Александр Бурко

Разговор с Пасечником оказался неожиданно интересным. Бурко лишь изложил «пожелания» ученых по поводу выделения им жертв для опытов из числа хомо сапиенс, как тот сразу сказал:

— Троих пусть забирают. Людоедов.

— Кого? — опешил Бурко.

— Каннибалов, если угодно, — усмехнулся Пасечник. — Не доложили, что ли?

— Нет. У нас, видать, начальством манкировать стали. Не сочли необходимым.

— Мои с салеевскими возле деревни Тутань накрыли базу каннибалов. Думали, просто беспредельщики, а оказалось, что какой-то монах бывший и с ним десятка два последователей. Питались человечиной. Отбивались как бешеные, монашек сам себя сжег даже, но троих взяли живыми.

— И что? — совсем опешив, переспросил Бурко. — Голодали они там, что ли?

— Да нет, не голодали, — покачал головой генерал. — Еды хватало, там и скот у них, и все остальное. Монашек апокалиптическую секту сбил из дебилов этих, мол, кто человечину ясти начнет, тот обретет силу и скорость морфов.

— Вот как?

— Вот так. И, что самое интересное, есть подозрение, что в этом какая-то доля правды есть.

— В смысле? — спросил совершенно обалдевший Главный.

— В смысле того, что пленные — два мужичка не пойми каких, не служили и не спортсмены, и девка-наркоманка. А скрутить их и у моих бойцов проблема. И морды какие-то стали… не такие. Вроде и людские, но черт его знает, дальше уже мистика начинается.

— Так… тем более интересно, — задумался Бурко. — Думаю, что на опыты их уже нельзя. Точнее, можно, но на другие, я с Домбровским переговорю. А еще есть кто, кого не жалко?

— Да сидят несколько разных, но их на шахту планировали. Там рабочие руки нужны.

— Подождет шахта, давайте четверых научникам, для опытов.

— Как скажете, — пожал плечами Пасечник.

Поговорили и о делах других, после чего Бурко отправился к себе. Диск, что ему записали научники, смотрел уже на следующий день, перед сном, да и то не весь. Сразу не получалось, очень уж все мерзко выглядело, до тошноты и мурашек по телу. И последний ролик Бурко посмотрел уже вчерашним вечером, попутно разбираясь в бумагах у себя в кабинете. Название файла отличалось от остальных, чем привлекло внимание, и он смотрел его немножко внимательней, все остальное, что до этого, он уже так, краем глаза цеплял.

Привлекла внимание и сама картинка. Планы всех предыдущих съемок были стандартны — одна или две камеры, направленные на клетки за бронестеклом, и ничего другого, а в клетках кто-то кого-то ест или сидит, уже нажравшись. А тут появилась какая-то комната, и камера была поплоше, предназначенная для обычного наблюдения. Комната, в которой на столах стояло несколько компьютеров, полумрак, скрывавший лица двух человек, лишь над парой столов светились лампы.

Зато было видно, что на столе находилась открытая сумка и в нее укладывались продолговатые цилиндры, размером с баллончик дезодоранта каждый. Целый ряд их стоял на столе, и один человек поочередно брал их руками, что-то проверял и устанавливал в сумку стоймя. Это была даже не сумка, а скорее что-то вроде кофра, такого, какие бывают у фотографов. Звука не было, движение было дискретным, с частотой эдак кадра три-четыре в секунду.

Комната выглядела неуловимо знакомой. Точнее, даже не сама комната, а что-то в ней, какая-то деталь, которая притягивала внимание, задерживала взгляд на себе и в то же время оставалась незамеченной.

— Странно, — сказал сам себе Бурко.

Открылась дверь, и вошел еще один человек. Двое обернулись на него, затем вернулись к прерванному занятию. Свет упал на лицо вошедшего, и Бурко, обладавший хорошей зрительной памятью, узнал его почти сразу. Это был Боря, тот самый, которого он видел в компании Домбровского, когда забирал этот самый диск.

— Так… интересно.

Боря подошел к столу, выложил на него пакет, из которого достали еще несколько таких же цилиндров. И так же начали поочередно перекладывать их в кофр, уже второй.

— Ну и кто же вы двое? — спросил Бурко, словно кто-то мог ему ответить в пустой комнате.

Но ждать ответа долго не пришлось. После того как укладка баллонов или цилиндров закончилась, люди закинули ремни кофров на плечи и отошли от стола. Затем один из них сел за компьютер, взялся за «мышку», после чего показал средний палец прямо в объектив камеры. А второй, пригнувшись к его плечу, улыбнулся до ушей. Это были Слава, тот самый, что записывал диск, и Домбровский.

— И что все это значит? — задумался Бурко.

Задумался, понимая при этом, что какая-то важная деталь от него продолжает ускользать. И как только он поймет, что это за деталь, картина станет намного яснее. Однако первые выводы сделал. Ролик попал на этот диск случайно: Слава торопился, переписывая файлы для него. И еще, скорее всего, он был удален из того места, на которое записывалась информация с камеры. Иначе зачем было бы показывать ей палец, усевшись за компьютер?

Открыв шкаф, Бурко достал из шкатулки сигару «Зино Давидофф», раскурил. Курить он никогда не курил, но хорошими сигарами изредка баловался. Особенно тогда, когда ему надо было сосредоточиться. Как сейчас, например.

— Ну-ка еще раз, — пробормотал он, снова садясь за компьютер.

Комната, тени, люди, компьютеры… Что ускользает от внимания? Нет, комнату он точно не узнает и никогда в ней не был. Какие-то плакаты на стенах, полки, белые столы, часы… Часы. Он узнал часы, прямоугольные, электронные, со светящимися цифрами, висящие на стене. Узнал потому, что именно такие висели во всех зданиях концерна «Фармкор». Потому что они были выпущены в честь юбилея и на них был логотип концерна — похожая на секиру буква «Ф», вписанная в круг.

— Коля, что такого плохого ты мог делать тогда, что потребовалось убрать запись? — спросил Бурко, глядя в экран. — И где это точно? Не в НИИ, надеюсь? Ведь твои Слава с Борей именно там и работали, так?

Решительно взявшись за телефон, он набрал номер квартиры Пасечника. Начальник службы безопасности взял трубку после второго гудка.

— Не спите? — спросил Бурко.

— Нет, с бумагами сижу, — ответил тот. — Чем могу?

— Да есть один разговор, очень приватный, — сказал Бурко. — Можете ко мне подняться? На чаек в кабинете?

— Через минуту буду, — ответил безопасник и отключился.