Сергей Крамцов

Героев среди уголовников не нашлось. Возможно, сработал стереотип «Арест не смерть, а всего лишь срок». В новых условиях актуальность он вроде как потерял, но сами его носители этого до конца не осознали. По одному они покидали желтый двухэтажный домик, бежали куда сказано, разоружались и укладывались лицом вниз, скрестив руки на затылке. Когда тот самый лысый, что показался в окне, крикнул: «Все, никого не осталось!», к ним приблизилось несколько деревенских мужиков, сноровисто принявшихся вязать им руки проволокой.

На веру ничего принимать не стали. Сначала попугали ножами связанных, выбивая из них подтверждение, что в здании никого, затем еще и на зачистку сходили. Пленные не обманули, никого не обнаружили. Только четыре трупа, один из которых я записал на свой счет, пятна крови и следы большой пьянки в кабинете начальника станции. И все.

Вскоре на станции стало людно, и назначенные старшие переправляли людей в здания складов, тех, что ближе к лесу: мы ожидали прибытия подкрепления к противнику. До их основной базы, разместившейся в тридцати километрах от станции, звук стрельбы не донесся бы, но расписание связи у противника имелось, и невыход станционного поста наверняка вызвал тревогу.

Бандитов держали под охраной, усадив на пятки возле пакгауза, из которого выпустили их пленных. Всего освободили одиннадцать человек. Четырех девчонок в возрасте от пятнадцати до семнадцати из соседней деревни, и пятерых бывших работников станции, включая ее начальника, двое из которых были с женами. Добили распятого зомби и трех повешенных. Все в прошлом работали здесь, все были взяты в плен бандой и убиты без особого повода, просто так, для развлечения. Прикопались к какой-то мелочи, вроде не так сказал или посмотрел косо, да и убили.

Колю узнали все. В их глазах он сразу же превратился в кого-то вроде архангела с пылающим мечом. А вот Коля узнал среди них аж троих машинистов с маневровых тепловозов.

— Старшой, дело есть, — подошел ко мне Петр, уже полностью взявший руководство людьми из деревни.

— Про пленных, что ли? — догадался я по его мрачному выражению лица.

— Именно. Не поймет народ, если за вчерашнее расчета не будет.

А я бы и сам этого не понял. Более того, скажу, у меня примерно такие мысли и были, платить надо за все. Но были и еще кое-какие проблемы, о которых тоже сразу сказать надо:

— Петр, у меня возражений нет. Но есть моментик — противник подойти может, а вам с формированием состава и погрузкой возни много. Так что выделяй людей в работу, а я отдаю пленных. Договорились?

Тот кивнул молча.

— Коля! — окликнул я нашего нового помощника. — Минутка есть?

— Старшой, да хоть две, — ответил тот, оборачиваясь.

— Там два бэтээра есть, на ходу и с боекомплектом. — Я показал на трофейную технику. — У меня людей мало, а к противнику должны подкрепления подойти. Надо продолжать?

— Экипажи сколотить?

— Догадливый ты.

— Сделаем, не вопрос, — кивнул он и заорал: — Сашка!

Подбежал тот самый парнишка, что подгонял грузовик к станционному зданию. Я присмотрелся — лет двадцать, но похож на пятнадцатилетнего подростка, белобрысый, румяный, маленький, верткий.

— Саня у нас водилой и служил механом на бэтре, — пояснил Николай. — Считай, что в одной машине за баранкой человек есть. Я сам туда за стрелка сяду. На вторую сейчас найдем людей, крестьянину что за бэтр, что за трактор — разница невелика.

— Ага, без проблем, — мрачно сказал Саня. — Я «шестидесятку» до винтика знаю, куда хочешь на нем.

— Ну и давай на место, — кивнул я. — Жди команды.

— Есть.

Уже лучше, намного лучше. Теперь еще позиции найти, ну и так сделать, чтобы грузовик взрывчатки без всякой пользы не пропал. Зря старались, что ли?

— Смотри, за урок взялись, — сказал Большой, указав на собирающуюся возле пакгауза толпу.

— Ага, хорошо, уркам полезно, — одобрил я начинание народных масс.

— А чего задумали? — залюбопытствовал Володя.

— А что бы ни задумали, то и на пользу, — отмахнулся я. — Лишь бы живыми не отпустили. Одним куском, по крайней мере.

С экипажами для техники разобрались быстро. Заодно организовали две пулеметные позиции на крышах, взяв под прицел подъезды к станции с юго-востока, единственного направления, откуда следовало сейчас ждать основных сил противника — других дорог не было. Позиции тоже выбрали легко, все равно выбор был невелик. Отбиваться получалось лишь с маневра — высунулся из-за зданий, отстрелялся и спрятался, других укрытий не наблюдалось. Грузовик с селитрой разместили у самого переезда, через который противник наверняка должен был пройти. Ну почти наверняка, БТР и через рельсы спокойно переедет, расчет на то, что сразу это сделать не догадаются.

— Старшой, тебя народ там зовет, — подбежал ко мне какой-то паренек, размахивая руками.

— На фига? — не понял я.

— Там этих кончать будут, люди говорят, что без тебя вроде нельзя.

Вот как. И ребенка, считай, послали сообщить. Меняются времена, точно меняются.

— Давай, Серый, сходи, от нас делегатом вроде как, — сказал Сергеич. — Тут и без тебя пока справимся.

Ладно, идти так идти. Я за последние два месяца уже на всякое насмотрелся, удивить мало чем удастся. А те, которых «кончать» намерены, свою судьбу на все сто заслужили, нет с моей стороны никаких возражений по поводу того, что с ними делать собираются. Что бы ни придумали.

Люди стояли полукругом, мужчины, женщины, разве что детей в стороны отвели. В середине сидели пленные, притихшие, явно испуганные, до них только сейчас начало доходить, что правила действительно изменились радикально. Над всем этим тучей висело тягостное, недоброе молчание. Толпа словно лишилась жизни, как манекены все стояли. Ни разговоров, ни шевелений, ничего, только взгляды, в которых читался приговор. Когда я вошел в круг, все уставились на меня, словно ожидая сигнала или команды.

— Старшой, сказать что хочешь людям? — спросил меня Петр.

— Я по речам не великий мастер, — покачал я головой. — Сами разберетесь, не маленькие.

— Начали! — крикнул Петр, вынимая из кобуры ПМ.

Помогали ему четверо мужиков, крепких, немолодых, с удивительно спокойными и даже скорее равнодушными лицами. Словно дрова колоть пришли или огород пропалывать — так они выглядели. Ухватив одного из связанных, они валили его лицом вниз на пыльный асфальт, и бывший учитель стрелял под лопатку из пистолета. Тело дергалось и быстро затихало. Тогда мужики сноровисто снимали мотки проволоки с рук и ног и закидывали труп в открытые ворота склада.

Из двенадцати уголовников так поступили с шестью, выбирая тех, что помоложе, вроде как из милости. Пока кончали первых двоих, орали и матерились все пленные, но затем затихли. Кто-то обмочился, лежа в расплывающейся луже, пахло и дерьмом. Но потом стало тише, словно до всех дошло, что спасения не будет. Один из пленных, молодой, чернявый, рыдал во весь голос, елозя мокрым, слюнявым и сопливым лицом по земле. Его кончили четвертым.

А остальным начали распутывать только ноги, и Петр стрелял каждому в бедро. А затем их по одному, невзирая на возобновившийся вой и крики, заталкивали, преодолевая сопротивление, в темное чрево склада, где уже шевелились, возрождаясь к нежизни, их бывшие дружки. Потом ворота захлопнулись, и слышен был лишь многоголосый крик из-за их стальной поверхности. И кто-то бился в них отчаянно, веем телом, но недолго.

А затем люди потянулись к небольшому составу из пяти платформ и небольшого маневрового тепловоза, который медленно вышел с запасных путей станции, погромыхивая двигателем.

— Серый, дело есть, — подошел ко мне Николай. — Состав отправляем, но тут как вышло — машинисты появились.

— То есть без тебя справятся? — уточнил я, боясь обрадоваться раньше времени.

— Верно, — подтвердил он. — Без меня и без Санька, у того счет личный. В общем, мы к тебе прибиться решили пока. Один бэтр на платформу грузим, и он с людьми уходит, все равно лишний, а второй остается.

— У меня задание вроде как об стену убиться, — честно ответил я. — Уверен, что тебе оно надо?

— Должок за мной, отдать хочу. Так что спорь не спорь, а мы с вами.

— Докуда? — уточнил я главное.

— Я до «Шешнашки» с вами и оттуда в Нижний, к своим, — ответил тот. — А насчет Санька не скажу, он, может, и вовсе остаться захочет. У него только мать была, убили ее вчера, так что сам понимаешь… Зубами рвать готов.

Увидев, что я задумался, добавил:

— Санек у нас первый водила, не пожалеешь. Ну и отслужил как положено, службу знает.

— Да не об этом думаю, — отмахнулся я.

На самом деле опасался я другого — как бы новый человек месть свою во главу всего не поставил, тогда остальных может под монастырь подвести. Николай меня понял вроде как, пояснил:

— Я все время с ним буду, присмотрю. Так что? Решай скорее, отправляем состав.

— Ладно, давайте с нами, — согласился я. — Васька-Кэмел с вами поедет, он тоже деревенский, так что разберетесь.

Дальше суеты стало еще больше. Наш «бардак» укрылся за бревенчатым штабелем, направив ствол КПВТ на переезд. К нему же подогнали бронетранспортер. Мне на тот момент не до техники было, то одно, то другое. Пока провод от заминированной машины протянули, пока позиции выбрали… укрытие, к счастью, нам не требовалось, я решил рвать «сюрприз» прямо из «бардака», пусть нас броня защищает. Зря, что ли, столько железа захватили?

Пока вооружали и экипировали из запасов Николая, из бэтээра выбрался Санек. Мрачный, но одновременно обескураженный, вымазанный маслом по уши и пахнущий соляркой. Кстати, ее запах меня уже давно удивлял, у БТР-60 двигатель бензиновый. Точнее даже, два двигателя, не было тогда в стране одного, подходящего и мощностью и весом.

— Старшой, бэтр неправильный — дизельный! — объявил Саня.

— Не понял… — удивился я. — «Шестидесятый»?

— Так точно, «шестидесятый», — подтвердил он. — Камазовское двигло стоит, двести семьдесят сил. Я с ума пока не сошел вроде.

Стоявший рядом Шмель тоже опешил несколько. Почесал в затылке, пожал плечами, сказал, что, наверное, какая-то модернизация. Ну тут он Америки не открыл, иначе это не объясняется. Прояснил все Николай, слышавший разговор.

— Это в Арзамасе переделывать стали, таких много в нашем направлении возили, — сказал он. — Сам пару раз платформы с такими гонял. Их как раз по складам и сгружали потом, на случай великой войны или на экспорт.

— А ну-ка… — не выдержал я.

Снаружи вроде и не изменилось ничего, а вот внутри было отличий много. Например, вместо старой «раз-два-третьей» радиостанции стояла новая, Р-173М. Башня, на первый взгляд обычная, на самом деле была от «восьмидесятки», из нее можно было даже по самолетам стрелять, если попасть надеешься. А самое главное — для городских боев это неплохо, можно по верхним этажам лупить. Вместо старых сидушек, от которых задница болит, появились новые, удобные, и установлены, как в «семидесятке», лицом к бортам, чтобы стрелять можно было. Ну и приборы наблюдения новенькие, это сразу видно. Вот так, прооперировали «старичка». Хотя главный недостаток на месте остался — люки только в крыше, под обстрелом выбираться — ну его на хрен. А те, что в бортах, больше на насмешку похожи.

— «Мазута», запас хода теперь какой у него, а? — спросил я, высунувшись из командирского люка.

— Верст шестьсот, наверное, — задумчиво ответил Мишка. — Прикидочно, если увеличенные баки не поставили.

— Там еще соляра в бочках есть, — указал рукой Саня на открытый склад неподалеку. — Можем на цепи две взять по бортам, тогда вообще далеко хватит. И бензин есть, — добавил он, перехватив мой взгляд.

— А чего тогда стоите? — вскинулся я. — Бегом обеспечили погрузку! Хоть зубами поднимайте. А то сейчас припрется кто, а у нас еще конь не валялся.

Так скомандовав, сам пошел к «бардаку», а если точнее, то к подрывной машинке.

Состав ушел со станции примерно минут через двадцать. Куча людей на платформе, махавших нам руками, на последней стоял бронетранспортер, уставивший стволы пулеметов на лес. Мы остались одни. «Бардак» так и прикрывал подходы к станции, а на бэтээр с кряхтением и матом грузили бочки с соляркой, каждая по четверти тонны весом. Однако и с этим справились, дополнительных четыреста литров взяли. Противник же пока не показывался. Успели пристроить бочку бензина и на БРДМ, ощутимо прибавив дальности.

Прошло еще минут сорок, так никто и не показывался. Мы уже и связь между машинами установили, и внутри групп обмен наладили, а дорога так и оставалась пустой. Ждать дальше смысла не было, поезд уже был далеко, а специально боя мы не искали. Нам он без надобности, у нас своих проблем хватает.

— Шмель, давай к «газону» помаленьку.

— Как скажешь.

Теперь уже под прикрытием бэтээра «бардак» медленно покатил к переезду. Выбравшись из него, я подошел к машине, из которой ощутимо попахивало соляркой. Как бы не насторожило. Повозившись минут пять, заменил электродетонатор на банальную растяжку из гранаты, облепленной килограммом пластита, и завел ее на заднюю дверь, тихо матерясь про себя и потея от мысли, что вот одно неверное движение — и рванет. Но ничего, справился, с облегчением забрался в стальное чрево броневика и скомандовал:

— Шмель, валим отсюда!

«Бардак» тронулся с места, а вскоре и бронетранспортер с забавными «ушами» бочек по боками пристроился следом. И люди сразу полезли из десантов на броню.

То, что нас стало больше и у нас прибавилось техники, меня радовало. А заодно возникла мысль о том, что базу в пионерском лагере теперь можно не держать, а дать им команду отходить к Нижнему, к своим. У нас две машины плавающих, на которых мы можем перебраться через Волгу очень запросто, в любом удобном месте, и так уж строго на дорогу к Бору мы теперь не завязаны. Осталось только придумать, как с ними связаться, мы уже за всякую штатную дальность связи ушли.

Рвануло примерно через час после того, как мы покинули станцию. Не знаю, кто полез в грузовик и зачем, не думаю, что мирный человек. Мирные туда не совались уже давно, как мне кажется. Над лесом поднялось огромное серое облако, а затем, с большим запозданием, нас догнала почти неслышная, но все равно тяжкая звуковая волна, ощутимо саданувшая по ушам.

— Хиросима… — покачав головой, заключил Большой, сидевший рядом на броне.

— Типа того, — согласился я. — Грузовик селитры, мало, что ли?

Еще через пару часов мы выехали на берег реки. Той самой, на которой были мосты, которые нам не нужны, но не было так нужных бродов. Выехали в совершенно безлюдном месте, в лесу. Наш берег был обрывистым, противоположный вполне пологим. Я подобрал ветку с земли, бросил в воду. Течение было быстрым, но не слишком. Наши плавающие машины вполне способны такое преодолеть. Осталось только найти место.

Мы с Васькой пешком пошли вдоль берега влево, в сторону от дороги и населенных пунктов, броня медленно покатила за нами. Километров через пять и через час хода мы нашли широкую песчаную отмель, языком выдающуюся в реку, которая ее в этом месте огибала. Зато противоположный берег стал покруче. Не понос, так золотуха, все не слава богу!

Удалось присмотреть подходящее для выезда местечко на противоположной стороне метрах в двухстах ниже по течению. Надо будет не промахнуться и выехать именно там. А БРДМ-2 на плаву совсем на лодку не похож, впрочем, как и бронетранспортер. Плавает он, как это самое в проруби. Не тонет, но и не управляется особо. К тому же что на корме броневика двухсотлитровая бочка, что две таких на бэтээре. Как они повлияют на плавучесть и управляемость?

В общем, на всякий случай приготовили бухту репшнура, мы с Васькой разделись до трусов и уселись на броню, приготовившись спасать транспорт. И не зря собрались. Хоть дополнительный груз на броне на центровку заметно не повлиял, мощности штатного водомета не хватило на быстрине, течение чуть не пронесло нас мимо выезда. Пришлось соскочить с брони, вплавь добраться до берега и зацепить репшнур за не слишком надежный куст. Затем уже, добравшись до «бардака», вытянули из него трос, забили анкер в почву на берегу, подтянулись лебедкой, повыли мотором на пониженной передаче и в конце концов выбрались на крутой песчаный берег.

БТР тянули уже «бардаком», прицепив трос заранее, так что ничего экстренного не произошло. На откос он вообще играючи выскочил на своих восьми колесах.

Продрогли мы изрядно, дело шло к вечеру, поэтому забрались на пару километров в лес, и я объявил привал. На сегодня норму подвигов выполнили, а до Горького-16 оставалось всего сорок пять километров. Завтра к середине дня будем на месте, если опять чего-нибудь по дороге не случится.

Развели неплохой костер, не слишком его и скрывая, расселись вокруг, подвесив на треножнике котелок с водой. Еще даже сумерки не начинались, пригревало солнце.

— Ладно, но чуть-чуть сегодня можно, — сказал я, достав большую флягу с водкой. — И за победу, и за знакомство. Ну и чтобы потом все удачно прошло.

Разлил в стаканчики пластиковые, раздал по рукам. Сергеич не притронулся, по обыкновению, остальные выпили.

— Старшой, ты скажи, куда мы вообще? — вдруг спросил Санек.

— А ты не в курсе? — удивился я и глянул на Николая.

Тот немного смутился, сказал:

— Да как-то времени рассказать не было.

— Да ты не боись, Старшой, мне все равно, — откровенно сказал новый механ. — Мне бы этих козлов побольше грохнуть, а там трава не расти. Но знать интересуюсь все же, не бараном же бежать.

— В «Шешнашку» идем, — ответил ему Большой. — Пока так идем, а там, скорее всего, прорываться придется.

— А, ну хорошо, — кивнул тот. — А потом?

— Потом под Москву, мы там живем вроде как, — ответил уже я.

— Это как-то того, не очень… — чуть напрягся парень. — У меня к местным босякам счет, им по нему платить и платить.

— Так мы и не держим, — пожал я плечами. — Можешь потом в Нижнем остаться, все ближе будешь.

— Ладно, там видно будет, — буркнул тот.

— Верно, посмотришь, — согласился я. — А вообще тс, к кому у тебя счет, померли уже.

— У меня к ним всем счет, навсегда. Ладно, я на фишке посижу.

Сказал гак и исчез в темноте. А мы ужинали, пили чай, много говорили. Впечатлений у нас за последние два дня на всю жизнь набралось. Потом разговор все же сбился на насущные материи. У Сергеича появился план.

— Думаю, что знаю, куда вас вести, — сказал он. — Если все выйдет, как предполагаю, то можем оказаться почти что там, куда нам и надо.

— И куда поведешь? — спросил я.

— Пока не скажу, сглазить боюсь. Доедем до места — расскажу дальше.

— До какого места?

— А место я на карте отмечу.