Сергей Крамцов

— Ну давай, сволочь, не тяни, топай сюда, — снова прошептал я, нервно перебирая пальцами по цевью автомата. Не годится. Замереть надо, даже не дышать… Вон какие уши у этого морфа…

И опять шаги стихли, но потом снова начали приближаться. Но когда в круг света от фонаря вошел сильно поврежденный тлением и зубами зомби, я от радости чуть на шею ему не бросился. Просто мертвяк, самый обычный, «нормальный» мертвяк. Толстый, пузатый мужик в невероятно изорванной одежде, в грязи, перемешанной с запекшейся кровью с головы до ног.

Красная точка коллиматора переместилась на лоб подходящего ко мне зомби, и срез глушителя выбросил пулю. Зомби опустился на колени, затем ткнулся мордой в грязь, показав выбитый затылок. Зомби — это не страшно. Зомби — это мы привыкли, хоть все же и страшно, конечно.

Еще один мертвец вошел в круг света, почему-то остановился, перетаптываясь на месте. Что это он? Свет слепит? Или что? Не понял… Ага… Он не знает, как через эту тушу перелезать. Есть, полез все же… Нагнулся вперед, встал на четвереньки и, путаясь в собственных конечностях, полез через лежащего толстяка, оскальзываясь и рискуя упасть, но при этом взгляда он от меня не отрывал. Того самого взгляда, когда кажется, что кто-то тебя уже ест. Никогда я к нему не привыкну.

Уже Васькин АКМ плюнул пулей, ударившей мертвяка в переносицу, и он ткнулся полуобглоданной мордой в тушу толстяка. Все, пробка. Нет, еще один следом. Одна. Толстая такая тетка в рабочем комбинезоне. Дворничиха, наверное. Неужели тоже полезет? И полезла ведь… Я уже спокойно дождался, когда светящаяся точка прицела наползет на ее морщинистый лоб, у зомби дернулась голова, и тело осело. Вот теперь пробка уже настоящая, почти под потолок. Так запросто и человек не переберется.

Черт… а ведь они, наверное, меня и спасли. Не знаю, чем та тварь думает, но от ее сонара они меня закрыли, а если та обонянием пользуется, например, то эти две туши так воняют, что меня почуять… даже если я в штаны со страху навалю, все равно не получится. А теперь через них прорваться вообще трудно, вон как проход заткнули. Ай да мертвяки, и от вас польза бывает! Были бы цветочки под рукой — обязательно вам бы положил. Вместо спасибо.

Стоп, рано спасибо. Приближается морф, по топоту слышно. Резво так приближается, только бока трутся о бетон. Я резко сдал назад, не опуская оружия. Васька снова вскинул свой ствол, пробормотав что-то.

Остановился, зараза такая. Над лежащими валетом трупами показалась уродливая голова, поднялись уши-крылья. Снова визг, как всегда неожиданный и бешеный, такой, что я чуть штаны не замочил, хоть и ожидал. Так, не идет дальше. Прикрыли меня мертвецы.

— Что у тебя? — голос в наушнике.

Спасибо, хоть связь не пропала. В этой трубе всякое может быть.

— Морф, — лаконично ответил я.

— Возвращаюсь, дальше чисто, — сказал Сергеич.

Возвращайся, да толку-то? Тварюга замерла перед трупами.

Послышался звук, словно кто-то втягивает воздух. Вот как… дышать-то они не дышат, а нюхать умеют. Неужели обнаружит? Трупы воняют так, что слезы из глаз, не может быть, чтобы кто-то меня за ними почувствовал. А может быть, оно просто помнит, что я там? И намерено во что бы то ни стало до меня добраться? Или свет видит от фонаря? Я о нем и забыл… Нет, не видит, тогда оно уже ломилось бы вперед изо всех сил.

Со стороны главного коллектора донесся звук короткой автоматной очереди. Затем еще одной, подлиннее, а затем разом пошла беспорядочная пальба. В трескотню грубо вмешался ПК, выведя гулкую очередь патронов на двадцать. Петардами рванули гранаты из подствольников. Затем донесся многоголосый визг морфов.

— Приближаюсь с тыла, не пугайтесь, — донесся голос из наушника.

Тварь по ту сторону «трупной баррикады» вела себя странно… Да она развернуться пытается! И не может, тесно. Хочет дернуть туда, где стрельба и веселье, а не может. Снова завизжала, подняв уши, но я уже привык. И заметил, что сначала поднимаются уши-антенны, а уже потом тварь орет. Успел замереть.

При всем при том тварюга еще ни разу не нагнулась так, чтобы показался вздутый загривок, где укрыт ее гнилой мозг. А стрелять куда-то еще бесполезно, только внимание привлекать. И что, нам так и сидеть тут во веки веков?

— А вы чего расселись? — прошептал сзади Сергеич. — Пошли. Там выход наверх есть. Тесный, правда, но протиснемся, если решетку поднимем.

И действительно, чего ждать-то? Завалить морфа для меня вовсе не задача номер один, а он пока к нам не идет. И я тихо-тихо, боясь даже дышать и стараясь не наступить мимо слоя песка на полу, пошел следом за Васькой вдаль по трубе. Сергеич так же тихо шел перед нами, а морф топтался за кучей мертвецов, пытаясь развернуться в узкой трубе. Интерес к нам он явно потерял. А вскоре и мы его потеряли из виду. Нас никто не преследовал.

Вскоре Сергеич остановился, показав рукой вверх. Я посветил фонарем и увидел массивную литую ржавую решетку, накрывавшую заметно тесноватый лаз. Выход.

— Что это там? — спросил я.

— Черт его знает, — ответил он. — Много отсюда увидишь? Но не небо, однозначно.

Действительно, через прутья решетки в свете фонаря проглядывал высокий потолок на мощных, крашенных суриком стальных балках.

— Попробуем? — спросил я. — Подсадишь?

— Тут невысоко… — задумчиво сказал он. — Должны дотянуться. Только бы не приварено было, чтобы рвать не пришлось — оглохнем здесь.

— Вась, прикрывай нас, — скомандовал я.

Сергеич встал на колено, упершись в стенки для большей устойчивости. Я поставил ботинок ему на плечо, оттолкнулся, удерживаясь за стены. Дотянулся. Но только дотянулся, для толчка высоты не хватает.

— Повыше немного.

Сергеич, тяжко выдохнув, приподнялся, Васька, плюнув на прикрытие, бросился ему на помощь. Да, дюймовочкой меня не назовешь, восемьдесят кило, да еще вся амуниция… центнер как минимум. Я уперся в массивную литую решетку, толкнул. Вроде шевельнулась, но не сдвинулась. А ну сильнее… Никак. И ведь не приварена, шевелится, просто застряла.

Сначала я пытался сделать это тихо. Затем наплевал на тишину и с пыхтением, морщась от сыплющейся в лицо грязи, толкал решетку что есть сил. И все же вытолкнул — с лязгом она сдвинулась из своих пазов, и я оттолкнул ее в сторону.

— Опускай, сил нет, — выдохнул я и чуть не свалился.

Плечи ныли, шея болела, руки онемели. Все дышали, как больные лошади, а Сергеич еще и за поясницу держался. Радикулита нам сейчас только не хватает для полного счастья. Зато сверху никаких посторонних звуков не донеслось и никакие мертвяки оттуда к нам не падали. Это обнадеживает, потому как возвращаться в коллектор нельзя — там нам и хана.

— Слышишь? — чуть не подскочил на месте Сергеич, когда из глубины тоннеля донеслась автоматная трескотня, перемежаемая хорошо различимыми взрывами вогов.

— Вогами шарашат, — ответил я. — Похоже, что спецназеры за нами полезли, у блатарей подствольников не было.

— Не было, — согласился Сергеич. — Если и были какие в кадрированных частях, так их оттуда давно все изъяли. С кем они там бьются?

— С морфами, наверно, — предположил я. — Те как раз в главном коллекторе размножились. А вообще валить наверх отсюда надо, мало ли кого еще черти принесут?

Я еще раз бросил взгляд на небольшой прямоугольник тусклого света над головой. Нет, в разгрузке не пролезть. Придется протискиваться. И начал стаскивать с себя сбрую. Сергеич вопросов задавать не стал и тоже последовал моему примеру.

Сергеич с Васькой снова подсадили меня, подтолкнули под ноги, когда я, подтянувшись, полез в отверстие. Пролез, даже бока не ободрал. Схватил автомат, прижал к плечу, замер, оглядываясь. Нет, никого нет. Мы попали в какой-то крытый двор, то ли стоянку, то ли какой-то склад в прошлом. Мощные стены из силикатного кирпича, стальные опоры крыши, в одной стене стразу трое железных ворот. У дальней стены стоят ветхие и ржавые прицепы к грузовикам, навален металлолом, никто не шевелится, ни живой, ни мертвый.

— Подавай имущество, — шепнул я в люк, опуская туда руку.

Сначала затащили наверх разгрузки с брониками и рюкзаками, затем в мою ладонь вцепился Сергеич, и, упираясь ногами в асфальт, я рывком вытащил его наверх, потом Ваську выволокли. А ведь Большой бы не протиснулся, скорее всего, хорошо, что с нами не пошел.

Вернули решетку на место. Хоть она и не запирается, но бесшумно ее снизу не откроешь, придется повозиться, как мы возились только что. Типа сигнализация. А если и откроют, то скинуть вниз гранату нам тоже большого труда не составит. Кстати, приглушенная стрельба доносилась и сквозь решетку.

— И где мы? — спросил я.

— Хрен его знает, — честно ответил Сергеич, застегивая на себе разгрузку. — Недалеко от Центрального проспекта, как мне кажется. Но сперва оглядеться надо.

— А где бы ни были, все лучше, чем внизу, — добавил Васька, и с этим утверждением я согласился сразу же.

Оглядеться всегда полезно. Больше оглядываешься — меньше по башке получаешь. Вроде как аксиома. Повезло нам, что в замкнутый двор выбрались. А будь эта решетка где-нибудь у бандитов под прицелом, да еще окажись они достаточно терпеливыми, чтобы дать нам выбраться, а потом как дать со всех стволов… или из одной СВД…

— Давай привалим все же решетку, — шепнул Сергеич. — Снизу при всем желании ее сильно не толкнешь.

— Давай, — согласился я.

Рядом лежал здоровый ржавый двутавр, который мы, пыхтя, подхватили с земли и самой его серединой возложили на водосток. Теперь точно задолбаешься изнутри толкать. А нам надо разобраться, что делать дальше и куда идти по забитому живыми мертвецами ночному городу.

Ворота не слишком плотно прилегали к земле и к столбам, поэтому выглянуть наружу оказалось нетрудно. Фонари мы отключили давно, снова пользовались ночниками. В их неверном зеленоватом свете удалось разглядеть неширокую улицу, тянущуюся между бетонными заборами. Опять промзона. И пусто. Еще большой плюс — нет нависающих над забором зданий, то есть вполне можно двигаться скрытно, не подставляясь под возможных стрелков.

— Мертвяк, — шепнул Сергеич, показав в тень у забора напротив.

Точно. Сидит, привалившись к стене, совершенно неподвижно. В коме, наверное. Или нет? Те, что в кому заваливаются, имеют привычку прятаться. А этот открыто сидит. Хрен его разберешь… Ладно, какая разница, собственно говоря? Метров семьдесят до него, и автомат ложится на воротную петлю как на опору. Прицелился, стрельнул. Лязгнул затвор на откате, мертвяк завалился набок. На бетон стены плеснуло черной в свете ПНВ кровью. Вот и все.

— Замок висячий, с той стороны, — шепнул Сергеич. — И есть какая-то дверь во-он там…

Он показал рукой на дальний конец двора. Действительно, там была деревянная дверь, которую я до этого не заметил — ее прикрывал автомобильный прицеп. Дверь, а рядом — окно с решеткой, вроде как проходная. Куда она ведет, интересно? Можно и замок сломать, собственно говоря, у меня с собой пластита хватает, но пока шуметь неохота. Похоже, что погоню мы стряхнули с хвоста. По нашим следам идти — проблемы лопатой не разгребешь. А бабахни мы взрывчаткой, и снова можем внимание привлечь.

— А где хоть мы, появились идеи? — снова влез я с вопросом об определении на местности.

— Похоже, что на задах НИИ-18,— ответил Сергеич. — У них экспериментальное производство было, и вообще картинка совпадает.

— Нам в какую сторону надо?

— Примерно туда, — показал он рукой. — Из ворот направо, до самого конца улицы. Затем налево и снова до конца. Это по тоннелю был бы путь прямой, а тут петлять придется.

— Хрен ли нам с того тоннеля теперь? — пожал я плечами. — Я вниз уже ни за какие пряники не полезу. Лучше через город потихоньку на четвереньках поползу. Не думаю, что бандиты здесь сплошной фронт организовали, у них на это сил не хватит, да и не надо им. Выставили НП со связью, предупредить своих, если что случится, и достаточно.

— Я тоже только поверху, — сказал Васька. — Или идите без меня, я лучше жить тут останусь, чем снова вниз полезу.

— Во-во, — закивал я энергично.

— Город новый, после войны строился, — чуть опустил меня на землю Сергеич. — Улицы прямые и широкие. Если разместить посты толково, то можно весь периметр просматривать с нескольких высоток.

— Ну и пусть просматривают, — подумав, ответил я. — Если в лоб не нарвемся, то всегда можно убежать, в конце концов. Наблюдателей много не будет, никто не погонится.

Не самое умное заявление, но страх перед подземельем заставлял говорить то, что хочется сказать.

— Тоже верно, — подозрительно легко согласился Сергеич. — Ладно, давай двери попробуем.

Перебежали через двор, присели у двери. Я заглянул в забранное решеткой окно — точно, раньше там вахта сидела. Обшарпанный стол деревянный, перевернутый стул. На полу валяется электрочайник.

Сергеич дернул дверь, и она легко открылась, протяжно заскрипев петлями. За ней пустота. Короткий коридор и вторая дверь, слегка приоткрытая. Я вошел внутрь, ветхий пересохший линолеум захрустел под подошвами. Открыл вторую дверь, выглянул. И оказался на задах какого-то кирпичного четырехэтажного корпуса хрущевской постройки. Тут постреляли — на стенах следы от пуль, под ногами гильзы. Но уже давние, не первый день валяются. Два костяка посреди двора, уже почти и не воняют, обглоданы начисто.

В окна никто не выглядывает, звуков не слышно, света не видно. Похоже, что нет никого. Живых, по крайней мере.

— Пошли, — шепнул Сергеич. — Тут наверняка выход на улицу есть.

В корпус, явно смахивающий на институтский, вели несколько обшарпанных и потрескавшихся бетонных ступенек. Видать, на ремонты разоряться принято не было — не банк, чай, и так сойдет. Подумаешь, оружие проектируют, оборонка голозадая. Стекла в больших распашных дверях были выбиты и грудой осколков лежали на полу. Пусто вроде как, насколько в ночник видно.

Тихо войти не получилось — стекло хрустело под ногами. Ладно, хоть никто из темноты не бросился. Прямо напротив действительно был выход на улицу, турникет и стеклянная будка вахтера. Стекло в будке прострелено в нескольких местах, в распахнутой двери — смердящий и растащенный костяк с обрывками тряпья на нем. В черепе две дырки от пуль.

Тихо подошли к выходу, не забывая оглядываться. Присели. Тихо. Пусто. Никого. И стоило так подумать, как не далее чем в квартале от нас вспыхнула стрельба. Активная, жестокая, с рикошетами, летящими в ночное небо. В нее сразу же ввязался крупнокалиберный, затем что-то рвануло, осветив низкие облака и взметнувшись кудрявым огненным облаком. И так и пошло дальше, не затыкаясь.

— Ладно, чего ждать? — вздохнул Сергеич, поправляя ремешок шлема под подбородком. — Нам все равно в другую сторону, так что пусть сами разбираются. Кто и с кем, интересно?

— Полагаю, что спецназеры с бандюгами, — ответил я.

— Это почему? — чуть удивился он.

— А что их может связывать? — пожал я плечами. — «Спецы» хрен знает откуда прибыли, освободили контингент, а теперь пытаются гонять его по своим делам. А тем оно в болт не уперлось — на дядю ишачить и бошки под пули подставлять. Да и колонну никто не забудет им.

— Полагаешь?

— Полагаю, — кивнул я. — Ладно, пошли, много мы здесь не высидим.