ГЛАВА 3
Петляя меж белых валунов, мчались к скальным стенам Красные Псы — когти их высекали искры из камней, струи черного дыма из вывороченных ноздрей стлались по ветру. За Псами клацали мощными клинками лап ужасные Шестиноги. За Шестиногами темной шерстяной волной катилась орда Клыкастых Космачей — эти чудища для удобства передвижения встали на все четыре лапы, отчего были теперь похожи на громадных, покрытых шерстью пауков.
Демоны были лишены своих заговоренных оков, демоны оставили далеко позади своих заклинателей. Да и к чему сейчас чудовищам цепи и поводыри? Освобожденная ярость Темного мира влекла демонов к уготованной им жертве — к людям, густо усеявшим укрепленные булыжниками вершины скальных стен.
Внутри укреплений сэр Эрл, облаченный в полный боевой доспех, с щитом на одной руке, сжимая другой рукой рукоять меча, на которой свирепо скалилась виверна, отдавал последние приказания. Бранад метался по лагерю, передавая поручения Эрла.
Барон Урих подбежал к Эрлу. Лицо Уриха было красно и перекошено.
— Где твои гномы, рыцарь?! — заорал он, брызжа слюной, заглушая приближающийся вой демонов. — Почему Высокий Народ не вступает в битву?! — крикнул он еще, указывая острием меча на скальные пики, где неживыми изваяниями застыли эльфы и горгульи.
— Твое место на западных тропах, сэр Урих, — ответил Эрл. — Ты забыл о том, что присутствие командира вдохновляет воинов?
— Мы погибнем! — заверещал барон так, что ратники Серых Камней, услышав рыцаря с равнин, обернули к нему удивленные лица. — Нас всех сожрут! Сожрут! — срываясь на визг, вопил сэр Урих, вплотную подступая к Эрлу. — Гномы… это все обман! Какие древние подземные ходы?! Где они? Все пещеры, которыми изрезаны эти проклятые скалы, кончаются тупиком! Откуда они возьмутся? Из-под земли кротами выпрыгнут? С неба посыпятся?! Нет никаких подземных ходов! Нет никаких гномов! И эльфы — никакие не эльфы!
Эрл едва сдержался, чтобы не врезать Уриху рукоятью меча в зубы. Но оттолкнул барона щитом с такой силой, что тот едва удержался на ногах и захлебнулся своим криком.
— В следующий раз я ударю мечом, сэр Урих, — сказал Эрл. — Ты пришел сюда, чтобы сражаться, так делай же свое дело.
Барон, прикусив губу, замотал головой — забрало на его шлеме лязгнуло вниз.
— Иди, — сказал Эрл.
Эрла окликнул ратник в простом кожаном доспехе. Оружия у ратника не было. Он тащил, прижимая к груди, большой и явно очень тяжелый кожаный мешок, в котором что-то глухо стучало. Эрл узнал одного из магов Аррата — Орри.
— Мы все приготовили, милорд, — сообщил маг, — но… — Он бросил взгляд в сторону равнины и вздохнул. — Это вряд ли остановит их. Наша сила значительно уступает могуществу Серых. Мы ведь никогда серьезно не занимались боевой магией. Но мы покажем все, на что способны.
— Гариндат? — спросил горный рыцарь.
Маг покачал головой.
— Ему ничего не втолкуешь, — сказал он. — Старик настолько одряхлел разумом, что мало обращает внимание на окружающую действительность…
— Возвращайся на позицию, Орри, — велел Эрл.
— Да, милорд, — кивнул тот, но не уходил.
— Что еще?
— Милорд… — замялся маг. — Почему бездействуют эльфы? Демоны снесут завалы и обрушат укрепления. Нам их нипочем не остановить. Вряд ли у нас получится даже задержать их. Вслед за чудовищами Темного мира идут королевские войска. Они поднимутся по открывшимся тропам, и… Ратники Серых Камней будут сражаться до последнего, но те воины, что пришли сюда с равнин… Их трясет от страха. Еще не вступив в битву, они уже заранее проиграли.
— То, что ты говоришь, мне известно, — произнес Эрл, и голос его звучал твердо. — Пока не пришло время Высокому Народу начать сражаться, приходится рассчитывать только на себя. Возвращайся и жди сигнала.
Орри удалился, сгибаясь к земле под тяжестью мешка.
«А придет ли то время?» — подумал Эрл. Рубиновый Мечник Аллиарий, Призывающий Серебряных Волков, покинул его, лишь только наступили сумерки. И больше не появлялся. К рассвету в груди горного рыцаря возникла словно какая-то ледяная игла — он понимал, что это следствие беспокойства, хотя игла ощущалась на вполне физическом уровне: Эрлу больно было делать глубокий вдох.
Он взобрался на укрепления. Демоны, идущие впереди нечеловеческого воинства: сине-багровые, точно освежеванные, громадные псы с плоскими мордами, — уже мелькали у самого склона. Рычащее фырканье их звучало все громче. К позициям поднялся смрад горящей серы и еще чего-то невообразимо отвратительного.
Горный рыцарь крепче сжал рукоять меча — покрытые густой серой шерстью полумедведи-полупауки, следующие за демонами-псами, один за другим взбирались на валуны и двигались дальше, прыгая с камня на камень.
Оттуда, где закрепились отряды воинов сэра Уриха, сэра Рижака и сэра Астарка, долженствующие защищать западные тропы, зазвенел всхлипывающий визг. Кто-то из ратников равнинных феодалов впал в истерику от предощущения страшной, мучительной и неминуемой гибели.
Сэр Эрл поднял руку с мечом.
За косматыми демонами на валунах показались демоны иного вида: они напоминали чудовищных размеров вшей, но вшей, покрытых наползающими друг на друга красно-черными защитными пластинами. Три пары длинных и тонких ног оканчивались изогнутыми клинками, которые легко вонзались в камень. Эти клинки явно позволяли тварям передвигаться по отвесным стенам с той же легкостью, что и по земле. Быстро перебирая конечностями, демоны вскарабкивались на валуны, на мгновение останавливались, чтобы раскрыть узкую пасть, из которой свисали склизкие бесцветные щупальца, и издать протяжный тонкий вой. И дураку было ясно, что шестиногим демонам не страшны никакие преграды.
Эрл рывком опустил руку — клинок его меча со свистом рассек воздух.
Тотчас с восточных троп полетело к сумрачному утреннему небу многоголосое пение. Горный рыцарь обернулся туда и увидел, как Орри, стоя на возвышавшемся над обрывом отроге, пригоршнями сыпал перед собой из мешка куски гравия. Пение магов, вонзившись в небо, как будто пробило в нем дыру, из которой со свистом взвихрились струи ураганного ветра. Знамена на укреплениях затрепетали, вытянувшись в разных направлениях, — одно или два древка сломались тут же, остальные изогнулись, словно луки. Эрл захлебнулся ветром, который, казалось, дул во все стороны сразу, и закашлялся. Чтобы его не свалило вниз, он отступил на шаг и оперся о меч.
Ветер подхватывал камешки, кружил их — и по мере кружения все сильнее и сильнее набиравшие скорость куски гравия обращались в громадные угловатые булыжники. Несколько десятков дико гудящих воздушных воронок возникло над укреплениями. Как из гигантской пращи, булыжники вышвыривало из воронок — в сторону наступающего врага.
Под скальными стенами все потемнело от каменного вихря. Но вихрь бушевал совсем недолго. Когда он стих, защитники укреплений увидели, что всего-то не более десятка тварей оказались сражены булыжниками. И почти половина из них уже, отряхиваясь и рыча, поднималась на жуткие когтистые лапы — и вновь устремлялась ко входу на тропы.
Эрл дважды взмахнул мечом. Рой стрел и арбалетных болтов разорвал в мельчайшие лохмотья гудящий от напряжения воздух. Но человеческое оружие нанесло демонам еще меньший ущерб. Металлические острия вязли в переплетениях могучих мышц собакоподобных демонов, казалось не причиняя им никакого вреда. Две или три твари остались лежать под стенами — стрелы торчали из их глазниц и пастей.
Второй залп оказался более успешным. Выяснив уязвимые для стрел и болтов места, ратники не тратили зарядов, пытаясь поразить чудовищ в корпус, — ратники били прицельно в глаза и распахнутые в воющем рычании зубастые страшные пасти.
Первая волна демонов задержалась там, где завалы преграждали вход на тропы: собакоподобным тяжело было взбираться на груды булыжников. Стрелы сыпались на них черным смертоносным дождем. Один за другим демоны падали; громадные, несуразные тела их катились вниз по склону, пятная камни темной густо дымящейся слизью, хлеставшей из ран. Вот тогда над укреплениями разразился гром — воины Серых Камней огласили скалы пронзительным ревом боевых кличей.
Но тут завалы на тропах накрыла вторая волна нечеловеческого воинства. Косматые чудовища, орудуя по-паучьи длинными лапами, легко взбирались на завалы. Очень быстро эта волна перехлестнула завалы и забурлила по тропам. Стрелы и болты свистели в воздухе, но поразить демонов оказалось неожиданно трудно. Они ловко прыгали по камням, легко ускользая от несущих смерть снарядов.
Эрл отдал знак приготовиться ратникам — метателям кувшинов и бурдюков с горючей смолой.
На склоне появились шестиногие демоны. Следя за их передвижениями, Эрл обратил внимание на то, что трупы сраженных демонов на склоне зашевелились. Но чудовища не ожили. Начав конвульсивно подергиваться, они вдруг окутались черным дымом, в котором засверкали длинные золотые искры, и почти молниеносно сгорели, оставив после себя только черные пятна жирной копоти.
Со скальных стен полетели вниз кувшины и бурдюки. Ударяясь о камни, они взрывались фонтанами черных тягучих струй. Брошенные факелы подожгли смолу. Извивы горных троп окутались трескучим пламенем, скрывшим чудовищ.
Ратники на укреплениях притихли. Закапали неимоверно мучительные долгие мгновения. И когда из огненных языков показались демоны, вздох недоуменного разочарования прокатился по рядам воинов. Пламя не погубило существ Темного мира, пламя не нанесло им никакого вреда. Тела демонов, прошедших сквозь огонь, полыхали тяжелым темно-красным светом. То, что можно было принять за шерстяной покров, раскалилось — только и всего. Демоны двигались вперед, прыгая с камня на камень. Следом за ними по тропам текли стаи чудовищных багровых псов, а их нагоняли шестиногие Твари. Эти перли вперед и вверх, не разбирая дороги, — преодолевали скальные кручи, со звоном вонзая свои костяные клинки в камень. А там, следом за демонами, уже мелькали среди валунов королевские знамена и знамена с родовыми гербами верных его величеству Константину вассалов.
Эрл вдруг совершенно ясно понял: эту атаку его людям нипочем не отразить.
Услышав крики вокруг, он поднял голову вверх. Горгульи, проведшие в полной неподвижности на острых пиках скал столько времени, что стали уже восприниматься деталью пейзажа, теперь покидали свои убежища. Воинство Высокого Народа закружилось над скалами.
Горный рыцарь почувствовал, как тает ледяная игла беспокойства в его груди. Горгульи, проделав несколько кругов, вдруг взлетели высоко — очень высоко, — превратившись в темные точки на утреннем смурном небе цвета холодного железа. А потом, постепенно снижаясь, понесли своих всадников прочь от укреплений, на которых вот-вот должна была завязаться кровавая битва, — прочь, в ту сторону, где расстилалась под скалами Предгорья голая безжизненная равнина.
Эрл услышал, как вокруг него закричали десятки голосов — изумление и ярость были в этих криках. Никто, кажется, не смотрел уже на несущуюся к укреплениям орду демонов. Все, задрав головы, глядели в небо, тыча вверх пальцами и обнаженными клинками.
Рядом с горным рыцарем откуда-то появился сэр Боргард.
— Что это значит, сэр Эрл? — кривя рот, прокричал хозяин Орлиного Гнезда.
Эрл не ответил. Одна из горгулий, кружась, снижалась над лагерем. Очень скоро она опустилась, подняв волны каменной пыли, в нескольких шагах от горного рыцаря. Глаза сказочного существа сияли глубоким, словно бы человеческим разумом. Всадник горгульи соскочил на землю. Маска его отливала кроваво-красным.
— Пришло время великой битвы! — зазвенело восклицание эльфа, и Эрл узнал голос Рубинового Мечника Аллиария, Призывающего Серебряных Волков. — Пришло время великой битвы, рыцарь!
— Что происходит, Аллиарий?! — крикнул Эрл, бросаясь к эльфу. — Почему воины Высокого Народа покидают нас?!
Рубиновый Мечник расхохотался:
— Неужели ты еще не понял, рыцарь? Воины Высокого Народа стремятся на место битвы! Наше место там, где затаился истинный враг! Что толку рубиться со слугами, гораздо умнее схватиться с их господином! В моем седле есть еще место, рыцарь. Я явился за тобой — поспеши!
У Эрла потемнело в глазах.
— Ты ведь обещал… — прохрипел он.
— Я дал тебе обещание от всего Высокого Народа — сокрушить Константина. А значит, так оно и будет. Еще раз говорю тебе: поспеши, рыцарь!
Сэр Боргард с рычанием бросился на эльфа. Но его движения вдруг замедлились настолько, что граф почти застыл на месте. Нужно было присмотреться, чтобы увидеть, как крохотными толчками тело его изменяет свое положение в пространстве. Мельком оглянувшись, Эрл заметил, что окружающая действительность подернулась мутной дымкой, словно всего реального осталось в этом мире — только он и эльф со своей горгульей.
Глазные прорези в алой маске Аллиария замерцали — будто заплясали круги на темной поверхности воды в глубоком колодце. И колодец этот потянул в себя Эрла. Рыцарь и сам не понял, как оказался у горгульи, услужливо опустившей крыло к его ногам. Холодный солнечный луч сверкнул на стальных перьях, и этот свет, ударив Эрла по глазам, отрезвил его.
Он поспешно отступил на шаг.
— Прекрати это, Аллиарий, — выговорил он. — Мое место здесь. И место Высокого Народа — здесь! Ты обещал мне. Ты обещал всем нам…
Овладев собой, он уже мог контролировать свой разум. Мерцание в глазах эльфа померкло.
— Я говорил только с тобой, рыцарь, — услышал голос Рубинового Мечника Эрл. — С тем, кто принимает решения. И ты принял решение — довериться нам. Разве я в чем-то обманул тебя? Пришло время великой битвы, в которой Константин будет повержен.
— А люди? — спросил Эрл. — Рыцари Серых Камней и их воины? Рыцари, пришедшие с равнин? Ты предлагаешь спасение — мне одному?
— Все они встали под твои знамена, чтобы сражаться и умереть, — ответил на это Аллиарий. — Их место здесь, рыцарь. В любом сражении — важнее всего уловить момент, когда нужно нанести решающий удар. Если воины Высокого Народа вместе с людьми примут бой на скалах Предгорья, этот момент будет упущен. И тогда — кто остановит того, кого вы знали под именем Константина? Я беру тебя с собой, потому что ты — важен. К тому же не ты один удостоишься чести оседлать горгулью. Еще один человек важен для нас, и он безо всяких колебаний принял предложение разделить седло с одним из Высокого Народа. Кажется, этот человек — твой родственник. Его имя — Гавэн.
— Мое войско… мы… Высокий Народ использует нас только для того, чтобы оттянуть и задержать основные силы королевского войска?
— Это единственный шанс на победу, рыцарь, — холодно проговорил Аллиарий, Призывающий Серебряных Волков.
— А как же гномы? Ты обещал, что войско Маленького Народа придет к нам на помощь!
— Я уже слышал сигнал, который подал Бхурзум. Войско Маленького Народа здесь.
— Где? Я не вижу его, Аллиарий!
— Послушай голос своего рассудка: раздели со мною седло. Ты — не такой, как они все. Твое предназначение — взойти на престол королевства, а не погибнуть в битве. А жертвы неизбежны на любой войне. Почему я должен каждый раз объяснять тебе очевидные вещи?
И снова горный рыцарь ощутил беспощадную правоту слов эльфа. Если он не покинет лагерь вместе с Аллиарием, он, несомненно, погибнет. А если погибнет, значит, этот долгий путь к престолу пройден зря. Вернее, не так… Значит, где-то на этом пути он свернул не туда… Эрл даже усмехнулся своей недавней глупости. Действительно, как просто…
— Ты — истинный король Гаэлона, — сказал эльф. — И твоя жизнь священна. Эти воины должны гибнуть за тебя, а не ты должен гибнуть за них. Посмотри на меня, рыцарь. Не прячь от меня своих глаз…
Если бы Аллиарий не произнес этих слов, Эрл взошел бы по крылу горгульи в спасительное седло. Но требование эльфа запустило в его голове привычный запрет, который рыцарь давно усвоил для себя: когда говоришь с Высоким Народом, не смотри в их глаза. Тогда ты сможешь себя контролировать.
Эрл встрепенулся.
— Я останусь здесь, Рубиновый Мечник, — поспешил ответить он. И положил руку на рукоять меча.
Неожиданно и страшно изменился облик эльфа в то же мгновение. Зеленые волосы вздыбились, а из-под маски плеснуло ядовитое шипение. Подчиняясь инстинкту, Эрл отшатнулся и выхватил из ножен меч. Тонкий клинок тотчас сверкнул в руке эльфа…
То, что произошло потом, как-то выскользнуло из памяти горного рыцаря. Вой и рычание идущих на приступ демонов ввалились в его уши, и только тогда Эрл сообразил, что до этого он не слышал ничего, кроме голоса эльфа.
Сам Аллиарий пропал. Исчезла и его горгулья. Граф Боргард, обалдело смаргивая, смотрел на здоровенный двуручный топор в своих руках.
Несколько ударов сердца Эрл не мог понять — говорил ли он с Призывающим Серебряных Волков или это только ему привиделось. А затем увидел вонзенный в камень меч с рубиновой рукоятью, меч, лезвие которого было тонким, точно волос из гривы единорога.
От сверкающего клинка побежали по серой земле серебряные блики. Блики запрыгали по камням, отдаляясь от клинка, но не угасая, а становясь все ярче и больше — наполняясь жизнью. Спустя мгновение они приняли вид очень крупных животных, словно вылитых из живого серебра. Сияние, которое испускали эти существа, слепило глаза.
Эрл сквозь зубы пробормотал ругательство. Лицо его пылало. Боргард попался ему на глаза.
— Как это?.. — проговорил граф, изумленно осматриваясь. — Откуда это?..
— Не время для разговоров! — крикнул ему Эрл. — Время для великой битвы!
Стая серебряных волков обрушилась вниз со скальных отрогов — прямо на орду воющих демонов.
Ох и натерпелся страху гончар из славного города Дарбиона в это утро! Сначала-то он чуть не заснул, лежа на липком от крови дощатом полу среди полуживых гвардейцев. Но не успел однорукий возница провезти телегу и половину дороги — земля задрожала так, что деревянные колеса запрыгали, словно телега понеслась вниз по щербатой лестнице. Осмелившись высунуть голову за борт, Равв едва не лишился чувств от ужаса — в мертвенном свете холодного утреннего солнца прямо на них катилась лавина чудовищ, спущенных со своих заговоренных цепей. Равв нырнул обратно на днище, закрыл голову руками и попытался молиться. Но слова молитвы путались и вязли в окостеневшем рту. Сколько продолжался весь этот кошмар, Равв точно сказать бы не смог — время для него остановилось. Он будто оказался в гулкой полости громадного барабана, по которому лупило не менее сотни палок — так сотрясала его тело дрожь ужаса. А когда вокруг стало потише, несчастный ополченец не сразу поверил в то, что и на этот раз остался в живых.
Не решаясь выглянуть и осмотреться, он почувствовал, что телега, кажется, не движется. А он сам, до того лежавший вроде бы на дне телеги между двумя стонущими ранеными, сейчас почему-то оказался прижатым к борту — и никто рядом с ним не стонал. И ветер, ранее не проникавший за тележные борта, теперь трепал его волосы и леденил конечности.
Потом наверху что-то захлопало и затрещало. Стрелы тонкого режущего свиста полетели с небес, и облака зашевелились булькающим клекотом. Равв все-таки поднял голову. И обнаружил, что лежит на обломках телеги, вокруг которых раскиданы мертвые тела. Ноги одного из мертвецов покоились на спине гончара. Поодаль валялась какая-то кровавая лепешка с уродливо вывернутыми конечностями, оканчивающимися копытами. Однорукого возницы нигде видно не было. Равв сообразил, что каким-то образом опять выжил, попавшись на пути орде демонов, но радости по этому поводу не испытал.
Потому что небеса все так же исходили свистом и клекотом.
Равв вспомнил, что уже слышал такое — в Агаре, в ту гиблую ночь, когда город подвергся налету… мятежных магов, вырядившихся как эльфы, — так объяснили после ополченцам гвардейские капитаны. Тогда Равв удачно спрятался в ворох соломы в углу сарая, который ему и еще полусотне таких же ополченцев определили в качестве казармы, — спрятался и заткнул уши, чтобы не помереть от испуга. Теперь прятаться было негде. Теперь нужно было бежать — подальше отсюда и как можно быстрее.
И Равв побежал.
По голой равнине — сколько хватало взгляда — метались громадные тени. Ополченцу почему-то казалось, что даже прикосновение тени способно оборвать тонкую нить его драгоценной жизни, поэтому на бегу он то и дело менял направление, как преследуемый охотничьими псами заяц. Постоянно что-то вспыхивало и трещало, озаряя равнину мгновенными всполохами. Лохмотья горелой плоти сыпались с неба. Фрагменты тел Смрадокрылов шлепались о землю и разлетались брызгами черной слизи. Стальные перья, напоминающие кривые клинки, вращаясь, глубоко вонзались в мерзлую твердь.
Страшный бой гремел в небесах.
Вверх Равв рискнул взглянуть один-единственный раз. А взглянув, ахнул:
— Эльфы! Сожри меня Харан — эльфы! — и припустил еще быстрее.
Бугры шатров королевского лагеря, приближаясь, раскачивались и подпрыгивали в глазах Равва. Этот лагерь был единственным ориентиром, которым располагал в бешеном своем бегстве ополченец. Единственным местом, где он мог бы найти спасение от бушевавшего вокруг сумасшествия… Хотя — судя по тому, как беспорядочно бегали люди между этими шатрами — и в лагере вряд ли было возможно спастись. Но больше бежать было некуда…
Когда наверху прекратился грохот, свист и клекот, когда перестали озарять равнину вспышки магического огня, — Равв не заметил. Просто в какой-то момент он обратил внимание на то, что среди шатров лагеря прекратилась паническая беготня. Капитаны выстраивали отряды гвардейцев, а маги в серых балахонах и остроконечных колпаках соединились в живые кольца, сцепившись друг с другом за руки. Тогда-то и понял Равв, что, кроме завывания ветра, не слышит ничего. И сразу же увидел сияющих в свете солнца горгулий — несколькими широкими клиньями они с воздуха атаковали лагерь. Зеленоволосые всадники восседали на горгульях.
«А Смрадокрылов-то, видать, больше нет в этом мире…» — догадался Равв.
И немедленно рухнул на землю, запнувшись о торчавшие из земли камни одного из множества гномьих колодцев, раскиданных по равнине. Боли в ушибленной ноге ополченец не почувствовал. Он сидел на земле, с раскрытым ртом уставясь в сторону лагеря.
Потому что из центра кругов, образованных взявшимися за руки Серыми, рванули к небу лохматые столбы небывалого остро-синего цвета. Более десятка таких столбов пронзили небо над лагерем.
Равнину окатило ослепительной голубой волной. А столбы, трепеща, загудели и стали разрастаться на вершинах гигантскими щупальцами. Щупальца зашарили в головокружительный выси, точно ища подходящую жертву, чтобы схватить ее и уничтожить.
Никогда ничего подобного Равв в своей жизни не видел.
Эльфы на своих горгульях бросились врассыпную, разбив стройные клинья.
И Равв услышал где-то рядом с собой оглушительный скрип. Так, наверное, должны скрипеть, открываясь, врата в царство демонов, где правит жуткий Темный Харан. Земля вдруг встала на дыбы и сбросила с себя Равва.
Взвизгнув, ополченец куда-то покатился, обо что-то шлепнулся… И вдруг снова ощутил под собой твердь. Но твердь эта тотчас заходила под ним ходуном, когда он увидел диковинное, неслыханное…
Гномий колодец, куда он угодил, несясь по равнине не разбирая дороги, раскрылся. Две громадные полукруглые каменные створки поднялись, выпустив облака тысячелетней пыли и удушающего подземного смрада.
А из земляного нутра выпрыгнул коренастый карлик, облаченный в кольчугу невиданного красного металла. Шипастый круглый шлем прикрывал крупную голову. В одной руке карлик держал прямоугольный щит почти с него самого размером, в другой — причудливо изогнутый меч. Карлик сорвал со своего лица какие-то тряпки, обнажив заросшее рыжей бородой свирепое лицо, и взмахнул мечом.
Тут Равв, ставший первым человеком за долгие века, кто узнал истинное назначение гномьих колодцев, плавно скользнул в глубокий обморок — и уже не видел того, как еще и еще открываются колодцы, как темным фонтаном выплескиваются оттуда сонмы и сонмы воинов Маленького Народа, которому наконец-то вернули древнее право носить при себе оружие и сражаться.
Заклинания, заученные когда-то давно, в те времена, когда он еще готовился вступить в Орден Горной Крепости Порога, теперь послушно всплывали в памяти сэра Эрла.
Прошелестев губами Большое Слово Гибельных Брызг, горный рыцарь швырнул в ринувшегося к нему шестиногого демона пригоршню черной энергетической субстанции. Мириады крохотных черных клинков пронзили несуразное тело, разбив, как лед, защитные пластины. Тварь завалилась набок, и на нее тут же скакнул другой демон — косматый, словно медведь. Пасть, скалящаяся чудовищными клыками, торчащими вразнобой, раскрылась в сиплом реве. Эрл подставил щит под удар когтистой лапы и из-под щита коротким выпадом распорол брюхо демона. Длинный разрез открыл черную дыру, в которой копошилось нечто похожее на клубок червей. Краем щита Эрл сшиб демона в пропасть.
Рядом с ним чудовищный багровый пес и серебряный волк, на сияющих боках которого темнели следы от громадных острых зубов, сцепившись, катались по камням. Эрл, быстро и тщательно примерившись, вонзил меч в глаз демона. Клинок громко скрипнул о кости черепа, когда рыцарь вытягивал меч обратно. Волк тотчас вскочил на все четыре лапы и, наскоро отряхнувшись, стал взбираться на груду булыжников, на вершине которой замер еще один косматый демон. Видимо, косматый уже выбрал жертву — он припал к камням, готовясь прыгнуть… Но не успел. Не успел и серебряный волк. Эрл разорвал демона на куски Ослепительным Словом Лезвийной Мельницы.
Рыцарю показалось, что волк оглянулся на него с благодарностью.
Шестиногая тварь, воздвигшаяся на насыпи укреплений, выплюнула из пасти сноп бесцветных щупалец в лицо Эрлу. За мгновение до этого рыцарь успел поднять щит. Щупальца оплели щит и стиснули его, превратив в груду обломков. Мощный удар топора развалил узкую морду надвое. Эрл, прижав к груди занывшую от удара руку, доспешный металл на которой оказался смят, точно пергамент, отскочил в сторону.
Граф Боргард стряхнул с широкого лезвия топора капли черной слизи и подхватил с земли чей-то щит, густо забрызганный кровью. Эрл принял щит, но граф не отпускал его.
— Надо отходить! — крикнул хозяин замка Орлиное Гнездо. — Их уже не остановишь!
За спиной Боргарда ощетинились тяжелыми копьями его ратники. Ловко перебравшись через завалы, шестиногая тварь кинулась на них, но повисла на остриях копий, сразу же обломив три из шести древков, удерживающих ее над землей.
Боргард стоял, поигрывая топором, почти вплотную к Эрлу — по левую его руку. По правую руку горного рыцаря отряд ратников во главе с бароном Трагганом держал оборону наполовину рассыпавшегося завала, на который все лезли и лезли демоны.
— Надо подниматься выше! — крикнул еще Боргард. — Линия обороны прорвана в нескольких местах. Западные тропы кишат чудищами. Все, что осталось, — это узкий коридор. Левый фланг держат мои ратники. Правый — воины барона Траггана.
Эрл громыхающей скороговоркой прохрипел Песнь Жидкого Льда. Два косматых демона и тварь, похожая на громадного пса с содранной шкурой, обросли толщей магического льда и обрушились вниз со скального обрыва. Эрл знал, что, ударившись о камни, они разлетятся на осколки.
— Сэр Атун? — не оборачиваясь, крикнул Эрл.
— Погиб! — рявкнул в ответ Боргард.
— Маги?
— Мертвы!
— Рижак и Астарк?!
— …и сэр Урих! — продолжил за него граф. — Эти слюнтяи прогнулись под напором демонов почти сразу же. Они и их ратники попытались бежать, но не смогли. Если бы не подоспели мои люди… лагерь пал бы еще час назад. Все мертвы, сэр Эрл, все мертвы, кроме нас! Надо отходить! Надо подниматься выше в горы…
Лапа, вооруженная длинными кривыми когтями, вцепилась в булыжник завала. Эрл и Боргард почти одновременно ударили по ней. Меч и топор размозжили конечность — и ее обладатель, воя, полетел в пропасть под укреплениями.
Эрл кинул взгляд на вершину кучи камней. Два багровых пса рвали на части серебряного волка — его раны источали серую полупрозрачную дымку. Сколько уже этих удивительных созданий, принявших на себя первый удар атаки демонов, погибло на глазах горного рыцаря! А этот, кажется, был последним…
Сэр Эрл сначала прочел Закрывающее Слово Тьмы. А потом, когда из трещин в камнях поднялась непроглядная чернота, ответил Боргарду:
— Отходим.
И он, и оставшиеся в живых рыцари Серых Камней — граф Боргард, хозяин замка Орлиное Гнездо, и барон Трагган, хозяин замка Полночная Звезда, — понимали: это отступление всего только отсрочка неминуемой смерти. Пусть там, на верхних отрогах, они отобьются от демонов, пусть воля богов будет такова, что они выживут в этой битве… Но несметные полчища королевских солдат рано или поздно настигнут их, горстку израненных и измученных…
Боргард ухнул филином, подавая знак Траггану. И, видя, что из-за завесы Тьмы не появляется ни одна ощеренная пасть, спросил Эрла:
— Что это за дерьмо?
— Это задержит тварей, но ненадолго, — ответил горный рыцарь, надевая на левую руку щит. — Нам хватит времени, чтобы отступить на ведущие вверх тропы.
Откуда-то появился Бранад. Шлема на нем не было. Лицо заливала кровь.
— Простите, милорд… — задыхаясь, сказал он Эрлу. — Мне казалось, я навсегда потерял вас в этой неразберихе. Одно из чудищ, которое я пронзил мечом, рухнуло прямо на меня, едва не задавив…
Боргард скользнул по Бранаду равнодушным взглядом. Эрл, который не думал уже увидеть своего оруженосца живым, хлопнул Бранада по плечу.
— А что, сэр Эрл, — хмыкнул вдруг граф Боргард, подняв забрало, — сдается мне, еще какое-то время престол Гаэлона будет пустовать.
Горный рыцарь взглянул прямо в глаза хозяину Орлиного Гнезда.
— Ага, — сказал Боргард. — Идя по пути Долга, мы должны были наступать в твой след, сэр Эрл, потому что когда-то мы все избрали этот путь. Этой ночью мне показалось, что ты свернул на такую тропку, куда нам ходу нет. Но я рад, что ошибался. Я рад, сэр Эрл, что ты остался там, где и должен был остаться. Печально было бы понимать, что мы присягали в верности не тому. Главное… — будто прочитал Боргард мысли Эрла, — чтобы беззаконного короля не стало. Так ведь?
Говорить что-либо показалось Эрлу ненужным. Он просто кивнул.
В первый раз Равв вынырнул из пучины беспамятства, когда равнина все еще сотрясалась от тяжкого грохота. Он открыл глаза — лагерь полыхал. Но не обычным пламенем, а чем-то совершенно невообразимым: по земле скользили извивы синих молний, шатры взрывались громадными черными цветками, зазубренные клинки желтого с прозеленью огня рвали на части метавшиеся среди всей этой бешеной вакханалии фигурки людей и гномов. Потом небеса стали пульсировать ослепительными вспышками — и Равву пришлось закрыть глаза, чтобы их не выжгло. Снова теряя сознание, он так и не понял: жив он или уже умер.
Когда он пришел в себя во второй раз, вокруг было тихо. Только потрескивал где-то невидимый в клубах бурого дыма огонь.
Рядом с ним стояли гномы — пятеро. У троих из них бороды были сожжены почти полностью, так что сквозь спекшиеся жесткие волосы просвечивала покрасневшая кожа, у двоих бороды оказались целы, но пропитаны кровью, словно подушки на постели зарезанного во сне. Доспехи всех пятерых изъязвляли черные рассечины, и отчего-то Равв сразу понял: далеко не все эти пробоины являлись следами от ударов человеческого оружия.
Он поднял голову, озираясь. Один из гномов что-то сказал собратьям на своем гнусавом, точно состоявшем из одних только согласных, гномьем языке. Равву показалось, что голос карлика звучал удивленно.
Когда двое из Маленького Народа подхватили его под руки и потащили куда-то, Равв решил не сопротивляться.
Куда волокут его карлики, Равв не видел. Так густо заливал все бурый дым, что разобрать местности не представлялось возможным — словно гномы тащили несчастного ополченца по лабиринту, стены которого беспрестанно струились и меняли свое положение. Держать все время голову поднятой было больно, и Равв опустил ее. Он почти сразу же зацепился взглядом за оторванную по локоть человеческую руку, сжимавшую меч с обломанным клинком. Потом дымная стена ворохнулась в сторону, открыв скрюченный труп карлика, нанизанный на копье. Потом Равв увидел другое тело: обугленное до черноты, почти голое, прикрытое только лоскутами серого балахона, вплавленными в плоть. А потом останки — людей и гномов — стали попадаться еще чаще. Трупов было так много, что карлики, влекущие куда-то ополченца, не обходили их, а перешагивали, перетаскивая за собой и своего пленника.
Внезапно струи бескрайней бурой завесы расступились. Карлики внесли Равва в какой-то громадный шатер, стены которого были абсолютно прозрачны. Равв ничему уже не удивлялся, чувства его притупились, как лезвие ножа, которым долго били по камням. Потому он не издал ни звука, увидев в нескольких шагах от себя двух самых настоящих эльфов. Они были точно такими же, как их описывали в многочисленных преданиях и сказках: нечеловечески стройными, в удивительных одеждах… Мечи с необычно тонкими клинками висели на их боках, серебряные маски посверкивали на лицах… Рядом с двумя из Высокого Народа стоял гном: облик его по сравнению с эльфами был безобразен. Ширина плеч гнома раза в полтора превышала его же рост. Кольчуга из неизвестного Равву белого металла покрывала карлика до колен, а седая борода спускалась до самой земли. Черт лица седобородого гнома невозможно было разглядеть — лицо его просто тонуло в невероятном количестве морщин. Гном опирался на четырехугольный щит, испещренный засечинами и черными пятнами копоти, кривой меч с иззубренным клинком был укреплен за его спиной.
Эти трое: эльфы и гном — стояли вокруг какого-то прозрачного шара, словно вокруг костра. Равв вдруг заметил, что в шаре мутно плавает голое и иссохшее чье-то тело. Карлики, швырнув на землю Равва, попятились, почтительно удаляясь.
Седобородый гном прогнусил что-то непонятное, обращаясь к одному из эльфов. Тот обернул к нему серебряную маску.
— Говори на человеческом языке, Бхурзум, — певуче-звонко произнес эльф, — звуки речи Маленького Народа раздражают мой слух… правда, менее, чем если бы кто-то из Маленького Народа вздумал говорить на одном из наречий Высокого Народа.
— Я просто поблагодарил богов за то, что поблизости лагеря все-таки нашелся единственный выживший из людей, — пробубнил в нос гном, — мое воинство и так убавилось вполовину, чтобы отдавать вам еще одну жизнь… Я и не думал, что эти маги окажутся так сильны… На моих воинах были лучшие из доспехов, что когда-либо выковывал Маленький Народ, и все равно их мерзкие заклинания мяли заговоренный металл, будто тряпки…
«Единственный выживший»! — гулко отдалось в голове Равва.
— Я понял, что ты сказал, Бхурзум, — ответил ему эльф. — Теперь произнеси от имени всего своего народа: вы получили, что хотели?
— Мы получили, что хотели, — сказал гном. — Цена, которую нам пришлось заплатить за отмену древнего запрета носить оружие и сражаться, — велика… Очень велика. Но… все честно.
Заговорил другой эльф. Голос его звучал звонче.
— Цена велика, так ты сказал, Бхурзум? Твой народ почти так же многочислен, как и человеческий. Что вам стоит потерять тысячу-другую жизней? Высокий Народ утратил сегодня семнадцать своих детей. Семнадцать, ты представляешь себе?! Нас так мало, что смерть даже одного из нас — уже великая потеря!
— Я знаю, за что заплатил, — буркнул гном, помолчав немного. — А что получили вы?
— А это уже не твое дело. Мы больше не задерживаем тебя.
— Я и сам не желаю оставаться здесь больше, — заметил седобородый и, подхватив свой щит, направился прочь из шатра. Равв видел, как, уходя, он с опаской косился на прозрачный шар с плавающим там телом.
— Что ж, — следя за тем, как гном исчезает за прозрачными стенами чудесного шатра, произнес один из эльфов. — А теперь, дражайший Орелий, Танцующий На Языках Агатового Пламени, давай разберемся с тем, что получили мы…
— Этот сосуд представляется мне покрепче старого, — сказал эльф, названный Орелием, разглядывая Равва. — В нем есть некая сила, которую он сам не осознает. Жаль, он мог бы достичь многого в своем мире, если бы лучше знал себя…
«Это они о том, какой я невероятный везунчик! — догадался Равв. — Во скольких передрягах побывал, а все целехонький! Великие боги, да неужели они вознамерились забрать меня с собой — в свои Чертоги?!» — вдруг пришло ему в голову.
— Добрые господа!.. — счел нужным заговорить он. — Милорды… ваши сиятельства… Вы не подумайте, что я по своей воле против вас сражался-то! Я ж человек мирный, я никого никогда и пальцем…
— Помолчи, — прервал его Орелий. — Ты считаешь, что удостоился чести посетить Тайные Чертоги? И ты прав, гилугл…
Слезы хлынули из глаз Равва. Великие боги! Милостивая Нэла! Храбрый Андар! Светоносный Вайар! Надо же было попасться в ополчение королевского войска, пережить тяготы долгого похода и ужасы сражений, чтобы получить в награду за все страдания — такое!
— Я сказал тебе, помолчи, — велел Танцующий На Языках Агатового Пламени, и Равв тут же заткнулся. — Начинай, Хранитель Поющих Книг Лилатирий, — обратился эльф к своему собрату.
Хранитель Поющих Книг поднял вверх руки, между которыми пробежала тоненькая зеленая искорка. И прозрачный шар у ног эльфов помутнел и треснул. И скорченное в нем тело медленно поднялось в воздух, примерно на уровень человеческого роста.
Тут Равв последовательно испытал два потрясения подряд.
Во-первых, он почему-то вдруг понял, что это сине-черное тело — живое. Во-вторых, он узнал перекошенное темное лицо с громадным носом-клювом. Оно принадлежало его величеству королю Гаэлона Константину Великому.
Орелий поднял руки к закрытому маской лицу и зашевелил пальцами.
Тело короля мелко задрожало. А Равв вдруг ощутил, что и его поднимает в воздух. Члены гончара из Дарбиона сами собой прижались к телу, и Равв свернулся в клубочек, словно младенец в утробе матери. Ему стало так тепло и благостно, что он заурчал. И не испытал никакого беспокойства, когда изо рта Константина заструилась алая, будто кровь, субстанция.
Вокруг все затрещало. От фигур эльфов посыпались искры.
Алая субстанция, напоминающая призрачную змею, скользнула к лицу Равва. Он послушно открыл рот, подчиняясь то ли собственному импульсу, то ли приказу извне. Что-то обжигающее вошло в него.
И все изменилось.
Жуткая боль пронзила тело гончара. Он ощутил невероятную, невыразимую мощь, но мощь эта была направлена внутрь него, она пожирала саму себя и разбухала сама в себе — и тело Равва стало для нее тюрьмой…
Равв раскрыл рот, чтобы извергнуть из себя эту мучающую его боль, но не смог… Потому что перестал быть собой.
Прозрачный шар сомкнулся вокруг его тела.
Эрл первым увидел их — горгулий, несущих над скальными пиками своих величественных всадников. Увидел — и поймал себя на том, что неожиданно явившееся спасение не вызвало в нем никаких чувств.
Их осталось менее полусотни: сэр Эрл, Бранад, граф Боргард — и воины Серых Камней, среди которых большинство было из замков Орлиное Гнездо и Полночная Звезда. Барон Трагган, хозяин Полночной Звезды, погиб в самом начале отступления. Пронзенный пробившими панцирь когтями косматого демона, он обхватил тварь и увлек ее за собою в пропасть.
Этот демон оказался одним из последних. Еще шесть тварей унесли жизни двух ратников, а когда с демонами было покончено, на узкую горную тропу, где держали оборону воины Серых Камней, ступили отряды королевских гвардейцев.
В этом месте тропа была шириной всего в несколько шагов, но выше в горы она значительно расширялась. Поэтому Эрл принял решение: прекратить отступление и принять бой здесь, где узость тропы сводила на нет многократное численное преимущество противника. Если бы они продолжили отход, полные свежих сил королевские солдаты настигли бы их в менее удобном для отражения атаки месте.
Но и в этом узком пространстве между нависающими скальными стенами воины Серых Камней, среди которых не было ни одного, кто бы не имел на теле сколько-нибудь серьезную рану, едва сдерживали напор врага — даже несмотря на то, что дополнительной преградой на пути атакующих стала стена из мертвых тел…
Эрл первым увидел горгулий. Он встретил прямым ударом меча очередного ратника, скатившегося с груды мертвецов, и шатнулся в сторону. Бранад поддержал его.
— Вернулись, милорд! — простонал-проговорил Бранад. — Они все-таки вернулись!
Ратники Серых Камней закричали, указывая в небо, где кружили горгульи: кто-то от облегчения и радости, а кто-то — для устрашения противника. Но так или иначе, атакующие услышали эти крики. Атака захлебнулась. Ряды королевских воинов подались назад, смяв тех, кто напирали сзади. Кое-кто из ратников Серых Камней ринулся было вдогонку, но Эрл и Боргард в один голос осадили воинов.
Горгульи начали пикировать на королевское войско. В руках эльфов засверкали жезлы, выпускавшие рои смертоносных черных пчел и струи белого шипящего пламени. Вопли страха, метавшиеся над рядами солдат, сменились воплями боли.
— Назад! — крикнул Эрл. — И как можно быстрее.
— Бежать? — удивился Боргард. — Зачем?
— Делай, как я говорю, граф!
Ратники поспешно кинулись вверх по тропе. И как выяснилось очень скоро, не зря. Спасавшиеся бегством королевские солдаты не разбирали дороги и не выбирали направление. Тот участок тропы, где еще недавно держали оборону люди Эрла, вмиг затопило потоком полураздавленных человеческих тел. Ратникам Серых Камней пришлось еще довольно долго рубить гвардейцев и наемников, вынесенных к ним этим потоком.
Кончилось все внезапно.
Воинство Константина скатилось к подножию Предгорья, оставив сотни раненых и затоптанных.
Тогда на высокие отроги скальных стен, теснивших залитую кровью тропу, стали садиться горгульи. Ратники Эрла завороженно наблюдали за этим. Никогда еще никто из них не видел эльфов так близко.
Одна из горгулий села прямо на тропу. Эльф в серебряной маске легко сбежал по стальному крылу и направился к горстке притихших воинов. Эрл шагнул вперед, навстречу эльфу. Почему-то горный рыцарь был уверен, что тот, кто явился к нему, — Аллиарий.
Теперь одеяния эльфа казались темными, будто от пыли. И волосы его, всегда ниспадавшие ровными, словно невесть какими тяжелыми прядями, были растрепаны. Но серебряная маска сияла под лучами солнца незапятнанно-чисто. Видно, эльф не так давно сменил на нее свою алую маску войны.
Эльф заговорил, остановившись в нескольких шагах от горного рыцаря, и Эрл, узнав голос, убедился, что перед ним тот, кого он и предполагал увидеть.
— В этот день, — произнес Аллиарий, — каждому воздается по заслугам его. Потому что для всего есть свое время, а течение времени не дано остановить ни смертному, ни бессмертному…
Он помедлил немного, прежде чем произнести:
— Называвший себя королем Гаэлона Константином Великим — пал. Да здравствует новый король Гаэлона — Эрл Победитель!
Боргард первым опустился на колени. Ратники Серых Камней последовали его примеру.
Эрл опустил голову. Безмерная усталость навалилась на него. Он знал, что Призывающий Серебряных Волков способен прочесть его мысли. Поэтому только подумал, а не произнес вслух:
«Если бы я погиб в этом сражении, мое место бы занял тот… второй, которого вы почли нужным, — дядюшка Гавэн?»
Рубиновый Мечник Аллиарий ответил:
— К чему гадать об уже свершившемся, рыцарь? Ведь любая догадка будет ложью. Только то, чего уже нельзя изменить, — истина.
Генерал Гаер очнулся, когда битва была в самом разгаре. Он выполнил все, что требовал от него Серый, и его разум освободился от магических пут. Генерал со своей свитой находился под скальными укреплениями. Бой гремел далеко наверху. Обретя себя, он непроизвольно вздрогнул, и железо на нем лязгнуло.
Один из его телохранителей обернулся к нему.
— Им недолго осталось, милорд, этим ублюдкам! — сказал он. — Эльфы-то… Или кто они там есть на самом деле… Сбежали, милорд!
Гаер ничего не ответил на это. Он смотрел на рыцаря, словно увидел его впервые. Потом пришпорил коня и направил его вверх по склону. Копыта скакуна вязли в гравии, несколько раз животное споткнулось, и генерал, чтобы не вылететь из седла в полном боевом облачении, спешился.
Выхватив меч, он пошел к тропе. Телохранители, оставив своих коней, поторопились за ним. Гаер слышал их речи — испуганные и растерянные. Они считали, что генерал помешался из-за гибели сына, что он — не в своем уме. Он даже не пытался их разубедить.
Да что они могли понять! Всю свою жизнь сэр Гаер прожил ради этой войны, истинной войны — что есть подлинное счастье для настоящего мужчины. Он только сейчас осознал: ожидая счастья, он и был счастлив. Готовясь стать героем легенд, он уже был этим героем. Это звание оставалось только подтвердить.
Но когда наступил долгожданный момент… все рухнуло в один миг.
Последняя подлая пощечина от Серого мага окончательно расставила все по своим местам. Генерал королевской гвардии сэр Гаер на самом деле оказался фигляром. И единственный значимый вклад, который он был способен сделать в дело великой битвы, — это выполнить то, что ему велели. И то — не сознательно, а будучи управляемым чужой волей. Мерзавцы маги отняли у него даже право самостоятельно мыслить и действовать.
А самое страшное было в том, что — по сути — он ничего бы не смог изменить, даже получив возможность начать все заново. Люди в этой войне являлись попросту разменной монетой. Решения принимали не люди.
Но все-таки кое-что у него отобрать не сумели. Он рожден был воином, значит, и умрет воином.
Генералу удалось подняться по тропе туда, где кипела битва. Гвардейцы, воодушевленные его появлением, утроили напор. На какое-то время душа сэра Гаера возликовала и обрела устойчивый покой. Но коварная стрела, пущенная кем-то из мятежников с верхних скальных отрогов, клюнула генерала в лицо, угодив точно между прутьями забрала. Гаер лишился одного глаза, к тому же застрявшее глубоко в глазнице острие повредило что-то в его голове — приступ неимоверного головокружения не позволил ему сражаться дальше. Истекающего кровью генерала вытащили с поля боя.
Рыцари генеральской свиты не колебались, решая, что предпринять дальше.
— Надо в лагерь его сиятельство везти, — безапелляционно заявил один из них. — Там Серые его сиятельство живо на ноги поставят. Живо вас на ноги поставят, милорд! — проговорил он, наклонясь к раненому Гаеру, громко, как говорят с глухими или детьми. — А то и, глядишь, новый глаз сделают. Для этих Серых новый глаз сделать — раз плюнуть!
Генерал Гаер не позволил отвезти себя в лагерь. Для этого ему даже слова не понадобилось произнести. Он просто поднял руку и большим пальцем изо всех сил ткнул в кровоточащую глазницу — туда, где затаился источавший пульсацию страшной боли наконечник стрелы.
