XIII
Зной придавил влажные поля. На Таните солнце светит пятнадцать часов в сутки, и за два часа до полудня уже невыносимо жарко; на Таните все дни такие. Даже в середине зимы в полдень от джунглей поднимается пар.
Небо над полковым лагерем желто-серое. К западу джунгли переходят в неизбежные болота, где фыркают звери вимы, поглубже зарываясь в защищающую от жары грязь. В самом лагере воздух горячий и влажный, проникнутый сильным запахом плесени и разложения.
Лагерь полка представляет собой остров геометрической точности в путанице джунглей и холмов. Каждая окруженная рвом желтая казарма одинаково далеко отстоит от всех остальных, каждая рота создает свой ряд во главе с домом центуриона с одного конца и домом старшего сержанта с другой.
Широкая улица отделяет ряд Центурионов от Линии командиров рот, а еще дальше — более короткая Линия старших офицеров. Пирамида сужается к вершине, и в этой вершине располагается единственное здание: там живет полковник. Остальные офицеры живут с женами, и на одном краю лагеря размещаются квартиры женатых наемников. Но полковник живет в одиночестве.
Гость вместе с полковником наблюдал за церемонией, которая возникла в Англии в дни королевы Анны, когда командирам полков платили в соответствии с силой их частей и когда люди королевы хотели убедиться, что каждый оплаченный солдат пройдет перед ними на параде — или, по крайней мере, просто существует.
Гость, историк-любитель, с сухой усмешкой наблюдал за парадом. Война изменилась, и солдаты больше не шагают ровными рядами, чтобы по команде произвести залп, но полковникам снова платят в зависимости от того, какие силы они могут выставить в бою.
— Отдать рапорт! — Приказ адъютанта легко пронесся над плацем, долетев до неподвижных синих и золотых квадратов.
— Первый батальон, рота Б патрулирует. Батальон в полном составе, за исключением дежурных, сэр.
— Второй батальон в полном составе, за исключением дежурных, сэр.
— Третий батальон в полном составе, за исключением дежурных, сэр.
— Четвертый батальон, четыре человека отсутствуют без разрешения, сэр.
— Как неловко, — негромко заметил гость. Полковник попытался улыбнуться, но у него не очень получилось.
— Артиллерия присутствует в полном составе, за исключением дежурных, сэр.
— Группа разведки в полном составе, сэр!
— Саперы в полном составе, сэр!
— Батальон огневой поддержки, авиагруппа на патрулировании. Батальон присутствует в полном составе, за исключением дежурных, сэр!
— Офицеры штаба присутствуют или находятся на задании, сэр!
Адъютант отвечал на каждое приветствие, потом резко повернулся и козырнул полковнику.
— Полк в полном составе, за исключением четверых в самоволке, сэр!
Полковник Фалькенберг ответил на приветствие.
— Займите свое место.
Капитан Фаст повернулся кругом и прошел на свое место.
— Парад, шагом марш!
— Оркестр!
Оркестр заиграл военный марш, который уже в двадцатом веке был старым, и под его звуки полк построился в колонну и двинулся вокруг плаца. Когда рота подходила к трибуне, все одновременно поворачивали головы, опускали в приветствии знамена и флажки, а офицеры и центурионы картинно взмахивали саблями.
Гость кивнул про себя: «Не очень современно. В восемнадцатом веке умение солдат шагать строем, а офицеров — владеть шпагой имело прямое отношение к боеспособности. Но не сейчас. Тем не менее, церемония производит впечатление».
— Слушать приказы! — Главный старшина прочел приказы по полку. Повышения, расписание дежурств, ежедневные работы по полку. Гость начал потеть.
— Очень впечатляюще, полковник, — сказал он. — Наши вашингтонские солдаты в свой лучший день не могли бы так выглядеть.
Джон Кристиан Фалькенберг холодно кивнул.
— Хотите сказать, что в поле они могут быть не так хороши, господин министр? Хотите еще одну демонстрацию?
Говард Баннистер пожал плечами.
— А что она докажет, полковник? Вам необходима новая работа, иначе ваш полк отправится ко всем чертям. Не думаю, чтобы погоня за беженцами на тюремной планете Совладения очень привлекала ваших солдат.
— Конечно, нет. Но когда мы впервые прибыли сюда, положение было не таким простым.
— Это я тоже знаю. 42-й — одна из лучших частей морской пехоты. Никогда не мог понять, почему расформировали именно его. Я говорю о вашем теперешнем положении: вы застряли со своими войсками без транспорта. Вы ведь не собираетесь провести остаток жизни на Таните?
Главный старшина кончил зачитывать распоряжения на день и терпеливо ждал инструкций. Полковник Фалькенберг разглядывал своих солдат в ярких мундирах, неподвижно застывших в жарком полдне Танита. На мгновение на его лице промелькнула легкая улыбка. Из этих четырех тысяч человек мало кого он не знал по имени или не был знаком с его историей.
Когда 42-й наняли для наведения порядка на Хедли, лейтенанта Фаркуара навязали ему в качестве представителя партии. Он стал хорошим офицером и после выполнения задания решил улететь с полком. Рядовой Альказар — задумчивый гигант, мучимый неутолимой жаждой, самый медлительный солдат в роте К, но он может нести груз впятеро больше своего веса по любой местности. Десятки, сотни человек, каждый со своими достоинствами и недостатками, все они вступили в полк наемников без надежды на возвращение домой и с сомнительными перспективами на будущее, если им не удастся убраться с Танита.
— Главный старшина.
— Сэр.
— Останетесь со мной и будете засекать время. Трубач, сигнал полной готовности к посадке на корабли.
— Сэр!
Трубач, поседевший ветеран с сержантскими нашивками, поднял сверкающий инструмент с синими и золотыми кистями, и над плацем полились ноты военного сигнала. И не успели они стихнуть, как стройные ряды превратились в массу бегущих людей.
Суматохи было меньше, чем ожидал Говард Баннистер. Через невероятно короткий промежуток времени вернулся первый солдат. Солдаты выбегали из казарм небольшими группами, потом целыми ротами, потом — лишь отдельные отставшие. Теперь вместо ярких мундиров на них был тусклый боевой наряд из синтетической кожи, под которым бугрилась немурлоновая броня. Оружие больше не сверкало. На головах боевые шлемы, начищенные сапоги сменились более мягкой кожей. Пока полк строился, Баннистер обернулся к полковнику.
— А зачем трубачи? Мне казалось, это несколько устарело.
Фалькенберг пожал плечами.
— Вы предпочли бы приказы голосом? Не забывайте, господин министр, наемники живут не только в бою, но и в гарнизоне. Трубы напоминают им, что они солдаты.
— Наверно, вы правы.
— Время, главный старшина? — спросил адъютант.
— Одиннадцать минут восемнадцать секунд, сэр.
— Вы хотите заставить меня поверить, что ваши люди готовы немедленно улететь? — спросил Баннистер. Выражение его лица ясно свидетельствовало о недоверии.
— Потребуется несколько больше времени для погрузки артиллерии и оружейного батальона, но пехота может отправляться немедленно.
— Мне трудно в это поверить. Разумеется, солдаты знают, что это всего лишь тренировка.
— Откуда им это знать?
Баннистер рассмеялся. Это был плотный человек в дорогом деловом костюме, засыпанном на груди сигарным пеплом. Когда он рассмеялся, частицы пепла поднялись в воздух.
— Ну, вы и ваш главный старшина по-прежнему в парадных мундирах.
— Оглянитесь, — сказал Фалькенберг.
Баннистер повернулся. Охрана Фалькенберга и трубач стояли на местах, и их сине-золотые мундиры резко контрастировали с мрачной синтекожаной одеждой группы, стоявшей за ними.
— У штабного взвода собственное обмундирование, — объяснил Фалькенберг. — Главстаршина.
— Сэр!
— Мистер Баннистер и я осмотрим войска.
— Сэр!
Фалькенберг и гость спустились с трибуны, а Кальвин во главе дежурного взвода пошел следом.
— Выберите любого, — посоветовал Фалькенберг. — Жарко. Сейчас уже не меньше сорока градусов.
Баннистер думал о том же.
— Да. Нет смысла их мучить. В таком обмундировании жара должна быть невыносимой.
— Я думал не о солдатах, — сказал Фалькенберг. Военный министр выбрал роту Л третьего батальона. Все
солдаты выглядели совершенно одинаково, если не считать роста. Баннистер поискал, к чему бы придраться: незастегнутая пряжка, что-нибудь указывающее на индивидуальность — и ничего не нашел. Он подошел к ветерану лет сорока, с лицом в шрамах. Должно быть, регенерационная терапия вернула ему половину тела.
— Вот этот.
— Выйди из строя, Висорик! — приказал Кальвин. — Покажи содержимое ранца.
— Сэр!
Рядовой Висорик, возможно, едва заметно улыбнулся, но даже если так, Баннистер этого не заметил. Солдаты штабного взвода помогли ему разложить защитное нейлоновое покрытие, и Висорик принялся выкладывать на него вещи из ранца.
Ружье, новое абердинское семимиллиметровое полуавтоматическое, с десятью патронами в обойме и круглым магазином на пятьдесят патронов, все патроны на месте, все безупречно чистое. Патронташ. Пять гранат. Нейлоновый пояс со штыком, фляжкой, ложкой и чашкой из нержавеющей стали. Плащ и пончо, стопка нижнего белья…
— Обратите внимание: он готов к любому климату, — заметил Фалькенберг. — Для нетанитской среды ему полагается дополнительное оборудование, но он может выжить на любой обитаемой планете, куда ни попадет.
— Да. — Баннистер заинтересованно наблюдал. Ранец не казался тяжелым, но Висорик продолжал доставать из него вещи. Сумка первой помощи, оборудование химической защиты, концентрированный полевой рацион, суп и концентраты, небольшая полевая печь на керосине…
— Что это? — недоверчиво спросил Баннистер. — Такие есть у каждого?
— По одной на каждую манипулу, сэр, — ответил Висорик.
— Это его доля оборудования на пятерых, — объяснил Фалькенберг. — В нашем полку основную боевую единицу составляют монитор, трое опытных рядовых и один новобранец, и мы стараемся, чтобы каждая манипула полностью себя обеспечивала.
Из ранца продолжало появляться оборудование. Почти все из легких сплавов и пластика, но Баннистер гадал: каков же общий вес? Саперная лопатка, колышки для палатки, нейлоновое покрытие, миниатюрный пламенный резак, оборудог вание для ремонта оружия в полевых условиях, прицел ночного видения для ружья, небольшая пластиковая трубка в метр длиной и восьми сантиметров в диаметре…
— А это что такое? — спросил Баннистер.
— Зенитная ракета, — ответил Фалькенберг. — Против реактивных самолетов неэффективна, но вертолет сбивает в девяноста пяти процентах случаев. Может использоваться и против танков. Мы не хотим, чтобы наши люди излишне зависели от тяжелого вооружения.
— Понятно. Ваши люди кажутся хорошо оснащенными, полковник, — заметил Баннистер. — Должно быть, им тяжело идти.
— Двадцать один килограмм при стандартном тяготении, — ответил Фалькенберг. — Здесь немного больше, на Вашингтоне будет немного меньше. У каждого недельный рацион, оружие для кратковременного боя и достаточно оборудования, чтобы жить в поле.
— А что за маленькая сумка на поясе? — с интересом спросил Баннистер.
Фалькенберг пожал плечами.
— Личные вещи. Вероятно, все, что у него есть. Но если хотите осмотреть, нужно попросить разрешения у Висорика.
— Не нужно. Спасибо, рядовой Висорик. — Говард Баннистер достал из внутреннего кармана яркий платок и вытер лоб. — Ну хорошо, полковник. Вы очень убедительны — вернее, ваши люди. Пойдемте к вам в кабинет и поговорим о деньгах,
Когда они ушли, Висорик и главный старшина Кальвин понимающе подмигнули друг другу, а монитор Харцингер облегченно вздохнул. А ну как важный гость выбрал новобранца Латтерби! Да этот парень и собственной задницы обеими руками не найдет.
