Довольно ухмыляясь, армин по имени Киса пересчитывал бабки из кошеля слава. В такт сладостному звону в голове рано облысевшего торгаша (не иначе как от неисполнившихся желаний) плыли разбуженные фантазией мечты, вот-вот готовые воплотиться в реальность. Центральный бассейн Оазиса, доступный исключительно для имущих мирян, наконец-то был готов принять его в ароматные голубые воды, и в мыслях армин видел себя возле бассейна на шикарном лежаке, в окружении красивейших девиц-гетер, в задачу которых входило его развлекать, всячески обихаживать и умом, и восхитительным телом. Девицы ласкали его нежными руками, кормили с блюд изысканнейшей пищей и вот-вот должны были заключить армина в желаннейшие из объятий…

Как вдруг, едва не сорвав дверь загона с петель, в помещение ураганом ворвался новый посетитель. Грохот, сопровождаемый порывом ветра, не только выбил из головы замечтавшегося армина бассейн с девицами, но и едва не погасил мирно коптившие воздух лампады, освещавшие загон. Киса испуганно вскочил и уставился на буйного посетителя, по внешности — опять слава. Русая кудлатая голова клиента была живописно растрёпана, покрасневшие то ли от пьянки, то ли от недосыпа глаза горели мрачным огнём, будто у вышедшего на охоту степного ханыги, а длинные пшеничные усы воинственно топорщились сапожными щётками. Широко распахнутые полы помятого малинового армяка демонстрировали потемневшую местами от пота голубую рубаху. Слав выглядел так, словно в загон он пробивался сквозь огонь, водицу и канализационные трубы.

— Давай камила, строфник! — громко велел слав, останавливаясь перед Кисой и грозно сдвигая брови. Напористый вид и рыкающий голос явившегося говорили о том, что у него на пути лучше сейчас не становиться, это и дудаку было понятно, а армин Киса себя таковым отнюдь не считал. Ну что за народ! Что ни слав, так бешеный!

— Бочонок! — быстро сказал армин, интуитивно чувствуя беспроигрышную удачу.

— Выводи! — резко мотнул головой путешественник.

Армин вскочил и со слегка округлившимися глазами кинулся к стойке. Похоже, сегодня у него великий день! Даже торговаться не стал, как предыдущий! Значит — цена верная! Эх, не зря дядя Бачлай попросил своего племянника подменить его на несколько дней, когда решил наведаться к тётке Уряве, проживавшей на другом конце Оазиса! Киса ему такой барыш сегодня сделает, а заодно и себе, что ещё долго это событие в роду вспоминаться будет! Ведь всё, что сверх обычной платы он накрутил сам, ему же в карман и пойдёт! И на другом конце домена никаких накладок с приёмщиком не возникнет — ведь в закладной указывается только сумма возврата, а возврат бабок будет проводиться по старым расценкам, две с половиной матрёшки, и всё тут! Всё остальное — в карман! Ну не гений ли он, купи-продай? Хм… а может, больше заломить? Да нет, уже поздновато что-либо менять, цена, купи-продай, названа…

Смакуя в уме барыш, Киса принялся торопливо отвязывать тощего камила.

— Не того! — во весь голос гаркнул слав, да так, что даже стены загона вздрогнули, словно от порыва ураганного ветра, а армин аж присел, враз ослабев в ногах. — Ты что, птичья душа, пёсий хвост, обмануть меня вздумал? Да за мои же бабки? Пёсий хвост! Меня, прожжённого торгаша?! Да такой камил ломаной бабки не стоит! Никак угробить меня задумал? За мою же честную плату? Да ещё такую завышенную? Отвечай, кудряворожая задница, клюв тебе в глотку!

Бешеный слав шагнул к нему вплотную и навис сверху всем своим огромным, по меркам Кисы, телом. Злополучный племянник строфника неожиданно остро ощутил, что стражу позвать не успеет. Этот здоровяк просто свернёт ему шею, как курёнку, и уедет на камине, не заплатив вовсе. Ищи-свищи потом ветра в пустыне. И армин кинулся к другому камилу, что уже был обещан предыдущему посетителю, оставившему залог. С тем он ещё как-нибудь разберётся, цену, например, повысит — спрос рождает предложение, последний камил остаётся, как-никак, а этого благоразумнее отдать.

Швырнув к его ногам тугой, сладостно звякнувший кошель с бабками, слав снова рявкнул:

— Шевелись, пёсий хвост! Крепи седло! Нет, мешок не нужен!

— А как же…

— Делай, что сказано! — властно пресёк слав дальнейшие вопросы. — И чиркай быстрее свою закладную!

Вскоре Киса летал по загону, как веник в руках добросовестной хозяйки, и буквально через пару минут всё было готово — седло пристёгнуто к камилу, а закладная вручена славу. Тот, не глядя, запихал листок в карман армяка и протянул руку:

— Бодрячок давай, пёсий хвост!

Киса шустро подал пляжку, предупредив:

— Один глоток, купи-продай. Ежели желаешь больше, то плати, уважаемый…

— За такие бабки, какие ты с меня содрал, пляжка должна прилагаться бесплатно! — заявил слав, вытирая усы после бодрячка, и… и опустил пляжку в нагрудный карман.

— Эй, уважаемый, ты что делаешь! Это моя пляжка, купи-продай!

— Была, — отрезал слав и повёл камила за ворота.

Киса только глаза вслед вытаращил, кипя внутренним негодованием. Это был явно не тот случай, чтобы звать стражу — цены-то он завысил против положенных Торговой Палатой. Так что ещё и стражнику на лапу давать придётся, чтобы не заложил.

Но едва он перевёл дух, как явился новый посетитель — какой-то послушник в светло-синей рясе Храма Света, с низко надвинутым на лицо капюшоном. Сумасшедший день! Такого ажиотажа на голенастоногий товар армин давненько не видывал. И, как назло, предложить больше было нечего.

— Э-э, уважаемый, кончились камилы! — сокрушённо развёл руками строфник. — Тот тощий, купи-продай, что в стойле, уже в залоге, сейчас клиент за ним вернётся…

Но фигура в синей рясе вдруг оказалась рядом. Не успел Киса даже шевельнуться, как в его тощую шею сквозь бороду упёрлось лезвие ножа, а в уши ударил зловещий шёпот:

— Бабки! Все, что есть! Без разговоров! Пикнешь, плисовые штанцы, прирежу!