Глава 26

— Мне очень неприятно вас беспокоить, мэм, однако я полагаю, что вы должны на это взглянуть.

Контр-адмирал Дженнифер Белльфойль, старший офицер Флота Республики в звёздной системе Шантильи обернулась к двери столового салона с сердитым видом, несмотря на все усилия сдержать себя.

— Что такое, Леонардо? — Она пыталась не выстреливать слова короткими злыми порциями, но это было выше её сил.

— Адмирал, мистер Белльфойль, прошу прощения за то, что прерываю ваш обед, но я полагаю, что дело срочное.

Коммандер Эриксон, операционист Белльфойль, протянул адмиралу планшет. Белльфойль сумела — почти — не вырвать его у него из рук и впилась в дисплей взглядом. Затем, внезапно, её сердитое выражение превратилось в нечто совершенно иное.

— Это подтверждено? — жёстко спросила она, поднимая на Эриксона глаза.

— Да, мэм. Я заставил Внешний Дозор перепроверить дважды, прежде чем побеспокоить вас. — Он смущённо улыбнулся. — Адмирал, я знаю, с каким нетерпением вы и ваша семья ожидали этой встречи. Мне действительно не хотелось тревожить вас этим вечером.

— Мне бы тоже этого не хотелось, — чуть улыбнувшись, ответила Белльфойль. — По множеству причин. — Она ещё раз взглянула в планшет и положила его на стол. — Иван уже видел это сообщение?

— Да, мэм. И я также отправил копию в офис губернатора Себастьян.

— Благодарю вас. — На этот раз улыбка Белльфойль была теплее, хотя всё еще казалась вымученной и немного натянутой. — Я не думаю, что мы можем что-то сделать прямо сейчас. Если они допустят ошибку и мы их чётко засечём, я бы с удовольствием их прихлопнула. Тем не менее, я не собираюсь затаив дыхание выжидать этого и не хочу выдавать им то, что мы можем не выдавать. Так что передайте Ивану, чтобы он ввёл в действие план «Дым и Зеркала». Я хочу, чтобы все наши силы перешли в состояние немедленной готовности, однако никто не двигался, и чтобы платформы «Зеркальной Коробки» немедленно прекратили активность. Ещё я хочу, чтобы все наши малозаметные корабли, кроме эсминцев, вошли в режим маскировки и поддерживали его до тех пор, пока я не отдам другой приказ.

— Есть, мэм. Что-нибудь ещё?

— Не прямо сейчас, Леонардо. Спасибо.

Коммандер Эриксон улыбнулся, ещё раз кивнул головой адмиралу и её семье, и вышел.

— Дженнифер?

Командующий силами обороны системы Шантильи подняла взгляд. Она поняла, что погрузилась в то, что её мать имела обыкновение называть «глубоким раздумьем», но звук собственного имени резко вырвал её из этого состояния. Муж глядел на неё в терпеливом ожидании, несмотря на беспокойство, таившееся в глубине его карих глаз.

— Сожалею, Расс, — тихо произнесла она. — Знаю, что вы с детьми только что прибыли и я на самом деле с нетерпением ждала вашего приезда. Однако, похоже, манти не получили предупреждения о вашем визите.

Губы Рассела Белльфойля чуть дрогнули при её жалкой попытке пошутить, но их дети, Диана и Мэтью, даже не пытались скрыть беспокойство.

— Ты можешь рассказать нам об этом? — спросил Рассел. Его тон свидетельствовал, что он понял бы, если бы она не смогла и Дженнифер улыбнулась ему намного теплее, чем раньше, задаваясь в то же самое время вопросом, сколько других супругов смогли бы, находясь на его месте, искренне задать такой вопрос.

Рассел Белльфойль тридцать стандартных лет провёл в безнадёжной борьбе с «демократизированной» образовательной системой Законодателей. К счастью, он и его жена родились и выросли в системе Суарес, которая вошла в состав Народной Республики всего лишь за тридцать шесть лет до начала первой войны с Мантикорой. Так что, по крайней мере, ему не пришлось иметь дело с укоренившейся, всепроникающей бюрократией, как в местах подобных Новому Парижу. Местная бюрократия была достаточно слаба, чтобы он избежал неприятностей, на самом деле обучая чему-то своих учеников. И хотя он — как и его жена — ненавидел и презирал Народную Республику Роба Пьера и госбезопасность, но наконец-то он увидел, как идея о том, что школы должны учить, снова пускает корни.

Попутно он нашёл время и терпение жениться на офицере, находящемся на действительной службе, несмотря на всё неурядицы, привносимые военной карьерой в личную жизнь… и очень реальный риск, нависающий над спутником жизни офицера, так как госбезопасность Оскара Сен-Жюста, проводя в жизнь свою омерзительную политику «коллективной ответственности», расстреливала семьи целиком. Однако, не взирая ни на что, он сумел вырастить двух детей-подростков. Мать навещала их только изредка, но он сделал свое дело чертовски хорошо.

— Говорить не о чем… пока что, — ответила Дженнифер. — Внешний Дозор обнаружил на большом удалении от звезды нечто, возможно являющееся парой гипреследов. Это может оказаться пустышкой.

— Или разведывательными кораблями манти, вроде тех, о которых я читала в сообщениях о Гастоне и Гере, — напряжённо сказала Диана. В свои семнадцать она была старшей из детей Белльфойль, с такими же, как и у матери, тёмными волосами и серо-зелёными глазами. Она также получила резкий и нервный материнский характер, и сейчас Белльфойль пожалела, что дочь не унаследовала побольше отцовского хладнокровия.

— Да, — сказала Белльфойль так спокойно, как только была способна. — В сущности, я полагаю, что так оно и есть.

— Здесь? — С формальной точки зрения Мэтью ещё не вполне был тинэйджером. Одной из причин путешествия на Шантильи было празднование его тринадцатого дня рождения и сейчас он выглядел и говорил очень по-детски и испуганно. — Мам, манти летят сюда?

— Наверное, — повторила Белльфойль.

— Но…

— Хватит, Мэтт, — тихо произнёс Рассел. Мальчик посмотрел на него так, как будто не мог поверить, что отец может быть настолько безразличен к этому вопросу. Однако когда он увидел отцовские глаза, его рот закрылся с почти слышимым щелчком.

— Вот так-то лучше, — произнёс Рассел, протягивая руку, чтобы нежно взъерошить волосы сына. Так, как он обычно делал, когда Мэтью был намного младше. Затем он обратился к жене.

— Я знаю только то, что говорили в новостях, — сказал он ей. — Это настолько плохо, как мне кажется?

— Это нехорошо, — честно ответила Белльфойль. — А вот насколько именно нехорошо, я ещё не знаю. И мы не узнаем этого ещё по крайней мере несколько дней.

— Но ты ожидаешь, что они нападут?

— Да. — Белльфойль вздохнула. — Сейчас я уже жалею, что вы прилетели.

— А я нет, — нежно сказал Рассел и её глаза наполнились слезами, пока он не отрывая взгляда смотрел на неё через весь стол. Затем Рассел взял вилку и взглянул на детей. — Я думаю, что нам следует закончить ужин, прежде чем приставать к матери с дальнейшими расспросами.

— Ещё один, сэр, — ровно произнёс старшина Салливан.

— Мы его запеленговали? — поинтересовался лейтенант-коммандер Кренкель.

— Если бы, сэр, — раздосадовано ответил Салливан. Он оторвался от дисплея, на его лице отражалось сочетание огорчения и вины. — Что бы это ни было — и, только между нами, сэр, это не может быть ничем, кроме малозаметной беспилотной платформы манти — оно движется словно летучая мышь, вырвавшаяся из ада. Мне бы до смерти хотелось узнать, как манти добились таких величин ускорения и дальности полёта своих аппаратов!

— Разведка утверждает, что манти, вероятно, установили на них миниатюрные термоядерные реакторы.

Салливан прищурился.

— Термоядерные реакторы? На таких маленьких штуковинах?

— Именно так они и сказали. — Кренкель пожал плечами. — Я не видел исходных данных о трофейном оборудовании, или какого-либо ещё подтверждения, однако информация исходит из Болтхола. И если кто-то и знает, как такой результат получен, то это адмирал Форейкер и её команда.

— Нет, ну не здорово ли, — пробормотал Салливан и поморщился. — Извините, сэр.

— Ты не сказал ничего такого, чего я и сам не подумал, старшина. — сухо произнёс Кренкель. — Однако это имеет смысл, если посмотреть на то, какими компактными они сумели сделать свои МДР. Не говоря уже о чудовищной мощности, излучаемой их беспилотными платформами РЭБ.

— Да, верно, — согласился Салливан. Затем он, казалось, встряхнулся. — Однако, как я говорил, сэр — всё, что мы фиксируем, это боковые лепестки, а их возможности направленной передачи лучше наших. Лучший из пойманных нами сигналов был получен по случайности — одной из наших платформ повезло оказаться на пути их канала передачи — и мы ни разу не получили удовлетворительного пеленга. Да даже если бы и получили, к тому времени, когда мы могли бы прислать туда хоть что-то, платформа уже ушла бы далеко. Она должна была бы заметить наше приближение, а развиваемое ею ускорение чертовски больше, чем у любого ЛАКа, который мы могли бы послать за ней.

— Полагаю, тогда нам остаётся только продолжать и надеяться, что мы все-таки получим пеленг, — произнёс Кренкель.

— Да, сэр.

Салливан вернулся к дисплею, снова склоняясь над ним в наводящей тоску работе по выслеживанию крошечных шпионов, шныряющих в системе Аугуста. Сам он полагал, что дело было столь же бессмысленно, сколь и утомительно. Они знали, что ублюдки были там; они знали, что не в состоянии настигнуть разведчика, даже если его засекут; и ещё они знали, что эти разведчики не были бы здесь, если бы в гости к ним не намеревался пожаловать сам дьявол.

Однако, по его мнению, можно было с равным успехом убивать время, занимаясь именно этим, а не чем-либо ещё.

— Поступают данные от коммандера Эствик, ваша милость.

— Спасибо, Андреа.

Хонор кивнула своему операционисту и вернулась к коммуникатору.

— Ты слышал, Раф?

— Да, мэм. Иоланда уже просматривает предварительные данные. Пока что, кажется, всё так, как мы и ожидали.

— Может и так, но помни, неожиданность…

— Обычно случается, когда кто-то ошибается в оценке того, что видел всё это время, — завершил за неё Кардонес. Она захлопнула рот и хихикнула.

— Кажется, я провела слишком много времени на Острове.

— Нет, мэм. Вы всегда были учителем.

Хонор была несколько удивлена тем лёгким смущением, которое она ощутила в искреннем голосе Кардонеса.

— Ну, у меня самой были хорошие учителя, — произнесла она, чуть помедлив. — Адмирал Курвуазье, капитан Бахфиш, Марк Сарнов. Я полагаю, что как только ты входишь в образ, тебе уже трудно измениться.

— Также и с вами, мэм. Я думаю, что мы всё равно стремились бы стать такими, как вы, даже если бы вы и не старались.

— Я буду… учитывать это, капитан Кардонес.

— Хорошо. А теперь, если вы, ваша милость, не возражаете, у нас обоих есть кое-какая тактическая информация для изучения. Так что, — он широко улыбнулся Хонор, — давайте приступать.

— Сообщите адмиралу, что у нас зафиксирован массовый гипрепереход.

Коммандер Иван деКастро, начальник штаба адмирала Белльфойль, надеялся, что выглядел спокойнее, чем себя ощущал, когда глядел в монитор на коммандера Эриксона.

— Насколько массовый, Леонардо? — спросил он.

— Как минимум тринадцать следов, — мрачно ответил Эриксон. — Может быть четырнадцать. Мы работаем над уточнением.

— Не слишком хорошо, — заметил деКастро и Эриксон фыркнул.

— Я вижу, что вы вступили в ряды поклонников теории о том, что преуменьшение тоже может быть способом подчеркнуть сказанное.

— Если ничего другого не остается, полагаю, можно проявить и остроумие, — блекло улыбнулся деКастро и расправил плечи. — Хорошо, я передам адмиралу. По крайней мере, её семья теперь на планете, а не на флагманском корабле.

— Знаю, — на мгновение лицо Эриксона мучительно исказилось. — Боже, это должно быть тяжело. Знать, что твои дети здесь. Что они точно знают, что именно происходит.

— Это погано, согласен, — признал деКастро. — Сообщите мне уточнённые цифры как можно скорее.

— Насколько, ты сказал, велики их силы?

Лицо губернатора Йооны Пойкконена на экране контр-адмирала Баптиста Брессана было серым. Не то, чтобы Брессан хоть немного его винил. Контр-адмирал намеревался сделать всё, что возможно для защиты Аугусты, однако после этого — и после того, как рассеются обломки — Пойкконен останется лицом к лицу с тем, что проклятые манти собираются сделать с его звёздной системой.

— Внешний Дозор определил их как четыре супердредноута, четыре линейных крейсера и семь тяжёлых и лёгких крейсеров, — повторил Брессан. — Возможно, один или несколько супердредноутов окажутся носителями, но пока что их импеллерные сигнатуры соответствуют сигнатурам СД(п) классов «Инвиктус» и «Медуза». Если делать предположения по этому поводу, то, похоже, мы столкнулись с теми же силами, которые атаковали Геру.

— Харрингтон здесь? — лицо Пойкконена посерело бы ещё больше, будь это возможно.

— Хонор Харрингтон — не воплощение дьявола, — раздражённо произнёс Брессан. — Насколько мне известно, она даже не заключала с дьяволом никаких сделок — даже предполагая, что он существует. Чего я не допускаю.

— Извини, Баптист. — Пойкконен помотал головой подобно человеку, пытающемуся вытрясти воду из ушей, и извиняющеся улыбнулся. — Это всего лишь… О, черт! Ты знаешь, каково это.

— Да. — вздохнул Брессан, — Да, Йоона, я знаю, каково это.

— Ты собираешься с нею сражаться? — тихо спросил Пойкконен, чуть помедлив.

— Где-то тут у меня завалялись кое-какие приказы, в которых что-то такое сказано насчёт того, что я командую силами флота в системе Аугуста. Если память меня не подводит, то в них что-то говорится о защите моей позиции от нападений.

— Я знаю, что в них говорится. — Тон Пойкконена сказал Брессану, что его слабая попытка пошутить потерпела неудачу. — Однако это не отменяет того факта, что ты располагаешь единственным супердредноутом старой конструкции, шестью линейными крейсерами и несколькими сотнями ЛАКов. Этого мало, чтобы её остановить, и ты это знаешь.

— Так что мне делать, Йоона? — Брессан откинулся и поднял руку ладонью кверху. — Лечь и прикинуться трупом? Позволить ей — или кто там командует — просто пойти и с песнями разнести ко всем чертям экономику и промышленность системы? У нас есть буксируемые подвески, подвески стационарной обороны уже развёрнуты. И если у них нет НЛАКов, то они по крайней мере не смогут бросить против нас ни одной проклятой «Катаны». Я отправил курьерский корабль на Хевен сразу же, как только понял, что они разведывают систему. Возможно, подкрепления уже в пути. Если я смогу задержать манти до тех пор, пока не подойдёт помощь, мы, в конечном итоге, может быть окажемся в состоянии спасти для вас хотя бы часть системы.

— Мы в тридцати световых годах от столицы, Баптист. Это четырёхдневный переход для оперативного соединения, а твоё сообщение не может достигнуть Октагона раньше сегодняшнего вечера. Ты на самом деле думаешь, что сможешь продержаться против таких сил четыре долбанных дня?

— Наверное нет, — жестоко произнёс Брессан. — Однако это не означает, что я не должен попытаться. — Друзья мгновение смотрели друг на друга, а затем Брессан откашлялся. — На случай, если у нас не будет другой возможности поговорить, Йоона, позаботься о себе.

— Позабочусь, — тихо пообещал губернатор. — И, если не возражаешь, я буду просить Бога, в которого ты не веришь, чтобы он не оставил тебя своей заботой.

— Они здесь, мэм, — произнёс коммандер МакГвайр. — Внешний Дозор определяет их как по меньшей мере шесть кораблей стены — некоторые из них, конечно, могут оказаться носителями — десять крейсеров и минимум три эсминца.

Коммодор Дезире Кармуш, командующий 117-й эскадры тяжёлых крейсеров и старший офицер Флота Республики Хевен в системе Фордайс, посмотрела на своего начальника штаба и покачала головой.

— Немного избыточно, не находите ли? — с ироничной горечью заметила она.

— Я думаю, их разведка промахнулась, — ответил МакГвайр. — Вплоть до самого «Удара молнии» мы располагали здесь намного более мощными силами. — Он пожал плечами. — Не проводя реальной разведки до тех пор, пока они не напустили на нас эти проклятые эсминцы и малозаметные сенсорные поля, они не имели никакой возможности узнать, что системный пикет был настолько сокращен.

— По причине, я уверена, в то время казавшейся чертовски убедительной, — прохрипела Кармуш. Она несколько секунд пронзала взором экран, её глаза горели, пока она рассматривала кроваво-красную сыпь приближающихся вражеских боевых кораблей и семёрку разрозненных символов собственной некомплектной эскадры. Затем она заметно ссутулилась.

— Алан, мы ничего не можем сделать, чтобы остановить их, — сказала она тяжело.

— Да, мэм. Ничего, — тихо согласился МакГвайр. — Петра уже послала сообщение губернатору Далбергу.

Коммандер Петра Нильсен была операционистом Кармуш. Коммодор кивнула, соглашаясь и одобряя.

— Сам я связался к капитаном Ватсоном, — продолжал МакГвайр. Капитан Диего Ватсон командовал ЛАКами Фордайса. — Он говорит, что его люди готовы к бою.

— С тем же успехом я могла бы их попросту собственноручно расстрелять. — Кармуш наконец оторвалась от дисплея. — Ради всего святого, у Диего меньше ста пятидесяти «Скимитеров»! Если я пошлю его против этих манти, они сотрут его в порошок даже прежде, чем его ракеты смогут до них достать. И что только он, чёрт подери, воображает сделать с супердредноутами, даже если вообще сможет добраться до рубежа атаки?

— Несомненно, он ничего не добьётся, мэм. Но что вы ожидали от него услышать?

— То, что он готов к бою, — вздохнула Кармуш и устало покачала головой. — И я думаю, что остальная часть нашего внушительного «оперативного соединения» столь же готова абсолютно напрасно пожертвовать собой?

— Если вы потребуете, то да, мэм, — тихо произнёс МакГвайр и она пронзительно взглянула на него. Он твёрдо встретил взор Кармуш, и спустя мгновение она кивнула.

— Всё сводится к этому, верно? — Кармуш глубоко вздохнула. — Хорошо, Алан, так уж получилось, что я не готова бессмысленно погубить всех своих людей. Пусть связисты передадут приказ об эвакуации всех гражданских платформ, а также верфи Флота и ремонтной станции. Если это те же самые люди, которые нанесли нам удар в прошлом месяце, они, вероятно, будут осторожны, чтобы не допустить жертв среди гражданского населения. Но это могут оказаться и другие, так что давайте не будем рисковать.

— Есть, мэм, — официально ответил МакГвайр.

— Затем разворачивайте эскадру. У нас есть время, чтобы уйти из системы раньше, чем манти смогут нас достать, но только если мы начнем отход немедленно. Все способные ускользнуть гражданские гиперпространственные корабли должны сделать то же самое, однако, если манти догонят их и прикажут остановиться, они должны беспрекословно повиноваться. Убедитесь, что это чётко усвоено.

— А ЛАКи, мэм? — в голосе МакГвайра совершенно не было осуждения решения Кармуш оставить звёздную систему в руках врага.

— Они должны немедленно вернуться на базы, а личный состав баз должен как можно быстрее эвакуироваться на планету. После чего они должны подорвать свои термоядерные реакторы, — решительно ответила она. — Хотелось бы, чтобы у нас была возможность подобрать на пролете команды Диего, но это невозможно. В любом случае, я сомневаюсь, что манти притащили транспорта для того, чтобы забрать с собой пленных.

— Для этого потребовалось бы изрядное нахальство, мэм, — согласился МакГвайр. — С другой стороны, взгляните, насколько близко к Хевену они действуют. Боюсь, что от недостатка нахальства они как раз не страдают.

— Это и правда разочарование, — заметил своему начштаба Алистер МакКеон.

— РУФ не может постоянно угадывать, сэр, — ответила коммандер Орндорф. — В последний раз здесь видели значительный пикет. Очевидно, времена изменились. — она философски пожала плечами. Орндорф была внушительной женщиной, очень внушительно пожавшей плечами, и древесный кот у неё на плече покачал хвостом в знак согласия с замечанием своего человека.

— Как будто ты что-то знаешь о разведсводках! — сказал коту МакКеон.

— Баньши прошёл вместе со мной «дробилку», сэр, — заметила Орндорф. — Вас может удивить, что он при этом узнал.

— Может быть, — посмеиваясь согласился МакКеон, вспоминая первого встреченного им древесного кота. Затем встряхнулся.

— Ладно, БИЦ уверен в данных слежения? — спросил он.

— Да, сэр, — ответил голос принадлежавший коммандеру Алекану Словацки, операционисту МакКеона и относительному новичку в его штабной команде. Он указывал на главный экран, показывающий систему Фордайс, отмечая маленькую группу красных точек, с большим ускорением отходящих к гипергранице.

— Вот все семь зафиксированных сенсорами «Авантюриста» тяжёлых крейсеров, сэр, — продолжил он. — А это, — он указал на другой рой рубиновых точек, — более ста возвращающихся на базу ЛАКов. — Он покачал головой. — Их командующий, кто бы он ни был, не связался с нами, чтобы заявить, что он уступает нам поле боя, но он достаточно умен, чтобы понимать, что случилось бы, если бы он не ушёл.

— А их ракетные подвески?

— Ничего, сэр. Возможно именно поэтому командующий не стал разговаривать с вами, — произнёс Словацки. — Он не готов пожертвовать ещё и ими, и опасается, что вы могли бы заставить его это сделать.

— Да я бы его так заставил, — прорычал МакКеон. Затем покачал головой. — Не то, что я был бы настроен совершать какие-то зверства, если бы он отказался. Имейте в виду, это соблазнительно, но если бы я сделал нечто подобное, герцогиня Харрингтон скормила бы меня Нимицу кусочек за кусочком!

— Скорее всего, это преуменьшение, сэр, — с тенью улыбки произнесла Орндорф.

— Как бы то ни было. — МакКеон ещё несколько секунд размышлял перед дисплеем, затем решительно кивнул.

— Ладно. Они оставляют систему — или, по крайней мере, не собираются оборонять её чем-либо, кроме подвесок, — а по данным «Авантюриста» и «Мандрагоры» подвесок у них не больше сотни или около того. Однако я предположу, что на самом деле подвесок у них по крайней мере вдвое больше, чем мы смогли обнаружить. И, если они не хотят губить свои ЛАКи, то я не вижу причины губить наши. Свяжитесь с адмиралом Корсини. Я хочу использовать только «Катаны», и только для ПРО. Мы возьмём «Непримиримого» и «Елизавету» в охранении крейсеров Готтмейера и «Катан». Корсини должна оставить при себе дивизион крейсеров Атчисона и эсминцы в качестве эскорта носителей и находиться за пределами гиперграницы. В случае появления любых нежелательных незнакомцев она должна немедленно уйти и вернуться прямо на Звезду Тревора.

— Возможно, с несколькими группами ЛАКов мы могли бы подмести систему быстрее, сэр, — дипломатично заметила Орндорф и МакКеон кивнул.

— Да, могли бы. С другой стороны, если мы пожелаем, несколько СД(п) могут уничтожить все стоящие внимания платформы менее чем за пятнадцать минут. Я не намерен посылать ЛАКи и при этом держать корабли стены за пределами дистанции ракетной стрельбы. А если я всё равно собираюсь идти вперед всеми силами, то не имеет ни малейшего смысла подставлять «Шрайки» и «Ферреты» под возможный удачный удар подвесок. Если при этом для выполнения нашей работы потребуется чуть больше времени, что ж, да будет так.

— Есть, сэр, — ответила Орндорф и мановением руки послала Словацки к секции связи адмиральского мостика.

Коммодор Аракел Хованиян, командующий 93-й эскадрой эсминцев Флота Республики впился взглядом в главный экран, демонстрирующий отметки четырёх НЛАКов, четырёх линейных крейсеров и семи эсминцев и лёгких крейсеров, несущихся от гиперграницы вглубь системы Де Мойн.

— Сэр, на связи губернатор Брукхеймер. — негромко произнесла Эллен Стокли, капитан эсминца КФРХ «Гонщик» и, по совместительству, флаг-капитан Хованияна.

— Переключите на мой дисплей, — распорядился Хованиян, и когда коммодор скользнул в своё кресло, крохотный плоский экран коммуникатора заполнило изображение губернатора Арнольда Брукхеймера.

— Коммодор Хованиян, — без предисловий начал губернатор, — Какого чёрта вы всё ещё здесь торчите?

— Прошу прощения? — глаза Хованияна от неожиданности прищурились.

— Я спросил вас, какого чёрта вы всё ещё здесь торчите, — решительно повторил Брукхеймер. — Чего надеетесь достичь, кроме отличных шансов погибнуть самому и угробить всех ваших людей?

— Губернатор, я несу ответственность за защиту этой системы и…

— И если вы попытаетесь её защитить, то потерпите полный провал, — бесцеремонно оборвал его Брукхеймер. — Я, знаете ли, всё ещё способен читать тактический дисплей.

Хованиян открыл было рот для резкого ответа, но со щелчком захлопнул его, вспомнив, что Брукхеймер был адмиралом в отставке.

— Так-то лучше, — заметил Брукхеймер чуть более покладисто. Затем он склонил голову набок, его глаза были полны сострадания. — Коммодор — Аракел — вы только что не по своей вине оказались по уши в дерьме. Если бы они задержались ещё недели на три, то у нас имелись бы поджидающие их кое-какие значительные подкрепления. Но они не стали ждать, а под вашим командованием нет ни одного крупного боевого корабля. Во всей системе ровным счётом двадцать шесть «Скимитеров»; я ещё лучше вас знаю, насколько мало у нас подвесок; и в вашем распоряжении меньше, чем половина вашей собственной эскадры. У вас нет никакой возможности остановить вторжение всего лишь тремя эсминцами. И, — голос Брукхеймера снова стал предельно жёсток, — если вы попытаетесь — и останетесь при этом в живых — я лично потребую военно-полевого суда над вами. Я ясно выражаюсь?

— Да, сэр, — спустя долгое безмолвное мгновение ответил Хованиян. — Да, сэр. Ясно.

— Замечательно. — Брукхеймер пригладил волосы правой рукой и поморщился. — Мы должны найти какой-то ответ на эту стратегию манти, но будь я проклят, если знаю, что собирается по этому поводу предпринять Октагон. Пока же уводите ваших людей, прежде чем все они погибнут.

— Есть, сэр, — произнёс Хованиян. Он кивнул Стокли, начавшей отдавать необходимые приказы, затем снова взглянул на Брукхеймера. — И… благодарю вас, сэр, — сказал он человеку, который только что спас его жизнь.

— Интересно, какие ещё системы они сегодня атакуют? — спросил адмирал Брессан.

— Возможно, они не атакуют никакие другие системы, сэр, — ответила Клодетт Гиар, его начальник штаба.

— Помилуйте, Гиар! — покачал головой Брессан.

— Я не сказала, что так думаю, сэр. Я только указала на такую возможность.

— Теоретически, возможно всё, что угодно, — сказал Брессан. — Некоторые вещи, однако, более вероятны — или, наоборот, менее вероятны — чем другие.

— Верно, однако…

Гиар остановилась, так как около неё бесшумно вырос лейтенант-коммандер Кренкель.

— Да, Людвиг? — произнесла она.

— Мы получили подтверждение, — ответил операционист Брессана. — Если не считать, что они по какой-то причине преднамеренно обманывают наши системы опознавания, два из этих кораблей — несомненно пара атаковавших Геру «Инвиктусов». Полагаю, что один из них — флагманский корабль Восьмого Флота манти.

— Это означает, что мы, вероятно, будем принимать саму «Саламандру», — заметила Гиар. -Честь — вы должны простить мне невольный каламбур, — без которой я, наверное, обошлась бы.

— И я тоже, — ответил Брессан, вспоминая разговор с Пойкконеном. — Хотя не нужно быть гением в тактике, чтобы вышибить из нас дух при подобном неравенстве сил.

— Может и не нужно, сэр, — произнёс Кренкель. — С другой стороны, в том, чтобы быть раздавленным лучшим, что есть у врага, есть некий сомнительный комплимент.

— Людвиг, я когда-нибудь уже говорила, что вы — очень странный человек? — спросила Гиар.