Сергей Крамцов
24 мая, вторник, день
К рассвету следующего дня мы успели не только собраться, но и неспешно позавтракать, с дымным душистым костерком и походным чайником. Красота! Затем мы вновь взгромоздились на броню, причем сегодня к нам присоединился и Сергеич, бросив Шмеля в стальной утробе в одиночестве. Остывший за ночь мотор выпустил клубы пара из выхлопных труб, быстро прогрелся, и мы поехали дальше.
Карта и навигационные приборы — что наш переносной GPS, что штатный бортовой навигационный комплекс — единодушно показывали, что большую часть пути к цели мы преодолели еще вчера и без всяких проблем. Сегодняшний отрезок был посложнее: согласно карте нам дважды надо повторить такой маневр, как «форсирование водной преграды на боевой технике с ходу». А для этого найти место с подходящим спуском и подъемом из воды, да и скорость течения тех речек, которые должны нам встретиться, неизвестна. Карты в этот вопрос ясности не вносили.
На одной из них, лесной речке под странным названием Вопь, были обозначены два брода, на второй — лишь два моста. Если не найдем подходящего места для ее форсирования, то придется ломиться через мост. Впрочем, мостики эти вполне захолустные, так что была надежда на то, что нам удастся прорваться. Гранатомет у нас есть, два пулемета в башне и еще один у Сергеича, ну а я прихватил трофейную СВД, отобрав ее у Лехи. Не думаю, что мост на проселке кем-то серьезно охраняться. А мы с «бардаком» теперь во! Сила! Шучу.
Но до речки еще надо было добраться, а пока нам предстояло сорок километров лесного марша, такого же, как и вчера. Вновь броневик, как бегемот, топтал стальным брюхом и разлапистыми толстыми колесами гибкий кустарник, жалобно скребшийся о броню и с хрустом ломавшийся, вновь время от времени мы останавливались, и кто-то из нас уходил вперед, доразведать маршрут. Попался и достаточно крутой овраг со скользким склоном, который не удалось объехать, а лишь получилось найти место, годное для преодоления, и через который пришлось перебираться, помогая себе лебедкой. Хорошо, что она у военной техники не такая, как для джипов продают, а с десятикратным запасом по прочности.
Но все это были ситуации штатные, для чего и была предназначена сконструированная еще в шестьдесят шестом году машина. Раз она разведывательно-дозорная, то и забираться должна везде, куда забираются разведка и дозор. А как же иначе?
В любом случае марш на броне петляющего между деревьев «бардака» намного комфортней точно такого же пешего марша, да еще и с тяжелым грузом на спине. Старая истина про то, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти, так истиной и осталась, ничего не изменилось. Главное, не уснуть на мягко и плавно покачивающейся броне и не скатиться под колеса к собственному транспортному средству. Можно и внутрь перебраться, да очень уж часто спрыгивать приходится, выискивать дорогу.
К первой реке вышли еще утром. Остановились на опушке леса, минут пятнадцать осматривали окрестности в бинокли, но не обнаружили ни единой души, ни живой, ни мертвой. Зато нашли следы коровьего брода в виде многочисленных следов и засохших лепешек коровьего навоза. Следы и навоз были относительно свежими, стадо гоняли совсем недавно, может быть, пару дней назад. Какие выводы? Простые: надо быстро отсюда сваливать. Пересечь реку, затем широкий, заросший диким клевером луг и скрыться в лесу на той стороне. Ничего сложного, но хотелось бы проделать это не обнаруженным никем. Скрытность — наша лучшая защита.
— Вроде бы никого, — сказал Сергеич, опустив бинокль на грудь.
— Мне тоже так кажется, — согласился я.
— Это и странно. Стадо каждый день должны здесь гонять, а следы вчерашние, — заметил подкованный в сельских реалиях Василий.
— Хм… действительно, — пробормотал Сергеич. — Что это могло сегодня людей задержать? Пастух упился?
— Стадо и без пастуха собраться и на выпас уйти может, — сказал Васька. — Помрет пастух — другие выведут. Так не бывает, короче.
Если чего-то не бывает, а оно есть, то по нынешним временам это плохой знак. Хороших знаков, если честно, вообще не осталось, все, какие ни на есть, хуже некуда.
— А где деревня-то? — спросил я, разворачивая карту.
Деревня оказалась совсем рядом, всего километрах в двух, на противоположном берегу. Минус нам. Расслабились. Населенный пункт — это источник опасности, а мы чуть не в него въехали, не глядя.
— Деревню доразведать придется, — подвел я итог своим размышлениям. — Хотя бы в познавательных целях.
— Это каких? — высунулся из люка Шмель.
— В простых, — слегка стукнул я его по шлемаку. — Есть ли в ней бандиты? Что делают? А если нет, то как часто появляются? И появляются ли вообще? Деревня-то из глухих.
— Не таких уж и глухих, мы к основной трассе на пятнадцать километров приблизились, — уточнил Василий.
— Все равно. Как бандиты живут, мы уже видели. Теперь хочу выяснить, как обитают местные жители под их властью.
— Это с какой целью? — спросил Шмель.
— С познавательной, сказал же, — отрезал я. — Ладно, всем слушать боевой приказ и ни разу не возражать. Миш, рули во-о-он на тот «язык» леса, сразу после брода. И держись середины того овражка, видишь?
Я указал рукой на заросший травой пологий распадок, достаточной, впрочем, глубины для того, чтобы укрыть корпус бронемашины. Хотя бы частично.
— По овражку дойдем до той кучки кустов, от них рули правее, въезжай в лес и тормози. Там обсудим, что делать дальше. Сергеич, давай к башенным пулеметам. Если что подозрительное увидишь — долби по нему со всех стволов сразу.
— Вы тоже давайте с брони, — сказал Сергеич. — Когда по овражку поедем, вас издалека видно будет.
Я подумал и полез в люк. Можно было и за башней вытянуться, но придется закрыть люки, и в случае обстрела из стрелкового оружия быстро забраться внутрь уже не получится, все же два люка для такого экипажа — очень мало.
«Бардак» слегка качнулся на подвеске, рыкнул мотором, тронулся с места. Перед бронестеклом в обзорном командирском окне закачался пейзаж, я ухватился за гнутую металлическую ручку. Машина по песчаному, загаженному навозом пляжу скатилась к реке, с шумом врезалась в воду. Шмель включил нижний ряд трансмиссии, звук мотора изменился. Речка была неширокая, метров пятьдесят, не больше, в этом месте, поэтому уже через несколько секунд броневик карабкался на довольно крутой песчаный откос на противоположной стороне. Пару раз подбуксовав, мощные колеса с большими грунтозацепами вгрызлись в склон, машину вынесло наверх.
Я старался разглядеть окрестности в командирские приборы наблюдения, но там было тихо. Машина свернула правее, нырнула в ложбину, бывшую некогда или оврагом, или руслом ручья, но теперь расплывшуюся в стороны от времени и заросшую высокой травой. Трава хлестала по наклонному носу, броневик вновь сменил ряд трансмиссии на верхний и уже легко и бодро понесся по естественному укрытию в сторону недалекого леса. Еще пара минут, и мы вломились в густой подлесок, завиляли между стволов и остановились.
Сергеич, все это время крутивший стволами пулеметной установки, выпрямил ее по оси, и я откинул свой люк. Пока стволы пулеметов не смотрят строго вперед или совсем уж в другую сторону, не знаешь, какой из люков удастся открыть.
— Чего встали? — спросил Васька.
— Отсюда сходим на деревню посмотреть. Собирайся, — скомандовал я.
— Сходим так сходим, — кивнул Васька и спрыгнул с брони.
Я еще раз глянул на карту. Деревня была небольшая, это даже не село. Ее, от самой околицы и до границы леса, окружали поля, тянувшиеся примерно на километр. Интересно, это раньше такая огромная поляна в лесу была, где деревню поставили, или постепенно вырубили лес вокруг себя? Деревни здесь все больше старые, могли и вырубить. И место расчищали под пашню, и дрова были нужны.
— Ладно, проверяем связь — и пошли.
Связь держалась, можно было идти. «Бардак» потянулся следом за нами, потом, не доезжая пару сотен метров до опушки, остановился. Надо будет — подгоним его ближе, лес вполне позволяет.
Когда за осинами подлеска появились просветы, мы пригнулись, а еще чуть позже вообще поползли на четвереньках. Сомнительно, конечно, что кто-то из глухой деревни будет в бинокль рассматривать опушки окружающего леса, но береженого сами знаете, кто бережет. А вдруг рассматривает?
К крайним кустам подобрались ползком, огляделись… и, как выяснилось, не зря ползли. Деревня была окружена и оцеплена, причем даже тактически относительно грамотно. На околице самой деревни выстроились БМП-1, «маталыга», три военных бортовых КамАЗа, пара «уазиков», обычный и «буханка». А еще, что меня удивило, я заметил среди выстроившихся машин два «Водника». Тех самых, новеньких, с двумя пулеметами каждый и с заключенной в круг обоюдоострой секирой или буквой «Ф», на секиру похожей. «Фармкоровские», мать их за ногу!
Возле «Водников» стояла группа людей в черных прыжковых костюмах, черных легких шлемах и в черных же бронежилетах. Готы прямо, только очень военизированные. А вообще странно, спецназеры, сидевшие на броне, прошедшей в тот раз на хлебозавод, выглядели вполне по-армейски, а эти опять какие-то непонятные, вроде тех, что в Медном встретили. А может быть, у них там разные люди? Вояки и есть вояки, а эти так и остались службой безопасности? Эсэсовцы самые натуральные. И действительно, не слишком похожи на военных, у всех на плече «сто пятые», как у меня.
Кстати, а что они со всей остальной сворой делают в деревне? Да еще оцепив ее с разных сторон? Оцепление направлено все больше внутрь кольца, чтобы из деревни никто не бежал. Метрах в двухстах от опушки леса расположились двое с пулеметом. На расстоянии метров в двести от них засели еще двое. Посмотрел в другую сторону — там еще. Что все это значит?
Снова перевел взгляд на технику возле деревни. Отсюда до них метров семьсот. Я достал дальномер, замерил дистанцию. Да, так и есть. Пятьсот девяносто до «Водников», двести двадцать до пулемета на пашне.
— Что же там происходит? — прошептал я.
— На зачистку похоже, — ответил Васька.
Похоже, не спорю. Однако зачистки в Чечне проводились из расчета на возможное вооруженное сопротивление, вокруг зачищаемого села размещались основные силы, армейцы все больше, внутрь же шли «вованы» и ОМОН. А здесь основные внутри, в деревне. И самое главное — при зачистках всегда пытались всех разогнать по домам, чтобы не путались под ногами и вечных крикливых демонстраций не устраивали, а тут, наоборот, всех в кучу собирают, чего в Чечне даже самый слабоумный командир делать бы не стал.
Значит, сопротивления не опасаются. А что тогда им занадобилось? Грабеж? Тогда слишком много народу. Везде между деревьями мелькал разношерстный камуфляж и еще не выцветшие «афганки». И опять же зачем тогда всех собирать в кучу?
— Похоже, что собирают всех за тем большим сараем, — сказал Васька, наблюдая в бинокль.
— Ага. Так все и выглядит, — подтвердил я.
Действительно, со всех сторон по направлению к большому сараю или амбару гнали всех деревенских жителей. Гнали неласково, подгоняя прикладами и деревянными палками, независимо от пола и возраста.
— Ты знаешь… — снова заговорил я. — У меня плохие предчувствия.
— У меня тоже. Неспроста это все.
Длинный сарай не давал рассмотреть, что там происходит, но было понятно, что жителей сгоняют в толпу, которую окружили несколько десятков бандитов в военной и полувоенной форме, вооруженных автоматами и карабинами СКС, причем некоторые откинули штыки. Прямо каратели. Возле цепи стояла кучка людей в полноценном военном камуфляже, тоже вооруженных, которые разговаривали с двумя «эсэсовцами» в черной форме. Разговаривали оживленно, не без подобострастия, не обращая внимания на сгоняемую у них за спиной толпу.
— Вась… иди за «бардаком», и подгоняйте его к опушке, — сказал я.
— Это зачем?
Я пристроил обмотанную винтовку на лежащем бревне, примерился, как ее наводить на пулеметчиков. Перевел дух, унял заколотившееся было сердце, затем сказал:
— А затем, что мне плевать на контейнер с вирусом и его доставку. Если здесь сейчас произойдет то, что должно произойти, то я себе по гроб жизни этого не прощу. Бегом!
— Есть! — неожиданно даже для себя ответил Кэмел и на четвереньках рванул в глубь леса.
Я приложился к винтовке. Навел на пулеметчика. Прямой выстрел, не промахнусь. Те, кто в оцеплении справа, от меня тоже не слишком далеко, дотянусь и до них. И до тех, кто слева, тоже дотянусь. Наш главный противник — БМП со своей неслабой пушкой. Для КПВТ вполне уязвим, но сам БРДМ для такой пушки уязвим еще больше.
Все остальное, чем располагает противник, фронтальной проекции нашего «бардака» не страшно, главное — обзорные люки прикрыть. Ни с «маталыги» пулемет его не прошибет, ни с «Водников». Для РПГ-7, которые могут быть у бандитов и которых я не вижу, расстояние великовато, не попадут. Хотя… один «Водник» вместо двух пулеметов несет еще и автоматический гранатомет. А вот эти могут накрыть.
А вообще нам даже не победа требуется, а спугнуть всю эту публику из деревни. Если они задумали то, что в свое время немцы именовали «массовой экзекуцией» или «акцией устрашения», то такое делается в тишине, покое и безопасности.
Главное — не дать БМП открыть огонь первой. Она стоит хорошо, бортом к нам. Расстояние такое, что для КПВТ это даже не прямой выстрел, это выстрел в упор.
— Сергеич, компоновку БМП-1 помнишь? — спросил я по радио.
— Помню. Что нужно, боеукладку нащупать? — послышалось в наушнике.
— Вроде того. Надо из игры сразу вывести. Гарантированно.
— Помню. В башне у них боеукладка. Не промахнусь, дистанция небольшая.
Плохо, что нам тоже до них из РПГ не дотянуться. Жаль. Тогда с «копейкой» возни было бы меньше. А из того, что там есть, только она нам противник.
Из деревни донеслось несколько выстрелов, словно сухие палки сломали. Криков слышно не было, расстояние скрадывало, но началась какая-то суета, похоже, что часть людей загоняли в сарай. Пулеметчики из оцепления давно уже повернулись к лесу спиной, им самим охота было посмотреть, что делается в деревне. Впрочем, у них и пулемет на деревню был направлен, это же не оборона, а оцепление.
За спиной послышался звук мотора, затрещали сучья под тяжелой машиной. Я обернулся. Васька вел за собой «бардак» к опушке, сам же он тащил ПКМ Сергеича. Правильно, надо было самому догадаться, но не догадался.
Шмель подогнал на малых оборотах броневик за куст, а Васька с пулеметом рухнул рядом со мной на землю. Я посмотрел, как Шмель расположил машину. А расположил он ее с умом, за ней метров на пятьдесят ни одного дерева по прямой. Случись отходить, можно сначала задом в подлесок сдать, а уже потом развернуться.
— Начинаем по моему второму выстрелу, — сказал я в рацию. — Кэмел, давишь из пулемета тех, кто правее в оцеплении. Сергеич, огонь по БМП, а потом переносишь на «маталыгу». Большой, из РПК по пулеметчикам, шевельнуться не давай. А дальше по обстановке, ждите команд.
А что тут еще скомандуешь? Мы в эту драку влезаем с ходу, без всякого плана, проигрывая противнику по всем статьям. Это даже авантюрой не назовешь, форменное самоубийство. И именно на это вся наша надежда, потому что такого здесь никто не ожидает. Фактор неожиданности на нашей стороне даже не на сто процентов, а на сто тысяч.
Я разместил силуэт бандита за пулеметом в прицеле и плавно потянул спуск. СВД лягнулась, подскочила, пуля ударила его в середину спины и повалила лицом вперед на пулемет. Мой выстрел за шумом и стрельбой из села остался для его напарника незамеченным, и на него я тоже истратил всего одну пулю. Чуть больше двух сотен метров, не расстояние, промахнуться невозможно.
И одновременно с моим вторым выстрелом справа от меня заработал ПКМ, а почти над головой забился отбойным молотком тяжелый КПВТ. Я сразу перекинул прицел на двоих из оцепления, располагавшихся слева. Они успели понять, что дело неладно, и упали на пашню лицом в нашу сторону, опустив пулемет на сошки. До них мне тоже ненамного больше трехсот, не промахнусь.
Однако задергался, и первый выстрел выбил облачко пыли из пашни прямо у локтя пулеметчика. Тот успел открыть огонь, но взял слишком высоко. Где-то над моей головой хлестнуло пулями по древесному стволу, вокруг них тоже забегала стайка пылевых фонтанчиков. И тут я выстрелил снова. И попал в лицо, как мне показалось. По крайней мере, голова пулеметчика странно дернулась, и он ткнулся лицом в землю. А его напарник вдруг вскочил на ноги и резво побежал к деревне, чего я никак не ожидал. Но все равно вогнал ему в спину две пули подряд.
Затем я перевел прицел на деревню. БМП была неподвижна и слегка дымила. Сергеич сумел все же ее сразу заткнуть, а теперь расстреливал короткими очередями плоскую камуфлированную «маталыгу», довольно метко огрызавшуюся из ПКТ. Я слышал, как пули хлестнули по лобовой броне нашего броневика. Но продолжалось это недолго. MT-ЛБ бронирован слабо, он даже пулю из моей СВД уже с двухсот метров не держит, а мощь патрона калибра четырнадцать с половиной миллиметров для нее запредельна. И стояла она к нам боком, легко в проекции взять в прицел как стрелка, так и водителя.
Прошло не больше десяти секунд, и пулемет с «маталыги» тоже замолчал. А Сергеич перешел на башенный ПКТ, открыв огонь по пехоте и грузовикам. Я же начал выискивать в прицел черные мундиры. И выискал все же одного, привставшего на колено и активно жестикулировавшего, отдавая команды. Выстрелил в него, попал в бронежилет, он дернулся и согнулся пополам, я снова выстрелил и уже второй пулей свалил окончательно. Лежащих рядом с ним накрыло пулеметной очередью, взметнувшей густую пыль.
Васька тоже перенес огонь пулемета на деревню. Оттуда тоже начали вовсю отвечать огнем, пока неточно, но следовало ожидать того, что нас вскоре нащупают. Я дострелял магазин в противника, кажется убив еще одного. Стрелок я неплохой, но не снайпер, эта дистанция стрельбы для меня почти предельная, недостаточно практики. Леху бы сюда, черт возьми.
Неожиданно всерьез рванула БМП, не хуже танка. А что удивительного, впрочем? Это же не «двойка» с ее тридцатимиллиметровой пушкой, в «копейке» калибр серьезный. Каждый снаряд мощью как у «тридцатьчетверки», и у тех тоже при взрыве боекомплекта башни отлетали. Вот и у БМП башню взрывом сорвало и на кабину одного из КамАЗов бросило, проломив крышу того чуть не до самого мотора. А сам низкий широкий корпус старой боевой машины пехоты зачадил черным дымом и вдруг дохнул жирным красным пламенем из всех щелей. От взрыва досталось залегшим неподалеку.
К треску ПКТ с «бардака» снова присоединился КПВТ. Поменяли коробку, значит, следующие пятьдесят тяжелых патронов готовы ударить по деревне. А деревенские-то, кстати, разбежались, отсюда хорошо видно, как люди прячутся за домами и сараями, стараясь убраться подальше от места боя. Значит, уже не зря мы атаковали.
КПВТ на такой дистанции боя вещь смертоубийственная и сокрушительная. Из башенной установки можно в котелок попасть, знай крути ручки наводки. А уж о пробивной способности пуль я теперь умолчу, и так достаточно сказал. Они через все насквозь пролетают, как лом через сугроб.
Очередь из наших башенных пулеметов настигла группку «эсэсовцев», спешно грузившихся в свой «Водник». Пулеметы с них до сих пор молчали, кстати. Скорее всего, экипаж покинул машины, вовсе не ожидая нападения, и теперь три пулемета с автоматическим гранатометом не могли поддержать их огнем. Не было за ними стрелков, все вышли экзекуцией любоваться.
Очередь КПВТ прошибла корпус одного из вездеходов с такой силой, что тот закачался на рессорах, а из бронированного кузова фонтанами вышибло искры, как от электросварки. Три фигуры в черном разом повалились на траву, забрызгав кровью борт своей машины, а остальные бросились наутек.
Второй «Водник» ловко прикрылся корпусом горящей БМП, а уцелевшие «эсэсовцы» перебежками начали подтягиваться к машине.
Я начал вылавливать в прицел отстреливавшихся бандитов, которые еще не заимели полезную привычку постоянно менять позицию. Такое с их стороны упущение по службе позволяло мне пристреливаться к каждому и примерно с трех или четырех выстрелов гарантированно поражать. И когда я воткнул в винтовку последний, пятый снаряженный магазин, я точно знал, что завалил не меньше десятка человек только в деревне. Показал бы я в Чечне такой результат? Держи карман шире, духи под огнем не разлеживались. Дай бог, я сам бы живой остался, тоже ведь с одной позиции стреляю.
Васька тоже пристрелялся, полосовал четкими очередями по пять-шесть патронов и тоже производил трупы. И, что меня обрадовало, кто-то из деревенских добрался до трофейного оружия и открыл огонь противнику во фланг. И не один, там уже несколько человек постреливало.
Это оказалось последней каплей, взятые в два огня бандиты начали разбегаться. Бросились к двум уцелевшим грузовикам, в панике лезли в кузов. Я приказал Сергеичу не вести огонь по кабинам, двигателям и ходовой части грузовиков, не отрезать противнику путь к бегству. Нам вовсе не надо было, чтобы те встали против нас насмерть, не те у нас силы. Прекрати они панику — и даже сейчас были способны вломить нам по первое число.
Так и получилось — два уцелевших КамАЗа с истрепанными тентами и разбитыми досками бортов рванули по проселку от деревни, впереди них несся уцелевший «Водник», потерявший при погрузке еще двоих в черном, которые валялись в пыли возле пылающей бронемашины. За ними вилял УАЗ с тентом. «Буханка» осталась брошенной в деревне, и, кажется, совершенно неповрежденной.
— По машинам! — скомандовал я.
Теперь главное вовремя ворваться в деревню, до того как поднялась на ноги основная масса убитых. Попаданий в голову было немного, так что жди массового подъема зомби. Мы с Васькой одним прыжком взмахнули на броню, соскользнули в распахнутые люки. Я отставил снайперку, скинул с разгрузки подсумки под нее и взамен быстро нацепил лифчик с автоматными рожками. Теперь если что и будет, то ближний бой.
«Бардак» между тем уже плавно раскачивался, преодолевая пашню. Я прижался к обрезиненным наглазникам командирского прибора наблюдения, повел перископом по панораме боя. Черный дым от горящей БМП, ветром прижатый к земле, изрядно запакостил пейзаж, но всю картину разорения скрыть не мог. Трупов на земле хватало, а некоторые из них уже начали шевелиться и подниматься. Выстрелов же более слышно не было.
Ладно, гоняться за ними не будем, все равно сами придут. Я откинул люк, высунулся из броневика по пояс. Рядом со мной вылез Васька.
— Шмель, давай в деревню полным ходом, на мертвяков не отвлекайся!
— Принял!
В деревню влетели как раз в том момент, когда несколько человек подбежали к большому сараю, ворота в который были закрыты и подперты снаружи кольями и какой-то телегой. Но ничего делать они не стали, лишь постепенно выстраивали полукруг. Думаю, я догадался правильно, что же в этом сарае.
С «контролем» покончили за несколько минут. К тому времени на месте боя собралась вся деревня. Многие поглядывали на разбросанное на земле оружие, но поднимать его, судя по всему, опасались, поглядывали на нас. Оно и верно, трофеи это в основном наши, нам и право первой ночи. Но сначала мне хотелось бы с кем-то из деревенских поговорить. Именно поэтому я встал на броню, как на трибуну, и выкрикнул главного. Думал, что такого не окажется, но в ту же секунду из толпы выбрался невысокий, лысоватый мужичок в потрепанном спортивном костюме.
Я спрыгнул с брони, Васька же с Большим остались сидеть наверху, мало ли что? Мы с мужиком поздоровались, пожали руки, он не выдержал, спросил, кто мы такие. Ответил я уже стандартно: «Партизаны». Как хотите, так и понимайте, но в любом случае — «хорошие». Потому что партизаны всегда хорошие. Если они становятся плохими, то превращаются в кого угодно, в бандитов, в «лесных братьев», в НВФ, но именно «партизанами» быть уже перестают.
Как выяснилось, я угадал, когда решил, что бандиты решили устроить массовую экзекуцию в деревне. Деревня Вяльцы, стоявшая на отшибе, еще не подвергалась настоящим нападениям банд, вся эта кровавая и мутная волна насилия прокатилась мимо. Однако сельчане знали, что происходит вокруг, ждали беды, и она грянула. Три дня назад здесь появился точно такой же, как у нас, БРДМ в сопровождении грузовика, с ними приехали десятка полтора бандитов. Они обложили деревню налогом, причем в сумму налога включили четырех девиц. И без того небогатая ими деревня включать их в налог отказалась и вчера передала подъехавшим бандитским фуражирам запас продуктов и самогонки. Те ничего не сказали, уехали, а сегодня с утра нагрянула карательная экспедиция.
Всех жителей деревни согнали в кучу, выбрали четверых случайных людей. Втолкнули их в большой сарай, заблаговременно освобожденный от всего и превращенный в арену, где и застрелили. Когда мертвецы начали подниматься, туда втолкнули одного живого, предварительно выстрелив ему в ногу. Тот погиб почти сразу, был буквально разорван на куски. Затем туда забросили женщину, потом еще одного мужика. А затем началась стрельба. Теперь в сарае за запертыми воротами были семь зомби и ни одного живого.
Затем мужик спросил меня, могут ли люди собрать трофеи. Когда он увидел, как я задумался, он сразу сказал, что пока соберут все в кучу, а дальше я уже сам распределю, кому и что давать. Он решил, что меня давит жаба на ценное имущество, но на самом деле я задумался о другом. О том, что надо бы хорошо пошариться в карманах у убитых «эсэсовцев» и в их машине. Может, что полезное узнать получится, Я сказал мужику, пусть начинают собирать трофеи, но не трогают ничего с трупов в черной форме и не лезут в «Водник». А заодно пускай пошлют в поле людей собрать имущество с убитых из оцепления. Учитывая, что те уже встали и не спеша брели к деревне, нюхом ощущая, сколько здесь пищи, с ними тоже следовало решить.
Мы с Сергеичем направились к двум группам убитых в черном. Четверо лежали вразброс возле пробитого пулями «Водника». Одного из них застрелил я, еще троих срезал Сергеич из КПВТ. Этих было видно сразу, их по факту на куски разорвало, только одежда каждый труп в кучке держала. Еще два трупа лежали возле чадящей теперь БМП, их тоже из башенных пулеметов накрыло.
Я выбрал одного из убитых, с четырьмя желтыми горизонтальными нашивками на рукаве, под эмблемой с обоюдоострой секирой или с буквой «Ф», которого я принял за главного в этой команде.
Черный новенький арамидный шлем. Сначала показалось, что такой же, как и у нас, но нет. У этих другое производство, по форме он вроде американского, а наш вообще ни на какой не похож. Черная разгрузка полицейского типа, АТЦ, знаю такую, продавали в магазине, ее для антитеррористического центра ФСБ в свое время разработали. Карманы под шесть автоматных магазинов, кобура на животе. Карман для рации. Ну и прочее, для ИПП там, аптечки, маленький рюкзак за спиной. Для штурма помещения разгрузка, для захвата, а не для долгого боя.
В кобуру был вложен новенький «Грач», рядом, в отдельных карманах, два запасных магазина к нему. Я достал пистолет с магазином, осмотрел. Патроны новые, бронебойные 7Н21, с торчащими вперед из плоских головок остриями сердечников. Неплохо, можно броники дырявить.
«Сто пятый» лишним не будет, и шесть магазинов к нему на трупе, но с этим ничего нового. А вот в специальном кармане хранился ночной монокуляр, и на шлеме убитого размещалось съемное крепление под него. Тоже может пригодиться, даже очень. Я стащил крепление, снял свой шлем и переставил каркас из синтетических толстых ремней на него. Село как влитое, словно всегда там было. Сами поносим, очень пригодится.
Затем открыл карман для документов на разгрузке убитого. Там действительно нашлось какое-то закатанное в пластик удостоверение с фотографией. На фото был убитый, это даже сейчас нетрудно было заметить. Справа было написано имя: Бородулин Станислав Николаевич. Сверху, под уже известным мне логотипом, было отпечатано: ЧОП «Фармкор-Безопасность». Ну вот и все понятно. Теперь уже никаких сомнений, кто это такие. И заодно понятно, откуда деньги на такую экипировку, потому что ни в какой армии все это и не снилось бы.
— Сергеич, полюбуйся. — Я протянул через плечо добытое удостоверение личности.
Сергеич прочитал, повертел в руках, хмыкнул, вернул запечатанный в пластик прямоугольник с фотографией мне.
— А кто же сомневался. Только помимо того что они нас должны ловить, они тут в каждую помойку лезут, тебе не кажется?
— Именно так мне и кажется. Зачем это им?
— Трудно сказать.
Все остальные «эсэсовцы» имели похожие документы, одинаковое оружие, «Грачи» и «сто пятые», все повально с коллиматорными «белками», которым мы тоже очень обрадовались — у этого прицела рамка такая, что вообще ничего не закрывает. Целых шесть «сто пятых», которые я забрал все до единого. А еще я заберу один из ПКМБ, установленных на «Воднике», и рацию «Северок-К», за что тоже спасибо. Кстати, а как сам «Водник» поживает?
Поживал «Водник» плохо, к глубокому нашему сожалению. Сквозь двигатель вездехода пролетели пули из КПВТ, развалив все его внутренности, так что с машиной можно было прощаться. Совсем он не поживал, в общем, равно как и его водитель, убитый прямо в кресле и забрызгавший своими мозгами из разлетевшейся головы всю приборную панель. Запах в салоне стоял, как в мясницкой. Зато он нас оделил еще одним «сто пятым» и еще одним «Грачом».
Насчет запасного боекомплекта я не обманулся. В салоне машины нашлось три ящика «пятерки» для автоматов, в которой мы уже не нуждались и сразу решили отдать все крестьянам, и два с половиной ящика девятимиллиметровых для пистолетов. Немало. Не «Водник», а просто мешок с подарками. Личный состав уже вперегонки цеплял кобуры с «Грачами» на ремни. Это уже пистоль серьезный, не ПМ.
А затем я наткнулся на командирскую сумку, в которой была целая куча карт с пометками, какие-то аэрофотоснимки, что-то еще, и самое интересное — мой портрет под прозрачной крышкой, а рядом с ним портреты всего семейства Дегтяревых. Вот и сомневайся, за нами эти «эсэсовцы» гоняются или нет?
Больше ничего стоящего в «Воднике» не было, хоть я и повздыхал на все лады. Классная машина, нам бы такую. Да где взять? Была вот одна, да и ту Сергеич из своих пулеметов раздолбал.
Блуждающих трупов в поле уже не было, а крестьяне с них разбогатели на два немолодых ПК, но, как и все остальное, в отличном состоянии. Все оружие было или после заводского ремонта, или совершенно новое, хоть и лохматых годов выпуска. Одни карабины СКС начала пятидесятых годов чего стоили. Этой банде достался склад постарше, видать, чем банде покойного Крапа, карабинов у того не было, только автоматы.
В КамАЗе нашлось тоже немало всего полезного. Куча ящиков с патронами, два РПГ-7 с кучей гранат, которые, видимо, бандюганам было лень с собой таскать, вот и возили в кузове. Нашелся даже НСВ «Утес», разобранный, с запасным стволом, тоже бог знает какого года издания, ни разу не выстреливший, весь в пушечном сале. К нему куча патронов, несколько тысяч, неснаряженные ленты и даже машинка для их снаряжения. Интересно, зачем они этот «Утес» с собой таскали? Думали, случится бой и они его тогда от пушечного сала очистят, соберут и ленты заодно набьют?
В общем, деревня разжилась оружием, но взамен поимела великую головную боль в виде скорого возвращения противника, причем пылающего жаждой мести.
— Смываться вам надо, — сказал я тому мужичку, который взял на себя обязанности главного.
При нем уже крутился мощного телосложения молодой мужик в джинсовой куртке, с автоматом на плече, на манер личного телохранителя. Оказалось, племянник, зовут Колей, служил десантником в Чечне в первую войну. Затем работал на железной дороге машинистом и переехал жить в город, в тот самый Горький-16, в который нам и надо было. Когда началось все, приехал в деревню за дядькой, да так и застрял здесь. Но был там до последнего момента.
Мы наконец познакомились. Мужика, за которым приехал Коля, звали Петром, и был он в прошлом директором школы, располагавшейся в соседнем селе. Затем школу закрыли, но Петр уезжать из деревни не стал, благо сам коренной вяльцевский. А тут и Катастрофа подоспела.
— Что делать думаете? — спросил я его. — Банда вернется, с броней и в большой силе. Не удержитесь против них.
— Знаю, что не удержимся, — кивнул Петр. — Уходить надо, только куда? И с чем? Дорога все равно бандами перекрыта, по ней не прорваться. По грунтовкам тоже далеко не уйдешь, разве что в соседнее село. У нас имущество, техника пока есть, скот.
— А технику бандиты не отбирали? — спросил Сергеич.
— А зачем им? — удивился Петр. — Техники у них прорва с военных складов, наша им не нужна. Главный, что с ними был, когда они в первый раз к нам приезжали, так и сказал, мол, платите нам едой, самогонкой и девками, а больше мы ничего не тронем. Если бы не девки, то всего этого могло и не быть, мы же не больные с голой пяткой против шашки.
— Значит, грузовики у вас есть?
— Есть несколько, — кивнул Петр. — Как не быть? Но у нас ситуация, сами знаете какая. Дорога тут всего одна, на Нижний. Еще железка в ту сторону, и все. Прорваться не сможем. Вы как сюда добрались?
— Да нам-то что? Мы напрямик перли, по лесу, — ответил я.
Петр понимающе кивнул. Затем повернулся к племяннику, спросил его:
— Коляш, а ты что думаешь? Чего молчишь?
— Думаю, что надо нам в партизаны подаваться, — пробасил тот, голос у него был как из бочки. — Уходить в лес. И понемногу пешим порядком кочевать к Нижнему.
— А как со стариками быть? Как они по лесу двести с гаком верст пройдут? Да двести с гаком — это по прямой, а все триста с тем же гаком не хочешь?
Я снова развернул трофейную карту, пробежал взглядом по отметкам, сделанным покойным «эсэсовцем» Бородулиным. А ведь здесь явно обозначены все опорные пункты и гарнизоны бандитов в этой части области. И карта хорошая, генштабовская, такая же, как и у нас. И все основные пункты дополнены аэрофотосъемкой. Капитально.
— А железка теперь стоит? — поднял я голову. — Бандиты поезда не гоняют?
— Не, не гоняют, — ответил Коля. — Зачем им? Как все началось, так железнодорожники культурно пути освободили, подвижной состав на запасные пути убрали. Путь должен был целым остаться, контактная сеть разве что обесточена.
— А чтобы маленький состав собрать и с места стронуть, сколько тебе времени надо?
Коля потыкал пальцем в карту, в станцию, обозначенную как «ст. Павлюково», сказал:
— Отсюда вообще ничего не надо. Там пустых платформ на запасной путь полсотни загнали, да так и оставили вместе с маневровым. При мне было, своими глазами все видел. Отцепить десяток или сколько там нужно, и в путь. И подойти к станции можно прямо от нас по грунтовке, необязательно на трассу лезть. Лес там вплотную подходит.
Коля уже явно понял, к чему я клоню, Петр же прислушивался к разговору со все возрастающем вниманием.
— Коль, а до Нижнего, если стрелки переключить, угнать вас в какой-нибудь тупик не выйдет?
— Здесь до Нижнего один перегон, двести десять верст, — ответил Коля. — Ни одной стрелки, дуй себе по дороге, и дело с концом. Только платформы пригородного. Остановить можно, если только пути взорвать впереди.
— И что делать в таком случае? — спросил Петр, нервно облизнув губы.
— Мотовоз впереди пустить бы и связь с ним наладить. Только кто поведет? — вздохнул Николай — А вообще… Не гнать, идти километров двадцать в час, и тогда можно где угодно будет состав остановить.
— А если прижмут в чистом поле, то ведь хана, так? — снова спросил Петр.
— А если сюда к нам приедут, то точно хана всем, — возразил Коля. — Вопрос в другом: как нашими силами станцию отбить? Там у бандитов точно гарнизон есть.
— Здесь пометка, что их не больше двадцати человек, — показал я значок на карте. — Если правильно все организовать, то можно их выбить оттуда. Или перебить, если очень повезет. Вояки они, прямо сказать, так себе, если сразу большие потери будут — сбегут.
— Так давайте сделаем, что нам терять? — сказал Петр, воодушевившись.
— Кстати, где они могут обосноваться на станции?
— Только в управлении, больше негде, — ответил Коля. — Других подходящих зданий нет.
Действительно, в этой ситуации терять деревне нечего. В партизаны, как это ни странно, уйти не удастся. В Белоруссии партизаны выживали за счет того, что немцев больше интересовал фронт, а партизанское движение было лишь досадной и назойливой помехой. Люди жили в деревнях, кормили партизан в лесу. Это потом, когда появился в Белоруссии батальон, составленный из наших предателей, немецких уголовников и психопатов под командованием такого же маньяка Дирлевангера, именно тогда началось массовое истребление мирных жителей. И ведь не один такой батальон был.
Да и то следует сказать, что безнаказанным такое не оставалось. Одна рота дирлевангеровских палачей была поголовно перебита после сожжения деревни Борки вместе с жителями. Доставалось и другим.
Здесь же, когда все деревни в этом малонаселенном краю под контролем у бандитов, особо не напартизанишься. Мало деревень, все под надзором. Придет банда, спалит деревню, а в остальные гарнизоны поставит. Потому что у них главная задача не фронт обеспечивать за тридевять земель, а самим себе спокойную и сытную жизнь прямо здесь. С голоду здесь вымрут партизаны. Выход один — отходить к Нижнему и селиться за Волгой, там они будут под защитой. Что военные, что «кремлевские» их в обиду не дадут. И земли там хватает, работа найдется.
— Петр, командуй в селе грузиться, — сказал я. — Все, что можно, на грузовики, население готовь к выходу. Сегодня бандиты не ударят. Пока соберут силы, пока разведку проведут… Не раньше чем завтра. Да и то вряд ли, пара дней у вас есть как минимум. Сколько вас здесь?
— Почти пятьсот человек будет.
— А мужиков, способных воевать? Хоть как-нибудь, хоть просто выстрелить в нужную сторону?
— Всех и видишь. Около пятидесяти, не больше. Разбегается деревня, стариков у нас больше всего.
— Значит, так, слушай мою команду, — взял я инициативу на себя. — Коля, едешь с нами. Кроме тебя еще кто-то в деревне в железнодорожных делах соображает?
— Никто, — мотнул головой здоровяк.
— Жаль. Ладно, все равно с нами. Тебе десять минут одеться, экипироваться. Берешь двойной боекомплект к автомату как минимум, гранаты… в общем, сам сообрази, — я повернулся к бывшему директору школы. — Петр, собирай людей, трупы обдирайте как липку. Шлемы, броники, все, что у них есть. Брезгливых на хрен, все отмыть и экипироваться. Людей раздели на две группы — в первую умеющих воевать, а во вторую собери тех, кто вообще ни бум-бум. Первой группе раздай автоматы, второй — карабины. Обязательно найди хотя бы пару пулеметчиков. Кто ленту умеет заправить и со ста метров в дом попасть. Вы деревенские все служили, так что пусть вспоминают, как это делается. Понял?
— Понял.
— К пяти утра с ними всеми ты должен быть здесь. В карте разбираешься?
— Разбираюсь, — кивнул Петр. — Будем. А что с колонной гражданских делать?
— Соберешь их вот здесь, у оврага. Тут как раз пара километров. Оставишь с ними тройку людей с оружием, если вдруг мертвяк на них какой выйдет. А остальных вперед, понял?
— Понял.
— Выполняй. Стой! Отставить! Не выполняй!
— Что? — обернулся Петр.
— Вы же колхоз, верно? У вас удобрения должны быть, — сказал я, почувствовав электрические разряды в затылке от охватившей меня идеи.
Как-то все увязалось у меня в голове: «все в одном здании», «колхоз с удобрениями», «по бризантности аммиачно-селитренные ВВ уступают тротилу, но по фугасности его значительно превосходят» и так далее.
— Верно, — подтвердил тот. — Недавно закупили на сезон. Аммиачная селитра, в мешках по пятьдесят килограмм. Взрывчатку хочешь сделать?
— Влажность замеряли? — уточнил я.
— Не знаю, сейчас спрошу.
Петр убежал и через минуту вернулся с каким-то длинным и худым мужиком в очках, с одним треснутым стеклом. Я повторил ему свой вопрос, он ответил:
— Не замеряли, но не больше одного процента должна быть. Мы с Новомосковского «Азота» получаем, у них всегда так. И герметичность упаковки не нарушена. Взрывчатку сделать хочешь?
— Не кристаллизовалась?
— Когда? — удивился он. — Только с завода ведь!
— Тогда и делать ничего не надо, это готовая взрывчатка, — отмахнулся я. — Автоприцеп у вас есть?
— Есть.
— Накидайте в него мешков и тащите с собой. Дальше я все сам сделаю.
— Хорошо. Сам отберу самые лучшие мешки. Тонны хватит? — уточнил специалист по удобрениям.
— За глаза, — даже замахал руками я.
— Но если хочешь, можем смешать с чем-нибудь. Время есть, и рабочие руки есть. Засыплем в передвижной миксер с РБУ и смешаем. Никаких проблем.
— Мазут есть?
— Солярка есть.
Аммиачная селитра действительно уже готовое взрывчатое вещество, да больно уж капризное. Влажность за три процента выйдет — не взорвется. Слежится или кристаллизуется — тоже не взорвется или взорвется не полностью. А вот если смешать с мазутом, сырой нефтью или соляркой, то водостойкость резко растет. Главное — не дать испариться жидкости. А для этого нужны бочки и нефтепродукты нужны максимально вязкие.
— Масло машинное возьмите. Смешайте с соляркой, пока как мазут не станет. И смешивайте из расчета двадцать процентов солярка, а остальное — селитра. Бочки есть?
— Бочек нет. Есть одна бочка-прицеп, на две тонны. В нее можем все это забросать потом.
— Ну и заполняйте сколько наберете, — даже обрадовался я такому решению. — Но пару-тройку мешков все же прихватите и еще оберните дополнительно.
— Сделаем, — кивнул мужик в треснутых очках.
— Да, вот еще совет. Пару-тройку центнеров в подбитый «Водник» загрузите, между мешками заложите пару-тройку гранат, а от них растяжку на дверь. Можно больше, чтобы хорошо рвануло. Сумеете?
— Сумеем, — кивнул тот. — Сюрприз оставить хотите?
— Хочу.
— Ну и верно. Селитры у нас много, вообще с полтонны загрузим. Мы еще и вон в ту машину напихаем. — Он показал рукой на подбитую «маталыгу».
— Ну и прекрасно.
— Хорошо.
Он ушел, а я задумался. Единственный шанс спасти людей — это вывезти их по железной дороге. Движение на ней встало, контактная сеть не работает, бандиты наверняка никакого наблюдения за ней не ведут. А если мы сумеем прицепить платформы к маневровому тепловозу, то вполне можно догнать поезд до Бора, до взорванного железнодорожного моста. Тут ведь совсем не далеко, чуть больше пары сотен километров. А заодно двух зайцев убьем — все внимание противника, который еще не занят внутренними дрязгами, направится туда. А мы на своем «бардаке» помаленьку двинем дальше, лесами да перелесками, к конечному пункту нашего маршрута.
Коля подготовился к выходу как раз за десять минут, натянув на черный спортивный костюм черный же, почти целый броник, снятый с командира «эсэсовцев». Нормально, не слишком заметно в темноте будет. Мужики не просто снимали с убитых снаряжение, но и обувь, и камуфляж. Все верно, не до брезгливости теперь. Все пойдет в дело.
— Дорогу до станции хорошо знаешь?
— С закрытыми глазами пьяный дойду.
— Отлично. Место, где машину укрыть можно, знаешь?
— Там где угодно можно укрыть. Лес кругом.
— Ну и отлично. По коням.
Наш слегка испятнанный пулями «бардак» снова рванул вперед, мы разместились на броне. Заодно на ходу я взялся набивать магазины к СВД. Все же полезная штука снайперка. Равно как и пулемет, на открытом пространстве она позволяет разорвать дистанцию боя так, чтобы «вывести из оборота» обычное стрелковое оружие противника или свести его эффективность к минимуму. Мы сегодня напали на целую банду всего впятером, но у нас была вот эта самая СВД. А у противника не было ни одной, у нас были два пулемета ПК, башенный и на сошках, а у противника они были в оцеплении и погибли первыми, а еще у нас был сверхмощный КПВТ, который мог все, что попадало в сектор, расстреливать на выбор. А наша совсем не тяжелая броня сделала все стрелковое оружие противника просто бесполезным.
К чему это я? А к тому, что даже маленький отряд может получить преимущество над большим, если дурака не сваляет и правильно пустит в ход все свои козыри. Правильное планирование — девяносто процентов успеха в бою.
Кстати, что у нас с козырями теперь? У нас появились приборы ночного видения, а насадки для бесшумной и беспламенной стрельбы и так были. Следовательно, станцию надо разведать ночью. И если получится, то ночью и напасть. Самим. Малыми силами. Расчистить путь подвоза бочки. А потом заблокировать станционную контору, подогнать к ней тонну селитры и предложить сдаться. А если не сдадутся, то рвануть. Другое дело, что взрыв такой мощности может и нам проблем наделать, поэтому хотелось бы избежать его.
— Кстати, Коль… — обратился я к сидящему рядом со мной на броне здоровиле. — Ты не в курсе, ваша деревня и станция к одной банде относятся или к разным?
— Не знаю, — чуть удивился тот вопросу. — Мы до их появления бесед с ними не вели. Но думаю, что к разным.
— Почему?
— Потому, что приехали они к нам от трассы, а от станции ездить удобней, — ответил он, чуть подумав. — Значит, на чужую землю не хотели заезжать.
— Логично, — согласился я. — А что в «Шешнашке» в последнее время делалось? Пока ты оттуда не срулил.
— То же, что и везде, делалось. Мертвецы на людей кидались.
— А еще? Давай с подробностями.
— Началось понемногу, с каждым днем их все больше стало. Потом комендантский час объявили. Лучше не стало. Затем срочники из «внутряков» разбежались кто куда. На машинах, с оружием, многие на броне даже. Слышал, что в каких-то частях чуть не до драк дошло, офицеры их удерживать пытались, а те к семьям нацелились.
— А ты чего делал?
— Я все время отсиживался на станции. Затем бандиты появились, много и сразу со всех сторон. В городе пальба началась, форменные уличные бои. Бандиты даже с танками были.
— Даже так? — поразился я.
— А как ты думал? — усмехнулся он моей наивности. — Тут что только не хранилось. Танки, кстати, «пятьдесят пятые» еще, даже не думал, что где-то есть такие.
— Есть, есть, — «успокоил» я его. — А чего им сделается? Пушка солидная, что еще от него нужно по нынешним временам?
— Возможно. В общем, началось в городе, остатки военных с учеными и семьями на предприятиях укрепились. К ним сунулись, но без толку — у тех тоже пушки имелись, под городом склады такие, что мама не горюй.
— Откуда, кстати? — спросил Большой.
— От верблюда, — ответил за Николая Сергеич. — Самый безопасный город в стране, где еще их устраивать? И входы в них не то что на режимных территориях, а просто в крепостях. Чем плохо?
— Ага, именно так, — подтвердил Коля. — Знаете, сколько я спецсоставов туда перегонял? И оружие шло, и та же жратва. Там только сахара с солью, пожалуй, состава два разместили. Завались.
— А туда пути целы? — заинтересовался Сергеич.
— Нет, даже не надейтесь, — усмехнулся Коля. — Пути перед станцией разобраны. Ненамного, метров на сто, но этого хватит. И станция бандитами занята. У них там база, считай.
— А аэродром?
— Аэродром тоже, он за городом, охрана оттуда сразу ушла, еще до бандитов, даже склады ГСМ рвануть не догадались, решили, что пригодится. Правда, все, что могло летать, куда-то улетело.
— А что в городе удержали? — спросил Сергеич.
— Знаете город? — чуть удивился Николай.
— Служил там долго.
— Да все удержали, что в списке особо важных, — сказал Коля. — И будут дальше держать. Там теперь так получается — ни местным выйти из города, ни бандитам туда войти. И тех и других маловато для победы, только и могут, что друг другу жизнь портить.
— Сергеич, а что вообще на тех складах кроме еды? Военное есть что?
— Конечно, — подтвердил тот. — Там дивизия внутренних стояла. А на случай войны должны были еще две мотострелковые развернуть вокруг, техника для них вся там. Тоже не новая, но вполне даже приличная. Таких вот… — он похлопал рукой по броне «бардака», — думаю, тоже много найдется.
— Получается, что если бы там людей больше было, то они бы весь город отбили? — спросил Васька.
— Не знаю… — пожал плечами Сергеич. — Возможно. Но бандиты тут тоже не один склад растащили. Сами видели, как они вооружились. Тоже не детский сад. А опыта сейчас наберутся, тут сомнений нет.
Сергеич еще минут двадцать расспрашивал Николая о каких-то лишь им двоим ведомым местах, после чего сам впал в задумчивость.
Толковый этот мужик Коля. Жаль, что, кроме него, железнодорожников нет. Я бы его поагитировал с нами двинуть. Оружия у нас теперь много, транспорта даже избыток некоторый, люди бы очень пригодились. Чует мое сердце, что если мы из нынешней передряги живыми выберемся, то таким отрядам, как наш, всегда работа найдется. И чем дальше, тем больше. Если, к примеру, нынешнюю бандитскую вольницу взять. Пока мы их бьем как хотим, но это пока. У них боевого опыта нет совсем, вообще никакого. Ни опыта, ни знаний нужных, ничего, кроме зверства и жестокости. Ко пройдет месяц, пройдет другой, повоюют они друг с другом, сходят в набег, и тогда у них появится опыт. Такой, что не приведи бог, настоящий, боевой. Тут, считай, новые печенеги вырастают понемногу, и скоро они превратятся в настоящее бедствие.
