ГЛАВА 2
Кленнон почему-то всегда казался мне мрачной планетой, с массивными приземистыми зданиями из серого бетона и маршировочными плацами, простирающимися от горизонта до горизонта, с низко висящими свинцовыми тучами и постоянным холодным ветром.
Когда смотришь на кленнонцев, сложно представить, что они могли вырасти где-то еще.
Стандартный космодром из стекла и бетона вроде бы подтвердил эту теорию, но как только наш флаер вылетел за его пределы, моему взору открылись зеленые луга и синие озера, а где-то на горизонте угадывалась линия леса. На лице Реннера поселилось выражение довольства, а мы с Риттером с интересом смотрели по сторонам.
Конечно, Джек знал о Кленноне куда больше, чем я, но бывать на столичной планете Империи ему тоже не доводилось.
Архитектурой летняя резиденция императора напоминала средневековый замок, а в ее внутреннем убранстве не было ни единого намека на аскетизм, к которому я успел привыкнуть, имея дело с кленнонцами. Пол в отведенных мне апартаментах устилали ковры, массивная мебель отделана не мешающими комфорту излишествами, на стенах висели полотна кленнонских мастеров, и я отметил, что здесь очень неплохо рисуют пейзажи.
Сам император должен был прибыть сюда со дня на день, а в его отсутствие нам было велено отдыхать и всячески наслаждаться жизнью. Чтобы повышенная сила тяжести не мешала нам отдыхать, набираться сил и всячески наслаждаться жизнью, нам с полковником Риттером вкололи по паре уколов и выдали легкие компенсирующие костюмы. Впрочем, Джеку это не помогло, и большую часть времени он проводил в противоперегрузочной кровати.
Копия архива, которую Джек вытащил со «Спектрума», оказалась неполной, но звездные карты внутреннего пространства Гегемонии, ради которых и была затеяна эта вылазка, там присутствовали. Конечно, они устарели почти на двести лет, но имперцы не могли похвастаться и такими, и их аналитики писали кипятком от восторга.
Юный энсин Бигс, которому доводилось бывать в летней императорской резиденции со школьной экскурсией, взял на себя роль моего гида, и следующий после прилета день мы провели, лазая по живописным окрестностям, осматривая императорскую конюшню, зверинец, демонстрирующий экспонаты с разных миров Империи, музей древнего оружия и прочие достопримечательности, представляющие интерес для туристов.
В иное время экскурсия показалась бы мне дико познавательной, но сейчас моя голова была занята другим, и я слушал юного энсина вполуха.
На «Спектруме» оставалось в живых чуть больше восьмисот человек, и это было внуки тех, кому довелось служить на этой базе во времена Альянса. Огромная станция без труда могла обеспечить небольшое число выживших всем необходимым, а люди, рожденные в таких суровых условиях и никогда не ступавшие ни на одну из планет, не склонны к клаустрофобии и космическому безумию.
Они были потомственными военными и получили соответствующее воспитание. Они выросли на уставе и смысл своего существования нашли в следовании записанным в нем правилам. Долгое время они считали, что от внешнего мира остались только осколки вроде того, на котором жили они сами, и они уже не ждали помощи извне.
Тот факт, что первыми на «Спектрум» наведались кленнонцы, оказался для них неприятным сюрпризом, но он же давал надежду, что для человечества еще не все кончено. Реннер сдержал свое обещание и отправил им посылку с гуманитарной помощью, а также несколько файлов, из которых они могли бы почерпнуть сведения о нынешнем состоянии дел в Исследованном Секторе Космоса, а когда мы оказались на Кленноне, он отдал приказ дипломатическим службам, чтобы они сообщили о «Спектруме» марсианскому военному правительству. Как сложилась их дальнейшая судьба, мне неизвестно.
Но чаще всего я вспоминал о своей встрече с Кридоном, который из главы старого и могущественного клана превратился в главу Гегемонии и стал нашим главным врагом. Кридон был мудр, дальновиден и жесток. Именно он стоял за спиной Визерса, и именно он больше всех выиграл от гиперпространственного шторма, который устроил мятежный генерал. Способен ли он поделиться своей властью хоть с кем-нибудь? Вряд ли.
Выиграем ли мы что-то от его смерти? Скорее всего, да. Но вот что именно мы можем выиграть — это вопрос открытый.
Если в Гегемонии наступит хаос, как это скажется на планах ящеров по уничтожению остальных разумных форм жизни?
Древний флот скаари, который летит к человеческим рубежам, принадлежит не только клану Кридона. Как поведут себя экипажи остальных кораблей при известии о смерти владыки? Продолжат ли они полет или будут ждать приказов от нового главнокомандующего? А если нового главнокомандующего, способного отдавать приказы всем кланам, больше не будет?
— Император прилетает завтра, — сказал Реннер.
Мы были на открытом стрельбище близ летнего дворца, в руках адмирал держал тяжелый кленнонский арбалет, нашедший свое применение в качестве охотничьего оружия имперской аристократии. Круглая мишень, стоявшая в пятидесяти шагах от нас, была утыкана стрелами так, что напоминала дикобраза.
Реннер объяснил, что легче всего ему думается на свежем воздухе и с оружием в руках.
— Он уже знает о нашем плане?
— В общих чертах, — сказал Реннер. — Подробности я сообщу ему при личной встрече.
— Как вы думаете, он согласится?
Реннер выпустил очередную стрелу, и она воткнулась в десятке сантиметров от центра мишени.
— Полагаю, что согласится, — сказал Реннер. — Должен согласиться. Наш план… я не назову его хорошим и стопроцентным решением проблемы, но, похоже, что оно единственное. У нас есть возможность выстоять против вторжения старого флота скаари, но это настолько нас ослабит, что мы не сможем оказать достойное сопротивление следующей волне. Союз с Левантом, которого мы достигли, может только отодвинуть неизбежный конец на пару десятков лет. В долговременной перспективе наши шансы стремятся к нулю.
— Сколько времени потребуется на подготовку?
— Не больше полугода, — сказал Реннер. — Нам ведь не нужно изобретать ничего нового. По большому счету, это обычная диверсионная операция, только без плана отхода, что значительно облегчает планирование.
— Это меня и беспокоит, — сказал я.
— Что именно?
— Наш план не подразумевает, что кто-то сможет остаться в живых. Наберете ли вы необходимое количество участников?
— Любой кленнонский военный по умолчанию готов отдать жизнь за Империю и сделать это в том месте и в том времени, на которое Империя укажет, — заявил Реннер.
— Теоретически, — сказал я. — Но при любом, даже самом опасном задании у исполнителей остается шанс уцелеть, а здесь этого шанса не будет. Меня беспокоит то, что команда, набранная из заведомых смертников, может не справиться с заданием.
Реннер взвел арбалет и положил в желоб новую стрелу.
— Вы не кленнонец, — сказал он. — Вы не понимаете.
— Возможно, — согласился я. — Все нормальные люди хотят жить, а это значит, что на участие в походе согласятся либо те, кому нечего терять, либо восторженные юнцы вроде энсина Бигса, либо те, кому тупо прикажут. В любом случае вряд ли это хорошо скажется на их боевом духе.
— Я все время забываю, что вы не военный, — улыбнулся Реннер. — Вы служили в армии и даже участвовали в боях, но вы не военный. Тем более вы не кленнонский военный. Я не собираюсь никому приказывать. В поход пойдут только проверенные бойцы и только добровольцы, и боевой дух их будет силен, как никогда.
— Вы правы, — сказал я. — Я не понимаю.
— Как вы думаете, почему я сам отрубил голову генералу Визерсу? — Риттер засадил арбалетную стрелу в центр мишени и отложил оружие в сторону. — У кленнонцев так принято, что, если ты приговариваешь кого-то к смерти, ты должен быть готов сам привести приговор в исполнение. Если ты принимаешь какое-то непопулярное решение, ты должен одним из первых столкнуться с его последствиями. Это придумано не вчера, многие поколения воспитывались на этих принципах. Каждый офицер, посылающий своих солдат на смерть, должен быть готов их возглавить. Не теоретически. Это на самом деле работает.
Легкий прохладный ветерок пробежался по стрельбищу и приласкал коротко подстриженную траву.
— Я — самый старый офицер Империи, и я сам возглавлю этот поход, — сказал Реннер. — Мои люди пойдут за мной. Мои люди пойдут за мной куда угодно, даже если мне вздумается отправиться в ад.
Я не стал уточнять, что именно туда им и предстоит отправиться. Это было слишком очевидно.
Киру тоже разместили на территории резиденции, и я пару раз издалека видел ее гуляющей по территории в сопровождении дуэньи из местных.
Подойти ближе я не решался. Да и зачем?
Сказать нечего, видеть ее в таком состоянии все еще больно…
Общение с Риттером тоже не доставляло мне удовольствия. Джек сильно сдал, и, глядя на него, я, вполне возможно, смотрел на собственное будущее, которого осталось не так уж много.
— Райское местечко, если бы не чертово тяготение, — заметил Риттер после первой и единственной вылазки в окрестности летнего императорского дворца. — Я мечтал, что после выхода в отставку смогу поселиться примерно в таком вот местечке где-нибудь на колониальных планетах. Разве что домик я бы построил поскромнее.
— У императора большая семья, — сказал я.
— О большой семье я тоже когда-то мечтал, — сказал Джек. — Но теперь понятно, что мне ей уже не обзавестись.
— Зато ты можешь считать, что вышел на пенсию и попал в райское местечко, — сказал я.
— Осталось только на рыбалку сходить, — ухмыльнулся он. — Как думаешь, мне удастся договориться с Реннером, чтобы меня отнесли к ближайшему ручью?
— Лучше на озеро с килограммом взрывчатки, — сказал я. — Так оно эффективнее. На нормальную рыбалку у меня никогда не хватало терпения.
— Я бы посидел с удочкой, — сказал Риттер. — Мне кажется, мне бы это понравилось. Тишина, спокойствие…
— Скука, — продолжил я. — Комары.
— Комары — это невысокая плата за удовольствие, — сказал Риттер. — А скука — это прекрасно. Хотя бы для разнообразия. Жаль, что мне осталось не так уж долго скучать.
— Что говорят местные медики?
— Ничего нового. Общая изношенность организма, я умираю, — он хмыкнул. — Сканирование мозга ничего необычного не выявило, если ты об этом.
— Если даже кленнонцы не могут найти следов пребывания Феникса…
— То их не сможет найти никто, — сказал Риттер. — Ты все еще сомневаешься?
— Иные формы жизни, энергетические существа, высший разум, влияющий на ход человеческой истории… Рассказ Феникса звучал слишком уж фантастически, и в то же время это сплошные шаблоны.
— Или он просто оперировал теми терминами, которые ты способен понять, — сказал Риттер. — Я вообще не понимаю, что тебя беспокоит, если после смерти ты все равно узнаешь правду. Я тебе даже немного завидую, потому как сам до конца этой истории явно не доживу.
— Я, знаешь ли, не очень рассчитываю на то, что произойдет после моей смерти.
— Тяжело быть атеистом, — вздохнул он. — Кленнонцы через одного верят в Бога, а человечество где-то растеряло свою веру.
— Моя ситуация имеет весьма опосредованное отношение к религии.
— Тогда наплюй на все, — посоветовал Риттер. — Расценивай эту возможность как потенциальный бонус, но особо на нее не рассчитывай.
— Ты умеешь вселять в людей бодрость, как никто другой.
— В меня бы кто бодрость вселил, — сказал Риттер. — Все происходит не так, как ты представлял? А ты думаешь, я мечтал, что пиком моей карьеры станет передача наших архивов потенциальному противнику номер один? Я родился в суровые времена, Алекс, но времена, которые пришли им на смену, оказались еще более суровыми. Каждому из нас остается делать то, что он может, и рассчитывать на лучшее.
Утром юный энсин Бигс выглядел серьезнее обычного, и поначалу мне показалось, что он чем-то озабочен, но я списал это на волнение накануне визита императора, который изъявил желание встретиться со всеми членами экипажа «Таррена Первого», пребывающими на планете. Энсин принес мне новый костюм, сшитый по моему размеру, и милитаристского вида ботинки с обилием железных набоек.
Наливая мне кофе и дежурно интересуясь, хорошо ли мне спалось, юный энсин выдал пару тягостных вздохов, и мне не осталось ничего другого, кроме как спросить его, в чем дело.
— Ходят слухи, что мы готовим военную экспедицию в пространство Гегемонии, — сказал он. — И что от этой экспедиции будет зависеть судьба Империи.
— Энсин, вы должны понимать, что я не могу подтвердить эти слухи, — сказал я. — Я — лицо гражданское, и даже если бы я что-то знал, я не уверен, что имею право это с вами обсуждать.
— Я понимаю, сэр, — сказал он. — Просто… если вдруг эти слухи подтвердятся, вы не могли бы замолвить за меня словечко перед императором?
Не знаю, чему мне стоило больше удивляться. Или тому, что, по мнению юного энсина Бигса, я обладаю каким-то влиянием при дворе, или слухам, которые уже поползли вокруг секретной, казалось бы, операции, или желанию молодого кленнонца отправиться на верную смерть. Или… о чем я там должен попросить Таррена?
— Включить меня в состав экспедиционного корпуса, — развеял мои сомнения юный энсин Бигс.
— Но зачем вам это?
— Этот поход будет определять ход истории в Исследованном Секторе Космоса, — сказал юный энсин Бигс.
— Допустим, — сказал я. — Но не кажется ли вам, что в двадцать четыре года вам стоит остаться здесь и посмотреть за развитием этой самой истории? Если вы хотите войти в учебники, у вас будет еще предостаточно шансов.
— Это мой долг, сэр.
— Энсин, вы тут не единственный военный, — сказал я. — Если бы такой поход состоялся, в него должны были бы отправиться лучшие солдаты Империи.
— Я был лучшим на своем курсе, сэр.
— Охотно верю. Но я не совсем это имел в виду. Вы ведь будущий офицер флота, не так ли?
— Да.
— Это не флотская операция, — сказал я, вспомнив слова Реннера. — Это диверсионная операция, основную роль в которой будет играть спецназ.
— Но там наверняка потребуются пилоты, сэр, — продолжал настаивать юный энсин Бигс.
— Почему вы сами не поговорите об этом с Реннером? — поинтересовался я.
— Он же герцог, сэр, — сказал юный энсин Бигс. — А это пока только слухи.
— Ладно, — сказал я. — Если в моем присутствии зайдет разговор о чем-то подобном, я постараюсь упомянуть ваше имя.
— Спасибо, сэр, — просиял он.
Хоть я и солгал будущему кленнонскому офицеру, никаких угрызений совести по этому поводу я не испытывал.
Суматоха подготовительных мероприятий царила в летней резиденции с самого утра и достигла своего апогея к полудню, когда императорский кортеж опустился на лужайку позади дворца. Из моего окна было хорошо видно, как император выходит из тяжелого бронированного флаера, здоровается с возглавляющим торжественный комитет по встрече Реннером, как они перекидываются несколькими репликами и идут в сторону дворца.
Я задернул занавеску и плюхнулся в кресло.
— Нервничаешь? — поинтересовался Риттер.
— Просто любопытно. Моя прошлая встреча с царственной особой закончилась тем, что мы пытались убить друг друга весьма старомодным способом.
— Не входи во вкус. Таррен тебя голыми руками на части разорвет. Он кленнонец.
— Плевать. Я регрессор.
— Ты в этом уверен?
— Нет, — сказал я. — Все, что у меня есть, это слова Феникса и косвенные подтверждения от Реннера, которые он нарыл в памяти генерала.
— Я думаю, если он и наврал, то только в деталях, — сказал Риттер. — Жаль, что у нас нет времени, чтобы отправить экспедицию в их родную систему. Это могло бы быть любопытно.
— Рано или поздно кто-то на нее наткнется, — сказал я. — Феникс сказал, что границы больше не под охраной.
— Я уверен, скаари будут этим фактом очень довольны.
— Ты не веришь в успех нашего предприятия? Тогда зачем рисковал жизнью, добывая карты на «Спектруме»?
— Моя жизнь настолько потеряла в цене, что это даже не риск, — хмыкнул Риттер. — Убить Кридона… Я верю в то, что это сильно ослабит Гегемонию, но сомневаюсь, что у вас получится. Для того чтобы убить лидера государства, обычно надо находиться внутри. Хотя бы внутри того самого государства, которым он управляет. Или хотя бы принадлежать к его биологическому виду.
— У нас есть план.
— Истории такие прецеденты неизвестны, — сказал Риттер.
— Значит, мы напишем новую историю.
— Иногда я думаю, а стоит ли оно того, — сказал Риттер. — Можем ли мы считаться разумными существами, если за века сосуществования в одной галактике так и не смогли договориться и нам до сих пор приходится решать проблемы с оружием в руках. Проще всего свалить это на влияние регрессоров, которым было выгодно такое положение дел, но… Вдруг это не так?
— И что ты предлагаешь? Сложить руки и плыть по течению?
— Это просто мысли умирающего, — сказал Джек. — Не обращай на меня внимания.
— Чертовски выгодная позиция, — сказал я.
— Хочешь поменяться местами?
— Мое место не намного лучше.
— Это да, — согласился Риттер. — В отличие от тебя, у меня есть шансы закончить свою жизнь в тишине и покое.
