплектованная эскадра линейных крейсеров и пара сотен ЛАКов. Едва ли достаточно, чтобы напугать рейдовые силы манти.

Что, на взгляд капитана Алексиса Дюрана, было замечательно. Просто замечательно.