5. Черный Рассвет
Лучами потухшего солнца
Подкрасить нить жизни Врага,
И рунным клинком черной бронзы
Разрезать Печать на Вратах.
Желтый туман нереальности, заполняющий кристаллические глубины Глаза Дракона, медленно исчезает, открывая твоему (да и не только твоему) взору усыпанную тонким светло-серым песком Арену. Размеры площадки не поддаются определению, и причина в том, что на Арене всегда хватает места, сражаются ли на ней два гладиатора или тринадцать легионов.
Гонг.
Большая Игра началась!
Где-то внутри тебя, в первый раз за многие годы, возникает черный огонь ненависти, не находящей себе выхода. «ОНИ именуют это – игрой!» – зло думаешь ты, хотя и сам знаешь, что истинных ИХ имен и титулов не знает (и никогда не узнает) никто.
Конусовидный Зал Игр как-то сам собою разделяется на три неравные части. Нижние ряды заполняют непосредственные участники Большой Игры, средние ярусы занимают Игроки вроде тебя, а несколько верхних уровней колоссального амфитеатра дают место Наблюдателям и тем немногим, кто сегодня имеет право не принимать ничьей стороны. В их числе и оба твоих знакомых, так и не заметивших тебя. Оно и понятно, ведь твой облик – и внешний, и внутренний – сильно изменился за истекшие годы, тогда как над ними время не властно. Ибо оба они давно перешли за грань жизни и смерти.
Над серым песком возникает нечеткий абрис Серебряных Врат, окруженный мерцающей дымкой. Створки Врат сомкнуты и крепко удерживаются Печатью, пусть и утратившей со временем часть могущества, но все еще незыблемой. Во всяком случае, Древним, усиленно налегающим с той стороны на обжигающие створки, Печать Старших Лордов явно не по зубам. Пока.
До дикости радостная мысль о возможной отсрочке приходит в твою голову как раз в тот момент, когда Враг делает свой первый ход. В шаге от Врат материализуется фигура в облачении Черного Властителя, украденном у тебя. В ее руках возникает скимитар Барзай (также позаимствованный из твоего кургана), и Враг одним быстрым движением рассекает Печать. Слышится Его победный возглас: «Benatir! Cararkau! Dedos! Yog-Sothoth!»
Серебряные створки Врат Йог-Сотота распахиваются, смяв черную фигуру подобно куску мягкого воска, – впрочем, сей инцидент не заносит в пассив Врага ни одного штрафного очка.
Сосредоточившись на граненом топазе – Глазе Дракона, – ты делаешь свой ход, материализуя на краю Арены пятерых заранее предупрежденных учеников. Оружие Тени в их руках полностью активизировано, собственная мощь Чемпионов готова в любую секунду воплотиться в защитную или атакующую формулу.
Связь установлена, теперь нарушение концентрации (с их стороны или с твоей, уже не суть важно) окажется гибельным не только для вас – для всех. Даже для тех, кто не подозревает о Большой Игре и своем участии в ней.
И Безумный Менестрель, вечный насмешник над всем вечным, включая себя самого, дает свой саркастический аккомпанемент-комментарий к очередному ходу Врага:
Воздела Судьба над покорной главой
Секиру греха и страха:
Упал на колени последний Герой,
И капает кровь на плаху.
Из серого провала Врат выкатываются черные кольца исполинского Змея Ктулху, ощутившего Себя в родной, зыбкой стихии Нави. Облеченный аурой кошмара и ужаса, Повелитель Грез не может не внушать страх любому, кто бросит на Него хотя бы краткий взгляд. Включая тебя, знающего подлинные пределы Его могущества. Твои же ученики, находящиеся в непосредственной близости от освобожденного узника Р'лие, сейчас как никогда более остро чувствуют свою принадлежность к смертным.
И тем выше твоя гордость, когда Эйрик, на долю мгновения опередив твою просьбу, отдает колоссу-Змею воинский салют Секирой Теней и делает шаг вперед.
Герой – это отнюдь не лишенная эмоций и чувств стальная машина для перемалывания врагов в мясной фарш. Герой очень даже ощущает страх – и преодолевает его. Причем в этой борьбе он зачастую приобретает могущество повыше своего собственного.
Над горизонтом возникает краешек солнечного диска, окрашенного, как и говорили пророчества, в угольно-черный цвет. Нет, Хорс вовсе не отказался от своих обязанностей: просто у Богов сегодня заботы поважнее, чем освещать мир, находящийся на краю гибели.
«Ph'nglui mglw'nafh Cthulhu R'lyeh Wgah'nagl fhtan», – командует Враг, однако Повелитель Грез не нуждается в указаниях. Чьих бы то ни было. Призрачный барьер рассекает Арену, оставив Эйрика и Ктулху лицом к лицу в северном ее сегменте…
Пауза длится, кажется, целую вечность, но вот Враг делает новый ход. И опять слышен издевательский смех Безумного Менестреля:
Немало неверных холодный клинок
Отправил за грань мученья:
И вскоре сольются в кровавый поток
Души, что жаждут отмщенья!
Серое Ничто по ту сторону Врат выплевывает на Арену черный шар. Нет, не шар – яйцо. Извилистые трещины кромсают гладкую оболочку на несколько частей, и в клубах темного дыма из яйца «вылупляется» Неописуемый, Азатот. Ни один язык, включая богатые образами и метафорами (а также метаформами и метаморфами) диалекты Старого Мира, не в силах описать Его облик даже с долей приближения к реальности.
Властелин Всего-и-Ничего, дитя Первозданного Хаоса, Азатот возвышается над четверкой твоих учеников подобно Знаку Рока. И ледяное безмолвие делает Его еще страшнее…
«Zexowe-Azathoth! – слышен надрывный возглас Врага. – Zenoxese, pioth, oxas zaegos, mavoc nigorsus, bayar!»
И снова твоя мысль, приказ Игрока, запаздывает на долю секунды: Арген, воздев Меч Теней в традиционном приветствии Звездной Гвардии, выступает на два шага вперед. Нереальность слегка содрогается, когда западный сегмент Арены отделяется вторым барьером.
Бросив вперед две самые могущественные Фигуры, Враг не заявляет предварительного поединка – видимо, Он желает завершить все одним ударом. Признаться, на такой поворот событий ты и не рассчитывал, потому что он выгоден скорее твоей стороне, нежели Древним, умеющим быстро восстанавливать Свои силы.
Впрочем, тем лучше. Долгая, затяжная война – это забава в первую очередь для любителей похвастать своим талантом стратега. Или для жаждущих массовых кровавых зрелищ. Ты ни к тем, ни к другим не относишься и потому приветствуешь выбор Врага.
Итак, следует очередной ход – и новый куплет Менестреля, исполненный скорее в манере ярмарочного певца:
Крадущийся, шепчущий, ужас пустот —
Он много имен имеет.
И молот, что грянет о створки ворот,
Коснуться его не смеет.
Если Азатот был просто неописуем, то возникший из Пустоты следующий противник вообще не имеет постоянной формы. По Его неуловимо изменяющемуся телу пробегают все цвета и оттенки, какие только способен различить твой глаз; неизменным остается лишь одно – дрожь. Это не страх даже и не физическое отвращение – названия этому чувству ни в одном языке нет. По самой Ткани Существования проходит мелкая рябь при появлении на Арене Ньярлатотепа – Могучего Посланника, Тысячеликого.
«NRRGO, Iaa! Nyarlathotep!» – выдыхает Враг.
Не колеблясь ни мгновения, Яромир принимает ипостась Повелителя Огня и движется вперед, положив левую ладонь на рукоять метательного молота. Тысячеликий, обернувшись в пелену Крадущегося Хаоса, обращает внимание на противника и делает неопределенное движение той частью тела, что в данную долю секунды заменяет Ему голову. Возможно, это пренебрежительное хмыканье; возможно – нечто вроде уважительного кивка; или же – нечто совсем иное, у Древних иные традиции и иные чувства.
Противники сами собой занимают восточный сегмент Арены (Нереальность сотрясается подобно телеге на ухабистой дороге), а Враг, напряжение которого уже более чем ощутимо, все продолжает претворять в жизнь Свою стратегию.
В едком голосе Безумного Менестреля слышится отчетливое недоумение, лишь слегка прикрытое сардонической музыкой:
Порок и предательство, боль и навет
В душе угнездились прочно;
Копье черноты – о немеркнущий свет! —
Разит детей Вечной Ночи!
Тут ты позволяешь себе усмехнуться, ибо уже знаешь, КОМУ надлежит быть очередным противником. И наполненная безумием тирада Врага – «Zariatnatmix, janna, etitnamus, hayras, fabelleron, fubentronty, brazo, tabrasol, nisa, varf Shub-Niggurath!» – не застает тебя врасплох.
С видом неимоверно важной персоны из серого провала Серебряных Врат появляется черный козел. Вернее, Великий Черный Козел Лесов, чей облик и проклятое в веках Имя – Шаб-Ниггурат – известны в некоторых краях Гондваны. Луджи стискивает зубы, ее боевая раскраска обращается в подобие боевых доспехов – и чернокожая амазонка направляет острие тяжелого Копья Теней на угнетателя многих поколений своих предков. Раздвоенное копыто правой передней ноги Черного Козла пробивает дыру в покрытии Арены, но податливая ткань Нереальности тут же затягивает изъян.
«Gabots membrot!» – произносит Луджи слова, которые должен был бы сказать Враг. Она и Шаб-Ниггурат тут же оказываются огражденными новым барьером, в южной части Арены.
Враг, однако же, продолжает первоначальный план. Комментирующий Его действия Менестрель лишь пожимает плечами:
Безмолвный как смерть и холодный как лед,
Он стрелы метает глазами.
Под маской – Ничто, Пустота, Переход
Сквозь звезд роковые грани…
Резкий порыв Предвечного Ветра едва не сбивает с ног Эстер, несмотря на ее умение обращаться с воздушной стихией. И немудрено: ибо из Пустоты в это мгновение появляется пятый противник. Он подобен человеку, чье лицо сокрыто желтой шелковой маской; вокруг Него – черные вихри и хлад потаенного Лэнга; мутные капли яда падают со змеиных зубов Гастура, разъедая даже нереальную субстанцию Нави.
Дочь Нефилим коротко кивает и поднимает Лук Теней, готовясь выпустить стрелу. Но Враг рявкает: «Talubsi! Adula! Ulu! Baachur!» – и вынужденный подчиниться Гастур, воздев Свою руку, увенчанную когтями на манер драконьих, складывает пальцы в Знак Вур.
Знак Призыва…
Тебя вновь начинает трясти, и тут уже нет ничего иррационального. Тебе пришлось ввести в Игру все свои Фигуры с самого начала, тогда как у Врага может найтись – и наверняка найдется! – нечто, не предусмотренное в основном расчете.
Ибо Древних всего восемь, по числу огненных стрел, составляющих знак Первозданного Хаоса; пятеро – на Арене, шестой – вынужденный пока оставаться развоплощенным Дагон (сюрприза, который Владыка Глубин не так давно получил от тебя, иному Богу с лихвой бы хватило, чтобы навек забыть о своем статусе); седьмой, Владыка Времени Йог-Сотот, не сможет повлиять на исход поединка, пока Серебряные Врата, открытые Его Именем, не будут переброшены из Нави в Явь; последний же, «Вечно Размышляющий Над Тайной Бытия и Небытия» С'ньяк, никогда не покидает Своего оплота где-то подле Бездны Хаоса. Зная Их число и характер каждого, не так уж трудно было проделать все нужные расчеты и предусмотреть ответы на все возможные ходы Врага. Куда опаснее сейчас Слуги Древних, стоящие на несколько ступеней ниже своих Хозяев и грезящие о возвышении в час Испытаний! Ведь им поистине нет числа…
И словно отвечая на эти невысказанные мысли, Враг (руками Гастура) использует Право Призыва Второго Уровня. В отдалении возникает меньшая Арена, на которую из все тех же Серебряных Врат, одновременно открывающихся и над ней, прорывается черно-серый поток – иначе не скажешь, столь велико число Тварей и столь разнообразен их вид. Впрочем, вид как раз скорее однообразен, потому что состоит в основном из визжащего и брызжущего едкой слюной клубка клыков, когтей, щупалец, клювов, клешней и всего такого прочего…
«Zazas, nasatanada, zazas zazas!» – триумфально восклицает Враг при виде Своих «подопечных». Его ледяной взор пронзает пространства и Грани, находит тебя и требует немедленной сдачи «ввиду неспособности продолжать бой».
«Терпение, Враг мой», – отвечаешь ты и освобождаешь часть своего сознания, послав сигнал в нужное место и в нужное время.
Безумный Менестрель, в непонятном припадке гнева скрутив свою старенькую лютню в крендель из щепок и струн, восклицает:
Судьба отступает, когда говорят
Клинки, а не глас рассудка.
Ведь жизнь, как известно ей, просто Игра,
А люди – пешки, не Судьи…
И с этими словами перед ордами Врага разрывается ткань Нави, а из черного промежутка меж-пространства вываливается Полное Крыло. Боевой рев тринадцати драконов звучит для тебя лучше всякой музыки, включая искусные композиции Менестреля.
«Ohodos-scies-zamoni!» – яростно командует Враг.
И это последние Его слова, долетевшие до ушей участников Битвы Черного Рассвета. Потому что в этот миг ты разделяешь на шесть потоков всю подвластную тебе энергию, единым мощнейшим импульсом отправляешь ее своим ставленникам – и используешь свое Право Отсечения, блокировав тем самым все дальнейшие вмешательства в происходящее на обеих Аренах!
Уплывая в ласковую темноту беспамятства, ты еще успеваешь улыбнуться. Победа ли, поражение ли – однако ТЕПЕРЬ Большую Игру будут делать не Игроки, а сами Фигуры, как бы ни отрицал кодекс даже возможность такого. Люди – пешки, тут Менестрель прав. Только Древние не выше их. Сильнее – да, но не выше.
(Дальнейшие события скрыты пеленой сумрака, доселе не поднятой полностью. Известен лишь результат Битвы, внесенный теперь во все анналы, но КАК он был достигнут – не понимают ни величайшие теоретики Искусства Игры, ни опытнейшие Игроки, ни те немногочисленные участники, которые ухитрились дотянуть до завершающего удара гонга…)
Ты приходишь в себя далеко не сразу. Удивление преобладает над всеми прочими чувствами: отдавая всю мощь, ты совсем не надеялся вернуться к жизни. Но Венец Власти тонкой струйкой всасывает откуда-то свежую энергию, передавая тебе значительную ее часть, так что вскоре ты окончательно становишься самим собой и возвращаешь себе способность адекватно воспринимать окружающий мир.
Когда Глаз Дракона вновь оживает, ты видишь следующее: Серебряные Врата возвышаются над окровавленным песком Арены хладной стеной светлого металла, и гармонию их совершенства нарушает только неровное черно-алое пятно на ровной линии сомкнутых створок. Это – смесь крови Древних, Крылатых и смертных, новая Печать. В лепешку этой Печати вплавлен Знак Старших Лордов, выложенный обломками бесполезного теперь Оружия Тени.
Потери оказались немалыми. Из драконов уцелели только трое, и Зорк с Лунгом – не в их числе. Погибли Яромир и Луджи, Эйрик искалечен и утратил свою силу; даосские чары Слияния, распавшись в безумном напряжении битвы, позволили Аргену и Илит добиться невозможного и одержать верх над Азатотом – но никогда больше твоим детям не видать лесов Изумрудных Островов иначе как из Нави: развоплощенные Властелином Всего-и-Ничего, они навек останутся призраками, жителями Нереальности…
Эстер каким-то чудом ухитрилась выжить, но сможет ли она вновь когда-либо обратить свои помыслы к Искусству – ведомо одному Богу Нефилим, который помог ей в последние минуты битвы вывернуться из жестокой хватки Старого Бога, тысячу лет выдававшего Себя за Распятого, и наложить Печать. Этот шаг не был смертельно опасен, однако как раз перед тем Эстер, применяя добытую тобой информацию об Иешуа, послала Призыв сквозь закрывающиеся Врата Йог-Сотота в отчаянной надежде сделать то, что некогда хотели (и почти смогли!) сделать для Иисуса из Назарета Его ученики: воскресить бога, умершего Истинной Смертью…
За тобой остаются еще два дела. Ты не предполагал, что сможешь остаться в живых и заняться ими лично, но коль уж так случилось, глупо было бы передавать в другие руки Венец Власти, не получив ничего взамен.
Хлестнув бичом своей мысли по сбившейся внизу толпе мелких бесов-зрителей, что до сих пор не могут прийти в себя от изумления, ты выхватываешь из их разума параметры личного канала связи Хозяина Ключа и тут же вступаешь в контакт с демоном, осуществляющим контроль над Игроками твоего уровня.
– Я хотел бы поговорить о выплате выигрыша, – вполголоса произносишь ты. Не мысленно, так как сейчас нужны свидетели этих слов, а таковыми могут стать в случае чего все, кто находится неподалеку. В Преисподней часто идут на нарушение договоров, но не тогда, когда тому остаются явные доказательства.
«Можешь явиться в Комнату Ключа в любой удобный момент, Властитель Акинак», – приходит ответ после небольшой паузы.
– Кто-нибудь знает, где находится Комната Ключа? – спрашиваешь ты у соседей – все с той же целью оставить побольше следов.
Проводник находится быстро, и вскоре ты добираешься до двери из темного дерева со сложными резными узорами. Над дверью, разумеется, плавает Знак Ключа.
– Благодарю за помощь, – киваешь ты молодому колдуну, очевидно, находящемуся здесь на обучении.
– Не стоит, Властитель, – легко кланяется он и направляется по своим делам.
Хозяин Ключа сидит за столом, покрывая дощечку для письма рядами цифр и невнятных символов. По лицам жителей Нижнего Мира редко можно прочесть их чувства, однако сейчас тебе видно: демон определенно находится на развилке, причем ни один из вариантов выбора ему не по нраву.
– Какие-нибудь проблемы? – интересуешься ты.
– Есть немного, – кивает он, – но с тобою это напрямую не связано. Итак, речь идет о выигрыше?
Ты усмехаешься. Демон достает из воздуха достопамятный договор и разворачивает его перед тобой.
– Было поставлено шестьсот Пунктов Силы из расчета шесть к одному. Иначе говоря, тебе следует три тысячи шестьсот, однако имеются кое-какие особенности. Во-первых, ставкой была голова, то бишь заклад, соответствующий…
– Короче, – холодно молвишь ты. – Клади себе в карман восемьсот Пунктов, ответь на один вопрос – и покончим с этим.
Хозяин Ключа оживленно потирает ладони.
– Что за вопрос?
– Местонахождение и теперешнее состояние того, чьим Именем я не желаю оскорблять свой язык.
Эти слова – не совсем правда. Как это возможно, оскорбить язык Именем, которого не знаешь?
Лицо демона вытягивается, но отказать он уже не может. Пробормотав нечто нелицеприятное в адрес собственной склонности за бесценок помогать ищущим своей погибели, Хозяин Ключа извлекает из ящика стола другую доску для письма, как будто не доверяя первой, быстро чертит на воске несколько символов, дает тебе взглянуть на них и одним движением стирает надпись. Ты удовлетворенно наклоняешь голову: информация исчерпывающая.
– Выигрыш положить на личный счет? – полуутвердительно спрашивает демон.
В обычной ситуации ты бы согласился. Но не сейчас, ибо возвращаться в Нижний Мир для новых Игр не придется. Теперь ты начинаешь понимать пророчество о колдуне-клинке, исполнившееся, как того и следовало ожидать, вопреки всем возможным истолкованиям.
– На счету оставить тридцать пять Пунктов, – распоряжаешься ты, – все прочее выдать на руки. Не расписками и не чеками – концентрированной Силой.
Он качает головой.
– Нет возможности. Слишком крупная сумма, у нас такие просто не в ходу. Впрочем, если тебе требуется постоянный поток Силы, могу порекомендовать один метод… – Получив дозволение, демон продолжает: – Связь с Источником Миров посредством Временного Слияния. В формуле Связи несложно указать количество энергии, которую Источник отпустит объекту воздействия, с теми же прерогативами, какими пользуется Посвященный Источника.
Это выход, вынужден признать ты. К Источнику Миров ты обращался уже неоднократно, но именно как посетитель; это можно сравнить с постоянно живущим у ручья – и тем, кто испил глоток текущей в нем воды. В этом сравнении, тебе (как бы странно это ни звучало) будет дана некоторая часть сего «ручья», соответствующая остатку твоего выигрыша.
– Действуй, – говоришь ты.
Хозяин Ключа вызывает «специалиста» (не следует думать, что все демоны в Искусстве превосходят простых магов – окажись это так, с Нижним Миром никто бы не мог иметь дел), и вскоре ты становишься Временным Посвященным Источника. Странный статус, однако тебе он не неприятен. В отличие от титула Властителя, с которым ты, впрочем, вскоре расстанешься.
– Желаю удачи, Охотник, – говорит демон.
– Благодарю, – киваешь ты и открываешь Врата Перехода.
На Пути нет места милосердию. Это понятие знакомо Посвященным, иногда они даже проявляют такое качество. Но – только по собственной воле и только тогда, когда на кону стоит нечто, не представляющее особой ценности или интереса. Тогда – да. Тогда поверженного противника можно оставить в живых, ограничившись выкупом или иной формой отметки собственного выигрыша.
Но все это – для первых ступеней, где наивысшей ставкой бывает Пункт Силы. Когда речь идет о борьбе мастеров, Адептов и сущностей более высоких порядков (вроде твоего, к примеру), милосердие вычеркивается из списка качеств, присущих участникам противостояния. И уж подавно нет его в описаниях этой борьбы, каковых существует немало, несмотря на то, что известно становится лишь об одном поединке из тринадцати.
Да, это жестоко. И не всегда по нраву тебе самому (хотя кого уж точно нельзя упрекнуть в мягкости и человеколюбии, так это тебя). Однако иного выхода нет. Потому что оставить побежденного врага в живых – значит самому принять медленно действующий яд, или в разгар сражения подставить спину неприятельскому клинку. Потому что ставкой является не жизнь (точнее сказать, не только жизнь), но нечто большее. В твоем случае – ни больше ни меньше, как судьба мироздания. Всего лишь…
Когда-то ты ненавидел того, кого именуешь Врагом. Теперь – нет. Поединок длился так долго, что вы стали очень близки. Дружбе между вами не бывать, но нечто похожее на уважение – вполне реально.
Впрочем, это ни на миг не задержит смертельного удара, которого заслуживает проигравший. Ты знаешь свой долг – и исполнишь его; тем более что у тебя нет никаких предубеждений против этого…