Глава 5
До наступления сумерек оставалось не больше полунара, и с каждой минкой степь становилась все мрачнее и неприветливее. Пожалуй, я так же, как и Шен, ждал, когда же мы оставим эту местность позади. Еще неделя — и трава, даже самая высокая и густая, перестанет бороться с ветром, ляжет, оставив после себя продуваемую пустошь. Тогда станет еще холоднее, чем сейчас.
Мы намеревались к этому времени добраться до более обжитых земель.
Выдернув из земли очередную стрелу, я наложил ее на тетиву, легко вскинул «прирученное чудовище», как называл мой лук Шен, натянул на разрыв и, почувствовав, как щеки коснулось оперение, разжал пальцы. Стрела по пологой дуге ушла в небо, приблизилась к низким, опасливым облакам, едва не задела их животы и, начав смертельное снижение, через пару ун задрожала в мишени.
— Вот так, собака! — победно прокричал Юми, подпрыгнул, сделал сальто через голову и словно кошка приземлился на все четыре «лапы».
— Он сквазать, что очень, очень впечатлен, — перевел находящийся тут же Гбабак. — Попадать с триста пятидесяти ярдов!
— Рад, что смог вас развлечь, ребята, — сказал я, поднимая куртку, и, на ходу надев ее, направился к мишени.
Вейя увязался следом.
Я не возражал, когда он помог мне вытащить стрелы и сложить их в колчан. Подхватив сколоченную из палок треногу и взвалив ее на плечо, я направился в обратный путь.
Блазг с интересом изучал лук, крайне осторожно пробуя тетиву и боясь переломить оружие, словно тростинку.
— Мы такваким не пользоваться, — объяснил он, заметив мой взгляд.
— Знаю. Вы предпочитаете у-таки.
Он квакнул, улыбнулся.
— У-таки это для весали, детей и других кваст. Квагеры пользоваться секварами.
Это точно. Я никогда не видел знаменитый Болотный полк, но слышал, что они с легкостью мечут тяжелые обоюдоострые секиры чуть ли не на пятьдесят ярдов. Могу только предположить, какие бреши такие штуки должны пробивать в рядах противника.
— Квак твой себя чувствовать, человече? Грусть ушла? — с искренней заботой о моем состоянии поинтересовался блазг.
— Я справляюсь, — кисло улыбнулся я.
— Твой не думать, о чем я говорить, — с сожалением произнес он. — Твой убивать себя изнутри. Это плохо.
— Люди отличаются от блазгов. Мы скорбим о тех, кто ушел.
— Вот так, собака!
— Юми говорить, что все скорбят. Но все существа в мире — дети Квагуна.
— Думаю, на этот счет вам стоит побеседовать не со мной, а со жрецами Мелота. Вам будет что рассказать друг другу.
— Вот так, собака. — Вейя заглянул мне в глаза.
— Лань тьмы, кваторая пришла с тобой вчера, выглядит не квак самква. Юми это удивлять. Он бояться, не перепутать ли ты.
— Это Проклятая. Можете не сомневаться. И я, и Шен раньше с ней встречались.
— Мы заметить, — важно кивнул блазг.
Надо было видеть Целителя, когда я вернулся вместе с Тиф. К чести мальчишки можно сказать, что он не бросился на гостью с магией или кулаками, чего я от него вполне ожидал. Но выражение лица Шена говорило само за себя. Он прекрасно помнил, как попал к Тиа в плен, как та катала его над Альсгарой по небесам и как его унижали, втоптав в грязь в буквальном и переносном смысле этого слова.
Весь следующий день он со мной не разговаривал, был мрачен и в конце концов ушел возиться с Роной.
Судя по всему, девчонка прислушалась к моим словам и оставила попытки устроить свару. В себя она приходила не больше чем на нар. Остальное время либо спала, либо проводила в рыданиях и несла полную чушь. На мой взгляд, лучше ей нисколько не становилось, как Шен ни убеждал меня в обратном.
Лагерь я застал точно таким же, каким оставил. Тихим и унылым. Фургон стоял боком к тракту, Пегая и Рыжая паслись вместе с новой лошадью по кличке Сонная. Целитель возился у костра, а Тиф, набросив на плечи теплый свитер, сидела, прислонившись к колесу, и из-под полуприкрытых век наблюдала за мальчишкой. Заметив меня, она наклонила голову. Я оставил ее приветствие без внимания.
— Можно с тобой поговорить? — сухо попросил Шен.
Я, уже зная, о чем пойдет речь, неохотно буркнул:
— Валяй.
— Давай отойдем.
Я пожал плечами:
— Если хочешь. Хотя не вижу в этом смысла.
Когда мы оказались за сто ярдов от фургона, Шен отрывисто спросил:
— Почему ты ее не убил?
— А ты? — усмехнулся я. — У тебя больше причин желать ее смерти. В Альсгаре она хорошо тебя потрепала.
Он дернулся и неохотно ответил:
— Я счел, что, если ты ее сразу не прихлопнул, значит, она нужна. Решил вначале узнать у тебя, что происходит.
Я с пристальным интересом посмотрел на него и улыбнулся.
— Что? — нахмурился он.
— Удивлен, слыша от тебя такие слова. Обычно ты слишком нетерпелив.
— Значит, я не столь безнадежен, как ты! О чем ты только думал, когда притащил ее сюда?!
— Она поможет мне.
— Не мели чушь, гийян! Это даже не змея, пригретая на груди! Она в любой момент откусит тебе голову! И не только тебе!
— Возможно, — не стал спорить я.
— Проклятая ведет тебя, как рыбак глупую рыбу! Я ей не верю!
— Я тоже. Но если с ее помощью я дотянусь до убийцы Лаэн…
— А тебе не приходило в голову, что именно эта тварь убила Ласку?!
— Приходило, — не стал спорить я.
— И что же?!
— У меня нет никаких доказательств.
— Когда это тебя останавливало? — удивился он.
— Тиа не меньше моего хочет смерти неизвестного.
— Да ну?! Она соврет недорого возьмет!
— Если это так, то мы ей совершенно не нужны. И она уже давно должна была нас прибить. Ей есть за что нас с тобой ненавидеть. Ты должен это помнить.
— Она убьет нас. Можешь поверить!
— Но пока этого не произошло. И я воспользуюсь ее помощью. Пускай она хоть сто раз Проклятая.
— И ты вот так просто позволишь ей ехать вместе с нами и свободно гулять, где вздумается?
— А у меня есть выбор? Или ты предлагаешь ее связать?
— Было бы здорово, — пробормотал он. — Только вряд ли поможет.
— И я о том же. Держать ее на поводке не получится. Если Проклятая захочет, то убьет и тебя, и меня. Но я уверен, что пока ей выгодно оставаться с нами. А потом… потом посмотрим. Ты, разумеется, можешь приглядывать за ней — дежурить по ночам и прочее. Надолго тебя не хватит.
— Все равно мы играем с огнем.
— Меня это не остановит, малыш. Меня теперь ничто не остановит. Даже пламя.
Он требовательно протянул руку:
— Верни «Гаситель Дара», который ты так ловко у меня спер.
— Нет.
— Что значит «нет»? — Его скулы тут же вспыхнули от гнева.
— Именно то, что ты подумал. Тебе он сейчас ни к чему. Если я смог завладеть им, то и Тиф сможет.
— Ты не очень-то мне доверяешь.
— Дело не в доверии, а в разумной осторожности. Если клинок попадет в руки Проклятой, твоя жизнь, как и жизнь Роны, окажется в гораздо более серьезной опасности, чем сейчас.
— Куда уж больше! — фыркнул он, но немного остыл. — Ты вернешь его мне, когда мы прибудем в Радужную долину. Мать приказала передать артефакты…
— Как тебе угодно, — солгал я. — Но ты, кажется, не понял, о чем тебе говорила Лаэн. Если сунешься к Ходящим, это будет твой последний дурацкий поступок. Они не выпустят носителя темной «искры». А твоя сейчас именно такая.
— Не говори ерунды. Они даже не заметят. Я Целитель. Моя «искра» не читаема до тех пор, пока я не пользуюсь Даром.
— Интересно, сколько ты продержишься без магии.
— Достаточно долго, чтобы меня выслушали и поняли.
— Как говорится в книге Созидания — блажен, кто верует.
— Не знал, что ты читаешь такие вещи, — усмехнулся он.
— Я полон сюрпризов. Мне нужны наконечники.
Он сразу понял, о чем я говорю, и отрицательно покачал головой:
— Нет.
— Вроде ты только что пекся о нашей безопасности? Изменил свое мнение?
— Нет, но…
— Но если Тиф начнет строить из себя темную повелительницу, то, возможно, я не смогу подобраться к ней на расстояние удара ножом и потребуется стрела. Вот тогда из-за твоей жадности мы с тобой и попрыгаем, малыш. Так что давай сюда наконечники. Хватит валять дурака и тратить мое время! Уже почти стемнело!
Он заколебался, собрался было продолжить спор, но неожиданно сдался:
— Бездна с тобой, Серый!
Залез в поясную сумку, вытащил тряпицу, развернул ее и положил мне на ладонь наконечник матово-белого цвета.
— Тебе хватит и одного.
— А если нет?
— Хватит, — уверенно ответил Целитель. — Я видел, на что ты способен.
Возвращались мы уже в полной темноте, ориентируясь на свет костра. Блазг дремал под фургоном, Юми жарил мясо на палочках, Тиф сидела рядом, пытаясь беседовать с Роной. Та сжалась в комок и молчала. Она даже не сделала попытки напасть.
— Эй! Оставь ее! — заорал Шен, мгновенно ринувшись в бой, но я предусмотрительно положил руку ему на плечо:
— Остынь.
— Я не собиралась причинять ей вред, — возмутилась Тиа. — Она сама ко мне пришла.
— Лжешь!
— Успокойся, мальчик, — нахмурилась она, начиная сердиться. — Если не веришь мне, то спроси у своих друзей.
— Рона сама прийти, — подтвердил блазг из темноты.
— Я могу помочь, — доброжелательно сказала Тиф.
— Даже не думай, — процедил Целитель и увел начавшую всхлипывать девушку от костра.
— Вот так, собака. — Вейя приветливо протянул Проклятой мясо.
— Спасибо, — серьезно поблагодарила та.
— Как тебе в этом теле? — полюбопытствовал я.
Убийца Сориты с удивлением распахнула глаза и тут же недоверчиво прищурилась:
— Не думала, что тебя интересуют подобные пустяки.
Она впилась зубами в еще горячее мясо, тщательно прожевала один из кусочков и, видя, что я все еще смотрю на нее, неохотно ответила:
— Ну, раз тебе настолько любопытно — в этой оболочке не слишком удобно. В моем настоящем теле было гораздо комфортнее. Спасибо тебе большое за то, что ты меня сюда засунул.
— Не сваливай с больной головы на здоровую. Ты напала на нас. Мы защищались.
— Бесполезный разговор! — недовольно скривилась она. — Мне меня это не вернет.
Я развел руками. Да. Красотка заперла себя в теле придурка. Вполне достойная кара за все ее грязные делишки.
— Шен как-то рассказывал, что ты на него надеялась.
— Не буду врать, — кивнула Проклятая. — Он мог бы мне помочь вернуться в более подходящую оболочку. Если бы Тальки разгадала плетение, разумеется.
— Безусловно, — холодно улыбнулся я. — А твоим новым вместилищем была бы…
— Твоя женщина, — не дрогнула она. — Поэтому можешь себе представить, насколько я зла на того, кто убил ее и Проказу.
Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться спокойным:
— Ты знаешь, кто за этим стоит?
Она с сожалением покачала головой:
— Нет. Может быть кто угодно. Тальки говорила, что она ожидает гостей.
Я сразу подумал о трупах Ходящих, обнаруженных в особняке.
— Это мог сделать Рован. Если потерял последние мозги. Или Аленари, хотя на нее не похоже. Или Лей, если он решился оставить войска. Или Митифа, если она внезапно поумнела, в чем я лично глубоко сомневаюсь. Или мы все проворонили мятеж в Кругах Избранных, и им надоела наша власть. Тот, кто был там, обогнал меня совсем не намного. И ловко ушел.
— Мы не нашли никаких следов.
— Вы не знали, что искать, — улыбнулась Тиа. — Видел выжженный круг на земле?
— Да.
— Убийца отправился дорогой, недоступной обычным людям. И теперь он может быть где угодно. Нам придется очень постараться, чтобы до него дотянуться.
Я не обратил на это «нам» никакого внимания. Все может измениться в одно мгновение, и Проклятая перестанет быть доброй милашкой. Точнее, как говорит Шен, оттяпает мне голову. Кажется, Тиф поняла, о чем я подумал, так как со значением посмотрела на висящий у меня на поясе «Гаситель Дара».
— Ты все время шла за нами?
— Да. От поместья.
— Я нашел в особняке тела Ходящих. Они не могли стоять за всем этим?
И вновь на лице Порка появилась неприятная гримаса:
— Ты слишком большого мнения о Башне, лучник. В тот день, когда они будут способны уничтожить кого-то вроде Тальки, я навечно уйду в жрицы Мелота. Магия, бушевавшая там, не имеет ничего общего с жалкими потугами последователей Сориты. Это темная «искра». Думаю, что Ходящих Проказа придерживала для себя. Время от времени она любила пить чужую силу.
— Там было много мертвых некромантов. С алыми и зелеными кушаками. Зеленые были у слуг Проказы. Чьи лакеи носят алые?
Она отложила прут, на котором оставалось еще два куска мяса, помедлила и все-таки произнесла:
— Мои.
Гбабак шевельнулся в темноте, подвинулся ближе на тот случай, если понадобится помощь. Я отметил это для себя, сдержался и стал ждать продолжения истории.
— Обычно Избранные ничем не выделяются, если не считать посохов. Лишь тот, кто стоит ближе всего к нам, имеет право владеть тем, что ты только что описал. Зеленые — Тальки, желтые — Митифа, синие — Аленари, черные — Рован, белые — Лей. Алые — мои. Тех, кто был со мной, я не видела с тех пор, как мы взяли Врата Шести Башен. Своих Избранных я отправила вместе с Аленари к Альсу. Затем она взяла их к Гаш-шаку.
— Все так просто? — ядовито поинтересовался вернувшийся Шен и взял у повара-Юми свою порцию ужина. — То есть мы должны поверить, что ты здесь ни при чем?
— Нэсс, надень на своего друга намордник, — попросила Тиф.
— Возможно, она и не лжет. Но я считаю, что Проклятая хочет сбить нас со следа, — не обращая на нее внимания, продолжил Целитель, обращаясь только ко мне. — Или же просто желает с нашей помощью расправиться с Оспой.
Тиа расхохоталась:
— Мальчик, мальчик. Успокойся! Твое самомнение больше, чем у Рована! А уж он, можешь мне поверить, еще та заносчивая скотина! Я, конечно, верю, что вы ребята не промах, но справиться с Аленари вам не под силу. Даже вот с этой штукой, — она указала на «Гаситель». — Так что надеяться, будто вы уничтожите Звезднорожденную, я бы все-таки не стала. И, если честно, я буду рада, если за всем этим не стоит она. Аленари слишком опасный и неприятный противник, чтобы с ней связываться.
— Где Оспа сейчас? — спросил я, перебив открывшего рот Шена.
— Точно не знаю. Где-то у Лестницы. Вместе с Леем.
Целитель поперхнулся словами и воззрился на нее с недоверием:
— Быть такого не может! Аленари находилась возле Гаш-шаку!
— А Тальки на востоке, — холодно отрезала Тиа. — Следовательно, то, что мы с вами видели совсем недавно, не более чем обман зрения. Вернись в реальный мир, мальчик…
— Меня зовут Шен, Проклятая!
— А меня Тиа! И тебе это прекрасно известно. — Ее глаза были холодны. — Если хочешь нормального отношения, то тебе придется сделать для этого ответные шаги. Аленари слишком далеко от нас, и мы идем не в ту сторону.
— Мы идем туда, куда следует, — сказал я. — Нападавшие прибыли к поместью от Радужной долины. И я не собираюсь совершать путешествие через всю страну лишь для того, чтобы спросить у твоей подруги, не она ли это сделала. Предполагаю, что ответа я не дождусь. Глупо терять след.
— Ты его уже и так потерял. На дороге ничего нет.
— У тебя есть другие интересные предположения?
Она промолчала, и я закончил:
— Так я и думал. Значит, продолжаем путь.
— Вот так, собака! — протяжно зевнул Юми и направился на боковую.
— Пора спать, — я встал вслед за вейей.
— Я подежурю, — вызвался Шен.
Тиа встретила его предложение понимающим смешком:
— Если появится опасность, разбуди меня, мальчик.
Я проследил, как она направляется к фургону, и расположился под навесом, вместе с Гбабаком, вейей и лошадьми. Я был абсолютно уверен, что чуткий Юми не даст Проклятой возможности подкрасться, пока мы спим, и лишить меня ножа. Впрочем, убить меня она может и на расстоянии. Ей незачем для этого напрягаться.
Удивительно, но меня это совершенно не беспокоило.
— Добрых снов, — пожелал мне блазг.
— Вот так, собака, — подтвердил вейя, ловко и быстро сплетая из травы нечто похожее на гнездо.
— И вам того же, — не остался я в долгу.
Улегся, накрылся сверху плащом. Было зябко, но разводить огонь по второму разу не хотелось.
— Лани тьмы не стоит сейчас бояться, — неожиданно сказал блазг.
Я приподнялся на локте, посмотрел в его странные золотистые глаза:
— Неужели? Вы чудные ребята. В отличие от Шена восприняли ее компанию совершенно спокойно.
— Вот так, собака, — высказался друг квагера.
— Он сквазать, что нельзя страшиться тьмы, даже квагда она стоять рядом с твой. Все время ждать зла — это значить проиграть до битвы.
— Чего же мне от нее ждать? Добра? — с иронией поинтересовался я.
— Действий.
— Боюсь, что, когда она начнет действовать, будет слишком поздно.
— Нет. Ты опять не прав. Она исквать не твой. У нее есть причина, почему она с нами. Лань тьмы умна. Она думать. Не квак ты. Понять, что ей надо на самом деле, и твой поймешь, что от нее ждать.
— И вы поняли?
Блазг с вейей переглянулись.
— Да. Лань тьмы исквать не тольква месть. Ей нужно ценнее. Ощутимее. И поква она это не взять, бояться ее — терять время.
— Теперь вам осталось убедить в этом Шена.
— Вот так, собака, — клятвенно пообещал мне Юми, и я, сочтя, что сегодняшняя беседа завершена, завалился спать.
День не задался с утра. То есть с самого моего пробуждения. Над ухом грохнуло так, что я подлетел вместе с плащом и пребольно ударился о землю.
Вокруг бушевал хаос.
Лошади сходили с ума, вейя встревоженно верещал и кричал про собаку, Шен вопил благим матом и вместе с Роной висел в четырех ярдах над землей. Оба были опутаны белыми, ярко сияющими жгутами света.
— Может, вы успокоитесь? — хмуро спросила у них Тиф.
Вид у нее был растрепанный и злой. Нижняя губа кровоточила.
Как оказалось, с утра Рона пришла в себя настолько, что смогла опознать Проклятую, но не настолько, чтобы не бросаться на нее с кулаками. У девчонки и вправду были серьезные проблемы с головой, раз она на такое решилась. На Шена тоже нашло затмение, так как он кинулся ей на подмогу.
По счастью, Тиа сохранила трезвость рассудка и не размазала дураков по всем равнинам Руде. Она просто спеленала их, и у «магов» пострадало только самолюбие. Целителю оставалось лишь ругаться, а Рона, попав под плетение Проклятой, тут же растеряла весь боевой задор и расплакалась.
Разумеется, успокаивать всех пришлось мне. Тиф я попросил отвалить на несколько минок, ученику Цейры Асани посоветовал заткнуться, а на то, чтобы хоть как-то утешить Ходящую, ушло больше нара. Все это время она держала меня за руку, тихо всхлипывала и с ужасом косилась на рассерженную Тиа.
Когда мы отправились в дорогу, я посадил девушку рядом с собой, на козлы, укрыл ей плечи теплым шерстяным одеялом и попытался разговорить. Но беседы, даже такой, какая у нас случилась в фургоне несколько дней назад, не вышло. И я, осознав всю тщетность своих попыток, отстал.
Наконец она ушла в фургон, уступив место Целителю. Шен смотрел на меня волком, словно в том, что произошло, была моя вина. Тиф ехала позади и не лезла, за что ей все были очень благодарны.
Курганы исчезли, вновь уступив место голым полям. Трава стала гораздо ниже и реже, а ветер усилился. Пахло прелой горечью, влагой и наступающими на пятки холодами. Гбабак шел рядом с фургоном. Юми, пока не было дождя, дремал на крыше.
Нара через два мы спугнули стадо сайгураков, но никто и не подумал об охоте — мяса хватало. Серо-желтые животные высокими прыжками унеслись на юг. Я, встав на козлах, проследил за ними, с тоской посмотрел на низкое дождливое небо.
— Как насчет управления погодой, Проклятая? — спросил я, когда Тиф приблизилась.
— Мы не во времена Войн Силы, и я не могу осушить моря и разрушить горы по твоему желанию. — Моя наивность ее развеселила.
Начал накрапывать дождь. Я привычно запахнулся в плащ, а Юми проворно спрыгнул с крыши и прошмыгнул в фургон. Воздух вокруг Тиа замерцал, и над ее головой раскинулся бледный купол, останавливающий дождевые капли. Они стекали к краям и падали на землю. Над нами она подобную штуку раскрывать не спешила, а мы не стали просить.
— Я был не прав, — неожиданно сказал Шен, отвлекая меня от тягостных мыслей о смерти Лаэн. — Ты спрашивал о мертвецах после гибели Проказы. Про Проклятую все ясно — ее искру затушил «Гаситель Дара», но некроманты… Они были сильны. Из последних Кругов. А таких в Сдисе не решаются убивать. После их смерти происходит выплеск дыхания Бездны. Часть Дара обязательно растворяется в мире, и из земли выбираются покойники. А в этот раз — ничего.
— Куда ты клонишь? — спросил я, заметив, что Тиф довольно улыбается.
— Она всему виной, — Целитель указал на Проклятую пальцем. — Готов дать голову на отсечение, что это из-за нее куксы не стали бегать по окрестностям. Ведь это ты выпила расплескавшуюся силу, не так ли?
— Верно, — довольно улыбнулась та и участливо осведомилась: — У тебя на этот счет есть какие-нибудь претензии?
— Нет.
— Так я и подумала. Ты пока еще не умеешь собирать то, что выплеснуто Даром.
— Твое «пока» должно меня обнадежить?
— А как же?! — удивилась она. — Думаю, если ты не дурак, то рано или поздно научишься такому фокусу. Не уметь собирать чужую силу — это все равно, что не поднимать с земли разбросанные деньги.
— Сила Лаэн тоже у тебя? — сухо спросил я из-под капюшона.
Она вздохнула и подняла на меня невинные глаза:
— Нет. К сожалению. Я не знаю, куда делся ее Дар, но среди того, что висело над поместьем, его не было. Убийца меня опередил.
— Сокрушаешься, что не успела?
— Конечно, — не стала отнекиваться Проклятая. — Твою женщину не вернешь, и то, что осталось от ее силы, ей больше никогда не понадобится. В отличие от меня. Так что между уходом Дара в никуда и присоединением к своей «искре» я всегда выбираю последнее.
Дождь усилился, и стало не до разговоров. Шен вызвался управлять лошадьми, но я отправил его в фургон, оставшись на козлах в одиночестве. Тиф придержала Сонную и теперь плелась позади, найдя компанию у дружелюбного Гбабака. Я то и дело слышал его зычный бас, перемежающийся гулким кваканьем.
Было холодно, руки стыли, и я бы, наверное, здорово замерз, если бы вовремя не надел под плащ лосиную безрукавку. Наша и без того невысокая скорость замедлилась еще больше. Трижды мне казалось, что мы вот-вот увязнем. Приходилось спрыгивать в грязь и брать лошадей под уздцы, пока блазг пихал фургон плечом сзади. Затем грунт стал более твердым, рыжая степная грязь больше не липла к колесам, и я не заметил, как прошел нар.
— Эй, лучник! Ты в порядке? — окликнула меня Проклятая.
Я с удивлением посмотрел на нее:
— Разумеется, нет! Разве что ты все-таки соберешься и исправишь погоду.
— Через месяц дожди закончатся. На западе это обычное дело. На востоке уже заморозки, а здесь льет, как из ведра. Я ненавидела Радужную долину именно за эту погоду. Ты разговариваешь сам с собой. Что? — Она заметила удивление на моем лице. — Не знал об этом?
— Ты чего хочешь-то? — неприветливо спросил я.
— Крышу над головой. Не люблю тратить «искру» впустую, — любезно пояснила она, ничуть не обидевшись на мой недружелюбный тон. — Я считаю, что та нам вполне подойдет. Смотри.
Я глянул в указанном направлении.
За пеленой дождя, в степи, виднелись черно-желтые, травяные крыши каких-то хибар.
— Хутор… Остановимся?
— Пожалуй. Но надо проверить. Я слышал, что в таких местах путники порой натыкаются на куксов.
Она задумчиво прищурилась, услышав, как я называю оживших покойников, затем расслабилась и негромко сказала:
— Пока я рядом, об этом беспокоиться не стоит.
— Превосходно. Но я бы все же проверил. Кроме мертвецов полно других опасностей. Мне бы не хотелось нарваться на отряд набаторцев или озлобленных мародерами крестьян.
— И с теми, и с другими, и с третьими мы тоже без труда справимся.
— Твое самомнение слишком велико. Всегда найдется тот, кто сильнее…
— Вполне возможно…
— Или тот, кто спустит тебя на землю, — безжалостно закончил я. — Такое уже бывало.
Ее глаза сверкнули. Я понял, что попал в цель. Но бури не последовало. Гбабак оказался прав. Мы для чего-то были настолько нужны Проклятой, что она пока готова сносить мои неосторожные фразы. Уверен, что в былые времена за такие словечки мне бы давно оторвали голову.
И я намеревался как можно скорее выяснить, что ей от нас надо. Потому что, если она это получит, плакала моя голова.
— Вот так, собака. — Юми, несмотря на дождь, выскочил из фургона. Следом за ним выбрался Шен.
— Что происходит?
— Собираемся завернуть на хутор.
— По-моему, он заброшен.
— Я тоже так думаю.
— Меня не привлекает идея попасть в очередную Даббскую Плешь.
— Юми сквазать, что он смотреть. — Гбабак привстал на цыпочки. — Но я думать, что логово пустеть давно. Дыма нет. Пахнуть не таква, квак в обживать. Поспешать потихоньку. Не надо стоять на ветре и дожде.
Я отдал Шену поводья и вооружился луком.
Хутор располагался ярдах в двухстах от основного тракта. К нему вела неширокая дорога, заросшая по краям чахлым кустарником. Пегая и Рыжая, словно почувствовав скорый отдых, пошли быстрее. Вернулся Юми, проворным ловким хорьком забрался к Шену, серьезно поведал про собаку, отряхнул короткую зеленоватую шерстку от воды и бесцеремонно завернулся в край его плаща.
— Там пусто, — перевел блазг.
Я спрятал лук обратно в фургон.
Три не слишком больших дома, каждый с хозяйственными постройками, пустыми огородами и чахлыми соломенными крышами, встретили нас гнетущей тишиной. На все поселение был один колодец. Рядом с ним валялась брошенная без колес телега.
Я заглянул в первую из хижин. Толкнул незапертую дверь, оказался в узких полутемных сенях, прошел в единственную комнату. Здесь царил полный разгром. Все вверх дном. Кто-то здорово торопился убраться отсюда.
— Выгружайтесь, — сказал я, выйдя обратно на улицу.
— Почему они ушли? — спросил Шен, помогая мне распрячь лошадей.
— Возможно, бежали, — ответила Тиф, спрыгивая с седла. — Когда начинаются войны, подобных людей пруд пруди. А быть может, мор.
— В таком случае должны быть мертвецы, — возразил я. — Думаю, война согнала людей с обжитых мест.
— И нам не грех воспользоваться подвернувшейся возможностью и переночевать с удобствами, — подхватила Убийца Сориты.
У Целителя на этот счет было свое мнение, но он решил придержать его при себе либо не спорить до тех пор, пока мы не уйдем из-под дождя.
Конюшни здесь не было, поэтому лошадей мы завели в один из свободных домов, здраво рассудив, что хозяева вряд ли станут возражать. Гбабак притащил найденную вейей гору сена. Мы вытерли животных, напоили, накормили и лишь после этого занялись всем остальным.
Очаг в комнате, где было решено расположиться, поначалу сильно дымил, и минок двадцать находиться в доме казалось невозможно. Затем все наладилось, и в помещении, окна которого затягивали рыбьи пузыри, стало даже уютно.
Гбабак отказался ночевать внутри, сославшись на то, что тут не так много места и ему душно. Он расположился в сенях, распахнув настежь внешнюю дверь, и перегородил тушей проход. Юми поначалу остался с приятелем, но затем, замерзнув, пришел к нам и, свернувшись у огня калачиком, засопел.
Шен привел Рону. Девчонка вела себя тихо, сидела неподвижно, но настороженно следила за устроившейся подальше от огня Проклятой. Впрочем, периодически глаза девушки становились совершенно пустыми, и она начинала дремать или же бормотать что-то себе под нос. Целитель все время был рядом с ней, и мне начало казаться, что, пока он возится с Роной, та чувствует себя гораздо лучше.
Тиф, необычно молчаливая, думала о чем-то своем. Затем внезапно встала и вышла на улицу. Юми, ни у кого не спрашивая разрешения и не дожидаясь просьб, направился следом. Наш маленький следопыт знал свое дело, и я мог быть спокоен, что он заметит, если Тиа задумала учинить какую-нибудь гадость.
Медленно темнело, дождь умиротворенно шумел по соломенной крыше. Хворост заканчивался, и я отправился в сени за новой партией, но в дверях столкнулся с Проклятой. Лицо у нее было раздосадованным, она рыкнула, чтобы я не стоял на дороге, и отправилась на свою лежанку.
Юми что-то докладывал Гбабаку, заметив меня, важно пискнул:
— Вот так, собака!
— Он сквазать, что она делать из воды зеркало. Но ничего не получиться. Поэтому Лань тьмы злится.
Зеркало из воды. Лаэн говорила мне о такой штуке. Темные используют его для общения друг с другом.
Я, резко развернувшись, направился обратно. И без церемоний грубо спросил у Проклятой:
— С кем ты хотела связаться?!
Она вскинула на меня глаза, уну смотрела непонимающе и даже удивленно, а затем зловеще улыбнулась:
— Ясно. Маленькой дряни следует оторвать лапы.
— Боюсь, у Гбабака тогда возникнут к тебе вопросы, и он перестанет быть добрым.
— Для меня это пустая угроза. И ты это знаешь, — не отступила она, покосившись на прислушивающегося Шена. — Я хотела поговорить с Аленари. Узнать, что она думает о гибели Тальки. Но Звезднорожденная не отвечает.
— Почему?
— Кто ее знает? Она никогда не была склонна к беседам. Впрочем, твой камень крепко саданул меня по затылку. Голова болит до сих пор. Возможно, что-нибудь получится через несколько дней. Не раньше.
— Кому ты заливаешь? — возмутился Шен. — Головная боль мешает концентрации, но не отрезает от «искры». А кроме Оспы есть и другие.
— Да ты знаток! — с деланым изумлением рассмеялась Проклятая. — И к кому же мы обратимся с нашей маленькой проблемой? К Лею? Уверена, он здесь ни при чем. К Митифе? Ты бы доверился идиотке? А быть может, к Ровану? О! Поверь, он-то будет больше всех рад нам помочь и сожрет тебя на завтрак, если только поймет, кто ты есть на самом деле!
— Я ему не нужен. Насколько помню, он ненавидит тебя.
— Верно. Но упускать «искру» Целителя он тоже не будет. Рован извращенец и садист, но не придурок. Он накромсает тебя на тысячу маленьких кусочков и вытащит твой бесценный Дар, а следом за ним — сердце.
Шен презрительно хмыкнул, но спор прекратил, понимая, что Проклятая сказала абсолютную правду.
