Есть писатели, которые рассказывают нам об отдельных невероятных, по нашим земным меркам, событиях, происшедших с людьми на Земле или во Вселенной. А есть те, кто создает целые миры, населенные существами с иными, чем земной разум, формами мышления, живущими по иным законам, стремящимся к иным, нежели человечество, целям.

Среди таких творцов фантастических реальностей — писатель Евгений ГУЛЯКОВСКИЙ. Его миры реальны постольку, поскольку автор заставляет в них поверить. Они не выдуманы, подобно сказкам или небылицам, а увидены неким внутренним, мысленным зрением, проникающим гораздо дальше, глубже, чем зрение обычного человека. Недаром четыре его фантастические книги переведены на многие европейские языки.

«Создать единый фантастический мир, — пишет в предисловии к переводу книги Евгения ГУЛЯКОВСКОГО „Сезон туманов“ болгарский критик Василь Райков, — к тому же населенный нечеловеческим разумом, поистине трудно. Потому это и удавалось до сих пор немногим писателям, и их произведения выделяются яркими звездами в лавине фантастических книг, заполнивших мир в последние десятилетия. Гуляковский — один из таких немногих писателей… Покойный писатель Павел Вежинов поставил „Сезон туманов“ в один ряд с „Левой рукой тьмы“ Урсулы Ле Гуин, „Днем Триффидов“ Джона Уиндема и некоторыми другими книгами всемирно известных писателей-фантастов».

Романы «Сезон туманов» и «Долгий восход на Энне» — действительно лучшее из того, что написал Евгений Гуляковский в жанре фантастики. Это не два романа, а дилогия, поскольку оба романа связаны едиными героями, но главное — между ними существует некая глубинная связь, о чем мы будем говорить ниже.

Писатель вполне владеет секретами приключенческой литературы. Каждый роман, а они выходили в отдельности и в разное время, я прочитал на едином дыхании.

Кто не мечтал об иных мирах, с детства сказочных, «в некотором царстве, в некотором государстве…»

И вот мы вместе с главным героем «Сезона туманов», инспектором внеземных поселений Ротановым, в космическом корабле, который, «роняя колючие искры, словно капли голубой воды», медленно (для космических кораблей, разумеется) опускается на планету Реану, попадает в долину Трескучих Шаров, где расположилась одна из неперспективных, как это видится из метрополии, колония землян.

И сразу окунаемся в тайну, в окружение неразрешимых для поселенцев загадок. Лишь один из них, некий чудаковатый простак, кажется, нападает на верный след, ведущий к разгадке.

А тайн на Реане немало. Что такое эти трескучие шары («трескучки») — единственная форма жизни, рожденная именно здесь, на этой пустынной планете, или они принесены из других миров? И что они собой представляют — растения, потому что растут и обладают теми же признаками, что и земные растения, или это некая переходная форма — полурастения-полуживотные, ибо производные их, точнее, произведенные ими организмы способны передвигаться и реагировать на внешние воздействия.

И что это — низшая форма жизни, ибо, по всей видимости, они не обладают разумом, или какая-то высшая, так как продуцируемые ими организмы способны дематериализоваться и превращаться в энергию? А может быть, это некие биологические машины времени, ибо с помощью сока трескучек возможно путешествие в прошлое?

Словом, еще только начало произведения, еще не прочитана первая глава, а загадок окружает нас столько, сколько хватило бы иному писателю на целый том.

Читая роман Гуляковского, ты не просто перелистываешь его страницы, а как бы сам переживаешь приключения, происходящие с героями. Постепенно этот эффект усиливается, достигая иллюзии соприсутствия, соучастия. Это происходит благодаря напряженному сюжету, к минимуму сведенным описаниям. Однако это не означает, что Гуляковский не владеет образным описательным словом. Он лишь использует его предельно скупо, отдавая предпочтение напряженному, динамичному действию, стремительному диалогу. Возможно, из-за этого предлагаемую автором игру читатель воспринимает всерьез. Ибо ты не читаешь о тайне, а сам вместе с героями романа участвуешь в ее раскрытии.

В «Сезоне туманов» много тайн. И те, о которых уже говорилось, лишь прелюдия к главной — тайне древней цивилизации рэнитов, представленной автором в форме мифа. Мифотворчество — это еще одна особенность стиля Гуляковского.

Многие загадки не разрешаются до конца автором в первой части дилогии, и нетерпеливому читателю, любящему заглядывать в конец книги, придется-таки смирить свое нетерпение и прочитать вторую часть дилогии -«Долгий восход на Энне».

Терпение читателя будет вознаграждено сторицей, поскольку вторая часть дилогии еще более увлекательна, чем первая, и герои в ней испытывают еще более головокружительные приключения.

Здесь, на планете Энна, читатель встретится еще с одним ответвлением рэнитской цивилизации, познакомится с гуманоидными племенами, находящимися на стадии развития, соответствующей земному каменному веку, а также с разумом, пришедшим на Энну из иной Вселенной и обладающим такой мощью, которая в состоянии остановить гравитационный коллапс звездной системы. Ее гравитационную смерть.

В «Долгом восходе на Энне» обогащается изобразительная палитра писателя. Еще четче проявляются фольклорные мотивы в виде мифа о Богине, которой поклоняются гуманоидные племена, в виде своеобразной парафразы русских сказок с замком и Змеем-Горынычем, уносящим оттуда свои жертвы. В виде всякого рода нечисти, обитающей в лесах Энны, воскрешающей в памяти, с одной стороны, чудовищ ранних геологических эпох Земли, а с другой — вполне репрезентативных экземпляров малой демонологии, которыми русский крестьянин заселял окружающий его мир природы.

Однако не спешите принимать авторские фантазии за чистую монету. Автор лукавит с нами, мистифицирует, соединяет фольклорные образы с фантазиями эпохи НТР конца двадцатого века, и вот уже звероподобные существа превращаются в биороботов, сконструированных причудливой фантазией высокоразвитого разума, опирающегося на прапамять в своей прихотливой игре.

Мистификация — один из любимых приемов автора. То он нас совершенно серьезно уверяет, что сок трескучек позволяет переходить из одного временного измерения в другое, а позже выясняется, что сок тут совсем ни при чем.

То автор рисует нам историю любви Ротанова и молодой беззащитной бореянки, историю, замешанную на дакарском свадебном обряде и сказочных мотивах, которая (не история, а любовь) превращается в выполнение некоего задания суперсовременного злодея, а затем вновь трансформируется в зарождающееся чувство.

Любви в романе отведено не так уж много места, однако играет она существенную роль. И потому, что она очеловечивает космические миры, напичканные ультрасовременной техникой, среди которых, кажется, нет места человеку. И потому, что она одно из вернейших средств воздействия на читателя, усиленная в интерпретации автора тем, что это чувство способствует постижению философии жизни во Вселенной. В дилогии немало таких глубинных раздумий, адресованных пытливому читателю, способному проникнуть за внешний покров приключенческого сюжета.

В обоих романах автор развертывает перед нами философскую концепцию жизни, но не как зарождение живого из неживого, не как развитие от низших форм к высшим.

Для автора не существует вопроса, есть ли жизнь» в том числе и жизнь разумная, во Вселенной, обитаемы ли иные миры. Отвечая на оба вопроса однозначно утвердительно, автор подкрепляет это одним из самых поэтических человеческих чувств.

Впервые Ротанов встречается с женщиной своей судьбы на далекой Реане. Причем встречается в ином, отстоящем от жизни Ротанова на тысячи лет временном измерении. Образ ее остается с ним отныне и навсегда. И не только образ.

Пространственно-временные перемещения Ротанова приводят его к встрече с другими женщинами, чем-то отличающимися от первой встреченной им рэнитки и в то же время настолько похожими на нее, что они являются как бы различными временными воплощениями одного и того же образа.

Писатель не случайно сталкивает Ротанова с различными ипостасями по сути дела одной-единственной женщины, оставшейся навсегда в его сердце. Как и звенья рэнитской цивилизации, разбросанные по Вселенной, различные пространственно-временные воплощения прекрасной рэнитки (есть в романе и ее земное воплощение) говорят нам о том, что Вселенная, хоть и состоит из разных миров, по сути дела едина, пронизана взаимосвязями. И одна из таких взаимосвязей представлена автором в виде поэтической метафоры — объединяющей миры силы Любви.

Поскольку герой фантастического произведения действует в необычных обстоятельствах, в необычном окружении, попадает во всякого рода экзотические миры, поскольку поражает воображение его техническая оснащенность, постольку этот герой приобретает черты человека всемогущего, супермена. Автор понимает это и старается максимально заземлить образ Ротанова, сделать его более реалистическим. И это ему удается. Ротанов действует как вполне земной человек, хоть и попадающий в исключительные условия.

Обитаемая Вселенная — вековая мечта землян. Читая этот роман, ты живешь с его героями, свыкаешься с ними, видишь в каждом из них яркую личность, цельную натуру, благородный характер, широкий пытливый ум, живущий не каждодневной суетой, но большими идеями и неутолимым стремлением к постижению истины.

Общение с героями дилогии Гуляковского не может пройти бесследно, не вызвав стремления хотя бы мысленно дотянуться до них. Его романы — это гимн человеческому разуму.

С особым волнением написаны автором последние страницы дилогии.

Что есть власть, что дает она человеку? И что требует взамен? Какова цена богатства? Нужна ли человеку вечная жизнь?

Ответы на эти и многие другие вопросы вы найдете в предлагаемой книге.

Эти мои размышления хочется закончить одной фразой, которую я поставил бы эпиграфом ко всей дилогии:

«Мир, в котором разум осознал свое назначение, священен».

Построение такого священного мира, к сожалению, еще не факт, а всего лишь цель человечества. Люди вот уже много веков ищут пути к этой цели, предлагают варианты, ошибаются и вновь ищут. Намечают такие пути и писатели-фантасты. Как знать, может быть, именно их наметки и сбудутся. Реализован же предсказанный ими гиперболоид. Художник выше мыслителя, не стоит забывать об этом.