За час, отведенный им на сборы, Одмассэн и Ренкр успели побывать у лекаря (вернее, он сам пришел к ним в пещеры, цокая языком, осмотрел раны, смазал какой-то мазью и, пожелав удачи, ушел) да собрать вещи. Они почти не разговаривали, подавленные таким неожиданным приемом. В конце концов, ведь ради горян они рисковали своей жизнью, а кое-кто даже заплатил оной. Приходила жена Азла — Одмассэн увел ее куда-то в угол пещеры и что-то говорил, но было и так ясно: нечего и надеяться ее утешить. Ренкр порывался спросить у Мнмэрда, кто такой этот самый Ворнхольд, но горянин отмахнулся, мол, на разговоры у нас времени еще будет предостаточно. И принялся править лезвие меча.

Ренкр вертел в руках камешек на сухожилии, на котором тот висел когда-то у входа в его пещеру, — вертел и думал, что сдаваться сейчас никак нельзя. Никак нельзя складывать оружие, нужно продолжать бороться, нужно… Потом ударил кулаком по кровати: «Разумеется, бороться! Куда ты еще можешь деться сейчас, после всего — у тебя же просто нет другого выбора. Ты должен спуститься в эти проклятые Нижние пещеры, идти к этому Ворнхольду, должен, потому что иной путь приведет тебя к тюрьме — и изгнанию. Ты хочешь оказаться в изгнании, Ренкр? Смерть будет быстрой, хотя безболезненной — вряд ли. Впрочем, неизвестно, изменится ли что-нибудь после паломничества. Вполне может оказаться, что Одмассэн все сымпровизировал только для того, чтобы оттянуть неизбежное.

А в общем-то, я оптимист, просто никто этого не замечает».

В пещеру заглянул Мнмэрд, чтобы сообщить: время настало. Пора было отправляться в путь.

На сей раз Ренкр ничего себе не обещал. Просто отложил камешек в сторону, забросил на спину мешок, вложил в ножны меч и вышел в Центральный. Горяне постепенно разошлись, занятые повседневными делами, так что сейчас здесь находились только три паломника да десяток стражей — тех самых, которые должны были проводить их ко входу в Пещеры. Они и проводили.

Эта часть коридора выглядела заброшенной: с потолка свисали клочья паутины, дорога местами была завалена обрушившимися обломками стены. О светильниках не стоило и мечтать, пришлось запастись факелами, и теперь их несли в руках: чадящие, тяжеленные, к тому же почти не освещавшие окружающего пространства.

Наконец они оказались у ржавой решетки, перегораживавшей проход. Один из воинов подошел к массивному орнаменту металлических полос и прутьев, извлек из кармана своей куртки ключ и отпер замок. Затем сильным рывком дернул решетку вправо — она чуть сдвинулась, сварливо скрипнув. Тогда на помощь стражу поспешили еще два воина, и старая решетка нехотя повиновалась. Ее отодвинули вбок больше чем наполовину, чтобы в открывшийся проход смогли свободно пройти паломники — что те и сделали.

Обернувшись, Ренкр, Одмассэн и Мнмэрд наблюдали, как воины двигают решетку на место, запирают замок и уходят. Когда отблеск их факелов угас в темноте, Одинокий повернулся и захромал в противоположную сторону. Парни последовали за ним. У каждого из них было с собой по нескольку факелов, дорожные мешки за плечами и оружие. А у Одмассэна, кроме всего прочего, — посох.

Теперь, когда паломники остались одни, да еще и по ту сторону, окружающие звуки внезапно приобрели значимость. Любой мог означать приближение опасности, и Ренкр почти инстинктивно отмечал каждый, пытаясь определить причину. Правую ладонь юноша положил на рукоять меча — да так и не снимал, находясь в постоянном напряжении.

Впрочем, коридор по эту сторону решетки ничем особенным не отличался. Те же космы паутины, те же грязные стены, тот же чуть затхлый воздух. Та же тьма.

Наконец Одмассэн предложил устроить привал и обсудить положение, в котором они оказались. Сейчас наверху была полночь, а поскольку с самого утра путники практически не отдыхали, более того, находились в постоянном напряжении, то эту идею приняли с удовольствием. У Одинокого в мешке обнаружился держак для факела, и, установив его, они достали свои дорожные запасы и принялись за ужин. Молча поужинали, спрятали оставшееся, и Одмассэн, прокашлявшись, начал:

— Итак, мы — паломники к Ворнхольду. Ты-то, Мнмэрд, знаешь, что сие означает, но вот Ренкр, скорее всего, — нет. Что же, времени у нас много. Слушайте.

Все, как водится, началось неожиданно и непредсказуемо привычно. Некий горянин, по имени Ксанр, пропал. И когда уже остальные о нем и думать забыли, неожиданно нашелся в Дальнем коридоре — в рваной грязной одежде, худой, без сознания; он лежал на полу и изрядно напугал возвращавшегося с дежурства стражника. Тому со страха подумалось, уж не началась ли война с обитателями Нижних пещер (о которых и знали-то всего ничего), но Ксанр, как только пришел в себя, поспешил его успокоить: никакой войны не предвидится. Впрочем, «пришел в себя» — не совсем верные слова. После возвращения Ксанр стал часто заговариваться, иногда нес откровенную чушь и вообще больше походил на сумасшедшего, нежели на нормального человека. Поэтому прислушивались к его рассказам с осторожностью, верить не торопились, а проверять — тем паче.

Так и не удалось выяснить, почему Ксанр пошел в Нижние пещеры. Никаких особенных причин у него вроде бы не было, ни с кем он не ссорился, ни с кем не спорил на «слабо». Но вот же — взял да и отправился. А Гора — место, где обитают не одни люди и гномы, живность всякая-разная заполняет здесь каждую полость, каждую щель. Есть мелкие, и не разглядишь, тварюшки светящиеся, а есть и (если, конечно, легенды не врут) каменные черви, способные человека заглотнуть в один присест. Кому именно Ксанр приглянулся, узнать так и не удалось — он уточнять не хотел. Да и не важно это. А важно другое: кто-то отогнал тамошних гурманов от горянина и таким образом спас ему жизнь. При этом загадочный спаситель ни разу не показался Ксанру на глаза, он слышал только голос благодетеля. Голос заявил, что не желает горянам зла (кое-кто склонен считать, что и добра невидимый чародей горянам не желает — они ему вообще безразличны). А сделавши свое заявление, спаситель отпустил Ксанра на все четыре стороны и даже (как утверждал сам спасшийся) помог отыскать дорогу наверх в селение. Но возвращение не принесло горянину радости. Никто не верил его рассказам о Нижних пещерах, многие открыто смеялись над чудаком. И тогда он снова исчез. Как позже выяснилось, Ксанр отправился к Ворнхольду Всезнающему (так велел называть себя голос невидимого благодетеля) за советом. Ушел… а вернулось только тело.

Исчезновение и вторичное появление местного дурачка вызвало переполох в селении. Тем более что выглядел Ксанр необычно: передвигался рывками, глядел прямо перед собой, на вопросы не отвечал. Молча прошаркал в Пещеру Совета, остановился в центре, подождал, пока соберется побольше народу, и только потом заговорил. И голос Ксанра звучал мертво и неузнаваемо. Он (Ксанр? голос?) заявил, что передает послание Ворнхольда Всезнающего. Тот требует, чтобы на все входы-выходы в Нижние пещеры поставили крепкие решетки и надежные замки, не позволяющие никому сверху просто так проникнуть на другие уровни и наоборот. (Для выполнения этой задачи пришлось нанимать гномов, сведущих в подобной магии; тогда еще подземные обитатели не переселились глубже.) Но самое главное — Ворнхольд предупреждал: тот, кто придет к нему за советом, должен идти с серьезной просьбой. В противном случае чародей грозил страшной карой дерзкому и приводил в пример Ксанра. Не многие из присутствовавших догадались, что имеет в виду Ворнхольд: при чем здесь местный полудурок, какая такая кара. А Ксанр неожиданно вспыхнул (сначала глаза будто запылали изнутри, потом — все тело); миг — и лишь кучка пепла осталась на камнях от некогда живого человека.

Поначалу заявление Ворнхольда мало кого взволновало. Сходить за советом к мудрецу — это, конечно, выход из многих тяжелых ситуаций, но вот насчет серьезности… Как здесь рассудишь, а вдруг у чародея совсем другие критерии оценки? Поэтому паломников к Всезнающему за всю историю селения было не так уж и много. И кстати, некоторые из них на самом деле не вернулись обратно. Не исключено, что попросту переоценили важность собственных вопросов.

Со временем о Ворнхольде понемногу забывали. Последним паломником оказался нынешний вэйлорн — сразу по возвращении из злополучного похода на льдистых змей Монн отправился в Нижние пещеры. Неведомо, что спрашивал вэйлорн и какие ответы получил, но все нововведения, все законы, связанные со змеями, появились после Моннова паломничества к Всезнающему.

— Что же ты собираешься сказать Ворнхольду? — спросил Ренкр.

Слова о значимости миссии тех, кто идет к мудрецу, не добавили долинщику уверенности, скорее наоборот.

— Услышишь, — уклонился от прямого ответа Одмассэн. — Нас, между прочим, спасло то, что Всезнающий тогда в своем послании упомянул еще об одной детали. Он сообщил, что паломника ни в коем случае нельзя задерживать и останавливать на пути в Нижние пещеры, ибо дело его к Ворнхольду может оказаться безотлагательным. Так что, считайте, нас спас Всезнающий.

— Н-да уж, — угрюмо протянул Мнмэрд, — надеюсь, он не прихлопнет нас как мух, когда услышит твой вопрос.

— Вопросы, — уточнил Одинокий, воздевая указательный палец к потолку коридора.

— Вопросы, — согласился молодой долинщик. — Кстати, у меня к тебе тоже есть пара вопросиков. О каких это рунах на мече идет речь? Уж не знаешь ли ты, что имел в виду Монн? И кстати, зачем все-таки Всезнающему принимать паломников?

— Ну, что касается последнего вопроса, то Ворнхольд в своем послании сам ответил на него. Некая «высшая сила» повелела ему быть здесь и принимать паломников, ибо будет когда-нибудь задан один-единственный вопрос, ради которого Всезнающий здесь и находится. А насчет рун я разочарую тебя — мне неизвестно, чего хочет Монн. Видимо, мы не знаем об этом потому, что никогда раньше (на моей памяти, по крайней мере) паломничество не было увиливанием от ареста. Но, надеюсь, мы разберемся во всем, когда повстречаемся с Ворнхольд ом.

— А как идти к нему? — спросил Ренкр.

Его вовсе не воодушевляла возможность заблудиться в Нижних пещерах.

— Не знаю, — ответил Одмассэн. — Видишь ли, каждый паломник проходит свой путь к Всезнающему. Но когда пилигрим возвращается и рассказывает о пути, время, за которое он добрался до мудреца, всегда оказывается одинаковым: четыре дня. Впрочем, — добавил горянин, наблюдая за едва сдерживаемыми зевками своих молодых спутников, — похоже, мы немного подустали. Не отложить ли остальные разговоры до завтрашнего утра?

— Было бы недурственно, — мечтательно произнес Мнмэрд, — вот только как насчет местных чудовищ?

Одинокий пожал плечами:

— Я слышал, они не трогают паломников к Ворнхольду. И потом, разве кто-то из вас способен сейчас бодрствовать?

Ренкр вспомнил, как этим утром собирал вещи у свернутой палатки и мечтал об ужине в поселке. Вспомнил Свэда и Азла. Кровь льдистых змей, залившую его с головы до ног и никак не желавшую отмываться за тот час, который им дал на сборы Монн. Вспомнил воинов, закрывших за ними решетку, и ужин здесь, в грязном коридоре, проведенный в дружном молчании. Вспомнил и отрицательно покачал головой.

Они улеглись вокруг держака с факелом и заснули.

Им снились сны.

Пещера выглядела так, будто в ней жили уже очень долгое время, а вот убирали — изредка. Этакий творческий беспорядок: широкий стол у стены, заваленный бумагами, рядом — низенький стул с высокой спинкой (тоже занятый фолиантами). Смежная стена испещрена нишами разных размеров, в них многочисленные пузырьки, бутылочки, свертки, выставленные в определенном порядке, снабженные этикетками. Какая-то флейта, здоровенная крабья клешня размером с руку взрослого человека, обломок сталактита (или сталагмита?). Напротив ниш пылает в очаге огонь. Человек глядит на пламя, лица его не видно, но седые пряди волос и взбухшие вены на морщинистых руках свидетельствуют о преклонных ткарнах. Он шепчет тихо, едва слышно, хотя в пещере больше никого нет:

— О Создатель Ниса, если ты слышишь меня — внемли! То, что мне предстоит исполнить… Боже, это чудовищно! Почему я избран тобою для выполнения этой миссии?! Почему вообще кто-то должен делать подобное?! Или, может, это ты, Темный бог? Может быть, это ты мутишь замыслы Творца? Если так — лучше покинь Нис. Отправляйся туда, откуда прибыл, и забудь о нас, ибо — я чувствую сие — твой последний час близится! Скоро Создатель вернется в мир и изгонит тебя отсюда.

…Пока же я повинуюсь своему предназначению, кто бы мне его ни уготовил. Я послужу чужому замыслу и сделаю так, чтобы народ, неугодный тебе, был навсегда уничтожен. Вот только… кому «тебе»?

И, о Боже, за что уничтожителю такие муки?! Он не заслужил их, что бы он ни совершил потом, пусть даже то, о чем я не могу ведать. Позволь ему хотя бы на склоне лет увидеть свой замысел завершенным. Дай знак, что ты поступишь так! Ты молчишь… В таком случае я проклинаю тебя!

…И повинуюсь.

Ренкр проснулся рывком. Вот только что спал, а теперь привстал, растерянно и испуганно глядя на пляшущие тени от факела. То, что приснилось, заставило душу рыдать и дрожать, и он сидел, постепенно приходя в себя. Обычно сны забывались, но этот сон Ренкр помнил сейчас отчетливо. И почему-то был уверен, что не забудет его еще очень долго.

Мнмэрд, лежавший рядом, тоже проснулся, сонно огляделся и сел потягиваясь. Одмассэн все еще спал. Парни отошли чуть дальше по коридору, размялись, и Ренкр показал Мнмэрду несколько панловских приемов боя на мечах.

Под звуки сталкивающихся клинков проснулся Одмассэн. Он уважительно вздернул брови, отмечая мастерство обоих противников. Тем не менее они пришли сюда не за тем, чтобы обменяться уроками мечного боя. Об этом Одмассэн и напомнил им со свойственной ему прямотой.

Позавтракав, паломники отправились в путь.

Потолок в коридоре, по которому они шли, постепенно становился все ниже и ниже. На стенах начали появляться во все больших количествах членистоногие и слизистые создания самых различных форм. Их тела светились, и большие скопления этих животных освещали коридор настолько хорошо, что вскоре паломники затушили факелы и дальше шли, руководствуясь лишь светом, излучаемым настенными существами. Через некоторое время коридор перешел в другой, влившись в него под прямым углом. Новый тоннель был в сечении почти идеально круглым, в высоту чуть больше роста среднего долинщика, без всяких следов паутины и запустения. Идти по нему, как оказалось, было очень неудобно, но все попадавшиеся по дороге ответвления были такого же типа. Ренкру почему-то вспомнились земляные черви, в больших количествах водившиеся в долине. Они, будучи длиной и толщиной со средний палец, тоже оставляли ходы такой формы и соответствующих размеров. Ренкр рассказал об этом своим спутникам. Одинокий кивнул:

— А ты наблюдательный. Представь себе, эти коридоры — тоже ходы червей. Только каменных.

Ренкр кисло улыбнулся:

— Хорошая шутка.

Горяне дружно покачали головами:

— Это не шутка.

— Ксанр, вернувшись отсюда в первый раз, говорил об этих тварях, — сказал Одмассэн. — Они перерабатывают горную породу, как их земляные собратья — землю, питаясь частью ее компонентов. Но тем не менее каменные черви не прочь полакомиться человечиной.

— А какие еще твари здесь водятся?

Седой горянин пожал плечами:

— Разные. Мы всех не знаем. Ниже и севернее живут гномы, на этом уровне — тролли и карлики. Это — те, кто умеет говорить и думать. А есть еще гигантские многоножки, скорпионы, клещи, пауки, две или три разновидности медведок. Демоны, бабочки-вампиры (их хоботки предназначены для того, чтобы сосать кровь, а не нектар), крабы-палачи…

— Знаешь, пожалуй, не стоит продолжать, — прервал его Ренкр. — Я понял в общих чертах, и этого пока достаточно.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— Если вдруг передумаешь…

— Обязательно сообщу тебе.

— Вот и хорошо, — усмехнулся Одмассэн. — А теперь признавайся наконец, что тебя мучает.

— То есть?

— Тебя неотступно преследует какая-то мысль. Ты не можешь избавиться от нее, хотя очень этого хочешь. Расскажи о том, что тебя тревожит.

— Сегодня ночью мне приснился странный сон.

При этих словах Мнмэрд внезапно вздрогнул и побледнел. Одмассэн же выглядел так, будто ожидал чего-то подобного.

— Что это был за сон? — спросил он.

— Мне приснился старец.

— Горянин или долинщик?

— Мне кажется… он не был ни тем ни другим.

— Кем же он был?

— Не знаю.

— Он молился? — внезапно спросил Мнмэрд.

Ренкр кивнул:

— Он молился. Проклинал Создателя и Темного бога. Говорил о своем предназначении, а еще об уничтожении целого народа, неугодного Создателю. И о том, кто должен выполнить миссию истребления. Со слов этого человека я понял, что участь истребителя обреченного народа не менее ужасна.

Одинокий кивнул:

— Этот же сон приснился и мне.

— И мне, — тихо произнес молодой горянин. — Но что сие означает?

Ренкр пожал плечами. Одмассэн горько усмехнулся:

— Вот еще один вопрос к Ворнхольду. Сдается мне, когда доберемся до чародея, вопросы прямо-таки посыплются из нас.

«Похоже на то, — подумал Ренкр. — Интересно только, ответит ли на них Ворнхольд? И дадут ли нам дойти до него?»

К вечеру их обнаружили тролли.

Все было слишком уж спокойно, чтобы казаться естественным (выползшая прямо из пола каменная медведка, разрубленная на куски горянскими мечами, не в счет — такого добра здесь хватает). А так — слишком уж спокойно. Поэтому, когда из-за очередного поворота послышалось тяжелое дыхание, а потом перед паломниками предстали темные фигуры, Ренкр почувствовал даже некое облегчение. Все-таки опасность лучше ожидания таковой, потому что с опасностью можно бороться. Иногда даже успешно — по крайней мере, об этом упорно твердят древние легенды.

Троллей было семеро, каждый носил свободную холщовую рубаху, некрашеные штаны и грубые башмаки на толстой подошве. Тела подгорных жителей покрывала густая коричневая шерсть, ушные раковины заострялись кверху, и там тоже росла шерсть, собранная в миниатюрные кисточки. Короткие тролличьи носы с широкими ноздрями оказались на редкость подвижными, они будто жили своей собственной жизнью, тихонько подрагивая. Посаженные далеко друг от друга серые глаза блестели в свете, излучаемом настенными насекомыми. Ногти на руках были небольшие, но острые; запястья обхватывали изящные браслеты с вязью вычеканенных букв. Хотя тролли немного превосходили людей своим ростом, пропорциями тела от них почти не отличались. Вооружение этой семерки составляли дубинки да палицы; кроме того, у каждого было как минимум по три кинжала, висевших на широких поясах с яркими большими пряжками гномьей работы. Но времени разглядывать троллей у горян не оставалось. Ближайший из подгорных обитателей сделал шаг вперед, держа палицу наперевес, и прогремел хриплым, полурычащим голосом:

— Вы арестованы! Сдайте оружие и следуйте за нами.

Одмассэн сделал неуловимый знак Мнмэрду, и тот чуть подался вперед и вправо, предоставляя седому горянину свободное пространство для маневра. Ренкр положил руку на меч, мысленно воздев очи к потолку: проклятье, что теперь-то?! Мнмэрд как можно наглее ухмыльнулся троллям:

— Спасибо, но сегодня мы не можем зайти к вам в гости. У нас срочное дело, так что, наверное, заглянем на обратном пути.

— Сдайте оружие, — упрямо повторил тролль.

Было видно, что слова молодого горянина задели его, но предводитель кистеухих старался не показывать этого. Его воины тоже вели себя сдержанно, но и им Мнмэрдовы шуточки не пришлись по вкусу.

— Извольте объяснить, в чем дело, — вмешался Одинокий.

Предводитель покачал головой:

— Я не уполномочен. Вам все растолкуют там, куда мы вас отведем.

— Мы никуда не пойдем, пока не услышим внятных аргументов в пользу…

— Аргументы! — возмущенно заревел один из троллей. — Они еще говорят об аргументах! А как насчет аргумента силы? — и угрожающе двинулся в сторону горян, помахивая палицей.

Остальные воины, нерешительно переглянувшись, тоже зашевелились. Их предводитель что-то обдумывал, теряя драгоценные секунды.

— У нас тоже найдутся доводы подобного характера, — проворчал Одмассэн.

— Что ж, если хотите…

Он вскинул изготовленный за время переговоров лук и послал стрелу, целясь в предводителя. Тот молниеносно среагировал, закрывшись дубинкой — стрела задрожала меж коротких хищных шипов. Зато следующие выстрелы седого горянина оказались более удачными: кричавший об аргументах тролль охнул и осел на пол, зажимая рукой рану в районе солнечного сплетения, еще двое удивленно воззрились на стрелы, выросшие у них в плечах. Мнмэрд тоже успел вытащить лук и присоединился к своему сородичу.

— Подождите!

На мгновение все замерли и удивленно уставились на Ренкра.

— Подождите! — повторил тот. — Мы ведь паломники к Ворнхольду Всезнающему, нас нельзя…

Конец фразы потонул в хриплом гоготании троллей:

— Еще бы! Знаем, знаем! Само собой!

И кистеухие продолжили медленное наступление, уворачиваясь, насколько удавалось, от горянских стрел.

— Послушай, ты же говорил, что паломников здесь не трогают! — отчаянно зашептал долинщик, обращаясь к ни на миг не прекращавшему стрелять Одмассэну.

Тот коротко бросил: «Значит, ошибался», — и продолжал посылать стрелы во врагов. Предводитель уже грузно съехал на каменный пол — в лужу собственной крови. Несколько других троллей пытались вырвать из тела острые наконечники, имевшие нехорошее свойство ломаться при попадании в цель. Кто-то из нападавших метнул нож, целясь в Одмассэна, но Ренкр успел отбить смертоносное лезвие.

Тем временем из-за поворота выбежал высокий (даже для своих соотечественников) тролль в длинном алом плаще. Новоприбывший быстро оглядел место сражения (вернее, расстрела, потому что его сотоварищи так и не успели атаковать людей) и поднял правую руку, призывая остановиться. В ладони тролль держал белый платок — извечный и универсальный знак перемирия.

— Прекратите! Немедленно! — хрипло приказал новоприбывший, вперив пронзительный взгляд в Одмассэна.

Тот с явным нежеланием опустил лук, ни на минуту не теряя бдительности.

— Ну, — Одинокий выразительно посмотрел на высокого тролля, — прекратил. И что дальше? Никуда мы с вами не пойдем, на «аргументы» ваши у нас найдутся не менее убедительные, так что…

С пола что-то прохрипел раненый предводитель.

— Идиот! — прошипел на него Алый плащ. — Проклятый идиот!

Горяне и Ренкр терпеливо ожидали продолжения.

— Простите, господа, — обратился к ним новоприбывший. — Мои воины допустили ошибку, за что и поплатились.

— Предположим, — недоверчиво произнес Одмассэн. — И что дальше?

— Все вы не нужны мне. Меня интересует лишь один из вас — тот, который пришел из долины.

— Зачем? — Это уже спросил Мнмэрд.

— Мы не причиним ему вреда, — заверил тролль. — Но, увы, не можем открыть, почему он нам нужен.

— В таком случае… — задумчиво хмыкнул Одмассэн.

На какую-то долю секунды Ренкр испугался: а вдруг горяне решат отдать его троллям, ведь, в конце концов, какой им резон враждовать со своими соседями?

— …нет! — Одмассэн резко вскинул лук и пустил стрелу в парламентера.

Она тупо ткнулась в тролличью шею, и, хотя рана не была смертельной — спасла все та же густая шерсть, — кровь хлынула ручьем. Одновременно с этим по всему коридору разошлась малоощутимая вибрация. Ее почувствовал не только Ренкр — тролли неожиданно заволновались, стали оглядываться, а их короткие носы просто-таки извивались в попытке что-то учуять. Что? Уж они-то — подгорные жители — должны были знать о сути происходящего. Кистеухие явно собрались бежать: они мялись, переглядывались, и их смущало только присутствие парламентера в алом плаще, который отрицательно покачал головой, пресекая всякие попытки к бегству, и указал правой рукой на людей. Белым лоскутом — знаком перемирия — он зажимал рану, из которой хлестала кровь. Его воины продолжали медленно наступать, отбивая либо уворачиваясь от стрел Одинокого и Мнмэрда.

Ренкр, у которого не было ни лука, ни самострела, обнажил клинок, понимая, что дело идет к рукопашной. Между ними и троллями еще оставалось расстояние, но оно стремительно уменьшалось, и, что будет дальше, ведал один лишь Создатель. В это время долинщик обратил внимание на то, что растревожившая кистеухих вибрация исходит от участка стены, расположенного как раз между людьми и троллями, справа от людей… Потом началось.

Сначала светящиеся создания, густо облепившие стены коридора, стали проявлять явные признаки беспокойства, расползаясь во все стороны. Образовался голый участок стены, на котором остались только самые медлительные студнеподобные животные, да и те торопились покинуть его. Затем стена треснула, внезапно ввалилась внутрь, и лишь несколько небольших обломков со стуком упали в коридор. Отверстие, которое возникло в результате этих явлений, было таким же, как и сам тоннель в сечении: почти идеально круглым и одинаковых размеров. Оттуда появился кусок плоти белесого цвета с огромным круглым «ртом» на конце; «рот» методично сжимался и разжимался. Тело каменного червя (а это был именно он) во множестве усеивали небольшие, тонкие, но очень жесткие щетинки. Явившийся кусок животного подергался в воздухе и развернулся в сторону троллей. Затем обозримая часть червя взбухла, немного выползла в коридор, снова взбухла — снова выползла — и так до тех пор, пока все создание не оказалось в тоннеле. Тело червя закупорило часть коридора, ведущего в сторону троллей, через некоторое время оттуда послышались отчаянные крики, хруст костей и неторопливое чавканье.

Одмассэн ослабил лук, возвращая стрелу в колчан:

— Премило с его стороны. Но мне почему-то кажется, что тварь, покончив с троллями, примется за нас. Возвращаться не имеет смысла, так что пойдем-ка в новосозданный коридор.

Паломники проникли в темный отрезок тоннеля, постепенно заполнявшийся светящимися созданиями. Сначала друзья просто шли по нему, но, когда за спиной послышались далекие шлепающие звуки, которые постепенно приближались, перешли на бег.

Ход плавно заворачивал вправо, а потом внезапно оборвался. Одмассэн буквально почувствовал это и в последний момент успел остановить парней, рисковавших свалиться в… Куда? Мнмэрд спешно зажег факел и ткнул им в чернеющую бездну. Пламя высветило темные воды узкой подземной реки, текущей вправо и вниз. На ее противоположном берегу вверх, к затянутому рваным туманом куполу пустоты, уходила отвесная стена с точно таким же отверстием, как и то, у которого сейчас стояли паломники. Червь преодолел реку, проползши над ней, но последовать его примеру они были не в состоянии, а прыгать с высоты в пять горянских ростов в воды, населенные неизвестно кем…

— И что же дальше? — риторически вопросил у пространства Мнмэрд, медленно помахивая в воздухе факелом.

Внезапно Одинокий цепко ухватил юношу за руку, направляя свет вверх по течению. Там плыла пустая лодка!

— Вот что, парни, — Одмассэн попытался унять легкую дрожь, проскальзывающую в голосе, — это — наш единственный шанс. Прыгаем и плывем к ней.

— А может… — начал было Мнмэрд.

— Что «может»?! — взорвался седой горянин. — Ты хочешь драться с каменным червем, который запросто сожрал семерых троллей? Прыгай!

Они прыгнули. Течение мгновенно подхватило людей и увлекло их за собой. Приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы немного задержаться и дождаться лодки. Она уже приблизилась, и Мнмэрду со второй попытки удалось ухватиться за ее левый борт. Он подтянулся повыше, перебросил ногу — и очутился в лодке. Там парень повалился без сил: тело, побывавшее в холодной воде, свело легкой судорогой. Ренкр, не позволяя своему воображению слишком разыгрываться в придумывании возможных обитателей темных вод, подплыл к правому борту и попытался уцепиться за него обеими руками. Доски были мокрые и скользкие, поэтому пальцы правой руки не удержались и соскользнули, но левой ему все-таки удалось схватиться за борт. Лямки дорожного мешка, массивной глыбой висевшего за спиной, сползли к локтям и мешали двигаться. Лодку качнуло — это Одмассэн с другой стороны забрался в нее, но тоже упал, не в силах пошевелиться: дала о себе знать недавняя рана. Рывок, сопровождавший появление Одинокого, позволил Ренкру краешком глаза увидеть позади над рекой темное отверстие, из которого они прыгали. Оттуда высунулся передний (а может — задний) конец каменного червя и судорожно вращался в воздухе над быстрым течением.

Это зрелище подхлестнуло Ренкра к активным действиям. Он подтянул левую руку и взмахнул правой, намереваясь ухватиться ею за борт. Но в воздухе, уже над досками борта, его кисть встретила другая рука. Рука дернула Ренкра, подтащив к лодке, и втянула в нее. Свалившись на спину, он увидел над собой лицо спасителя. Лицо тролля.

Это был тот самый тролль, который руководил остальными. Его алый плащ, вымокший и изорванный, висел грязной тряпкой, рана на горле продолжала кровоточить, а левая рука, похоже, была сломана как минимум в двух местах. Тем не менее меч и кинжал остались при нем, и теперь этот самый меч был приставлен к горлу Ренкра. Тролль сидел, прислонившись спиной к борту лодки, чтобы контролировать действия более или менее пришедших в себя горян.

Те приподнялись, оценивая сложившуюся обстановку, Ренкр же позволил себе только кашлянуть. Он по-прежнему лежал на холодных мокрых досках дна, и дорожный мешок за спиной давил в нее чем-то острым.

Одинокий медленно повернулся к троллю и осторожно кивнул в сторону долинщика:

— Нас трое, а ты один. Отпусти его, и, даю слово, мы не тронем тебя.

— Если я убью его, то вас будет двое, — уточнил тролль. Говорил он с каким-то надрывом, видимо, давала о себе знать рана в горле. Острое лезвие меча прикоснулось к шее Ренкра, и тот вздрогнул. — Ну, и потом, думаю, еще с одним я справлюсь. Правда, — добавил тролль, — я не хочу этого. Мне, в сущности, нужен лишь один из вас, тот, кто пришел из долины. Я уведу его с собой и оставлю вас в покое.

— А ты упрямый парень, — покачал головой Одмассэн.

Он сел, устраивая поудобнее больную ногу, прищурился, видимо что-то обдумывая, и сказал:

— Поскольку требуешь ты от нас немалого, думаю, будет справедливо, если сначала ты кое-что нам расскажешь. Во-первых, как тебе удалось спастись и где, — он огляделся, — дракон тебя съешь, весла?! Во-вторых, кто ты такой и зачем тебе долинщик? И в-третьих, как нам добраться к Ворнхольду?..

— В таком случае вам…

— Если ты не ответишь на мои вопросы, сделка не состоится, — холодно заявил Одмассэн, удобнее берясь за свой меч (в паломничество он отправился без любимой секиры, поскольку счел ее слишком тяжелой после ранения).

— Хорошо, горянин, — согласился тролль, — я расскажу. В эту лодку я попал случайно. Когда появился червь, мы попытались спастись, но мои воины замешкались — помочь им было уже невозможно. Я же побежал к лодкам, на которых мы приплыли, отвязал одну из них и в последний момент, когда червь уже почти добрался до причала, перерубил канат и оттолкнулся от берега. То, что какой-то идиот оставил весла на причале, я заметил слишком поздно и, в сущности, оказался предоставлен воле течения. Сильный толчок швырнул меня на дно лодки, а раны не позволили встать сразу. Так что я некоторое время лежал, приходя в себя, и, накрытого плащом, вы меня не заметили. Теперь о Ворнхольде. Мы мало общаемся с ним, но, насколько мне известно, он время от времени меняет свое местопребывание, так что указать вам конкретные ориентиры я, в сущности, не могу. Как говорится, идите и придете. Ну что, я ответил на твои вопросы?

— Не совсем, приятель, — покачал головой Одмассэн. — Ты не представился и не сказал, зачем тебе нужен один из нас.

— Ну что ж, если ты настаиваешь… В конце концов, это не навредит мне. Я — Нохр, и нахожусь здесь не случайно. — («Еще бы!» — хмыкнул Мнмэрд, но перехватил гневный взгляд Одмассэна и заткнулся.) — Я был послан сюда с тем, чтобы встретить вас. Недавно с нижних ярусов к нам поднялась тварь, похожая на дракона. Она не дает нам покоя, и многие пытались победить чудовище, но все попытки кончались неудачей. А потом кто-то вспомнил об обнаруженном несколько месяцев назад убитом драконе. Нам удалось выяснить, что победивший его долинщик находится в вашем селении. А теперь — он пришел сюда, и нам нужна его помощь, чтобы убить тварь с нижних ярусов. Итак…

— Хорошо, — согласился Одмассэн. — Мнмэрд, прости, но я вынужден отдать тебя Нохру. — Он глазами указал в сторону тролля.

— А теперь, Нохр, освободи Ренкра.

Тролль медленно кивнул:

— Конечно. Но я хочу убедиться в том, что ты не обманываешь меня.

Одмассэн развел руками:

— Проверяй.

— Как звали убитого тобой дракона? — Нохр полуобернулся к Мнмэрду, не обделяя при этом вниманием и остальных паломников.

Долинщик понял, что сейчас умрет. Мнмэрд скорчил такую гримасу, будто силился что-то вспомнить, и вдруг неожиданно выдал:

— Ахнн-Дер-Хамп, кажется…

Тролль удовлетворенно кивнул.

— А теперь, — скомандовал он Одмассэну, — найди запасную бухту каната, она где-то за вашими спинами. Попытайтесь вдвоем с ним, — кивок в сторону Мнмэрда, — закинуть петлю на берег, закрепить ее там и подтянуть туда лодку. Там мы с долинщиком сойдем.

Одинокий, сцепив зубы и стараясь не обращать внимания на боль в ноге, поднялся и стал делать все, что велел Нохр. В лодке на самом деле обнаружилась аккуратно свернутая бухта каната. Одмассэн связал на одном его конце скользящую петлю, другой же привязал к кольцу на носу лодки. Река здесь текла медленнее, и поэтому с четвертой попытки им удалось зацепиться петлей за мощный каменный клык, словно специально торчавший из береговой стены. Здесь как раз имелась узкая каменная дорожка, протянувшаяся почти на уровне течения; стену же в этом месте испещряли темные дыры коридоров, видимо уводивших куда-то в глубь Нижних пещер. Не слишком привлекательно, но выбора у паломников не было.

В конце концов Одмассэну с Мнмэрдом удалось подтащить лодку к дорожке и прочно привязать ее, хотя далось сие с большим трудом. Нохр кивнул, удовлетворенный проделанной работой. Он приказал Мнмэрду выйти на дорожку, а Одмассэну отойти на другой край лодки, сложив все оружие в центре на ее дне. Затем тролль поднялся, убрал клинок от вспотевшей Ренкровой шеи и направился к борту, чтобы сойти на берег.

Всего на мгновение Нохр повернулся спиной к долинщику, но этого оказалось достаточно. Ренкр не колебался ни секунды — потом он смущенно утверждал, что на это просто не было времени, — он выгнулся дугой, сильным рывком ударив обеими ногами в спину Нохра. Тот начал медленно, очень медленно заваливаться, и Одинокий, оказавшийся на его пути, подхватил выставленную вперед тролличью руку с зажатым в ладони клинком, пропуская падающего мимо себя и вращая вокруг оси, которой и стала рука.

Нохр коротко вскрикнул — и рухнул в воду. Одмассэну потребовался всего один вздох, чтобы оказаться в центре лодки, подхватить меч и вернуться к левому борту. Мнмэрд и Ренкр уже стояли рядом.

Темная поверхность реки насмешливо отражала тусклый свет от настенных насекомых — и ничего более того. Спустя несколько секунд из глубин весело всплыла, лопаясь, стайка пузырьков, и снова все успокоилось.

— Он утонул? — недоверчиво спросил Мнмэрд.

— Я бы на это не слишком надеялся. — Одинокий досадливо покачал головой, затем внезапно скривился: видимо, потревожил раненую ногу. — Не надеялся бы хотя бы потому, что, если он таки выжил, появление нашего кистеухого знакомца не станет для нас неожиданностью. А если он выжил, мы его еще повстречаем, уж поверьте! Впрочем, — добавил Одмассэн, — сейчас нам его в любом случае не достать. Посему давайте-ка лучше займемся делами насущными. — Он сел, привалился к борту лодки, не выпуская из рук меча: — Значит, так. Сперва разберемся, чем мы располагаем. Как там у нас с припасами?

Выяснилось, что все вещи, а не только припасы, попали-таки в лодку — ни один из пилигримов, когда прыгали и плыли, дорожного мешка не потерял. Правда, факелы безнадежно отсырели, но светящихся насекомых на стенах хватало в достатке, так что по поводу испорченных факелов никто особенно не переживал. Другое дело — происшедшее с самими пилигримами. Непонятно, почему тролли так заинтересованы в том, чтобы заполучить долинщика. Конечно, скорее всего, Нохр солгал насчет подземного чудовища… вот только что кроется за подобной ложью? И откуда тролль был знаком с Ахнн-Дер-Хампом? Может быть, это месть за убийство дракона?

— Чушь! — решительно заявил Одмассэн. — И вообще, ваши домыслы, ребятки, так и останутся домыслами. Либо мы абсолютно точно выясним причину такой заинтересованности, либо — до конца жизни будем мучаться сомнениями. И я, честно говоря, предпочел бы второе. А теперь — не позаботиться ли нам о собственной безопасности? Давайте, вытравите веревку, отгоните лодку на середину течения и бросьте якорь. А петлю сейчас перевяжем, чтобы, когда заякоримся, сдернуть. Нам ночью лишние гости не нужны, правильно? Да, кстати. Мнмэрд, сегодня твоя память спасла нам жизнь. Спасибо.

Ренкр присоединился к благодарностям седого горянина:

— Ты держался молодцом, честно.

Мнмэрд от таких похвал зарделся, ровно десятиткарный мальчишка, пробормотал что-то неразборчивое и отправился на карниз, чтобы перевязать петлю. Затем они позволили течению снести лодку чуть дальше, сбросили якорь — тяжеленный булыжник на массивной цепи — и, завернувшись во влажные одеяла, уснули.

В детстве Нохр очень любил играть в прятки. Когда ребятишки шумной гурьбой разбегались во все стороны, чтобы найти надежное укрытие, он частенько использовал один трюк, неизменно приносивший ему победу. Маленький тролль забирался под воду и сидел там, задержав дыхание, когда над головой пробегали ищущие его приятели, а потом выбирался — обязательно так, чтобы они не видели, где он прятался, — с удовольствием отмечая растерянность на лицах товарищей по игре. Было очень славно.

Сегодня любовь к пряткам спасла ему жизнь. Когда подлый удар в спину сбросил Нохра в воду, тролль успел заглотнуть достаточно воздуха, чтобы потом выпустить небольшую его порцию наверх. Может быть, паломники поверят, что он мертв.

Нохр нырнул поглубже и поплыл вниз по течению, пока не решил, что расстояние достаточное и его не заметят. По правде сказать, больше всего его тревожила переломанная рука: тролль боялся, что спустя еще немного времени просто не сможет выбраться из воды. Кое-как он все же вскарабкался на берег и с трудом отполз в тень ближайшего коридора — так раненое животное из последних сил стремится спрятаться в кустах, забиться в чащу, даже зная, что все равно издохнет.

Впрочем, умирать Нохр не собирался. Он полежал немного, восстанавливая силы, затем разорвал остатки плаща и перевязал наиболее опасные раны. Потом, обессиленный, снова упал на пол, проклиная все на свете, мучаясь невозможностью действовать в то время, когда действовать необходимо.

Спустя некоторое время он заметил лодку с паломниками, медленно двигавшуюся вниз по течению. Почти напротив коридора, в котором лежал Нохр, лодка остановилась — они бросили якорь и, видимо, собирались заночевать.

Превозмогая боль, тролль поднялся и, опираясь о стену, медленно пошел прочь от реки. В своем теперешнем состоянии он не собирался лезть на рожон — это все равно ничего бы не дало. Но ведь можно вернуться сюда с новым отрядом.

Оставалось только надеяться на то, что каменный червь, вмешавшийся в его планы, был случайностью. Если же нет и Ворнхольд был прав, то…

Та же пещера. Широкий стол, низенький стул с высокой спинкой, ниши в стене. Старик печально глядит в камин и тихо говорит, по всей видимости снова обращаясь к Богу. К какому?

— Вижу, что времени не хватает. Что ж, я решился. Будущего не изменить, и я выхожу ему навстречу, им навстречу, чтобы замысел свершился. Да будет так.

Две тени в узком коридоре.

— Здравствуй, Ворнхольд Всезнающий.

— Здравствуй, Нохр Отважный.

— Что привело тебя сюда?

— То же, что гонит тебя отсюда. Паломники.

— Он ускользнул… Вначале был червь, убивший всех моих воинов. Потом он оказался у меня в руках, но я снова потерпел неудачу.

— Я же сказал тебе, что это не в твоих силах, Нохр.

— Да, сказал. Но я продолжу.

— Знаю, Отважный. Ибо остановиться тоже не в твоих силах.

— Может быть, мудрец, может быть… Но куда идешь ты?

— К нему.

— Прости мою дерзость, но я надеюсь, что тебе не удастся спасти их.

— Прости мне мое знание. Удастся.

— Пусть так. Но я не отступлюсь.

— Да, ты не отступишься. Прощай.

— До свидания.

— Нет. Прощай.

— Прощай…

Нохр добрался до города лишь к рассвету. Разумеется, никакого рассвета здесь, в Нижних пещерах, быть не могло, но фосфоресцирующие насекомые, руководствуясь каким-то, понятным лишь им одним ритмом, светились в течение суток то ярче, то бледнее, и этим пользовались все подземные обитатели.

Город звался Ролн, что на языке троллей означало Великий. В этой горной системе он был самым большим тролличьим поселением (хотя ходили слухи, что на юге, за морем, есть город побольше — Эндроуд; но слухи те не имели подтверждений). Если города альвов, эльфов и гномов возводились, как правило, на открытых пространствах и состояли из рукотворных домов, то Ролн представлял собой в основном скопление пещер, обустроенных для жизни или хозяйственных нужд. В некоторых особо больших пустотах ставили и дома, но таковых было мало.

Сами тролли, вопреки рассказам, царившим Наверху, вовсе не были неопрятными, отвратительными и тупоумными созданиями. Конечно, в чем-то они уступали представителям других видов разумных существ, но в чем-то и превосходили их. Например, гномы-соседи не так хорошо ориентировались в подгорных пространствах, а карлики никогда не имели такого количества талантливых скульпторов. Что же касается воинских умений, то тролли были непревзойденными мастерами боя на палицах, хотя искусство стрельбы из лука или арбалета для многих из них оставалось непостижимой мудростью. Зато письменностью, началами натурального счета и общим представлением об истории Ниса владело преобладающее большинство жителей Ролна, чем очень гордился градоправитель. Но, разумеется, он заботился не только об образовании ролнцев. Жизнь в подгорных пределах полна опасностей, и посему охрана границ — одна из непременных забот каждого крупного (да и мелкого) города, возведенного там. Разумеется, ни о какой крепостной стене в подобном случае не может быть и речи; охрана Ролна осуществлялась совсем иначе. Сюда можно было попасть несколькими способами: через различные тоннели (некоторые довольно большие, игравшие роль постоянно действующих дорог), по сквозным отверстиям, связывавшим верхние и нижние ярусы Горы, или же пользуясь магическими переходами. Все доступные пути охранялись. Благодаря особенностям подгорной жизни подчас хватало двух-трех стражников да караулки для них; в удачно подобранном месте несколько воинов вполне могли сдерживать напор большого отряда атакующих. Ну и, разумеется, не обходились без решеток и мощных замков. Единственная же по-настоящему серьезная напасть — каменные черви — нейтрализовывалась мощным магическим заслоном, не позволявшим гигантам проползать на территорию Ролна. Подобная система охраны границ была весьма эффективной, хотя создавала определенные неудобства, когда кому-нибудь требовалось срочно покинуть город или же, наоборот, оказаться в нем. Стражники непременно настаивали на предъявлении удостоверения личности проходящего. Как правило, для этой цели каждый совершеннолетний горожанин получал специальную грамоту и браслет. И если грамоту предъявляли в особо важных случаях, то с браслетами тролли почти никогда не расставались.

Впрочем, что до Нохра, то даже в браслете не было необходимости. Стражники хорошо знали этого тролля, занимавшего в армии чин высшего офицера. Торопливо спрятав стаканчик с костями и ссыпав ставки в ящик стола, они оправили на себе форму и почтительно приветствовали «многоуважаемого господина Нохра». Тот отмахнулся, мол, сейчас не до церемоний, и потребовал немедленно набор письменных принадлежностей. В результате один из стражников отправился с посланием к капитану элитного отряда арбалетчиков Хлэмму, а второй помог Нохру перевязать особо серьезные раны; после чего «многоуважаемый господин» отправился к лекарю.

У внешнего периметра пещер Ролна была сосредоточена большая часть гарнизонных войск, что, в общем-то, неудивительно. В том числе и врачеватели. К одному из них на правах высшего офицера и отправился Нохр. Лекарь долго цокал языком, что-то ворчал и гундосил, впечатлившись ранами нежданного пациента. Он смазал горло Нохра какой-то прохладной вонючей мазью, наложил на руку шины и перевязал ее, помассировал живот и спину. После чего намеревался было поместить пациента в госпиталь, однако Нохр категорически воспротивился. В это время как раз явился Хлэмм (в письме, кроме прочего, приятель указал адрес лекаря, к которому намеревался отправиться). Врачеватель понял, что с двумя ему не справиться, и отпустил, обязав раненого явиться завтра на перевязку.

Как уже говорилось, тролли не отличались особой сноровкой при обращении с луком и арбалетом, но и среди ролнцев попадались отличные стрелки. Таковых очень ценили и по выявлении таланта тотчас определяли в специальные элитные отряды, одним из которых и руководил капитан Хлэмм — кряжистый флегматичный тролль, пускавшийся в авантюры лишь в самом крайнем случае. Судя по записке, которую принес запыхавшийся стражник, сейчас как раз и был такой случай: старинный друг, не раз выручавший капитана в трудную минуту, просил о помощи. Впрочем, даже теперь капитан намеревался прежде всего разобраться, что к чему. Ему очень не понравился внешний вид приятеля и огонек сумасшедшинки в глазах.

Когда они отошли подальше от лазарета, Нохр прежде всего спросил:

— Что с отрядом? Ты их собрал?

Об этом он просил в записке, так как, лишившись всех своих воинов, намеревался воспользоваться арбалетчиками Хлэмма. Ему во что бы то ни стало было необходимо остановить долинщика.

— Да, — пробасил Хлэмм. — А в чем дело-то, дружище? Что ты затеваешь? И где твои воины?

Нохр опустил голову:

— Их больше нет, — и добавил: — Пошли, по дороге расскажу все, что ты желаешь знать.

Они свернули в коридор, ведущий к казармам, в которых размещались арбалетчики Хлэмма.

Вообще-то тролли стараются пореже выходить Наверх. Это связано с одной старой-престарой легендой, которую до сих пор, кажется, никто так и не проверил. Согласно легенде, тролль, на которого попали солнечные лучи, тотчас умирает. Существуют различные версии того, как именно это происходит, например, ролнцы свято верят, что путем окаменевания, а на Срединном материке обыватели больше склоняются к варианту самовоспламенения. Впрочем, детали интересны ученым-этнографам, а жителей Ролна, равно как и других тролличьих поселений, волнует сам результат. И повторимся, они стараются по мере возможности Наверху не появляться. Только острая необходимость способна заставить тролля рискнуть собственной жизнью.

Увы, у Нохра несколько лет назад появилась такая необходимость. Два преступника как-то забрались в пещеру невесты Нохра, Кропплэн, намереваясь обокрасть оную, но были обнаружены и с перепугу убили хозяев. К сожалению, убийцам удалось сбежать от правосудия — они попросту покинули Ролн раньше, чем стражники взяли их след. Когда Нохр узнал, что преступники удрали, он решил самолично покарать их, взял отпуск и с двумя братьями покойной (жившими отдельно со своими семьями и потому в той ночной резне не пострадавшими) отправился по следу убийц. В конце концов они нагнали злыдней, случилась стычка, в результате которой остались в живых лишь Нохр да один из преступников. Отчаявшийся убийца потерял остатки здравого смысла и вместо того, чтобы попытаться скрыться в Горе, покинул ее пределы и выбежал Наверх. Нохр не отставал. Им повезло: была лунная ночь и честь подтвердить или опровергнуть древние легенды досталась кому-то другому.

Беглец так торопился, что не заметил, как оказался в тупике. Свою ошибку он понял слишком поздно — оставалось лишь повернуться лицом к преследователю и принять бой.

Нохр убил преступника, хотя и не сразу. Когда мертвец рухнул на камни, выпачканные в тролличьей крови (обоих поединщиков), победитель неожиданно почувствовал внутри себя ужасающую пустоту. Бесцельность, вот что это было: Нохр лишился Кропплэн, которую искренне любил, а теперь — еще и заклятого врага. Что же осталось в жизни у молодого, подающего надежды офицера? Карьера? Но Нохр никогда не отличался стремлением к получению чинов и регалий, с ними связанных.

Повинуясь внутреннему порыву, тролль воздел к ночным небесам окровавленный клинок и поклялся себе, что никогда больше не убьет из чувства мести. Он так и не успел опустить клинок — позади раздалось громкое отчетливое жужжание, и Нохр, обернувшись, увидел палеодиктиоптера. То есть Нохр, конечно, не знал, что это именно палеодиктиоптер, просто перед ним висело в воздухе насекомое длиной с руку да и толщиной примерно с нее же. Окраска твари постоянно менялась, уподобляясь окружающим расцветкам, только длинный острый хоботок оставался рыжим от высохшей крови прошлых жертв да крылья сливались в полете в серебристый купол. Вот он-то, этот купол, привлекал внимание будущей добычи палеодиктиоптера и завораживал ее, а насекомое тем временем наносило стремительный удар хоботком в шею жертвы. Подсознательно Нохр ощущал опасность, исходившую от твари, но серебристый купол стрекочущих крыльев зачаровал его.

И в это время над палеодиктиоптером завис дракон. Миг — и тот спланировал на насекомое, схватил тварь в пасть и схрумкал, ровно лакомый сухарик.

Нохр отступил на шаг и подумал, что в роли следующего сухарика может оказаться он сам. Он прижался к стене ущелья, чувствуя спиной острые грани камней. Тролль отлично понимал, что у него нет ни единого шанса одолеть дракона, но все же приготовился защищаться. А тот, разобравшись с насекомым, облизнулся узким алым языком и молвил:

— Меня зовут Эмбр-Гехн-Футр. А каково твое имя?

— У него ты не спросил имени, — Нохр с вызовом указал на обломок прозрачного палеодиктиоптерьего крыла, — зачем же тебе мое?

— Его я съел, — заявил дракон. — А тебя, между прочим, спас. Я думал, что тролли — существа более благодарные.

В его словах Нохр почувствовал упрек и обиду, и ему стало стыдно.

— Прости, — сказал он дракону, — но моя неучтивость вызвана страхом.

Конечно, звучало это немного выспренне, и Эмбр-Гехн-Футр насмешливо фыркнул:

— Да неужели ты и вправду решил, что я стану есть тебя?! В тебе же шерсти больше, чем мяса, которое, между прочим, по вкусу не такой уж и деликатес.

Это был сомнительный комплимент, но тролль только расхохотался в ответ.

— Да, ты прав, — согласился он, — тролли и впрямь шерстисты. И слава Создателю. Но ты хотел узнать мое имя. Вот оно — Нохр.

Хлэмм слушал друга, не прерывая его. Слишком уж необычный был рассказ, капитан арбалетчиков никогда не слышал ничего подобного. Впрочем, он верил тому, о чем рассказывал приятель.

— Вот так мы с ним познакомились, — говорил тем временем Нохр. — Он никуда не торопился, а летать ночами не любил. Зато очень любил поговорить и стал рассказывать: вначале про то, что за тварь такая этот палеодиктиоптер, потом — и о многом другом. Ко всему прочему Эмбр-Гехн-Футр оказался внимательным слушателем, а это редкое по нынешним временам качество. Тем более что в ту ночь мне просто необходимо было выговориться… Ну, да это не важно: Важно другое: он подтвердил наши давние подозрения. Драконы на самом деле оказались во власти мощных чар и теперь вынуждены добывать для некоего Камня жизнь и кровь разумных существ, в противном случае тот уничтожит всех драконов. Эмбр-Гехн-Футр ежегодно летал в долину, что северо-восточнее Горы, бился там с избранным долинщиком, как велят Правила, и улетал с поверженным в Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк. Он томился необходимостью совершать подобные рейды, хотя открыто и не признавался в этом.

— Почему же тогда они не попытаются… — Хлэмм запнулся, — покончить с таким положением. Есть разные способы…

Нохр пожал плечами:

— Ну, не знаю. Легко говорить, пока ты не на их месте… Ладно, я хотел рассказать о другом. Мы стали друзьями и условились встречаться каждой осенью на том же месте, ночью, накануне его визита в долину. Но однажды я опоздал…

Дела задержали Нохра, и дракон уже, судя по всему, должен был бы возвратиться из долины, но тролль все равно отправился Наверх, ведомый неясным предчувствием… чего-то. Он сам не знал, на что надеялся, ведь Эмбр-Гехн-Футр никогда не задерживался с трофеем — стеснялся и торопился поскорее перенести мертвое тело долинщика в стольный град Эндоллон-Дотт-Вэндр.

…Дракон стоял там, на их условленном месте, сложив крылья за спиной, а рядом — дрожал всем телом худощавый, измазанный в грязи и крови паренек. Эмбр-Гехн-Футр что-то говорил долинщику, и Нохр, руководствуясь тем же неясным предчувствием, которое и привело его сюда, подкрался поближе, чтобы послушать, о чем идет речь. Эмбр-Гехн-Футр рассказывал пареньку, что дни обитателей Эхрр-Ноом-Дил-Вубэка сочтены, ибо его, паренька, внук явится туда и уничтожит драконов. Затем приятель Нохра склонил свою огромную, с лиловым роговым воротником, голову к земле и приказал долинщику рубить. И паренек испуганно повиновался. Тролль не успел вмешаться. Когда Нохр, крича что-то невразумительное, побежал в их сторону, долинщик уже опустил меч — и голова Эмбр-Гехн-Футра покатилась к ногам тролля. Ослепленный яростью от беспомощности что-либо изменить, Нохр выхватил клинок и занес его, намереваясь прикончить убийцу своего странного друга. Троллю было безразлично, что Эмбр-Гехн-Футр сам пожелал смерти. Но в этот момент Нохр вспомнил ту ночь, когда они с драконом впервые встретились здесь, и ту клятву, которую он дал тогда самому себе. Молча Нохр вложил меч в ножны и ушел, оставив паренька в растерянности и недоумении. Но вместе с тем тролль поклялся тогда спасти драконов от их ужасной участи.

— Я решил во что бы то ни стало помешать внуку того паренька убить драконов. И я, видит Создатель, долго ждал. Нынче же время пришло и предсказание Эмбр-Гехн-Футра сбывается. Внук долинщика здесь. Как и говорил тогда, перед смертью, мой друг, его сына по имени Ахнн-Дер-Хамп долинщик уже убил (тело, если ты помнишь, несколько месяцев назад нашли мои тролли). Эмбр-Гехн-Футр предсказывал и то, что долинщик отправится в паломничество к Ворнхольду Всезнающему. Встреча с ним подтолкнет будущего убийцу к действиям, которые приведут к гибели драконов. — Нохр замолчал, а потом решительно продолжал: — Ты должен знать еще кое-что. Я сам был у Ворнхольда, и тот предрек мне неудачу в попытке помешать предначертанному. Да, мои воины погибли (не знаю, правда, по случайному ли стечению обстоятельств или же в силу предопределенности), но я не отступлюсь… Если мы поторопимся и перехватим долинщика до встречи с Ворнхольдом, то парня даже не придется убивать. Я рассказал все. Ты сделаешь то, что я прошу?

Хлэмм задумался. Кое-что в этом рассказе его смущало, но…

— Да, — ответил он наконец, и Нохр поклонился ему:

— Благодарю!

— Но давай оговорим некоторые детали, — продолжал капитан арбалетчиков.

— Во-первых, мы будем использовать воинов в целях, мягко говоря, частных. Поэтому должны, насколько возможно, уменьшить фактор риска. Ну и, естественно, я не допущу убийств. Только в самом крайнем случае. И я пойду с вами.

Нохр пожал плечами:

— Ты — капитан отряда. Как скажешь.

Они уже стояли у казарм, так что вскорости Нохр возглавлял отряд из двадцати одного тролля, включая и Хлэмма. Объяснив вкратце, без деталей, что к чему, многое переиначив, чтобы не задавали лишних вопросов, Нохр повел их к тому месту, где оставил спящих в лодке паломников. При этом тролль прекрасно понимал, что солгал своему товарищу. Ибо было позднее утро, и он ни минуты не сомневался: долинщика придется убить. Потому что тот уже наверняка встретился с Ворнхольдом Всезнающим.

Ренкр проснулся оттого, что лодку качнуло и он ударился головой о борт. Не лучший способ пробуждаться, и уж тем более не повышает вашего настроения.

Парень приподнялся и сел, одеяло, которым он укрывался, сползло к ногам, и прохладный, чуть затхлый воздух дружески обнял Ренкра за плечи. Поистине, утро начинается так знакомо! И так паршиво!

Юноша потянулся за одеждой. Вчера паломники разложили ее сушиться, но во влажном воздухе добиться этого оказалось сложновато, так что рубаха, которую Ренкр натягивал, липла к телу и излучала такой же убийственный холод, как и сам воздух.

Долинщик оделся и взглянул на своих спутников. Одмассэн лежал на спине, с открытыми глазами и плотно сжатыми кулаками. Судя по всему, вчерашние приключения здорово разбередили рану на ноге и она давала о себе знать. Мнмэрд заворочался во сне, смачно чмокнул губами, дернулся, ударился локтем о борт лодки — и тоже проснулся.

Пожелав товарищам доброго утра, Ренкр сел зашнуровать таццы (тоже влажноватые, хоть и посуше, чем вчера). Мысленно он благодарил того, кто оставил в лодке несколько сухих одеял, словно по заказу. Хотя благодетелем вполне мог оказаться Нохр.

«Да, ну и в историю же мы влипли», — тоскливо подумал Ренкр. Юноша сомневался, что им удастся добраться до Ворнхольда и уж совсем не хотел вспоминать, что потом придется возвращаться назад, к Монну.

Ренкр встал во весь рост, чтобы осмотреться. Картинка интересная: темная река, светящиеся стены, карниз берега и сидящий на берегу старец, который уже дважды (если считать сегодняшнюю ночь) снился парню. Старец был облачен в серый плащ и серые полотняные шаровары, перетянутые поясом на талии и ремешками на щиколотках. На ногах он носил кожаные светло-коричневые таццы, а под плащом — белую рубаху. Старец сидел у самой воды, скрестив ноги и положив слева от себя длинный, причудливо изогнутый посох, заостренный сверху. Ренкр подумал, что этот посох вполне можно использовать и как копье. Рядом с посохом лежала небольшая дорожная сумка выцветшего зеленого цвета. Ее длинная ручка, которая, судя по всему, перебрасывалась через плечо, была аккуратно свернута кольцом.

Ренкр снова скользнул взглядом по реке, и все у него внутри обмерло. Прямо под берегом, высунув из воды черную цельнопанцирную голову, плескалась огромная рыбина. Хотя ее тела не было видно, судя по размерам головы можно было предположить, что существо раза в полтора длиннее лодки. Рыба явно не принадлежала к заядлым вегетарианцам, о чем свидетельствовали длинные заостренные зубы и криво изогнутый спинной плавник, который, вероятно, играл роль отличного стабилизатора при плавании. Самым же удивительным было то, что старец, наклонясь едва ли не к самой поверхности воды, что-то говорил рыбине, а та отнюдь не спешила его скушать. Напротив, Ренкр готов был поклясться, что этот обитатель подземных вод внимательно слушает рассказчика. Ну, знаете ли!..

Сначала Мнмэрд, потом Одмассэн обратили внимание на необычное выражение лица долинщика и заинтересовались: чем это он так увлечен? Кряхтя, Одинокий поднялся и застыл от изумления; позади ахнул обалдевший Мнмэрд. Так они и стояли, все втроем, безмолвно наблюдая за удивительной сценой.

Потом рыба погрузилась в темные воды реки, а Одмассэн кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание старца. Тот вскинул голову, нашел взглядом лодку и встал, опираясь на посох.

— Доброго утра и удачи во всех начинаниях… — Одинокий запнулся. Это был только третий день их пути, и он представлял себе все по-другому, но — проклятье! — кто еще, посудите сами, способен запросто разговаривать с панцирноголовыми рыбами, кроме… — …Ворнхольд Всезнающий.

Старец чинно кивнул в знак благодарности и проговорил мягким уверенным голосом:

— И тебе всего того же, Одмассэн Одинокий.

Хотя стоял он далеко от лодки, а говорил негромко, слова были слышны отчетливо. Впрочем, Ренкр и не думал удивляться по этому поводу. Седой горянин смущенно кашлянул:

— Откуда тебе известно, кто я?

Всезнающий усмехнулся:

— А откуда тебе известно мое имя? И почему ты считаешь, что я — Ворнхольд?

— Но в этом месте и в это время никто другой просто не может оказаться, — развел руками Одинокий.

— То же самое я говорю тебе. Только ты да еще два этих молодых… гм… человека могли оказаться здесь и сейчас.

— Если тебе известно это, то ты знаешь и зачем мы пришли, — осторожно предположил Одмассэн.

— Верно, — согласился Ворнхольд. — Вы пришли задавать вопросы. Но с этим придется обождать. Сначала я задам вам вопрос. Цените ли вы свою жизнь?

Одмассэн непонимающе пожал плечами:

— Да…

— Тогда соизвольте одеться и подплывайте на лодке сюда — я все объясню. Но поторопитесь.

Старец снова сел и, пристроив посох на коленях, застыл в ожидании.

Одмассэн и Мнмэрд только сейчас вспомнили, что стоят во весь рост, облаченные исключительно в исподнее. Дрожа от царящего здесь холода, они поспешили одеться. Затем Одинокий пошел проверить исправность рулевого механизма, а парни попытались отыскать хоть какое-нибудь подобие весел. Не обнаружив ничего подходящего, они сообщили об этом Ворнхольду. Тот лишь пожал плечами:

— Тогда готовьте веревки. Надеюсь, кто-нибудь из вас умеет плавать?

Ренкр вздрогнул при одной только мысли, что опять придется лезть в холодные воды реки. Здесь течение было поспокойнее, чем там, где они прыгали вчера, но все же перспектива снова пытаться просушить одежду (и себя) в этом влажном воздухе совсем не привлекала. Горяне же, как оказалось, плавали крайне плохо; вчерашнее им удалось совершить лишь потому, что ситуация сложилась критическая, сегодня же у Одмассэна открылась недавняя рана на ноге, а Мнмэрд, краснея, лишь беспомощно разводил руками…

Они отыскали канат и стали обвязывать им раздевшегося Ренкра вокруг пояса. Парень предполагал, что ему нужно будет доплыть до берега и привязать там конец каната, а горяне попросту подтянут туда лодку. Но Ворнхольд, дождавшись, пока Ренкра обвяжут, заявил, что юноше незачем плыть к берегу. Долинщик, все еще помнивший о необычайном собеседнике Всезнающего, вздохнул с облегчением. Но следующие слова старца заставили глаза Ренкра непроизвольно расшириться до невероятных размеров, и дышать ему вдруг стало намного тяжелее.

— Ты видел динихтиса, с которым я недавно беседовал? — спросил у парня Всезнающий.

Долинщик утвердительно кивнул, отмечая про себя, что ту «рыбку» зовут динихтис.

— Сейчас я позову его и дам соответствующие указания. Ты же подплывешь к нему и обвяжешь канатом так, чтобы он мог тащить лодку против течения. Ты понял?

Не находя слов для переполнивших его в одночасье не совсем хороших чувств, Ренкр просто кивнул, судорожно проталкивая в легкие обжигающе холодный сгусток воздуха.

— Не беспокойся, он не тронет тебя, — успокоил парня Ворнхольд.

Затем нагнулся к воде и произнес нечто непонятное ни долинщику, ни горянам. Из воды мгновенно вынырнула громадная голова. Ренкру почему-то показалось, что виденная им в первый раз рыба была значительно меньше. Тем временем старец что-то сказал динихтису, и тот отплыл от берега, направляясь к лодке. У ее носа рыба замерла, работая плавниками и выжидающе глядя левым глазом на Ренкра. Тот почесал в затылке, вздохнул и, в душе не надеясь больше увидеть друзей, прыгнул в темную воду.

Его вытащили за канат, обвязанный вокруг пояса. Ренкр не мог пошевелиться — тело промерзло и уже не подчинялось ему. Задачу свою он тем не менее выполнил, и теперь динихтис был оплетен канатом. Упряжь не стесняла движений рыбы, но позволяла тащить за собой лодку.

Как только Ренкр, судорожно глотая воздух, перевалился через борт, его укутали в одеяло и стали растирать. Тем временем динихтис отбуксировал лодку к берегу, где Ворнхольд уже развел небольшой костерок, непонятно откуда раздобывши для этого хворост. Долинщика поднесли поближе к пламени, а Всезнающий извлек из своей сумки обычную металлическую кружку. Он зачерпнул в нее воды прямо из реки, капнул в кружку три-четыре капельки из добытого все из той же сумки пузырька, после чего передал смесь Одинокому. Седой горянин напоил бездвижного Ренкра; тот послушно выпил, стараясь не думать о том, какая гадость обычно попадает в воды подземной реки.

Через несколько минут он почувствовал себя значительно лучше и даже смог пошевелиться. Заметив это, Ворнхольд приказал отнести Ренкра обратно в лодку и стал тушить костер.

— Объясни, зачем такая спешка? — обратился к мудрецу Одмассэн.

— Тролль Нохр собрал сейчас новый отряд из своих соотечественников и спешит сюда, за вами, поэтому нужно как можно быстрее покинуть Нижние пещеры. Динихтис поднимет лодку вверх по течению.

— Но нам необходимо побеседовать с тобой! — возразил Одинокий.

— Так в чем же дело? Я отправляюсь с вами. — С этими словами Ворнхольд встал, подобрав сумку с посохом, и перешел в лодку, где уже лежал немного отогревшийся, но все еще бездвижный Ренкр.

Горяне сбросили остатки костерка в воду и последовали за старцем.

По команде Всезнающего динихтис развернул лодку и поплыл против течения, мощными движениями увлекая за собой необычный груз. Ворнхольд же уселся на дно лодки рядом с Ренкром и знаком пригласил горян последовать его примеру.

— Итак, настало время, — молвил старец.

— Вопросов? — уточнил Мнмэрд.

Всезнающий улыбнулся:

— Завтрака. Но после трапезы я обещаю удовлетворить ваше любопытство.

Мнмэрд занялся припасами, а старец тем временем осмотрел рану на ноге Одмассэна и растер мазью, которую достал опять-таки из своей сумки. Когда мудрец прятал бутылочку на место, его чуткое ухо уловило слова проклятия, раздавшиеся там, откуда несколько минут назад отчалила лодка. Ворнхольд узнал голос Нохра и вздрогнул. Охота началась.

— Они встретились со Всезнающим! — в отчаянии воскликнул Нохр, пнув ногой закатившийся к стене уступа обугленный сучок от костра.

— Но куда же они подевались? Ведь ты сказал, что весел в лодке нет, — недоумевал Хлэмм.

— Вот именно. Весел нет, но отправиться вниз по течению они не могли. Ворнхольду хорошо известно, что недалеко отсюда — водопад Каменных Ножей.

Нохр оглянулся на сопровождавших его троллей. Их было тринадцать, потому что четверых он отправил вниз по течению, а четверых — вверх, хотя и надеялся, что паломники не успеют отсюда уйти. Теперь же он мог только ждать вестей от своих дозорных. Может быть, им повезет больше, чем ему.

На карнизе, где должны были сидеть в засаде Нунд и три его подопечных тролля, было склизко, холодно и ветрено. В общем, препротивно.

«Только зря потратим время, — мрачно подумал Нунд, обозревая реку, что текла под ними далеко внизу. — Против течения они не поплывут, без весел-то! Не руками же станут грести. А мы — торчи тут червь ведает сколько времени!»

Но больше всего Нунду не нравилось то, что им приказали сделать Хлэмм и Нохр. Разместиться на карнизе вчетвером они не могли и поэтому решили караулить по очереди. На случай, если паломники все же каким-то чудом проплывут мимо, дежурившим необходимо было лежать животами вниз на скользких камнях карниза, да еще и быть готовыми выстрелить из арбалетов в светловолосого низкорослого парня. Кроме него, в лодке будет находиться старец. Это — сам Ворнхольд Всезнающий, и если кто-то по ошибке даже просто заденет его стрелой, то тогда виновный будет жесточайше наказан лично Хлэммом. С Ворнхольдом и человеком из долины будут два горянина. Один — пожилой, невысокий, хромой на левую ногу, левша; второй — темноволосый высокий парень. Их убивать не нужно, но, если случайно зацепят, большого вреда не будет. Главное — убить долинщика. Таков был приказ Нохра Отважного, и, хотя троллям он не нравился, они намеревались при необходимости его исполнить.

Волны, рассекаемые хищным спинным плавником динихтиса, истекали кровью-пеной. Фосфоресцирующие насекомыши удивленно шевелили усиками и провожали взглядами невиданное зрелище: лодку с четырьмя темными силуэтами в ней.

— Ну, приступим к вопросам? — Ворнхольд посмотрел на Одмассэна, видимо ожидая, что тот начнет спрашивать первым.

— Пусть говорит Ренкр, о Всезнающий, — попросил горянин.

Ворнхольд кивнул в знак согласия, и парень начал свой рассказ о льдистых змеях.

— Итак, тебя интересует, как избавиться от змей? — уточнил старец.

— Да. Но так, чтобы насовсем.

— Понятно. — Глаза Ворнхольда расширились и сузились, будто ему в голову пришла потрясающая идея.

«Итак, Создатель, я знаю, что должен сказать. Но молю, будь милосерден!»

— Есть два способа. Вот первый из них. В месяц Теплынь соберите войско и поднимитесь вверх, а потом по ходам змей спуститесь в котлован. Станьте у всех выходов и подожгите змей.

— А если они не горят? — вмешался Мнмэрд.

— Это не важно, — ответил Ворнхольд. — Рептилии умрут от слишком высокой для них температуры.

— И больше змеи никогда не появятся? — спросил Одмассэн, задумчиво пощипывая бороду.

— Появятся, но лет этак через двадцать. Помнишь, Ренкр, ты говорил о темном свете? Этот темный свет создаст их заново, как уже создал однажды.

— Но что же делать? — с отчаяньем в голосе спросил юноша.

— Можно постоянно уничтожать змей, лишь только они появятся. Но никто не может с уверенностью сказать, не будут ли новые твари более устойчивы к огню. Можно же сделать иначе. Уничтожив змей, отправьтесь в Эхрр-Ноом-Дил-Вубэк и раздобудьте осколок Камня жизни. Осколок вставьте в отверстие, сквозь которое свет тьмы льется в котлован, — и тогда змеи больше не появятся. Это все, что я могу посоветовать. Теперь, Мнмэрд, я жду твоего вопроса.

— Кто создал змей и темный свет? — спросил молодой горянин, внимательно глядя на старца.

Ему показалось, что во взгляде того мелькнули усталость и горечь, но голос Всезнающего оставался таким же спокойным, как раньше:

— Видишь ли, для этого я должен обратиться к истории Ниса. Наш мир был сотворен относительно недавно. Создатель долгое время руководил событиями в Нисе, но что-то заставило его удалиться в свой мир, хотя он и обещал скоро вернуться сюда. Прошло уже семьсот двадцать три года, а его все нет, и остается лишь надеяться, что он скоро появится.

— А кому он обещал вернуться? — спросил Ренкр, вспоминая свои давние сомнения. — И что такое «год»?

— Видишь ли, Создатель жил на Срединном континенте. Он общался со многими расами, но с эльфами — больше других. Один из эльфийских правителей — Бурин-Дор — был его близким другом. Ему Создатель и обещал вернуться. Касательно же того, что такое год… — Старец горько усмехнулся. — Слово «ткарен» переводилось с древнеэльфийского как «рубеж». Возможно, имелся в виду рубеж года. Как бы то ни было, именно «ткарен», ставший чуть позже «ткарном», заменил здесь слово «год», хотя во многих местах оба эти названия используются параллельно, а в некоторых, наоборот, слыхом не слыхивали о том, что такое ткарн. …Так вот, о льдистых змеях и темном свете. Спустя определенный отрезок времени после ухода Создателя на севере Ивла стали появляться твари, в основном животноподобные (хотя ходят слухи и о разумных), которых Творец не создавал. Утверждают, что их сотворил Темный бог, прознавший о том, что Нис покинут Создателем, и захотевший переделать его на свой лад и населить своими существами. Однако же, во многих местах его создания потерпели поражение в битвах с исконными жителями, ибо последние лучше приспособлены к жизни здесь. Но Темный бог делает успехи. Льдистые змеи — одна из его удач. Свет же, питающий их, тоже дело его рук.

— И ты веришь, что мы справимся с Богом? — удивился Одмассэн.

— Лишь с его созданиями, — отрезал старец. — С Богом сразится Создатель, когда вернется.

— А когда он вернется? — затаив дыхание, спросил Мнмэрд.

Ворнхольд опустил взгляд:

— Это никому не ведомо… Теперь твоя очередь, Одмассэн. Спрашивай.

— У меня несколько вопросов, — предупредил тот.

— Задавай их. Но помни, что я отвечу лишь на те, на которые сочту нужным отвечать.

— Что же, твое право. Мой первый вопрос таков: зачем Нохру нужен Ренкр?

— Если скажу, что не знаю, ты не поверишь. А говорить правду я не стану, — ответил Всезнающий. — Продолжай.

— Ты снился нам дважды. Почему?

— Я вам снился?!

— Да. И сдается мне, ты сам догадываешься об этом.

— Нет… Я не знал… И что я делал в ваших снах?

— Молился. Говорил что-то о своей миссии, об истребителе народа неугодных Создателю существ…

— Понял, — прервал его старец. — Я не знаю, почему вам снился.

— А о чем шла речь? Кого и что ты имел в виду?

— Я не отвечу тебе. Это все?

— Еще одно. Монн сказал, чтобы мы вернулись с твоими рунами на клинке одного из нас…

— Сделаю. Чуть позже. Что-то еще?

— Да. — Одинокий замялся, не решаясь. Потом все же вымолвил: — Кто ты?

— Я — человек.

— Этого мало.

— Хорошо, — тяжело вздохнув, сказал Ворнхольд. — Я расскажу вам. Но ответь, Одмассэн, сколько времени живет каждый из вас, горян?

— Что? — удивился Одинокий. — Сколько живет? Не знаю… Пока не убьют.

— А старики умирают?

— От несчастных случаев или от болезней.

— А если нет?

Горянин покачал головой:

— Такого не бывает.

— А если бы было?

Одмассэн пожал плечами:

— Не знаю. Чего ты хочешь?

— Объяснить, что вы бессмертны. Ты — альв, и твои спутники — тоже. Пока вас не убьют в сражении или магическим действием, или вы не погибнете при несчастном случае, или вас не одолеет очень тяжкая хворь, вы будете жить, и, если ничто из вышеперечисленного не коснется вас, — жить вечно. Да, вы зовете себя людьми, но вы — бессмертные люди, то есть вообще не люди в исконном смысле этого слова, ведь люди — это смертные. Правда, вы и не эльфы, хотя и произошли от них. Не удивляйтесь. Все дело в том, что после ухода Создателя и прихода в Нис Темного бога некоторые эльфы утеряли знания, полученные от Творца. В частности, они забыли, как врачевать многие болезни, поэтому альвы и умирают от них. Дошло до того, что некоторые даже позабыли о своей сущности, особенно здесь, в Ивле, где из-за влияния Темного бога многие селения оказались отрезанными от внешнего мира, — (Ренкр вздрогнул.) — И таким образом эльфы стали жить совсем по-другому, стали другими, альвами.

— И что же было потом? — зачарованно спросил Мнмэрд.

— Потом? — переспросил Ворнхольд. — Потом началось дробление. На горян, долинщиков, степняков… Распри, войны, междоусобицы. Забыв, кто они и откуда, альвы бились и бьются друг с другом из-за мелочей, и некому их остановить. Как вы думаете, откуда взялись горяне и долинщики?

— Кое-что мы знаем, — угрюмо произнес Одмассэн, — но, если хочешь, поведай нам то, что известно тебе.

— Поведаю, — кивнул старец. — Ивл, наш континент, с самого начала эльфами был почти не заселен. Им вполне хватает Срединного, хотя несколько экспедиций все же завезли сюда предков тех, кто сейчас обитает в Валлего, Адааль-Лане и других городах, коих немного. В основном это порты, уцелевшие во время Великой Тоски (в период, когда многие отчаялись ждать возвращения Создателя; примерно тогда же замечены первые проявления в Нисе Темного бога). Но, кроме портовых городов, существовали и другие поселения, которые в Великую Тоску оказались либо заброшены, либо изолированы от внешнего мира. Постепенно прерывались всякие контакты с югом, а потом — и друг с другом, так что очень скоро небольшие селения стали, что называется, вариться в собственном соку. Именно это и произошло в долине; но если, скажем, степной поселок имеет возможность, расти, то ваш, отсеченный горами, оставался ограниченным в размерах, в то время как количество жителей неустанно увеличивалось. Потом, когда население достигло критической численности, произошел раскол и часть жителей Хэннала ушла искать для себя новое место. Пройдя седловиной между южным и западным пиками, переселенцы вышли к Горе. — Всезнающий тихо засмеялся: — «Гора»! Как интересно, каждый народ звал ее одинаково и в то же время — по-разному! Знаете ли вы, что ваша Гора — один из наиболее крупных и заселенных пиков Андорских гор? На севере, за Эндоллон-Дотт-Вэндром находится второй, но там обитают только драконы, здесь же живет множество самых различных существ, как разумных, так и абсолютно примитивных. И каждый называет Гору горой, вот только, скажем, по-гномьи это звучит как «Санбалур», а по-драконьи — «Эллин-Олл-Охр». Но вернемся к нашей истории. …Тогда льдистых змей еще не существовало, и нижние части Горы казались вполне пригодны для жилья. Ко всему прочему, отсюда было недалеко до долины, а ведь у многих переселенцев там имелись родные и знакомые. Поэтому здесь и устроили небольшое селение, в то время как возжелавшие отправиться дальше пошли на поиски другого места для жизни. Новости, принесенные ими, не утешали: с юга горы окружала область болот, а с севера были все те же горы, с запада — тоже горы, а за ними — опять болота. Пожав плечами, переселенцы решили остаться в Горе. Эллин-Олл-Охр оказался гостеприимным местом, и все было отлично до тех пор, пока не появились льдистые змеи. Поселенцы уже утратили всякую связь с долиной, но помнили о ней и попытались вернуться. Разумеется, принять их обратно никто не захотел, да и не мог, так что горяне вернулись ни с чем, если не считать стойкой ненависти к долинщикам. Они напрочь забыли, что когда-то были родственниками, и теперь между ними пролегла кровожадным бесноватым зверем вражда.

Но рассказывать о войнах между жителями селения и хэннальцами я не буду. Главное, что этот раскол стал еще одним штрихом к расхождению между ними. Были и другие. Способ жизни во многом определяет то, как выглядит и мыслит существо (если оно, конечно, разумное). Суровая и полная опасностей жизнь в соседстве с льдистыми змеями стала причиной возникновения у горян очень строгого свода законов, связанных с их половой жизнью. В результате многие нынешние горяне имеют в себе часть гномьей крови.

— Что?! — взревел Одмассэн.

— Не удивляйся, — вскинул руку старец. — Сейчас, после того как гномы ушли на нижние уровни, вы с ними практически не поддерживаете связей, но прежде твои предки частенько общались с гномами. Ну и…

— А почему они ушли? — вмешался Ренкр, чтобы хоть как-то разрядить обстановку и перевести разговор в другое русло. — Ведь селение, которое они покинули, было вполне пригодно для жизни.

Ворнхольд пожал плечами:

— Кто знает? Гномы всегда отличались скрытностью, они и язык-то свой придумали, чтобы другие народы не имели представления об их делах. Впрочем, мы отклонились от стержня моего повествования. Говоря о примеси в горянах гномьей крови, я лишь хотел еще раз подчеркнуть, что альвы уже перестали быть эльфами.

— Но кто же ты? — раздраженно спросил Одмассэн, уязвленный рассказом о связях его предков с гномами.

— Я-то как раз человек, единственный на весь Нис, насколько мне известно. Видишь ли, я из другого времени. Сейчас мы живем в Первую Эпоху, во времена после Ухода. В конце Второй Эпохи в мире появится группа существ, внешне похожих на эльфов и альвов, но по сущности — иных. Я — такое существо, смертный, и я из будущего Ниса.

— Но как ты попал сюда?

— Это долгая история, и я… Что с тобой, Мнмэрд?!

Молодой горянин внезапно покачнулся и упал лицом вниз. Из его плеча торчала стрела.

— О Нохр Отважный, мы выполнили приказ. Молодой светловолосый и низкорослый убит. Остальные живы. — Нунд содрогнулся. — Все, кто был со мной, мертвы.

— Почему?!

— Когда Ворнхольд увидел, как умирает долинщик, он встал в лодке во весь рост и сказал что-то, указав правой рукой в сторону карниза, на котором находились Харр и Скольд. Это была очень сильная волшба. Карниз разлетелся на мелкие кусочки. Мы с Носсом были в тоннеле, но он — ближе к карнизу, и его привалило камнями. Харр и Скольд упали в воду, и их сожрал динихтис.

Нетерпеливый взмах рукой.

— Ты уверен, что долинщик мертв?

— Скольд выстрелил, и парень упал лицом вниз. Стрела вошла в левое плечо. Всезнающий наклонился к нему, а потом вскинул руку — и все. Когда я добрался через завал к месту, откуда было видно реку, они уже уплыли.

— Хлэмм, поднимай троллей, мы идем вверх по течению!

— Нохр, Нунд же сказал, что…

— Я должен удостовериться, — а мысленно добавил: «Я слишком поверил словам Всезнающего».

— Он будет жить? — спросил Ренкр у старца, озабоченно склонившегося над телом Мнмэрда.

Одинокий нетерпеливо топтался поодаль и оглядывал берега, сжимая в руках изготовленный лук.

— Думаю, да, — кивнул мудрец, — но придется снова применить магию. Отойдите-ка и не мешайте мне.

Когда Всезнающий закончил накладывать чары, он отправился на нос лодки и тяжело опустился на дно, прислонившись к борту спиной. Одинокий на время отложил лук и стрелы и дал старцу напиться.

Ренкр тем временем осторожно приблизился к раненому другу, чтобы посмотреть, как тот себя чувствует. Сердце Мнмэрда билось ровно, на щеках появился румянец, а кровь на ране уже подсохла и образовала плотную корочку. Динихтис приноровился тащить лодку медленно и плавно, так что мерное покачивание вкупе с чародейством Ворнхольда усыпили молодого горянина. «Тем лучше, — подумал Ренкр, — во сне человек выздоравливает. — Потом он поправился: — Не человек, а альв», — и решил, что теперь очень многое в его жизни должно кардинальным образом перемениться. С этими мыслями Ренкр вернулся к старцу и седому горянину.

— Ну что же, — молвил Ворнхольд, тяжело вздыхая. — Нас, кажется, прервали на том, как я попал сюда. Так вот, слушайте.

Его выбросило в прошлое в результате магического действия, о котором Ворнхольд предпочитал не вспоминать. Вернуться он не мог, оставалось только одно: приспособиться к жизни здесь и сейчас. На ум ему пришли легенды о Ворнхольде Всезнающем, некоем мудреце, обитавшем как раз примерно в эти годы и в этом регионе. Невольный путешественник во времени решил, что только легендарный чародей сможет вернуть его обратно, и отправился на поиски кудесника — прямиком в Нижние пещеры. Впрочем, он не рисковал ничем. Маг, причем не из последних, Ворнхольд (тогда еще не Всезнающий) легко расправился со всеми тварями, которые рискнули на него напасть по дороге. Чародея он, правда, не нашел, зато обнаружил пещеру, где и стал жить, общаясь с гномами да троллями. Иногда оказывал мелкие услуги, кого-то лечил, кому-то помогал чарами — и так зарабатывал на жизнь да на разные свитки и книги, содержание которых могло его заинтересовать.

Потом явился Ксанр. Так случилось, что Ворнхольд спас его, так и не показавшись ему на глаза. А потом — как киркой по голове шарахнули — мигом прозрел и понял: он-то, Ворнхольд, и есть тот самый всезнающий мудрец, о котором потом, много сотен лет спустя, он прочитает маленьким мальчиком. Вот такие выверты предопределения…

Он знал, что делать дальше, из тех же легенд. Конечно, возникали некоторые трудности, например, необходимо было никогда не попадаться на глаза паломникам; или, скажем, тот четырехдневный путь — знай следи, чтобы все вовремя получилось. Одним словом, забот хватало.

И все же за всем уследить не удавалось. Тот же Ксанр — во второй раз он не добрался до Всезнающего, его убили медведки. Мудрец узнал об этом совершенно случайно, гномы сообщили. Пришлось искать тело, восстанавливать (благо, подгорные жители отбили у медведок труп и даже собирались уже хоронить, но потом кто-то решил рассказать Ворнхольду), пришлось накладывать специальные чары, чтобы тот вернулся в селение и сделал все, как в легендах сказано. Ибо более всего Ворнхольд боялся менять что-либо из того, о чем в свое время узнал из преданий — опасался тем самым переиначить будущее… Так и жил, старясь и ожидая завершения собственной легенды.

— Но почему ты рассказал нам об этом? Ты ведь раскрыл все свои секреты, — удивился Ренкр.

— Они мне больше ни к чему. Как раз самое время их раскрыть.

— Постой, неужели ты больше не будешь жить в Нижних пещерах?

— Верно, не буду.

— Тогда где же?

— Посмотрим, — сказал Ворнхольд отворачиваясь. — Поглядим.

«Нигде, мальчик, нигде. Все дело в том, что я вообще не буду жить. Видишь ли, у стариков дырявая память, но моя, видать, решила зло подшутить надо мной. О, как я хотел бы забыть конец одной из легенд своего времени! Легенду о Ворнхольде Всезнающем и Нохре Отважном…»

Привал устроили только к вечеру. Тролли устало утирали пот, мрачно зыркали на Нохра («Все равно ведь не догнать беглецов, так зачем такая спешка?..»), но перечить не решались.

Нохр хмуро жевал свой ужин и думал о том же. Они не успевают. Проклятье! Подошел Хлэмм, сел рядом и некоторое время молчал, глядя на светящихся насекомых, что суетливо копошились на стене и полу, подбирая упавшие крошки. Потом обернулся к Нохру:

— К чему все это? Ты ведь сам знаешь, что мы не догоним их. Проклятье! Признайся же в этом самому себе!

Нохр поднял на капитана усталые глаза:

— Я знаю, Хлэмм. Я знаю. Но я на самом деле не могу остановиться. Просто не могу. Если хочешь, забирай троллей и уходите в Ролн.

— А ты? Отправишься дальше один? Чушь! — Хлэмм помотал головой. — Мы пойдем вместе, но я хочу точно знать: когда ты бросишь эту затею? То есть когда ты признаешь свое поражение?

— Когда буду уверен, что паломники возвратились в селение.

— Даже если с ними будет долинщик?

Нохр прищурил глаза:

— А ты ведь тоже не веришь, что его убили.

Хлэмм пожал плечами:

— Ты же сам говорил, что Ворнхольд пророчил этому альву иное.

— Я отступлюсь, если долинщик окажется в селении, — пообещал Нохр. — Только мне кажется, все решится раньше.

— Увидим, — пожал плечами Хлэмм.

— Капитан! — Это кричал кто-то из воинов.

Хлэмм поднял голову, посмотрел в ту сторону. Тролль шел к нему, рядом семенил низенький безволосый карлик с длинным носом, маленькими глазками и миниатюрными ушами.

— В чем дело, Хэрд?

— Этот карлик хочет с вами поговорить.

Карлик важно кивнул.

— Ну и?.. — неприветливо протянул Хлэмм.

Тролли никогда не поддерживали хороших отношений с этими маленькими и очень злобными обитателями Горы.

Карлик осклабился:

— Я случайно узнал, что ты, капитан, гонишься за некой лодкой. Я могу помочь тебе.

— И откуда же это ты так много знаешь? — нахмурился Хлэмм.

Ему очень не нравился пришелец, но…

— Тебе нужна помощь или нет? — нагло спросил карлик. — Если да, то выслушай мои условия, а если нет — всего хорошего, капитан.

— Что за помощь?

— Я могу провести вас Путями. Тогда вы успеете догнать паломников. Но, — карлик поднял вверх крючковатый палец, — за это придется заплатить.

— А где гарантия того, что ты нас не обманешь? — Хлэмм уже понимал, что придется соглашаться. Поступить иначе он просто не мог.

— Ты заплатишь мне тогда, когда все уже будет закончено.

— Если все будет закончено, — уточнил капитан.

Карлик усмехнулся:

— Как тебе будет угодно.

— Так чего же ты хочешь?

— Ты поклянешься, что исполнишь мою просьбу. Тогда, когда мне это будет нужно.

— Я должен подумать, — покачал головой Хлэмм.

— Думай, — ответил карлик, — это твое время.

Лодка, привязанная к динихтису, стремительно плыла по реке. Панцирноголовый мастерски справлялся с ролью тягловой рыбы, похоже, это ему даже нравилось.

После ужина Ворнхольд еще раз осмотрел Мнмэрда и сказал, что к утру парень уже будет чувствовать себя если и не хорошо, то, по крайней мере, терпимо. Завтра же старец пообещал заняться и рунами, которые Монн потребует предъявить по возвращении.

Лежа на подрагивающем днище лодки, Ренкр подумал: «Скоро мы окажемся в селении. Что-то будет дальше?»

Где-то рядом ворочался Ворнхольд, все никак не мог заснуть.

«Наверное, переживает. Завтра наш последний день в Нижних пещерах. Последний…»

Для нанесения рун Всезнающему понадобился час. Он долго примерялся, что-то рисовал на металле, потом произносил длинные непонятные фразы, снова рисовал, поливал меч голубоватой жидкостью из малюсенького пузырька. Затем вернул оружие Ренкру и сказал, что все готово. Вот только пускай парень не обнажает клинка до тех пор, пока не появится необходимость показать руны. Долинщик согласно кивнул, но почувствовал легкое беспокойство. А вдруг ситуация будет такой, что…

— Не будет, — успокоил его Ворнхольд.

Ну не спорить же с мудрецом!

Мнмэрду на самом деле стало немного легче, он смог пройтись по лодке и немного поел. Пока Ворнхольд занимался клинком, паломники собрались на другом краю лодки, чтобы обсудить то, о чем они узнали.

— Ну, и что будем делать? — спросил Одмассэн, вглядываясь в лица своих спутников.

Мнмэрд пожал плечами, скривился от боли:

— Все просто. Еще раз поднимемся и поджарим этих тварей.

— Эк у тебя все быстро да легко! — хмыкнул Одинокий.

— Прости, но выбора нам не дано.

— Хорошо, а что же дальше?

— А дальше еще быстрее и проще, — вмешался Ренкр. — Пойдем за обломком Камня жизни.

— Да мы ведь даже не знаем, куда идти! — удивленно воскликнул молодой горянин.

— Как хотите. — На сей раз пришел черед Ренкра пожимать плечами. — Я, по крайней мере, собираюсь попробовать это сделать. Мне надоела рутинная жизнь в селении, равно как она надоела мне в Хэннале. Я не затем ушел оттуда, чтобы… — осекся («Лгу ведь, а впрочем, только наполовину… наполовину…»), продолжил: — В общем, я пойду, если выпадет такая возможность, а составите ли вы мне компанию — ваше дело.

— Да о чем мы вообще спорим! — махнул рукой Мнмэрд. — Давайте сначала выберемся из Нижних пещер и уладим проблему с Монном.

Одмассэн согласно кивнул, но Ренкру показалось, что в уголках глаз старого горянина промелькнула удовлетворенность — словно бы он услышал именно то, что и хотел услышать.

К полудню динихтис подплыл к левому берегу реки и остановился, плавно помахивая огромными плавниками.

— Что такое? — спросил долинщик.

— Мы подходим к тому месту, где река вытекает из недр Горы. Проплыть не сможем. Так что придется отпустить рыбу и дальше добираться пешком. Тут недалеко. — И Ворнхольд подал пример, перепрыгнув на каменный пол коридора.

Коридор уходил параллельно реке, а потом сворачивал направо. Паломники последовали за старцем. Отвязывать динихтиса не пришлось: несколько мощных телодвижений — и он избавился от лодки, разнеся ее в щепки. Ворнхольд что-то сказал напоследок этой удивительной рыбе, и панцирноголовый уплыл.

Путники отправились дальше.

Вскоре перед ними открылся прямой и ровный тоннель, освещенный значительно лучше других. Он был довольно длинный, но без ответвлений, в конце же виднелась огромная каменная дверь с небольшим окошечком на уровне глаз, которое в данный момент было закрыто с другой стороны миниатюрной дверцей. «Ворота для выхода из Пещер, — понял Ренкр. — За ними должна находиться дежурная смена, хоть Одмассэн, кажется, говорил, что многие из таких ворот сейчас не охраняются — людей, то бишь альвов, не хватает».

Паломники и Ворнхольд уже были почти у врат, когда раздался скрежет металла по камню. В потолке, между ними и выходом из Нижних пещер, открылся люк, и вниз стали прыгать тролли — десять отлично вооруженных воинов Хлэмма. А сзади выход спешно перекрывал Нохр с оставшейся частью отряда.

Ренкр, Мнмэрд и Одмассэн растерянно оглядывались. Ворнхольд же, в отличие от них, знал, что делать. Он посмотрел на тех, кто встал между паломниками и выходом из Пещер, и тролли внезапно начали валиться на пол, зевая так, будто не спали ткарнов сто.

Одмассэн дернулся было к Всезнающему, но тот повелительным жестом остановил горянина:

— Здесь наши пути расходятся. Я не собираюсь подниматься вместе с вами. Я остаюсь здесь. Не беспокойтесь, они не тронут Ворнхольда. Торопитесь же, я задержу их.

Трое паломников неуверенно развернулись и побежали, оглядываясь на высокую фигуру старца с остроконечным посохом и дорожной сумкой через плечо. Он стоял, выпрямившись и глядя им вслед. И снова в глазах мудреца была боль, как и в те ночи, когда он им снился. Боль от знания того, что должно произойти.

Нохр мгновенно среагировал, увидев, что среди паломников был светловолосый юноша. Он схватил арбалет, когда альвы побежали к двери, оставляя Ворнхольда. С криком: «Стрелять только в долинщика!» — Нохр прицелился.

И выстрелил.

Перед бегущими лежали тела усыпленных троллей. Ренкр и Одмассэн перепрыгнули через них, Мнмэрд же споткнулся и упал в тот миг, когда стрела Нохра вырвалась из арбалетного ложа. Одновременно с этим Хлэмм тоже выстрелил, целясь уже в упавшего «долинщика». Его стрела не должна была пролететь мимо.

Ворнхольд увидел, что помешать волшебством не успеет. И тогда старец шагнул, просто шагнул вперед. Стрела пробила ему правое плечо, раздробив ключицу и пройдя насквозь.

Но силы еще оставались. Не оглядываясь, Ворнхольд махнул левой рукой назад, обрушивая потолок коридора и преграждая паломникам путь к себе. Затем он взмахнул ею же в сторону троллей, стоявших перед ним, и те упали, засыпая.

Однако сил было мало, и один, самый отчаянный, так и не уснул. Он подошел к оседающему на пол старцу и подхватил его, чувствуя, как кровь Ворнхольда заливает ему руки; вздрогнул, случайно задев недавние переломы, но не уронил мудреца.

— Я же говорил тебе, Нохр, — молвил тот, — ты не догонишь его. Я же говорил, что он исполнит предначертанное.

— Прости, Всезнающий, но я еще жив, и у меня есть еще шанс.

— Прости, Нохр, уже нет. — Ворнхольд перехватил свой посох, как копье, и с невероятной, неожиданной силой вогнал его острый конец в сердце тролля.

Тот упал, улыбнувшись:

— Мне следовало помнить, что ты — Всезнающий. Это ты прости меня. — И умер.

Ворнхольд вздохнул, чувствуя, как ежесекундно ослабевает, выходит из повиновения тело. Ноги подкашивались, но падать на колени он не собирался. Только не на колени!

Старец увидел, как Хлэмм, на которого тоже не хватило магических сил, уже привстал, ошарашенно глядя на окружавший его хаос. Нужно было торопиться.

Наконец Ворнхольд вспомнил то, что хотел. Он напрягся, и капитан арбалетчиков увидел, как глаза старца запылали изнутри огнем; стало невыносимо жарко, а потом тело мудреца вспыхнуло — миг, и лишь кучка пепла на камнях осталась от того, кого звали некогда Ворнхольдом Всезнающим. Он так и не стал на колени…

Паломники домчались до двери и отчаянно заколотили в нее кулаками. Несколько долгих мгновений казалось, что по ту сторону никого нет, потом створки распахнулись и стражники пропустили пилигримов внутрь. Выслушав рассказ Одмассэна, начальник караула кивнул одному из подчиненных:

— Отправляйся к Монну и скажи, что они возвратились. — Затем он повернулся к паломникам и повелительно протянул руку: — Сдайте оружие и следуйте за мной. Вы арестованы.

Я в этой жизни понял лишь одно: я в этой жизни ничего не понял.

И, смежив веки, с болью в сердце вспомню: сей человек был презираем мной.

Прости меня, коль сможешь, храбрый воин, за мой горячий благородный пыл.

В борьбе со злом я, кажется, забыл, что легче биться с ним, нежель с самим собою.

И легче мнить себя единственным, великим, вершителем судеб, спасителем людей, чем знать, что ты — никто и более нигде не станут сохранять потомкам твои лики.

Что ты — посредственность, посредник, лишь замена, а тот, другой, в любой явившись миг, тебя попросит прочь. И бой с собой самим труднее всех боев и битв всех знаменней.

И, преклонив колени пред тобой, тебя я славлю, воин, выигравший сей бой!