Сергей Крамцов

К воротам Первого завода, откуда нас должны были забрать, шли вчетвером. Кроме нас с Васькой неторопливо шагали к выходу из анклава «антитеррорист» Зудин и неожиданно приодевшийся по-военному нескладный и неуклюжий Мелихов, которому никак не удавалось толком пристроить на плече «укорот» и который представлял довольно забавный контраст явно толковому и лихому майору.

Васька выспался за всю ивановскую, я же зевал так, что боялся челюсть вывихнуть — мне поспать удалось часа три, не больше. Беседа в кабинете Гордеева, больше напоминавшая перекрестный допрос, тянулась до утра. К счастью, моя персона так особого подозрения и не вызвала, никто не покушался забрать у меня оружие и куда-нибудь запереть. А вот по всем, кто имел хотя бы какое-то касательство к лаборатории, из меня всю душу вымотали. И как мне кажется, совершенно зря.

Нет, разумеется, я верю всему, что сказали мне Гордеев и фээсбэшники. Если кто и имел точную картину происходящего, так это они. И по этой картине выходило, что кто-то целенаправленно выпустил вирус в мир. До того, фактически, как произошел взрыв в лаборатории. После чего возник следующий вопрос: почему взрыв произошел так своевременно? И почему все же открылись все клетки? И почему они вообще были на электрозамках, которыми мы были так недовольны? И самое главное — кто и откуда знал о свойствах вируса до того, как мы их открыли? Не думаю, что у кого-то оставалось время на то, чтобы узнать, успеть отобрать образцы «материала» и заодно распылить его по всему миру за тот короткий промежуток времени, который прошел от открытия до взрыва. Так не бывает. Так невозможно. И что это значит? Это значит, что кто-то все знал заранее. И готовил.

Трудно угадать, кто именно? На мой взгляд, так совсем просто. Достаточно задать несколько вопросов самому себе. Кто приказал начать работы по вирусу? Кто в мирное время зачем-то собрал себе настоящую армию? Кто построил крепость в глухом месте, в которой и затворился? Кто вообще в силах был организовать подобное? Фамилия Бурко в мозгу вспыхивает красным и мигает, как сигнал тревоги у нас в учебке. Бурко-Бурко-Бурко… А уж на вопрос «зачем?» мы ответить все равно не сможем. Может быть, у него были финансовые трудности, он проигрывал в смутной и непонятной игре под названием «Большой бизнес в России» и решил перевернуть стол с картами и ставками. Может быть, он просто ненавидел весь мир, какая разница? Очень уж похоже на то, что этот мир он убил.

К такому выводу пришел не только я. И именно поэтому собрались с нами в «Пламя» Зудин и Мелихов.

— Проблем не будет из-за того, что нас двое приехало, а выходит четверо? — спросил я.

— Не будет, — усмехнулся Зудин. — Мегрел со Шкабарой домой тоже не ездили, в соседнем с проходной доме всю ночь беседы вели.

— Даже так? — удивился я.

— Так, — подтвердил тот. — Предлагают перемирие.

— По всей области? — обнадежился я.

— Нет, с двумя своими группировками. Но это как раз те, что ближе всего к нам. По факту они готовы отойти из города, восстановить железную дорогу и прекратить попытки атаковать.

— Это чего они подобрели? — недоверчиво спросил я.

— С их слов получается, что их на нас натравили. В оплату за освобождение. Тут еще люди крутились, как раз от этого самого Бурко. Так?

— Верно, — подтвердил я.

— Вчера они с ними сцепились. Не вынесла душа поэтов позора мелочного давления по каждому поводу. Были жертвы, технику пожгли и так далее, «бурковские» отошли, двинули на прорыв.

— И получилось, что уже никто никому ничем не обязан?

— Именно так. У них промеж собой пока мир, но похоже, что это ненадолго. Тот же Шкабара сказал, что местный «Исламский джамаат» недоволен разделом территорий. Уже лишнее друг другу говорить начали, вот-вот до стрельбы дойдет.

— Вам с этого выигрыш немалый, как я полагаю, — осторожно сказал я.

— Еще бы, — кивнул он. — Сам прикинь: железная дорога теперь получается вся или под их контролем, или военных из Нижнего, которые вчера зашли. Пусть контактная сеть и накрылась, но даже тепловозов хватает.

— А бандитам что с этого?

— У бандитов лес. И еда. Лес точно проще всего по железке возить. Если в Нижний дотащишь, то его и там возьмут, и по реке куда надо отправят. Умеют считать.

— А остальные?

— Остальные кто как. Кого-то они уговорить обещают, а кого-то сразу в беспредельщики записывают.

— А нам как быть?

— А ни слову не верить, — засмеялся Зудин. — Ты говоришь, что хотел, чтобы они тебя только до опушки вывезли?

— Так точно.

— Ну так и сделаем, — сказал он и обернулся к Мелихову: — Интеллигенция, по лесу километров десять быстрым маршем пройдешь?

— Наверное, — немного растерялся тот. — Быстро?

— Бегом. — Зудин хлопнул его по плечу. — Не бойся, будешь падать — потащим. Взбодрим.

Я думал, что вся идея тащить ученого с нами была не слишком удачной, но, что я в данном случае думаю, теперь уже неважно. Местные сумели даже с «Пламенем» связаться, заодно проинформировав меня, что дальняя связь очень упростилась — помехи исчезли вместе с человечеством. И вопрос о том, тащить за собой Мелихова или не тащить, решался уже без всякого моего участия. И вот шли теперь со мной рядом очень сноровистый майор, который точно собирался побыть у нас за главного, и очень не сноровистый ученый, который просто был на все согласен.

Когда мы вышли за ворота и попали на блок, то увидели, что вчерашний «Патруль» стоит на том же самом месте, до которого довез нас вчера. За рулем все так же сидел мужик с совершенно уголовной мордой, то есть Шкабара, и также справа сидел Мегрел, спокойный, чем-то даже йога напоминающий.

— Доброе утро вам, — сказал он. — Сами размещайтесь, как хотите, кто-то может в багажник залезть.

— Доброе. Так и сделаем, — кивнул я.

В багажник полезли Васька с ученым. Майору такое было не по чину, а я дорогу собирался показывать.

— Я предупредить должен, — повернулся к нам Мегрел. — Власть наша от города недалеко распространяется. И всем своим о том, что у нас перемирие, сообщить не успели. Так что дальше вы осторожно, чтобы потом претензий не было.

— Да мы вроде без претензий пока, — пожал я плечами. — Даже «пояса шахидов» не надели сегодня.

— Куда везти? — спросил тот, пропустив мимо ушей мою потугу на остроумие.

— По карте покажу, — сказал я. — Узнаете место?

— Я узнаю, — хрипло сказал Шкабара. — Послужил в свое время сам, соображу.

Карта у меня уже приготовлена была, нужным место наружу, в прозрачной папке. Шкабара пару минут разглядывал, отдал ее мне, кивнул, сказав:

— Понял. Минут через десять будем.

Джип рванул с места, рыкнув двигателем. Снова замелькали по сторонам пустые пыльные улицы, редкие мертвяки, которых сегодня, после того как стрельба затихла, стало намного меньше. Проскочили мимо дома с ЗАГСом, который наполовину выгорел, превратившись в одно большое надгробие для Сергеича, проскочили мимо фонарных столбов, на которых трепыхались два сильно объеденных и оживших трупа. Третий лежал на асфальте, превратившись в начисто обглоданный костяк.

Похоже, что бандиты действительно покидали город, все признаки были налицо. Без спешки и паники, но все же уходили. А что им тут делать, действительно? Продолжать держать бесполезную и никому уже не нужную блокаду? Бандюги свое место под солнцем нового мира уже отвоевали, если точнее сказать, то собственное государство образовали, даже государства — большой прогресс, если сравнивать с тем, что с ними было два с небольшим месяца назад. Прогресс такой, что дальше уже и некуда.

Шкабара находил дорогу уверенно, все больше вел по центральным улицам, на одной из которых мы увидели сразу три сожженных «Урала», а чуть дальше — расстрелянный из гранатометов «Выстрел». Стены окрестных домов были избиты пулями, из нескольких окон выгоревшего здания курился дымок. Тут сцепились вчера всерьез. Чуть дальше на деревянном заборе были распяты двое, тоже явно из «вертухайской сотни». Распяты по-настоящему, прибиты здоровенными гвоздями. Возле трупов крутилась пара зомби, а те уже воскресли и дергались.

Я оглянулся на Мелихова и увидел, что у того глаза как фары. На что бы он у себя в лаборатории ни насмотрелся, такое для него точно внове. Я уже выяснил, что он с начала Беды никуда из Центра не уходил и, в сущности, благополучно пропустил все неприятности. Ни драться ему не пришлось, ни даже с мертвяками столкнуться вне вивария. Такой вот везучий.

Машина проскочила через разрушенный сильным взрывом накопитель — когда-то через него заезжали в этот закрытый город и выезжали из него. Кирпичное здание караулки, обугленное и опустевшее, свернутые на сторону ворота, несколько обглоданных костяков на земле.

Шкабара просто вывез нас из города, после чего начал огибать его по «патрульной дороге» — той самой, по которой катались в свое время машины, приглядывавшие за периметром. Тут все всерьез было, не мелочились.

— Там, что ли, за мостиком? — спросил водитель.

— Точно. Нам бы к самой опушке.

Тот только хмыкнул. Свернул с дороги на заросшую грунтовку и действительно остановил «Патруль», чуть не упершись бампером в ствол сосны.

— Нормально? — усмехнулся он.

— В самый раз, спасибо, — поблагодарил я неожиданных помощников. — Надеюсь, что больше не увидимся.

— Тебе того же, — ответил тот.

Мегрел просто кивнул. Я еще обратил внимание на то, что он долго смотрел нам вслед, пока мы забирались дальше в лес и окончательно не потерялись из виду.

— Куда дальше? — спросил Зудин, едва мы остановились и я вытащил из кармана рюкзака карту.

К счастью, GPS еще работал. Кажется, начал немного врать, метров так на сотню уже, но все же работал исправно. Поэтому определение на местности много времени не заняло.

— Туда, — показал я рукой направление. — Васька, давай вперед, в дозор. Мы следом в пятидесяти метрах.

— Давай лучше ты в дозор… — начал было майор, но я его прервал:

— Что тут лучше — мне виднее, понятно? Охота командовать — ходи со своим отрядом. Вопросы?

Он чуть не поперхнулся, столкнувшись с такой борзотой, но все же проглотил, лишь хмыкнул иронически. Затем половчее передвинул «сто третий» с подствольником, сказал:

— Командуй давай, Ковпак.

Пошли быстро, Васька сразу взял хороший темп. Вариант с пешей погоней совсем сбрасывать со счетов не следовало, так что покинуть это место нужно было как можно быстрее. Майор шел легко и умело, а вот ученый сопел, чем-то брякал, путался в своих ногах и вообще быстро запыхался. Но пока держался, подгонять его не приходилось.

Идти по мягкой лесной почве было легко, разве что о корни иногда наш спутник спотыкался. Утреннее солнце начинало припекать, птицы расчирикались, словно все хорошо и в порядке вокруг, где-то дятел садил очередями. Даже кукушку слышал, но вопросов ей не задавал. Не хрен. Приходилось отмахиваться и от комаров, которых здесь тоже хватало, самый сезон в разгаре.

В таком темпе отмахали километров пять, и как я ни был против, но деваться некуда — пришлось у Мелихова забрать и рюкзак, и автомат, и подсумки с магазинами. Забирая оружие, я спросил:

— Ты хоть стрелять умеешь?

— Учился, — кивнул он. — У нас теперь всех учат, в принудительном порядке.

— И как?

— Со ста метров в человека попаду.

— Ну ладно, достаточно, — одобрил я. — А в мертвяка стрелять приходилось?

— Конечно, в Центре, — к моему удивлению, ответил Мелихов.

— В Центре?

— А куда их девать после экспериментов? Гордеев пистолет в руку сует — и давай отстреливай.

— Это хорошо, хорошо… — одобрил я.

Разгрузившийся ученый снова приободрился, зашагал веселей, хоть постоянно отирал пот со лба, оттягивал камуфляжную куртку в тщетных попытках проветриться, в общем, делал все то, что делают люди, слабо знакомые с пешими походами.

После двух часов марша я объявил остановку и привал.

— Почти на месте, надо оглядеться, — сказал я.

Зудин кивнул, пообещал присмотреть за «ценным грузом», а мы с Васькой двинули вперед, уже медленно и осторожно, приседая за каждым кустом и вслушиваясь в лесные звуки, надеясь определить присутствие противника, случись тому оказаться у нас на пути. Но ничего подозрительного не происходило. А когда далеко, в просвете между деревьями, показалась залитая солнцем поляна, я взялся за короткую рацию:

— Большой, Большой, здесь Серый.

— Здесь Большой! — сразу же послышался радостный голос. — Мы на месте, у нас все в норме.

— Выходим.

— Стой! — схватил меня за рукав Васька. — Замри!

Кричать «почему?» я не стал, сказали замереть — и замер.

— Собаки, — шепнул он, указав куда-то в сторону от поляны.

Я обернулся. Несколько темных грязно-серых псов трусцой двигались через кусты. Это не мертвые собаки, те неуклюжие. Это живые, и это…

— Вась, а ведь это волки, — шепнул я. — Ты понял, а?

— А чего тут понимать? Земля пуста стала, вот и возвращаются на свое место.