Глава 52

— Что вы об этом думаете, Чженьтин? — спросил герцог фон Рабенштранге своего начальника штаба.

Стоя на флагманском мостике «Кампенхаузена», они наблюдали, как удаляется по направлению к гипергранице, равномерно набирая скорость, светящаяся сигнатура корабля её величества «Трубадур».

— Мне подумалось… — капитан дер штерне Изенхоффер замялся и слегка пожал плечами. — Подумалось, что такой расклад во многих отношениях весьма… удобен для герцогини Харрингтон, сэр.

— Удобен?

Рабенштранге, словно дегустатор, покатал слово на языке и, склонив голову, посмотрел на рослого Изенхоффера.

— Своеобразный выбор слова, Чженьтин. Возможно, в чем-то правильный, но все же… — Он покачал головой. — «Удобно» ей это лишь при определенных обстоятельствах, а в большинстве ситуаций получается крайне неудобно. Мне приходит на ум старинное выражение про молот и наковальню.

— А если она рассчитывает убедить нас не быть молотом… или наковальней, сэр? — с корректно-упрямым скепсисом настаивал Изенхоффер.

— Может быть, — согласился Рабенштранге, хотя в голосе у него звучало сомнение. — Но, подозреваю, логика её анализа произведет на его величество определенное впечатление. Если, конечно, она базируется на реальных данных.

— Я бы сказал, что суть дела сводится как раз к достоверности — или недостоверности — этих сведений, — сказал Изенхоффер и вдруг умолк — вроде собирался добавить что-то еще, но явно передумал.

— И? — поторопил Рабенштранге.

— Я просто хотел сказать, сэр, что, хотя относительно мотивов герцогини у меня сохраняются некоторые подозрения, я, честно говоря, не верю, что она вам солгала.

Изенхофферу было неловко произносить это, и Рабенштранге невесело улыбнулся. Он понимал, что капитан дер штерне предпочел бы обвинить Хонор во лжи о якобы обнаруженных ею происках Республики Хевен в Силезии. Увы, для подобного обвинения начальник штаба был слишком честен, что, как признавал герцог, придавало его сомнениям в мотивах герцогини только больший вес.

— Мне кажется, — медленно произнес низкорослый адмирал, — нам не помешает помнить, что свои мотивы, в том числе и подозрительные, могут быть не только у неё. Например, если герцогиня сказала правду, а выводы её основываются на истинных данных, то какие цели преследует Республика?

— Простите, сэр, но цели Республики, на мой взгляд, предельно ясны, — заявил Изенхоффер. — На месте президента Причарт или адмирала Тейсмана я бы уже давно прибегнул к военным действиям, чтобы найти выход из переговорного тупика. Разумеется, будь у меня соответствующие возможности. — Он пожал плечами. — Думаю, как раз в отношении их намерений, касающихся как оккупированных систем, так и станции «Сайдмор», герцогиня Харрингтон права.

— Может быть, Чженьтин, — кивнул Рабенштранге, — но я бы хотел обратить ваше внимание на следующее. Республика с одобрением отнеслась к нашему намерению укрепить свои позиции в Силезии. Правда, они никогда не высказывали согласие публично, только в частных разговорах, но мы с вами оба читали отчеты МИДа о встречах посла Кайзерфеста с их государственным секретарем. Даже с учетом неточностей при пересказе Джанкола высказался по вопросу о Силезии конкретно и недвусмысленно.

Гросс-адмирал помолчал, наблюдая за удаляющейся сигнатурой «Трубадура», потом снова обернулся к Изенхофферу.

— И все же при всей конкретности этих бесед Джанкола даже не намекнул на проведение Республикой каких-либо военных операций в пространстве Конфедерации. Более того, он особо проинформировал Кайзерфеста о том, что республика даже на словах не сможет оказать нам открытую поддержку, опасаясь реакции общественного мнения Хевена.

— Думаете, он преднамеренно вводил нас в заблуждение? — нахмурился Изенхоффер.

— Не исключено. Во всяком случае, он намеревался использовать нас в качестве орудия, отвлекающего внимание Звездного Королевства, в то время как Республика будет готовить военную операцию. Полагаю, на этот счет в нашем МИДе уже имеются определенные соображения. Но то, что он даже не намекнул — по крайней мере, насколько я могу сделать вывод из кратких отчетов, — что Хевен готовится возобновить активные боевые действия, кажется мне значимым. Более того, я бы сказал, что он всеми силами старался не вызвать даже малейшего подозрения на возможность такого развития событий. Отчасти это, конечно, объясняется поддержанием завесы секретности, но решение отправить свои силы в Конфедерацию в тайне от нас, одновременно подбивая нас на военную авантюру здесь же, можно назвать по меньшей мере… неосторожным.

— Но чем они руководствовались? — спросил, размышляя вслух, Изенхоффер.

— Мне, во всяком случае, сразу приходит на ум одно соображение, — угрюмо заявил Рабенштранге. — Предположим, что они планируют — или, по крайней мере, надеются, — что мы с манти действительно объявим войну друг другу и один из нас победит. Я думаю, их стратеги могут с уверенностью предполагать, что, кто бы из нас ни победил, в Силезии после этого у него останется обескровленный флот. И если вдруг случится, что у Республики по совершенно случайному стечению обстоятельств неподалеку обнаружится свежий, полный сил флот…

Он замолчал, и Изенхоффер нахмурился ещё сильнее.

— Сэр, вы действительно верите, что республика Хевен серьезно замышляет вести войну со Звездным Королевством и Империей одновременно?

— На первый взгляд это может показаться нелепым, — согласился Рабенштранге. — Но вы видели те же разведывательные данные, что и я. Даже при том, что проникнуть во все тайны «Болтхола» нашей разведке не удалось, очевидно одно: Тейсману и Причарт удалось построить существенно более крупный и более современный флот, чем они объявили официально. Возможно, они добились даже большего, чем мы подозреваем. Не стоит забывать: внешняя политика Законодателей десятилетиями строилась на концепции последовательной экспансии: сначала Звездное Королевство, потом Силезия, потом Империя. Если Причарт и Тейсман чувствуют, что нарастили достаточную военную мощь, у них вполне может возникнуть искушение вернуться к этой доктрине.

— Но все наши аналитики отрицают склонность Причарт к подобной идеологии, сэр, — отметил Изенхоффер.

— Аналитики могут и ошибаться. К тому же — и это, может быть, важнее — Причарт работает не в политическом вакууме. Мы не очень хорошо представляем себе расклад сил во властных структурах Республики, и даже если она не хотела прибегать к активным боевым действиям — судя по выводам наших аналитиков и её публичным заявлениям, — то сейчас, мне кажется, она все же склоняется к военному решению существующих проблем. А если она будет вынуждена возобновить войну, то почему бы ей не решить, что заодно имеет смысл раз и навсегда достичь и других целей, которые по традиции ставила перед собой Республика в этом секторе Галактики?

— Такой возможности исключить нельзя, — медленно произнес Изенхоффер. — Хотя, признаться, я не ожидал бы от Причарт столь изощренного коварства.

— Я тоже, — признался Рабенштранге. — Мне и сейчас нелегко в это поверить. Но вполне возможно, что её постоянная сосредоточенность на внутренних преобразованиях была все это время маской. — Герцог, скривившись, покачал головой. — Даже сейчас, когда я это произношу, я сам себе не верю. И вот что не идет у меня из головы, Чженьтин: их государственный секретарь предложил нам неофициальное, тайное сотрудничество. Чуть ли не тайный союз против Мантикоры. Он сам пришел к Кайзерфесту, а не наоборот. Но за все время, пока они с Кайзерфестом выстраивали «рабочие отношения», о присутствии в Силезии хевенитского военного флота не было сказано ни слова. Ни единого, Чженьтин! Ясно, что Причарт действует в соответствии с тщательно разработанным планом. Так же ясно, что рано или поздно Империя узнает о республиканских силах в конфедерации. Причарт далеко не глупа, глупая женщина просто не добилась бы того, чего добилась она. Так зачем, спрашивается, предлагать нам неофициальный союз, а потом тайно посылать флот на ту самую территорию, которую её государственный секретарь фактически подбивал нас прибрать к рукам? Разве что она надеялась держать нас в неведении относительно присутствия своих кораблей до тех пор, пока принимать ответные меры будет уже слишком поздно.

— Это представляется… возможным, — сказал, поразмыслив, Изенхоффер. — Безрассудным до безумия, если только они не нарастили свои силы до уровня, значительно превосходящего самые смелые догадки, но возможным. Однако, сэр, осмелюсь заметить, что все это пока базируется на одних лишь предположениях. В настоящий момент мы не располагаем доказательствами даже того, что Республика вообще рассматривает вопрос о нападении на Звездное Королевство. Откровенно говоря, предположения герцогини Харрингтон — единственное указание на то, что у них может быть подобное намерение. А независимо от наших подозрений указания его императорского величества однозначны.

— Разумеется. Но основная ответственность лежит на мне как командующем флотом в Саксонии. Тем более, что график у нас не слишком строгий. Даже если мои подозрения абсолютно беспочвенны, мы ничего не потеряем, подождав несколько недель, а то и месяцев. Зато если они окажутся обоснованными, а мы поторопимся, это может обернуться катастрофой.

Сигнатура «Трубадура» достигла гиперграницы и исчезла. Чин-лу Рабенштранге глубоко вздохнул и спокойно сказал:

— Сообщите на базу, что мне потребуется курьер.

— Думаете, ваша милость, из этого выйдет толк? — спросила Мерседес Брайэм.

— Не знаю, — честно ответила Хонор. — Мне кажется, что герцог фон Рабенштранге поверил, что я говорю правду, или, по крайней мере, ни в чем сказанном не лгу. Но как именно он отреагирует?.. — Она пожала плечами.

— Ну что ж, — вздохнула начальник штаба. — Во всяком случае, мы получили дополнительные сведения о техническом прогрессе у анди. К сожалению.

— Что? — Хонор взглянула на Брайэм.

— По-моему, они даже не заметили, что капитан Конагер выпустил зонды, мэм, — тонко улыбнулась коммодор. — По крайней мере, в области сенсорных технологий и средств маскировки мы их всё еще опережаем.

— Рада слышать… наверное, — сказала Хонор. — Я почти жалею о том, что позволила вам с Алистером уговорить меня выпустить эти зонды. Если бы нас за этим застукали, Рабенштранге решил бы, что мой визит сводится к разведывательной операции.

Брайэм хотела возразить, но передумала. Она была уверена, что, если бы зонды обнаружили, такие прагматичные ребята, как андерманцы, приняли бы это как само собой разумеющееся. Таковы правила игры. И подозревала, что в глубине души Хонор думает примерно так же. Просто ей не давала покоя тревога, и Мерседес отнеслась к этому с пониманием.

— Во всяком случае, — снова начала она, — мы получили неплохие визуальные данные по нескольким их кораблям. Теперь ясно, что насчет оснащения новых линейных крейсеров адмирал Бахфиш не ошибся. У них на вооружении имеется по крайней мере один тип оснащенный подвесками; мы отсняли три таких корабля.

— Жаль, не могу сказать, что это для меня сюрприз, — заметила Хонор.

— Мне тоже, ваша светлость, — согласилась Брайэм. — Но сюрприз не это, сюрприз другое. Вообще говоря, я была бы счастлива, если бы эта догадка была единственной, которую подтвердили наши зонды.

Хонор взглянула на нее вопросительно, и начальник штаба пожала плечами.

— Как минимум один класс СД(п) они уже ввели в строй. Сколько их в Саксонии, мы не знаем. Ни тактики капитана Конагера, ни мы с Джорджем не смогли точно определить численность сил, базирующихся в Саксонии. Они определенно специально рассредоточили свои корабли и приглушили излучения, как только мы стали углубляться в систему, но все равно нам удалось засечь десятка два супердредноутов, и данные зондов свидетельствуют, что не меньше четверти из них оснащены подвесками.

— Черт, — тихо сказала Хонор.

— Никаких признаков НЛАКов мы не обнаружили, — продолжила Брайэм. — Это, конечно, ничего не доказывает. Вся система буквально нашпигована эмиссионными следами ЛАКов. Конечно, — она вздохнула, — это можно считать мнительностью, но мне кажется, что, раз уж они разработали корабли, оснащенные для сброса подвесок, то должны были додуматься и до столь простого технического решения, как носитель ЛАКов.

— Наверное, ты права, — согласилась Хонор. — А если так, анди еще более опасны, чем мы думали. Знаешь, — медленно добавила она, — я вот задумалась, а действительно ли они не заметили наши зонды.

— Думаете, они хотели, чтобы мы узнали об их новой технике? — скептически спросила Брайэм.

— Во всяком случае, я этого не исключаю. Подумай, если они всё ещё надеются заставить нас уступить им Силезию без боя, почему бы не продемонстрировать нам свою мощь, чтобы поумерить нашу воинственность? Более того, преднамеренно не заметив наших зондов, они могли убить сразу двух зайцев: во-первых, дать нам «похитить» данные, которыми они сами не прочь нас снабдить, а во-вторых, сделать вид, что они нас «не заметили», и заставить думать, будто их сенсорные устройства не в состоянии справиться с нашими средствами электронной маскировки. Такое заблуждение может обойтись нам очень дорого в том случае, если, не понимая намеков, мы не уйдем из Силезии.

— Знаете, ваша милость, я просто ненавижу двусмысленные, а то и трехсмысленные ситуации подобного рода.

— Можно подумать, я их люблю, — сказала Хонор с кривой улыбкой. — По крайней мере, хотели того анди или нет, но мы теперь знаем о них чуть больше, чем знали раньше. И они знают о происходящем несколько больше, чем до моего визита. Уверена, в Адмиралтействе меня осудят за «контакты с неприятелем», но, по-моему, это был первый позитивный контакт между нами и андерманцами с начала обострения отношений.

— Не могу не согласиться, — сказала Брайэм. — Но, боюсь, мы все равно возвращаемся к моему первому вопросу. Думаете, ваша милость, от этого будет толк?