32

Очнулся Каспар оттого, что кто-то похлопал его по щеке. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на земле, связанный, а рядом стоит тот самый толстяк, что командовал напавшими на них копейщиками. Теперь он был без шлема, и его лоснящееся от пота лицо не выражало ничего, кроме любопытства.

— Живой, — констатировал толстяк. — Хорошо. Значит, ты и есть предводитель этой банды? Первый раз вижу такую пеструю компанию — люди, гном с орком, да еще и эльф. Самый настоящий, а не полукровка из Синих лесов.

Неподалеку гневно фыркнул Аркуэнон. При всяком упоминании о родичах из Синих лесов выдержка изменяла эльфу.

Каспар молчал.

— Не хочешь отвечать? Ну ничего, еще разговоришься, палачи моего хозяина князя Збычека умеют развязывать языки — у них к этому делу большие способности.

Толстяк засмеялся.

Каспар отвернулся, и толстяк настаивать не стал, он отошел и о чем-то заговорил со своими солдатами. Неподалеку возился с ранеными лекарь, полотенце в его руках было в темных пятнах крови.

— Это он запугать нас хотел, ваша милость, — сказал гном; он лежал неподалеку — без шлема, борода спуталась и выглядела жалко.

Каспар вздохнул; в голове гудело, раны и ушибы, не замеченные в горячке боя, теперь давали о себе знать.

— Похоже на то, — сказал он, потом с трудом перевернулся на бок, сел и огляделся.

Они — все пятеро — были живы и, связанные, лежали на обочине. Орк морщился то ли от боли, то ли от горечи, что угодил в плен. Бертран, как мог, массировал связанными руками колено, рядом валялась смятая накладка.

Эльф просто смотрел в небо, равнодушно, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения. Черный шнурок свалился с его волос, и они были в беспорядке. Каспар даже почувствовал на миг некоторое злорадство: наконец-то безупречный Аркуэнон выглядел как все.

Рядом стояли двое часовых с обнаженными мечами, другие воины укладывали на телеги погибших в стычке.

— Неплохо мы их отделали, — не без гордости произнес Углук. Его лицо украшал синяк, имевший на его зеленоватой коже свинцовый оттенок.

— Да, повоевали хорошо, — согласился Бертран. — Интересно, какой смерти они нас предадут за такое геройство?

Развить эту тему они не успели — толстяк отделился от группы солдат и, властно махнув рукой, крикнул:

— Пленников — на лошадей!

Каспар подумал, что их закинут поперек седел, как какие-нибудь трофеи — с пленниками обычно не церемонились, но двое дюжих воинов развязали ему ноги, помогли сесть в седло и снова связали их, пропустив веревку под брюхом лошади. Повод сунули меж стянутых ладоней, таким образом давая полнейшую свободу.

Так же учтиво обошлись с Бертраном, Углуком и Аркуэноном, а когда очередь дошла до Фундинула, дело застопорилось.

— Куда вы меня, куда? — закричал гном, с ужасом глядя на мардиганца, к которому его тащили. — Нет! Только не на лошадь! Только не на ло-ша-адь!

Фундинул завизжал, как поросенок, и принялся брыкаться, повалив волочивших его солдат.

— Да что с ним такое?! — возмутился толстяк. — Дайте ему плетей, чтобы был посговорчивее!

— Эй, почтеннейший, не нужно плетей — он очень лошадей боится, — подсказал Каспар.

— И что, побежит за нами пешим? — усмехнулся толстяк.

— Отдайте ему мула, он лишь на нем ездит…

— Мула? — Толстяк оглянулся.

Мул действительно имелся, он стоял возле кустов и методично объедал с них листья.

— Давайте сюда мула, — приказал толстяк, и Шустрика подвели к гному.

Оказавшись в седле, Фундинул счастливо заулыбался.

— Я так за него переживал, ваша милость, боялся, как бы эти разбойники чего с ним не сделали!

— К счастью, все обошлось, Фундинул, — сказал Каспар.

Воины князя Збычека удивленно поглядывали на гнома, сейчас он выглядел как туху — лесовичок, с длинной бородой, куда набились травинки и прошлогодние листья.

Толстяк махнул рукой, и колонна, состоявшая из пленников и охранявших их солдат, тронулась.

Они не проехали и мили, когда Углук начал вздыхать:

— Эх, как брюхо-то подводит. Интересно, когда нас кормить будут? Эй, хозяин, — обратился он к одному из ехавших рядом конвоиров. — Кормить-то будете? У меня последнее желание имеется — наесться каши или бобов с салом.

— Моя бы воля, я бы тебя… — злобно процедил солдат, и орк отвернулся.

— Видать, умру голодным, — грустно произнес он. — Что может быть страшнее?

— Наш князь потчует незваных гостей плетями и батогами, — подал голос другой всадник, с огромной вмятиной на кирасе. — А тем, кто особенно придется по сердцу, — дыбу вместо обеда.

— Не самое полезное блюдо, — заметил Бертран. Далее ехали молча, даже неугомонный Фундинул притих и монотонно раскачивался в седле.

Каспар ехал последним в веренице пленников. Мысли о побеге не давали ему покоя, ведь несмотря на то, что лошадь под ним была чужая, она хорошо слушалась, а это значило, что ею можно было управлять даже со связанными руками. Но как подать сигнал товарищам? Да и Фундинул мог не удержаться в седле — он не был искусен в верховой езде, к тому же все оружие отряда оставалось на телеге, что ехала спереди. Расстаться с «Железным дождем» и старым добрым мечом Каспару не хотелось, да и орк вряд ли захотел был лишиться своего двуручника, как гном — топора, а эльф — лука.

О родовом мече фон Марингера и говорить было нечего, одно слово — семейная реликвия.

Мысли давались трудно, удар по голове, сваливший Каспара, был силен, и хотя до крови голову не расшибли, на темени осталась изрядная шишка, она пульсировала болью и не давала о себе забыть.

Расслабившись, Каспар стал невольно прислушиваться к разговорам солдат князя. В основном они обсуждали недавнюю схватку и перечисляли имена товарищей, что погибли или получили мучительные раны.

— …а Товору гном ногу отсек — одним ударом. Он истек кровью.

— Ох, бедняга.

«Да, попали мы в переплет», — подумал Каспар и попытался представить, что их ждет впереди. Заточение? Пытки? А может, то и другое?

— …еще троих видели, чудно они выглядели и ужас как страшно.

Каспар снова стал прислушиваться.

— А чего же не поймали, если их трое было?

— Да я же говорю — страшные были до жути!.. Сами дрожат, будто призраки над болотом, мы к ним, а они — раз! И будто и не было никого. Жуть!

— А не врешь?

— Чем хочешь поклянусь. Товор тоже видел, но теперь-то уж он не свидетель.

Каспар чуть подогнал лошадь шпорами и почти поравнялся с Аркуэноном, однако поговорить не успел.

Спереди раздались шум, крики, из придорожных зарослей на колонну посыпались стрелы.

Солдаты полетели с лошадей, другие с оружием в руках бросились в контратаку.

Лошади заволновались, закрутили головами. Позабыв про пленных, охранники помчались к центру новой битвы.

— Ну что, может, сбежим? — предложил Бертран, с трудом удерживая коня. Просвистевшая стрела выхватила из бороды гнома клок, и он вскрикнул от боли. Вторая стрела щелкнула Углука по шлему.

— На землю! — крикнул Каспар. — Иначе нам конец!

— Как на землю, ноги-то связаны! — чуть не рыдая, проговорил Фундинул, горюя об испорченной бороде.

Кое-как свесившись и укрываясь от стрел за лошадьми, пленники пребывали в незавидном положении.

Звенело оружие, мимо проносились всадники то одного, то другого отряда, но на Каспара и его товарищей никто не обращал внимания.

Стрелы продолжали проноситься в опасной близости, ожесточение в битве нарастало, дико ржали лошади — Каспар уже знал, что в здешних правилах атаковать безвинных животных, его собственный мардиганец был заколот.

Бой шел уже по всей дороге, противники сходились, наседая друга на друга, но нападавших было больше, и они понемногу одолевали.

Из леса прямо на свесившегося из седла Каспара выскочил воин со звездами на щите. Его кольчуга и меч были залиты кровью, он с радостным воплем бросился на врага, но Каспар поднял руки со стянутыми веревкой запястьями, и воин в замешательстве остановился.

— Вы пленники? — пробубнил он сквозь стальную маску.

— Да, освободи нас, добрый человек!

Из кустов выглянул пехотинец князя Збычека и метнул копье. Блеснул наконечник, и в следующее мгновение копье пронзило пожалевшего Каспара солдата насквозь, из-под маски показалась кровь, ноги несчастного подогнулись, и он упал прямо на торчавшее из его труди копье.

Каспар, как мог, подогнал лошадь к павшему и свесился, чтобы подхватить меч, но неожиданно почувствовал прикосновение к шее холодного металла и услышал голос:

— На твоем месте я бы не стал этого делать.

Стараясь не делать резких движений, Каспар медленно поднялся и осторожно покосился на стоявшего рядом широкоплечего воина.

Тот опустил меч, и Каспар увидел, что он богато украшен золотом и огромным рубином у основания рукояти. Это был не простой солдат, за ним на почтительном расстоянии стояло еще полдюжины воинов — особо приближенные люди.

— Вы кто такие? — спросил новый победитель.

— Пленники, — ответил Каспар.

— Это я и так вижу. Веревки вас и спасли.

Каспар кивнул и огляделся: вокруг продолжалась бурная деятельность, с дороги в лес уносили трупы.

— Мы — наемники, — сказал Каспар.

— Наемники? Слишком разношерстная компания для наемников, я такого ни разу не видел.

Незнакомец поочередно оглядел еще раз всех пленников и снова спросил:

— Кому вы служите?

Каспар уже знал, что ответ «никому» здесь не примут, поэтому сказал правду:

— Герцогу Ангулемскому.

— Что-то я слышал о таком. — Незнакомец наморщил лоб. — Да, я вспомнил — он правит землями на востоке. Теперь что же, решил прибрать к рукам и наши земли?

— Нет, у него своих достаточно.

— А что в таком случае вы здесь делаете? — Взгляд незнакомца стал колючим, стоявшие позади него солдаты подошли поближе. — Выходит, вы — лазутчики и высматриваете, что да как, чтобы потом ваш герцог знал, какими путями вести войско и куда лучше ударить.

Каспар спорить не стал, он уже понимал, что сказке о путешественниках, едущих по своим делам, никто не поверит.

— Я мог бы приказать вас прикончить, как ублюдков этого Збычека, — незнакомец кивнул в сторону леса, куда унесли тела погибших, — но в наше время приходится ценить то, что могут знать лазутчики. Мы доставим вас в замок, а срубить вам головы всегда успеется.