Книга: Рось квадратная, изначальная
Назад: Глава первая, в которой Благуша, мечтая о будущих приключениях, никак не связывает их с будущими неприятностями
Дальше: Глава третья, в которой коса как ни уворачивалась, а нашла на камень

Глава вторая,
где выясняется, что мир тесен и пути-дорожки часто пересекаются

Вероятность встретить приятеля возрастает именно тогда, когда он на хрен вам не нужен.
Апофегмы
Как всегда, на кону было шумно.
В поисках гостинцев для своих домашних стражник-раздрайник Обормот бродил по рядам, разглядывая товар и попутно здравкаясь со знакомыми, а в голове всё вертелась забавная, но назойливая песенка, давеча слышанная в станционном трактире в исполнении известного романсера Фасо Бурчалкина, ныне посетившего их места:
Но где же, где же видел ты,
Ты чудака такого,
Который бы вертел, вертел
Очаг вокруг жаркого.

Песенка Обормоту нравилась и задорностью своей, и разумной постановкой вопроса. Действительно, где ж это было видано, чтобы очаг вертели вокруг жаркого? Вот только этот прилипчивый куплет насиловал голову уже битых три часа, и Обормот, не в силах от него избавиться, готов был даже возненавидеть не только эту песенку, но и её исполнителя.
Впрочем, расхаживать по рядам это обстоятельство ему ничуть не мешало.
Служебная алебарда с широким полукруглым лезвием, надраенным до зеркального блеска, придерживаемая за нижний конец древка могучей дланью, важно лежала поперёк плеча Обормота. И разночинный базарный люд едва успевал отскакивать или пригибаться, когда стражник, неторопливо вышагивая, куда-нибудь поворачивался, тем самым подстригая острым лезвием воздух за широкой спиной и грозя кому-нибудь снести голову. Впрочем, уворачивался народ привычно, даже особенно не замечая сей напасти, так как по-другому стража своё орудие труда и не нашивала, и, сколько помнили старики, всегда так было. А что привычно, то и досады особой не вызывает.
А уж тем более таких мелочей за собой не замечал сам Обормот, лично полагавший себя доброй и наивной душой, недостаточно строго выполняющей свои служебные обязанности. Поэтому алебарду он таскал с собой постоянно, даже в свободное от службы время, и народ, можно сказать, гонял чуть ли не круглосуточно.
Подгребая к одному из торговых рядов, заваленных разными диковинками, Обормот громко топал пудовыми сапогами и решал про себя сложную проблему. Вот она: то ли в трактир заглянуть чаркой угоститься, то ли штраф с кого для успокоения души содрать, а за что — всегда найдётся, то ли сразу домой, к жинке под тёплый и мягкий бок податься.
Тут-то он и увидел в суетящейся толпе своего нового знакомца из славов.
— Ага! — радостно гаркнул Обормот, причём гаркнул с такой силой, что народ вокруг него словно ураганом разметало в разные стороны, а некоторые от внезапного испуга даже за прилавки попрыгали, как матросы за борт с тонущего корабля. — Кого я это вижу, халваш-балваш, не своего ли другана Благушу?!
И устремился к нему, раскрыв ведмежьи объятия.
Слав хмыкнул, выходя на дистанцию прямого сближения, ловко уклонился от алебарды, сверкающей в правой руке стражника, и они немного помяли друг другу бока, обнимаясь, — здоров был слав, не слабее его, манга. Затем, весьма довольные собой, расступились, и стражник окинул торгаша более внимательным взглядом. Для Роси Благуша одет был привычно — красный, расписанный золочёной вязью армяк, синие плисовые штанцы да крепкие яловые сапоги, блестевшие от чёрного дёгтя.
— Куда это ты опять намылился, на ночь-то глядя? — с неподдельным интересом пробасил Обормот в свою чёрную бороду, спутанные и буйные заросли которой победно вздымались едва ли не до самых глаз. — Да ещё вырядился, как на свиданку, во всё новенькое, как с иголочки, а, халваш-балваш?
— Почти в яблочко, Обормот, оторви и выбрось, — ещё шире, но вместе с тем уже несколько озабоченно ухмыльнулся Благуша. — Свиданка и есть, только не простая, а деловая. Вот и спешу.
— В нашем домене-то? — раздрайник безотчётно поправил сползающий на нос край остроконечного шлема. — А обратно как вернёшься, халваш-балваш? Опять, что ли, Отказную устроишь? Нет, какая у людей интересная жизнь, завидую, халваш-балваш, по-доброму! Сплошные приключения… не то что у меня — служба да служба! Может, и меня с собой возьмёшь?
Благуша с видимым сожалением покачал головой:
— Да я тут недалече, слыхал про весь Утренние Слёзы?
— Ха, так там я и проживаю, халваш-балваш! — От избытка чувств Обормот стукнул древком алебарды в выложенную рифлёным камнем дорожку средь рядов. — Ну, раз нам по пути, бросаю все дела и еду с тобой!
— Да кто ж тебя со службы отпустит? — подивился Благуша.
— Так я и не на службе, халваш-балваш, я так, после смены ошиваюсь…
Тут намётанный глаз стражника-раздрайника зацепился за спираля — малолетнего воришку-манга, пытавшегося под шумок что-то стянуть у глазевшего на них продавца диковинок, чей прилавок стоял с правого боку. И недолго думая, ласково отвесил тому ребром ладони по тощей шее. Впрочем, и этой малой толики «доброты» хватило, чтобы спираль с воплем перелетел через прилавок и зарылся головой в сложенный там товар.
— Проверь, не пропало ли чего, халваш-балваш, — посоветовал Обормот всё ещё разевавшему рот продавцу.
Опомнившись, тот налетел на спираля коршуном и, немилосердно вывернув ему карманы, с торжествующим криком обнаружил свою пляжку из чёрного обсидиана. После чего вознамерился от всей души отвесить ему пинка под худосочный зад, да не тут-то было. Малец вывернулся ужом, снова перескочил через прилавок и понёсся вдоль рядов так, что только босые пятки засверкали и ветер засвистел.
— А говоришь, не на службе, — пробормотал Благуша, задумчиво уставившись на пляжку в руках продавца.
— Да это я так, по привычке… — Манг вдруг нахмурился и поправил коротким, намозоленным от воинских упражнений пальцем край шлема, снова норовивший сползти на нос. — Иль тебе моя компания не по нраву, халваш-балваш? Так ты скажи, не стесняйся, я мешать тебе в личных делах не собираюсь и никакой обиды на тебя держать не буду.
— Да ты что, Обормот, друган, да я завсегда твоей компании рад, оторви и выбрось! — Благуша слегка растерялся от такого обвинения. — Встреча там у меня с Минутой, в твоей веси, деловая, конечно, как и говорил, но кто мешает нам по пути побалакать по душам? И вот что, друган, помнишь пляжку бодрячка, что мне подарил перед Отказной, когда я в беде был?
— Ну?
Слав выдернул пляжку у продавца диковинок из пальцев, заплатил, не торгуясь, положенное количество бабок и протянул стражнику.
— Вот, держи, оторви и выбрось.
— Что это ты мне возвратку делаешь, — возмутился стражник, — я тебе не одалживал, а дарил!
— Да какая же это возвратка! Я ж тебе ответный подарок делаю, оторви и выбрось, друган ты мой манг! Ежели б ты мне тогда не помог, разве я прибыл бы домой вовремя?
— Да разве ж вовремя? — несказанно поразился Обормот такому утверждению.
— Ещё бы! В самый нужный момент… чтобы не жениться.
Проникнувшись шуткой, оба негромко, можно сказать, доверительно заржали, а вслед за ними захихикали и некоторые из окружающих зевак, из того люда, что всегда охоч до чужих разговоров. Но особо повеселиться стражник не успел. Почувствовав на своём затылке чьё-то неприятное свербящее внимание, он нехотя обернулся и столкнулся взглядом с каким-то мужиком в сером армяке, по внешности — из домена Крайн. Тот стоял всего в трёх шагах, позади пары обычных зевак — широкоплечий, рыжеусый, с бритой против обычая наголо башкой. И было в той бесстыжей плешивости что-то нехорошее, подозрительное.
— Продаю злодейские услуги! — тут же нараспев прокричал усатый, продолжая хамски пялиться Обормоту в бородатое лицо. — Кому руки выкрутить, гонор обломать, мошну обчистить, подходи-налетай, договор заключай!
Несколько оторопев от такой наглости, Обормот тем не менее быстро обрёл привычную уверенность и деловито осведомился, демонстративно шевельнув могучими плечами:
— А по шее?
— И по шее даю! — живо откликнулся нахал, широко расставив ноги и уперев кулаки в бока. — Как попросишь, служивый, так и будет, слово хозяйское — закон! Так что, дать по шее или как?
— А ну покажь, как умеешь, халваш-балваш! — Стражник грозно сдвинул брови и попёр на проходимца с алебардой наперевес. Народ тут же бросился врассыпную, чтобы не попасть под горячую руку, а вместе с ними дал дёру и лжеплешивый. Шмыг среди прилавков — и был таков. Не слишком-то храброго десятка оказался.
— Где-то я эту рожу видел, — остановившись, задумчиво проговорил манг, глядя ему вслед. Он обернулся и махнул волосатой пятернёй подходившему поближе Благуше. — Ну ладно, ты ж торопишься, слав, верно, халваш-балваш? Пошли отседова.
— Надо бы попутную телегу поймать, — со странной задумчивостью проронил тот, тоже глядя вслед удравшему нахалу. — До веси-то топать не близко, а мне до полуночи надо поспеть.
— Это мы запросто, халваш-балваш. У меня среди знакомых желающих подвезти — в очередь выстраиваются. Рыльце-то у многих в пушку, а я, чай, не дудак, случаем пользоваться умею!
И они дружно пошли ловить халяву.
Назад: Глава первая, в которой Благуша, мечтая о будущих приключениях, никак не связывает их с будущими неприятностями
Дальше: Глава третья, в которой коса как ни уворачивалась, а нашла на камень