48

С постоялого двора выехали ранним утром, когда еще стоял туман. Хотелось поспать еще, но оставаться дольше было опасно, по следам отряда могли идти враги.

— Ну что же, меня устроило твое жаркое и пиво, — сказал Каспар, вручая трактирщику добавочный рилли. — А еще чистая постель и душистая вода в кувшине.

— Все для вас, господа хорошие, — раскланялся довольный хозяин. — Счастливого пути.

— Да и каша с маслом тоже была неплоха, а главное — много, — вспомнил Углук, когда они отъезжали.

— Шустрик тоже доволен, ему дали полмешка овса! — с восторгом сообщил гном.

— Да и запасов взяли изрядно, — добавил Бертран, поправляя набитые продуктами седельные сумки.

Каспар оглянулся на Аркуэнона, тот невозмутимо ел изюм и чищеные орехи, что дал им в дорогу кабатчик.

После постоялого двора дорога пошла шире и значительно ровнее, телеги стали встречаться чаще, возницы с удивлением и страхом взирали на разномастный отряд и старались проехать быстрее.

С восходом солнца утренний туман разошелся и небо прояснилось, стали видны высокие холмы с разбросанными по их склонам скальными обломками. Дорога петляла между глубоких провалов, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга. При известной доле фантазии можно было предположить, что это следы неведомого великана.

До вечера ехали без приключений и заночевали в пустом сарае, в стороне от дороги. Спали плохо — ночью свистел ветер, скрипели старые жерди, а под стенами пищали мыши.

— Ваша милость, а чего вы не захотели трофейным кинжалом расплатиться? — спросил вдруг Углук. — Нам-то он без надобности — игрушка, и только.

— Этот кинжал заметный очень, а нам нельзя привлекать внимание.

— А-а, понял.

— Ну и спи.

Утром еще до рассвета выехали на дорогу и двинулись в гору; восход солнца застал путников на возвышенности, и перед ними открылась панорама расположенного в долине города, окруженного белой крепостной стеной.

— Эх, и дорогой небось камень, — покачал головой Фундинул. — Это Абирвей, ваша милость?

— Думаю, он. Других городов на карте его светлости я не видел.

Над стенами поднималось несколько башен, их назначение было не вполне понятно. Самую главную путешественники определили сразу, как только ее осветили солнечные лучи и она заискрилась, точно бриллиант.

— Это что же за чудо такое невиданное, ваша милость? — спросил Углук, сдвинув на затылок помятый шлем.

— Я так думаю, это Хрустальная башня, обитель здешнего магического ордена. Он весьма известен и за пределами этих краев.

— Ишь ты! — поразился Фундинул.

— А я думал, что все это враки, — заметил Бертран. — Мало ли что рассказывают пилигримы, а тут и правда — хрусталь.

— Это сколько же стекла наварить нужно! — покачал головой гном. — Это какие же деньги!

— Что ты все деньги, деньги, — оборвал его Углук. — Нельзя такую красоту деньгами измерять.

— Ну что же, — после минутного молчания произнес Каспар. — Давайте спускаться.