Обстоятельства, при которых правители Дельгона отошли под эгиду Босконии, хотя в течение некоторого времени и оставались невыясненными, в действительности были просты и логичны, ибо сигнал о закончившемся катастрофой рейде Эйчлава на Эрайзию достиг Джарневона и стал достоянием эйчей. И эйчи извлекали из этого пользу, хотя и не в том смысле, как предлагал Эвконидор, Страж Эрайзии. Эйчи вдруг осознали, что мысль может быть не только ценным стимулом, приводящим к тем или иным материальным достижениям, но и оружием необычайной силы.

Эвконидор, Страж Эрайзии, более чем обоснованно подозревал, что его страстная проповедь, обращенная к Эйчлану, мало что изменила на Джарневоне. И, действительно, Эйчмил Второй, говоривший от имени Босконии, стал Первым. Получили соответствующие повышения и остальные члены Совета. Что же касается Восьмого и Девятого членов Совета, то ими стали новые лица, так что Совет эйчей, который и был Босконией, снова заседал в полном составе.

— Покойный Эичлан, — заявил Эйчмил на первом заседании Совета в новом составе, — совершил серьезную, более того, роковую ошибку, недооценив оппонента, хотя сам сознавал всю опасность задуманного им предприятия.

Мы едины в своем мнении: наши цели остаются неизменными, и нам надлежит действовать с большей осмотрительностью до тех пор, пока мы полностью не освоим потенциальные возможности, которые таит в себе чистая мысль. А теперь наш новый член, Девятый, по профессии также психолог, который, по счастливому стечению обстоятельств, занимался проблемой задолго до экспедиции Эйчлана, завершившейся столь трагически.

— Эрайзия в настоящее время находится вне наших возможностей, — начал Девятый. — Предвидя вероятность трагической развязки, на что я неоднократно обращал внимание моего предшественника-психолога покойного Эйчлана, я в течение длительного времени разрабатывал некоторые альтернативные меры.

Взять хотя бы проблему мыслезащитных экранов. Кто был их истинным создателем, а кто плагиатором, для нас несущественно. Эрайзия ли украла изобретение у Плура или Плур у Эрайзии, или, наконец, Эрайзия и Плур создали мыслезащитные экраны независимо. Сейчас важны следующие два факта.

Первое, эрайзиане могут пробивать мыслезащитные экраны с помощью мысленной силы, либо небывалой амплитуды, превосходящей предел прочности экранов, либо какой-то неизвестной природы.

Второе, мыслезащитные экраны были и, по всей видимости, поныне широко используются на планете Велантия, поэтому такие экраны для велантийцев должны быть равным образом и необходимым и адекватным средством защиты. Отсюда, как мне кажется, следует один обоснованный вывод: велантийцы использовали и, возможно, используют мыслезащитные экраны как средство защиты против кого-то, кто применял или продолжает применять против них то самое оружие — чистую мысль, которое мы хотим исследовать и приобрести.

Учитывая все сказанное, я предлагаю продолжить начатые мной изыскания, но не на Эрайзии, а на Велантии или какой-нибудь другой планете.

Возражений не последовало, и на Велантию направили корабль. Визит протекал гладко и не вызвал никаких осложнений. Следует заметить, что обитатели Велантии с радостью неофитов осваивали неизвестный им до контактов с Галактическим Патрулем безынерционный полет и обживали ближние и дальние окрестности своей планеты. В ту пору к ним прибывали представители множества самых различных рас, населявших планеты нескольких сотен солнечных систем. Не следует забывать и о том, что внешне эйчи больше походили на велантийцев, чем земляне, и появление на Велантии группы пришельцев с Джарневона меньше бросалось в глаза и вызывало толков, чем появление, скажем, группы землян. Поэтому роковой визит психологов с Джарневона своевременно замечен не был, и лишь много времени спустя Киннисон по косвенным признакам установил, что визит должен быть нанесен и, как оказалось, действительно состоялся.

Не станем останавливаться подробно на описании экспедиции, предпринятой Девятым и его коллегами на Велантию, хотя отчет о деятельности экспедиции отнюдь нельзя отнести к разряду скучного чтения. Достаточно сказать, что эйчи сумели войти в доверие к дружески настроенным велантийцам, они изучали и занимались сбором информации. Особенно их интересовали сведения об ужасных правителях Дельгона, хотя велантийцы не были расположены распространяться на эту тему и крайне неохотно говорили о своих прежних поработителях.

— Их власть навсегда подорвана, — спешили заверить они любознательных гостей, изящно помахивая хвостом или крылом. — Все известные пещеры и несколько недавно открытых убежищ, где гнездились твари, выжжены дотла. Стоит лишь кому-нибудь из чудом уцелевших правителей попытаться установить контроль над сознанием любого из нас, как его тут же обнаруживают и уничтожают. Даже если кто-нибудь из них остался в живых, как мы думаем, все равно правители Дельгона не представляют более угрозы для нашего покоя и безопасности.

Собрав на Велантии всю информацию, какую только было возможно, эйчи отправились на Дельгон, где все силы своего первоклассного разума и немалые ресурсы корабля направили на то, чтобы отыскать и собрать воедино остатки некогда процветавшей расы правителей Дельгона.

Правители Дельгона! За всю продолжительную историю Галактического Союза ни одна другая раса не удостаивалась всеобщего осуждения, в том числе и со стороны самих эйчей, как правители Дельгона, обладавшие отвратительной внешностью и напрочь лишенные какой бы то ни было морали. Эйчи тоже не пользовались доброй репутацией и вполне заслужили ту судьбу, которая была уготована их расе. Но у эйчей при всех их недостатках и отвратительных качествах были и свои положительные стороны. Все сходились на том, что разум эйчей направлен на зло, что они антисоциальны, кровожадны и им свойственна ненасытная жажда власти, искоренить которую могло бы только их полное уничтожение. Они обладали неисчислимым множеством дурных качеств. Но они же, по общему признанию, были отважны. Эйчи прирожденные организаторы. На свой собственный лад, но они созидатели и творцы. Эйчи имели мужество отстаивать собственные убеждения, даже если это было сопряжено с риском для жизни.

О правителях Дельгона никто не сказал ни единого доброго слова. Они беспринципны, жестоки и извращены до такой степени, которую трудно себе представить любому нормальному интеллекту, кем бы ни был его носитель. На своей родной планете правители не носили оружия, да оно им и не было нужно. Силой одного лишь разума они настигали свои жертвы, даже если те обитали на других планетах, и заставляли ил прибывать в мрачные пещеры, в которых правители влачили существование. Там жертвы погибали от множества разнообразнейших пыток, и умирая, питали своей аурой ненасытных палачей.

Механизм, с помощью которого правители Дельгона лишали жертв жизненного начала, полностью не известен. Неизвестно также, какая доля в экономике ужасной расы правителей приходилась на ауру жертв. Было ясно, что отвратительные пытки не играли сколько-нибудь важной роли в поддержании их физического существования, так как многие правители продолжали еще долгое время жить и после того, как пышные жертвоприношения стали невозможны.

Вполне вероятно, что по прибытии на Дельгон эйчи принялись за поиски уцелевших правителей, и им удалось найти достаточно много бывших владык Дельгона. Последние, разумеется, попытались поработить пришельцев и использовать их для своих садистских целей, но тщетно: хотя эйчи не имели мыслезащитных экранов, их интеллект несравненно мощнее интеллекта правителей Дельгона. Но после нескольких предварительных контактов каналы связи были установлены, и между Джарневоном и Дельгоном возник естественный союз.

Многое было сказано и написано о связующей силе любви. И любовь, как и другие возвышенные чувства, поистине способна творить чудеса. Но, по мнению автора этого повествования, слишком мало сказано о силе ненависти как цементирующего материала. И, вероятно, такое умолчание имеет под собой вполне основательные моральные причины, ибо ненависть находит себе применение в качестве связующего звена гораздо реже, чем любовь. Но в том случае, о котором идет речь в нашей повести, мы имеем перед собой наиболее яркий пример того, как две совершенно различные расы объединились, движимые не любовью и не каким-нибудь другим возвышенным чувством, а лишь ненавистью, сильной, все разъедающей и бескомпромиссной.

И дельгонцы и эйчи ненавидели Галактическую Цивилизацию и все, что с ней связано. Обе расы жаждали мести с почти ощутимой яростью. И больше всего на свете и дельгонцы и эйчи ненавидели пока еще неизвестного им носителя Линзы — линзмена из Галактического Патруля!

Эйчи холодны, жестоки и беспощадны. В их языке даже нет таких слов, как "совесть", "милосердие" или "угрызения совести". Они ненавидели неизвестного линзмена с яростью, недоступной воображению человека. Но даже ненависть эйчей бледнела по сравнению с ненавистью дельгонцев к тому, кто стал для их расы мечом Немезиды.

И когда интеллектуальная мощь правителей Дельгона, превосходящая все известное нам, обитателям Цивилизации, соединилась с поистине неисчерпаемой изобретательностью и научными способностями эйчей, результаты могли быть самыми поразительными.

И адский союз эйчей и дельгонцев принес свои плоды, зловещие и чрезвычайно опасные.