VI
Под приветственные клики солдат в синих мундирах они въехали в президентский дворец. Фалькенберг отметил начищенное оружие и хорошую выправку президентских гвардейцев. «Здесь дежурят хорошо подготовленные люди, но отряд невелик, — подумал Фалькенберг. — Так ли они хороши в бою, как в карауле?» Это все были местные граждане, преданные Хедли; они совсем не похожи на морских пехотинцев Совладения, к которым он привык.
Его провели через множество помещений каменной крепости. В каждой комнате — некоторые из них представляли собой караульные помещения — были тяжелые металлические двери. Фалькенберг не замечал никаких признаков деятельности правительства, пока не прошли через внешние постройки дворца и не оказались в открытом дворе. Оттуда путь лежал во внутреннее здание.
Здесь множество людей развивало бурную деятельность. По коридорам бегали чиновники, за столами в кабинетах сидели девушки в платьях из кисеи, которые на Земле уже несколько лет как вышли из моды. Большинство укладывало содержимое столов в ящики, а другие люди уносили эти ящики в коридор. Некоторые кабинеты пустовали, столы покрывал тонкий слой пыли, а под них были затолканы пластиковые коробки для перевозки документов.
Перед кабинетом президента были две приемные. Президент Будро оказался высоким худым человеком с тонкими рыжими усами и быстрыми жестами. Когда их привели в чрезмерно разукрашенный кабинет, президент поднял голову от стопки бумаг, но взгляд его не сразу сосредоточился на посетителях. На лице его было выражение тревоги и сосредоточенности.
— Полковник Джон Кристиан Фалькенберг, сэр, — сказал лейтенант Баннерс. — И главный старшина Кальвин.
Будро не встал.
— Рад видеть вас, Фалькенберг. — Выражение его лица говорило совсем о другом: на посетителей он смотрел с легким отвращением. Знаком он попросил Баннерса выйти. Когда дверь закрылась, президент спросил: — Сколько людей вы привели с собой?
— Десять, господин президент. Сколько можно было взять на борт, не вызывая подозрений. Нам и так повезло. Большой Сенат прислал специального инспектора, чтобы проверять на посадке, не нарушаются ли антинаемнические законы. Если бы мы не подкупили портового чиновника и тот не отвлек бы инспектора, мы бы вообще сюда не попали. Мы с Кальвином угодили бы на Танит в качестве недобровольных колонистов.
— Понятно. — Судя по выражению лица президента, тот не удивился. Джон подумал, что Будро был бы доволен, если бы инспектор их застукал. Президент нервно побарабанил пальцами по столу. — Возможно, этого хватит. Я знаю, что корабль, на котором вы прилетели, привез морских пехотинцев, согласившихся поселиться на Хедли. Они могут стать ядром отличной полиции. Хорошие солдаты?
— Это демобилизованный батальон, — ответил Фалькенберг. — Солдаты, которые больше не нужны СВ. Возможно, набранные на гауптвахтах двадцати планет. Нам повезет, если среди них найдется хоть один хороший солдат.
На лице Будро появилось прежнее угнетенное выражение. Надежда на глазах покидала его.
— Но у вас ведь есть собственные войска, — сказал Фалькенберг.
Будро поднял стопку листков.
— Все здесь. Я как раз проглядывал, когда вы вошли. — Он протянул Фалькенбергу отчет. — Тут мало хорошего, полковник. Я никогда не считал, что существует военное решение проблем Хедли, и эти документы подтверждают мои опасения. Если у вас всего десять человек плюс батальон морских пехотинцев, которых превратили в вынужденных переселенцев, о военном решении не стоит и думать.
Будро снова сел. Его руки бесцельно перебирали многочисленные бумаги на столе.
— На вашем месте, Фалькенберг, я вернулся бы на военный корабль и забыл бы о Хедли.
— Что же вам мешает сделать это?
— Хедли мой дом! Никакая мразь не выгонит меня с плантации, которую собственными руками создал мой дед. Меня не заставят бежать. — Будро так сжал руки, что костяшки побелели, но когда снова заговорил, голос его звучал спокойно. — Вас здесь ничто не держит. Меня держит.
Фалькенберг взял отчет со стола и просмотрел его, прежде чем передать Кальвину.
— Мы проделали долгий путь, господин президент. Можете объяснить нам, в чем проблема, прежде чем мы улетим.
Будро мрачно кивнул. Рыжие усы дернулись, и он провел по ним рукой.
— Все достаточно просто. Формальная причина того, что вы здесь, причина, которую мы указали колониальной администрации как повод для приглашения наемников, это разбойничьи шайки в горах. Никто не знает, сколько их там, но они достаточно сильны, чтобы грабить фермы. К тому же они, когда хотят, перекрывают сообщение между Рефьюджем и сельскохозяйственными районами.
— Да. — Фалькенберг продолжал стоять перед столом, потому что не получал приглашения сесть. Но если это его задевало, он ничем себя не выдавал. — У разбойников-партизан нет никаких шансов без политической базы.
Будро кивнул.
— Однако я уверен, что вице-президент Брэдфорд объяснил вам: подлинная проблема не в них. — Голос у президента сильный, но в нем слышатся ворчливые обиженные нотки, как будто Будро привык, что с его мнением постоянно не соглашаются, и ожидал того же от Фалькенберга. — На самом деле мы могли бы ужиться с разбойниками, но они пользуются политической поддержкой партии Свободы. Моя Прогрессивная партия больше партии Свободы, но её члены рассеяны по всей планете. А ПС сосредоточена здесь, в Рефьюдже, у нее бог знает сколько избирателей и примерно сорок тысяч последователей, которых в любой момент можно собрать для мятежа.
— У вас часто бывают мятежи? — спросил Джон.
— Слишком часто. Их невозможно контролировать. У меня в президентской гвардии триста человек, но все они, как молодой Баннерс, прошли подготовку в частях СВ. От них мало толка при подавлении мятежа, и они верны не мне, а своей работе. К тому же и в самой гвардии есть люди ПС.
— Так что когда речь идет о контроле за партией Свободы, на президентскую гвардию можно не рассчитывать, — заметил Джон.
— Да. — Будро невесело улыбнулся. — Есть еще силы моей полиции. Ими командовали офицеры СВ, но сейчас их отзывают. Весь мой административный штат набран и обучен Бюро Переселения, и самые компетентные работники отозваны на Землю.
— Вижу, это создает проблему.
— Проблему? Да вообще невозможно работать, — сказал Будро. — У меня нет никого, кто помог бы управлять, но пост за мной, и слишком многие хотят его получить. Я мог бы собрать полторы тысячи партизан из членов Прогрессивной партии и еще пятнадцать тысяч сторонников партии, которые в крайнем случае могли бы прийти на помощь, но они не обучены. Как им противостоять сорока тысячам ПС?
— Вы серьезно считаете, что партия Свободы поднимет восстание?
— Как только СВ покинет планету. Не сомневайтесь. Они требуют созыва нового конституционного совещания сразу после отъезда губернатора СВ. Если мы не разрешим созыв этого совещания, они восстанут. Ведь что неразумного в таком совещании после ухода колониальной администрации?
— Понятно.
— Но если мы допустим это совещание, они будут тянуть время до тех пор, пока в зале не останутся только их люди. Моя партия состоит из работающих избирателей. Они не могут день за днем сидеть на совещании. А члены ПС будут сидеть, пока не лишат должностей всех прогрессистов. И тогда они уничтожат планету. Я не вижу, что при таких обстоятельствах может сделать военный, однако вице-президент Брэдфорт настоял на том, чтобы мы вас наняли.
— Возможно, мы что-нибудь придумаем, — спокойно ответил Фалькенберг. — У меня нет большого опыта в администрировании, но Хедли не уникальна. Вероятно, прогрессисты — в основном старые поселенцы?
— И да и нет. Прогрессивная партия хочет индустриализировать Хедли, а некоторые из наших фермеров против. Но мы хотим проводить индустриализацию медленно. Мы закроем большинство шахт и будем добывать столько тория, сколько нужно продать, чтобы купить основное промышленное оборудование. А остальные запасы я хочу сохранить для наших атомных электростанций, потому что позже они нам понадобятся.
Мы хотим развивать сельское хозяйство и транспорт и сократить рацион граждан так, чтобы направить энергию атомных электростанций в новую промышленность. Я хочу закрыть производство товаров народного потребления и не открывать заново, пока мы не сможем себе этого позволить. — Будро возвысил голос, глаза сверкали; сейчас легко было понять причину его популярности. Он верил в свое дело.
— Мы хотим создать самодостаточную экономику и уйти из-под власти Совладения, чтобы впоследствии присоединиться к человечеству на равных! — Будро спохватился и нахмурился. — Простите. Я не собирался произносить речь. Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо. — Фалькенберг сел в тяжелое кожаное кресло и осмотрел кабинет. Мебель богатая (привезти всю обстановку кабинета с Земли стоило целое состояние), но в то же время безвкусная — скорее кричащая, чем элегантная. Вполне в духе колониальной администрации, и Фалькенберг задумался, какому сенатору принадлежит фирма, поставляющая офисную мебель. — А чего хочет оппозиция?
— Полагаю, вам действительно нужно знать все. — Будро нахмурился, и его усы нервно дернулись. Он с видимым усилием попытался расслабиться, и Джон подумал, что когда-то президент должен был производить сильное впечатление. — Девиз Партии свободы: «Служить людям». Для них служить означает немедленно поставлять много товаров народного потребления. Они хотят взять от шахт все. Как вы понимаете, шахтеры их поддерживают. ПС разграбит планету, чтобы покупать товары на других планетах, и плевать, чем за это придется платить. Гиперинфляция будет только одной из проблем, которые они создадут.
— Честолюбивые планы.
— Да. Они даже хотят создать экономику, основанную на двигателях внутреннего сгорания. Бог знает как: у нас нет соответствующей технологии, но есть нефть. Все пришлось бы покупать на других планетах. У нас нет тяжелой промышленности для производства таких двигателей, даже если бы это выдержала экосфера, но для ПС это не имеет значения. Эта партия всем обещает машины. Немедленная модернизация. Больше пищи, автоматические фабрики, развлечения… короче, рай и немедленно.
— Они серьезно этого хотят, или это только лозунги?
— Думаю, большинство пээсовцев в это верит, — ответил Будро. — Поверить трудно, но мне кажется, они верят.
— А как они объясняют, где возьмут деньги?
— Отберут у богатых. Как будто здесь для этого достаточно богатых. Даже полная конфискация всего имущества всех граждан не обеспечит оплаты обещанного. Эти люди не представляют себе реальной ситуации, а их лидеры во всем, что случается, винят Прогрессивную партию, администрацию Совладения — кого угодно, но никогда не признаются, что обещают невозможное. Некоторые из лидеров партии знают истинное положение, но никогда в этом не сознаются.
— Я думаю, их программа пользуется поддержкой.
— Конечно, — вскипел Будро. — И каждый корабль Бюро Переселения привозит новые тысячи людей, готовых голосовать за политику ПС.
Будро встал из-за стола и прошел к шкафу у противоположной стены. Достал оттуда бутылку бренди и три стакана, разлил и протянул Фалькенбергу и Кальвину. Потом, не обращая внимания на сержанта, подождал, чтобы Фалькенберг взял свой стакан.
— Ваше здоровье. — Будро одним глотком осушил свой стакан. — Некоторые из самых старинных семейств Хедли присоединились к проклятой партии Свободы. Их не устраивают налоги, которые я предлагаю! ПС отнимет у них все, но они ее все равно поддерживают, надеясь договориться. Кажется, вас это не удивляет.
— Нет, сэр. Это старо, как сама история, а военные знают историю.
Будро удивленно посмотрел на него.
— Правда?
— Умный солдат хочет знать причины войн. А также как эти войны прекратить. Ведь, в конце концов, война — нормальное состояние дел, не так ли? Мир — это идеал. Вывод о его существовании мы делаем на основании того, что между войнами бывают короткие промежутки. — И прежде чем Будро смог ответить, Фалькенберг сказал: — Неважно. Полагаю, вы ожидаете вооруженного сопротивления сразу после ухода СВ.
— Я надеюсь предотвратить его. Брэдфорд считает, что вы можете что-нибудь сделать, а я обладаю даром убеждения. — Президент вздохнул. — Но, кажется, это безнадежно. Они не хотят идти на компромисс. Думают, что одержат полную победу.
— Полагаю, у них в прошлом нет особых достижений, — сказал Фалькенберг.
Будро рассмеялся.
— Сторонники партии Свободы ставят ей в заслугу то, что она прогнала Совладение, полковник.
Все рассмеялись.
Совладение уходит, потому что выработка шахт больше не способна оправдать управление Хедли. Если бы шахты не потеряли производительности, никакие партизаны не смогли бы выгнать морских пехотинцев.
Будро кивнул, словно прочел мысли собеседника.
— Тем не менее, они заставили людей в это поверить. Много лет у нас царил терроризм, ничего серьезного. Поставкам с шахт это не угрожало, иначе морская пехота все быстро прекратила бы. Но наша полиция деморализована. На равнинах население само осуществляет правосудие, а здесь, в Рефьюдже, банды контролируют большую часть города.
Будро указал на стопку бумаг на углу своего стола.
— Это заявления об отставке. Я даже не знаю, сколько полицейских у нас останется после ухода СВ. — Он сжал кулак, словно хотел ударить им по столу, но продолжал сидеть неподвижно. — СВ уходит. Годами они всем здесь правили, а теперь уходят, оставляя нас справляться с последствиями. Я президент именем Совладения. Оно дало мне этот пост, а теперь уходит.
— По крайней мере вы сохраняете должность, — сказал Фалькенберг. — Люди из Бюро Переселения хотели назначить кого-то другого. Их отговорил Брэдфорд.
— Конечно. И это стоило нам больших денег. И ради чего? Может, лучше было бы по-другому?
— Мне кажется, вы говорили, что их политика погубит Хедли?
— Да, я так сказал. Я убежден в этом. Но результаты станут ясны после ухода. — Будро говорил, обращаясь скорее к самому себе, чем к Джону. — Теперь они так ненавидят нас, что из чистой ненависти противятся всем нашим предложениям. И мы поступаем так же.
— Похоже на политику Совладения. Русские и американцы в Большом Сенате. Совсем как дома. — В последовавшем за этими словами вежливом смехе не было веселья.
Будро открыл ящик стола и достал оттуда документ.
— Разумеется, я выполню условия нашего соглашения. Вот ваше назначение командующим нашей военной полицией. Но я по-прежнему считаю, что лучше бы вам сесть на ближайший уходящий корабль. Проблемы Хедли военным советникам не решить.
Главный старшина Кальвин фыркнул, почти неслышно, но Фалькенберг знал, о чем подумал старшина. Будро чурается слова «наемники»: термин «военные советники» ему принять легче. Джон прикончил выпивку и встал.
— Вас хочет видеть мистер Брэдфорд, — сказал Будро. — Лейтенант Баннерс покажет вам его кабинет.
— Спасибо, сэр. — Фалькенберг вышел из большой комнаты. И когда закрывал за собой дверь, заметил, что Будро снова направился к шкафу со спиртным.
Вице-президент Эрнст Брэдфорд — человечек, с лица которого словно никогда не сходит легкая улыбка. Он старается всем понравиться, но не всегда успешно. Тем не менее, ему удалось собрать вокруг себя немало сторонников, и он считает себя удачливым политиком.
Когда Баннерс провел Фалькенберга в его кабинет, Брэдфорд улыбнулся шире обычного, но тут же предложил лейтенанту показать Кальвину караульные помещения дворца. Фалькенберг кивнул, и главный старшина вышел.
Кабинет вице-президента строго функционален. Столы и стулья изготовлены из местной древесины, небрежно отделаны, а цветовое пятно создает единственная роза в хрустальной вазе. Брэдфорд одет в той же манере — в бесформенную одежду, купленную в местном магазине.
— Слава Богу, вы здесь, — сказал Брэдфорд, когда дверь закрылась. — Но мне сказали, что вы привезли только десять человек. С десятью людьми мы ничего не сможем сделать! Вы должны были привезти не менее ста верных нам солдат! — Он возбужденно вскочил со стула, но тут же снова сел. — Вы можете что-нибудь сделать?
— Со мной на корабле было десять человек, — ответил Фалькенберг. — Когда покажете, где я буду тренировать отряд, я найду остальных наемников.
Брэдфорд подмигнул ему и широко улыбнулся.
— Значит, вы привезли больше! Мы вам покажем — все покажем! Мы еще победим! Что вы думаете о Будро?
— Он кажется искренним. Встревожен, конечно. Думаю, всякий бы на его месте тревожился.
Брэдфорд покачал головой.
— Он не может принять решение. Никакое. Раньше он таким не был, но с некоторых пор любые его решения — вынужденные. Почему Колониальная администрация выбрала его? Мне казалось, вы должны были организовать мое назначение на пост президента. Мы вам дали достаточно денег.
— Не все сразу, — ответил Фалькенберг. — Заместитель не смог доказать министру целесообразность вашего назначения. Мы ведь не всесильны. Профессору Уитлоку потребовались огромные усилия, чтобы добиться поддержки Будро, не говоря уже о вас. Мы все силы потратили на то, чтобы президентом не стал представитель партии Свободы.
Голова Брэдфорда прыгала вверх-вниз, как у игрушечного болванчика.
— Я знал, что могу вам доверять, — сказал он. Улыбка его была теплой, но, несмотря на все усилия, не казалась искренней. — Во всяком случае свою часть соглашения вы выполнили. А как только СВ уйдет…
— У нас будут развязаны руки. Брэдфорд снова улыбнулся.
— Вы необычный человек, полковник Фалькенберг. По слухам, вы преданы Совладению. Когда доктор Уитлок предложил ваши услуги, я был изумлен.
— У меня не было выбора, — напомнил Фалькенберг.
— Да. — Брэдфорд не стал напоминать, что и сейчас у Фалькенберга нет выбора, но явно подумал об этом. Улыбка его стала еще шире. — Ну, теперь вам предстоит встретиться с мистером Хамнером. Он второй вице-президент. А потом мы сможем отправиться в поместье Уорнера. Я организовал там размещение ваших солдат, и там же вы сможете их готовить. Никто вам не помешает. Можете говорить, что ваши люди — местные добровольцы.
Фалькенберг кивнул.
— У меня получится. В последнее время у меня хорошо получаются вымышленные истории.
— Разумеется. — Брэдфорд снова улыбнулся. — Клянусь Господом, мы еще победим. — Он нажал кнопку на столе. — Попросите мистера Хамнера зайти ко мне. — Подмигнул Фалькенбергу и сказал: — Мы не можем слишком долго находиться одни. Кому-нибудь покажется, что у нас заговор.
— А какова позиция Хамнера? — спросил Фалькенберга.
— Подождите, пока не увидите его. Будро ему доверяет, и он опасен. Он представляет в Прогрессивной партии сторонников технологии. Мы не можем без него обойтись, но его политика нелепа. Он хочет все пустить на самотек. Если бы он своего добился, никакого правительства не было бы. А его люди все ставят себе в заслугу — как будто технология единственное, что нужно для управления. Он совсем не разбирается в управлении. Ему кажется, что можно создать партию, действуя как инженер.
— Иными словами, он не понимает политической реальности, — сказал Фалькенберг. — Думаю, ему придется уйти.
Брэдфорд с улыбкой кивнул.
— Со временем. Но в данный момент нам нужно его влияние на техников. И, конечно, он ничего не знает о нашей с вами договоренности.
— Конечно. — Фалькенберг сел и принялся разглядывать карты. В это время по интеркому сообщили о приходе Хамнера. Фалькенбергу стало любопытно, насколько безопасен этот кабинет для проведения переговоров. Брэдфорд, скорее всего, из тех людей, что размещают жучки в чужих кабинетах, однако здесь он не единственный любитель подслушивать, и ни одно помещение не может считаться полностью безопасным.
«Но тут я ничего сделать не могу, — решил Фалькенберг. — И, вероятно, этот кабинет чист».
Джордж Хамнер оказался рослым мужчиной, выше Фалькенберга и плотнее даже главного старшины Кальвина. Свободные движения сильного человека и уверенность, обычно присущая таким людям. С Джорджем Хамнером опасно вступать в драку. Они обменялись рукопожатием, и Хамнер начал безжалостно сжимать руку, проверяя Фалькенберга. И, встретив ответное давление, удивился. Двое мужчин молча стояли так какое-то время, прежде чем Хамнер расслабился и помахал Брэдфорду.
— Так это наш новый полковник полиции, — сказал Хамнер. — Надеюсь, вы понимаете, во что ввязались. Следовало бы сказать: надеюсь, не понимаете. Если вы знаете о наших проблемах и тем не менее соглашаетесь на эту работу, нам следовало бы усомниться в вашем здравом рассудке.
— Я все время слышу о том, какие серьезные проблемы у Хедли, — ответил Фалькенберг. — Если так будет продолжаться и дальше, может быть, я поверю, что положение безнадежное, но пока я этого не вижу. Итак, люди партии Свободы превосходят нас численно. А каково их вооружение и способно ли оно доставить неприятности?
Хамнер рассмеялся.
— Прямо к делу, верно? Это мне нравится. Ничего особенного в их вооружении нет, просто его много. Много небольших проблем создают одну большую, верно? СВ не разрешало здесь тяжелое вооружение. Ни танков. Ни бронемашин. Да здесь вообще так мало машин, что никакой разницы. Нет источников горючего, поэтому машины все равно бесполезны. У нас есть несколько городских монорельсовых дорог и то, что осталось от железной дороги… но вам ведь не нужна лекция о транспорте?
— Нет.
Хамнер рассмеялся.
— В данный момент это мое хобби. У нас недостаточно транспорта. Давайте посмотрим… — Рослый человек опустился в кресло, забросил ногу на ногу и провел пальцем по густым волосам, начинающимся почти от широких бровей. — Нет военных самолетов, вообще нет воздушного транспорта, если не считать нескольких вертолетов. Нет ни артиллерии, ни пулеметов, вообще нет тяжелого вооружения. В основном охотничьи ружья небольшого калибра и дробовики. Есть полицейское оружие. Военные автоматические ружья со штыками. Их немного, и почти все у нас. На улицах можно встретить все что угодно, полковник, и я имею в виду буквально все. Луки и стрелы, ножи, мечи, топоры, молоты — все, что вспомните.
— Ему не нужно знать такие нелепости, — сказал Брэдфорд. В голосе его звучало презрение, но он по-прежнему улыбался.
— Никакое оружие нельзя считать нелепым, — возразил Фалькенберг. — Если оно в руках человека, который умеет им пользоваться. А как защитная броня? Есть ли у вас запасы немурлона?
Хамнер на несколько секунд задумался.
— На улицах броня встречается, есть немного и у полиции. Президентская гвардия ею не пользуется. Могу снабдить вас немурлоном, но броню из него вам придется делать самим. Можете?
Фалькенберг кивнул.
— Да. У меня есть несколько отличных техников и необходимое оборудование. Джентльмены, ситуация такова, как я и ожидал. Не понимаю, почему все так встревожены. У нас батальон морских пехотинцев. Может, это и не лучшие пехотинцы, но они подготовленные солдаты. С тем оружием, каким располагает легкий батальон, с той подготовкой, которую получат добровольцы, присоединившиеся к батальону, я готов противостоять вашим сорока тысячам людей партии Свободы. Проблема партизан несколько более серьезна, но мы можем контролировать распределение продовольствия в городе. Если введем продовольственные карточки и удостоверения личности, это будет нетрудно.
Хамнер засмеялся. Это был горький смех.
— Не хотите ему сказать, Эрни? Брэдфорд не понял.
— Что сказать? Хамнер опять засмеялся.
— Вижу, вы не приготовили уроки. Ежеутренний отчет, поступивший несколько дней назад. По совету Бюро Переселения Колониальная администрация решила, что на Хедли вообще не нужно оружие. Морским пехотинцам повезет, если им оставят ружья и штыки. Все остальное увезут на кораблях СВ.
— Но это безумие, — возразил Брэдфорд. Он повернулся к Фалькенбергу. — Почему они это делают?
Фалькенберг пожал плечами.
— Возможно, какой-нибудь представитель партии Свободы получил доступ к чиновнику Колониальной администрации. Полагаю, ПС не чужда подкупа?
— Конечно, нет, — ответил Брэдфорд. — Вы должны что-то сделать.
— Если смогу. Подозреваю, что это будет нелегко. — Фалькенберг поджал губы, так что они превратились в тонкую линию. — На это я не рассчитывал. Я хочу сказать, что если мы ужесточим контроль через распределение продовольствия и введение удостоверений личности, то можем столкнуться с вооруженным восстанием. Насколько хорошо организованы партизаны ПС?
— Они хорошо организованы и хорошо финансируются, — сказал Хамнер. — И я не уверен, что продовольственные карточки — ответ на проблему партизанской войны. СВ закрывал глаза на саботаж, потому что ни в чем, кроме шахт, не был заинтересован, но мы не можем жить с таким уровнем террора в городе. Так или иначе, но мы должны восстановить порядок — и, кстати, правосудие.
— Правосудие обычно не проблема солдат, — сказал Фалькенберг. — Порядок — другое дело. Его я могу организовать.
— С несколькими сотнями человек? — недоверчиво спросил Хамнер. — Но мне нравится ваше отношение. По крайней мере вы не ноете и не просите помощи. И не сидите, не в силах принять решение.
— Посмотрим, что можно сделать, — сказал Фалькенберг.
— Да. — Хамнер встал и направился к выходу. — Что ж, я хотел встретиться с вами, полковник. Вот и встретился. У меня много работы. Наверно, у Эрни тоже, хотя не вижу, чтобы он ею занимался. — И, не глядя на них, вышел, оставив дверь открытой.
— Видите, — сказал Брэдфорд. Он осторожно закрыл дверь. Улыбнулся понимающе. — Он бесполезен. Как только вы все возьмете под контроль, мы найдем для управления техниками кого-нибудь другого.
— В чем-то он прав, — сказал Фалькенберг. — Например, он знает, что нелегко будет обеспечить полицейскую защиту.
По пути сюда я видел примеры того, что происходит в Рефьюдже, и если так плохо везде…
— Вы найдете способ, — ответил Брэдфорд. Он говорил уверенно. — Вы можете набрать большой отряд. А беззаконие на улицах — это преимущественно уличные подростковые банды. Они никому не подчиняются. Ни партии Свободы, ни нам, ни СВ — никому. Они просто хотят контролировать квартал, в котором живут.
— Конечно. Но вряд ли проблема в них.
— Нет. Но вы найдете способ. И забудьте о Хамнере. Вся его группа не имеет значения. В конце концов, они не настоящие прогрессисты. — Голос его звучал загадочно, а глаза сверкали. Брэдфорд наклонился вперед и заговорил тише. — Знаете, раньше Хамнер состоял в партии Свободы. Говорит, что порвал с ней из-за ее политики в области технологии, но такому человеку нельзя доверять.
— Понятно. К счастью, мне не нужно ему доверять. Брэдфорд расплылся в улыбке.
— Совершенно верно. Ну-с, приступайте. У вас много работы, и не забудьте: вы дали согласие подготовить солдат из представителей нашей партии для меня лично.
