Глава 7
Сила жизни

Три дня люди рыли окопы и насыпали валы. Ругались все — и гвардейцы из тяжелой пехоты, и бойцы дворянских отрядов. Больше всего злились поводыри, но под жестким взглядом Возгаря лишь ворчали себе под нос. При этом было видно, что каждый из них хоть мимолетно помянул меня «добрым» словом.

Когда вдали показалось живое море дикарской армии, эмоциональная атмосфера моментально переменилась. Теперь бойцам рвы уже не казались такими уж глубокими, а валы — чрезмерно высокими. Сразу же вспомнились недавние поражения и страх, который охватывал, когда волны обезумевших, превратившихся в животных варваров захлестывали казавшихся несокрушимыми рыцарей.

Я смотрел на приближающегося врага в магически-оптическую подзорную трубу и по-прежнему мучил себя вопросом. Мы вроде определились с тем, как побеждали наши враги, но в том все и дело, что «вроде». Разосланные по округе верховые коваи приволокли пару десятков пленников. Это была поистине сборная солянка. Мало того что там смешались индусы и негры с восточного континента, так эти две составляющие еще дробились на небольшие группы. Идущее к нам войско состояло из множества маленьких племен и народностей. Даже в группе пленных были лишь двое из одного рода, у остальных разнилось все: племенные и родовые татуировки, прически, оружие и одежда. Они даже говорили на разных языках и наречиях.

И как, скажите, можно управлять всем этим хаосом? Единственное, что их объединяло, — это зеленые стебли лиан в два пальца толщиной, надетые на туловище всех пленников крест-накрест, словно пулеметные ленты на красноармейцах или мексиканских повстанцах. Во время допросов я не придал этой детали особого значения, хотя чувствовал, что это важно.

Издалека донесся сиплый то ли вздох, то ли всхлип. По словам очевидцев, так звучал вражеский сигнал к атаке. Тонкая из-за расстояния полоска дикарского войска начала утолщаться и, проходя сквозь небольшие рощицы, стремительно потекла в нашем направлении.

В рядах тяжелой пехоты взвыли сигнальные трубы.

— Вои! — прокричал верховный воевода, толкая вступительную речь. — Неведомый и страшный враг уже попил нашей крови и загубил множество великих героев. Мы отступали, чтобы сохранить свои жизни для этой битвы. Но теперь страх не тронет наши сердца, потому что там живет только праведная ярость!

Ярл привстал в стременах, словно стараясь заглянуть в глаза каждому воину из пятитысячной толпы.

— Обещаю, ни одному из вас не будет стыдно смотреть в глаза своим родичам, потому что сегодня мы смоем своей и вражеской кровью позор прошлых поражений. Именно для этого дня мы стерпели позор, теперь же либо жизнь освятит победу, либо смерть увеличит ряды настоящих героев. И помните: мертвые сраму не имут! — не совсем впопад, чисто славянской поговоркой закончил кельтский ярл.

Может, и невпопад, но по моей спине пробежал мороз, ударяя в голову и вышибая из нее сомнения.

А воевода, оказывается, неплохой оратор.

Так, что-то я заслушался, а враг все ближе. Пора пускать в дело первую часть плана.

— Богдан! — крикнул я, поворачиваясь в седле Злюки к разместившимся за валом катапультам.

Артефактор понятливо кивнул и, прикрыв глаза, прикоснулся рукой к оголовью похожей на заряд к фаустпатрону ракеты. В десяти метрах справа паренек как минимум на пару лет моложе Богдана проделал то же самое.

К проблеме сохранения тайны нового оружия мой артефактор подошел просто — часть магов уже подписали прошения об увольнении из армии с выплатой задолженности за обучение. Остальные лишь заряжали ракеты стандартными взрывными заклинаниями и не имели доступа к управляющим плетениям.

Похожая на огромную сороконожку конструкция вздрогнула, выплюнув ракету. Тут же заскрипели два уродливых сооружения, наскоро сбитые из разломанных телег. Почти полсотни воинов завертели двадцать тележных колес. Контраст между тонкой работой гномов и окружающих баллисты деревянных конструкций был феноменальным, и если эту картину увидят другие гномы, Турнок вдобавок к славе ущербного рудокопа получит скверную репутацию экспрессиониста. Но оно того стоило — всего через пять секунд обе установки были готовы к стрельбе и приняли внутрь еще по одному заряду, но я этого уже не видел, стараясь уследить за летящими ракетами.

Сам полет снарядов рассмотреть не удалось, но взгляд все же засек вспухшее облако разлетевшихся артефактов, а через секунду пространство в рядах бегущих на нас врагов словно пошло трещинами и поплыло. Еще через секунду до нас долетел отзвук сотен взрывов, слившихся в единый гул.

Коверное гранатометание не остановило толпу врагов, но на это мы и не рассчитывали. Второй залп накрыл фронт атакующих врагов через пятьдесят метров от первого. Затем еще раз и еще.

Когда дикари приблизились на приемлемое для подзорной трубы расстояние, я понял, что все получилось. Теперь к нам бежала не разношерстная толпа, а лишь ее элитная часть. Простые воины, получив не смертельные, но болезненные и множественные ранения от осколков, вместе с контузией от оглушающих магических импульсов, еще приходили в себя. А обливающиеся кровью и трясущие головами монстры пошли на штурм укреплений. Это действительно были монстры. Ветеран-свидетель немного погрешил против истины, он назвал их просто здоровяками, но людьми эти существа уже не были.

Моя позиция на валу давала возможность и немного времени на внимательный осмотр. Мышцы на черных и смуглых телах бугрились, как у качков, до одури обожравшихся стероидами. Лица, те, что не были спрятаны под масками из коры и обмотками чалмы, больше походили на обезьяньи. При этом я был уверен, что не так уж давно они были вполне нормальными.

В движениях уродцев тоже чувствовалось нечто обезьянье. Их арсенал производил впечатление — помимо двух изогнутых кинжалов, каждый имел солидные клыки во рту. Также на руках мутантов имелись когти. Это я рассмотрел очень хорошо, потому что стоящий уровнем ниже меня тяжелый гвардеец с поразительной для носителя тяжеленной брони грацией взмахнул секирой, встречая вырвавшегося вперед врага. Отрубленная рука перелетела через его голову и плюхнулась прямо пред Злюкой. Действительно, когти были немаленькие.

— Фу, Злюка, накажу! — прикрикнул я на хидоя, принюхавшегося к отрубленной руке.

Пока я предавался созерцанию и размышлениям, толпа дикарей заполнила рвы и выплеснулась на вал. После обстрела на ногах остались не больше двух тысяч дикарей, и, казалось, у них ничего не получится, но когда передние ряды едва не синхронно взлетели вверх в пугающей силы прыжке, мне стало не по себе.

И все же монолитная стена тяжелой пехоты доказала, что бронированные гвардейцы не зря едят свой хлеб. Это вам не одиночки-рыцари. Работая тяжелыми мечами, секирами и щитами, они разбрасывали вокруг себя куски вражеских тел и кровавые брызги, как садовый опрыскиватель извергает благотворную влагу. Иногда живой ковер необычайно прыгучих дикарей захлестывал стальную стену, но уже через секунду облитые чужой кровью латы прорезались сквозь копошащиеся тела, словно прибрежные камни после отхода морской волны.

Внезапно один из «озверевших» негров приземлился на подставленный щит и вместо того, чтобы попытаться достать кинжалом до пехотинца, оттолкнулся ногами, полетев прямо на меня.

Я даже не успел испугаться. Скорпионий хвост Злюки изогнулся над моей головой и замер как раз на траектории полета дикаря. Мутант сам нанизался на острое жало.

Злюка тут же взмахнула хвостом, отправляя корчащееся тело в полет, умудряясь сбить им второго «летуна». И все это — без малейшей команды.

— Умница, девочка. — Улыбнувшись под опущенным забралом, я хлопнул латной перчаткой по бронированному бугру перед седлом.

— Пора, — послышался рядом голос Возгаря.

Я уже понял, что в управлении боевыми действиями корпуса ему нет равных, поэтому мне оставалось лишь кивнуть. В следующее мгновение навстречу скачущим, как облако саранчи, дикарям через головы пехотинцев метнулись огромные туши хидоев.

Треск ломающихся костей и рвущейся плоти ударил по ушам, но криков боли я так и не услышал.

Это нехорошо.

Мы едва не утонули в живой массе. На секунду показалось, что команда Возгаря была тупой до крайности, но уже через пару ударов сердца действия Злюки доказали: Вторак знал, что делает. Мы, конечно, проходили этот вариант защиты на занятиях в школе и тренировках в долине, но на практике все выглядело просто ошеломляюще.

Злюка пропахала в рядах дикарей целую просеку. Мутанты тут же попытались использовать прием, который у них прекрасно работал против рыцарей и витязей, но у рыцарских тяжеловесов не было такого шикарного хвоста, как у моей питомицы. Пытавшихся запрыгнуть на спину Злюки дикарей сметал скорпионий хвост, вращающийся словно пропеллер.

И все же я чувствовал, что будь толпа гуще, могла бы случиться беда. Пару раз хвост хидоя, утяжеленный очередным нанизанным на его жало телом, все же замедлился. В такие моменты мне приходилось бешено махать «носорогом». Тяжелая нагината разрубала грудные клетки и отрубала кисти рук вместе с кинжалами, но и здесь имелся немаленький шанс, что оружие заблокируют когтистые руки мутантов.

Где-то на грани ощущений послышался протяжный вой, а вот последовавший за ним лязг прозвучал уже отчетливо. Толпу озверевших в прямом смысле этого слова дикарей отбросило назад, словно от удара гигантского молота — часть тяжело бронированных пехотинцев синхронно прыгнула в ров. С невероятной для такого веса ловкостью гвардейцы выбрались из глубокого рва и врубились в ряды звероподобных дикарей. Казалось, гвардейцы были неуязвимы, но когда монолитная лава прошла несколько десятков метров, с высоты седла Злюки стало видно, что груды тел на нижнем уровне вала и перед рвом были изрядно сдобрены телами в броне и даже частями лат с кусками мяса внутри.

По обычному сценарию именно сейчас должна была ударить рыцарская конница, но воевода уверенно держал горячих дворян на «коротком поводке». Так что в тающей массе врага рубились лишь гвардейцы и хидои. Через минуту к нам присоединились коваи-симбионты.

Пока все шло по нашему сценарию.

Вот перед валом осталось всего с пару сотен звероподобных бойцов. Через пару секунд это «поголовье» уменьшилось наполовину. Когда их осталось несколько десятков, «озверевшие» вдруг синхронно упали на землю. Над полем битвы воцарилась необычайная тишина.

— Победа! — пронзительно крикнул Возгарь, и его хидой поддержал своего хозяина громогласным рыком, в который вплелись крики всех воинов в округе.

Я тоже не удержался и, подняв забрало, закричал. Восторг распирал грудь. Даже стало тяжело дышать. Взгляд натолкнулся на замершее неподалеку в нерешительности войско обычных, а не «озверевших» врагов. Они растянулись на всем протяжении, где их достали оглушающие ракеты. Кто-то уже пришел в себя, а кто-то еще корчился на земле.

Вот оно — если ударить сейчас, мы можем перелопатить значительную часть вражеской орды.

Эта мысль посетила не только меня.

— Уразь! — вновь завопил Возгарь и, послав вперед своего питомца, увлек за собой всех наездников хидоев, вместе с более рассудительным Драганом.

Повинуясь общему порыву, я отдал Злюке приказ, и тут меня что-то дернуло на грани ощущений. Словно рыбацкий спиннинг с крошечным крючком пытался остановить кита.

И только после этого интуиция взвыла едва ли не в голос. Я осознал, что только что пережитый восторг был каким-то фальшивым.

И тут в голове возник рой образов, складывающихся в понятие.

«Это — наваждение!»

Образы я опознал сразу — чувствовался стиль верховного хороха.

«Вы можете этому помешать?»

«Слишком далеко», — донесся ответ птицелюда.

«Быстро на хах-коваев!» — Это была единственна возможность сократить расстояние до вырвавшихся вперед хидоев. Они уже врезались в объятую паникой толпу врага.

Хорохи сработали оперативно. Прошло меньше минуты — и через ров тяжело перепрыгнули три хах-ковая, которые, помимо брони, словно амулетами были обвешаны уцепившимися за крепежные ремни хорохами. Птицелюды болтались словно колокольчики на дуге скачущей тройки, но держались крепко.

Я потратил еще мгновение, чтобы разбудить Рудого, и только после этого послал Злюку вслед за хах-коваями — ситуация была отчаянной, так что для перестраховки помощь сагара не помешает.

Метров через двести хах-коваи резко затормозили. Хорохи посыпались с них, словно перезрелые груши с дерева. Птицелюды тут же образовали несколько вписанных друг в друга хороводов и замерли. Поводыри хах-коваев постарались прикрыть тушами своих питомцев хрупкие тела нелюдей и, открыв боковые щитки гигантов, выпустили наружу коваев.

Я тоже присоединился к обороне вместе с Али и Зеленым. Разбуженный и со сна раздраженный Рудый замер рядом. А впереди кипела резня. Возгарь уводил хидоев все дальше, Драган следовал за ним по пятам.

Я пытался сконцентрироваться и помочь хорохам, но тупо не знал, что именно нужно делать.

Наконец-то магия птицелюдов начала работать. Подзорная труба позволила мне увидеть, как замер хидой Возгаря, а сам командир корпуса начал оглядываться по сторонам. Но, увы, было уже поздно.

Судя по жесту Вторака, он отдал команду об отступлении и тут же получил в затылок удар от собственного зверя. Острое жало на кончике хвоста вошло точно над верхним краем наспинного щита, моментально обрывая жизнь командира корпуса.

Мы никогда не ладили, но Возгарь был хорошим человеком. К моим сожалениям добавилось дикое горе хидоя, которое я почувствовал даже на большом расстоянии без всякого усиливающего обруча. Затуманенный неведомой силой мозг магического зверя на секунду прояснился, и осознание того, что он сам убил своего опекуна, рвало мозг огромного они на части. Я не успел даже мысленно потянуться к взвывшему от горя хидою: зверь убил себя тем же способом, каким секунду назад — своего хозяина. Жало глубоко вошло в основание черепа зверя, и огромный они уткнулся носом в кровавое месиво из кусков тел и земли.

Казалось, время замерло, и все вокруг словно застыли в тягучей патоке. Буря чужих эмоций едва не выбила из меня дух, но нечто творившееся совсем рядом сумело все же привлечь внимание шокированного разума. Интуиция подсказывала, что это очень важно.

Опустив взгляд, я увидел, как пытавшийся прикинуться трупом раненый индус вдруг выгнулся дугой. Расстояние позволяло рассмотреть все в мельчайших подробностях. Зря я в свое время не обратил внимания на странные лианы, что опутывали тела пленных дикарей. Внезапно из этой непонятной «портупеи» проросли длинные шипы. Часть их ощетинилась наружу, а часть глубоко вошла в тело индуса.

Кожа жителя Магадхи вдруг еще больше потемнела, а тело начало раздуваться, словно его накачивали насосом. Затем затрещал череп — кости задвигались, изменяя черты лица и приоткрывая рот быстро растущими клыками. На обхвативших пропитанную кровью чалму пальцах начали расти когти, да и сами пальцы сильно удлинились.

Вся метаморфоза заняла меньше минуты. Боль внезапно оставила индуса, и на меня уставились его налитые кровью глаза.

Шок от этого зрелища наверняка мог стоить мне жизни, но, к счастью, Рудому было плевать на все тайны мироздания. Сагар встретил прыгнувшего мутанта своей лапой, как теннисист ловит мячик ракеткой. Удар был настолько силен, что индус едва не сложился в шар, а затем кучей плоти и изломанных костей отлетел далеко вперед.

Мы едва успели — все могло закончиться намного хуже.

Еще двоих наездников убили свои же хидои. Троих растерзали «озверевшие», но остальные успели отойти назад. Подтянувшиеся хах-коваи вместе с охраняющей хорохов троицей образовали защитную стену. А через минуту к ним присоединились уцелевшие части тяжелой пехоты.

Но это случилось не сразу — люди и звери потрепанного корпуса поводырей все это время дрались как черти.

То ли неведомая сила зацепила питомца Возгаря самым краем, то ли сработали хорохи, но больше они не пытались напасть на своих хозяев. Да и сами поводыри были начеку. Пока подоспела пехота, погиб еще один хах-ковай, вместе с поводырем и симбионтами. Очень хорошо показал себя Рудый. Сагар нырял в толпу мутантов, как в воду, — лишь разлетались брызги крови и куски плоти. Временами меня кололи «иголки» испытываемой Рудым боли, но это были незначительные царапины.

Бой продолжался до тех пор, пока не закончились «озверевшие» второй волны, а затем все стихло. Тишина была оглушающей, как и усталость. Только после этого я ощутил, что меня все же пару раз достали, несмотря на все старания Злюки и Рудого.

— Их божок отступил назад в страхе, — прочирикал серый от усталости верховный хорох.

— И то хлеб, — выдохнул я, разворачивая Злюку к защитному валу.

Постепенно резервные части пехоты и застоявшиеся рыцари занимали оборону на заваленном трупами поле. Там уже начали роиться мухи, а в небе закружились стервятники. Так что неизвестно, кому сейчас хуже — нам после жуткого боя или им в обороне на этом могильнике.

Для начала я отправил обоих своих питомцев в загоны и усыпил, а уже потом позволил Вогану с помощником стащить с избитого тела кое-где погнутые латы. Сразу же рядом оказался целитель. На мои протесты он лишь махнул рукой — у статуса ярла есть свои преимущества; по крайней мере, не приходится стоять в очереди.

Легкое прикосновение целителя отправило меня в глубокий сон.

Пробуждение было тяжким — вокруг до сих пор стенали и кричали сотни людей, дожидавшихся помощи целителей. Но тяжелее всего было смотреть на Вина Драгана. Похороны Вторака я тупо проспал, и было очень стыдно. Но Вину на все это было плевать — потеряв друга детства, он впал в прострацию, а это очень плохо. По большому счету именно поэтому меня и разбудил Али — в корпусе начался раздрай. Возгарь погиб, а Драган отстранился от дел. Проблем с переходом власти в руки командира наездников на хидоях не намечалось — он и так всем рулил, поддерживая Вторака, да только Вин не хотел этой власти.

— Мне жаль, что Возгарь погиб, — сказал я, присаживаясь рядом с Драганом под большим деревом неизвестной мне породы.

— Ты его никогда не любил, — проворчал наконец-то заговоривший Вин.

— И он меня тоже, — легко согласился я. — Но это не мешало нашему взаимному уважению.

— Это он приказал тебя убить.

— Я догадывался, — вздохнул я, грустно улыбнувшись. — Но это ничего не меняет. Вторак был прекрасным командиром и достойным воином. Он просто защищал своих людей. А насчет любви — так я не золотая гривна, чтобы всем нравиться.

Подогнанная под местные условия земная шутка заставила Вина горько хмыкнуть.

Ну и слава богу: лед тронулся.

— Давай помянем, — сказал я и первым отхлебнул вина из прихваченной фляжки. Драган покорно взял флягу. — Напейся сегодня до полусмерти, а завтра берись за дела корпуса. И не только потому, что это нужно мне. Нельзя дать развалиться детищу Возгаря.

Хлопнув Драгана по плечу, я послал одного из ошивавшихся поблизости подчиненных Драгана за выпивкой, а сам занялся насущными делами.

Самым важным делом на данный момент оказались патологоанатомические изыскания Богдана и одного из целителей. Лекарь растратил магические силы на раненых, но не потерял желания работать. Мой артефактор тоже изрядно выложился, запуская ракеты, поэтому два исследователя больше напоминали привидений, чем живых людей.

Посреди небольшого шатра находился стол с распластанным на нем телом «озверевшего».

— Что тут у вас? — с ходу спросил я, рассматривая внутренности похожего на гориллу-качка негра.

— Ну пока нам понятна только механика процесса, а его суть остается загадкой, — устало вздохнул Богдан, доставая из коробки кусок лианы с острыми шипами. — Этот стебель был оторван от какого-то растения, и, что немаловажно, до момента выпуска шипов он был живым, соки свободно двигались по всему стеблю. Это подтвердили такие же лианы на трупах обычных дикарей. После посланной на расстоянии команды стебель выпускает шипы с полыми каналами внутри и впрыскивает в тело человека какой-то яд. В течение всего двух-трех десятков ударов сердца этот яд значительно увеличивает мышечную массу и даже трансформирует некоторые кости.

— И как он это делает?

— Ты издеваешься? — вдруг разозлился Богдан. Присутствующий здесь целитель опустил глаза, удивляясь такому обращению к ярлу. — Откуда нам это знать?! И, предвосхищая твой второй вопрос, скажу, что не знаю, как этому противодействовать. Мы всю ночь здесь бьемся без малейшего успеха.

— Остынь! — резко осадил я Богдана и добавил уже мягче: — Сейчас все на взводе. Лучше скажи, как долго живут «озверевшие».

— Недолго, — тут же «сдулся» мой друг. — Похоже, такое насилие над плотью не проходит даром. У этого трупа уже началось усиленное разложение. Не думаю, что у уцелевших «озверевших» дела обстоят намного лучше. Так что живут они не больше седмицы.

— Вот, — улыбнулся я уставшему магу, — а ты говоришь, что бессмысленно. Есть ли шанс прямо сегодня накопать в этой тушке еще что-нибудь полезное?

— Вряд ли, — вздохнул Богдан.

— Ну тогда отправляйтесь спать, вивисекторы.

— Как ты меня назвал? — набычился Богдан, но уже из последних сил.

— Великим ученым.

— Ну если так, то ничего, — слабо отмахнулся Богдан. Тиски железной воли этого человека разжались, и его силы начали утекать, как вода сквозь сито.

Подхватив мага под локоток, я вывел его наружу, краем глаза заметив, что целитель присел на стульчик и тут же безвольно уронил голову на грудь.

— Позаботьтесь о нем, — кивком подозвал я одного из воинов обслуги корпуса. — И заберите из шатра целителя. Незачем старику спать рядом с трупом.

Весь лагерь сейчас был разделен на две группы людей — смертельно уставших и тех, кто либо выспался после боя, либо вообще не участвовал в сражении. Я принадлежал к отряду отдохнувших, так что пора браться за работу, пока такие трудоголики, как Богдан, валялись в беспамятстве, мало чем отличавшемся от смерти.

Через два дня индийско-негритянская орда попыталась провести еще одну атаку, но как-то вяло, а затем дикари отошли к ближайшему захваченному городу и принялись ждать. Да только чего? Этот и другие вопросы буквально требовали ответов, потому что от них зависело слишком многое.

Пока «фокус-группа», теперь во главе с верховным воеводой, пыталась найти выход из ситуации, я занялся разведкой и параллельным анализом. Отдыхавшие во время боев наездники верховых коваев вступили в дело. По округе рассыпались поисково-разведывательные отряды. Наездники лишь отыскивали группы дикарей-мародеров, наводя на них рыцарские сотни. При этом они по моему приказу пытались уточнить радиус действия силы неведомого божка.

Ценой жизни пятерых коваев и четверых наездников удалось понять, что опасность для они возникает в радиусе пяти километров от городка Полытятово. «Зверели» дикари в радиусе пятнадцати километров от него. Этот же радиус очерчивал максимальное расстояние, на которое уходили вражеские отряды. Даже мародеры не рисковали пересекать незримую грань влияния их бога.

Теперь осталось понять, чего ждет это таинственное существо. Рыцарские сотни постепенно перерезали все каналы связи с княжествами Магадхи, так что пополнения дикари уже не получат, но орда дикарей по-прежнему оставалась на месте — ни вперед, ни назад. И это нервировало больше всего — меня не устраивали оба варианта. Если таинственный божок вернется назад, то сможет пополнить свои ряды, а если двинется вперед, то даже увеличившаяся армия Брадара его не остановит.

Я почему-то был уверен, что наша отчаянная атака и действия хорохов лишь озадачили таинственного врага, но отнюдь не отбили желания действовать. Что-то подсказывало мне, что в том жутком бою третья или четвертая волна «озверения» добила бы нас без вариантов.

Чего же они все-таки ждут?

Ожидание закончилось вместе с появлением делегации Чистых. Раньше в армии их было всего пять человек, а сейчас из столицы прибыли три десятка индивидуумов в черных рясах и с бешенством в горящих глазах.

Через сутки после этого последователи неведомого бога пошли в атаку. Возможно, я бы сумел увязать эти факты вместе, но меня одолевали иные заботы. Под воздействием стрессовой ситуации и запредельных физических нагрузок развитие Рудого приобрело лавинообразные темпы. Он постоянно жрал и все норовил завалиться в спячку, а когда бодрствовал, то буквально излучал ярость и злобу. Постоянный контроль эмоционального состояния питомца выматывал все мои силы. Бедная Злюка сидела в своей клетке тише воды ниже травы, потому что через меня имела плотный контакт с сагаром.

Помимо контроля эмоций зверя, мне постоянно приходилось присматривать за тем, чтобы он никого не сожрал. Всего в километре от лагеря лежали груды гниющего мяса, а Али с Зеленым верхом на хидоях с трудом справлялись с обеспечением громадного зверя дичью. Так что до людоедства сагару остался маленький шажок.

Чувствуя близкую линьку Рудого, я перебрался в находящиеся неподалеку каменоломни. Именно по этой причине появление Чистых прошло мимо моего внимания. Что и спасло монахов от страшной смерти, а меня — от больших неприятностей. По словам очевидцев, Чистые сразу по приходе начали устанавливать свои порядки. Возгарь по договоренности с верховным воеводой срочно отвел корпус в новый лагерь. Сказать честно — если бы я присутствовал при этом беспределе, Рудый наверняка попробовал бы человеческого мяса.

К счастью, когда старая броня сагара сошла и он более или менее успокоился, воевода успел приструнить Чистых.

Эту линьку Рудый пережил очень плохо. Чего-то мы с верховным хорохом не учли. Старый птицелюд постоянно находился рядом и, казалось, страдал не меньше сагара. Но это все же не помешало ему стянуть отслоившуюся броню, как только она сошла с тела Рудого.

Наконец-то сагар смог развернуть плечи во всю ширь. Для этого пришлось покинуть каменоломни, потому что теперь вставший прямо они представлял собой пятиметрового анорексика с внешностью демона. Новая броня стала еще темнее, и теперь он был почти черным, но это была именно «рудая» чернота, а не угольная, так что его имя не теряло актуальности.

Горб за спиной Рудого пока особо не выделялся, но было видно, что скоро он станет значительно больше и вновь согнет бедного сагара, словно старого горбуна.

Ну и зачем древние маги придумали такое неудобство? Дикие сагары, включая братьев Рудого, хоть и имели изрядную сутулость, но такого «рюкзака», как у моего питомца, у них не было и в помине.

Увы, поразмыслить над этим фактом мне не дали — из лагеря прибыл гонец с невеселым сообщением. Дикари пошли в атаку.

В шатре воеводы меня встретил весь штаб, который частично входил в «фокус-группу». Так же там присутствовали и три надменных монаха. Я еле сдержался, чтобы не высказаться по поводу неуместности их присутствия на военном совете.

Прямо у входа в палатку воевода огорошил меня не очень приятной новостью. В принципе мысль здравая, если бы главную роль в этой затее отвели кому-нибудь другому. Что самое интересное, изначальную идею выдвинул верховный хорох.

И когда только успел, зараза.

— Ярл Воронов, пока вас не было, мы придумали план противодействия, — с натугой проговорил Мак Юдеирн. — Последние стычки показали, что еще одна прямая схватка с таким врагом будет стоить нам слишком дорого. Поэтому сегодня мы уклонимся от боя и отойдем на подготовленные позиции. Но часть войска останется в крепости Дун-Нова. Население городка и гарнизон уже заканчивают эвакуацию.

— И что они там будут делать? — невесело спросил я.

— Вы, — уточнил воевода. И это уточнение понравилось мне еще меньше.

— Хорошо, что там будем делать мы?

— Попытаетесь убить дикарского божка.

— О как, — скептически хмыкнул я. — Дайте угадаю… честь свершить этот подвиг предоставляется мне лично.

— Точнее — твоему зверю, — отбрасывая показную куртуазность, мрачно кивнул воевода. Хорошо хоть не сказал «чудовищу». — У нас нет выбора. Получен приказ короля отходить через перевалы за Лорхские горы. А эвакуация загорных провинций не завершилась даже на три четверти. Здесь останется больше сотни тысяч народу.

Эта идея мне не понравилась изначально. Я посмотрел на присутствующих в шатре людей и увидел в их глазах целую гамму эмоций. Часть воев смотрели на меня с сочувствием, некоторые со скрытой радостью от того, что драться будут не они, а кто-то даже с завистью.

Есть же на свете идиоты!

Но что самое странное, монахам план воеводы нравился еще меньше, чем мне. И вряд ли тут дело в желании спасти мою драгоценную жизнь. Ну не сложились у нас отношения с монахами, и любой из Чистых хоть в любой момент был готов перерезать мне глотку.

— Оставьте нас с ярлом, — жестко приказал воевода, скосив глаза на верховного хороха.

Птицелюд правильно понял этот взгляд и, когда все ушли, остался на месте.

— Владислав, — со вздохом сказал воевода, предлагая мне присесть у походного стола, — я мог бы просто приказать, но, во-первых, ты ярл, а во-вторых — неплохой человек. Так что говорю прямо. Очень нужна твоя помощь. Верховный сказал, что ты очень сильный укротитель, а связь с твоим… как там его?..

— Рудым, — мрачно сказал я.

— … Рудым очень крепка. Мы не знаем, с кем или с чем точно имеем дело, но эта гадость наличествует явно в количестве одной штуки, и есть шанс решить все единым махом. Собранная тобой группа розмыслов выдвинула эту идею как единственно разумную. По словам очевидцев, при штурме городов эта гадость подходит близко к стенам. Некоторые даже видели нечто огромное и ужасное, но описать детали не смогли. Мы думаем, что это их бог.

— В принципе все правильно, — вздохнул я, коря себя за то, что не присутствовал на собраниях «фокус-группы», которая без меня меня же приговорила. — Но почему именно я?

— Я уже сказал. В корпусе нет больше ни одного укротителя, да и твой новый зверь сильнее всех.

— Вы уверены в силах сагара? — успокоившись, спросил я у верховного хороха.

— Не уверен, но если не справится он, то не справится никто, — сдавленно пискнул птицелюд. — Мне очень жаль, господин.

Мой мозг затопило калейдоскопом образов в фиолетовых тонах сожалений. Возможно, хорох лукавил и манипулировал мной, но его эмоции говорили о другом.

— Успокойтесь, верховный. Теперь я и сам понимаю, что другого выхода нет.

Движение нашей армии началось еще во время разговора с воеводой, так что по выходу из шатра я заметил грандиозное передвижение многих тысяч воинов, но меня это уже не касалось. Даже дела корпуса отошли на второй план.

Группа поддержки укротителя-камикадзе уже была готова, но я тут же начал вносить коррективы. Из нее были вышвырнуты все мои ближники, включая верховного хороха и Богдана. Хотя Али и Турнок все же настояли на своем присутствии. Из они в этой акции участвовал только Рудый, что было довольно разумно, если вспомнить катастрофу с гибелью наездников от ударов своих же питомцев.

В конечном итоге в моем мини-войске остались: полсотни воинов из обслуги, две сотни ветеранов-гвардейцев, которых хорохи проверили на устойчивость к внушению. Также там имелись семь десятков эрлов и бояр, от которых не удалось отказаться, даже используя матерные выражения, — дворян тянуло на подвиги, а это событие обещало войти в анналы истории.

Только не попасть бы в эти самые анналы посмертно…

Еще Мак Юдеирн обещал полторы сотни надежных воинов из подкрепления, которое прибыло вместе с монахами.

Армия тремя колоннами двинулась на северо-запад, оставив трехтысячный рыцарский заслон, который прикрывали от влияния божка четверо хорохов. А нас ждала дорога на запад — в сторону крепости Дун-Нова, где, судя по названию, проживали и кельты и славяне. Впрочем, для этих мест такая ситуация не была в новинку.

Злюка уходила с корпусом и основной армией, так что мне пришлось пересесть на лошадь из табуна обслуги. На Рудого флегматичная лошадка особо не реагировала, в отличие от боевых скакунов дворян. Так что я с обслугой выехал первым, затем шла конница дворян, а вслед за ней, как гигантская гусеница, потянулась колонна тяжелой пехоты.

К крепости мы добрались уже в сумерках, а дворяне подтянулись, когда на небе зажглись первые звезды.

Городок у крепости казался вымершим. Впрочем, почему казался? В пустых домах гулял сквозняк, и нагретые живым теплом стены постепенно начали остывать. Конечно, скоро их согреет огонь, но, боюсь, пожары дадут домам последнее тепло в их существовании. Если мы победим, жители вернутся и вновь отстроят свои жилища, но это будут уже другие стены. Глядя на проплывающие мимо меня дома, я чувствовал, что въезжаю на кладбище.

Готовиться к обороне с таким настроением — самое последнее дело, но изменить свой настрой мне не удавалось.

Крепость Дун-Нова представляла собой смесь стилей не только по названию, но и по своей архитектуре. Стены до половины высоты были сложены из огромных, грубо отесанных валунов. Выше шла деревянная стена. Приготовленное для обороны дерево, конечно, было защищено магией, да и вообще плохо горело, но лично я предпочел бы отвесные и хорошо сложенные каменные стены. Увы, в этой местности строили именно в таком стиле. Хорошо хоть сама крепость была довольно компактной, при том что штатный гарнизон насчитывал три сотни воинов.

Внутрь цитадели вели лишь одни ворота, представлявшие собой набор дубовых брусков, скрепленных широкими железными полосами, — пока это была единственная деталь в фортификационном ансамбле, вызвавшая у меня удовлетворение.

Внутри крепостных стен, кроме постели в покинутых хозяином палатах коменданта и горячего ужина, меня ждал еще один сюрприз. И честно говоря, сразу не было понятно, приятный он или не очень.

— Щепка! — послышался знакомый голос, и во внутренний дворик из казарм, словно горох из мешка, высыпались бородатые воины.

Хотя какой горох? Скорее орехи. Очень крепкие орешки. С одной стороны, приятно, что рядом окажется поддержка, в силу духа которой я верю без оглядки, да только очень не хотелось рисковать людьми, которые стали для меня лучшими друзьями. Но эта мысль лишь мелькнула тенью на моем лице и была согнана широкой улыбкой.

Сначала я обнял Скули, затем Эйда. Времена, когда мы с предводителем викингов церемонно раскланивались, выдерживая дистанцию, канули в Лету. Через пару секунд я пожалел о том, что так близко сошелся с островитянами, потому что едва не получил пару переломов в медвежьих объятиях Клеппа.

Военный совет оставили на завтра — следовало дождаться пехоту. Ну а вечером, в лучших традициях викингов, образовалась пьянка. От скатывания в непотребное состояние меня спасли лишь выдержка и осторожность, взращенные воспоминаниями о предыдущих гулянках с бородачами. Кстати, брадарские дворяне не уступали островитянам ни в поглощении эля, ни в пьяных выходках.

С утра пораньше я занялся кормежкой и осмотром Рудого. Новый панцирь разросшегося до неприличных размеров сагара постепенно твердел, но для получения прежней плотности ему была нужна еще седмица. А воевода обещал нам не больше двух суток. По расчетам Мак Юдеирна, дикари сначала должны погнаться за основной армией, но наткнувшиеся на крепость мародерские отряды изменят планы таинственного божка.

После полудня подтянулась тяжелая пехота, и я сразу созвал совет командиров, дабы обсудить наши дальнейшие планы.

На совете присутствовали: Эйд, Скули и еще двое смутно знакомых херсиров. От дворян явился только один седоволосый витязь, которого, как самого старшего, делегировала вся эта разношерстная братия. Вообще, было непонятно, почему он связался с молодой и безбашенной компанией. То ли по общепринятому стандарту он пережил удар седины в бороду и соответственно — беса в ребро, то ли решил перед уходом на тот свет громко хлопнуть дверью.

Пехоту представляли два сотника. Я наконец-то увидел гвардейцев без их безликих шлемов. Впрочем, в плане эмоций черты лиц элитных бойцов выражали даже меньше, чем их стальные личины. Также на собрании присутствовали один из учеников верховного хороха и тот самый блеклый начальник жалкого подобия магической поддержки. Воевода отослал со мной половину своих магов, я же приказал прихватить весь запас магических ракет. То, что катапульты ушли с обозом корпуса, не было ошибкой, а всего лишь частью моего плана.

— Итак, господа, — начал я, — коль уж я стал во главе этой сборной солянки, хочу донести до вас суть нашего плана. Все придумано не мной, а группой компетентных товарищей во главе с воеводой. В ближайшие дни мы будем спокойно сидеть за этими стенами и поглощать оставленные нам припасы. Ну а потом за покой придется заплатить кровушкой. Вашей главной задачей станет отражение атак штурмующих, пока не наступит нужный момент. Тогда в дело вступлю я, точнее — мой питомец.

— А когда наступит этот момент? — спросил один из херсиров.

Эйд хмуро покосился на соратника, но сейчас он не был назначенным предводителем всех викингов, а лишь возглавлял свой хирд. Пехотинцы и боярин не проявили ни малейших эмоций, также как и не задавали вопросов. Для них приказ был ясен — стоять до конца, а когда придет этот конец, известно только многочисленным богам королевства.

— Это случится, когда наш главный враг приблизится к стенам на минимальное расстояние, — все же ответил я херсиру. — Но пока он будет подползать, произойдет множество очень неприятных вещей. Сначала будет атака дикарей, которых мы условно назвали «озверевшими». Как уточнили наши целители и маги, эти уродцы получаются из обычных людей после впрыскивания в кровь особого яда, который до времени хранится в особых лианах на их телах. После трансформации у них отрастают когти и клыки, да и силушки значительно прибавляется. Живут эти существа недолго, но нам хватит. Так что стоит надеяться только на выполнение основного плана. Все, что нужно знать вам, так это то, что убить «озверевшего» труднее, чем обычного человека, но и они смертны. На этом у меня все. Теперь прошу высказывать возражения и задавать вопросы.

Увы, в ответ присутствующие лишь мрачно промолчали. Даже любопытный херсир после выразительного взгляда Эйда поумерил свой пыл. Мне, конечно, хотелось, чтобы и здесь прошел своеобразный мозговой штурм, но ситуация была предельно ясной и в комнате присутствовали лишь прямые, как лезвия их клинков, служаки. Впрочем, они кое в чем значительно превосходили меня.

— Теперь последний вопрос. У кого есть опыт обороны подобных крепостей?

— У меня, — тут же отозвался затесавшийся среди молодняка седобородый боярин.

— Очень хорошо, — сдерживая радостный выдох, сказал я. — Если вас не затруднит, возьмите на себя управление обороной, мне же предстоит подготовиться ко второй части плана.

Не реагируя на мои оправдания, боярин тут же занялся «нарезанием» задач для всех подразделений, распределяя их по участкам крепостных стен. Только однажды Эйд прервал боярина, мимоходом уточнив, где я буду готовиться к атаке, и предложил для моего прикрытия использовать его людей. Боярин согласился, но для усиления дал десятерых рыцарей и три десятка тяжелых пехотинцев.

На том и сошлись, и лишь в конце собрания я вновь взял слово и запретил пьянку до самого штурма, пообещав после победы напоить всех до изумления лучшим вином за свой счет.

Это уточнение вызвало на лицах угрюмых вояк легкие улыбки, и после этого их взгляды на ярла-выскочку были уже не такими колючими.

Дикари дали нам даже не два, а три дня, за что я был им искренне благодарен. Броня Рудого становилась крепче не по дням, а по часам и уже могла выдержать удар мечом. Конечно, атака разогнанного тандема из тяжеловоза и рыцаря была бы для сагара фатальной, но среди дикарей рыцарей не наблюдалось, так что я начал понемногу успокаиваться.

— Идут! — донесся с башни крик дозорного, когда Скули, как в давние времена, гонял меня на утренней тренировке.

В крепости сразу началась суета. Приходилось спешить. Хорошо, что я не рискнул выпускать наружу разведчиков, так что собраться нам, что бедному, — только подпоясаться. Многие вообще спали прямо в броне. На момент атаки в крепости не осталось ни одной лошади. Даже пришлось приказать выгнать за ворота пару цепных псов, чтобы не создавать себе проблем в дальнейшем.

Как только на башне забил тревожный колокол, рядом со мной тут же оказался Воган, помогая затягивать ремни и поправлять пластины брони.

— Где ты должен быть? — строго спросил я.

В ответ мой ординарец проворчал что-то невнятное.

— Громче!

— В подвале, с другой обслугой.

— Хорошо. Пойми, Воган, ты можешь понадобиться мне в любой момент, а мертвый живому ничем не поможет. Выполнять.

В голове образовалась какая-то звенящая пустота, и, что самое главное, ушел страх. Этот мерзавец подтачивал мою душу все время с момента вынесения воеводой «приговора». Мне удавалось держать его в рамках, но это чувство мешало думать и принимать решения. А теперь стало легче. Теперь от меня мало что зависит — только Божья воля и голая удача. Даже не знаю, на что надеяться больше.

Черт, едва не забыл надеть под шлем обруч… Почему-то сразу появилось ощущение неготовности к задуманному делу. Мы с сагаром два последних дня проводили в тренировках, но теперь казалось, что этого ничтожно мало.

Обруч привычно раздвинул для меня границы восприятия ментальной составляющей мира, а шлем так же привычно сузил поле зрения до обзора сквозь прорезь в забрале.

Из тьмы снизу послышалось недовольное ворчание.

— Вставай, парень, нас ждут великие дела.

Рык Рудого донесся из узкого прохода в подземелья, сам он наружу выбирался через главный вход в крепостные подвалы. В этой местности глубокие погреба начинали строить раньше стен, потому как только глубокий ледник способен не дать испортиться запасам провианта при такой жаре. Под замком находились огромные подземные помещения, и в проход туда со двора могла проехать груженая телега, так что Рудый прополз без проблем, несмотря на изрядно увеличившиеся габариты; сейчас он по размеру почти вдвое превосходил хидоя и немногим уступал хах-коваю.

Наше место было в самой массивной башне цитадели. Она вся сложена из камня и выглядела надежнее своих бревенчатых товарок. Примыкающие к башне участки стен заняли пехотинцы. Там же, выделяясь даже на таком бронированном фоне, застыли железные изваяния рыцарей. Верхнюю площадку башни и все этажи заполонили викинги херсира Эйда по прозвищу Железная Палица.

Случай был явно особенным, и поэтому Эйд сжимал в руках свое знаменитое оружие, похожее на лом с шипастым набалдашником. Я же взял с собой одного из «близнецов». В переходах башни орудовать «драконом» будет неудобно. И вообще сегодня у меня с дикарским божком намечался поединок разумов и силы воли.

Рудый остался в замковом дворике у самой башни. Позиция не очень защищенная, но с другой стороны, это еще вопрос, кому нужно поостеречься — Рудому или прорвавшимся через стену «озверелым». Несмотря на все сверхъестественные силы дикарского божка, сагар в озверении мог дать фору даже сотне мутантов. После недавней линьки его характер еще не выровнялся, и это было даже хорошо.

Я поднимался по ступеням башни и на каждом уровне видел ухмыляющиеся рожи викингов.

Чему они улыбаются! Нас чуть больше четырех сотен против десятков тысяч монстров под предводительством языческого бога. Здесь не улыбаться, а горевать нужно. Впрочем, это кого как воспитывали. Для викингов смерть в бою намного предпочтительнее ухода из жизни в мягкой постели, у для меня же все наоборот. Только в одном мы были с ними солидарны — жизнь нужно прожить достойно, как бы пафосно это ни звучало. А еще нужно прожить эту жизнь интересно. Так что приступим к «развлечениям».

По плану мое место было на верхнем крытом этаже, но пока хотелось осмотреться, поэтому я поднялся на верхнюю открытую площадку.

Раньше на месте Дун-Нова рос субтропический лес с примесью тропических растений. А теперь вокруг все было занято полями, и только вдали виднелась стена зарослей. Когда я выбрался наверх, копошащаяся масса вражеского войска уже преодолела половину расстояния между крепостью и опушкой леса. Как поток грязевого селя, дикари подминали под себя цветущие поля и ухоженные насаждения высоких кустов, служившие межами разных наделов. Все это буквально втаптывалось в землю, как и небольшие постройки, а вот сараюшки и склады на окраине устояли, так же как и дома в городке. И теперь этот грязно-цветастый поток густой массой вдавливался в узкие улочки. Во многих местах сразу же вспыхивали пожары.

И только посмотрев вдоль стены, я понял, что причиной пожаров стали горящие стрелы, пущенные с наших позиций, — работа оставшегося безымянным для меня боярина.

Наши расчеты подтвердились — приютившая меня башня оказалась на крайнем фланге атакующего фронта. А вот обращенной на восток стене досталась основная масса врагов.

Дикари не стали раздумывать и тут же пошли на штурм. Никаких тебе лестниц и передвижных башен — «озверевшие» взлетали вверх, как обезьяны на дерево.

Да уж, эти укрепления явно не рассчитаны на такого врага. Впрочем, и «озверевшие» не совсем годились для боя с тяжелой пехотой королевства. Все было бы очень даже неплохо, но дикарскому божку достаточно нарезать лиан на «портупеи», чтобы из любого задохлика сотворить монстра, а вот для подготовки тяжелого пехотинца требовались годы и изрядные таланты.

Со стороны эта картина выглядела жестко. Волна дикарей взлетала вверх и тут же еще быстрее отлетала прочь от стены, отброшенная ударами мечей и секир пехотинцев и рыцарей.

— Отойди, — проворчал Эйд, удобнее перехватывая свою палицу. — А лучше вообще сойди вниз.

— Пока рано, — равнодушно ответил я, но все же отошел ближе к спуску вниз, находившемуся посреди обширной площадки. И тут же над гребнем каменного бордюра взлетели «озверевшие». Что примечательно — судя по остаткам одежды, как минимум половина из них раньше были индусами.

Неужели у божка заканчиваются чернокожие почитатели? Неожиданно в голову полезли сумбурные мысли. Почему индусы служат захватчикам с другого континента? Почему не видно других народов? Нашествие дикарей в королевство казалось абсолютно нелогичным. Им что, не хватило княжеств Магадхи? Там ведь полно народу для порабощения. При этом мне постоянно чудилась причастность Чистых. Но это уже совсем из раздела параноидального бреда.

Вопросы, одни вопросы, причем очень не вовремя!

Викинги немного недооценили прыгучести «озверевших» — четверо бывших индусов и один такой же бывший негр перемахнули через головы низкорослых Сигтрюгга и Сигурда. Я даже вздрогнул от неожиданности.

Э, ярл, хорька тебе в карман — не спать!

Викинги были рассредоточены по переднему краю площадки, так что для меня и моей свиты вполне хватало места. Я рывком разогнал нагинату в защитное «плетение», быстро нарезав на руках ближайшего дикаря с десяток глубоких ран, чем заставил его инстинктивно отшатнуться. Кинжалы соперника уступали длиной даже мечам викингов, не то что моей нагинате.

Али действовал аналогично, размахивая саблей, а вот Турнок миндальничать не привык. Смешно хрюкнув, гном рванул вперед под ноги врагов, словно шар для боулинга. Трое «озверевших» подыграли ему, попадав словно кегли. Вскочить удалось лишь одному, у остальных непонятным образом оказались разрублены черепа. Вращая секирой, раскорячившийся гном действительно стал похож на шар или эдакого бронированного ежика.

Поведение рудокопа удивило не только меня. Оставшиеся три дикаря отскочили назад и тут же рухнули под ударами развернувшихся викингов.

Сигтрюгг и Сигурд, прикончив дикарей, недовольно уставились на гнома.

— Не лезь под ноги, коротышка! — вызверился потихоньку соскальзывающий в боевое безумие Два Пальца.

У меня засосало под ложечкой от плохих предчувствий, но гном лишь весело фыркнул. Действительно, оба островитянина были выше Турнока максимум на десяток сантиметров.

Проблема рассосалась еще до того, как я успел испугаться. Викинги вернулись к своему делу, а гном отошел ко мне.

Я посмотрел на своих товарищей и только сейчас подумал о том, что здесь делают мастер-рудокоп и поводырь. Использовать их в рукопашной — это все равно что забивать гвозди микроскопом. Кстати, моей персоны это тоже касалось.

— Так, господа: а ну, отправляйтесь в подземелье к Вогану.

— Еще чего! — фыркнул гном, а вот Али, как ни странно, все понял.

— По-моему, это был приказ, — насмешливо сказал он гному.

— Я уже не раб! — гордо вскинул голову Турнок.

— Я как бы тоже, — хохотнул араб, — но до ярла и тебе, и мне — как до небес.

— Щепка, быстро сгинь с площадки! — громогласный рык Эйда добавил скорости выполнению моего приказа.

Не заставляя себя ждать, наша троица быстро сбежала вниз. Я остался на верхнем этаже, а Турнок с Али спустились ниже.

Обзор отсюда был значительно хуже, но и угроз меньше. В помещении площадью квадратов пятьдесят имелось всего по две узких бойницы у дверей, которые выходили на стены. Еще одна дверь находилась во внутренней стене. За ней зияла пустота, а над проемом в стену был вмурован блок для подъема тяжестей.

Во фронтальной стене бойниц не было, лишь смотровые щели.

На этом этаже, кроме дюжины викингов, находились два мага, а у обеих дверей лежали сумки с кусками гранита из распотрошенных ракет. Эти своеобразные гренадеры ждали момента, который покажется управляющему обороной боярину критическим. Последним членом нашей команды был забившийся в угол хорох.

Выглядывать наружу как-то не хотелось — хватало и грохота, отчетливо доносившегося через толстые стены. Бой был в самом разгаре.

Пока защитники стен неплохо справлялись, и здесь не было ничего странного. По рассказам очевидцев, штурмы ранее захваченных дикарями крепостей в основном проходили точно также. Сначала шла первая волна «озверевших». Если защитникам крепости удавалось отбиться, параллельно со второй волной мутантов начинался перехват контроля над животными внутри кольца стен. Если и это не помогало, таинственное божество подходило к крепости еще ближе и начинало влиять на сознание защитников. Вот именно этого момента мы с Рудым и дожидались.

Внезапно все стихло, а через пару минут сверху спустился забрызганный кровью Скули. Судя по задорной улыбке Говоруна, это была не его кровь.

— Щепка, посмотри на опушку.

Я тут же подошел к фронтальной стене и просунул подзорную трубу в смотровую щель. А посмотреть там было на что.

С высоты башни было видно, что в лесу появилась обширная просека. Шатающиеся деревья показывали, что эта вырубка быстро приближается к опушке.

Я, как, наверное, и все бойцы на стенах, с замиранием сердца ждал, когда последние деревья откроют нам вид на таинственного божка, но тот обладал изрядной предусмотрительностью и остановился за несколько десятков метров до опушки, скрываясь за уцелевшими деревьями.

Масса дикарей, заполонившая все пространство до самого леса, заволновалась и исторгла из себя еще пару тысяч «озверевших». По моим расчетам, между двумя волнами преображения прошло около пяти минут.

Второй штурм начался, как и первый, натолкнувшись на уверенную оборону тяжелой пехоты. Но уже через минуту все пошло наперекосяк. На нижних этажах башни вдруг раздались возмущенные крики. Собравшийся подняться на верхнюю площадку Скули вернулся обратно и прислушался к шуму. Он даже шагнул на ступеньку ведущей вниз лестницы и тут же отскочил обратно. На него бросились две крысы размером с кошку. Первую он отфутболил, как заправский форвард, вторую схватил прикрытой кольчужной перчаткой рукой и резким движением свернул ей шею.

Первая крыса, не особо пострадала, шмякнувшись об стену, поэтому Говоруну пришлось давить ее уже ногой.

— Пожалуй, я останусь тут, — сказал Скули, выдергивая меч из ножен.

Остальные викинги быстро заняли позицию у лестницы и бойниц, потому что кроме крыс, лезущих по ступеням и вползающих во все щели, в обращенных наружу смотровых щелях появились какие-то белки и другие лесные грызуны.

Я разъединил нагинату и начал работать мечом и тростью, сшибая в полете и прикалывая к полу мелких пакостников. В помещении словно образовался ратариум, и, судя по возмущенным крикам снаружи, так было везде. В принципе с этой угрозой мы справились легко и отделались только укусами. Самым неприятным был момент, когда под щиток на ноге забралась какая-то мышь. Я покончил с грызуном, просто двинув ногой по стенному брусу, но потом пришлось еще долго ходить с раздавленной тушкой под щитком — времени на снятие этой детали брони не было вообще. Надеюсь, у пехотинцев латы сидят плотнее.

С грызунами справились, но они изрядно отвлекли внимание, и стены захлестнула очередная волна «озверевших». Многие прорвались во внутренний дворик. Об этом я узнал по рыку Рудого, в котором к ярости прибавилась изрядная толика кровожадной радости. Кроме сагара, во дворике не было никого, так что мой питомец разошелся вовсю.

Когда я выглянул через внутреннюю дверь с подъемником, во дворе опять находился только сагар — от дикарей остались только куски тел, разбросанные по всему мощенному деревянными плахами двору.

Я послал Рудому волну одобрения. Забрызганный чужой кровью зверь довольно заурчал. Меня вновь накрыла волна нереальности — подобные отношения с жутким монстром на Земле могли только присниться в самом кошмарном сне, а погляди ж ты — как получилось!

Чудны дела твои, Господи.

Увы, за «крысиным» штурмом мы просмотрели не только атаку «озверевших», но и кое-что посерьезнее.

Внезапно один из викингов утробно зарычал и попробовал зарубить своим мечом Скули. Говорун ушел от удара изящным движением и на одних рефлексах ударил в ответ. К сожалению, удар вышел точным, и нежданно обезумевший викинг рухнул на колени, зажимая рану в боку.

Я моментально понял, что происходит, и подскочил к забившемуся в угол хороху.

— Не спать, курица! — вспылил я, видя закатившиеся глаза хороха.

Атака грызунов довела птицелюда до обморока, так что легкая затрещина пошла на пользу.

Хорох посмотрел на меня уже осмысленным взглядом и тут же вновь закрыл глаза, но уже не от страха, а сосредоточиваясь.

Тем временем в помещении нашлись еще два «слабых звена», но викинги были настороже. Обезумевших товарищей моментально прижали к полу и обезоружили. Через пару секунд заработал хорох, и викинги пришли в себя.

Увы, с первым обезумевшим все было очень плохо. Прибежавший снизу целитель лишь грустно качнул головой. Но все это я отмечал краем сознания, подбегая к фронтальной стене.

Рассматривая выдвигающуюся из просеки конструкцию, я не терял драгоценных секунд — Рудый уже взобрался на стену.

Не тратя времени на рассматривания деталей, я отметил местоположение дикарского божка и шагнул от стены.

Сбросив шлем на землю, я уселся на пол и напряг все свои возможности. Скули все понял правильно, поэтому без команды, как и в прежние времена, занял оборонительную позицию рядом с моей беззащитной тушкой. То же самое сделали оставшиеся на ногах викинги.

В глазах потемнело. Ментальный мир заполнил все мое восприятие. В этом деле зрение было бесполезным — и Рудый, и чужой божок ощущались отчетливо. Мне нужно было просто довести сагара до излучающей болезненные волны точки вселенной и отпустить на волю всю ярость короля они. Просто, да не очень. Кто-то сразу же грубо вмешался в мой контакт с сагаром, пытаясь разорвать и перехватить ментальную связь.

— Фиг тебе, тварь… — прохрипел я, чувствуя, как из носа потекла теплая струйка. Из ушей, кажется, тоже.

Каждый прыжок Рудого отзывался болью в моей голове, толкая за грань безумия. Мир стал ирреальным, и казалось, что это просто кошмарный сон, но за этим кошмаром скрывалась еще более жуткая реальность. Сагар мог погибнуть в каждую секунду, но это была просто смерть, а мне грозило безумие. Самый страшный в этом мире зверь вдруг показался таким хрупким и беззащитным, что захотелось вернуть его назад. Или это проявлял малодушие раздираемый болью мозг?

Я не видел и не ощущал, но, опираясь на эмоции Рудого, очень живо представлял себе, как на нем виснут гроздья «озверевших», постоянно образовывая кучу-малу, но сагар все равно продирался наружу, словно крот. И разрывал он не тонкие корешки и грунт, а жилы и плоть, ломая кости и сдирая кожу врагов.

Казалось, что прошла вечность — боль из палача и садиста превратилась в привычного соседа, и лишь краем сознания я понимал, что до цели еще очень далеко.

Увы, меня обманули или это я сам себя обманул? Неведомый божок оказался не только сильнее, но и хитрее меня. Подпустив сагара поближе, он резко оборвал нашу связь и перехватил управление. Мне словно вонзили шило в мозг. А еще секунду назад казалось, что большей боли быть не может…

— А-а-а!.. — прохрипел я, дергаясь в поддерживающих меня руках.

Магическая волна целителя помогла мне не больше, чем жвачка — от похмелья. Дыхание посвежело — а толку-то?

Здесь поможет только одно средство — злость, но ее не вызвать по желанию, как я делал это с они…

А почему, собственно, нет?

Словно отдельно от воспаленного мозга и бьющегося в агонии тела, мое сознание представило ментальный шар ярла Владислава Воронова. Представило уже ощетинившимся боевой яростью. Вселенная вокруг полыхнула алым. Стало легче. Я легко дотянулся до сагара, прижатого к земле чужой волей. «Озверевшие» уже рвали сегменты его панциря, желая отделить их от тела. Его боль стала моей, но это даже хорошо.

Вместе с перехватом контроля пришло понимание, что расстояние до моего питомца слишком велико, даже для укротителя с магическим обручем на голове, и все, что я могу, так это спасти жизнь сагара. План воеводы и хороха накрылся медным тазом.

«Возвращайся, малыш, мы проиграли».

На этот приказ были потрачены последние силы, и за возвращением сагара я лишь наблюдал, но обратная дорога, как известно, всегда легче.

Ощутив, что Рудый перемахнул через стену, я направил его дальше в крепостные подвалы и открыл глаза. Надо мной склонилось бородатое лицо Эйда.

— Щепка, что происходит? — напряженно спросил херсир.

— Я проиграл.

— Но они отошли!

— Сейчас вернутся. — Я попытался встать, но не тут-то было. Даже замутило от слабости.

Херсир угрюмо кивнул и направился к лестнице наверх. Скули рванул следом, но был остановлен приказом Эйда:

— Оставайся с ярлом. Отвечаешь за него головой!

Скули прорычал нечто неразборчивое, но приказа не нарушил. Эйд и его соратники так и не попали на верхнюю площадку. Они лишь сумели расчистить место, чтобы закрыть люк, блокируя его толстыми подпорками.

— Они скоро ворвутся сюда. Нужно отходить, — как о чем-то совершенно обычном, спокойно сказал херсир.

Внезапно башня содрогнулась от удара, с потолка посыпалась пыль. Эйд подошел к бойнице у двери, а когда развернулся, был хмур, как грозовая туча.

— Клепп, Скули. Ловите Щепку.

«В каком смысле — „ловите“?»

Додумать мне не дали. Скули рывком открыл дверь во внутренней стене, и четверка викингов по очереди скользнула вниз по свисающему с лебедки канату. А через минуту Эйд поднял меня за шиворот, словно котенка.

Бородатое лицо озарила добрая улыбка.

— Ты действительно легкий как щепка, но другом был хорошим. Прощай, брат.

— Что? — Этот вопрос я задал уже в полете.

На испуг времени не было. Спустя неуловимо короткое мгновение полета меня мягко приняла натянутая викингами сеть. Только позже удалось рассмотреть, что это были всего лишь с десяток коротких кусков веревки, связанные парой узлов. И как они умудрились не уронить мою измученную тушку?

А во дворике царил настоящий бедлам. Пехотинцы и рыцари, все, кто уцелел, отступали к подвалу. Похоже, боярин понял, что я опростоволосился, и задействовал план отхода. Да только вряд ли они успеют. Или нет?

Неожиданно я понял, что все «озверевшие» атакуют только башню. Также мне удалось увидеть, что именно озадачило Эйда. Даже волосы на голове зашевелились. Мне казалось, что, пообщавшись с они, меня уже ничем не испугать. Ан нет. Совершив очередной удар, жуткая тварь отошла назад по верху стены для следующей атаки на дверь в башню. Это было нечто фантасмагорическое, и только опираясь на логику, можно было понять, что совсем недавно это было обычным домашним животным. Я даже знал каким. Словно в насмешку, неведомый божок наделил буйвола лапами с когтями и солидным набором клыков. Но не это главное. Массивные рога быка срослись вместе, и на стыке образовался массивный костяной желвак. Вот этой импровизированной кувалдой он и выбивал дверь в башню.

— Неси сам, — вдруг прорычал здоровяк Клепп. Берсеркер по прозвищу Медная Голова вот-вот должен был провалиться в боевое безумие.

Скули, прижатый к земле его свирепым взглядом, повиновался и попытался взвалить меня на спину. Я уже немного оклемался и мог идти сам, но показная «слабость» мне была еще нужна.

Рывок Скули «заставил» меня взвыть и заскрежетать зубами. Клепп озадаченно оглянулся и, рыкнув от досады, подхватил меня под левую руку. В таком положении мы и вбежали в подвал. Короткая заминка сделала нас последними в очереди отступающих. Волокли меня спиной вперед, давая возможность увидеть, как башня покрылась живым ковром, постепенно втискивающимся внутрь проломов. Дикарский божок ощутил угрозу именно из этого места и бросил туда все силы. Теперь Эйд со товарищи вел отчаянный бой, отвлекая на себя все внимание врагов и позволяя остальным соратникам спастись.

Где-то посредине идущего под уклон прохода нас ждали Али и Турнок. Я впился взглядом в глаза рудокопа и кивнул на стены прохода. Умница гном все понял верно. Он тут же начал высекать секирой искры из облицовочного камня.

Клепп, несмотря на вид увальня и тугодума, обладал звериной интуицией. Он уронил меня на пол и обжег ненавидящим взглядом. На его губах запузырилась пена, а глаза совершенно побелели. Казалось, он меня сейчас убьет, но берсеркер лишь крутнулся на месте и словно торпеда рванул к выходу.

Скули тоже соображал быстро. Он бросился за Клеппом, но я успел подставить ему подножку. В этот же момент Турнок ткнул пяткой своей секиры в середину высеченной руны. Камни потолка дальше по проходу глухо ухнули и, немного осев, рухнули вниз. Клеппу все же удалось проскочить наверх, а Скули лишь взвыл от бессильной ярости.

— Сволочь! — прохрипел Говорун, сжимая кулаки.

— Да, сволочь! — заорал я в лицо друга, сбивая его с яростного настроя. — Но я не дам тебе испоганить последнюю волю Эйда. Он хотел спасти тебя и Клеппа, так что теперь жизнь здоровяка вечно будет висеть на моей душе. Про всю жизнь не говорю, потому что ее у нас осталось не так уж много. А теперь заткнись и иди вниз. Турнок мог и перестараться.

Но гном все проделал филигранно — зря на него наговаривал Гурдаг. Камни потолка и тонны земли надежно отделили нас от врага.

В огромном подземелье загорелись магические лампы, освещая чуть больше сотни истерзанных воинов — людей, которым мне стыдно было смотреть в глаза.

Обвал отрезал нас от рева «озверевших», и тишина ударила по ушам тупой болью.

Хотелось выть от бессилия. Рядом огромной горой бесполезных мышц и шипов приуныл Рудый. Он еще больше ссутулился, округляя горб. Какая польза от его смертельного великолепия? И что теперь?

Либо «озверевшие» сами разберут завалы, либо божок «проапгрейдит», скажем, кротов — хрен редьки не слаще. От бессильного желания свернуть этой твари голову, или что там у нее можно открутить, даже зубы заныли. Но до врага мне не добраться. Конечно, можно было попробовать пойти в атаку верхом на Рудом, но в окружении «озверевших» с седоком сагар пробегал бы недолго.

С той стороны завала послышался шорох сдвигаемых камней.

Что ж, все так и должно быть.

Постанывая от боли в ноющих мышцах, я встал и сделал шаг к понуро сидевшим в подземелье людям. Они поверили мне — и сглупили, следовало хоть что-нибудь сказать им, но какие слова могут оправдать ошибку самоуверенного идиота, поддержавшего идею старого маразматика? Мой взгляд скользнул по отвернувшемуся к стене Скули. Рядом, словно повторяя обреченную позу викинга, возвышалась туша сагара. В который раз вид его странного горба вызвал раздражение.

Для чего древние хорохи придумали это уродство? Когда-то мне в голову уже приходила мысль, что в этот «рюкзак» влезет мое тело, но лишь предварительно порубленное на части — кстати, ждать этого действа осталось не так уж долго. Да только вряд ли «озверевшие» будут пихать свою закуску в горб сагара…

Стоп!

Внезапно меня обдало холодом. Маленьким этот горб был до последней линьки, теперь же он значительно вырос, как и сам сагар.

Нет, это бред! Или все же не полностью?

Мысли заметались в черепушке, словно бабочки в банке.

А если туда залезть?

Не скажу, что сам себе поверил, но отчаянная ситуация требовала отчаянных решений, и я готов был ухватиться даже за самую бредовую идею.

Заставив сагара, не вставая с пола, развернуться ко мне спиной, я положил ладони на его горб и сконцентрировался. Виртуальные «настройки» ментального управления сагаром оставались неизменными. Разочарование начало заполнять мою душу, но его быстро прогнала злость, заставив меня, как говорится, тыкать наугад.

В конце бесцельных метаний я просто пожелал, чтобы горб открылся. Тут же под ладоням мелко задрожала броня, и Рудый болезненно всхлипнул. Все случилось внезапно — с противным хрустом горб раскрылся тремя лепестками, прямо по Y-образной линии, которую я до этого не замечал.

Бурундука мне в собутыльники! Ярл Воронов, ты баран! Хотя и это мягко сказано: живший в цирке архар Кузя по сравнению с тобой — Сократ. Выпасть из земного мира и не подумать о скафандре, постоянно норовя залезть в седло! И это при том, что перед глазами постоянно находился пример хах-коваев, которые носили симбионтов в боковых полостях. Да уж, одичал я в этом мире… Но куда смотрел верховный хорох? Вернусь — сварю суп из этой тупой курицы.

Открывшаяся ниша все же была маловата, но что хорошо — ожидаемых мной внутренностей и склизкой «обивки» не было и в помине. Изнутри странный «карман» покрывала мягкая и теплая кожа, больше похожая на бархат.

Возможно, в другое время я бы поостерегся лезть туда без предварительных исследований, но сейчас мне было все равно.

Первая попытка тут же остудила мой пыл. Для лат полость оказалась слишком мала.

— Воган! — как сумасшедший заорал я. Находившиеся в подвале воины, до этого не замечавшие моих телодвижений, оживились.

— Что?! — так же криком ответил ошарашенный парень.

— Помоги снять броню.

Странно, что сагар никак не реагировал на эти вопли, замерев в сидячем положении, словно парализованный. С раскрывшимися боковыми створками он напоминал сюрреалистическую бабочку с крошечными крылышками.

Броня слетела с меня в рекордные сроки, позволяя приступить ко второй попытке забраться в этот фантастический скафандр. Штаны и рубаха не могли критично повлиять на ситуацию, так что их я снимать не стал.

Все оказалось не так уж плохо. Древние хорохи предусмотрели все. Согнутые ноги упирались в специальные выемки, нащупывая коленями ребра. Кажется, за ребра же ухватились и пальцы рук. В общем, в нишу мое тело вошло как влитое.

Осторожно выдохнув, я пожелал, чтобы створки закрылись. На спину сильно надавило, и мой мозг тут же запаниковал в приступе клаустрофобии, но ярость оказалась сильнее. К счастью, вокруг моей немного наклоненной вперед головы получилась полость, в которой легко дышалось, а вот туловищу было немного неудобно.

Так, теперь откроем эту фигню…

До ушей тут же донесся голос Вогана:

— … полностью не закрылись. Осталось видно кусок спины.

А это уже плохо. Похоже, сагару для обретения нужных габаритов нужна еще одна линька.

— Закроем щитом, — вступил в креативный процесс гном. Не мудрствуя лукаво, он тут же выхватил большой щит у одного из пехотинцев.

— А как ты его прицепишь, идиот?! — наконец-то подал голос Скули. В подвале воцарилась немного нервозная обстановка, но все моментально оживились.

— Прибьем гвоздями, — ответил Воган.

— К своей бестолковой голове прибей гвоздями! — взвился Говорун, но мой помощник уже не слушал его, а бежал к своей походной сумке, брошенной в углу.

— Щепка, ты уверен? — с беспокойством в голосе спросил Скули.

— А какой у нас остался выбор, Говорун?

Обреченность в моем голосе убедила викинга, и он шагнул обратно, лишь хлопнув меня по плечу.

Воган вернулся через пару секунд с молотком и гвоздями.

Закрыв створки, я замер, ожидая, что щит приколотят не только к бронированным створками, но и к моей спине. В такой суматохе могло случиться все что угодно.

Голоса моих друзей превратились в далекий бубнеж, а взгляд бессильно заметался в полной темноте.

Что-то мы поторопились «консервироваться». Надо же как-то выходить из подвала. Ну и как теперь приказать Вогану снять щит обратно?

В этот раз судьба, судя по всему, устав ждать, сама решила все за меня. Не дожидаясь команды, Рудый начал двигаться. Не самые приятные ощущения, скажу я вам, — такое впечатление, будто тебя кто-то несет в тесном мешке. Но через мгновение все посторонние мысли унеслись прочь. Обруч на голове внезапно завибрировал, а через секунду резь в глазах заставила меня закричать — словно кто-то резко направил мощный фонарь прямо в лицо.

— А! — заорал я и тут же испугался еще больше, услышав зверский рев, в котором послышалась та же буква.

— Чтоб меня! — издал мой речевой аппарат, а уши уловили то же самое, но рычащим голосом.

Зрение постепенно приходило в норму. Хотя что в такой ситуации можно назвать нормой? Слабо освещенное подземелье просматривалось до самых темных углов. Картинка было немного непривычной, но окружающая обстановка выглядела узнаваемо, как и ошарашенные лица воинов. Люди моментально шарахнулись от сагара к стенам.

Так, времени для восторгов нет, попробуем двигаться.

Здесь меня ждал небольшой облом. Сагар не стал управляемым скафандром, все осталось по-прежнему — двигался он сам, повинуясь мысленным приказам. А вот зрение и слух исправно передавали мне все, что ощущает зверь. Что-то подсказывало, что без обруча это вряд ли осуществимо.

Так, а что там с голосом?

— Турнок, сможешь проковырять для меня выход? — попытался я высказать просьбу гному, но мою внутреннюю речь продублировало лишь невнятное рычание.

Так, еще одна попытка.

— Турнок, выход.

О, теперь сработало.

Гном резко кивнул и с по-прежнему вытаращенными глазами начал метаться у стен подземелья.

Нужную точку он нашел метрах в двадцати от заваленного выхода. Насколько взмахов секирой, удар пяткой — и до ушей сагара, а значит, и моих донесся уже знакомый стон камня.

Похоже, от шока Турнок немного перестарался — раскололся не только большой валун в фундаменте крепости, но и обрушилась часть потолка помещения. На головы людей полетели камни. Но погибших вроде не было.

Ничего, целитель рядом — разберутся, а мне пора на прогулку.

В голове было ясно, как никогда, а грудь распирала дикая смесь из ярости, восторга и легкого безумия. Да уж, в такой ситуации и умом тронуться недолго…

По большому счету гном сотворил для меня не проход, а полузасыпанный лаз, но сагару с его панцирем все было нипочем. Повинуясь моему мысленному приказу, он начал протискиваться в слишком узкий для него проход, в котором человек мог бы пройти, лишь немного согнувшись.

Противный скрип камней о панцирь давил на уши, и воцарившуюся после подземного «путешествия» тишину я воспринял с радостью. Выбравшись наружу, сагар вздохнул полной грудью. Похоже, моя ниша была как-то связана с работой его легких, потому что воздух в полости вокруг моей головы посвежел.

Картинка в глазах поплыла от разворота головы сагара, и взгляд нащупал фигурки «озверевших».

— Ну что, уроды, потанцуем?

Горло сагара интерпретировало мои слова в грозный рык.

Учиться новой вариации управления они приходилось прямо в бою. Сначала я пытался направлять отдельные удары и движения питомца, но затем вспомнил любимые мной в детстве игры по единоборствам. Там определенное сочетание клавиш запускало нужный блок или атакующую связку.

Дело пошло на лад — я уже не путал Рудому движения, а просто выдавал плотно упакованный пакет приказов с определенной связкой действий.

Дожидаться кучи-малы мы не стали — лишь обозначили точку обманной обороны, а когда «озверевшие» рванули к нам всей толпой, Рудый сорвался с места. На коротких дистанциях сагар мог дать фору любому олимпийскому чемпиону, причем на скорости он двигался не как горилла, а как человек, утяжеленный большим рюкзаком. Осталось только сшибать ударами лапы не справляющихся с инерцией бега врагов. Да только я забыл, что наш главный противник не «озверевшие», а дикарский божок.

При настолько плотном контакте с питомцем попытки перехватить контроль выглядели жалко, и мой враг пустил в дело другие козыри.

Неожиданно в бок сагара врезалось что-то тяжелое. Меня окатило чужой болью, словно кипятком, на секунду лишая сознания. Сагар был не таким нежным, поэтому моментально оправился и, ухватив очередного бронебойного мутанта за уродливую конструкцию из сросшихся рогов, рывком свернул ему шею. Второго «желвакорогого» он встретил оплеухой когтистой лапы с тем же результатом, а третьего прибил к земле ударом костяных лезвий, выскочивших из наростов у запястий.

Несмотря на всю данную ему божком силу, мутировавший буйвол с перебитым позвоночником и пронзенными внутренностями забился в предсмертных судорогах. С этой напастью мы справились, но темп, увы, потеряли. Догнавшие нас «озверевшие» тут же образовали кучу-малу.

Поборов приступ паники, я все же заставил сагара не дергаться. Через секунду облепившие нас «озверевшие» стали для сагара живым щитом от остальных дикарей. Довольно опасным щитом — я совсем забыл о своей «ахиллесовой пяте». Боль в спине я сначала не воспринял как свою, но уже через секунду взвыл, чувствуя, как рвутся мышцы на спине. Казалось, моя боль придала сагару сил, и он «взорвал» образовавшийся курган из копошащихся тел.

Ценой серьезного ранения я все же обхитрил «озверевших» во второй раз. У огромной толпы опять появилась легкоразличимая цель, к которой они тут же стремились и только через пару секунд поняли, что нас под живым курганом уже нет.

Все — финишная прямая. Теперь, даже если я истеку кровью, ручейки которой уже пропитали мою одежду, Рудый на одной ярости все же доберется до маячившей впереди конструкции.

А божок-то испугался — обычные люди и мутировавшие буйволы с криками и стонами волокли огромную платформу к просеке, но слишком медленно. Теперь у меня было целых десять ударов сердца, чтобы с помощью острого зрения сагара рассмотреть нашего главного врага. Он был похож на толстое дерево с короткими ветками без листьев. Все дерево опутывали уже знакомые лианы. Эти жуткие побеги прижимали к мясистому стволу обнаженные тела чернокожих людей. Судя по всему, шаманы были не просто привязаны к стволу, а вросли в него.

Какая мерзость!

Лица всех «вросших» были повернуты к нам. Внезапно часть толкающих платформу индусов упала на землю, начав корчиться и разбухать, мутируя.

Поздно дергаться, «шоколадки», я уже здесь.

Не ограничившись созданием новых «озверевших», коллективный разум божка бросил в нашу сторону всех обычных дикарей и тягловых животных.

Повинуясь даже не мысли, а ее тени в моем замутненном сознании, Рудый, не замедляя бега, сделал небольшой прыжок вперед. В конце короткого полета он оттолкнулся сначала руками, а затем усилил движение мощными ногами. Прыжок получился на славу — сагар перелетел через рванувшую к нам толпу и приземлился прямо на огромной платформе, по своей сути являвшейся гигантской кадкой с землей. Когти сагара начали кромсать все, что попадалось под мощные лапы, — лианы, ствол дерева и вросших в него шаманов. Внешне они были очень похожи на моего мучителя с Корабельного Острова. Это сходство лишь добавило мне ярости и сил.

Казалось, это не закончится никогда. Новая партия «озверевших» уже ползала по дереву и телу сагара. Еще один приступ боли рванул и без того израненную спину, отправив меня во мрак беспамятства.

Что ж, я сделал все, что мог, и, когда встречусь с погибшими на стенах Дун-Нова воинами, мне уже не будет стыдно…

Сознание возвращалось нехотя, рывками, и первые его прояснения приносили с собой лишь цветные пятна и невнятный гул голосов.

И все же муть небытия не могла удержать живого надолго.

— Не сдох все-таки, — неприятный голос был не самым желанным приветствием.

Зато более приятным было злобное рычание Турнока. А прозвучавший удар вообще ласкал мою душу словно елей.

Слипшиеся веки с трудом открыли для меня картинку окружающего мира.

Я лежу на боку в знакомой кровати коменданта Дун-Нова, а вокруг собралась очень разношерстная компания. Присутствовала почти вся верхушка войска — верховный воевода, новый командир корпуса Вин Драган и почти все мои ближники. А вот парочка Чистых явно были лишними. Точнее, сейчас было видно только одного, второй валялся на полу после удара Турнока.

— Ты умрешь за это, раб! — тут же зашипел оставшийся на ногах Чистый.

— Кто раб?! — взревел гном.

— Прекратить… — прохрипел я. Как ни странно, мой слабый голос был услышан. — Турнок, назад. А монахов прошу покинуть меня. — Увидев, что Чистый даже не дернулся, я добавил с максимальной для моего состояния жесткостью в голосе: — Или слово ярла в этом королевстве уже ничего не значит?

По взгляду монаха было видно, что плевать он хотел на всех ярлов, вместе взятых, но, судя по всему, приказа об открытой конфронтации Врадак еще не давал, поэтому Чистые удалились — один самостоятельно, а второго вынесли. Да уж, удар у гнома поставлен хорошо. С одной стороны, мне хотелось, чтобы Чистый окочурился, с другой — не было желания заполучить новую порцию проблем.

Чрезмерное усилие заставило сознание вновь заскользить в беспамятство, но присутствие монахов меня сильно беспокоило.

— Они со мной что-то делали?

— Только через мой труп, — прорычал гном, и по его тону было понятно, что он скорее зарубит меня, чем позволит Чистым прикоснуться к моему телу.

Интересно, откуда взялась такая ненависть? Нужно будет спросить.

— Это я их позвал, — с непривычным раскаянием сказал верховный воевода, — ты уже трое суток в беспамятстве, а они когда-то спасли принца.

— Очень плохая идея, — прорычал я. — Лучше сдохнуть.

Не знаю, почему мне так казалось, но интуиция подсказывала, что эта мысль была более чем здравой. Сия здравая мысль оказалась последней на этот день…

В койке, несмотря на старания всех целителей войска, я пролежал больше седмицы. Сюда же мне приносили все свежие новости. Задумка воеводы удалась на все сто. Мы с Рудым основательно разворотили древесно-шаманского божка. После этого вернувшееся королевское войско вместе с корпусом поводырей и викингами раскатали по земле оставшуюся толпу дикарей, не упустив ни одного.

При втором «включении» находившийся рядом верховный хорох, не дожидаясь вопроса, сообщил, что с Рудым все в порядке. Раны на теле сагара зарастали намного быстрее моих, а искореженный панцирь сойдет при следующей линьке.

Мне же было намного хуже. Самой приятной новостью было то, что до позвоночника «озверевшие» не добрались, хотя плоть порвали изрядно. Впрочем, для местных целителей восстановление мышц было не самой сложной задачей. Труднее было с сухожилиями и хрящами. Так что мне повезло больше, чем Клеппу.

Да, здоровяк как-то умудрился выжить. Его нашли в башне. Медная Голова прикрывал собой останки Эйда. Когда Клеппа доставили к целителям, он представлял собой мешок плоти и костей. Войсковые лекари слепили все в кучу, но сказали, что здоровяк останется калекой. Скули не допустил самоубийства узнавшего об этом очнувшегося берсеркера и тут же собрал тынг уцелевших хирдов.

На этом собрании хирд «Могучего Тура» выбрал Говоруна херсиром и отправил Клеппа с еще несколькими викингами на «пенсию». Они должны были вернуться на острова и доживать жизнь в «доме жалости». У меня же по этому поводу были другие планы, и я в лепешку расшибусь, но воплощу их в жизнь.

С великим херсиром, водившим в бой не только свой хирд, но и тысячи викингов, мы попрощались на берегу небольшого озерца. Местные жители подарили нам две камышовых лодки. На помосте импровизированного катамарана сложили топливо, а сверху положили истерзанное тело Эйда. Когда утлая конструкция достигла середины озера, серьезный до бледности Скули пустил огненную стрелу.

Погребальный костер полыхнул весь разом. Из собравшейся возле озера толпы местных вышло больше сотни девушек. Они в печальной тишине пустили по воде венки. Девушки чествовали настоящего героя, защитившего их дома от огня, а тела — от надругательства и смерти. В моих глазах защипало, а горло сдавил спазм, но в этом мире воинам нельзя плакать на виду у всех.

Воинам нельзя, а вот ветеранам-«пенсионерам» можно все. По заросшим бородой щекам принесенного на носилках Клеппа катились крупные слезы. Гигант не мог пошевелить ни единой мышцей. По уверениям целителей, его позвоночник был сломан в трех местах, и это вдобавок к десяткам переломов костей и разрывов сухожилий. И все же, едва придя в себя, берсеркер чуть не покончил с собой, попытавшись откусить язык. Но карауливший этот момент Скули был начеку и сначала вырубил гиганта, а затем поговорил с ним по душам. У викингов жить калекой считается хуже смерти, и новый херсир сам бы убил товарища, если бы не крошечная надежда, которую ему подарил я. И в этот шанс Говорун вцепился как клещ.

Армия возвращалась домой, оставив в пограничных крепостях усиленные гарнизоны. Благодаря они и речной флотилии с акаяси-буксирам и мы попали в столицу всего за седмицу. Освободившиеся по причине людских потерь места на баржах заняли те, кто разделил со мной все тяготы защиты крепости Дун-Нова.

За это время я успел встать на ноги и к моменту прибытия в Лугус вновь начал командовать своим «цирком».

В саму столицу мы не сунулись — нечего пугать народ и злить Чистых. Большая часть барж с поводырями и их питомцами отправились домой, а остальные поселились в эксклюзивно снятом постоялом дворе в пригороде. Причем я не стал рассекречивать свою «явку» в речном кабаке — до всеобщего мира и любви друг к дружке в этом королевстве было еще очень далеко.

Не успели мы расположиться на постоялом дворе, как из королевского дворца явился посыльный с приглашением на прием в мою честь. Там должны были чествовать мои подвиги и официально увенчать княжеской короной. Вдруг стало так противно, что я едва не отказался.

Перед королевским приемом у меня были еще одни сутки, поэтому следующий день я провел в приятной компании Насти. Светлый человечек сумел разогнать мрачные тучи моего настроения. Так хорошо и спокойно мне не было уже очень давно.

А почему бы и нет? Ее отец уже не выказывает нежелание заполучить такого зятя, даже наоборот, стал со мной внимателен и добродушен.

Увы, все светлые мечты зарубило на корню появление Ровены. Она, как и в прошлый раз, пришла под утро, и меня вновь захлестнуло алым туманом страсти. Что лучше: тлеть или сгореть в буйном огне? Прожить долго и спокойно или коротко, но счастливо и ярко, ежеминутно ощущая оголенными нервами каждую молекулу Вселенной?

Душа и разум склонялись к первым вариантам, а бешеный моторчик в груди и еще кое-какие органы твердили о красоте жизни мотылька.

Не знаю, каким чудом мне удалось не дать Ровене надежду, тем самым толкнув ее на убийство мужа; а в том, что она на это способна, сомнения у меня не было. Она ушла, и наваждение немного отпустило. В голове даже появилась мысль, что это чувство сродни навеянной дикарским божком эйфории, но была отброшена как явно бредовая.

После таких бросков из одной крайности в другую встречу с сильными мира сего я воспринял равнодушно. Короля на церемонии не было, и, если честно, от этого мне было даже легче перенести все «процедуры». Княжеской короной меня венчал кардинал, что было хорошо, но рядом находился Врадак, и это портило все впечатление. Не знаю, то ли его безумие достигло еще больших глубин, то ли это касалось только меня, но монах яростным взглядом буквально прожигал во мне дыры. Казалось, лопни тонкая струна его воли — и он загрызет меня, как бешеный пес. Было ясно, что я как-то умудрился отдавить ему все любимые мозоли и поломать самые важные планы. Но какие? Чем я не угодил этому человеку?

Да тем, что появился в этом мире и выжил всем назло, — этот ответ на насущный вопрос подтвердило время, но в момент коронования я этого еще не знал.

Траур по королевской чете уже давно закончился, но радость так и не вернулась во дворец — все напоминало чопорный раут англичан. Придворные были облачены в строгие одежды, а звуковым фоном под сводами дворца стал хор церковных мальчиков. Это еще больше утвердило меня в мысли, что пора смываться с этого «праздника жизни», что я и проделал.

У выхода из королевского парка меня ждал заранее нанятый экипаж. На его запятках стояли Али и Зеленый, а на козлах возле кучера восседал весело скалящийся Турнок.

Ехали мы недолго — до одного из самых фешенебельных ресторанов столицы. На этот вечер я зарезервировал самый большой зал, хотя уверен, что в остальных помещениях ресторана сегодня ночью уютно не будет никому.

Изысканно оформленное помещение с трудом вместило в себя почти сотню воинов, среди которых были: викинги, рыцари и гвардейские тяжелые пехотинцы — все, кто участвовал в обороне Дун-Нова.

Я подошел к своему месту во главе длинного стола и, не садясь, взял в руки бокал с дорогим вином.

— Я обещал напоить вас лучшим вином в королевстве и сдержал свое слово. Там, — взмахнул я бокалом, указывая в сторону королевского дворца, — нашу победу празднуют те, кто не имеет к ней ни малейшего отношения, поэтому мое место именно здесь. Каждый из вас навсегда останется моим другом и может рассчитывать на помощь. Те же, кто потерял в бою здоровье, получат его обратно, даже если это полностью разорит меня. А теперь гуляйте и пейте! Эта ночь — ваша, потому что у Лугуса она есть лишь благодаря нашей победе.

В ответ под сводами зала взорвался многоголосый рев. Официанты у стен смертельно побледнели.

Сам не знаю, каким чудом мне удалось не напиться до беспамятства, возможно, потому что рядом не было Клеппа. Это стало еще одной причиной побыстрее заняться выполнением данного обещания. Да только я немного покривил душой перед соратниками — разоряться я не собирался. Для этого мне срочно нужен был собственный целитель, а лучше два, причем очень высокого ранга, и я знал, где его (или их) взять.

Логика была простой как палка: если нужен маг — иди к магу.

Рассвет и муки похмелья застали меня в пути, и это было даже хорошо. Терпкий квас и свежий воздух над просторами Дольги исцелили лучше любой магии.

Мы мчались вверх по реке на диковинном для этого мира кораблике. Я назвал его «тройкой». Пока мы воевали, мастера-корабелы закончили небольшое судно, в котором сумели воссоздать техногенно-национальные элементы из моего мира. Три акаяси разгоняли рассчитанную всего на пять человек лодку до скорости, позволяющей судну уверенно подняться на самые настоящие подводные крылья. Чем не крылатая птица-тройка?

Всего через три часа я оказался прямо у ворот огромного поместья-крепости, принадлежавшего магистру Годобраду. Судя по физиономии мага, вышедшего на зов стражников, меня здесь знали и очень не любили.

— Что тебе нужно, человек?

— В принципе не что, а кто, но это как тебе будет угодно, маг. Позови магистра Годобрада.

— Что ты можешь предложить великому магистру? — едва не задохнувшись от моей наглости, спросил маг, делая ударение на уничижительное «ты».

— Как насчет пары миллионов золотых и изрядной кучки древних артефактов? — равнодушно изрек я, с удовольствием наблюдая, как брови мага лезут вверх, а с лица сползает надменность.

Назад: Глава 6 Труба зовет

Дальше: Эпилог

Глава 7 Сила жизни

Глава 7
Сила жизни